Текст книги "Кубок Брэдбери-2021"

– Мяу! – отчётливо прозвучало в голове.

– Вы серьёзно? – ДОП не верил ушам.

– Ми-и-ау! – ещё раз позвал дом.

– Мяу?! Вы шутите! В следующей жизни я буду котом?! – смятение сменилось разочарованием, потом обидой за испорченную карму. – Ну уж нет! Я хочу в люди!

– Ми-и-и-и-иа-а-а-а-а-ау-у-у-у! – это было очень настойчиво.

Из окна дома высунулась светло-русая голова. ДОП поймал её взгляд и утонул в зелёных глазах. Пухлая ручка призывно махала. Его ждали. Он оглянулся: холодная лачуга, куча неколотых дров. Под ногами топор. Калоши примёрзли к земле, снег насыпал за воротник. «В конце концов, что я теряю? – подумал ДОП и сделал шаг к дому. На девственно белом снегу появились кошачьи следы. – Я буду сидеть на батарее, слушать сказки, глазеть в окно, засыпать в её мягких руках, купаться в любви и ласке», – это был сиюминутный импульс. Он сделал ещё шаг, изловчился и прыгнул в маленькие мягкие ручонки.

– Котик, ты будеф фыть у наф. Мама скафала, тебе мофно, да, баба Фрофь?

– Да, Алиночка, да, зайчик, – подтвердила бабушка.

– Нафову тебя Фэмом. Хорошее имя, бабуль?

– Буржуазный пережиток, – фыркнула баба Фрося. – Всё ясно, Машенька, – сказала в мобильник и подхватила котёнка.

– Нет. Дай. Я фама понефу.

Алинка засунула кота за пазуху. Там было тепло и уютно, от девочки пахло супом с клёцками. «Я привыкну», – успел подумать ДОП, прежде чем воспоминания покинули его. – «Главное, чтоб не утопили».

Вадим Веденин

8 бит по Шенноу

Автобус медленно плыл по однотипным улицам города. Если такой транспорт, конечно, можно назвать автобусом. Плоская летающая платформа с крышей и низкими бортиками. Да, небезопасно, но здесь и умереть-то никак нельзя. Хоть выпрыгивай под колеса встречной фуры. Действие увлекательное, но наказуемое. А байтов на штрафы сейчас точно ни у кого нет.

Валентин уныло скользил глазами по одинаковым коробкам вдоль дороги, которые люди упрямо называли своими домами. Плоские стены, окна в одних и тех же местах, выверенные до миллиметров размеры комнат, и, главное, ни одной лишней детали. Так выглядел весь город. Можно подумать, что все резко увлеклись минимализмом, но это было необходимо для выживания.

Фонарные столбы и прочие уличные объекты давно остались в прошлом. Теперь тратить на них память было бы роскошью. Когда ты можешь регулировать яркость солнца и луны, никакие фонари тебе не нужны.

Впрочем, один район до сих пор отличался. Его дома выглядели совсем иначе. Красивые и необычные, а самое главное – разные. Причем совершенно. Их создавали еще до введения Обязательной Памятной Нормы, а потому люди строили их креативно. Мебель и отделка тоже отличались. Если сейчас у всех дома даже внутри одинаковые, то раньше люди творили их как вздумается. И этот район еще помнит те лихие времена. Но, к сожалению, его очистка уже началась, и бюро Форматирования предстояли гигабайты работы. Туда-то Валентин и направлялся.

Он уже давно не помнил, сколько домов отформатировал, а повышения все не давали и не давали. Нет, серьезно, не помнил, это не преувеличение. Сейчас хранить такие бесполезные воспоминания будут только совсем крупные богачи. Те, у кого гигабайты, а может, даже и петабайты на руках.

Валентин, к сожалению, к их числу не относился. Он был обычным работягой, а потому каждый рабочий день стирал из памяти. Причем делал он это с большим удовольствием. Работа была безумно скучная, а местами и отвратительная. Но выживать-то было нужно.

Валентин понуро вздохнул. Автобус уже почти приехал, и скоро вновь придется заниматься рутиной. А еще ведь споры с домовладельцами. Им, видите ли, нужна индивидуальность, а то, что памяти на всех не хватает, их не волнует. Валентин быстро выскочил из автобуса, перепрыгнув через бортик, и огляделся.

