Текст книги "Бюро находок"

Тайный план

Тут, пожалуй, всё-таки надо кое-что пояснить. Потому что, может быть, не всем попалась первая книжка про Бюро находок.

Так вот имейте в виду: у работников Бюро – Дедушки, Тишки и Попугая Степаныча Красавцева – есть злейший враг… а вернее сказать, злейшая врагиня – Сорока Наталья!

Это она в мрачный ночной час пробралась в Бюро и украла разные ценные предметы, например, Тишкину медаль, на которой было написано: «Лучшей собаке района». Хитрыми способами и крепким клювом Наталья переделала эту надпись, получилось: «Лучшей СОРОКЕ района».

А потом она шла к детям и «преподавала» им всякие гадости: например, как обмануть маму, как стереть двойку, как вырвать из дневника страницу, на которой написано замечание. И ещё много всего такого же, о чём и говорить-то не хочется! После того как работники Бюро разоблачили Сороку, посадили её в клетку и даже собирались отдать в школьный живой уголок, Наталья улизнула, но поклялась вечно им строить каверзы – это во-первых, а во-вторых, никогда не исправляться, что бы ни произошло. И, похоже, она своё слово держала крепко!..

Игнатий Заяц, когда узнал о Сороке, только головой покачал:

– Нет, братцы, надо эту Наташку немедленно изловить! И потом…

Здесь он стал придумывать злодейке разные наказания – одно суровей другого. Например, отправить её в Антарктиду, к пингвинам на исправление, или заставить её каждый день…

– Ты остановись-ка, дорррогой, – прервал его Красавцев. – Наказания после придумаем, сперва давай решим, как мы её поймаем.

Заяц остановился на полуслове, растерянно посмотрел на Степаныча, на Тишку, на Барона Банановича и Петуха, которые тоже присутствовали при этом разговоре, хлопнул глазами, хлопнул глазами ещё раз и… умолк.

– Я знаю, что нужно сделать! – вскричал Иван Петух. – Ворваться в её логово и…

– Да пока мы будем врываться, она сто раз улетит! – покачал ушами Заяц, который хотя сам ничего не придумал, но критиковать был готов кого угодно.

– А если попросить… вон Банановича, – заговорил Тишка, – он ведь у нас умный, рога крепкие…

– А при чём тут рога? – снова влез нервный Игнатий.

– Погоди ты! Этими рогами да в Сорокин забор, ка-ак…

– Ррразобьёшь рррога, – Красавцев покрутил головой. – Там досточки двойные, дубовые!

– Послушай, Степаныч, – тут Иван Петрович даже кукарекнул от возбуждения. – Зачем ворота ломать, зачем нам врываться… У нас же с тобой крылья есть!

– Пррравильно мыслишь! – воскликнул Попугай. – И на этом, ррребята, построен весь мой план. Слушайте и не перрребивайте!

Все наклонились к мудрой птице. Наступила полная тишина.

Даже настольная керосиновая лампа вроде бы поубавила света, потому что наступил очень тайный момент.

Хриплым шёпотом Красавцев стал излагать свой хитроумный план.

Поддельный скворец

На следующий день начались довольно-таки странные дела. Кто знал Попугая Красавцева достаточно давно, тот просто не мог бы глазам своим поверить.

Тихон как раз был знаком со Степанычем уже – о-го-го сколько. И при этом прекрасно знал весь его план. Но, тем не менее, чуткий пёс то и дело кусал себя за бок и тёр глаза, чтобы убедиться: нет, я не сплю!

Да и было от чего прийти в изумление. Бела Пушистенко макала кисточку в иссиня-чёрную краску и мазала ею… Красавцева!

Невероятно. Однако факт!

Лис в это время по чертежу, взятому из древнего журнала «Юный натуралист», пилил дощечки. Заяц, как мог, помогал ему: поддерживал, подносил, подавал. Великий деревенский учёный в это время задумчиво смотрел на новые ворота: он ждал, когда придёт его черёд.

