Текст книги "Вторая земля. Проект третьего тысячелетия"

Возникает вопрос: в результате какого чуда дети смогут успеть не только учиться, но ещё и работать? Да ещё работать эффективно, а не просто путаться под ногами у взрослых.

Никакого чуда для этого не нужно. Можно сказать, что «чудо» творится на Земле, где в массе, в большинстве школ и вообще учебных заведений молодые люди, затратив много лет попусту, умудряются не выучиться почти что ничему.

Кого из выпускников медицинского института можно допускать к больному, если вам дороги его здоровье и жизнь? Или какой процент «инженеров», окончивших соответствующий вуз, являются инженерами на самом деле? То есть способны к самостоятельной инженерной деятельности, созданию работоспособных конструкций.

Дело казалось бы безнадёжным, если бы не существовали примеры противоположного рода, когда у некоего учителя выходят не серая «абитура», а выпускники, способные поступить в любой избранный вуз. А у некоего преподавателя вуза получаются не «заготовки» специалистов, а готовые профессионалы, способные выдать вполне законченный профессиональный продукт в своей области. Вот это обстоятельство – наличие «школ» – и показывает, что дело прежде всего не в личных способностях учеников, а в таланте и профессионализме учителя. У него тоже не все выходят в профессионалы. Но у него выше процент качественного «продукта». Индивидуальный подход к каждому и неимоверно широкий диапазон потребных профессий и квалификаций гарантирует всем, вне зависимости от личных способностей, получение ценного для общества образования.

В школе, где я работал, учителем биологии был сравнительно молодой мужчина, который сочетал учительство с работой над диссертацией. Но он ещё и работал «по специальности» на своём хозяйстве. Это не дача, не садовый участок, а вполне налаженное товарное хозяйство, ферма, продуктами с которой в течение всего года кормится его многочисленная семья. Это владение на берегу Волги, в районе Калязина, когда-то принадлежало его прадеду. Потом землю отняли, оставив полагающиеся советскому человеку несколько соток. Но как только стало можно, он землю докупил обратно. Теперь у него земли больше гектара. И выращивает он там полный набор садово-огородных культур. Причём не по-любительски, а с применением всех правил агротехники.

– Вчера ловил сазанов. Огромные, в тазике не умещаются. У меня своё место прикормленное. Но поймал только три штуки. Это не улов. Так время тратить нельзя. Нужно сразу штук десять, чтобы на зиму заготовить.

Собирается завести свиней и кроликов, у них мясо диетическое, но пока руки не дошли. В его отсутствие сосед присматривает за хозяйством. Неудобство состоит в том, что в течение всего года каждый выходной надо ездить за заготовленными продуктами. Вот пример того, как гармонично сочетается теоретическое знание и практическая работа. Конечно, наш учитель не возит учеников на свою плантацию, это невыполнимо технически и не входит в его служебные обязанности. Хотя они вряд ли принесли бы пользу на его ферме, но им польза была бы огромная.

На Венере учителя и ученики вместе смогут работать в оранжереях, принося пользу и учась одновременно. О важности и объёмах микробиологической работы мы уже говорили. И там тоже будет много работы для школьников. Хотя бы по выращиванию самых разных микроорганизмов в газовых смесях широкого по составу спектра.

Точно так же можно представить работу любого учителя. Литератор сможет со школьниками выпускать местную прессу и обеспечивать деятельность других средств массовой информации. Людям необходимо знать, что творится во всей колонии, точно так же, как на Земле люди получают информацию о жизни других стран и континентов.

Географ сможет вести картографирование поверхности, обрабатывая огромный объём информации.

Можно представить широкое поле деятельности на практических занятиях по химии – например, реакции получения множества необходимых веществ из местного сырья. Число возможных реакций и соединений так велико, что работы хватит не только профессиональным учёным.

