Текст книги "Как поцеловать героя"
Автор книги: Сэнди Хингстон
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 29
Николь пришла в сознание от жуткой головной боли и удушья. Она находилась в закрытой карете, о чем можно было судить по перестуку колес и отсутствию ветра. На ней все еще был капюшон, и когда она вздумала его снять, то обнаружила, что руки ее связаны. Николь почувствовала себя беспомощной, ей стало холодно и страшно.
– Прошу вас, – тихо произнесла она, – здесь есть кто-нибудь?
– Я же говорил, что не причинил ей особой боли, – услышала она глухой мужской голос. В ответ раздался хриплый смех другого мужчины:
– Зато она основательно взгрела его! Ну что тебе, злючка?
– Я не могу дышать, – с трудом произнесла Николь.
– Вот и хорошо. Это компенсация за то, что ты чуть не искалечила меня!
– Но я действительно не могу дышать!
– А ну посмотри, – озабоченно сказал другой мужчина. – Нам ни к чему, чтобы она умерла.
– Отвечай за себя, – пробормотал его сообщник.
Николь пришла в голову идея притвориться, что она теряет сознание. Затрудняющий доступ воздуха капюшон быстро сняли с ее головы. Николь продолжала лежать неподвижно, опершись о боковину сиденья. Сидевший рядом мужчина наклонился к ней. Она толкнула его связанными руками в подбородок с такой силой, что у того клацнули зубы.
– Господи, да ты почище, чем боксер на ринге! – пробормотал мужчина, потирая подбородок. Николь попыталась было пнуть его, но оказалось, что ноги у нее тоже связаны.
– Прекрати, – прорычал мужчина напротив, – если не хочешь, чтобы тебя снова оглушили.
Ей очень хотелось рассмотреть обоих, однако в карете было слишком темно. Судя по разговору, они были джентльменами, и это немного успокоило Николь.
– Я не знаю, кто вы такие, но прошу вас, пощадите меня. Ради ваших матерей, сестер и жен…
– Интересно было бы посмотреть, как моя мать нанесет такой удар, как ты Уоллингфорду, – насмешливо проговорил мужчина напротив.
– Бодерингли? – узнала Николь голос приятеля Энтони. – Это ведь вы? – Она повернулась к мужчине, который был рядом с ней. – А вы, должно быть, Терлингтон. – Она испытала чувство облегчения. – Ради Бога, давайте прекратим весь этот вздор! Ведь вы джентльмены! Неужели же вы будете способствовать похищению леди?
– Это зависит от того, о какой леди идет речь. Если хотите знать, мисс Хейнесуорт, вы заслуживаете того, чтобы вас принудили к повиновению.
– Почему? – удивленно воскликнула Николь.
– Вы слишком хорошо фехтуете.
– О Господи! Какое это имеет отношение к происходящему?
– Это опасная идея – учить женщин владеть оружием, – заявил Терлингтон, и она почувствовала запах виски. – Это может заставить их думать.
– Думать о чем? – спросила Николь.
– О положении вещей. О месте женщины в доме, когда она выполняет пожелания мужа и не помышляет о фехтовальной дорожке.
– Да, – подтвердил Бодерингли, вынимая флягу и делая глоток. – И он должен иметь право проучить ее, если она ему не угодит. А это не так-то просто сделать, если жена вооружена. – Он передал флягу Терлингтону.
– Поэтому, мисс Хейнесуорт, вы останетесь связанной до той самой минуты, пока священник не объявит вас и беднягу Уоллингфорда мужем и женой. Хотя зачем ему такой возмутитель спокойствия в доме – выше моего разумения.
Николь вдруг поняла, что в карете находится еще один человек. Он полулежал, скорчившись, рядом с Бодерингли. Это был, конечно, Энтони. И явно без сознания.
Николь попыталась усыпить бдительность похитителей.
– Послушайте, вы, оба, – начала она. – Мне кажется, вы не понимаете, что творите. Ведь это – похищение человека! Вы оба угодите в тюрьму!