И вот наконец черёд Барона Банановича пришёл. Лис укладывал дощечки в нужном порядке, Заяц приставлял куда следует гвоздь, а Барон Овцебык своими исключительно умными и мощными рогами с разбегу вгонял гвоздь в доску.

Через каких-нибудь полтора часа работа была закончена. Теперь все могли видеть, что получился вполне приличный и даже слегка красивый… скворечник. Тут и Бела закончила свою странную работу. Теперь Попугай стал чёрен, словно трубочист!

– Не пррравда ли, я похож на скворppца?

– Хвост длинноват, – сказал Альберт.

– Хвост подрррезать не дам! – вскричал Красавцев. – Это уж будет полный кошмаррр! И позоррр!

– Знаешь, дорогой, – запальчиво отвечал ему Заяц, – у нас в народе так говорят: взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Окружённый орущими, смеющимися и плачущими детьми, прибежал Петух:

– Степаныч, родной! Да плюнь ты на хвост! Неужели из-за твоего несчастного хвоста они сиротами останутся?!

И резанул огромными ножницами… воздух.

Но довольно-таки близко от красавцевского хвоста!

– Да тихо вы, тихо, господа! – сказала умная и очень добрая Бела. Есть выход и без ваших ножниц! – с этими словами она подколола Красавцеву его роскошный хвост, да так ловко, что он стал казаться совсем коротким, даже, пожалуй, куцым.

– Прекрасная работа! – и Альберт Лисовой с восхищением посмотрел на Белу.

Впрочем, он всегда на неё так смотрел.

Разведчик на задании

Затем вся компания отправилась в Мухоморьевск. Однако на окраине города каждый пошёл в свою сторону, по своей улице – словно они были совсем не знакомы…

А в результате – хотя и разными дорогами – пришли к одному и тому же забору, сделанному из двойных дубовых досточек. Здесь члены тайного отряда из Большой Медведевки попрятались кто куда, и только Бела Пушистенко совершенно открыто, даже напевая песенку, подошла к тополю, что стоял недалеко от Сорокиной усадьбы.

Очень ловко красавица белка взобралась на это дерево и стала пристраивать там скворечник – дело далеко не простое, особенно для женщины. Однако Бела справилась с ним.

– Ах, какой скворечничек! – воскликнула она, словно бы любуясь своей работой. На самом деле это был условный сигнал.

И почти тут же из куста появился некто чёрный, со слипшимися всклокоченными перьями. Буквально едва-едва он долетел до скворечника, плюхнулся на жёрдочку, которая всегда бывает у скворечников возле входа.

– Ax! – на всю улицу сказало чёрное существо. – Видно, не добраться мне до жарких стран с моим бронхитом. Что ж, буду зимовать в этой конурке.

Сказав так, Попугай Красавцев, а это был, конечно же, он, забрался в скворечник и там припал к специально оставленной Альбертом Лисовым щёлке, через которую очень удобно было наблюдать за всем, что происходит на вражеской территории, в смысле у Сороки на участке.

Так ему пришлось сидеть довольно долго. И довольно скоро он понял, что зря подумал, будто отсюда так уж удобно наблюдать! Ничего подобного, совсем не удобно: жёстко, всё время приходится смотреть одним глазом, клюв упирается в доску. В общем, удовольствие ниже среднего.

Однако Красавцев всё-таки был вознаграждён за свои страдания. Дверь небольшого аккуратненького домика наконец открылась, и оттуда вразвалочку, очень наглой такой походкой вышла… Сорока Наталья!

Остановилась возле сарая, распахнула дверь… И тут Попугай увидел, что за этой дверью ещё есть деревянная крепкая решётка, а уж за той решёткой, как настоящая узница, сидит… правильно – Кура Клювовна!

– Так что же ты мне скажешь, обманщица? – проскрежетала Наташка. – Выполнишь мой приказ или нет?!