Перед глазами царил приятный хаос. Дома располагались как попало, но создавали атмосферу городов, что остались в реальности. Хотя сейчас те, наверное, все в запустении.

Валентин достал памятолокатор, плоский планшет, отображающий неотформатированные дома, и отправился к ближайшему.

Прошло четыре часа перед тем, как Валентин наконец решил сделать перерыв. За это время он успел наслушаться, что он враг воображения, вор индивидуальности и, конечно, подонок, забирающий последние крохи памяти. Он устало вздохнул и попытался утешить себя тем, что сегодня вечером ничего из этого он помнить уже не будет.

Это не помогло. Тогда он решил подбодрить себя перекусом. Жуя булку, Валентин лениво листал карту памятолокатора в надежде найти дом с большим превышением лимита по памяти. За более крупную рыбу и награда больше.

Превышение в 451 раз! Валентин чуть не выронил булку. Норма по району была 50 или 60. Но превысить лимит на столько. Что же там могло находиться? Валентин забросил остаток булки в рот и направился к дому.

Он оказался довольно обычным. Внешне это был немного старый, но с виду крепкий деревянный дом. Что же до внутренностей – они безумно интриговали.

Валентин хотел было постучать в дверь, но заметил звонок. Красивый мелодичный звук известил хозяев о посетителе. Те отозвались незамедлительно.

– Убирайтесь!

– Добрый день, я из бюро Форматирования, – для Валентина такая реакция была обычной. Точнее, он, конечно, не помнил, чтобы ему так отвечали, ведь почти всю работу он стирал из памяти. Но по инструктажу он знал, что это нормальная реакция, на которую имелся четкий план действий.

Весь район стоял на ушах из-за очистки, поэтому люди понимали, что к ним стучатся не просто так. Они не хотели проводить форматирование, но у них не было выбора. Закон жестоко наказывал за препятствие работе бюро.

– Как будто я не знаю! – послышалось из дома.

– Если вы не откроете, я буду вынужден сообщить.

Раздался щелчок, и дверь отворилась. В проеме показалась девушка. Валентин отметил, что она была довольно красива. Но что было по-настоящему важно: ее красота не казалась искусственной. Она была натуральной. Сейчас любой человек мог выглядеть как пожелает, вопрос только в байтах. Старики становились маленькими девочками, а девочки громилами-переростками. Валентин повидал многое, но такую природную красоту встретил впервые. Это могло значить только одно – она перенесла внешний вид из реальности.

– Мы проводим форматирование района. Ваш дом… – Валентин на секунду задумался, – капельку превышает лимит. У вас имеются слишком сложные по структуре объекты?

Кристина, так звали девушку, понуро кивнула и отстранилась, приглашая войти.

– Проходите…

Валентин вошел. Дом и внутри выглядел обычным. Да, здесь были немного сложные предметы, которые нужно будет стереть, но ничего критичного, чтобы выдать такие показатели.

– Если вы переживаете, то я могу стереть память об удаленных предметах. Тогда вам не о чем будет сожалеть.

– Я не так труслива, чтобы бежать от себя, – холодно ответила девушка.

«А придется, если ты не винчестерный магнат, точнее, люди из бюро заставят тебя бежать», – подумал Валентин, но решил промолчать.

– Вы совсем недавно в виртуале, верно?

– Я бы и не оказалась здесь, если бы наш мир в конец не погиб, – со злостью ответила девушка.

– Здесь не так уж и плохо, – попытался ее успокоить Валентин.

– Как же. Мы стираем все, что нам дорого, чтобы протянуть подольше. Медленно уничтожаем еще один мир и самих себя. Мы бросили реальность. Погнались за вседозволенностью в виртуале. И что теперь… Наш мир погиб в дыму и катаклизмах, а здесь мы вынуждены считать каждый байт.

Валентин знал. Это все знали. Поэтому он прочистил горло и спросил:

– Где находятся сложные объекты?

– На втором этаже. Я покажу, – голос Кристины изменился с яростного на грустный.

Валентин последовал за ней. Они поднялись и вошли в большую комнату. Стены были уставлены стеллажами с книгами, повсюду висели картины, а в центре стоял рояль. Настоящий музей, который нужно было стереть.