– Как бы не так, – быстро возразил Бодерингли. – Мы лишь помогаем нашему другу.
– Допустим, вы увидите меня замужем за Уоллингфордом, но разве это стоит того скандала, который разразится?
Терлингтон помахал в воздухе рукой.
– Какой скандал? – заплетающимся языком спросил он. – Вы уже помолвлены, разве не так? Мы только помогаем ускорить дело, – закончил он и рыгнул.
– Мой отец убьет вас, – пригрозила Николь, хотя и сама понимала, что это пустая угроза.
– Если сможет оторваться от игорного стола, – презрительно заметил Бодерингли.
– Ну, в таком случае это сделают мои братья!
– Знаете, я беседовал сегодня с Томми о вашей женитьбе. – Бодерингли снова сделал глоток из фляги. – Если хотите знать, никто в Англии так не желает видеть вас замужем за Уоллингфордом, как он.
В этот момент карета резко свернула с дороги.
– Приехали, – с удовлетворением сказал Терлингтон. – Кого предпочитаешь взять?
– Возьму Уоллингфорда, с ним спокойнее. Да и весит он поменьше.
Николь посмотрела в окно кареты и поняла, что они остановились у какой-то придорожной гостиницы. Это обнадежило ее. Вряд ли они смогут втащить ее внутрь потихоньку, она обязательно поднимет шум, и кто-то же должен прийти ей на помощь! Девушку схватили два пьяных негодяя! Николь набрала побольше воздуха в легкие, готовясь закричать, как только дверь откроется. Но стоило ей открыть рот, как Бодерингли сунул в него матерчатый кляп. Николь попыталась вытолкнуть кляп, но Бодерингли быстро примотал его куском веревки к голове.
Когда она сделала попытку что-то крикнуть, послышалось лишь неразборчивое мычание.
Бодерингли вынес Уоллингфорда из кареты на руках и, покачиваясь, направился с ним к дверям гостиницы. Терлингтон поставил Николь на ноги, попытался поднять ее, однако понял, что это ему не под силу, и вытащил ее из кареты волоком. Она отталкивалась пятками от гравия дорожки, беспомощно вращала глазами, а увидев возницу, с любопытством наблюдавшего за происходящим, промычала:
– М-м-м-м… – Что должно было означать: помогите мне.
Терлингтон с откровенным удовольствием наблюдал за ее потугами. Николь брыкалась все время, пока он тащил ее к гостинице, однако Терлингтон был намного сильнее Уоллингфорда. Они ввалились через заднюю дверь, и дородная женщина, мывшая посуду на кухне, похоже, нисколько не удивилась появлению гостей.
– Налево вверх по лестнице, – коротко сказал она и передала Бодерингли, груз которого был полегче, ключ. Николь смогла лишь проводить женщину гневным взглядом, когда Терлингтон вытаскивал ее из кухни.
Она подумала, что, возможно, ей удастся что-нибудь предпринять на лестнице. Однако Бодерингли отнес наверх Уоллингфорда, затем вернулся и помог своему приятелю, взяв ее за ноги. Добравшись до комнаты – маленькой жалкой конуры, в которой не было ничего, кроме кровати и стола, они бесцеремонно уложили ее на пол. На кровати, как она заметила, ворочался Уоллингфорд.
– Кто пойдет за священником? – спросил Терлингтон, вытирая пот со лба.
– Я должен выпить, а ты иди.
– Я т-тоже должен освежиться. Д-давай попьем… пошлем возницу, – предложил Терлингтон.
– Отлично придумано, старина. – Бодерингли похлопал приятеля по спине. Николь с удовлетворением увидела, как тот поморщился от боли. Должно быть, она основательно поддала ему под ребра.
Оба вышли, захлопнули дверь и заперли ее снаружи. Николь немедленно стала испытывать прочность веревок, которыми были опутаны ее руки и ноги.
