Текст книги "Звездный кадет"

Глава 18. Налёт

В район боевых действий их направили через день. Сутки дали на то, чтобы выспаться, восстановить силы и хоть как-то прийти в себя после обучающего интенсива. Несмотря на растущее напряжение вокруг и некоторую неразбериху, как следует отоспавшись Дин чувствовал себя почти счастливым.

Среди кадетов после присяги уже поползли слухи об идущей войне. Однако официальное объявление насчёт планов командования по использованию кадетов в реальных боевых операциях им сделали только в последний день перед отправкой в боевые части.

Их собрали в том же зале для торжественных церемоний, где проходила присяга. Начальник Академии вышел на трибуну и выступил с короткой речью, где сухим официальным тоном рассказал, что Империя подверглась вероломному нападению и выразил уверенность в скорой победе. Словно бы привлечение кадетов первого курса к реальным боевым операциям – это обычная практика, а не жест отчаяния.

Учитывая их уровень навыков владения военной техникой и полное отсутствие специализации, Дин ожидал, что их отправят в штурмовики – пехоту, предназначенную для действий на поверхностях планет и внутри станций. Однако его ожидания не оправдались. Их звено, как одно из лидирующих в курсовом рейтинге, получило распределение в истребители ближнего действия.

На вручении боевых предписаний их информировали, что специализация и освоение новой техники начнётся уже на борту транспорта, который должен их доставить в систему Арейи. В виртуальной симуляции, разумеется.

Услышав точку назначения, Дин даже не особо удивился. После всех странных явлений в симуляции и во снах, он ожидал чего-то подобного. Арейа, звезда его родного мира Хашбал, которая согревала его большую часть жизни.

Дин почему-то думал, что ребята будут ему завидовать. Все-таки дома, как говорят в старых пословицах, даже грязь под ногами помогает. Но вместо этого ему сочувствовали. Искренне и глубоко.

Нейроинтерфейс управления истребителем в каком-то смысле сам являлся симуляцией. Пилот в боевом режиме оказывался один на один с космосом. Угрожающее целостности бортовых систем излучение ощущалось как жар или боль. Приближение материальных зарядов, таких как субсветовые торпеды или магнитные капсулы с антипротонами, было похоже на низкое, басовитое гудение, которое нарастало с той стороны, откуда грозила опасность. Во время реального боя такое физиологическое ощущение реальности давало преимущество в скорости реагирования.

Вот только у Дина были сомнения насчёт того, насколько точно удастся воспроизвести эти своеобразные ощущения в симуляциях. Смогут ли они на самом деле дать необходимые навыки для боя в реальном пространстве? Ведь теперь от этого зависела его выживаемость в боевых условиях.

Впрочем, после первого погружения сомнения рассеялись. Бортовой фрейм, помещённый на транспорт, похоже, даже превосходил по параметрам академический, на котором они тренировались умирать и побеждать. Ощущения были более, чем реальными.

Преимущество живого пилота над автоматами, которые давно пытались поставить на службу, было в нестандартных реакциях, в умении избегать шаблонов. Это умение, свойственное живому разуму, не поддавалось копированию. И всё же автоматы использовались, для прикрытия и создания необходимой плотности на ключевых огневых направлениях. Поэтому следующим навыком, который осваивал будущий пилот после того, как учился чувствовать машину как своё собственное тело, был интуитивный анализ поведения противника. Умение вычленить реальную угрозу, живого пилота в массе дронов-имитаторов. Это далеко не всегда было просто.

Сложнее всего было приучить себя к трёхмерному восприятию реальности. Человеческий разум, рождённый на дне уютного гравитационного колодца, слишком привык полагаться на такие понятия, как «верх» и «низ». Вся техника обучения сводилась к тому, чтобы будущий пилот научился преодолевать это врождённое ограничение.

Дни они проводили в симуляциях, практически, безвылазно. На внутривенном питании. Не слишком полезно для здоровья – но о таких мелочах, похоже, никто не думал.