Словом, само то обстоятельство, что всё это происходит в «новом мире», создаёт необозримое поле деятельности в любой области. Мы как бы возвращаемся в первобытные времена, когда необходимо было многое создавать и придумывать впервые. С той разницей, что тогда на это уходили тысячелетия, а здесь всё должно происходить очень быстро. И естественно, на другом научно-техническом уровне.

Преподаватель космического факультета МАИ Владимир Игоревич Зернов считает, что космическое образование должно быть элитарным. Зернов – преподаватель «от бога». Студенты и школьники его заслушиваются, хотя рассказывает он о вещах не всегда интересных и простых для понимания. И, несмотря на то что преподаёт он не престижные и доходные, а потому модные в наше время дисциплины, а космонавтику, ареал которой съёживается на наших глазах.

Уже много лет он занимается и со школьниками, готовя резерв для факультета. Когда я сетовал на то, что ослабел интерес к космическим проблемам, что мало кого удаётся заинтересовать, он отвечал, что это хорошо. Что наша задача – не привлечь, а отобрать своих и отсеять тех, кто не годен.

В самом деле, на космической фирме, где я работал и до, и после института, в каждом отделе и бригаде были один-два человека, которые делали главную работу. Остальные, формально такие же инженеры, ничего важного не делали, потому что либо не могли, либо не хотели. Они тоже «работали», хотя больше курили или занимались трёпом, плавно переходя из курилки на рабочее место и вызывая головную боль начальства, которое было обязано их всех «загрузить» работой. Конечно, выполняли они и кое-что полезное: делали деталировки по сборочным чертежам, начерченным корифеями, оформляли бесчисленные листки изменений и уточнений, вносили изменения в чертежи, бегали с бумажками на подпись. При этом они тоже получали премии и следили, чтобы у них они не очень отличались от верхнего уровня. Они понимали разницу между собой и ведущими работниками, но всячески старались сгладить её видимую часть. Многие из них никуда не рвались, но были и такие, что считали себя обиженными, обойдёнными и если уж были не способны догнать первых, то старались хотя бы подножку подставить или ещё какую пакость учинить.

Самое досадное, что не все из них были неспособными от рождения. «Как известно – все дети талантливы. Но или неверно был выбран путь, или их плохо учили, и вот получилось то, что получилось. И опять всё было бы не безнадёжно, но не было ни стимулов, ни обстановки, чтобы реализовать свой потенциал. В сущности, они не являлись инженерами ни по уровню квалификации, ни по призванию. Между собой мы их называли «инженерá» с ударением на последнем слоге (кстати, это полупрезрительное отношение не мешало нам и самих себя относить к этому многочисленному семейству).

Так вот, Зернов и считает, что инженерное, в частности космическое, образование должны получать только те, кто по своим интеллектуальным возможностям и целеустремлённости этого достоин. А готовить «инженерóв» нет смысла, тем более что количество тупой, чисто технической работы с появлением компьютерных средств сильно уменьшилось.

Вообще всякое (хорошее) высокопрофессиональное образование должно быть для избранных. Другое дело, что общее образование должно быть доступно всем. И в этом даже не дети и не их родители заинтересованы, они могут и не понимать, для чего им это. В этом заинтересовано общество, все остальные, чтобы не жить среди троглодитов.

А вот профессионалами должны быть избранные, у кого есть для этого необходимые способности и желание. Или хотя бы деньги, если уж они решили, что хотят заниматься именно этим и могут заплатить за своё обучение. Так же, как некие миллионеры захотели «стать космонавтами», заплатили за это и стали. (Конечно же, они не настоящие космонавты: оттого, что человек побывал в космосе, он космонавтом ещё не стал.)

Есть и другая сторона дела. Вместе с демократизацией общества демократизировалась и система образования. Теперь никого нельзя заставить учиться, как это делалось в СССР. Поэтому хорошо, качественно можно выучить только тех, кто очень хочет и у кого есть способности. Они сами по себе часто заставляют человека работать над их развитием.