Обычно книги весили не очень много. У Валентина дома имелась одна. Время от времени он стирал себе память и прочитывал ее вновь. Но даже это было редкостью. Человечество уже давно не тратило драгоценную память на выдуманные истории.

Он подошел ближе, взял одну и пролистал. Как он и думал, она совершенно отличалась от обычных книг. Она была совсем как из реальности. Валентин поднес ее к носу и глубоко вдохнул.

– Запах бумаги… Поверить не могу, что у меня остались воспоминания о нем.

– Нынешние книги и в подметки не годятся настоящим, – понимающе отозвалась Крис.

– Как вы умудрились воспроизвести их? Все это. За памятью сейчас строгий контроль. Сотворить такое…

– Это моя мать. Она отправилась в этот мир раньше. Ведь здесь смерти нет, можно жить вечно. Ну… Так говорили раньше, когда Всеобщей Памятной Нормы еще не было. Сейчас это и жизнью-то назвать нельзя, – Крис всем своим видом выразила отвращение.

– Вы все это удалите? – в ее голосе вновь послышалась тоска. Удивительно, как быстро эта девушка меняла настроение, как только речь заходила про ее вещи.

Валентин сглотнул. Ему не хотелось отвечать.

– Мне придется, – он ответил осторожно. Почему-то ему тоже не хотелось этого. Но это было нужно. Иначе дальше уже придется стирать людей.

Девушка вздохнула и кивнула на рояль.

– Вы позволите мне сыграть в последний раз?

Валентину предстояло еще много работы. И задерживаться здесь вовсе не стоило. К тому же и ему, и этой девушке в конце концов придется стереть этот момент из памяти. Так какой в этом тогда смысл?

– Конечно… Я подожду.

Крис заиграла медленно и тихо, словно стесняясь. Валентин сначала подумал, что это из-за него. Но до него быстро дошло, что девушка полностью погрузилась в музыку, и его сейчас для нее просто не существует. Достаточно было одного взгляда на нее. Причина была в ином.

Он нашел стул и стал слушать. Игра Кристины постепенно завлекала его. Он, как Алиса, следовал за кроликом в удивительный мир. Но что потрясло его больше, этим миром был он сам. Воспоминания вспыхивали и гасли, как огни на новогодней елке. Это был настоящий праздник, наполненный чувствами и жизнью. Живой и неповторимой.

Но это же были просто звуковые волны. Да, гармоничные, но не более. Откуда в них столько боли и горечи? Так вот что сейчас чувствует Кристина? И он понял это просто по колебаниям воздуха, создаваемыми инструментом? Нет, это не может быть просто колебаниями…

Валентин не помнил, сколько прошло времени, когда рояль наконец затих.

– Простите, что так долго, – обернулась Крис и виновато улыбнулась, – Вас, вероятно, это порядком утомило.

– Нет! – чересчур громко ответил Валентин и смутился, – я первый раз встретил нечто подобное.

– О чем вы?

– Вы играли по-настоящему…

Кристина засмеялась.

– А вы думали, будет понарошку?

– Нет, просто, – Валентин запнулся, слова никак не хотели собираться в предложения, – у меня было ощущение, что я это уже слышал. Но я совершенно точно помню, что такого не было.

На лице девушки отразилось понимание.

– Хорошая музыка всегда уносит в водоворот воспоминаний и воображения. В свой собственный неповторимый мир. Как книги или картины.

Она огляделась вокруг и, уставившись на рояль, продолжила:

– Но будет грустно расстаться со всем этим. А когда я думаю, что рано или поздно лишусь даже воспоминаний о них… – она потрясла головой, – не думаю, что стоит вываливать свои переживания на вас.

– Нет, я все понимаю.

Валентину хотелось сказать что-нибудь еще, но он мучительно не мог подобрать слов.

– Знаете, я, пожалуй, пойду.

– Вы же должны стереть их…

– Да, понимаете… – Валентин покосился на часы, – сейчас же уже шесть часов! Да-да, рабочий день уже закончился, мне пора домой. А завтра я вернусь и все сотру.

Не желая слушать, что Кристина скажет в ответ, он спустился и вышел, не прощаясь.

