Текст книги "Вторая земля. Проект третьего тысячелетия"

Так сколько может стоить планета? Походи, поспрашивай. Никто не знает и знать не может, пока не припечёт. Но тогда уже будет поздно. Тогда никакими деньгами не окупишь. Это как с ребёнком: девять месяцев – и точка. И никакой миллионерше быстрее не удастся. Так и здесь – проект должен созреть. Всё нужно делать вовремя. Зачинать проект – тоже!

Это вопрос цены – что сколько стоит. Сколько заплатят – столько и стоит

Сегодня – миллиарды, а завтра – пятака не стоит. Деньги в мире есть. Огромные. Их бы хватило.

Если вспомнить, что Кувейт потерял в войне с Ираком 60 миллиардов. Страна-то небольшая, лучше бы эти деньги пустить на дело. Может, тогда и войны бы не было. За что бы тогда Ираку было с бедными соседями воевать? Они и воевали-то больше от зависти.

А сколько Америка потратила на «Бурю в пустыне», а потом на отлов Бен Ладена, а после – на Саддама? Всего этого на полпроекта, глядишь, и хватило. Но они деньги тратили на серьёзные вещи. На войну. А тут – проект сугубо мирный, да ещё с неопределённым результатом.

Из России, по данным печати на конец 2000 года, валюта уходила в следующих размерах:

Итого – 149,5 млрд долл. По оценкам пессимистов отток составил вообще 300 млрд: национальный капитал – как чёрная кошка в тёмной комнате. То есть одна Россия на деньги, для неё лишние (если они утекли из страны, то выходит – лишние), могла бы уже сейчас, а не в будущем оплатить почти треть проекта.

В докладе Римского клуба «Первая глобальная революция» сказано: в Японии сосредоточено примерно 38 % мировых финансовых ресурсов, но доля эта быстро уменьшается [Кинг. 1991. С. 38]. То есть при желании одна Япония могла бы оплатить проект – конечно, сократив другие свои расходы. Кстати, японцам с их дефицитом территории, может, и стоило бы на будущее создать резерв площади. Уж очень они ограничены на своих островах. Правда, запросы у них пока скромные – сколько они уже с нами препираются по поводу нескольких островков. А здесь есть возможность решить проблему территории на столетия вперёд. Хотя нет, японцам с их тонким чувством природы Венера не подойдёт. Ну какая там природа – нежить одна. А может быть, и наоборот? Могут же они найти поэзию в неживом и создать сад из камней! Впрочем, пусть лучше сами японцы разбираются в этом.

Все военные расходы в мире – примерно 1 трлн долларов, это в четыре раза выше достигнутых к концу Второй мировой войны и в 25 раз выше расходов начала ХХ века.

Эти непроизводительные расходы. Как народы допускают их перед лицом растущих голода, нищеты, болезней, экономической отсталости, которые сами порождают насилие и войны? Ну, допускают, положим, правительства, а народы допускают только, чтобы эти правительства за них всё решали.

Значит, не нужно даже всем странам скидываться. Несколько учредителей проекта – ведущих космических держав – и дело было бы сделано.

А если бы попросту люди решили скинуться? Хотя бы по сотне долларов. Если бы всё население Земли, это было бы 600 миллиардов. Ну, всё население не скинется.

Если бы скинулись жители развитых стран по 100 долларов с человека, хватило бы, чтобы начать. Но попробуйте вы убедить людей отказаться от своей сегодняшней колбасы ради общей пользы, хотя бы и более очевидной, нежели новая планета.

Всё дело – в цели. Это вопрос не того плана, есть деньги или нет, хватит их или нет. Всё дело – в цели. Какая и как будет поставлена цель.

Финансирование

Американцы потратили на программу Аполлон 25 млрд долларов. Зачем, с какой целью? Далась им эта Луна! Как после выяснилось, не нужна она им была. Всё дело было в престиже. Об этом хорошо и убедительно написано в упоминавшейся книге Ярослава Голованова. Надо было чем-то ответить на наглый выпад русских, которые опередили их в космосе. Кеннеди внимательно исследовал проблему и выяснил, что самым правильным будет опередить русских на Луне. Была сформулирована национальная задача и выполнена в оговоренные сроки. Можно сказать, что американцы тут вели себя так, как мы: встали на трудовую вахту, совершили множество трудовых подвигов и сделали-таки невозможное: за 8 лет подготовили высадку на Луне.