– M-м… – Этот стон донесся с кровати. Уоллингфорд попытался сесть, прижимая при этом ладонь к носу. Отняв руку, он увидел на ней кровь, и лицо его посерело. Он диким взглядом обвел комнату, увидел Николь на полу и сделал гримасу.
– Тебе не следовало этого делать, – пробормотал он.
– М-м-м-м… – ответила она.
– Они не сделали тебе больно? – участливо спросил Уоллингфорд. – У тебя синяк на лбу? Проклятие, я им ясно сказал, чтобы они обходились с тобой помягче. – Николь лишь сверкнула глазами. – Ты… ты сердишься на меня, да? – Николь энергично кивнула головой. – Я не собирался так поступать, но, черт возьми, ты не хотела прислушаться к разумным доводам, Николь!
– Г-р-р, – сказала она.
Он поднялся и осторожно приблизился к ней; так укротитель приближается к дикому зверю.
– Ты должна доверять мне. Ты согласилась выйти за меня замуж. Я лишь приближаю эту дату. Все дело в том, что мне нестерпима мысль, что я могу тебя потерять. Однако я сожалею, что все так складывается.
Николь решила задерживать дыхание до тех пор, пока не посинеет. Однако до этого не дошло. Уоллингфорд, взглянув на ее лицо, побледнел, опустился на колени и стал вытаскивать из ее рта кляп.
– Ты не закричишь, если я его выну?
Она покачала головой. Он вынул кляп.
Николь завопила изо всех сил.
Уоллингфорд тут же зажал ей рот рукой.
– Но ведь ты обещала! – обиженно воскликнул он.
– Подлец и негодяй! – Николь плюнула ему в ладонь. А затем, осознав, что лежит беспомощная, опутанная по рукам и ногам, разрыдалась.
– Ой, Николь, – пробормотал Уоллингфорд. – Прошу тебя, не надо. Ты не должна плакать. – Он приподнял ее за плечи, стал баюкать. Она была настолько потрясена проявлением подобной нежности, что внезапно перестала рыдать. – Вот так-то лучше, – бодро заявил он. – Теперь ты та Николь, которую я люблю.
– Как ты… – Николь яростно тряхнула головой, чтобы сбросить со рта его пальцы. – Как ты можешь говорить о любви? После того, что сделал? Позвал двух пьянчуг, чтобы похитить меня…
– Я действовал исключительно в наших интересах.
– Это для моего блага меня тянут, как мешок, связанную, с кляпом во рту, к алтарю?! К твоему сведению, Энтони Уоллингфорд, никакие силы ни на небе, ни на земле не заставят меня теперь выйти за тебя замуж!
– Ты сейчас очень расстроена.
– Черт возьми, в этом ты совершенно прав! И как ты можешь жениться на девушке, которая тебя не любит?
– Ты нужна мне, – ответил он.
– Нужна? Для чего?
– Ты нужна мне, чтобы у меня были дети.
Меньше всего Николь ожидала подобного ответа. Она буквально раскрыла рот от удивления:
– Почему?
Он отвел взгляд.
– Ты же видишь, какой я хилый… Неумелый… Низкорослый.
Николь вдруг почувствовала к нему жалость.
– Ну как ты можешь так говорить? – возразила она. – Да ведь ты самый завидный жених в Англии! Томми говорит мне об этом по три раза на дню!
– Я жалкое подобие мужчины, – тихо возразил Уоллингфорд.
– Да ничего подобного!
– Но ведь ты не хочешь выйти за меня замуж! – с укором произнес он.
– Но не потому… это не имеет никакого отношения к тебе. – Хотя, конечно же, это имело к нему прямое отношение. Николь почувствовала, что запуталась. – То есть ты можешь стать великолепным мужем для любой девушки!
– Для малорослой. – Он поморщился. – И каких сыновей она мне подарит? Лилипутов вроде меня.
Только теперь Николь начала кое-что понимать.
– Ты хочешь жениться на мне, чтобы иметь рослых, крепких сыновей?
Уоллингфорд кивнул.
– И они будут такими же блестящими фехтовальщиками, – сказал он, воодушевляясь. – Они будут, как ты, Николь.