Валентин отправился на остановку, но не успел пройти и десятка метров, как его окликнули. Кристина неслась к нему с чем-то в руках. Валентин смутился. Девушка выскочила в домашней одежде, даже не удосужившись надеть обувь.

– Вы ее брали, когда осматривали комнату, – Крис протянула книгу, – почитайте, может, будет интересно.

– Все тяжелые объекты положено стирать.

– Сотрите, когда прочтете.

– Но воспоминания тоже нужно стереть.

– Все равно! – раздраженно крикнула Крис и насильно вручила книгу. – Можете стереть ее хоть сейчас. Вам все равно нужно уничтожить все в моем доме! – буквально прорычала Кристина и, яростно сверкнув глазами, отправилась в дом.

«Чудная…» – лишь подумал Валентин и пошел дальше.

Он добрался до дома довольно быстро. Мысли были заняты воспоминаниями о странной встрече и игре той девушки. А потому время пробежало незаметно.

Раздевшись, поужинав и приведя себя в порядок, он наконец взялся за стиратель. Небольшое устройство, похожее на памятолокатор, которое способно удалять объекты и стирать воспоминания.

Валентин выставил на нем свое имя, указал время работы. Он выполнял эту процедуру каждый день, но именно сегодня палец отказывался жать кнопку пуска.

Валентин выудил из сумки книгу, которую ему дала Кристина. Теперь он сидел как судья с весами, решая, что тяжелее: книга или стиратель. Немного подумав, он решил отложить судебное заседание на завтра. Тяжело вздохнул и пошел спать.

На следующий день вечером после работы Валентин вновь направился в дом Кристины. И в очередной раз потерпел фиаско. Все прошло, как и в первый раз. Удивительная музыка не позволила Валентину даже притронуться к стирателю.

День за днем он ходил к Кристине. Они даже успели подружиться. Валентин приходил уже не для того, чтобы стереть, а чтобы послушать игру девушки. Музыка пленила работника бюро и не оставила ни шанса на выполнение рабочих обязательств.

Валентин вдобавок увлекся и книгами. Он одалживал их у Кристины, а после они обсуждали понравившиеся за чашкой чая. Книга, которую Крис подарила в первый день знакомства, так и осталась у Валентина. Она стала его любимой. Может быть, потому что была первой, а может быть, потому что это был подарок Кристины.

Отношения между молодыми людьми тоже развивались. Молодыми в виртуале, кстати, считались все, кому меньше ста лет, поэтому они оба с лихвой могли такими зваться.

Валентин чувствовал непреодолимый интерес к девушке и ее музыке, а та в свою очередь была удивлена таким работником бюро Форматирования. Они часами стали проводить время за пустой болтовней. Говорили обо всем и ни о чем. Совершенно ненужный разговор, память о котором можно и нужно было стереть. Но Валентин с самой первой встречи с Кристиной перестал пользоваться стирателем. Даже воспоминания о поездке на автобусе или о работе он оставлял нетронутыми.

Он не мог объяснить причин такого поведения. Но каждый раз, когда он брал в руки стиратель и собирался воспользоваться им для себя, ему казалось, что если он нажмет на кнопку, то он убьет часть себя. Может быть, неважную. Может быть, без нее он был бы лучше. Но Валентин не решался.

А форматирование района шло полным ходом. За месяц бюро удалось очистить большую часть района. Коллеги Валентина соревновались, кто больше стер. Валентин, до этого всегда находившийся в вершине списка, теперь числился внизу.

Встреча с Кристиной кардинально изменила жизнь Валентина. Но тогда он еще не знал, что его жизни предстоит измениться еще раз. Точнее знал, но не хотел верить.

Это случилось самым обыкновенным днем. После работы Валентин, как всегда, ехал на автобусе к Кристине. Большую часть домов вокруг он уже давно очистил. И добираться теперь приходилось на транспорте.

Тогда-то он и понял, что случилось ужасное. Дом Кристины выглядел как абсолютно ровная и ничем непримечательная коробка.

Валентин подошел к двери и поднял руку, чтобы позвонить. Но звонка теперь не было. Пришлось стучать.