Но почти сразу после первой высадки в 1969 году они начали утрачивать интерес к Луне. Остальные 5 посадок смотрели уже далеко не все. Пришлось из этих полётов шоу устраивать. Научные результаты мало кого интересовали. Всё больше американцев задавали вопросы: зачем мы тратим на это деньги? А тут ещё война во Вьетнаме. Так программу и не довели до конца, свернули раньше срока. Каждый полёт «Аполлона» к Луне обходился примерно в полмиллиарда.

Итак, около 25 миллиардов стоила программа «Аполлон». Говорят, многие специалисты жалели, что свернули работы. Продолжать их было бы дешевле, чем начинать очередную программу как бы заново. Вопрос в том, понадобится ли её начинать. Американцы вообще сильно отличаются от нас прежних. Это у нас была «общенациональная идея» об экономной экономике. Они давно выяснили, что экономный проигрывает, в скупой платит дважды. Кстати, похоже, что затраты на лунную программу уже неоднократно оправданы использованием результатов разработок в системах бытового назначения. Другой вопрос – всем ли они окупились.

На «Мир» не хватило пустяков, а опыт был бесценный. Американцы собирались отказаться от совместных работ: «Пребывание астронавтов на борту “Мира” обходится в полмиллиарда долларов в год, а бесконечные неполадки выбивают экипаж из рабочего ритма».

Для них смысл в том, чтобы выполнить «программу» научных исследований. На эти исследования выделены деньги, значит, они должны быть выполнены. В этих «мировских» катаклизмах проводились, в сущности, другие исследования, приобретался тот опыт, которого намеренно ни на каких учениях не заполучишь.

У американцев могли быть и более явные причины. Они многие свои программы зарубили, МКС уже под вопросом. Зачем же им за свои деньги сохранять остатки нашего космического престижа?

У нас с ними разные подходы. Мы работали на неизвестное нам будущее, а американцы – на конкретное настоящее. Они тратят деньги только на то, что даст отдачу. Зачем им был бесценный опыт нештатных ситуаций на космических станциях, когда самих этих станций, того гляди, не будет? Даже когда они тратят деньги на поддержание престижа страны, весьма возможно, что они получат приличный доход от престижа.

Почему мы не слетали на Луну, а американцы – на Марс?

Ещё не догадались? Если бы американцы нас не опередили, мы, может быть, и слетали бы на Луну. Но после них это должно было бы состояться нечто сверхъестественное, например, собрание партийной ячейки Звёздного Городка на Луне. Ведь нужно было обязательно переплюнуть. Но Хрущёва с его амбициями скинули. Королёв умер. Его проект вместе с чертежами, готовыми ракетами «Н-1» и лунным модулем уничтожили в прямом, физическом, смысле. Должно быть, чтобы даже мысли уже не могло возникнуть. Какая Луна, когда штаны неизвестно на чём держатся?

«Прошло много лет, но до сих пор я не могу понять причин запрещения запусков двух собранных ракет-носителей “Н-1” с новыми двигателями. Ведь всё было подготовлено для их запуска, их запуск не мешал работе по новой тематике, так как на космодроме в МИКе по этой тематике работы начались только спустя более чем два года… Я уже говорил о том колоссальном уроне, который принёс стране этот необдуманный шаг, об уничтожении задела семи комплексов материальной части. Трудно было объяснить людям, чьим трудом это всё создавалось, почему всё пустили «под топор» [Мишин. 1998. С. 101].

Ну а американцам лететь на Марс и вовсе незачем. Престиж на высоте, конкурентов нет. Никому ничего доказывать не нужно.

Ну а научные интересы? Вот они и политикам, и военным, и налогоплательщикам безразличны – где-то на периферии сознания. Можно, конечно, осуждать за скудость интересов и узость мышления. Но, в самом деле, стали бы вы оплачивать кому-то поездку на Гавайи? Не завидно бы вам было, что вы тут сидите в конторе, штаны протираете, а кто-то за ваши деньги там на пляжах отдыхает? Ну и что же, что он там сёрфингом занимается, а вы не умеете, да и комплекция не позволяет – вы бы тоже подучились.