– Энтони, но я все время боюсь!
– Чего?
– Разбить фарфоровую посуду! Столкнуться с кем-нибудь! Всякий раз, когда ты помогаешь мне выйти из кареты, меня охватывает ужас – я боюсь раздавить тебя!
– Ну вот видишь? – с горечью сказал Уоллингфорд. – Ты презираешь меня точно так же, как мой отец. Он постоянно меня пилит: «Когда ты перестанешь быть щеголем и станешь мужчиной? Когда ты сможешь не только пируэты исполнять да галстуки завязывать?» И он не позволил мне быть солдатом. Когда я упрашивал его об этом, он сказал, что меня убьет первое же ядро.
– Однако пируэты ты исполняешь совсем неплохо.
– Ты, конечно же, права. Вот почему ты и должна быть при мне. Ты всегда знаешь, что сказать, что сделать. Ты преуспела там, где мне всегда очень хотелось быть на высоте – в стрельбе, езде верхом, охоте. Ты – львица.
– Ты бы сказал это моей матери, – грустно проговорила Николь. – По ее мнению, я совершенно безнадежна. И выйти за тебя я согласилась лишь для того, чтобы ее порадовать. Она никак не ожидала, что я буду так высоко котироваться на рынке невест. Это было так, словно сбылась заветная мечта, когда ты пригласил меня танцевать в первый раз. Я почувствовала себя… красивой. И грациозной. – При воспоминании об этом Николь улыбнулась.
– Я могу сделать так, что ты будешь чувствовать себя красивой и грациозной всю жизнь, – пообещал Уоллингфорд.
Николь снова улыбнулась:
– Дорогой Энтони! Я верю, что ты постараешься сделать все возможное. Но скажи мне честно – и это будет платой за то, что ты до смерти напугал меня сегодня. Ты любишь охотиться?
– Ну… Я не очень люблю стрелять из ружья.
– А ездить верхом?
– Я никогда не любил лошадей – эдакие громадины.
– Ты плаваешь? – Он покачал головой. – Любишь фехтование?
Энтони потупился:
– Ты видела, я несилен в этом.
Своими связанными руками Николь взяла его за руки.
– Энтони, ты можешь хотя бы приблизительно представить, чем мы будем заниматься вместе всю жизнь?
Он упрямо выставил вперед подбородок.
– Я намерен жениться на тебе, Николь, и воспитать сыновей – таких же сильных, крепких и здоровых, как ты. Они будут настоящими мужчинами, такими, каким мечтал быть я сам.
– Ты не можешь жениться на девушке только из-за ее красивой внешности!
– Почему же? Мужчины всегда так поступают.
– Ну и дураки. Жена должна разделять интересы мужа, любить то, что любит он. – Уоллингфорд хотел было возразить, но Николь энергично замотала головой: – Ты лучше скажи мне вот что. Если бы не твоя идея – дать жизнь целому выводку здоровых, крепких сыновей, кто из девушек мог бы тебя привлечь?
– Ну… – Он поднял на нее глаза. – Ты знаешь Сесилию Фарнуэдер?
Николь одобрительно кивнула:
– Очень симпатичная малыш… милая девушка. Всегда доброжелательна, ты не находишь? Одевается по последней моде. Великолепно танцует. И красива как картинка.
– О, – горячо воскликнул Уоллингфорд, – я думаю, что она красивейшее создание на земле! – И после паузы добавил: – После тебя.
– Я видела, как она смотрела на тебя сегодня в Вестминстере. Думаю, она любит тебя, Энтони. И наверняка не раздумывая выйдет за тебя замуж.
– Но она такая маленькая!
– Знаешь, – сморщила нос Николь, – жизнь полна неожиданностей. Что, если у нас с тобой будут одни дочери? Рослые, неуклюжие дочери?
– О Господи… Я как-то не подумал о дочерях… Сесилия может подарить мне славных дочерей. – Энтони просветлел, но затем снова нахмурился: – Но тут, однако, вопрос. А какие у нас будут сыновья?