– О, Валентин, ты, как всегда, вовремя, – весело поприветствовала Кристина, – только я не помню, зачем ты пришел… – на ее лице отразилась тень глубокой печали.

– И почему ты приходил раньше… И даже почему мы познакомились… Нет, я помню тебя, не переживай, но некоторые детали… Прости, – виновато посмотрела Кристина.

Валентин молчал.

– Наверное, это уже и не так уж и важно, верно? – попыталась засмеяться Крис. Но Валентин чувствовал в ней необъяснимую тоску.

– Конечно, – выдавил из себя улыбку Валентин. – Я сегодня устал, поэтому зашел просто сказать, что пойду домой.

Валентин попрощался и направился на остановку.

У него было чувство, будто убили его лучших друзей. Стерли не просто вещи. Нет, они и никогда не были просто вещами. Люди, которые создавали их, были бы в ярости, если бы услышали нечто подобное. Ведь они вкладывали в них душу. Создавали маленькие миры.

Валентин сел на лавочку на остановке. Достал стиратель. Вбил нужные данные. Палец замер на кнопке. Валентин достал из сумки книгу, подаренную Кристиной. Нежно провел по переплету, будто лаская любимую зверушку, и положил на лавочку.

Вскоре подъехал автобус. Валентин нажал на кнопку стирателя и запрыгнул в набитую людьми платформу.

И лишь одна книга продолжала одиноко лежать на скамейке.

Дарья Раскина

Перо феникса и доброе дело

– Какая там будет охрана?

Англер помолчал.

– Существа, которых ваш вид называет гигантскими пауками. И те, которых вы зовете сороконожками. Тоже гигантскими.

Максим сплюнул. На этой чёртовой планете, очевидно не зря прозванной Новой Австралией, бывает что-то не гигантское? Он еще раз оглядел крошечную фигуру, сидящую напротив. Бывает. Этот англер немного возвышался над своими собратьями, молча уплетающими сырое мясо за соседним столиком, но даже он едва доставал Максиму до пояса. По-детски большие прозрачные глаза, блестящая серо-полосатая кожа – он выглядел помесью человека и рыбы, даже узор на теле походил на чешую. Называл Максим его про себя Пацан – именем не поинтересовался, а на Мужика эта кроха не тянула.

Максим плеснул в стакан местного пойла, отдающего машинным маслом.

– Я вообще-то в отпуске.

– Ваши услуги будут хорошо оплачены. Да и это же ваш профиль. Я видел ваше дело в интергалактической базе розыска.

– Тоже мне сайт знакомств, – хмыкнул Максим.

– Один выстрел, всего один. Если вы не поможете, Ее убьют, а мой вид вымрет, – Пацан пошарил своим мудро-ребячьим взглядом: – Я читал, вашу планету захватили варноиды, а вы – снайпер сопротивления, хоть и бывший. Вам ли не знать, что такое сражаться за выживание.

Максим вытер губы грязным рукавом:

– Я не зря бывший. Красивые слова и высокие цели меня больше не вдохновляют. Что там с вознаграждением?

Пацан опасливо оглядел бар, но никому не было до них дела.

– Вы когда-нибудь слышали о «Пере феникса»?

Максим отставил стакан. Слышал ли он о «Пере феникса»? Полутораметровая винтовка, а по сути снайперский комплекс, созданный для поражения максимально защищённых целей на сверхдальних дистанциях, с ионными зарядами, самокалибрующимся прицелом и возможностью надстраивать сотни боевых примочек – идеальное оружие, чтобы пробивать титановую оболочку варноидов – слышал ли он о ней?

– Краем уха.

– Личный телохранитель Профессора никогда с ней не расстаётся.

– И что же, он подарит ее мне? Или мне поднесут ее на блюде гигантские пауки и гигантские же, черт побери, сороконожки?

– Говорю вам, когда мы соединимся с Ней, вам не надо будет беспокоиться ни о пауках, ни о сороконожках, ни даже о самом Профессоре. Нужно будет только обтереть «Перо феникса» от крови.

Максим побарабанил пальцами по мятому металлу столика. С каждой деталью это дельце выглядело все дерьмовее.

– Ваша самка всех убьёт? А если я ей тоже не понравлюсь?

– Об этом не беспокойтесь, вы в полной безопасности. Как только Королева будет свободна, мы соединимся разумами.

