Текст книги "Убийство в «Звезде сафари"

Глава 20
Подъезжая к Булавайо

Привыкнув считать данное купе сугубо комнатой для допросов, куда редко кто заходил с большой охотой, Хол даже удивился, когда в дверь снова постучали. «Странное дело, – подумал он, – мы, кажется, всех уже допросили». Но это пришла проводница, и она принесла полицейский отчёт о причинах смерти мистера Кросби. Отчёт находился в плотном конверте и состоял из приличной пачки распечатанных на принтере листов.

– Вот и отлично, не подвели, – обрадовался Эрик. – Я просил их поторопиться.

– И что там написано? – вытянул шею Хол.

– Да много чего, – ответил Эрик, разбирая листы с таблицами и множеством параграфов. – Обычная полицейская рутина, много пустых слов, мало полезных фактов. А вот тут насчёт отпечатков пальцев. Итак, все отпечатки принадлежат мистеру Кросби. Понятно, я так и думал. Далее. Пуля, его убившая, была выпущена из его же ружья. Как минимум калибр совпадает, а большего они сказать не могут. Баллистической экспертизы не заказывали, в их городке это сделать невозможно, к тому же ружьё гладкоствольное, у него нет нарезов. И наконец вывод: несчастный случай вследствие неосторожного обращения с оружием. Установлено, что в купе пострадавший находился один, никаких посторонних лиц не было.

– Понятно. – Хол разочарованно выдохнул.

– Да. Ни добавить ни убавить.

Хол кисло улыбнулся, но потом решил всё-таки добавить:

– И всё же пропавшие рубашки мистера Кросби должны о чём-нибудь говорить?

– О чём они могут говорить? Похоже, их взял кто-то из персонала. Аккерман этим занимается и наверняка всё выяснит. Теперь нужно поставить в известность вдову. Хол, будь другом, сходи позови Амелию Кросби.

Через десять минут Амелия уже снова сидела на стуле перед столом, за которым восседал ею же нанятый детектив.

– Миссис Кросби, – начал Эрик, – мы получили полицейский отчёт с результатами расследования по поводу смерти вашего мужа. Вывод однозначен: смерть по неосторожности. Мы также провели и своё собственное расследование, тщательно допросив всех возможно причастных к этому делу лиц. Начнём с Патриса Мбаты. Хол, что у нас на Патриса?

Хол для солидности прокашлялся:

– В момент выстрела он находился в своём купе и спал. Мы с Уинстоном это подтверждаем. Боковая дверь в соседнее купе была заперта с обеих сторон. Мистер Мбата имел причины ненавидеть мистера Кросби, но крайне маловероятно, что он имеет какое-то отношение к возможному убийству. Он не знал и не мог знать, в какой момент времени Кросби окажется в своём купе, собираясь стрелять из окна.

– Также не найдено его отпечатков в купе мистера Кросби, – добавил Эрик.

– Порша Рамабоа имеет твёрдое алиби, – продолжил Хол. – В момент смерти мистера Кросби она находилась на кухне и разговаривала с поваром.

– Подтверждаю, – снова добавил Эрик. – Я тоже там находился, и мы даже видели друг друга, что устанавливает и моё алиби тоже. Кроме того, Порша не имела мотива. – Далее он продолжил рассказывать сам: – Что же касается Лютера Аккермана, тот находился в вагоне-салоне и возился со стулом. Это подтверждает Натаниэль Брэдшоу. Пойдём далее по списку. Лиана Тсотсобе сидела в вагоне-ресторане и разговаривала с проводницей Кайей. Мистер и миссис Сасаки находились в своём купе и наблюдали полёты птиц. Доктор Сасаки сразу после выстрела бросился к вашему купе, я увидел его уже там. Наконец, присутствующие здесь Хол и Уинстон находились в коридоре вашего вагона люкс, но не думаю, что их стоит подозревать.

Уинстон так громко чихнул, что Чипо, спавший у него на коленях, вскочил и хотел удрать.

– Что касается вашей дочери Николь, то вы заявили, что она принимала ванну. Короче, есть только два человека, у которых нет подтверждённого алиби. Это мисс Берил Браш и… вы.

– Я?!