– Я надеюсь, что они вырастут такими же добрыми и чудесными, как ты.
– Если я такой добрый и чудесный, то почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
– Потому что я не люблю тебя, – ответила Николь. – И не верю, что ты любишь меня. Ты любишь тот образ, который сам придумал, а меня ты даже толком не знаешь.
– Но мы можем получше узнать друг друга! – в отчаянии воскликнул он. – И полюбить!
– Возможно, – согласилась Николь. – Но этого может и не произойти. Скорее всего мы убедимся, что совершенно не подходим друг другу. Как мои родители. У них нет ничего общего. Есть два одиночества, которые движутся сами по себе. Ах, Энтони! – Слезы блеснули в ее глазах. – У нас один шанс в жизни. Ты и в самом деле считаешь, что я – это то, чего ты хочешь?
– Ты… ты… Я… – Уоллингфорд не поднимал глаз; зато издал прерывистый вздох, похожий на рыдание: – Я никогда бы не причинил тебе боли, Николь. Ты должна мне верить.
– Я верю, – ответила она. – Именно поэтому ты сейчас развяжешь мне руки и ноги и позволишь уйти домой.
– Развязать тебя? Да, конечно. Я страшно сожалею. Я не знаю, о чем я думал. – Уоллингфорд занялся веревками и с большим трудом развязал их. Николь принялась энергично растирать затекшие запястья и щиколотки, чтобы восстановить кровообращение. Наконец Энтони посмотрел на нее: – Боже мой, должно быть, ты меня теперь ненавидишь.
– Вовсе нет, – заверила его Николь. – Вот если бы ты не развязал меня, тогда другое дело. А сейчас нет. Я думаю, редкий человек может прислушаться к своему сердцу вопреки тому, что говорит свет.
Он казался таким печальным и отчаявшимся, что Николь встала на колени, чтобы обнять его. Уоллингфорд прикоснулся губами к ее лбу.
– Сесилия примет меня? – поколебавшись, спросил он. – Ты в самом деле так думаешь?
– Я это знаю, – ответила Николь и поцеловала его в щеку.
– Нет прощения мужчине, способному погубить твою репутацию, – сказал Энтони в раздумье.
И в этот момент послышался страшный грохот. Можно было подумать, что началось землетрясение. Оба в ужасе прильнули друг к другу.
– Боже милосердный! – воскликнул Уоллингфорд. Николь закричала.
Последовала короткая пауза, затем раздался второй удар. Дверь распахнулась, слетела с петель и с грохотом упала на пол. Уоллингфорд отполз от нее и закрыл Николь. На пороге появились две мужские фигуры с пистолетами в руках. Николь мгновенно узнала их: это был ее брат Томми, а рядом с ним – лорд Брайан Бору собственной персоной.
Брайан бросился в комнату и приставил пистолет к голове Уоллингфорда.
– Я не трогал ее! – воскликнул организатор похищения. – Клянусь жизнью! – И поспешно убрал руки от Николь.
– Мерзкий лжец! – прорычал Брайан.
– Произошла ужасная ошибка! – выкрикнул Уоллингфорд.
– Да, это была ошибка, за которую ты сейчас заплатишь!
– Брайан! – громко и решительно позвала Николь. – Перестань паясничать! И ты, Томми! Спрячьте к черту свои железки! Нет никакой нужды применять силу! Энтони и я провели вечер, обмениваясь весьма полезными сведениями.
– Вечер вопросов и ответов? – взорвался Брайан. – Да он похитил тебя!
– Вообще-то, – то ли икнул, то ли хихикнул Уоллингфорд, – это, как видите, совсем не так.
– Хотя и не потому, что ты не пытался, – сказала Николь, дружелюбно похлопав его по плечу.
Брови Брайана взметнулись вверх.
– Ты пришла сюда с ним по доброй воле?
– Если не считать того, что во рту у меня был кляп, а руки и ноги связаны, – пояснила Николь. – Томми, да убери ты свой пистолет! Ты меня нервируешь!