– Как телепаты, что ли?

– Не совсем… Неважно. У вас одна задача – выстрелить в аппарат, который держит ее в наркозе, дальше мы разберёмся сами, – Пацан натянул рукава плаща, скрывая запястья, истерзанные шрамами от игл и каких-то приборов. – Поверьте, помогая нам, вы сделаете доброе дело.

– Я не делаю добрые дела.

– Как насчёт выгодного?

– Звучит лучше.

Англер махнул своим крохам. Они пошли следом, гурьбой, будто детский сад на прогулке, запинаясь и толкаясь.

Дождавшись, пока дверь бара за ними закроется, Максим включил комм и послал на несохраненный номер одно слово: «Ждите».

* * *

Тварь напала, как только они пересекли колючепроволочную границу пустыни. Все произошло так быстро, что Максим не успел выхватить бластер. Четырёхлапый тупомордый недокрокодил – конечно же, гигантский – вынырнул из-под ног, сглотнул крайнего англера и, махнув острым гребнем, скрылся в соседней дюне. Максим выстрелил уже в осыпающийся песок.

– Стреляйте ей в нос, ровно между глаз, – крикнул Пацан, строя своих спиногрызов в плотную кучку. Он покрутился и вдруг ткнул позади Максима. – Вот она!

Максим оглянулся, прицелился… Бахнул. Фонтан крови и спинномозговой жидкости брызнул, оседая на песке серо-красным дождём. У твари была очень большая голова.

Максим брезгливо обтерся шейным платком, оглядел хищную бронированную тушу.

– Откуда ты знаешь, что это «она»?

– У эйу половой диморфизм. Самцы мелкие, неспособные добыть пищу, а самка большая и зубастая.

– Ваша самка тоже большая и зубастая?

– Наша Королева, – привычно исправил Пацан. – Она само совершенство.

Максим хмыкнул и пнул дымящуюся тушу:

– Повезло, что ты знаток местной фауны.

– Когда год прячешься в пустыне, успеваешь многому научиться.

Пацан вытянул из-за пояса лазерный нож и принялся снимать с твари кожу. Его выводок тут же набросился на оголившееся мясо. Как крошки-пираньи, они в исступленном безумии отдирали куски, оттесняя друг друга локтями.

Максим не был уверен, испытывает он брезгливость или веселье.

– Ты уверен, что вы с ними один вид?

Пацан кивнул:

– О, не сомневайтесь, это мои родные братья, и вылупились мы одновременно.

– Из яиц?

Пацан поднялся, завернул два небольших куска мяса в тряпку и сложил в сумку.

– Из икринок.

* * *

Они устроили лагерь на возвышении. Пока Максим выбирал место для выстрела и устанавливал аппаратуру, Пацан развёл костер и поджарил мясо с какими-то семечками. Пахло съедобно.

– Как же так получилось, что ты… другой? – спросил Максим, опускаясь рядом.

– Профессор говорил, произошла мутация. Но… он и сам затруднялся объяснить. Наш вид редкий и малоизученный. Я же с детства знаю только лабораторию в бункере и то, что прочитал в документах Профессора.

– Что этому Профессору от вас нужно?

– Что нужно любой разумной расе? Продлить жизнь, чтобы наслаждаться достигнутым прогрессом.

– И сколько вы живете?

– Мы – пока не найдём Королеву, а Она – почти вечно.

Максим протянул руки к огню.

– Ерунда какая-то, не понимаю.

– Цель нашей жизни – найти Ее, – терпеливо объяснил Пацан, – а встретившись, соединиться. Отдать Ей нашу энергию, силу, свободу; слиться разумом. Наделить Ее возможностью создать потомство.

– А с вами что?

– Наши телесные оболочки становятся не нужны.

– Вы встречаете ее, и она вытрахивает вас до смерти?

– Вам не понять…

– Ладно, не обижайся, – Максим отправил кусок мяса в рот. – Как вы выжили при таком раскладе? Если баба убивает всех доступных мужиков – разве это не верный путь к вымиранию?

– Во-первых, не убивает, а соединяется разумом. А во-вторых… Королева не рождается из икры, а появляется – очень редко, только когда это необходимо, когда есть угроза роду.

