Текст книги "Кубок Брэдбери-2021"

Den Ray

Пылесборник 2828

Эрни Уотсон был обыкновенном человеком: летал на Марс (по работе) пять дней в неделю, а выходные проводил на Венере. Ему нравился его Земной домик: одноэтажный, компактный и очень удобный.

Всем был доволен Мистер Уотсон, и лишь одно «но», перелившееся в настоящую манию, трогало его сердце: он не терпел пыли. Ни в каком виде, ни на какой поверхности.

Его миниатюрный домик – типичный для XXIX столетия, кишел всяческими роботами: универсальный уборщик – есть, кухонный шеф-повар – имеется, радиоуправляемая машина с камерой реального времени для стрижки газона – чудеснейшая вещь! – всегда готова услужить человеку.

Он понимал, что всё это – великолепие, к которому люди стремились очень давно, с самого ХХ века. Мистер Уотсон любил своё время, ровно, как и большинство землян, и с пренебрежением и недоверием относился к людям, которые грезили по прошлому: не терпел он ностальгистов, и всё тут!

Если бы кто-то сказал Эрни тогда, что именно ностальгист поможет ему решить проблему с пылью, он бы разругался с этим человеком в пух и прах, оперируя такими фразами, как «Да чтобы я, Эрни Уотсон, говорил с этими сумасшедшими?» или «Что вы себе позволяете?! Заберите свои ужасные слова обратно и думать об этом забудьте!».

Таков был Мистер Уотсон: энергичный мужчина с проседью на голове, которая говорила о том, что он окончательно возмужал в свои семьдесят лет и недалёк был самый чудесный и желанный период для любого человека – от семидесяти до ста двадцати лет.

Вопрос с пылью решаться сам собой никак не желал: Эрни столько раз, ведясь на рекламу, покупал «самые новые», «Лучшие», как гласили голограммы на улицах, пылесосы и пылесборники. Но что бы он ни делал, каких бы роботов он ни выписывал себе, результат был один: пыль каждый раз одерживала верх.

Частенько, возвращаясь с Марса к себе домой, Мистер Уотсон находился в самом что ни на есть прекрасном расположении духа: ему так нравилось бывать на Марсе, что и представить себе какую-то другую работу он не желал. А Венера – что за дивное место! Выходные только и созданы для того, чтобы бродить по этой планете, предварительно договорившись о походе с друзьями.

Однако возвращение на Землю всегда было чем-то неизбежным, безусловно, приятным, но всё это очарование, скучание по дому сходило на нет как раз в тот момент, когда Мистер Уотсон проводил рукой по любой из поверхностей в доме и с нескрываемой неприязнью растопыривал грязные пальцы, говоря про себя: «Чёртова пыль!».

Одним солнечным днём к Эрни пожаловал его хороший друг, молодой человек шестидесяти лет Джеймс Нел, который не так давно вернулся из командировки с Юпитера.

– Дружище! Как же я рад тебя видеть! – говорил Мистер Нел, приятельски улыбаясь Эрни, который, недолго думая, заключил его в крепкие объятия.

– Сколько же мы не виделись, молодой человек? – обнажив все тридцать два зуба, спрашивал Мистер Уотсон.

– Без малого пять лет, – ответил Джеймс.

– Мне кажется, или ты немного задержался: должен был прибыть года два назад, не так ли?

Мистер Нел прошёл в кабинет к другу, который уже вовсю накрывал на стол.

– Корабль наш забарахлил ни с того ни с сего. А потом выяснилось наконец: Кротовая Нора «Нэнси» планомерно изменила свои свойства, а помощник капитана Гарри Филс – дурная его голова! – забыл внести корректировки. По итогу мы вынырнули не совсем там, где предполагалось ранее, и потратили около двух месяцев на то, чтобы найти правильный курс к Юпитеру. А потом работа, которой был непочатый край.

Мистер Уотсон внимательно слушал друга, периодически кивая в ответ.

– Сейчас я налью тебе виски из двадцать пятого столетия, – гордо промолвил Эрни.

Он подошёл к барному шкафу, за дверцей которого находилась небольшая коллекция алкоголя, и тут же его настроение было омрачено.

– Да чтоб меня! – проревел он. – Сколько можно?! – в сердцах и ярым шепотом произнёс Эрни.

Мистер Нел захохотал что было мочи.

– Ты никогда не избавишься от этой пыли, – гогоча, говорил он. – Она так же естественна, как и твоя реакция на её присутствие.