– Матушка! – сразу заплакала Кура. – Не погуби! Пожалей моих детушек!

– Интересно! А кто меня пожалеет? – проговорила Сорока исключительно неприятным голосом. – Я тебе толкую одно и тоже: снеси яйцо, снеси мне яйцо!

– Поверьте, госпожа: я не умею золотые!

«Ах, вот чего она хочет! – в своей засаде подумал Красавцев. – Золотые яйца ей подавай… Сорока подлая!»

– Не сумеешь, так детей своих лишишься! А муженька твоего…

Она не договорила, потому что Кура Клювовна разразилась такими рыданиями, таким кудахтаньем, что злодейка вынуждена была поспешно захлопнуть дверь сарая.

Затем Сорока медленно и очень внимательно осмотрела всё вокруг: не слышал ли кто чего, не подсматривал ли! Взгляд у неё при этом был подозрительный, злой.

И вот она увидела кое-что новое – скворечник! Так и впилась в него взглядом…

«Спокойствие! – сказал себе Попугай. – Скворечник абсолютно настоящий. Именно в таких по весне скворцы…» И тут он подумал, что ведь сейчас далеко не весна! Значит, ему придётся иметь со злодейкой серьёзную беседу.

Наталья, словно услышав эти Степанычевы мысли, взмахнула вдруг крыльями и, подметая хвостом ветер, как это делают все её сородичи, полетела к скворечнику.

«Что же делать, что же делать мне?!» – лихорадочно соображал перекрашенный разведчик. И придумал наконец. Упал на дно своего поддельного жилища, положил крыло под голову.

Едва он успел так улечься, в отверстие, которое в скворечниках служит одновременно и окном и дверью, всунулась сорочья башка. Попугай стал охать и стонать. Да так натурально – просто вылитое тяжело больное существо.

Потом, как бы в бреду, Красавцев начал произносить… то ли мольбы, то ли ругательства. И что очень важно, всё с явным скворцовым акцентом. Но Сорока не была бы собой, если б поверила ему сразу.

– Эй, ты кто такой? – голос её звучал очень скрипуче и подозрительно.

Но Попугай «продолжал свою песню»: ведь он «был в бреду и ничего не понимал».

С задумчивостью убийцы Сорока смотрела на незваного соседа. Ещё, слава Богу, что не принялась его «лечить».

Какое-то время она потопталась на шестке возле входа в скворечник. Пробормотала с большой надеждой:

– Чтоб ты подох поскорей…

И полетела восвояси. А Попугай, едва убедившись, что Наташка убралась, со всех крыльев бросился к спрятавшимся в засаде друзьям. Впрочем, он не забыл оставить записку: «Ушёл в реанимацию. Умирающий Скворец».

Хотя это была излишняя предосторожность, потому что Сорока Наталья всё равно не умела читать.

Прекрасный план!

Теперь они знали всё! Оставалось только захватить злодейку и освободить ни в чём не повинную жертву… Догадались? Это мы так говорим про Куру Клювовну.

Весь остаток дня они истратили на то, чтобы достать необходимые для осуществления задуманного плана вещи и… отмыть Красавцева. То и другое было делом весьма нелёгким. Наконец всё было готово, но ещё какое-то время они сидели в засаде, дрожа от нетерпения и ожидая темноты.

И вот долгожданная ночь опустилась на Мухоморьевск и его окрестности. Тогда спасатели и принялись за дело.

Игнатий и Барон Бананович стали рыть подкоп под могучим Сорокиным забором. Дело это оказалось совсем не простым – почва каменистая да ещё и темнота кругом. Но ведь у них был неплохой опыт: помните, совсем недавно они уже рыли… кое-что. С другой стороны усадьбы Иван Петух и Попугай Красавцев ждали условного сигнала, готовые совершить смелый перелёт.

– Мне кажется, я её на части разорву, эту Наташку! – шептал Петух.