Ночью же Дину снился космос. Только не такой, каким он видится на истребителе, полный опасностей и колючих тревог. Ему виделась тёплая пустота. Звёздный океан возможностей. Предчувствие чуда. Так было в детстве, когда он ждал какого-то события и пытался фантазировать, каково это будет на самом деле. Перед первой поездкой на море. Или перед первым дальним походом. Или накануне орбитальной экскурсии с группой школьников, которых поощрили после победы на школьных конкурсах знаний…

В жизни всё обычно оказывалось не так, как представлялось. Только в старших классах Дин начал понимать, что это предчувствие чуда перед важными событиями – оно ценно само по себе.

Вот только почему оно вдруг появилось во сне, в тот момент, когда он летел на реальную войну? В то время, когда у него был очень большой шанс погибнуть реально?

Как ведь странно всё сложилось… он неожиданно разбогател, но всё равно решил осуществить свою детскую мечту. И вот теперь эта мечта, похоже, его погубит.

До отлёта им даже не дали проститься с родителями.

Непосредственно перед посадкой в транспорт Дин рискнул активировать коммуникатор, и успел поймать кодированный пакет информации.

Отец предлагал план отхода. Или дезертирства, если называть вещи своими именами. Он много и пространно написал про свою молодость, про то, как участвовал в сопротивлении. Про то, как переоценил важность некоторых идей после поражения.

Ещё он писал, что скучает. И что без Дина жизнь совсем потеряет смысл.

Он понимал отца. И даже готов был признать, что он в чём-то прав. Но отвечать, рискуя быть пойманным службой безопасности, он всё же не стал. Его молчание означало то, что он не согласен с планом спасения, который отец разработал вместе с Иридой.

– Противник выстраивает систему снабжения, – брифинг вёл молодой капитан-лейтенант; похоже, действительно молодой, первой молодости: он периодически запинался и краснел, явно волнуясь, – его коммуникации растянуты от верхнего пояса выхода, где возможно попасть в систему на минимальном удалении от Арейи. Нам повезло, в этой системе оба пояса прибытия совсем узкие, сказывается близость крупного водородного облака, сильно мешающего точности позиционирования червоточин. Если бы не эта особенность, нельзя исключить, что система уже была бы потеряна, – он запнулся, откашлялся и продолжил: – то есть, временно потеряна, конечно. Однако усилия противника по созданию баз снабжения с горючим для субсветовых полётов позволили ему нарастить значительную группировку, которая нависла в двенадцатом секторе, над плоскостью эклиптики. Пока что она находится вне радиуса поражения монитора, который мы успели разместить на орбите Хашбала до того, как противник заблокировал верхний пояс выхода. В нашем распоряжении остаётся нижний пояс. Однако он окажется под угрозой, как только Хашбал войдёт в зону досягаемости мощных десантных транспортов, находящихся в двенадцатом секторе. Мы полагаем, что они сразу начнут десантную операцию. Монитор будет сфокусирован на том, чтобы отбить эту атаку, и низ системы окажется без прикрытия.

Пока офицер говорил, на большой голографической проекции в зале брифингов разворачивалась актуальная диспозиция. Даже не специалисту, не умеющему читать символические военные обозначения, было ясно, что у обороняющихся дела идут не очень хорошо. Зелёный, цвет войск Империи, жалкой кучкой жался к единственной обитаемой планете системы. Да ещё несколько точек отмечали нижний пояс выхода. Россыпь же чужих войск жёлтым водопадом проливалась на систему.

– Задача нашего крыла – сковать основные силы противника. Выиграть время для организации планетарной обороны, – продолжал офицер. Подробные боевые задачи вы найдёте завтра. Они будут загружены в бортовые компьютеры ваших машин, в соответствии с новейшими данными разведки.

Ужин начинался в молчании. Кормили хорошо, настоящими продуктами, не синтетикой. Это было тем более удивительно, учитывая тяжелую ситуацию со снабжением.

