Текст книги "Убийство в «Звезде сафари"

Глава 7
Полная катастрофа

Дядя Нэт уже переоделся, чтобы идти на ужин, а пока сидел за столом и что-то писал.

– Был с Уинстоном? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, мы кормили Чипо пауками. Но мёртвыми.

– Прелестно, – ответил дядя.

Хол хотел рассказать ему о том разговоре, который произошёл между начальником поезда и Кросби, но дядя казался слишком занятым. Он действительно имел привычку каждый вечер обрабатывать свои записи, заготовки для будущих статей.

Хол достал из чемодана синие брюки и белую рубашку типа поло. Переоделся и подошёл к зеркалу.

– Ты уже готов? – обернулся дядя. – Молодец. Я сейчас.

– Знаете, мне нужно с вами поговорить…

– Хорошо, – сказал дядя Нэт, закрывая блокнот и убирая в карман ручку. – Пойдём.

В ресторан они прибыли почти первыми. Там был только Эрик Лавджой, занявший столик для двоих. Официант предложил дяде и племяннику столик на четверых.

В ресторане всё выглядело неплохо. Белоснежные скатерти, искусно сложенные салфетки, начищенные приборы, всё чисто, всё аккуратно.

– Ты, кажется, хотел мне что-то сказать, – вспомнил дядя, когда они сели. – Ну говори. Мне даже любопытно. – Он отщипнул кусочек булочки и положил в рот.

– Ну… – начал было Хол, глядя на жующего дядю, и ему вдруг расхотелось рассказывать, тем более что в ресторан вошли Лютер Аккерман и Мервин Кросби. Вслед за Мервином появились его жена Амелия и Николь, их дочь. Аккерман усадил всю семью за соседний столик, галантно отодвинув стул для Амелии.

Хол сказал дяде, что расскажет позднее, и дядя кивнул. Он тоже смотрел на семью Кросби.

Затем пришли Порша Рамабоа и Патрис Мбата. Официант проводил их к угловому столику, где они, едва сев, тут же начали что-то напряжённо обсуждать. Возможно, подумал Хол, всё же обсуждают отношение чернокожего актёра к этому Мерину-Мервину.

Писательница Берил Браш появилась с кружевной шалью на плечах и прямым ходом направилась к столику Эрика Лавджоя.

– Меня посадили к вам, – не моргнув глазом соврала она и тут же замурлыкала: – Но ведь это и хорошо, правда? Мне кажется, мы с вами здесь одни такие… свободные на этом поезде.

Дядя Нэт и его племянник дружно отвернулись к окну, чтобы скрыть улыбку. Мурлыканье мисс Браш лишь усиливалось по мере того, как Эрик начинал покряхтывать.

Дядя и племянник привстали, когда к их столику подошла японская пара.

– Добрый вечер! – сказал мистер Сасаки. – Вы позволите?

– Да, пожалуйста, – радушным жестом пригласил дядя Нэт. – Будем только рады.

Миссис Сасаки молча поклонилась обоим. Хол поклонился в ответ. Он вдруг почувствовал себя очень взрослым.

– Скажите, мистер Сасаки, – спросил дядя Нэт, когда все сели, – вы, случайно, не врач?

– Да, – сдержанно улыбнулся японец, – я хирург.

– Мы так и подумали, – сказал дядя Нэт и посмотрел на Хола. – Вернее, мой племянник так подумал.

– Просто я видел, как вы щупали пульс своей жене. Простите, я не хотел… так вышло. – Он немного смутился.

Миссис Сасаки слегка порозовела и положила руку на свой живот:

– Мы ждём ребёнка.

Хол ещё больше смутился, тем более что никакого живота он как раз и не видел, а пока дядя Нэт поздравлял соседей по столику с грядущим событием, уже принесли закуски. Перед каждым гостем поставили по огромной белой тарелке, на которой лежало всего три листика салата, два жареных каштана, ломтик груши, и всё это было тонко побрызгано кисло-сладким соусом.