– Спокойнее, Ваня! – тоже шёпотом отвечал Красавцев. – Мы будем судить её по закону. И не беспокойся: она получит то, что заслужила! А сейчас главное, чтобы каждый помнил и чётко осуществил свой боевой манёвр!

Попугаю нравилось говорить по-военному. Ведь он был сейчас настоящий, можно сказать, полководец: от хитроумности его плана зависело очень и очень многое!

– Не подведёшь, Иван Петрович?

– Никак нет!

И тут в мёртвой ночной тишине раздалось:

– Ку-ку, ку-ку…

«Эх, совсем не похоже на кукушку!» – подумал Красавцев.

Дело в том, что сигнал этот вызвался подавать Барон Овцебык… На тренировках у него вроде получалось нормально… более-менее. А тут – какое-то странное: «Ку-беее! Ку-меее!» И если Сорока не дура, а она была далеко не дура… Н-да, оставалось только надеяться, что она спит сейчас без задних ног.

– За мной, рядовой Петух! – скомандовал Красавцев.

Они захлопали крыльями, взлетели на забор, а затем тихо спланировали в лагерь противника. Неслышными шагами стали красться к дому, пока не наткнулись на что-то очень твёрдое, и это были знаменитые рога знаменитого деревенского учёного.

– Занять исходные позиции! – свистящим шёпотом приказал Попугай.

И тут началось! Генерал Красавцев мог законно гордиться своим подразделением. Его бойцы прекрасно справлялись с заданием.

Заяц занял тайный пост у окна. В руках его был… даже не знаю, как и сказать. Представьте себе сачок, которым малые дети ловят бабочек. Что-то подобное было сейчас у Игнатия. Только куда больше сачка, и не из марли, а из очень прочной капроновой верёвки. И не на тоненькой палочке, а на крепком берёзовом шесте. Красавцев и Петух подошли к двери в Сорокину избушку. У них за спиной стояли Тихон Собакин и Альберт Лисовой, в руках у них была сеть, сделанная из такой же капроновой верёвки. Наконец ловкая Бела Пушистенко, тоже с капроновой сеткой, взобралась на крышу и сидела у трубы, чтобы в случае чего…

А в случае чего, кстати? А в случае, если Сорока всё-таки вырвется из крепких «объятий» Попугая и Ивана Петровича. Кинется в дверь, тут её накроют Тихон и Альберт, в окно – Игнатий со своим сачком, попробует уйти через трубу – там её Бела поджидает!

Знаменитый учёный Барон Овцебык был в резерве главного командования. То есть, проще говоря, должен был по первому же требованию кинуться на помощь тому, кто позовёт его известным уже нам условным сигналом: «Ку-ку! Ку-ку!»

Согласитесь, здорово всё было придумано!

Через минуту бой!

И вот наступил решающий момент. «Только спокойствие!» – сказал себе Попугай, а сам при этом волновался безумно! Тихонько прочистил горло, постучал клювом в дверь и произнёс – удивительно скворцовым голосом:

– Соседка! Сорочка! Откройте, пожалуйста… Худо мне. Пустите обогреться! А я вам за это денег дам – сто лесных червонцев.

А сто лесных – это, надо вам заметить, очень хорошие денежки. Так что Сорока с её скаредностью…

Тем не менее из-за двери долго не раздавалось ни звука, затем наконец послышалось:

– Деньги при тебе?

– Да вот они – в кармане, под крылом!

И тут как на грех рогатый учёный от нетерпения переступил с ноги на ногу. А ведь на ногах-то у него… копыта, сами знаете. А под копытами оказалась выстеленная кирпичом дорожка!

В ночной тишине этот подозрительный цокот оказался очень слышен. Но это ещё полбеды. Барон – нечаянно, конечно, и он потом извинился! – наступил на хвост Тихону. Мужественный пёс терпел, сколько мог, но потом всё-таки рыкнул!