Но какое всё это имеет отношение к Венере? Там не придётся отбирать. Там придётся учить всех детей, что есть. Их не отправишь в «отстойную» школу, которая является скорее камерой хранения невостребованных детей, чем учебным заведением. Конечно, там будут учить всех. И всех учить хорошо. Но каждого – тому, что ему больше всего подходит. Создание нового мира требует бескрайнего диапазона профессий. И дело найдётся всем.

Не исключено, что со временем туда будут отправлять детей на учёбу с Земли, как сейчас из многих стран отправляют во Францию, Англию, Америку – словом, туда, где образование с прочными традициями и отменной репутацией. Это, безусловно, дополнительная нагрузка на колонию. Ну а почему нет? Там будут профессионалы высшего класса, которые не будут загружены полностью, всесторонне. Преподавательская деятельность даст им возможность не утратить квалификацию. Тем же врачам, например, ведь не будет хирург то и дело проводить операции. Это не Земля, где людей так много, что всё время с кем-то что-то случается. А что касается нагрузки, так это образование будет платным. Это будет то самое, чем Венера сможет уже на этом этапе расплачиваться с Землёй за тот интеллектуальный продукт, без которого колония не сможет существовать и который она ещё не в силах создать.

Безусловно, потребность в гуманитариях там будет несколько меньше, чем на Земле. Точнее, их там сложнее трудоустроить. А кто сказал, что, скажем, поэт обязательно должен целыми днями кропать стихи? Он подберёт себе общественно полезный труд по вкусу, а для души будет стихи сочинять. Поэт – это не профессия, а состояние души. Там гуманитариями в какой-то мере должны будут быть все, для того чтобы строить полноценное общество.

Всё это звучит несколько утопично и напоминает давно забытые проекты Томаса Мора или Кампанеллы. А то и более свежие прожекты светлого будущего. Что делать, если люди всегда стремились к идеальному устройству общества и никогда не могли его достичь? Возможно, это не выйдет и на отдалённом небесном теле, а не только на Земле.

Надежда только на то, что там иначе не выжить. Там разумная организация будет не роскошью, а необходимостью. То есть не благие пожелания будут руководить жизнью, а инстинкт самосохранения. Ведь договаривались наши далёкие предки о совместной охоте на мамонта и о разделе добычи (нечто вроде современного «раздела продукции»). А мы с тех пор, возможно, всё же поумнели.

5.1.2. Зоны отдыха

Восстановление сил и психического здоровья наверняка будет проблемой, потому что длительное пребывание в не свойственных человеку условиях неминуемо должно отразиться и на физиологии, и на психике. Впрочем, а где свойственные условия? Люди на протяжении истории столько раз жили в несвойственных им и прямо неприемлемых условиях. Хотя широкие способности к саморегуляции и выносливость человеческой природы ещё не повод, чтобы этим злоупотреблять. Тем более что там придётся не выживать, а полноценно жить и работать. То есть условия должны быть не хуже, чем в среднем на Земле.

Попытаемся выделить главные психогенные или, скажем так, факторы c плохо предсказуемым воздействием. Для этого вернёмся на Землю. Выясняется, что люди действительно жили в широчайшем диапазоне условий. Но вот чего не было на Земле – это венерианского неба, тамошней продолжительности дня и жизни в плавающем в небесах корабле. Правда, не было и ещё кое-чего – искусственного воздуха и искусственной воды. Этими последними проблемами будут заниматься создатели СЖО. А вот изменить период вращения планеты или разогнать облака вряд ли удастся. Да и разогнав, мы всё равно увидим над головой оранжевое небо, что, может быть, и неплохо, хотя несколько непривычно.

Правда, следует отметить, что мы имеем явное преимущество по отношению к орбитальным кораблям, то есть именно космическим системам. Оно в том, что у нас нет проблем с невесомостью, с которой – точнее с её воздействием на организм – ещё неизвестно, удастся ли справиться удовлетворительным образом.