Это преувеличение, но всё же обыденное сознание рассматривает все эти научные занятия как некоторым образом развлечения за свой счёт. Бывают науки скучные, но полезные, всякие там физики, химии, математики. А зачем летать в такую даль и везти оттуда камни, когда таких же камней можно вон на дороге насобирать?

Приблизительно так рассуждает рядовой налогоплательщик. У начальников отношение сложнее. Там кроме зависти часто примешивается и ревность. Почему я тут потею у телефона, а вся слава – этим мальчишкам? Хотя мальчишки давно уж майоры и полковники ВВС и прочих родов войск. Очень, говорят, некоторые наши партийные бонзы Гагарину завидовали. Смертельно.

У начальства, что нашего, что американского, развита ещё одна профессиональная черта. Для них частенько главное – не интересы дела, а собственные. То есть их основная задача – остаться на посту в любом случае и при любом раскладе. Поэтому те же американские руководители легко отказались от космических программ, как только выяснили, что они уже плохо соответствуют политическим целям. То есть не важно, нужно это для будущего страны и народа. Текущему моменту не соответствует? Ну и закрыть их. При этом много людей, которые связали с этим жизнь и вложили туда свои силы, труд и надежды, оказались не у дел, выброшенными за борт. Это точно так, как у нас произошло в перестройку. Разница лишь в том, что у нас людей обнадёживали при одном строе, а выкинули уже при другом, а у них – при одном и том же.

Хорошо, что они не полетели на Марс. Представляете: слетали, потоптались, картинки передали, ничего путного не нашли. Авантюристы от науки опять о том: «есть некоторые признаки присутствия жизни на Марсе… Возможно, цивилизация на Марсе существовала задолго до появления первых человекообразных на Земле…» Ну а дальше что? Обыватель возвращается к своим проблемам, от которых отвлёкся, глядя на экран. Он начинает подсчитывать, чего лишился лично для себя. При этом, естественно, преувеличивает свои потери. Потому что зависть – одно из ведущих качеств не только советского человека, но и человека вообще.

Когда результаты столь грандиозного предприятия сводятся к сделанному из этого телешоу, оно теряет всякую выгодность. Ведь любой самый затратный фильм или сериал снять легче и дешевле, чем организовать даже простенькую космическую акцию. А эффект для обывателя сильнее: тут он смотрит из вечера в вечер, тут не нужно напрягаться – за тебя напряглись актёры, они тебе не только всё рассказали, они за тебя и мускулами поиграли, которых у тебя нет, и все эмоции выразили, и адреналин выделили – струями хлещет с экрана. Американцы – народ практичный, неоправданных затрат не любят.

Гаррисон Шмитт

Был в американской лунной программе один эпизод, который показывает, как можно было исправить положение. Хотя бы частично. Об этом эпизоде рассказал в первой отечественной книге об американской лунной программе недавно умерший писатель и журналист Ярослав Кириллович Голованов. Ракетчик по образованию, Голованов написал, возможно, лучшее о нашей космонавтике и прежде всего о С. П. Королёве. Без Королёва наша космонавтика могла бы и не состояться вовсе. Мы не Америка, у нас многое определяли личности. Во всяком случае, достижения наши творили вполне конкретные люди, хотя и не всегда известные. Зато провалы у нас происходили как бы сами собой.

К запуску последнего «Аполлона-17» американское космическое начальство спохватилось, что некрасиво получается: в космос, а тем более на Луну не летал ни один настоящий учёный. И включили в экипаж учёного-геолога. Он стал главным героем ещё по дороге к Луне. Про двух других членов экипажа операторы острили, что они молчаливы, как пять подопытных мышат, которых они взяли в полёт. Шмитт говорил непрерывно. Он дал полную свободу своим эмоциям. Он видел в космосе то, чего другие космонавты увидеть попросту не могли. У них не было для этого подготовки, образования. Они прекрасно знали своё дело. Но нелепо летать в космос просто для того, чтобы летать. Человек не птица, которая летает просто потому, что ей природой так положено и ещё для удовольствия. Американские же космические начальники исходили из собственных интересов, когда упорно оттирали учёных от полётов. Во-первых, они оставляли престижные и доходные места для своих, пилотов ВВС. Во-вторых, им спокойнее с управляемыми и чёткими военными. Они не отвлекаются, в том числе, и на всякие научные исследования. Но управлять ещё проще роботами. Им и питание не нужно, и воздух для дыхания. А с точки зрения безопасности лучше вообще не летать.