– У нас дома есть настоящий огород, – Агрина первой нарушила молчание; кое-как расправившись с первым, она сидела и ковыряла приборами в тарелке, – представляете? И живой персонал, который за ним ухаживает. Отец говорит, это его «экспериментальное поле». Наша семья занимает искусственным продовольствием. Половина всей синтетики в Империи – наших рук дело. Но дома, во дворе, у меня настоящий живой огород…

Они редко разговаривали о жизни на гражданке. Не то, чтобы эта тема была табуирована, просто как-то не хотелось. Какое имело значение прошлое после того, что им уже пришлось пройти вместе?

– А я генетически улучшен, – признался Ал, – отец у меня погиб на службе двадцать лет назад. Но оставил свой генетический материал. И вот, дядя решил, что у его брата должен появиться ребёнок. Это странно немного, да? Отца-то ведь даже не спросили. Дядя подумал, что я наверняка захочу стать военным. Поэтому модификации были соответствующими.

– Разве где-то в Империи вмешательство в человеческий геном разрешено? – тихо спросила Агрина, удивлённо подняв бровь.

– Нет, – Ал покачал головой, – нигде не разрешено. Создав меня, дядя поставил под угрозу не только свой бизнес, но и свою жизнь.

– Для чего ты говоришь такие вещи вслух? – спросил Дин.

– Хочу поделиться. Главная тайна моей жизни, – усмехнулся Ал, – но какое это всё имеет значение теперь?

– Не рано ты нас хоронить собрался? – Дин нахмурился.

– Ты же сам видел карту, да? И всё понял, верно? Ты же самый способный среди нас в оперативном искусстве. Думаю, тебя и правда могло бы ждать большое будущее.

– Хорошо ещё не в штурмовики определили, – заметила Агрина, – настоящая смерть будет более гуманной. А то при близком контакте и допросах то, что мы испытывали в симуляциях… – она запнулась на секунду, потом продолжила: – в общем, я знаю, что есть более эффективные методы.

– Я думаю, мы все это знаем, – дипломатично заметил Дин, – да, смерть в космосе почётная смерть для кадета.

– Хорошо хоть мы не увидим конца Империи. Это было бы очень… печально, – сказал, вздохнув, Ал.

– Осторожнее, парень, – сказал Дин, – ты опасно близок к измене.

– И что, особисты возьмут за измену парня, который готов отдать свою жизнь за Императора? Несмотря на то, что прекрасно понимает, что этот бой не имеет никакого смысла, и конец близок?

– Мы не знаем, что происходит на других фронтах, – заметила Агрина, – может, это нам просто не повезло.

– Хашбал – одно из главных направлений удара, – вздохнул Дин, – я знал это с самого начала. Значит, тут уже было перемолото немало сил…

– Кадетов первогодок разве кидают в самое пекло тогда, когда есть хоть какая-то надежда? – добавил Ал, – нет, всё уже ясно. Наша задача продемонстрировать, что Империя никогда не будет лёгкой добычей.

– Может, вы и правы, – согласился Дин, – но знаете, что я скажу…

Дин сам до конца не мог поверить, что готов рассказать о своей главной тайне. О происхождении богатства. Но как раз в тот момент, когда он уже набрал в лёгкие воздуха, сработал сигнал тревоги. Они вскочили из-за стола, и побежали со всех ног на пусковую палубу, где было их заведование по тревожному расписанию.

Но добежать они не успели.

Тревогу отменили раньше.

Так иногда бывает на войне: аналитики приняли метеор за вражеский крейсер, или же возмущение пространства вокруг невидимой нейтронной звезды посчитали признаком формирующейся червоточины.

Они вернулись в свой кубрик. Говорить больше не хотелось. Тайна Дина так и осталась тайной.

Всё-таки ни одна симуляция не была совершенной. Дин понял это, когда впервые испытал сопряжение с настоящим истребителем. В работе интерфейса были едва уловимые шероховатости, которых не наблюдалось в виртуале. Ещё до поступления в Академию он где-то читал, что пилоты истребителей без труда могут определить индивидуальность каждой машины.