Все остальные проблемы преодолимы – во всяком случае, для их решения придумана масса всяческих систем оздоровления. Их столько, что приходится удивляться, что люди ещё болеют. И нет этому другого объяснения, кроме человеческой лени. Надо надеяться, что ленивых на Венере не будет.

В космонавты тоже вроде ленивых не брали, тем не менее не все космонавты выполняли предписания врачей. Возможно, на это были и более веские причины кроме лени. Судите сами: огромная нагрузка, непривычные условия, весьма скромный комфорт. И вместо того чтобы после работы отдохнуть, приходится на тренажёрах часами восполнять недостаток нагрузки, вызванный невесомостью.

Сергей Зорин, создатель известного «оптического театра», много общавшийся с космонавтами, так говорил об этом: «Вот бежит он по этой бесконечной резиновой ленте, смотрит в стенку перед носом, и мат-перемат стоит на весь бескрайний космос».

Собственно, свой «оптический театр» он и предложил первоначально для психологической разгрузки космонавтов, чтобы космонавт смотрел не в скучную стену перед собой, а в некоторое подобие «окна», за которым по произвольной программе сменяются прекрасные пейзажи родной планеты.

Не все космонавты в полётах охотно выполняли предписания врачей. Те, кто не выполнял, после даже не очень длительного полёта на Земле выглядели неважно, передвигаться самостоятельно почти не могли.

«Когда мы начали увеличивать продолжительность полёта, то натолкнулись на решительное противодействие космонавтов. Можно было понять первых космонавтов, летавших всего по несколько дней: период адаптации к невесомости, как правило, продолжается от одного до пяти – семи дней. И в этот период большинство чувствует себя, мягко говоря, дискомфортно. Поэтому тогдашние утверждения типа «уже пять суток – на пределе выживания» можно понять. Но потом, когда выяснилось, что после окончания периода адаптации вроде бы уже можно жить и работать более-менее нормально, возражения против наращивания продолжительности полётов становились всё более категоричными» [Феоктистов. 2000. С. 186]. Константин Петрович, в сущности, и объясняет это парадоксальное поведение космонавтов. Ведь они в космосе занимались «не своим делом». Они решали поставленные кем-то задачи, выполняли чьи-то эксперименты. И всё это – в трудных и некомфортных условиях. Как говорит современная молодёжь: «Им это надо?»

Всё дело в том, что в космос летали «не те люди». Должны были летать исследователи, а летали пилоты. Другой вопрос – сумели бы или нет учёные и инженеры управлять кораблём?

С этой точки зрения поведение космонавтов становится вполне логичным. За мучения в космосе плата на Земле. Причём она не очень зависит от продолжительности полёта. Всё равно ты – космонавт, ты причислен к сонму небожителей. Так какой смысл увеличивать мучения, когда логичнее стремиться к последующему кайфу?

Но продолжительность полётов всё же увеличивали. Поэтому приходилось всё же работать над сохранением физической формы. Попросту для того, чтобы не вернуться из полёта инвалидом. И врачи с физиологами и инженерами потрудились – создали систему адаптации к невесомости. В последний период физическую форму космонавты на орбите почти не теряли. Сейчас в космосе комфорта гораздо больше. И корабли стали просторнее, и опыт накоплен.

Но любым КА по степени комфорта далеко до «Биосферы-2», которую больше десяти лет назад выстроили в Аризонской пустыне в качестве макета или прообраза КК будущего. А может быть, в виде аттракциона. Наподобие нашего, полюбившегося народу телешоу «За стеклом».

В «Биосфере» на 8 человек приходилось площадь больше полутора гектаров. Такого комфорта вряд ли удастся достичь на Венере. Впрочем, в этом не будет необходимости, поскольку в крупных БАС народу будет значительно больше 8 человек, и значит, большая общая площадь будет приходиться на всех и на каждого.