– Моя жена, – сказал доктор Сасаки, взяв в руки нож и вилку, – работает в знаменитом синтоистском храме в Киото.

– А что такое синтоис?.. – перестал жевать Хол.

– То, что относится к нашей японской религии синто, – с удовольствием стала отвечать миссис Сасаки. – Правда, это даже не совсем религия, хотя слово «синто» переводится как «путь богов». Это скорее мировоззрение. Связь с прошлым, с предками, с самой природой.

– В Японии очень много таких храмов. Они разбросаны по всей стране, – добавил её муж. – В них всегда бывает много туристов самых разных национальностей и верований.

За соседним столиком кто-то громко захохотал, то был Мервин Кросби, и мистер Сасаки нахмурился.

– В этой религии, – продолжила его жена, – природа одухотворена. Можно сказать, что синто – это не только «путь богов», но и «путь природы». Природа требует особого уважения, и жаль, что многие люди этого не понимают, а относятся к ней чисто потребительски.

– Мы давно мечтали поехать в Африку на фотосафари, – снова заговорил мистер Сасаки, – только, кажется… – тут он дотронулся до руки жены, – нам не повезло. С нами едет и мистер Кросби, а мы его хорошо знаем. Он собирается строить какое-то суперказино рядом с нашим храмом. Это было бы катастрофой. Мы выходили на протесты. Собственно, всю кампанию против строительства казино моя жена и возглавляла.

– Вы молодцы, – сказал Хол, снова почувствовав себя очень взрослым.

– А я вот в Японии уже давно не был, – задумчиво проговорил дядя. – И давно мечтаю прокатиться на ваших скоростных поездах синкансэнах, но, знаете, пока не получается.

– Синкан… как? – опять переспросил Хол.

– Синкансэны. Их ещё называют «поезда-пули», потому что они имеют характерный обтекаемый нос и скорость около трёхсот километров в час.

Когда салат был съеден и принесли основное блюдо, дядя Нэт и мистер Сасаки продолжили разговор о Японии, но им всё время мешал Мервин Кросби. Медиамагнат очень громко разговаривал, а тут ещё во весь голос начал расхваливать мясо, которое ему принесли.

– Стейк с кровью, именно как я люблю! Передай шефу, – сказал он официанту, – скажи, что отличная работа.

– Вы не могли бы говорить чуть потише? – внезапно обратился к нему Эрик Лавджой. – Мы ведь тоже тут разговариваем.

Берил Браш даже ойкнула, поражённая смелостью своего спутника, да и все остальные резко замолчали.

Мервин Кросби набычился, потом медленно повернул голову, но не понял, кто ему сделал замечание, а поэтому осмотрел всех, хотя заговорил примирительно:

– Ну чего вы на меня смотрите? Чего я такого сказал? Просто похвалил работу повара. В жизни я перепробовал много стейков. И ещё надеюсь попробовать. И когда мне пожарят сочнейший кусок носорожьего мяса, я тоже молчать не буду. Я ведь мужчина, а не какой-то там хлипкий актёришка из женского сериала…

Чернокожий актёр Патрис, сидевший с Поршей за угловым столиком, вскочил на ноги, едва не уронив стул, но Порша сумела усадить его на место.

– Прекрати, пап! – почти выкрикнула Николь. – Зачем ты всех задираешь? Не хочу тебя слушать. – И она закрыла уши руками.

Жена Мервина, Амелия, сидела с прямой спиной и каменным лицом. Она даже не притронулась к еде.

– Вы действительно бы стали есть носорога? – Холу казалось, что он сказал это себе под нос, но неожиданно его слова прозвучали очень громко.

Мервин тяжело повернул голову и уставился на него, сам как носорог:

– Это ты сказал, малец? А что тут такого? Носорог, он же травоядный. Как корова. Или как бык. И пусть у него рог всего один, но драться он тоже горазд. Убьёт не задумываясь, если ты встанешь на его пути. Такова жизнь. А мясо есть мясо. – Он отрезал кусок стейка и начал жевать его с открытым ртом. – Мы едим мясо, потому что мы хищники. Так уж распорядилась природа.