– Ты вышла за него замуж или нет? – без обиняков спросил брат.
– Я отныне даже не помолвлена с ним. По крайней мере я так думаю. Правда, Энтони?
– Да, конечно. Ты убедила меня, дорогая!
Брайан положил руку на спинку кровати, чтобы не упасть. Он почувствовал себя так, будто из него выпустили воздух. Что бы ни произошло в этой комнате, было ясно, что Николь не нуждалась в том, чтобы ее спасали. Она сумела сделать это самостоятельно. Она не нуждалась в герое – и конечно же, не нуждалась в нем. Он молча смотрел на Николь. Ее золотистые волосы разметались по плечам, небесно-голубое платье было измято, на правом виске темнел синяк. И тем не менее она еще никогда не была такой красивой.
Томми, похоже, пребывал в недоумении.
– Но ведь тебе грозила опасность, Никки! Я это чувствовал!
Николь поднялась с пола, отряхнула от пыли руки.
– Ты прав. В Карлтоне, когда я сказала Энтони, что никогда не выйду за него замуж, он… очень разволновался.
– Да говори уж прямо! – бодро посоветовал Уоллингфорд. – Я совершил величайшую глупость. Попытался похитить ее. Но конечно, я не мог это сделать один, понимая, что она сильнее меня вдвое, а может, и втрое.
– Ну, ты и в самом деле не самый сильный мужчина в Англии, – согласилась Николь и захихикала, вспомнив сцену в саду. – Однако спланировал ты все очень хорошо, пригласив Терлингтона и Бодерингли помочь тебе.
– Джентльмен всегда знает пределы своих возможностей, – скромно заметил Уоллингфорд. – Должен сказать, что меня страшно рассердило то, что кто-то стукнул тебя. Впредь я не буду с ними разговаривать. – Он поправил свои измятые кружевные манжеты. – Кстати, куда это они запропастились? Они должны были пойти и привести священника.
– Твои сообщники внизу, в пивном зале, – проинформировал его Томми. – Вряд ли они уже пришли в себя. Брайан съездил каждому по физиономии. Но по-моему, они даже не поняли, что произошло.
– Правда? – На Уоллингфорда сказанное произвело впечатление. – Большое спасибо, старина! – Он сделал шаг, словно собираясь пожать руку Брайана, но, увидев выражение его лица, передумал. – Однако, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Который час? Сейчас уже, наверное, очень поздно. Или, скорее, рано. Мне лучше вернуться в город. Я очень-очень сожалею, Николь, за… за причиненные неудобства. Я буду…
– Не надо так торопиться. – Брайан схватил Уоллингфорда за сюртук, когда тот проходил мимо. – У меня есть кое-что и для тебя. Как память о вечере. – Он занес было кулак, но Николь в этот момент выкрикнула:
– Брайан! А где твои костыли?
Кулак Брайана замер в воздухе. Глядя на свою руку, он пробормотал:
– Я… н-не знаю. Может, я оставил их в Лондоне в конюшне? Мы так спешили сюда…
– А как ты в таком случае поднялся по лестнице?
Брайан подумал:
– Не могу вспомнить. Должно быть, мне помог твой брат.
– Только не я, – возразил Томми. – Я следовал за тобой.
– А как ты сейчас стоишь на обеих ногах?
Брайан в изумлении перевел взгляд на свои сапоги. Правое колено его слегка оттопыривалось, и он снова схватился за спинку кровати.
– Так иногда бывает в бою, – предположил Томми. – Люди могут воевать день и ночь без передышки, как сумасшедшие.
– Но если твое колено выдержало подъем по лестнице один раз, – медленно проговорила Николь, – оно способно выдержать это снова.
– Весьма справедливое допущение, – вставил Уоллингфорд. – Затем вдруг хлопнул себе ладонью по лбу: – Боже мой! Совсем забыл!
Все уставились на него, кроме Брайана, который вдруг почувствовал, что у него ноет колено, и опустился на кровать.