К сожалению, размаху и стоимости этого эксперимента не соответствовали ни его научный уровень, ни ценность полученных результатов. Это было сделано по-американски. С размахом, с помпой и в изрядной степени бессмысленно. Только один из 8 человек имел научное прошлое. Впрочем, может быть, они и правы, задействовав в эксперименте обычных людей. У нас в космосе начинали с военных лётчиков. Они, как известно, вынесут всё, что прикажет командир. Это не самый правильный подход для объективного исследования условий.

Впрочем, как мы уже отмечали, одно обстоятельство делает комфортные условия на Венере почти неизбежными. То, что станция должна быть плавучей. А это значит, что коэффициент её заполнения всяческим оборудованием должен быть небольшим. Конструкторы называют это плотностью компоновки.

Примерная плотность компоновки космических систем:

– спутник – 400 кг/м³,

– станция «Союз» – 200 кг/м³,

– долговременная станция – 80 кг/м³,

– сверхлёгкая и свободная компоновка – 30 кг/м³.

У нас плотность должна быть сверхнизкой. Что это значит? Она определяется в нашем случае подъёмной силой оболочки, значит, не может быть существенно больше 0,8–1,5 кг/м³, в зависимости от газа, которым занята большая часть объёма. Это может быть воздух либо дыхательная смесь газов, где азот заменён гелием. Повысить плотность компоновки можно за счёт снабжения рабочих отсеков ёмкостями плавучести, заполненными водородом либо гелием.

То есть в жилых помещениях будет много свободного пространства, а в производственных – ещё больше, потому что там тяжёлое оборудование, и понадобится ещё большая плавучесть.

Но одного воздуха для полного счастья мало. Подтверждением этого опять же является «Биосфера-2», хотя эксперимент так и не был доведён до запланированного срока в 2 года. Возможно, потому что организаторы дали ему слишком большую коммерческую нагрузку. Всё же зарабатывать деньги на столь сложном и новом деле – занятие не очень надёжное. Но сама по себе архитектура «Биосферы-2» впечатляет: огромные помещения, богатая растительность в виде целых биоценозов, вплоть до кораллового рифа в подобии живого океана.

На Венере очень желательно воспроизвести эту идею, чтобы люди могли побывать в «родных местах» и в приятных им уголках Земли. Только нужно, чтобы это были не декорации, а натуральные аналоги земных пейзажей. Скажем, если океанский риф, то натуральный. Он по совместительству может расширять питательный рацион, нарабатывать редкие виды животных для дальнейшего тиражирования и быть хранителем запасов воды, причём воды не синтетической, а уже натуральной.

Кроме чисто природных объектов должны быть спортивно-физкультурные, чтобы спортивные занятия происходили с удовольствием и увлечением. Должны быть и полноразмерные спортивные площадки, хоккейные поля. Футбольное поле может быть и одно, но вот теннисные корты будут на каждой крупной станции. Ещё должен быть мотодром. Причём это не будет только спортивным сооружением и местом для выработки адреналина. Там же будут отлаживаться автоматические планетоходы. А когда будут созданы обитаемые транспортные средства для поверхности Венеры, там же будут тренироваться их водители.

Мы не знаем, удастся ли создать на большой планетной станции настоящий горнолыжный склон, или можно ли будет по водной глади кататься на яхтах. Но что можно будет кататься на равнинных лыжах или ходить на байдарке, в этом мы уверены.

Скорее всего, всё поместить на одной станции не удастся. Значит, любители определённых видов спорта будут либо жить на станции, где есть условия для этого, либо выезжать туда на тренировки.

Проблемы отдыха, восстановления сил всегда существовали и существуют на Земле. Люди решают их каждый для себя в меру своих возможностей и разумения.