– Это еще как?

Пацан помялся, будто стесняясь признаться.

– Я… не знаю. В бункере нас было около сотни, и, когда кого-то уводили, больше он не появлялся. В конце нас осталось не больше дюжины – и тогда родилась Она. Мы сразу это почувствовали. Но без нашей энергии Она был слаба, и Ее тут же поймали. Посадили, как и нас, под аппаратуру, но в другом бункере. Она звала – я слышал ее каждый день, каждую минуту. И вот, выждав подходящий момент, я прихватил братьев и сбежал. А после года пряток в пустыне нашел комм на трупе человеческого солдата и принялся искать помощь, потому что я должен, понимаете, я должен соединиться с Ней. Я не могу позволить моей расе исчезнуть.

Он смотрел с отчаянной, какой-то наивной мольбой, и в горле у Максима зацарапалось. «Прости, кроха, они просто пришли первыми».

– Ты уверен, что они проедут здесь только утром? – спросил он, откидываясь спиной на большой гладкий камень.

– Уверен. Когда мы так близко к Ней, мы все чувствуем.

Словно по команде, англеры упали в песок и забились в судорогах. Кто-то стонал, кто-то жалобно тявкал. У Пацана на шее встопорщились мышцы.

– Сейчас ее накачивают транквилизаторами, чтобы обездвижить и погрузить в куб для перевозки, – сказал он с какой-то болезненной отрешенностью.

Максим отвел глаза.

– Поспи немного.

Пацан кивнул и принялся укладывать своих. Смешные они были, хоть и опасные, будто прирученные дикие зверьки. Ластились, тянулись к его ладоням, а потом быстро засыпали. Только он остался сидеть, охраняя свою странную семью.

* * *

Пауки были и в самом деле гигантскими. А сороконожки – еще больше. Ползли неторопливым караваном, выстроившись, словно бронированные дефендеры, вокруг грузовика, на платформе которого возвышался, подрагивая, металлический куб размером, как если бы они перевозили там динозавра.

– Аппарат с наркозом, – повторил в сотый раз Пацан, замерев у Максима под локтем, – вам нужно уничтожить усыпляющую Ее технику.

– Я помню, – буркнул Максим, переводя прицел снайперской винтовки в инфракрасный режим и приближая изображение.

В кубе теплилась жизнь. Бело-синий силуэт, скрюченный, безвольный, парил в воздухе, будто заснувшая в аквариуме рыбка.

– Они близко, – Пацан перешёл на горячий шёпот. – Почему вы медлите? Стреляйте! Давайте, ну?

Максим приготовился. В прицел было четко видно охрану, куб, аппарат, в который требовалось выстрелить. А еще было хорошо видно внедорожник – вот он отделился от основного каравана, а вот безошибочно направился в их сторону. За рулём был громила-киборг, а рядом сидел высокий седоволосый человек в длинном плаще. На заднем сиденье лежало расчехленное «Перо феникса».

Пацан у Максима под локтем замер, ухватив за рукав.

– Как это? Как… откуда они…

Максим опустил винтовку. На душе перебирал мохнатыми лапищами гигантский паук.

– Слушай, Пацан… Ты это… ты беги.

– Что?

Максим обернулся на копошащихся в песке англеров и подтолкнул Пацана затвором в ребро.

– Беги, слышишь? Я прикрою тебя, сдам им этих, их уже не спасти. А ты вали давай.

Пацан посмотрел затравленным взглядом на стремительно приближающийся внедорожник, потом на Максима. Его брови двигались, будто он на что-то решался.

– Беги к космопорту, – Максим сжал его плечо. – Спросишь старика Вара, он достанет тебе комм и документы, а потом приду я и…

Он зря опустил винтовку. Пальцы рвануло, ремень щелкнул по ладони, в следующее мгновение Пацан уже нажал курок.

Это был хороший выстрел.

В металлическом кубе что-то хрустнуло, а потом заурчало – тягуче и напряжённо, по-китовьи. Раздался глухой удар, металл на коробке выгнулся изнутри, треснул – и процессия замерла. Внедорожник развернулся на полном ходу и помчался обратно.