Сорока, которая до той поры скрипела и лязгала своими многочисленными замками и засовами, вдруг замерла:

– Одну минуточку…

Но прошло несколько минут, которые показались Попугаю и его отряду несколькими часами или даже неделями.

– Теперь заходите. Готово!

Попугай осторожно тронул дверь – она действительно поддалась.

– Вперррёд, в атаку!

И они с Иваном ворвались во вражеское логово. А все остальные участники этой военной операции стояли снаружи на своих постах и с сетями наготове.

Сражение в кромешной тьме

Ворваться-то они ворвались, но дальше началась полная ерунда! Сверху на Попугая Красавцева бросилось что-то волосатое и в то же время твёрдое. Оно хотело обрушиться Красавцеву на голову, но, к счастью, упало рядом. Попугай кинулся на врага и тут же понял, что это… швабра.

Однако тут же на него свалился веник, а потом ещё что-то и ещё. Наконец полководец догадался, что Сорока специально разложила на полки, на печку, над дверями разные предметы, которые, чуть только дохнёшь, падали на тебя. И всё в кромешной темноте!

К сожалению, приходилось признать, что это неплохо придумано… Их с Петухом Сорока пыталась обездвижить, чтобы потом – ну, конечно же! – чтобы потом вырваться на волю.

«Не выйдет, голубка. Везде мои посты!»

Успокоенный этой мыслью, предводитель большемедведевцев бросился на ловлю коварной Наташки: ему очень хотелось самому взять её в плен!

Метнулся в одну сторону, в другую, ударился обо что-то. Однако врагини найти не мог. И это вполне понятно: кругом ведь была кромешная и даже, наверное, кромешнейшая тьма!

– Петрович, заходи слева!

Где там лево, где право, он и сам бы сейчас не сказал, однако Попугай считал, что такие крики сбивают противника с толку.

И тут ему отчего-то вдруг стало не по себе. Почему, что такое, Красавцев понять не мог. Может, дело в том, что ни с того ни с сего на него вдруг повеяло… вот честное слово, могильным холодом! Степаныч даже остановился невольно.

И тут откуда-то слева и сверху на него обрушилось… нет, это была уже не швабра и не веник, и не ведро воды, поставленное хитрым врагом на дверную притолоку (его брызги несколько секунд назад долетели до Попугая). Это было что-то живое, причём… покрытое перьями!

Сорока! Да это же была Сорока!

Ни слова не говоря, вообще не произнося ни одного звука, чтоб Иван Петух ничего не услышал, не пришёл на помощь и тем не отнял у него заслуженную славу, Попугай набросился на проклятую врагиню. Не так уж много раз в своей жизни он дрался. Однако читал о драках много. А в книжках говорится, что надо собрать в кулак всё упорство, представить, как вы ненавидите своего врага, как вы его не боитесь ни капли и как вы ему сейчас надаёте!

Уже просто не помня себя от боевого азарта, Красавцев бросился на Сороку… У неё, кстати, оказался довольно-таки крепкий клюв. Но и Степаныч орудовал своим клювом как надо! У Сороки – и это было странно – оказались довольно-таки острые шпоры. На несколько секунд она даже оседлала Красавцева и лупила его своими шпорами почём зря!

Всё же Попугаю удалось сбросить противницу и так впиться в неё когтями, что Сорока буквально завопила не своим голосом. Это как раз происходило на подоконнике. Степаныч догадался об этом, потому что невидимая во тьме Сорока несколько раз треснула его головой о холодное стекло. И тогда Попугай собрал все силы, приподнял Сороку и швырнул её в форточку… с той стороны которой, как мы уже знаем, дежурил Заяц с капроновым сачком в руках.

– Внимание, Игнатий! Прими «подарррок»! – и поверженная врагиня кувырком полетела в форточку.

– Попалась, гадюка! – вскричал Заяц.