«Звено синий-эр-три-двадцать-один, – голос оператора раздавался будто бы из-за спины, и Дин никак не мог привыкнуть к этому. Ты висишь посреди ангара, на пусковой палубе, а с тобой говорит кто-то незримый, – вскрыть полётное задание».

– Ребята. Приготовились: – сказал Ал. В режиме сопряжения другие пилоты воспринимались очень необычно: Дин вроде-бы видел контуры истребителя, но в то же время мог отчётливо разглядеть другого кадета, во всех подробностях, вплоть до мимики, – вскрываемся.

– Есть! – автоматически ответил Дин, активируя только что полученный информационный пакет.

Задание было очень необычным. Он ожидал, что их отправят в охранение – отбивать атаки на монитор, или прикрывать немногочисленные оставшиеся транспорты.

Но нет.

Они должны стартовать на сбрасываемых ускорителях, в сторону Арейи. Сделать гравитационный манёвр у звезды таким образом, чтобы на скорости, которая считается невозможной для истребителей, сблизиться с ударным ядром группировки противника в зоне выхода, и с помощью энергетического оружия лишить хода любой из крупнотоннажных кораблей. Тем самым заблокировать на время буксировки зону выхода.

План был совершенно безумным. Такого точно не встретишь ни в одном учебнике. И Дин невольно зауважал стратега, который придумал такое.

Оценивая задание, он огляделся, чтобы понять, сколько звеньев будет участвовать в налёте. И с удивлением обнаружил, что коммуникация по полётному заданию открыта только для пилотов его звена.

Это значит, что в этом сумасшедшем налёте будут участвовать всего лишь они втроём!

Безумие.

Однако, подумав несколько секунд, Дин оценил всю красоту замысла.

Пожалуй, такая задумка только и имела хоть какие-то шансы на успех, если число участвующих истребителей будет минимальным.

Вероятно, они окажутся ниже порога экстренного оповещения. Это даст необходимые секунды на сближение.

Вот только сам полёт был сущим кошмаром.

Три дня на максимальном ускорении. Даже при полной работе встроенных компенсаторов, два-три же. И после этого ещё полтора дня в невесомости… достаточно ли, чтобы прийти в себя после такой гонки?

Как бы то ни было, они это скоро выяснят.

В системе прошёл сигнал старта. Ускорение было таким мощным, что ангар просто исчез, Дин не успел даже моргнуть.

На старте использовалась гравитационная катапульта. Потом включились плазменные ускорители. Навалились перегрузки. Первые несколько минут было реально тяжело, Дин даже думал, что потеряет сознание. Потом подключились компенсаторы. Стало немного полегче. Но они не были рассчитаны на такое продолжительное ускорение, поэтому сила тяжести в пилотском ложементе значительно превышала принятый стандарт.

Восприятие перегрузок в режиме сопряжения было очень своеобразным: Дин чувствовал, будто бы изо всех сил продирается сквозь упругое сопротивление водной среды. Словно вакуум вдруг стал плотным.

Он огляделся. Первым в боевом порядке шёл Ал. Система сопряжения рисовала его в форменном комбинезоне, но даже сквозь одежду было видно, как напряжено его тело. Рядом с ним со зверским выражением на красивом лице продиралась сквозь пространство Агрина. Впрочем, конечно, это было допущением системы его истребителя, стремившейся сделать максимально достоверную картинку. Связь до явного обнаружения группы противником была недоступна.

Постоянное напряжение выматывало.

Первые несколько часов Дин держался довольно бодро. Как ни странно, помогало пространство вокруг. Чувство исполнившейся мечты было очень острым. Ведь совсем недавно пределом его желаний была присяга после успешного прохождения вступительных экзаменов в Академию. Вся его жизнь на протяжении всех школьных лет была подчинена этой цели. О том, что будет дальше он просто не думал.

Когда-то ему даже казалось, что, если в момент присяги вдруг случится какой-то катаклизм и он погибнет на месте – то умрёт он совершенно счастливым.