Как и положено классическому учёному, Гаррисон Шмитт мало что умел из того, что нужно космонавту. Но он был страстным учёным, который ставил науку превыше всего. И ради науки он всему научился. Он изнурял себя круглосуточными тренировками и занятиями. В отряде он сделался настоящим воздушным асом, он блестяще знал технику и достиг совершенства в управлении лунной кабиной.

Отличие таких, как он, от профессионалов-лётчиков в том, что для тех полёты – это просто работа или высочайшее достижение в жизни. То есть вещь самоценная. Поэтому некоторые космонавты, слетав на Луну, не знали, чем дальше заняться. Для Шмитта полёт – лишь средство, инструмент для занятий любимой наукой. О нём один специалист НАСА сказал: «Он представляет собой настоящий пилотируемый спутник на орбите. Это неисчерпаемый источник информации о погоде, и ни один уголок Земли не утаился от него. Он вёл репортаж почти непрерывно… А ведь он не метеоролог. Но это не важно, он – настоящий учёный и может на вполне приличном уровне говорить о многих проблемах».

Когда они вышли на орбиту вокруг Луны, Шмитт говорил несколько часов подряд. Его комментарии уже с поверхности Луны в Центре управления полётом понимали очень немногие, здесь он уже был на своём профессиональном поле. Поэтому здесь он употреблял огромное количество специальных терминов.

Гаррисон Шмитт

Лунную программу прекратили досрочно потому, что она выполнила свои политические задачи и ещё потому, что налогоплательщики стали быстро терять к ней интерес. А значит, потеряли интерес и политики. Если бы в космос летали не только волевые и молчаливые парни атлетического сложения, а ещё и учёные, как Гаррисон Шмитт, может быть, и без профессиональных шоуменов удалось сохранить интерес рядовых американцев к дорогостоящей программе. Ведь его рассказы и приобщают миллионы сограждан к национальным достижениям, более существенным, чем первенство по шахматам или лёгкой атлетике.

Вот, в конечном счёте, для чего нужны полёты в космос, а не для того, чтобы крепкие парни более или менее тупо выполнили там задания учёных. Это могут сделать и автоматы.

Можно понять граждан страны, почему они должны оплачивать чужие удовольствия. Они и сами слетали бы в космос. Но не могут. От этого развивается либо зависть, либо комплекс неполноценности, что одинаково неприятно. Что, они настолько глупы или не заслуживают? Понятно, что они теряют интерес и не хотят тратить деньги на чужое дело.

Такие, как Шмитт, отчитываются перед ними за их деньги. Они уже не небожители, а наёмные работники налогоплательщика. Он уже сидит у себя в конторе не потому, что ни на что не способен, а потому, что хорошо делает своё дело, за которое платят хорошие деньги, которыми можно и космические полёты оплатить.

Голованов затрагивает ещё одну сторону дела. Как открыли программу, исходя из политических целей, ведомых начальству, так и закрывали долго и нудно, оставляя людей без дела, которому они отдали столько сил. Дело было сложное, и людей в нём было много занято. Это похоже на то, что у нас произошло в перестройку. Целые отрасли закрылись, и людей выкинули куда попало. Но ведь раньше их убеждали, что их работа нужна Родине. Это делали те политики, которых теперь неизвестно где искать. А новые политики перетрясали страну под себя. Для них важно быть главными в стране, а не сама страна и не её интересы.