– Да, вы сказали, что Николь принимала ванну, однако, находясь в ванне, ваша дочь слышала только телевизор. Это продолжалось примерно полчаса. Вас она не слышала.

– Понимаю.

– Наконец Берил Браш. Она находилась в своём купе и обрабатывала материалы для своего нового романа. Вышла она оттуда только к ужину, направляясь в вагон-ресторан. Алиби у неё нет, но за её невиновность говорит то, что у неё не было возможности проскользнуть незамеченной почти через весь состав туда и сюда, у неё не было ключа, чтобы открыть дверь, и её отпечатков не обнаружено в купе мистера Кросби.

– Я не убивала своего мужа.

– Я знаю. Будь это вы, вас бы полностью удовлетворила версия о несчастном случае. И, кроме того, это вы наняли меня, чтобы я провёл дополнительное расследование. И есть ещё один факт, которому мы ничего не можем противопоставить. – Тут Эрик передал слово Холу.

Хол выпрямился и важно прокашлялся.

– Как ни странно, – заговорил он, – но всё упирается в одно обстоятельство. Никто не мог знать, что мистер Кросби в какой-то момент побежит в свой вагон, достанет ружьё и начнёт в кого-то стрелять. Ничто не предвещало. Он спокойно стоял вместе с нами на открытой площадке, мы все смотрели на антилоп, когда вдруг он приложил к глазам бинокль, увидел какого-то носорога и побежал в своё купе. Вскоре прогремел выстрел. При этом купе было заперто изнутри, пуля вылетела из его ружья, отпечатки пальцев были только его и… ваши. Впрочем, это понятно, вы же там жили.

– Хол, – повернулся к нему Эрик, – скажи прямо, это мог быть несчастный случай?

Хол замялся:

– Мог. Но есть только два варианта, как это могло произойти. Он либо выронил ружьё и оно случайно выстрелило в него, либо пуля отрикошетила от какого-то камня за окном и влетела обратно.

– Крайне маловероятно, – покачал головою Эрик, а миссис Кросби облегчённо выдохнула.

– Если так, если это несчастный случай, то жизни Николь ничего не угрожает. – Она даже улыбнулась. – Спасибо, детектив Лавджой. Спасибо и вам, Хол и Уинстон. Теперь я буду спокойна. Будто ноша свалилась с моих плеч. Пожалуй, я пойду. Мне ещё надо приготовиться к новому сафари.

И она ушла, а Эрик посмотрел на ребят.

– Что я могу ещё сказать? Молодцы! – И он начал засовывать полицейский отчёт обратно в конверт.

– Но мы ведь так и не поймали убийцу… – разочарованно протянул Уинстон.

– Не поймали, потому что его не было, – весело улыбнулся Эрик и с конвертом в руке направился к двери. – Наша работа была – расследовать это дело, и мы его расследовали. Отдыхайте. А я зайду сейчас к Лютеру, отдам бумаги, потом приму ванну и буду готовиться к сафари.

– Я тоже пойду, – сказал Уинстон. – Надо помочь маме. Работать помощником детектива, конечно, интересно, но ездить на сафари ещё интереснее. – Посадив Чипо на плечо, он тоже направился к двери и оттуда оглянулся на Хола: – Чего, ты расстроился?

– Я даже не знаю, – сказал Хол, вставая. – Просто, когда я расследовал предыдущие дела, у меня было какое-то ощущение…

– Какое?

– Ну, такое. Возникало ощущение, что вот-вот всё станет ясно. Что всё начнёт складываться как пазл. Выстроится вся картина. А вот сейчас я ничего такого не чувствую.

– Может, потому что никакого преступления и не было?

Хол поморщился.

Когда он вернулся в своё купе, дядя Нэт снова работал за столом. Хол сел рядом в кресло и открыл свой блокнот.

– Ну как? – спросил дядя. – Решили дело?

– Решили, что это несчастный случай. Так и полиция говорит. – Хол выбрал угольный карандаш поновее и начал рисовать.

Рисовал он молча, сосредоточенно, приноравливаясь к ритму колёс. Но вот ритм начал замедляться, вагон стало мотать на стрелках, поезд прибывал на какую-то станцию. Наконец показалось и здание вокзала. Белыми буквами по красному кирпичу было выложено название станции – «Булавайо».