Эрни, взяв шёлковую тряпочку, бережно протёр пыльную бутылку, скорчив при этом гримасу омерзения перед серым веществом.

Виски было разлито по бокалам, и Мистер Уотсон, пригубив первую за тот вечер порцию, немного успокоился.

– Я побеждён, Джеймс, – спокойно промолвил он. – Эту пыль невозможно одолеть. Никак. Ничем.

Мистер Нел будто бы погрузился в воспоминания.

– Когда мы вылетели из «Нэнси», то, как я уже говорил, два месяца блуждали в космических просторах нашей вселенной. Коротали время как могли! И вот в один из вечеров мы так задушевно беседовали с капитаном, что мне пришло в голову рассказать ему о твоей мании к полному отсутствию пыли в пределах дома. Он мне рассказал про одного человека, который…

Эрни нахмурился и со звоном опустил бокал на стол.

– Знаю, знаю, что ты мне сейчас скажешь: есть один местный умелец – вылитый гений, который изобрёл очередное усовершенствование последней модели пылесборника. Я снова поверю, душа моя воспрянет, я стану надеяться, что ну хоть в этот-то раз всё должно получиться, приду к этому гению, куплю у него это «чудо» и радостный вприпрыжку отправлюсь домой, чтобы поскорее его испробовать. Но итог-то один: разочарование. Не хочу я нервничать, Джеймс, это пустая трата времени.

– Но подожди…

– Нет, нет, нет и ещё раз нет! Уж лучше я буду испытывать небольшое раздражение каждый раз, когда прилетаю на Землю, чем снова этот кошмар: надежда, празднование победы не начав боя, а затем злость.

Мистер Уотсон направил свой скептический взгляд на Эрни, когда тот закончил говорить.

– Брюзжишь как сто пятидесятилетний! Никуда не годится, – качая головой, промолвил он. – Ты способен меня выслушать?

Эрни заёрзал на стуле.

– Ну зачем это, Джеймс, – его лицо стало страдальческим. – Ну не надо давать мне надежду, что пыль можно одолеть. Не будь таким жестоким: не дави мне на больное место! – он опустошил свой стакан.

– Я тебе расскажу, а дальше дело твоё, – вкрадчиво промолвил Мистер Нел. – Так вот, в нашем городке живёт один старый еврей…

– Он ещё и еврей! – безысходно отмахнувшись, пролепетал Эрни.

– … и он частенько помогает людям, которые столкнулись с неразрешимыми жизненными дилеммами. Капитан мне говорил, что у сестры его жены была очень любопытная мания: она никак не могла найти успокоение из-за того, что, на что бы она ни посмотрела – всё это жутко её начинало бесить. «Бедный её муж!», говорил мне Капитан, «И как только он это терпит». Она пришла к этому человеку, и он, немного пораскинув мозгами, прошёл в закрома своего жилища и принёс ей картину, да такую, которую вовек не сыщешь в наше время! Это был чёрный квадрат какого-то там Малевича. Этот достопочтенный еврей посоветовал ей повесить картину в спальне и смотреть на неё каждый день вместо просмотра телевизионных передач. И что ты думаешь? После двух недель подобных сеансов она перестала срываться на мужа, а через месяц превратилась в человека, которого вообще невозможно вывести из себя!

Мистер Уотсон недоверчиво сощурил глаза.

– Он что – психолог? Ты меня к врачу решил отправить? Ты же мой друг, в конце-то концов!

– Он не врач, – холодно ответил Джеймс.

– Не понимаю, к чему ты рассказал мне про эту чудаковатую женщину и ещё более причудливого старика?

Мистер Нел закатил глаза.

– Сходил бы ты к нему, Эрни, может, он и тебе поможет. За хорошую плату, разумеется.

– Ты мог не говорить последнюю фразу: это было очевидно с самого начала, – саркастично изрёк Эрни.

Разумеется, Мистер Уотсон не побежал сломя голову к пресловутому старику-еврею. Вот ещё, думал он, как-нибудь и без него справлюсь.

Он снова решил обойти все магазины пылесборников, и, конечно же, двое продавцов сумели ему всучить, как они говорили, «Самые лучшие модели роботов серии «Антипыль».

Ничего не помогало, да и не могло помочь: роботы хоть и были хороши, но явно проигрывали извечной серой массе, которая сделалась спутником человека с момента его появления на Земле.

– Где, ты говоришь, живёт этот старик? – сквозь зубы спрашивал своего друга по телефону Эрни.

Нел назвал адрес.

– Надумал сходить? – спросил он.

– Была не была! – с досадой в голосе и разочарованием в себе ответил Эрни.