Это произошло от вполне банальной причины: начальство в большой части преследует не интересы страны, а ведомственные или свои собственные. Это и заставляло их в ущерб стране и космонавтике запускать в космос своих. Потом они всё секретили, чтобы скрыть свои промахи и глупость. Потом – пытались скрыть американские достижения, замолчать, убрать критиков и сомневающихся. А убирать следовало прежде всего их самих, потому что они и есть главные тормоза прогресса и успеха.

И с отбором космонавтов у нас было примерно так же, как у них. Первых космонавтов готовили из лётчиков. Но потом, когда программы полётов обкатались, следовало бы допустить к полётам специалистов: они больше увидят, поймут и расскажут о том, что увидели. Но ведомство не хотело делиться. С трудом удалось Королёву пропихнуть в полёт Феоктистова. А второго полёта у Феоктистова уже не получилось. А кому же и летать, как не непосредственному разработчику этих самых кораблей? Многие особенности их только он может усмотреть в полёте и внести изменения в конструкцию. Долго не допускали врачей. Им летать тоже очень важно: некоторые физиологические ощущения нельзя пересказать словами, можно только ощутить на своей «шкуре». Врач глубже понимает свой собственный организм. Не случайно врач Поляков стал абсолютным чемпионом мира по продолжительности непрерывного полёта (438 суток). Полезно было бы побывать в космосе метеорологам, геологам: некоторые особенности геологического строения Земли можно понять лишь оттуда.

Бесперспективная ситуация

Из всего вышесказанного ясно, что наше положение безнадёжно. Какие начальники свяжут свою политическую судьбу с проектом, который даст неизвестно когда, неизвестно какой результат? И вообще неизвестно, даст ли…

Здесь просматривается некоторая аналогия с армией. Можно сказать, что она служит для предотвращения войны. Хотя известно, что само существование армии может стать причиной войны. Так нужна армия или нет? Армия ведь тоже обходится каждой стране очень дорого. А пользы от неё никакой. Тунеядцы, да и только. Но это пока нет войны. В войну для армии уже ничего не жалеют. У нас во время войны лозунг был: «Всё для фронта, всё для победы». И ведь действительно отдавали всё. Правда, не все. И в других странах тоже не всё для победы.

Моряки на эсминце в Севастополе рассказали. Когда они в Каире во время наступления израильских войск шли по улице, местный торговец им кричал: «Русский, иди воевать!»

Мы ему отвечаем: «А сам что не идёшь? Это твоя родина!»

«Мне нельзя, у меня бизнес!» – отвечает араб, указывая на свой лоток с товаром.

Но всё же на армию тратятся, чтобы не терять столько, сколько потерял Кувейт. У нас тот же случай: сейчас нужно потратиться на проект, чтобы после не потерять всё. Но люди, от которых всё зависит, вовсе в этом не уверены. Более того, они уверены, что им лично ничего не грозит. Да и для человечества в целом явственных угроз не видно.

Космический проект даст отдачу очень не скоро, за пределами индивидуальной человеческой жизни. Кто вложит капитал на таких условиях? Только государство.

Конечно, здесь трудность в том, что деньги сейчас, а результата, может быть, и увидеть не придётся. Все дивиденды – в будущем. Неужели вообще никакого дохода не будет до окончания проекта?

Конечно, будет. Будет идти изучение парникового эффекта. А его важность ощущают уже все. Будут идти эксперименты в океане. Дома в океане. Такой эксперимент может себя окупить. Может – но только себя, а не космический проект. Впрочем, если благодаря ему удастся создать жизнеспособные поселения под водой, он сможет окупить, во всяком случае, часть затрат на проект в целом.

Но самое главное – это рабочие места. Ведь когда служат в армии, ничего не производят, а только тратят. Они работают на перспективу, на возможную войну (хотя все понимают, что лучше бы её не было). И тут – работа на перспективу, на предотвращение возможных трудностей и опасностей. Если проект не понадобится, ну что же – потратились зря. Хотя зря ничего не бывает.

Теперь мы уже знаем, какое множество разработок и технических чудес родилось из потребностей войны. Та же космонавтика, быть может, была бы до сих пор бредовой идеей калужского учителя, если бы не противостояние с Америкой, вызвавшее ракетно-космическую гонку. Мы не обсуждаем, хорошо это или плохо. Мы констатируем: это так. Компьютеры, атомная энергетика, современная авиация во многом рождены потребностями войны.