И вот, момент зачисления в кадеты вдруг оказался в прошлом. А реальная война оказалась куда ближе, чем мог предположить…

Под перегрузками тело усиленно расходовало калории. Он знал это, в теории. Но есть совсем не хотелось, как и пить. Зная опасность отказа от еды при длительных перегрузках, Дин заставил себя выпить несколько глотков противного питательного коктейля, который свинцовым дождём обрушился на дно желудка. Неприятно, но по-другому нельзя: иначе к выполнению боевой задачи он бы подошёл совершенно обессиленным.

Любая неприятная ситуация рано или поздно заканчивается. Вот и подошёл момент отстрела ускорителей. Глядя на табло, Дин считал последние секунды до этого события. Едва ощутимый толчёт и чувство лёгкости. Самое приятное, что он когда-либо переживал.

Они были возле Арейи. От звезды шло приятное тепло, которое становилось всё ощутимее. В какой-то момент оно превратилось в жару. Система сопряжения подбирала аналоги телесных ощущений близости к светилу. Но Дин был рад жару: значит, они на пике гравитационного манёвра. Значит, до выполнения задачи остаётся совсем немного времени.

Когда Арейа осталось за спиной, Дину даже удалось поспать. Измученный перегрузками, он просто провалился в забытие без сновидений. Удивительно, но система сопряжения истребителя была рассчитана даже на это. Пилот мог спать, не выходя из сцепления с искусственной средой, а автомат на это время брал на себя ключевые функции обеспечения безопасности полёта.

В жизни так редко бывает, но активная фаза выполнения их боевой задачи началась даже успешнее, чем было предусмотрено планом.

Их просто не заметили. Совсем. Наверняка у врагов была какая-то система предупреждения о нападении – её не могло не быть. Но ведь весь вопрос в том, насколько эффективно она была выстроена. Чем мельче «сеть», тем больше ресурсов она пожирает. На важных и потенциально опасных направлениях она наверняка была очень плотной. Но кто мог ждать самоубийственной атаки трёх жалких истребителей?

Когда их звено уже входило в боевые порядки чужих, перед ними встал выбор: атаковать одну цель указанного класса, или же разделиться в поисках индивидуальной добычи. Чтобы договориться нужно было активировать связь. И тут сработало нечто, так сильно сблизившее кадетов во время испытаний в симуляциях. Совершенно не сговариваясь между собой, они разделились.

Дину достался танкер. Возможно, полный топлива для внутрисистемных манёвров армады, которая подтягивалась к внешним рубежам обороны Хашбала.

Судно было огромным: больше трёх километров в длину и метров пятьсот в ширину. Его прикрывали два военных корабля незнакомой Дину конструкции. Видимо, пришельцы из центра Галактики. Их техника ещё не была настолько хорошо изучена, чтобы попасть в учебные программы Академии.

Судя по размеру, корабли были корветами. Об их боевых возможностях можно было только догадываться.

Впрочем, огневая мощь противника не имела большого значения. Отдельный истребитель и минуты не выстоит против любой мало-мальски серьёзной корабельной системы обороны.

Они могли рассчитывать только на внезапность.

Истребитель нёс одну-единственную торпеду с плазменным двигателем, начинённую антипротонами в магнитной ловушке. Ещё было энергетическое оружие, рентгеновский лазер, который накачивался бортовым реактором.

Против танкера Дин использовал весь арсенал.

Сначала запустил торпеду (время подлёта полторы секунды), потом, уже уворачиваясь от первой реакции бортовой противокосмической обороны, смог прицелиться и дать импульс лазером на максимальной мощности.

Результат был убийственный.

Возможно, танкер как раз в этот момент собирался запускать маршевые двигатели. Поэтому сдетонировала вся кормовая часть, разлетевшись цветастым взрывом огромных осколков.

Дин кожей ощутил хлестнувший поток жёсткой радиации, и поспешил убраться из опасного сектора.

– Один есть! – Дин активировал связь, дальше таиться не имело смысла.

– Принял тебя синий-два, – ответил Ал, – два есть.

– Три есть! – доложилась Агрина.

– Уходим, ребята, – судя по тону Ала, у него действительна была иллюзия, будто бы у них есть хоть какой-то шанс на отход.