– Да, носороги травоядные, но они вымирающий вид, их надо охранять! А для мяса есть коровы и овцы, а убивать носорога, чтобы только попробовать его мясо, это просто… Или вы, может, – Хол сощурился, – хотите убить носорога чисто из спортивного интереса?

– Дьявол! Да ты чертовски прав, пацан! – захохотал Мервин. – Охота – это даже больше, чем спорт. Это первая профессия мужчин. У всех народов мира мужчины всегда на кого-то охотятся. Вон японцы, – он показал на мистера Сасаки, – они убивают китов. А вы, англичане, травите собаками лис и стреляете фазанов. Люди охотятся с незапамятных времён.

– И вы готовы убить даже последнего носорога на земле?! – вскочил на ноги Хол, голос его дрожал. – Убить просто так! Убить, чтобы убить. Это преступление!

– Хол, – попробовал успокоить его дядя Нэт, – сядь. Никто здесь не собирается убивать последнего носорога на земле.

– Господа! Господа! – наконец-то решил вмешаться Аккерман. Как начальник поезда он явно не хотел никаких скандалов. – Давайте не будем вступать ни в какие споры, а просто тихо-мирно поужинаем, хорошо? Хорошо? – снова повторил он и со значением посмотрел на Хола.

Тот стоял, хмурый и насупившийся.

– Я-то что, – пробормотал он.

– Просто надо быть посдержаннее, молодой человек, – назидательно проговорил Аккерман. – Нельзя кидаться беспочвенными обвинениями, которые к тому же и выеденного яйца не стоят.

– Не стоят?! – Хол вновь завёлся. – А разве непонятно, почему вы так лебезите перед мистером Кросби.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы сами…

– Что́ я сам? – выпучил глаза Аккерман.

Хол на мгновение растерялся, а потом вдруг набрался духу и выпалил:

– Я же видел, как вы брали деньги от того человека ещё на станции! Это была взятка, да?

Все ахнули.

– Хол! – крикнул дядя Нэт.

В вагоне повисла гнетущая тишина.

– Да! И у меня есть доказательства, – не унимался Хол и вытащил свой блокнот. – Вот здесь я нарисовал, как вы брали деньги. А потом один человек слышал, как вы по телефону говорили с кем-то по имени Леон… – И тут Хола осенило. – Да! И я знаю, о чём шла речь. Вы взяли у этого Лона деньги, чтобы мистер Кросби мог выстрелить и убить носорога прямо из окна поезда!

Снова все присутствующие ахнули, а затем тишина стала ещё более гнетущей. И в этой тишине Аккерман коротко хохотнул:

– Ха! Ха-ха! Послушайте, юноша, у вас чересчур буйное воображение. – Тут он сделал паузу, а потом заговорил уже совсем другим тоном: – Не считаю нужным оправдываться, но сегодня, чуть ранее, я официально заявил мистеру Кросби, что никому не позволю не только использовать, но и даже расчехлять огнестрельное оружие на моём поезде. За этим я и приглашал его сегодня к себе. Правильно, мистер Кросби?

– Всё верно, – подтвердил тот.

– Вы удовлетворены, молодой человек? – Аккерман снова повернулся к Холу.

– Нет, я не удовлетворён, – не сдавался Хол, хотя уже начинал чувствовать слабость своей позиции. – В том разговоре между вами и каким-то Леоном речь шла о третьем лице. Которое должно было не волноваться, потому что вы всё сделаете.

– Прошу прощения, господа, – внезапно поднялась Порша, и она выглядела довольно смущённой, – они могли говорить обо мне. Мистер Леон мой личный врач, диетолог. У меня аллергия на некоторые продукты, вот он и беспокоится. – С улыбкой извинения она посмотрела на Хола, и в этот момент Хол пожелал провалиться сквозь землю.