Отправившись по известному адресу, Мистер Уотсон ни капли не нервничал. Я уже всё перепробовал, говорил он себе, даже если этот человек окажется таким же шарлатаном, как и те изворотливые продавцы, которые только и знают, что мозги честным людям пудрить – не велика беда: возьму, да и свыкнусь с пылью, забуду и никогда больше не вспомню, обещал себе Эрни.

Магазинчик-офис, в котором обитал Мистер Карл Шрюдман, располагался в двадцати минутах ходьбы от дома Мистера Уотсона. Даже если бы Эрни не знал точный адрес, то с лёгкостью бы угадал, какой из всех домов на той улице принадлежал старику.

«Да он же ностальгист чистой воды!» – возмущенно пролетело в его мыслях. – «Ну и свинью мне подкинул Джеймс: удружил – ничего не скажешь! Специально, что ли, меня выводит из себя…»

– Проходите-проходите, молодой человек, – услышал Эрни, простояв десять минут в нерешительности возле обшарпанной деревянной двери со стеклом посередине. – Что вам угодно?

– Мне бы… Да я только спросить… Вы Мистер Шрюдман? – решив оттянуть момент истины, пролепетал Мистер Уотсон.

– Именно так, молодой человек. А вы-таки ожидали тут увидеть кого-то другого? Если да, то мне-таки придётся вас расстроить, словно вы новенькое пианино в руках дилетанта.

«Что у него за говор такой, – думал Эрни, – видимо, на старости лет выжил из ума».

– Вы что-то хотели? – настойчиво спрашивал Карл. – Что у вас стряслось? Какая неразрешимая проблема привела вас к порогу старого Мистера Шрюдмана?

Эрик подумывал о том, чтобы уйти, так ничего и не спросив: не нравилась ему ни древняя обстановка в магазинчике еврея, ни сам старик, который буквально впивался в него взглядом.

– Для начала представьтесь, молодой человек, – сдвинув очки поближе к глазам, предложил Карл.

– Эрни Уотсон, – выдавил из себя он, не желая прослыть невоспитанным человеком.

– Не нервничайте вы так, Эрни, что бы у вас ни стряслось, кроме безумия и смерти, старик Шрюдман пошерудит остатками своего разума и таки предложит вам решение, – добродушно говорил Карл.

Эрни собрался с духом и на выдохе произнёс:

– Пыль… – он сам испугался того, что открыто объявил о своём кошмаре незнакомому человеку. – Как она меня изводит – вы бы знали! – проговорил он, заметив, что ему стало как будто бы легче на душе.

– И что же с ней не так, с этой вашей пылью? – серьёзно спрашивал старик.

Мистер Уотсон застыл в ступоре.

– Она есть, – только и сказал он, почувствовав, что его лицо покрылось румянцем смущения.

– А вы, видимо, хотите, чтобы её раз – и не было?

– О да, Мистер Шрюдман! Это моё самое заветное желание! – его голос зазвучал бодрее: Эрни уловил в тоне старика сильнейшую проникновенность его проблемой. – Я попробовал всё: и Пылесборник «Чистота и уют», и робота «Антипыль», но ничего не помогает – прихожу домой, а там снова она… – он запнулся и умоляющим взглядом поглядел на Карла. – Скажите, Мистер Шрюдман, можно решить мою проблему?

Старый еврей ехидно улыбнулся.

– Есть-таки у меня одно средство: думаю, вам оно поможет, – сказал он, встав со стула и пройдя вглубь магазина. – Идите за мной, – повелел старик посетителю.

Они уходили всё дальше от входной двери, и Мистер Уотсон начинал чувствовать себя всё более и более неловко. «Да у него у самого всё в пыли! А он ещё и советовать мне что-то собирается – невиданная наглость!».

– Вот он, – остановившись, проговорил Карл. – Сколько квадратных метров в вашем доме?

Эрни задумался.

– Где-то пятьдесят или около того.

Старик закряхтел.

– А ненужные полки у вас имеются? – спросил он.

– Вроде бы, – не понимая, к чему этот вопрос, промолвил Эрни.

Старик застыл и стал думать: сколько же пылесборников дать этому человеку, чтобы пыль отстала от него навсегда?

– Вот, смотрите, – старик протянул свою дрожащую руку с прямоугольным предметом. – Это решение вашей проблемы.

Эрни не понимал.

– Что это такое? Пылесборник? Какая модель? А как он работает? – машинально спросил он.