– Это большая станция, узловая, одна из самых крупных в Зимбабве, – пояснил дядя, – но мы здесь, похоже, не остановимся. Да, мы проехали мимо, хотя было интересно посмотреть… Что рисуешь?

– Ничего особенного. Просто вспоминаю некоторые моменты. Может, потом что-нибудь пригодится.

– Пригодится для чего? Ведь вроде уже решили, что в смерти мистера Кросби никто не виновен.

– Всё говорит именно за это, но чего-то мне всё же не хватает. И не пойму чего.

– Ну тогда рисуй, рисуй. Ты всегда говорил, что за рисованием тебе хорошо думается.

– А что, если… – Хол вдруг отложил уголь. – А что, если мне просто хочется, чтобы было преступление? И что тогда это значит? Что я такой плохой человек? Или, может, я болен?

– Болен не болен, но отдохнуть тебе бы не помешало. Нужно хорошенько развеяться и забыть, что ты детектив. Прогулка в заповеднике Хванге будет сейчас в самый раз. Сам я не смогу составить тебе компанию, нога ещё болит, но буду сидеть в джипе и за всем наблюдать.

– Я тоже, пожалуй, останусь в машине, – проговорил Хол, вдруг вспомнив про чёрную мамбу. – Просто буду сидеть и рисовать. Животных, и только животных. Это успокаивает.

Он вспомнил про бумажную сову, про то оригами, которое делала миссис Сасаки. Она всегда делала оригами, когда волновалась или не могла решить какую-то задачу. И Хол улыбнулся.

Глава 21
Веранда с видом на саванну

Выйдя из ванной одетый по-походному, Хол так и замер. Он ещё никогда не видел дядю стоящим на стуле с высунутой в окно головой. Ветер трепал его волосы и грозил сорвать с носа очки, но дядя их придерживал пальцем.

– Полюбуйся, Хол.

Любоваться предлагалось ровной как стол равниной, по которой до самого горизонта тянулась прямая как стрела линия путей.

– Представляешь, Хол, это второй в мире железнодорожный перегон, который на всём своём протяжении не имеет ни единого поворота! Ни единого! – Дядя повернул к Холу своё возбуждённое лицо. – Этот перегон называется Дитская Прямая, потому что находится между станциями Дит и Гвай. Это почти сто километров путей, проложенных словно по линейке. Такое бывает очень редко. Обычно ведь железнодорожные пути – сплошная цепь поворотов, подъёмов и спусков.

Хол посмотрел сначала в сторону паровоза, потом в сторону хвоста поезда. И там, и там пути шли до горизонта и пропадали из виду только за счёт округлости Земли. Зрелище было потрясающее.

Но вскоре поезд сошёл с главного пути и некоторое время катил по боковой ветке, потом остановился возле небольшого перрона под тенью высоких деревьев. Наконец-то можно было сойти на землю и как следует размять ноги. Дядя и племянник направились к голове поезда, где, как всегда, возле паровоза был объявлен сбор всех желающих ехать на сафари. Вокруг росли роскошные пальмы, в траве стрекотали местные, африканские, кузнечики и жужжали такие же местные мухи.

– Ну что наша «Дженис»? Как паровоз? – Дядя Нэт привычно поинтересовался у Фло, которая как раз спустилась из будки машиниста.

– Неплохо, – ответила девушка. – Только, пожалуйста, не трогайте железо. «Дженис» пока такая горячая, что вы обожжёте руку. Когда паровоз немного остынет, мы проверим его состояние, хотя я и сейчас уверена, что он без проблем довезёт нас до водопада Виктория.

– А почему вы назвали паровоз «Дженис»? – поинтересовался Хол.

– Это не мы. Это прежний машинист, мужчина. Он и назвал его именем жены.

Хол представил, что было бы, если бы его папа имел паровоз и тоже назвал бы именем жены. Паровоз «Беверли» вряд ли сумел бы похвастаться железным характером.

Первые две пары туристов уже сидели под тенью пальм. Это были мистер и миссис Сасаки, а также Порша и Патрис. Лиана ходила взад и вперёд, поджидая остальных. За ней ходил Уинстон, за Уинстоном – Чипо.

– Ну что, тут все? – спросила сафари-гид.