Не так было в СССР. Там все силы надо было отдавать борьбе. Причём виды борьбы менялись, но сама эта обязанность оставалась. То боролись за светлое будущее, то с пережитками прошлого, то против враждебной идеологии, то с врагами народа, то за мир во всём мире. В этих условиях изнурительной непрерывной борьбы партия и правительство не могли пустить на самотёк восстановление сил трудящихся. Рекреационная система имела почти принудительный характер, в отличие от других систем, принудительных полностью. В этом была положительная сторона, когда всякие путёвки, поездки, спортивные и детские лагеря были доступны и по льготным ценам. Вбитая пропагандой в мозги идея здорового образа жизни гнала людей зимой на лыжи, летом – на байдарку или за грибами. Тем более что не было почти вариантов, дискотек и питейных заведений было в обрез, а, например, казино и вовсе не было, как не соответствующих морально-нравственным устоям.

Теперь не то: человек может изнурять себя работой или пьянством сколько угодно, и никому до этого нет дела – свобода и демократия во всём своём неприглядном обличье.

Там придётся частично вернуться к тоталитаризму. Как мы уже говорили, работать там будут все. Вплоть до отчисления. Но точно так же все в обязательном порядке будут обязаны заниматься своим здоровьем и поддержанием физической формы.

Впрочем, кто сказал, что подобная обязаловка – признак именно тоталитарной системы? Попробуйте прийти в самой демократической Америке на работу в фирме неряшливо одетым. Или пожалуйтесь шефу на плохой сон и недомогание или скверные предчувствия. Живо окажетесь уволенным. У западной демократии есть чётко обозначенные и жёсткие пределы.

Уж не говоря об особых случаях, условиях и элементах социальных структур. В американской армии царит разнузданная демократия. Но не на занятиях и тем более не в боевых условиях. В телерепортажах из Ирака мы видели, как они работают. Профессионально.

Наш спецназ тоже так может. Но в Чечне и в Афгане воевал далеко не всегда спецназ.

Представления об оптимальной организации и взаимоотношении факторов трудового процесса вытекают из предшествующего опыта развития частных наук, материального производства и цивилизации в целом. Это значит всего лишь, что база развития находится позади. Впереди неизвестность. Это как с альпинистом, штурмующим отвесную стену первым. Перед ним – ничего, кроме голого камня. Но он ничего бы и не смог, если бы позади не было «инфраструктуры» – вбитых в трещины скальных крючьев, страховочных верёвок и товарищей.

5.1.3. Культура

Если всё предыдущее имело непосредственное, жёстко прагматическое значение для жизни колонии, то необходимость специально заниматься культурой может вызвать сомнение. В самом деле, при сверхзагруженности всего персонала жизненно важными проблемами, стоит ли отвлекать время и силы. Достаточным был бы экспорт культурных ценностей с Земли. Это должен быть попросту отдых от трудов – общение с культурой.

Вряд ли такой подход был бы правильным. Это приемлемо разве для временных вахтовых групп. При этом замечено, что часто в таких условиях на Земле работники в этих группах быстро и безвозвратно дичают. Необходимость развития собственной культурной жизни в колонии представляется безусловной.

Скорее всего, там – во всяком случае, вначале – не будет чистых служителей искусства. Это слишком большая роскошь. Впрочем, и на Земле это не всегда оправданная роль. Понятно, когда художник или писатель – с талантом от Бога. Тут ничего не поделаешь. А если человек пишет только для того, чтобы деньги зарабатывать, и потому, что больше ничего делать не умеет? Впрочем, если ему деньги платят, значит, его произведения кому-то нужны, и пусть себе творит. Человечество в целом легко прокормит изрядный отряд деятелей культуры, тем более что оно умудряется прокормить массу других членов общества, часто вовсе не создающих никакого полезного продукта.

Но в космической колонии это будет недопустимо. Поэтому искусством там будут заниматься по совместительству специалисты вовсе в других областях деятельности. Что же касается всей обширной сферы культуры, то многие её стороны просто-напросто необходимы для развития многогранности и пластичности жителей колонии, которые не имеют права быть только классными специалистами в своей узкой области.