– Мне очень жаль, мисс Рамабоа, что нам пришлось раскрыть этот наш небольшой секрет, – сказал Аккерман и тоже посмотрел на Хола, его улыбка была весьма ядовитой. – Ещё раз прошу прощения, мисс. – И он поклонился чернокожей красавице.

Порша отмахнулась:

– Ничего страшного, Лютер.

Увы, но на этом Лютер Аккерман вовсе не собирался останавливаться. Он решил добить Хола до конца. Он подошёл к их столику, взял альбом и внимательно рассмотрел злополучный рисунок.

– Видите ли, юноша, раз уж вы вмешались не в своё дело, позвольте вам заметить, что человека, изображённого на этом рисунке, зовут Энцо. И если бы вы смотрели внимательнее, то увидели бы, что это не он даёт мне деньги, а ровным счётом наоборот. Энцо достаёт для нас очень дефицитные детали от старых паровозов. А те, кто продают такие запчасти, берут только наличными. Теперь, я полагаю, у вас хватит духу признать свои ошибки и сейчас же извиниться перед мистером Кросби и мисс Рамабоа. Ну же, смелей. Всего пару слов, и мы продолжим свой ужин.

Хол был и рад извиниться, но у него пересохло в горле. Он что-то просипел.

– Что? Не слышу! – приложил руку к своему уху Мервин.

– Простите, мистер Кросби, – произнёс наконец Хол, переминаясь с ноги на ногу. – Простите меня, мисс Рамабоа.

– Что? Не расслышал. Говори громче! – начал притворяться Мервин.

– Всё вы расслышали, господин Кросби! – поднявшись, заступился за своего племянника дядя Нэт. – Садись, Хол. – И он надавил на его плечо рукой, заставив наконец сесть.

Хол сел. Он сгорал от стыда и боялся смотреть на людей. Это была полная катастрофа. Спасла ситуацию миссис Сасаки. Она попросила у него разрешения вырвать из блокнота чистую страницу и начала складывать этот лист. Сначала получился прямоугольник, потом квадрат. Хол следил за её пальцами, которые быстро загибали какие-то краешки бумаги, что-то разглаживали, где-то выворачивали. Сначала он подумал, что она делает самолётик, потом кораблик, но всё обернулось совершенно другим.

– Это сова, – сказала миссис Сасаки, поставив поделку перед Холом. – Символ мудрости.

– Это вы мне? – спросил Хол.

– Да. Я всегда делаю оригами, когда волнуюсь или не могу решить какую-то задачу.

– Спасибо, – сказал Хол и положил сову в свой блокнот, зажав между двумя чистыми листами. – А я, знаете, рисую. Мне помогает рисование.

– Мы очень похожи, – улыбнулась миссис Сасаки.

Хол был очень благодарен этой женщине и, когда они с дядей вернулись в своё купе, уже чувствовал себя немного лучше. Было стыдно, конечно, очень стыдно, просто позор какой-то, однако он по-прежнему ощущал в себе какую-то внутреннюю правоту. Только в чём она была, его правота?

– Как ты? – спросил его дядя, когда они сели в кресла.

– Нормально, – ответил Хол. – Только не понимаю, как я мог так обмануться? В принципе, в том телефонном разговоре не было ничего подозрительного.

– И ты не должен был позволять Мервину выводить себя из себя. Гм, себя из себя, – хмыкнул дядя. – Да и насчёт этого Леона. Мало ли кого в мире зовут Леон, ну и что в этом такого? Ты мог бы узнать о нём позднее, а мог бы и не узнать. Никакой разницы. Главное – доказательства. В твоём деле одних подозрений мало. Подозрения могут быть у тебя в голове, но факты должны быть на руках.

– Вы сердитесь на меня? – спросил Хол.

– Уже даже не сержусь. Тебе и так досталось от этого Аккермана. Я видел, какое он получал удовольствие от возможности унизить тебя, – вздохнул дядя Нэт.