– Почти, – ответил дядя Нэт, наблюдая, как из вагона спускаются Николь и её мать.

Николь была в джинсах и футболке, зато миссис Кросби выглядела, как космическая амазонка, настоящая охотница за приключениями, в зелёном камуфляже, в рубашке цвета хаки, завязанной на животе крепким узлом, в жилете-разгрузке и высоких берцах. Сейчас она совсем не походила на ту ослепительную блондинку, сногсшибательную красавицу, бывшую модель, какой она впервые появилась на вокзале в Претории. Её волосы были убраны назад и затянуты в тугой хвост, на лице никакого макияжа.

– Привет! Как ты? – спросила Николь, подходя к Холу, как будто ничего не случилось, но тот ещё чувствовал себя несколько виноватым после вчерашнего допроса, и его «привет» прозвучал слегка сдавленно.

– Всё нормально. А ты?

– Тоже.

– Вчера ты был такой взрослый. Знаешь, а мне понравилось.

– Да? – Хол немного покраснел.

Их разговор прервала Лиана, объявившая, что пора идти. Впереди у них была небольшая пешая прогулка.

Прогулка оказалась довольно приятной. Они шагали под тенью высоких деревьев, где было непривычно свежо и прохладно. Настроение у всех было самое прекрасное.

– Спасибо вам, что вы разобрались, как это вышло с моим папой, – сказала Николь, поравнявшись с Холом. – Мама чуть не сошла с ума. Она решила, что кто-то хочет нас убить, чтобы забрать наши деньги. Я тоже сильно испугалась. Но, к счастью, это был несчастный случай, ведь так?

Хол молча кивнул. Настроение у него сразу стало падать. Он прислушался к себе. Да, его по-прежнему что-то грызло. Что, если он проглядел, упустил какой-то факт?

– Ирония судьбы, – продолжала Николь, – что отец убил из ружья так много животных, а потом ружьё убило его самого.

– М-да, – промычал Хол.

– Наверное, это карма. Ты знаешь, каждый День благодарения, когда мы сидели за столом и ели индейку, он обязательно вспоминал, каким он был бедным в моём возрасте и как тяжело работал, когда ещё жил в Йоханнесбурге. Даже немного хулиганил. А однажды угнал машину и пригласил друга покататься по городу. Потом полиция их поймала, но папа сумел сбежать, хотя друга поймали и посадили. Это, конечно, плохо, но папа всегда говорил: «Любой человек может нарушить закон, но не любой позволяет себя поймать. А это единственный путь к успеху».

Хол даже остановился:

– Но это же называется…

– Я знаю. Пошли, – слегка подтолкнула его Николь. – Я знаю, насколько это ужасно. Но самым ужасным было, когда за столом в День благодарения он благодарил судьбу лишь за то, что вокруг так много слабаков. Которые обеспечивают сильным путь наверх. Короче, я бы не удивилась, если бы кто-то хотел его убить.

Хол вздрогнул. К нему стало возвращаться прежнее, знакомое по другим расследованиям ощущение всей картины происходящего. Нет, ничего ещё не закончено, всё только начинается!

– Я, конечно, не считаю, что папа заслуживал смерти за такие слова, – продолжала Николь. – Я бы хотела, чтобы он жил. Но это, наверное, судьба. Он был прекрасным охотником и отличным стрелком, но, видимо, и на старуху бывает проруха. Так сказала мама. Она ещё раньше признавалась, что несчастный случай вполне бы её устроил. Ты знаешь…

– Постой, – перебил её Хол, оглянувшись, – мне надо срочно помочь дядю Нэту. Он отстаёт, ему тяжело идти.

Дядя Нэт с благодарностью принял помощь племянника. Опираясь на его плечо, он благополучно доковылял до небольшого дощатого здания, прятавшегося под сенью деревьев. Лиана пригласила всех пройти на открытую веранду, откуда открывался прекрасный вид на саванну. На дальнем плане виднелись невысокие горы, откуда текла небольшая река, впадавшая в длинное, сильно заболоченное озеро, которое располагалось на переднем плане. К озеру приходили животные и прилетали птицы.