Ближайшие корветы вдруг окутались целым роем истребителей. Так что это не корветы никакие – скорее, корабли-матки, непривычно миниатюрные по стандартам Империи.

Машины были Дину незнакомы. Мелкие, чёрные, кристаллообразные. Очень вёрткие. Наверно, продвинутые компенсаторы на борту. Вот только какое у них вооружение?..

Через мгновение правое плечо ошпарило рентгеновским лазером. Энергетический щит не успел поглотить всю мощность. Было по-настоящему больно. Плохо. Значит, повреждение истребителя довольно серьезное. Автоматическая система починки может и не справиться.

Ещё один укол, в этот раз в лодыжку.

Дин, кажется, понял, где у этих мелких штуковин перед, и как целятся их пилоты. Он даже вычислил те машины, где, скорее всего, сидели живые существа, а не автоматы. Вот только это знание не имело никакого практического смысла: их всё равно было слишком много. В бой вступать бессмысленно.

Единственная слабая надежда – это скорость.

– Ребята, валим на десять-ноль-три-девяносто! – скомандовал Ал, совсем не по уставу, – я прикрою!

– Давай я, – неожиданно для самого себя предложил Дин, – у меня положение удобнее. Тебя блокирует подбитый транспорт. У всех будет больше шансов.

Секундное колебание.

– Принимается, синий-два, – наконец, ответил Ал, – прикрывай! Если прорвёмся – дуй следом!

Дин, на самом деле, не очень рассчитывал, что из него выйдет хороший прикрывающий. Юнец с парой недель пилотажной подготовки против наверняка опытных пилотов? Без шансов.

Но он всё же попробовал.

И то чувство, когда корма одного из кристаллообразных истребителей расцвела красным после удара его импульсника было ни с чем не сравнимым блаженством. Казалось, он обыграл саму судьбу. И пусть исхода сражения это не решит – он уже герой; этот бой уже войдет во все учебники. В то, что Империя выстоит несмотря ни на что Дин верил непоколебимо.

Ему удалось подбить ещё одну вражескую машину. Правда, насчёт нее были сомнения: возможно, это был автомат, а не живой пилот. Это делало победу менее ценной.

К тому моменту, когда пришло время давать максимальный импульс, он всё ещё был жив, отчаянно уворачиваясь от густой сетки импульсов и мелких ядерных зарядов.

Компенсаторы работали на максимальной мощности. Ему даже показалось, что он чует лёгкий запах озона. И это вполне могло быть подлинное ощущение: компенсаторы соседствовали с системой жизнеобеспечения и перегрузки излишки озона могли попасть в кабину.

Но всё равно было ужасно тяжело. Дин держал контроль над импульсом на самой грани, только чтобы не вырубиться. Он активировал бортовую медицинскую систему и, сорвав все предохранители, вколол себе максимум симуляторов. После такого удара организм будет отходить несколько дней – но самое главное, чтобы эти дни у него были.

Чужие истребители отстали. Уже хорошо. Значит, скорость их создатели принесли в жертву маневренности.

Истребитель шёл спорадическим зигзагом, чтобы минимизировать риск успешного наведения энергетических орудий больших кораблей. И эти постоянные боковые импульсы при огромных перегрузках только добавляли остроты ощущениям.

В какой-то момент даже показалось, что всё, они вырвались. Армада осталась далеко позади.

Но на самом деле им просто дали отойти подальше.

Чтобы не повредить собственные корабли осколками, жестким излучением и энергетической волной от мощнейших самонаводящихся околосветовых торпед, начинённых полноценной антиматерией.

Дин читал о таких.

С максимальным зарядом они могут даже вскрыть планетарную кору, уничтожая всё живое в целом мире.

Что ж. По крайней мере, их оценили серьёзно. Раз пожертвовали такими ресурсами ради одного жалкого звена…

В последний момент Дин старался вызвать перед глазами образ мамы. Он бы хотел, чтобы она им гордилась. Но по какой-то причине у него ничего не получалось.