– Завтра будет ужасный день. – Хол тоже вздохнул. – Мы поедем на сафари, и все будут считать меня просто глупым заносчивым мальчишкой.

– Глупости. Во-первых, не все, потому что Аккермана с нами не будет. А во-вторых, у тебя есть прекрасный конкурент по части оттягивания на себя внимания. На нашем поезде нет никого, кому бы нравился Мервин Кросби. Возможно, кроме его жены и дочери, но даже тут я сомневаюсь.

После дядиных слов Хол ещё больше успокоился. Да, он получил по носу, и получил при всех, но, кстати, хорошо, что Уинстон этого не видел. Правда, плохо, что это видел Эрик Лавджой. К стыду своему, Хол должен был признаться себе, что не лишён тщеславия и позёрства. Он явно хотел блеснуть своими дедуктивными способностями перед этим профессионалом, пускай и бывшим.

– Надо ложиться спать, – сказал дядя и начал раздеваться. – Завтра ранний подъём.

Хол тоже разделся и забрался под одеяло. Но он долго не мог уснуть и всё смотрел в окно. В небе блестели звёзды, и время от времени проплывали какие-то тёмные силуэты: поезд пересекал Драконовы горы. Хол уже засыпал, когда вдруг очнулся и включил ночник. Открыл блокнот и снова посмотрел на рисунок. Как он мог так ошибиться? Кто же кому передавал деньги?

Глава 8
Утро в саванне

Проснувшись, Хол долго не мог понять, где находится. Наконец сообразил, что это Африка и за окном поют какие-то местные африканские птицы. Но пели не птицы и совсем не местные, а чирикал будильник на часах дяди Нэта. Этой ночью им обоим спалось плохо. Поезд то останавливался, то сдавал назад, потом снова шёл вперёд. Если не стучали колёса, то громко лязгали вагонные сцепки.

Несколько минут Хол ещё нежился к постели, но мозги у него уже начинали работать. Всё вчерашнее нахлынуло на него с новой силой. Стыд, унижение, позор. Хол тряхнул головой, прогоняя плохие воспоминания. Нет, он не чувствует себя абсолютно неправым. Надо будет спросить у Фло, сестры Лютера, как они получают запчасти для паровоза и знает ли она этого… как его?.. Энцо, который их добывает.

Сев на кровати, Хол поднял шторку на окне. Было ещё темно. Поезд стоял на боковом пути какой-то станции. Это, наверное, та станция Худспрут, подумал Хол, на границе какого-то национального парка, о котором что-то вчера говорилось.

Дядя Нэт проснулся лишь после третьей трели будильника. Он включил ночник и нащупал лежащие на столике очки.

– Доброе утро, – прошептал Хол.

– Дбртр, – буркнул дядя.

Хол надел на себя всё то, что специально для этого дня приготовила его мама: камуфляжные брюки, футболку цвета хаки и крепкие беговые кроссовки. Он потянулся, поработал плечами, понапрягал мускулы. Кажется, готов. Готов для встречи с дикой природой Африки. Немного лишь досаждала мысль, что придётся весь день провести в компании этого Мервина Кросби, ну да ладно, как-нибудь переживём.

Завтрака в столь ранний час не предполагалось, и вместе с дядей они сразу пошли на выход из вагона. На землю спустились по железной откидной лесенке с непривычно большими промежутками меж ступеней. Под ногами сразу захрустел щебень. В тон ему щебетали и птицы. Теперь уже точно птицы и точно местные. Пение их никак нельзя было назвать мелодичным. Скорее суматошные крики в ночи.

Их проводник по сафари Лиана Тсотсобе уже поджидала группу в голове поезда. Она стояла, как американский солдат, заложив руки за спину и расставив ноги на ширине плеч. Полусонные пассажиры подтягивались парами и по одному. Все были одеты соответствующе, кроме Берил Браш, которая нарядилась как на пляж, да ещё Мервин Кросби был в своей неизменной розовой рубашке. Джемпер он накинул на плечи и завязал на груди узлом.