– Это место у нас так и называется – Веранда, – сказала Лиана. – Сегодняшний день мы проведём здесь. Кто хочет, может тут и оставаться. Здесь приятно отдохнуть, расслабиться, что-то выпить, перекусить. Остальные могут отправиться со мной дальше. Экскурсия вглубь саванны у нас займёт несколько часов. И, скорее всего, мы вернёмся назад уже в сумерках. Здесь же, на веранде, на фоне заката у нас состоится прощальный ужин, фуршет, а после фуршета мы вернёмся обратно на поезд.

К Холу подошёл Уинстон:

– Поедешь?

– Конечно.

– Я тоже, – сказала Николь и погладила Чипо, который лежал на плечах хозяина, как меховой воротник. – А вот мама, кажется, останется. Я пойду спрошу.

– Уинстон, слушай, – прошептал ему на ухо Хол, едва Николь отошла, – а что, если мы всё-таки ошиблись?

– В чём?

– В том, что с мистером Кросби был несчастный случай.

– Но ведь…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, но послушай, что скажу я. А что, если мы имеем дело с одним из идеальных преступлений? О таких пишут в книжках. Что, если кто-то хладнокровно его убил, но обставил дело так, будто это был несчастный случай?

– Но кто мог это сделать?

– Кто-кто. Если бы я знал. Но я чувствую, что Николь всё ещё может быть в опасности. Она ведь единственная наследница и по завещанию получает всё. Так что убийца по-прежнему может находиться среди нас… – Он понизил голос.

– Ты боишься?

– Я волнуюсь.

– Если волнуешься, погладь Чипо, это успокаивает. – И Уинстон повернулся к Холу спиной, чтобы тому удобнее было гладить мангуста. – И что же нам теперь делать? – Он слегка повернул голову.

– Станем оберегать Николь. Всё время будем рядом с ней, но про убийцу ни слова. Не стоит её раньше времени пугать.

– Хорошо, – согласился Уинстон, – вот только…

– Что?

– Но как мы найдём убийцу?

– Будем думать. Я буду рисовать и думать.

– Правильно! Рисуй.

И тут раздался голос Лианы:

– Уинстон, сынок! Пожалуйста, рассаживай гостей по машинам. Пора ехать!

Глава 22
Ужин в виде фуршета

Все поместились в одну машину, вторая не пригодилась. Это был снова такой же большой и открытый джип, но без брезентового верха, как в прошлый раз. В него забрались только Порша и Патрис, дядя Нэт с мальчиками и Николь, больше никто не поехал. Дядя Нэт, правда, удивился, увидев, как Хол и Николь уселись отдельно от него и стали о чём-то секретничать. Уинстон сел на переднее сиденье, рядом с матерью. На грудь он повесил свой школьный рюкзачок, из которого то и дело выглядывал любопытный Чипо.

Болтая с Николь, Хол вдруг подумал, что единственный человек, который не имел железного алиби, это всё же Патрис, а потому он решил получше приглядеться к нему, тем более что поездка обещала быть интересной и все будут на всё отвлекаться.

– Национальный парк Хванге является крупнейшим в Зимбабве, – рассказывала Лиана, пока они ехали внутрь заповедника по узкой пыльной дороге. – Здесь живут более сотни видов различных животных и более четырёхсот видов птиц.

– Хол, доставай блокнот! Ты хотел рисовать животных, – обернулся к нему дядя Нэт. В руках он уже держал бинокль и смотрел в него, словно капитан с мостика корабля.

– Да, конечно, – спохватился Хол. Детективные мысли забили ему голову. Он открыл блокнот на чистой странице и приготовил угольный карандаш.

– Смотрите какой! – воскликнул дядя, показывая куда-то вверх на кроны деревьев. – Да это же ракетохвостый попугай! Видите? Видите вон ту зелёную птичку с двумя палочками, торчащими из хвоста? Вы не находите, что они похожи на ватные палочки для чистки ушей?

Пока Хол искал среди листьев эти палочки, попугай улетел. На странице блокнота осталась от него всего одна линия.

Вскоре джип выехал из-под сени деревьев на открытое место, теперь впереди расстилалась привычная голая саванна. Лишь кое-где росли какие-то кустики да редкие зонтичные акации. Солнце сразу стало припекать. Дядя надел на голову панаму, Хол потрогал свой нос. Тот начинал быстро обгорать.