5.1.4. Медицина

Что должно быть отличительным для медицины? Полная автономность, независимость от земной. Это опять же только слова. Что они означают: на Земле не бывает такой автономности? Да сколько угодно: в дальнем посёлке, в океанском рейсе, на антарктической станции, не говоря уж о космической станции, тем более в военном конфликте, в дальней экспедиции или попросту в туристском походе.

На самом деле мы можем говорить на Земле лишь о принципиальной возможности помощи и относительной изолированности. Конечно, на помощь космонавту бросятся (дистанционно) все светила отечественной медицины. Но вот на вопрос о том, спускать космонавта с орбиты или нет, ответить на расстоянии будет трудно. Не случайно ещё при Королёве стали включать врачей в экипаж. Но врач не всегда может помочь. Значит, элемент случайности всё же присутствует.

Анекдотический случай на ПЛ: офицер объелся блинами, и наступила непроходимость кишечника. А всплывать нельзя из-за боевого задания. Бывали случаи (и в литературе описаны) и не анекдотические, когда для спасения надо бы всплыть, но по инструкции нельзя себя обнаруживать. Как раз вроде бы в принципе возможно, а на самом деле нет.

Фактор оторванности и повышенной опасности нештатной ситуации существует. Например, если возникла необходимость в оказании космонавту помощи в условиях земного стационара. В связи с заболеванием космонавта В. В. Васютина был прекращён второй этап полёта на комплексе «Салют-7» – «Союз-Т». С Венеры даже в экстренном случае быстро не вернёшься.

Впрочем, на Земле проблемы бывают круче, чем в космосе. Порой спустить с орбиты на Землю в экстренном случае проще, чем доставить с дальней антарктической, да и не только антарктической станции на Большую землю. А доберитесь-ка до города из глухой деревни в распутицу!

Конечно, возникнут некоторые сложности. Например, у хирургов сравнительно небольшой колонии будет явный недостаток практики. И это хорошо для колонистов, но не для квалификации хирурга.

Спасение, как и везде, будет в многогранности каждого специалиста. Это не значит, что хирург должен быть то агрономом, то пилотом. (Но вот мясником он, возможно, будет.) Во-первых, он будет врачом широкого профиля. Ведь суть работы хирурга не в том, чтобы «резать», а в том, чтобы правильно лечить. Значит, он должен быть хорошим диагностом и правильно выбрать вид лечения. А чтобы не потерять «хватку в ремесле», хирург будет всё время тренироваться на муляжах и проводить занятия со всеми – от школьников до специалистов. Потому что на планете все должны владеть как минимум приёмами первой помощи.

Здесь опять же то же самое – на планете не будет отдыхающих. Не будет людей, работающих от сих до сих. Работа есть – делаю, нет – переключаюсь на другую. И лишь когда устал – отдыхаю. Просто условием вербовки на планету будет готовность к максимальной отдаче. Это на Земле человек может ничего не делать, и никому этим никакого ущерба не приносит. На Венере всё слишком дорого, поэтому он бездельничает за счёт других. Вот этого не будет. В одном только случае можно – если всё оплатил, но и то только при условии, что другим не мешает работать.

Казалось бы, можно говорить об ущемлении прав человека. Никто вас не ущемляет. На Земле вы живёте, и если вас по месту вашего жительства к чему-то принуждают или ограничивают – это ущемление? Вы же выполняете требования законов, начиная с Конституции, соблюдаете Правила уличного движения и подчиняетесь требованиям полиции, даже если они идиотские, на ваш взгляд.

Направляясь на Венеру, вы подписываете контракт. И обязаны выполнять все его пункты. Ведь на Земле никто не требует, чтобы его взяли в престижную корпорацию и позволили там вести себя, как ему вздумается.

Когда некоторые кавказцы нагло себя ведут в Москве или арабы в Лондоне, это выбор москвичей и лондонцев, которые не сумели обойтись без них в своих городах.