– «Пылесборник 2828», если вам угодно знать его название, – не без улыбки ответил Карл. – Вам таких понадобится ровно сто штук, или же томов – так будет правильнее. За каждый я прошу по сто долларов.

Эрни мысленно прикинул итоговую сумму.

– Десять тысяч долларов! – воскликнул он. – Так дорого…

– Доставка оплачивается отдельно, – поспешил добавить Мистер Шрюдман.

Делать было нечего – Эрни заплатил старому торговцу и за сто пылесборников, и за доставку их до его дома. «Ни доллара не скинул!», злобно думал про себя Мистер Уотсон. «Ох, если это не поможет… Ну, держитесь, Мистер Шрюдман, я же вернусь и выбью с вас всё до последнего цента, и про компенсацию не забуду!».

И вот все сто «Пылесборников 2828» уже лежат ровными стопками на полу в кабинете Эрни.

Он тщательно проследовал совету старика: бережно уложил пылесборники по полкам в количестве двадцати пяти томов на каждой и радовался, что по счастливой случайности он не выбросил их из гаража.

Больше никто из его друзей не видел раздражение Эрни из-за пыли в доме, а Мистер Уотсон, самодовольно хвастаясь своими приобретениями, часто говорил то, что старик Шрюдман ему завещал: «Ни при каких обстоятельствах, Эрни, не заглядывайте пылесборникам вовнутрь: вам это вряд ли поможет, а пылесборник наверняка сломается». Но, разумеется, настал тот день, когда любопытство пересилило слова хитрого еврея, и мысли Мистера Уотсона были бережно очищены от пренебрежения к старинным источникам знаний.

А Карл Шрюдман, снова и снова пересчитывая вырученные деньги, говорил в назидание своему шестидесятилетнему внуку:

– Это-таки и называется искусством торговли: если КНИГИ, то их и за бесценок никто сейчас не купит, а вот если Пылесборник…

Алексей Кузнецов

Доктор Гоп

Доктор Гоп не любил операции, особенно когда приходилось удалять. Его всегда преследовало стойкое ощущение, что пациент уже никогда не будет абсолютно полноценным, а на месте удалённого органа останется незарастающий энергетический свищ, сквозь который невидимо, каплями будет вытекать жизненная сила. Это ощущение было ненаучно, даже крамольно, но избавиться от него не помогли ни богатая практика, ни совершенствование собственных медицинских познаний. Профессия врача-поэтолога предусматривала широкое применение терапии, в его распоряжении был огромный арсенал лекарственных форм от безобидных водителей ритма до ограниченно показанных строфосекаторов, всевозможные отвлекающие и возбуждающие массажи, водные и безводные процедуры, в конце концов, старое-доброе словесное воздействие, но иногда случай требовал последнего средства, и приходилось резать по живому.

Вот и сейчас диагноз «тяжёлая графомания» заставлял сделать сурово необходимое, неизбежное, во имя здоровья, но всё же зло.

Впрочем, когда операционный монитор выдал изображение процессов, происходящих в творческом центре мозга, последние сомнения исчезли даже у консервативного Гопа. Абсолютный нейронный хаос, необратимая деградация – будто срисовано с учебника по литературной медицине.

– Что скажете, коллега? – обратился Гоп к прозаисту Хаку, непременному члену операционной комиссии.

– Думаю, случай ясен. Если бы не пульсирующие бета-метаморфозы в пятнадцатом секторе, можно было бы предположить естественное разрешение процесса через годик-другой, но бета-метаморфозы… Нет, нет, дружище Гоп, и не надейтесь.

Они оба с сожалением посмотрели на пациентку, обездвиженную лёгким наркозом. Так молода и уже безнадёжна! Увы.

В отличие от общего периода лечения, обычно долгого, со всеми его ремиссиями и срывами, операция занимала сущие минуты. Творческий центр был заморожен и оставлен в недрах мозга на медленное саморассасывание и исчезновение.

Гоп склонился над больной и похлопал её по щеке. Взгляд только что проснувшегося человека всегда напоминал ему взгляд младенца, невинно обволакивающего мир чистым сознанием.

– Доктор, я буду писать? – спросил «младенец».

– Конечно, милая! Письма друзьям, родственникам, молодому человеку. Что угодно и когда угодно, и хоть на заборе.

Но взгляд женских глаз был уже не младенческим, они угадывали подвох, а ведь Гоп говорил чистую правду.