– Мы направляемся к дальнему водопою, где можно увидеть самых редких животных, – объяснила Лиана.

– Это снова озеро? – спросила Николь.

– Нет, на этот раз это скорее большая яма, – объяснила Лиана, – в которой собирается вода. А животные ещё больше её углубляют, когда топчутся там.

Вскоре дядя увидел жирафов и предложил Холу посмотреть на них в бинокль.

– Смотри, они все стоят вон там, в рощице акаций, – показывал он пальцем. – Видишь?

– О! – воскликнул Хол. – Их головы торчат даже выше деревьев. И какие же у них зубы. Просто страшенные зубы. И язык! – Продолжая ужасаться, он передал бинокль.

– Язык у жирафа длинней человеческой руки, – вещал с переднего сиденья Уинстон. – Они могут даже загибать его назад и чесать себя за ухом. А вон там ещё другие жирафы! Мам, мы можем подъехать поближе? Хол будет рисовать.

Лиана остановила машину на безопасном расстоянии и выключила двигатель. Хол принялся рисовать. У него быстро получались вытянутые морды с рожками и ушами, затем длинные треугольные шеи, далее он прорисовал все пятна, затем мосластые ноги, утопающие в жёсткой выгоревшей траве. Жирафы двигались медленно, что-то беспрестанно жуя, и лишь иногда останавливались, чтобы посмотреть на машину, будто позируя. Так они дошли до той самой ямы, где принялись пить воду, неудобно наклоняя длинные шеи и широко расставляя передние ноги.

– Это потому что у них слишком короткая шея по сравнению с ногами, – пояснил Уинстон. – Многим кажется, что шея длиннее, а на самом деле нет. Смотрите, а там зебры! А вы знаете, зачем на зебре полоски?

И вдруг все шумно заговорили и засмеялись. Все хорошо помнили про полоски, помнили много разных версий, а тут отчего-то все сразу забыли. И что было самое забавное, Уинстон забыл тоже и от этого хохотал громче всех.

Выручил дядя Нэт.

– Зебрам нужны полоски потому, что, когда они бегут в стаде, они все сливаются в одно пятно и львам очень трудно вычленить какое-то одно животное и напасть. У львов просто ужас как мельтешит в глазах! – с серьёзным научным видом говорил он, поправляя на носу очки, и тут все вообще покатились со смеху.

Блокнот на коленях Хола так и прыгал, мешая рисовать. Но всё же он изобразил небольшое стадо, когда зебры пили воду. Получилось вроде неплохо.

«Странное дело, – думал про себя Хол, – вот я рисую, а мне совершенно не хочется ни о чём думать. И меньше всего о деле мистера Кросби». Но всё же привычка размышлять во время рисования уже сделала своё дело. Его вдруг пронзила мысль, что убийца мог быть не один. У них мог быть сговор! Хол замер, его угольный карандаш завис в воздухе. Почему же он сразу об этом не подумал?

– Вообще-то существует три вида зебр, – теперь снова начал рассказывать Уинстон, явно подражая своей матери. – Но здесь вы видим только равнинную зебру. Кстати, я вспомнил! Полоски у них никогда не повторяются, у каждой зебры разные. С их помощью они узнают друг друга.

– Это как штрихкод в магазине при покупке товара, – рассмеялся дядя Нэт. Но теперь уж смеялся он один, другие уже отсмеялись, устали.

Вскоре солнце начало опускаться к горизонту, и машина тронулась обратно. Они снова долго ехали по неровной пыльной дороге, и все очень обрадовались, когда увидели веранду. Быстро начинался закат, небо окрасилось в пурпурные и розовые цвета. Уинстон сказал, что, скорее всего, будет дождь, потому что сухой сезон уже должен заканчи– ваться.

– Да, – подтвердила Лиана. – Вам очень повезёт, если вы увидите настоящую африканскую грозу, которая прольёт влагу на изнывающую от засухи саванну.