И затем послышался тяжёлый удар. Степаныч мог бы поспорить, что это Заяц шарахнул Сороку о землю… Ну, вот и всё: злодейка схвачена, Куру Клювовну они через несколько минут освободят. То есть всё складывалось как нельзя лучше. Теперь можно было и дух перевести. Попугай тяжело опустился на подоконник.

«Всем отдыхать, благодарю за службу».

Так он собирался сказать. Однако не сказал: ведь он в самом деле был умной птицей и хорошо знал, что никому не охота считать других командирами.

Больше не надо было скрываться, охотники за Сорокой зажгли прихваченные с собой фонари. Открыли дверь сарая, где за решёткой сидела Кура Клювовна – по правде говоря, ни жива ни мертва после такого шума.

– А ну-ка, Баронушка, а ну-ка, Бананович! – говорил Тихон. – Врежь по этой решётке, чтоб от неё одно мокрое место осталось!

Учёный наклонил свою полную мыслей голову, разбежался и с такой силой… ума треснул по решётке, что она застонала и заплакала, задрожала, что твоя осинка под сентябрьским ветром… ну или что-то в этом роде. Со второго удара решётка дала трещину, с третьего в ней получилась дыра. Пока небольшая, но Кура настолько похудела за время своего плена, что легко вышла и в эту довольно узкую дырочку.

– Ах, спасибо вам, спасибо! – с чувством проговорила сия достойная дама, оглядывая присутствующих, которые держали над головами фонари. – А скажите, пожалуйста, где же мой любимый муж? Он, видимо, остался дома с детьми? – и в голосе Куры Клювовны прозвучала едва заметная обида.

– Да нет же! – поспешно ответил Альберт Лисовой. – Он с нами, причём сражался в самых первых рядах!

Тут все присутствующие стали оглядываться вокруг.

Что за чепуховина? Тишка здесь, Степаныч на месте, Бела Пушистенко – вот она…

– Слушайте, а правда – где же Иван?!

– Ах! Ах! – закричала Кура. – Куда-х-тах-тах же он подевался?! Это его злодейка утащила!

– Прррекррратите панику, дорррогая, твёрдо сказал Красавцев. – Никуда она его не уволокла. Потому что Соррока-воррровка поймана и взята под стррражу! Тут они осветили сеть, в которой лежала выброшенная Попугаем в окно и пойманная Игнатием Сорока.

Сорока?..

Велико же было их изумление, а отчасти и ужас, когда они увидели, что в заячьем сачке лежит… Иван Петух!

– Ванька! Петрович! Ты как сюда?..

– Ко-ко-козни проклятой ведьмы! – жалобно проговорил Иван, выпутываясь с помощью друзей из капроновых верёвок.

– Н-да, – верный пёс вопросительно посмотрел на бывшего командира Красавцева.

– А где же сама… ведьма?

И тут Попугай вспомнил тот момент, когда он вдруг почувствовал, как повеяло могильным холодом… Эх, не могильным вовсе, а самой обычной сыростью из погреба!

Ни слова не говоря, Попугай бросился в дом, откинул крышку подпола… Надеялся увидеть притаившуюся в уголке дрожащую от страха Сороку, а увидел, что куда-то вглубь уходит пещера, подземный ход… Всё ясно! Теперь Наташка уже очень далеко: сидит себе в каком-нибудь дупле у какого-нибудь такого же разбойного, как сама, дружка да посмеивается. Тут Иван и Красавцев с горечью поняли, что «воевали» они друг с другом!

– Ты, Петрович, почему же молчал, когда я тебя лупцевал почём зря?

– А чего ж ты ни звука не проронил, когда я тебя по черепу клювом долбил?

Они переглянулись и опустили головы… Да, глупо получилось! А ведь всё только из-за того, что каждый хотел славы для себя одного.

Вот и прозевали Наташку!

– Ладно, ребята, не расстраивайтесь! – сказал добрый пёс. – Уж в другой раз обязательно словим!

Иван и Попугай молчали, отведя глаза в сторону – чтоб друзья не догадались об их неблаговидном поступке.