Кроме операции у Гопа сегодня был ещё диспансерный приём. Поэтому, попив кофе в компании Хака и медсестёр, он занял место в своём кабинете и стал просматривать карты больных. Почему-то не давала покоя мысль, засевшая в голове еще с утренних новостей: вновь открытая планета оказалась заселённой людьми, однозначно повёрнутыми на сочинительстве, притом они не имели никакого понятия о литературной медицине и энергетически были чрезвычайно слабы. Известная благотворительная организация собирала средства для помощи аборигенам и приглашала в экспедицию специалистов-медиков и просто неравнодушных энтузиастов. «И какая от этих инопланетян может быть польза мировому сообществу? – думал Гоп, – у них и кожа-то не светится. Даже нимбов над головами нет. Дикари!» Стыдливо подавив приступ расизма, он чертыхнулся и пригласил первого больного.

Литературные болезни всегда продолжительны и коварны осложнениями, поэтому те, кого лечил доктор Гоп, были в основном его давними знакомыми. Знакомство с некоторыми из них даже напоминало некую дружбу, когда в процессе оздоровления не нужно втолковывание собеседнику верных понятий, а достаточно лёгкой, приятной беседы, взглядов, рукопожатий, похлопываний по плечу. Сегодняшний контингент состоял как раз из таких больных, что было особенно кстати после психологически трудного утра.

– Уважаемый, очень прошу вас вспомнить о том, что я запретил вам увлечение пародиями, – говорил доктор бородатому пожилому мужчине, – а вы строчите их пачками! Взгляните на вашу последнюю нейрограмму – ти-позиции у вас совершенно сглажены, а стопперы исчезают бесследно, стоит применить даже минимальное раздражение.

– Но я не специально! Очень хочется писать пародии, стоит только прочитать что-нибудь рифмованное.

– А вы пробуйте противостоять! Я, например, ещё студентом придумал себе считалку: «стоп, Гоп – Гоп, стоп». Несколько повторений, и неосмысленное желание либо осмысливается, либо пропадает. Поэтому, дорогой Сал, можете говорить себе вроде, э-э… «эй, Сал – перл стар!».

– Да это просто подарок, доктор! Непременно попробую.

– Ну… не стоит благодарности. До скорого свидания! Не забудьте показаться через месяц.

Молодой человек, зашедший следом, страдал недержанием размера и стойким пристрастием к нецензурной лексике. Обратиться к врачам его вынудили проблемы с законом. Собственного желания для выздоровления явно не хватало, но парень был неунывающе прост в общении. Гоп с первого знакомства проникся к нему симпатией за оптимизм и весёлый нрав. Молодой человек платил той же монетой, да и недуг со временем медленно, пассивно отступал.

– Антимат принимаете регулярно?

– Конечно, доктор! Таблетки всё же приятнее принудительных клизм.

– Несомненно, ха-ха! Я подумываю уменьшить вам дозу. Но помните, любая случайная непристойность может свести всё на нет. Чувствуете в себе силы, желание излечиться?

– Самое сильное моё желание – больше не попадать в полицейский участок.

– Что ж, это серьёзная мотивация, ха-ха. Уменьшим дозировку вдвое. Кстати, я переговорил с полицией. Они обещали снять вас с учёта.

– Спасибо, доктор! Огромное спасибо! Тогда я смогу записаться в экспедицию.

– Э-э… о которой говорили в утренних новостях?

– Именно. Стоит лишь представить, сколько людей там занимается творчеством без всякой медицинской помощи! Мне их страшно жаль. Да и подзаработать было бы неплохо.

– Да, это ужасно. Вы говорите, платят хорошо?

– Слышал, к финансированию подключилось даже правительство. Ситуация катастрофическая. Писателей там скоро будет больше, чем читателей, и дела всё хуже. Вы бы тоже подумали, доктор. Поэтологи с вашим опытом будут очень нужны.

– Подумаю, Ёк, спасибо. Не забудьте…

«Не забудет, – подумал Гоп, провожая паренька взглядом, – а что-то притягательное в этом мероприятии есть. Наверное, возможность испытать себя, прикоснуться к необычному. В конце концов, есть чувство долга, желание помочь, да и платят, говорят, неплохо…»

Закончив приём, доктор Гоп заказал запись утренних новостей, внимательно просмотрел и набрал предложенный номер.

– Поэтолог… да, с опытом работы… успешная терапия, оперативное лечение… куда прибыть?.. спасибо… условия… понимаю, понимаю – не привыкать… как вы сказали – Земля?.. хорошее название… договорились.

«Ну вот и наступили перемены», – освежающе пронеслось в голове. Впереди масса работы, неведомые пути и большие приключения. Земля ждёт. Уж он-то наведёт там порядок.