– Доброе утро, – поприветствовала всех Лиана. – Сегодня мы посетим Национальный парк Крюгера, один из самых замечательных заповедников юга Африки. Поскольку солнце ещё не вставало, у вас будет уникальная возможность увидеть некоторых ночных представителей фауны в то время, когда другие животные ещё только просыпаются. Старайтесь вести себя максимально тихо и во всём следуйте нашим инструкциям.

Лиана говорила с ними как учитель с учениками, и Хол даже усмехнулся. Но нет, его это нисколько не напрягало.

– Итак, сейчас мы разделимся на две группы. Одну поведу я, за другую будет отвечать Даррен.

Высокий парень, с огненно-рыжей бородой и такой же шевелюрой, на которой едва умещалась защитного цвета бейсболка, сделал шаг вперёд и всем сказал своё «здрасте».

– Даррен является штатным егерем парка Крюгера. Мы уже связались с другими сотрудниками этого заповедника, которые отслеживают животных, и они готовы нам их показать. В парк мы заедем через пропускной пункт Орпен. Добраться до него займёт примерно час времени. Там, – Лиана сделала паузу, – вы должны будете показать свои вещи. В заповедник категорически запрещается провозить любые виды оружия.

Мервин Кросби отчётливо фыркнул, а потом равнодушно зевнул. Лиана продолжила:

– При въезде в парк вы увидите большие информационные щиты, касающиеся правил поведения людей на его территории, а также рассказывающие о жизни животных, обитателях заповедника. Там будет отдельная информация о носорогах. Эти животные сейчас находятся на грани выживания, потому что их беспощадно истребляют браконьеры. Поэтому если вы где-то и встретите носорога, то большая просьба никому не рассказывать, где вы его увидели. – Лиана наконец улыбнулась. – А сейчас давайте пройдём к машинам. В нашем распоряжении будут два джипа, и мой сын Уинстон готов проводить вас к месту посадки.

Лиана кивнула в направлении тропинки, которая пряталась под деревьями. Хол, увидев Уинстона, помахал ему рукой, тот махнул в ответ.

Все потянулись к тропинке. В основном парами. Берил Браш без спроса повисла на руке бывшего полицейского.

– Спасибо, Эрик, за то, что вы такой джентльмен, – подбадривала она его. – Если бы не вы, я бы уже обязательно упала. Дорога ужасная, я сломаю все каблуки.

Хотя дорога была совсем не ужасная, отметил про себя Хол. Напротив, очень ровная и хорошо утоптанная тропинка. Он вскоре догнал Уинстона. Тот шёл первым, Чипо сначала бежал впереди, как собака, но потом был всё же взят на плечо.

– Я слышал, ты вчера в ресторане поругался с мистером Аккерманом, – прошептал Уинстон. – Да ты крутой, я смотрю!

– Ну-у, было дело, – как можно равнодушнее произнёс Хол. – Хотя, если честно, всё вышло не очень. Не знаю теперь, как смотреть в глаза людям. Слушай, а ты можешь сделать так, чтобы мы не попали в одну группу с этим Мервином?

– Проще простого.

Тропинка вывела их на небольшую утоптанную площадку, посреди которой стояли два больших джипа с брезентовыми навесами вместо крыши. Рядом находились деревянные столы, на них были разложены хлеб, сыр, колбаса, фрукты, орешки, сладкая выпечка и расставлены банки с газировкой и соками.

– Это ваш завтрак, – сказала Лиана. – Берите бумажные пакеты и кладите в них всё, что пожелаете. Завтракать придётся прямо во время движения.

Пока все затаривались, Уинстон заметил, как жена Кросби садится в один из джипов, и толкнул в бок Хола. Тот сразу всё понял, схватил свой пакет, и они побежали занимать места во втором джипе.