– Что такое? – с тревогой спросила Николь.
– Наверное, ты будешь очень сердиться на меня. – В темных глазах Уоллингфорда можно было прочесть раскаяние и сожаление. – Я написал объявление для утреннего выпуска и отправил его в газету.
– Объявление о чем?
– О нашем побеге, разумеется.
– Ах, Энтони!
– Я поеду и заберу его, – предложил он. – Отправлюсь сейчас же!
– Слишком поздно! – Томми посмотрел на свои карманные часы. – Сейчас почти четыре часа утра. Ты не доберешься туда раньше пяти, даже если будешь лететь на крыльях.
Николь покусала губу.
– Разразится страшный скандал. И как отреагирует мама?
Послышался робкий стук по косяку – сама дверь лежала на полу. На пороге появился круглолицый парень в пасторском облачении, с молитвенником в руках. Он откашлялся.
– Это друзья лорда Уоллингфорда? Я отец Дуган. Приношу свои извинения за то, что не смог прийти быстрее. Я отдавал последний долг прихожанину.
Уоллингфорд полез в кошелек:
– Это я должен принести извинения, отец Дуган, и сообщить, что надобность в ваших услугах отпала. Излишне говорить, что я заплачу за причиненное беспокойство…
– Газеты допускают ошибки, – сказал Брайан, как бы между прочим, сидя на кровати.
На эту нелогичную реплику обратил внимание лишь отец Дуган. Перешагнув через упавшую дверь, он подошел к Брайану:
– О, вы совершенно правы, сэр. По моему мнению, они только и делают, что ошибаются. Они перевирают факты, имена…
– Именно так, – подтвердил Брайан.
– Правда, – с негодованием продолжил отец Дуган, – они затем печатают опровержение. – Но много ли толку от него, если невинного человека уже всего изваляли в грязи?
– Но это все же лучше, чем ничего, – сказал Брайан. Он перевел взгляд на Николь. – Правда, это не совсем то, чего мне хотелось бы. Однако…
Он с шумом сполз с кровати и опустился на колени.
– Брайан, ты повредишь колено! – испуганно крикнула Николь.
– Если я смог опуститься на колени перед болваном принцем, то смогу это сделать и перед тобой. Ты выйдешь за меня замуж, Николь?
– Вот это да! – развеселился отец Дуган. – Я присутствовал на многих бракосочетаниях, что вполне естественно, но никогда не видел, как делают предложение!
– Замолчите! – зашипел на него Томми. – То есть прошу вас, помолчите! – Он в ужасе смотрел на сестру, которая качала головой.
– Это очень любезно с твоей стороны, Брайан, – прошептала Николь, – попытаться спасти мою репутацию. Но…
– К черту репутацию! – закричал Брайан. – Я люблю тебя и хочу остаток жизни провести с тобой! Так скажи, ты выйдешь за меня или нет?
– Ах Брайан! – Лицо у. Николь просветлело, в глазах блеснули слезы. – Наконец-то ты сказал это…
– Сказал, потому что так оно и есть, – грубо подтвердил он. – Должен был сказать давным-давно. Сожалею, что не сделал этого раньше. Наверное, говорил это многим девушкам, не придавая особого значения. Я бы хотел, чтобы существовало другое слово, которое я адресовал бы только тебе… Так каков твой ответ?
– Я скажу «да», разумеется! – Николь бросилась к Брайану, чуть не уронив его – спасла кровать. – Да, да, да, да, да!
Радостно улыбаясь, Брайан заключил Николь в объятия и стал целовать так неистово, что отец Дуган деликатно отвернулся. Уоллингфорд, наблюдая за этой сценой, пробормотал, адресуясь к Томми:
– Гм… Вот она, страсть.
Брайан оторвался от Николь лишь для того, чтобы обратиться к священнику:
– Погодите, святой отец, похоже, ваши услуги все-таки понадобятся.