Пацан откинул винтовку и бросился вниз по дюне. За ним кувырком, визжа и улюлюкая, покатились остальные. Зазвучали автоматные очереди. Похоже, Профессор изменил свое решение «добыть самцов живыми». Вспышки лазеров вспарывали воздух, поднимая столбы пыли; вслед за ними, наперерез Пацану, устремились пауки. Шансов у мелкого идиота не было.

Максим выругался и дернул винтовку к плечу. Чтоб вас всех.

Он принялся стрелять по черным тушам. Успел уложить пяток пауков, когда раздался зубовно-скрежетный стон металла. Куб развалился, словно расколотый орех. Из останков выкарабкалась невероятно худая серебристая тень.

Королева.

Увидев ее, Пацан радостно взвыл. Из его плеча хлестала кровь, ноги то и дело подкашивались, но он мчался вперед – а тень бежала навстречу. Нет, не бежала – парила над песком: огромные космические глаза смотрели с надеждой, блестящие волосы развевались за спиной, словно хвост коралловой рыбки.

Осталось несколько метров, и Пацан прыгнул. Максим перевел прицел, чтобы видеть.

Сначала у Королевы из груди вырвался сноп искр, а уже потом раздался шёпот выстрела. «Перо феникса» не промахивается. Ионный заряд прошёл справа, а потом еще один выше, в шею. Даже не вскрикнув, она упала лицом в песок.

Пацан рухнул на колени рядом.

Выстрелы немедленно прекратились. Профессор выскочил из внедорожника и стал размахивать руками, тыча в оставшихся англеров и труп Королевы. На его приказы из грузовика выбрались три мрачных человека; они принялись отлавливать оставшихся в живых крошек и сгонять их к разрушенному кубу.

Максим взял прицел на Профессора. Он положил палец на курок, но выстрелить не успел: сзади подкралась черная гигантская туша. В затылок ввинтилось что-то острое, и Максим обмяк. Винтовка повалилась на песок. Борясь с мутью, прыснувшей в голову, он почувствовал, как тело обвили жёсткими лапами и потащили к каравану. Скоро его бросили у колес грузовика, где рядом, скрючившись, сидел Пацан.

Скрипнул песок, мелькнул плащ. На Максима даже не обратили внимания, Профессор подошел к Пацану.

– Я вырастил тебя, обучил, а ты что устроил, мелкий поганец?! – рявкнул он. Не дождавшись ответа, махнул рукой киборгу. – Этого уничтожить, а других отвезти в северный бункер, к остальным.

Пацан так и сидел, не поднимая глаз даже под дулом бластера, но, когда мимо него повели оставшихся англеров, вдруг зарычал и упал на песок.

С ним стало происходить что-то странное. Хрупкое тело вывернулось, ломаясь, цвет кожи вспыхнул серебряным, корпус удлинился, будто растягиваемое тесто. Длиннее, длиннее. Он менялся так резко и так невозможно – будто годы эволюции в перемотке «столетие в секунду».

Все попятились, даже пауки.

– Стреляй! – крикнул Профессор.

Было поздно.

Малютки-англеры метнулись к изменившемуся Пацану, вгрызаясь в кожу зубами, воздух вокруг них заискрился. Меньше чем через вдох они упали на песок серыми тряпочками, а над головой у Пацана вспыхнул шар света. Ослепляюще белый, он намертво приклеил взгляды. Пауки, сороконожки, люди – все замерли, не в силах пошевелиться.

Пацан приблизился к замершему в гипнотическом ступоре Профессору и открыл рот – широко, хищно, до невозможности. Внутри сверкнули длинные, загнутые вовнутрь зубы; они впились в лицо, сминая седовласую голову, как фантик от конфеты. Кровь полилась по серебристой коже, не оставляя следа, и тут же впиталась в песок.

Отбросив окровавленное тело, Пацан пошел дальше, к киборгу, а потом к другим – не побрезговал даже пауками. Когда все были мертвы, свет над его головой затих, зубы спрятались в красивый пухлогубый рот.

Все закончилось.

Лежа в песке среди изуродованных трупов, Максим был уверен, что тоже умер, но нет. Навалилась боль, в нос ударил запах крови, шея занемела от укуса паука. Он застонал, попробовал подняться, но пока получилось только сесть.