На веранде были уже накрыты столы, всё готово для ужина. Снова было много салатов и фруктов. Из мясного предлагались свиные рёбрышки на гриле и жареная курица в дурманяще вкусном соусе. Хол очень проголодался, а поэтому сразу положил себе на тарелку куриную ножку. Сбоку пристроил хорошую горку риса. С тарелкой в руках он вернулся в компанию взрослых, которая расположилась за низкими столиками на диванах и в креслах. Солнце уже почти скрылось, но внутри были зажжены большие масляные светильники, а по кругу горели электрические фонари.

– Ну, слава богу, хоть дождь собьёт жару, – говорила мисс Браш, обмахиваясь салфеткой.

– Всё верно. А ещё дождь смывает все следы, – сказал Эрик. – Завтра наше путешествие закончится. И всё будет в прошлом.

– Дело мистера Кросби тоже?

– Конечно.

– Жаль, – вздохнула писательница. – А я так хотела побыть свидетелем настоящего преступления. Убийства!

Эрик расхохотался. Странная женщина, подумал Хол, глядя на мисс Браш. У неё нет алиби, однако никому не приходит даже в голову её в чём-то подозревать. При этом она всю жизнь пишет детективные романы и уж наверняка бы могла придумать хороший способ лишения мистера Кросби жизни.

Большой зелёный жук с металлическим отливом долго летал вокруг ближайшего светильника, а потом резко спикировал на руку миссис Сасаки. Он пополз по её рукаву вверх и скоро бы уже совсем забрался на плечо, но миссис Сасаки легонько щёлкнула по нему пальцем, и он снова с лёгким гудением принялся нарезать круги вокруг светильника. Хол даже при всём воображении не мог представить эту хрупкую женщину в роли убийцы. Она, конечно, защищает природу, но вряд ли ради неё станет убивать. А что её муж? Хол перевёл взгляд на мистера Сасаки. Он ведь был первым, кто видел мистера Кросби мёртвым. Да-да. А ещё Хол помнил, как он надевал белые медицинские перчатки. Вот кто бы никогда не оставил своих отпечатков!

Уинстон сидел рядом с Холом и тоже держал в руках тарелку. Чипо сидел у него на коленях и ел кусочек папайи.

– Хол, ты чего не ешь? – тронул его локтем Уинстон. – Всё ещё думаешь о мистере Кросби?

Хол кивнул:

– Пытаюсь представить, что там происходило в момент выстрела, и ничего не получается. Жаль, меня тогда не пустили в купе.

– А мы сами.

– Что?

– Мы сами попадём в купе. Я знаю, как это сделать. Короче, можно попробовать, – он оглянулся по сторонам, – пока они будут здесь.

– А если увидит мистер Аккерман? Его здесь нет, значит, он в поезде.

– Мы его перехитрим.

– Как?

Им помешал дядя Нэт, который уже поел и присел рядом с чашечкой кофе в руке.

– Что обсуждаем, молодежь? – спросил он, а увидев выражение лица Хола, добавил: – Понятно. Ты снова погружён в свои глубокие мысли. Не поделишься?

– Я всё время думаю об этом деле. Мне уже совершенно не верится, что это был несчастный случай. Не знаю, как объяснить, но вот здесь… – Хол приложил к груди руку, – есть какое-то предчувствие.

– Понимаю.

– Поэтому я хочу… мы с Уинстоном хотим попасть в то купе. Вот прямо сейчас, пока все ужинают. Другого шанса у нас не будет.

Уинстон вытаращил глаза. Он не мог поверить, что Хол вот так с ходу выболтал их план своему дяде. Но он ещё больше удивился, когда дядя Нэт сказал:

– Хорошо. Я с вами.

Хол тоже опешил, но потом сказал, что это невозможно. Они побегут быстро, а у дяди болит нога, он будет отставать, и потом, его уход может показаться другим подозрительным.

– Вы лучше останьтесь и присматривайте за Николь, – сказал Хол, быстро объяснив, что если убийца по-прежнему среди них, то она может оставаться в опасности.

– Хорошо, – согласился дядя. – Я побуду с ней, но вы обещайте, что будете очень осторожны.

– Обещаю, – ответил Хол и встал, чтобы отнести тарелку с едой на стол для грязной посуды.

Уинстон последовал за ним, и никто не заметил, как двое ребят исчезли в темноте. Когда они бежали к поезду по дорожке под пальмами, вдалеке засверкало, а потом докатился и первый удар грома.