– Очень хорошо, сэр. – Священник выступил вперед, оживившись оттого, что ему предстоит исполнить хорошо знакомый ритуал. – Нужны кольцо и разрешение.
– Разрешение? – в один голос вскричали Брайан и Николь.
– Да, разрешение на венчание без церковного оглашения.
– У меня есть разрешение! – объявил Уоллингфорд, роясь в своих карманах. – Точнее, у меня есть бланк. Мне его дал Терлингтон. Он говорит, что всегда держит его при себе. Утверждает, что это помогает во время собла… – ну да не важно.
– Твои друзья, Энтони, все больше меня изумляют, – заметила Николь.
– Меня тоже – после сегодняшней ночи.
– Бланк разрешения. – Священник нахмурился. – Я не уверен…
Томми потянул его за локоть:
– Послушайте, святой отец. Тут есть нечто такое, чего вы можете не знать. Если вы не обвенчаете мою сестру с этим джентльменом, они окажутся в кровати сразу же после того, как за вами закроется дверь. Как служитель Господа Бога, вы вряд ли это одобрите.
– Конечно же, нет! Блуд есть тяжкий грех! – Священник повернулся к чете: – Ну, хорошо. Давайте заполним бланк. Вероятно, у владельца гостиницы найдутся перо и чернила?
Уоллингфорд бросился вниз по лестнице и очень скоро вернулся с письменными принадлежностями. Томми начертал на бланке имя: Николь Джейн Мари Хейнесуорт и Брайан…
– У тебя есть втрое имя, Бору?
– Брайан Брюс О'Нейл Уоллес Джеймс Макдоналд Чарльз Бору, – рассеянно ответил его светлость, осторожно дотрагиваясь до синяка на лбу Николь.
– Кого-нибудь из шотландских героев твоя мама упустила? – спросила она, смеясь.
– Не хватит места, – заметил с улыбкой Томми, заполняя разрешение.
– Два свидетеля есть, – бормотал под нос отец Дуган, затем погромче спросил: – А кольцо?
– Тоже имеется. – Уоллингфорд извлек кольцо из нагрудного кармана. – Хотя, может быть, ты не захочешь его надеть… При сложившихся обстоятельствах.
– На нем выгравированы ваши имена? – спросил Брайан нахмурившись.
– Нет-нет! Для этого не было времени.
– Тогда мы возьмем его. Разумеется, я за него заплачу.
– Не нужно! Считайте это свадебным подарком. – Уоллингфорд вложил кольцо в ладонь Брайана. Николь наклонилась взглянуть – обычный золотой ободок.
– Очень симпатичное, Энтони! – сказал она благодарно.
– И побольше размером, чем то, которое я подарил тебе раньше. – Он улыбнулся, когда она сняла со своего пальца обручальное кольцо с сапфиром и бриллиантом и сунула ему в руку.
– Тогда приступим, – заявил отец Дуган и прочистил горло. – Вы готовы?
– Давно готовы! – отозвался Брайан, сжимая руку Николь.
– В начале вы должны стоять во весь рост, – проинформировал священник брачующихся, – а на колени опуститесь для молитвы.
Брайан вздохнул и начал было подниматься, однако Николь одернула его.
– Разве это лишит брак юридической силы, святой отец, если мы останемся в таком же положении, в каком находимся?
– Полагаю, что нет. Дорогие возлюбленные…
– Ой, Брайан, погоди! – воскликнула Николь.
– Что такое? Уже передумала?
– Ну конечно же нет, глупый! Только вот твоя мама… может, нам подождать ее приезда?
– Николь, поверь мне. Моя мама будет в восторге, когда услышит эту новость!
– Ты так думаешь?
– Я знаю. Продолжайте, святой отец, прошу вас.
Отец Дуган повиновался.
– Дорогие возлюбленные, – начал он, – мы собрались здесь…
Первый луч солнца заглянул в окно в тот момент, когда Брайан надел кольцо на палец Николь. «Должно быть, это добрый знак», – подумал Томми, глядя на коленопреклоненную пару, освещенную светом раннего утра.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.