В машине было три ряда сидений. Два как обычно, а третий – в самом конце и на возвышении. Сидеть там было словно на галёрке. Ребята не сговариваясь забрались туда. На миг они забыли о Чипо и увидели его лишь тогда, когда тот прыгнул на стол. К сожалению, как раз в тот момент свой пакет наполнял Мервин Кросби.

– Чипо! – крикнул Уинстон. – Сюда! Ко мне!

Кросби отпрянул, когда прямо перед собой на столе увидел какого-то зверька. Недолго думая он смахнул его со стола тыльной стороной ладони и продолжил набирать еду.

Хол замер, когда увидел, что Чипо начал тереться возле ноги Мервина, выпрашивая угощение. Тот вновь заметил зверька, нахмурился и занёс ногу, чтобы пнуть мангуста, как надоевшую кошку.

– Чипо! – тонко вскрикнул Уинстон.

Дядя Нэт был рядом и всё видел. И в тот момент, когда Мервин был готов пнуть, он выставил под удар свою ногу, таким образом защитив Чипо. Пинок Мервина пришёлся как раз по дядиной лодыжке. Он охнул, застонал да так и осел на землю.

– Дядя Нэт! – Хол спрыгнул с машины и подбежал к дяде. – Вы как? Больно?

– Чипо! – схватил зверька Уинстон и прижал его к своей груди.

– Кретин! – заорал Мервин Кросби. – Ты чего делаешь?

Но долго орать ему не дали. Бывший полицейский Эрик Лавджой уже чувствовал себя в своей стихии. Он положил свою руку на плечо магната и строгим голосом произнёс:

– Мистер Кросби, вы только что совершили немотивированное нападение на подданного Великобритании Натаниэля Брэдшоу и сделали это при свидетелях. На вашем месте, вместо того чтобы наносить ему ещё и оскорбление словами и тем самым усугублять тяжесть своего проступка, я бы немедленно извинился.

– Эта крыса бегала по моей еде! – снова заорал Мервин и стряхнул с плеча чужую руку.

– «Эта крыса», – всё так же спокойно продолжал Лавджой, – есть не что иное, как ручной мангуст, совершенно безобидное существо.

– Ничего, Эрик, всё нормально, – сказал ему дядя Нэт. Он уже встал и даже, сильно прихрамывая, пробовал идти, но было видно, что ему очень больно. – Считай, что это вышло случайно. Несчастный случай.

– Как ты, Натаниэль? – участливо спросил его Эрик.

– Терпимо.

– Тупой бриташка, – проворчал сквозь зубы Мервин. – Суётся куда не надо.

– Мистер Кросби! – снова взял строгий тон бывший полицейский. – Ещё раз предлагаю вам выбирать слова. Пусть вы и богатый человек, но перед законом все равны.

– Это как сказать, – оскалился Мервин. – Хотел бы я посмотреть на того идиота, который осмелится потащить меня в суд.

Сказав это, он пошёл к своему джипу, в котором уже сидела его жена. Николь двинулась следом за отцом и, проходя мимо Хола, взглядом показала ему, что она жутко извиняется. А сев в машину, низко опустила голову. Холу даже показалось, что смахнула пальцем слезу.

– Что за человек! – покачав головой, проговорил Эрик Лавджой, ни к кому особо не обращаясь, но все поняли, что он говорит о Мервине. – Как только земля носит…

– И всё же вы мастерски его приструнили, Эрик! – восхитилась им Берил Браш. Писательница всё время оставалась поблизости, но до сей поры молчала.

Хол помог дяде сесть в машину. Уинстон был рядом.

– Мистер Брэдшоу, большое спасибо, что вы заступились за моего Чипо, – говорил он, поглаживая мангуста, который пристроился у него на руках и уже зевал. – Я ваш должник.

– Никакой ты мне не должник, – сказал дядя Нэт и криво усмехнулся. – Я лишь защищал одно животное от другого.

Лиана, мама Уинстона, тоже усмехнулась. Она посоветовала дяде Нэту сесть на заднее сиденье, где можно было посвободнее вытянуть ногу, а потом забинтовала лодыжку и приложила к ней пакет со льдом.

– Не туго? – спросила она про повязку. – Туго здесь нельзя. Опухлость может ещё увеличиться. Держите лёд и всё время прикладывайте.

– Спасибо, – сказал дядя Нэт. – Всё хорошо.

– У вас там большой синяк, но, кажется, растяжения нет. За несколько дней всё должно пройти.

Эрик Лавджой передал дяде Нэту свою небольшую плоскую фляжку.

– На, выпей, взбодрись.

– Эрик, мы сядем впереди! – строго приказала ему Берил, усаживая бывшего полицейского рядом с собой.

– Все на месте? – обернулась Лиана, которая уже сидела за рулём. Рядом с ней оставалось пустое пассажирское сиденье.

– Подождите! Возьмите меня! Я с вами! – внезапно раздался крик, и к их машине подбежала Николь. Она запрыгнула на место рядом с водителем.

Лиана повернула ключ зажигания, мотор заработал. Перед тем как выжать сцепление и включить скорость, Лиана снова обернулась:

– Спокойно ешьте и можете вздремнуть, если захотите. Впрочем, сафари уже началось.

Их джип стал выруливать на пыльный просёлок, и Хол вдруг поймал взгляд Порши Рамабоа, которая смотрела на него из второй машины. Он сразу вспомнил, как вчера оконфузился с её диетологом, но потом понял, что Порша смотрит не на него, а на Николь.

– Николь! – крикнул он. – Кажется, мисс Рамабоа хочет тебе чего-то сказать.

Николь помахала Порше рукой, а потом обернулась.

– Ничего особенного, но она классная. Как вы там, мистер Брэдшоу? – обратилась к дяде Нэту. – Мне очень жаль, что так вышло. Простите отца. Временами он бывает очень груб. Иногда я так бы его и убила!

– Всё хорошо, ничего страшного, – улыбнулся дядя Нэт, а Хол, сам не зная почему, вдруг решил заступиться за Мервина. Возможно, его задело, что дочь так отзывается об отце.

– А может, у него было трудное детство, оттого он такой и… невоспитанный, – проговорил он.

– Невоспитанный! – возмутилась Николь. – Да порой он просто ужасен. Мне уже скоро семнадцать, и после дня рождения я ни на минуту с ним не останусь. Я специально поступлю в какой-нибудь колледж, чтобы уехать подальше от него. – И тут она внимательно посмотрела на Хола: – А ты смелый. Вчера ты здорово против него выступил. Хотя, знаешь, от него плакали даже взрослые люди.

– Хол – очень милый мальчик, – отчего-то вдруг умилилась мисс Браш и положила руку на спинку соседнего сиденья. – Ведь правда, Эрик? Он так хотел поиграть в детектива, но жаль, ничего не получилось. Наверное, обидно.

Ещё как обидно! Хол кисло улыбнулся, но сумел, однако, не подать вида, насколько эти взрослые его уже достали.

– Не переживай, парень, – повернулся к нему ещё и Эрик. – Если хочешь стать настоящим детективом, приготовься к тому, что ошибки неизбежны. Я сам их совершил немало. Кстати, дай-ка мне твой блокнот. Хочу посмотреть на твои рисунки.

– Конечно, – обрадовался Хол, вытаскивая блокнот из своего рюкзачка. Поддержка опытного сыщика была ему сейчас очень важна.

Эрик полистал блокнот, что-то хмыкнул себе под нос и вернул обратно с коротким «спасибо». Больше он ничего не сказал. А Хол и Уинстон лишь молча переглянулись.

Между тем наступал рассвет. Солнце поднималось всё выше и выше над горизонтом, заливая саванну своим красным светом. Вместе с солнцем начинал подниматься и ветер, освежая лицо. Хол вздохнул полной грудью. День обещал быть великолепным.