Проект может стать таким же стимулом для дальнейшего рывка человечества, только гуманным, а не агрессивным. Возможно, многие захотят работать в проекте. И это будет ещё одним эффектом. Это даст отток трудовых ресурсов Земли. Уже сейчас избыточный трудовой потенциал становится чуть ли не главной проблемой. Хотя по инерции всё ещё причитают: «Кто будет работать в XXI веке?» Похоже, проблемой станет другое – как бы отучить людей работать, если уже сейчас шахтёры не дают закрывать шахты и приходится сокращать рабочий день строительных рабочих.

Рабочих мест может быть создано больше, чем в армии. Достаточно вспомнить, что представляла собой космическая индустрия времён Королёва.

Настоящая отдача начнётся, когда проект разовьётся, перейдёт хотя бы на частичное самообеспечение. Тогда из земного потребления будет исключено большое число активных людей. Это сэкономит много ресурсов. Люди, работая, тратят ресурсы. Для экологии Земли полезнее было бы, чтобы они сидели без дела. Но без дела могут не все. Некоторые при этом деградируют. А тут они будут работать, но на внеземном ресурсе.

Стоимость освоения планеты и должна быть высока. Но из этого не стоит делать принципа. Необходимо думать о самоокупаемости. Конечно, главный доход будет от оттока людей с Земли. За это Земля, то есть правительства, должны будут платить. Конечно, уезжать будут лучшие. Кто же за это станет платить? Возможно, к тому времени уже будут. Вот Россия уже много лет не препятствует оттоку лучших. Уезжать будут наиболее трудоспособные. На самом деле, они дороже всего и обходятся родной стране. И чем дальше, тем дороже. А дешевле всего обходятся хилые старики, особенно лежачие.

Что может давать ещё не освоенная, новая, планета на стадии освоения и тогда, когда освоение уже завершено?

Как мы знаем, доставлять с неё полезные ископаемые бессмысленно. Так ли? Это бессмысленно, пока они на Земле сравнительно доступны. Но хотя бы из экологических соображений их имеет смысл доставлять если и не на Землю, то уж в космос для тамошнего строительства, чтобы не добывать их на Земле.

И ещё: это дорого, если специально. Если работа производится вахтовым методом на чужой планете. Но всё равно корабли должны быть многоразовыми. Значит, на Землю они будут возвращаться порожняком. Вот поэтому и стоит отправлять попутный груз, те минералы, которые на Венере сравнительно легко добываются и которые в дефиците на Земле. И материалы, которые там неизбежно будут производиться при переработке атмосферы в несоразмерных местным потребностям количествах. И ещё материалы, производство которых является вредным. Тамошней экологии оно пока не повредит.

Когда проект сможет перейти на самообеспечение?.. Может быть, и раньше

Самый трудный этап в проекте – между тем периодом, пока он будет только раскручиваться до крупного строительства в атмосфере, и тем, как с Венеры пойдут транспорты с сырьём и материалами, продукцией автоматизированного производства, вредного производства, того, которое с Земли норовят вывести в космос. Продлится ли этот этап несколько лет или несколько десятков лет, пока представить трудно.

Когда проект разовьётся, тогда из земного оборота будут выключены большое число активных людей. Это сэкономит много ресурсов. Люди, работая, тратят ресурсы, с гениальной прозорливостью это отметил Л. И. Брежнев, когда произнёс: «Экономика должна быть экономной». Теперь наконец это поняли все.

Резюмируем возможные моменты рентабельности проекта.

Отток излишней рабочей силы, за что будут платить государства, у которых будут высвобождаться рабочие места. Естественно, что дороже всего смогут платить развитые страны, потому что у них больше квалифицированной рабочей силы и больше потребность в местах.

Сами люди будут платить за право переселиться на Венеру. Они будут продавать своё достояние на Земле и эти деньги вкладывать в венерианский банк. На эти деньги будет идти развитие тамошних инфраструктур. А если поселенцу разонравится? Он сможет, в соответствии с условиями договора, все или часть денег взять назад, как из любого банка.

Средства от туризма. Часть их будет тратиться безвозвратно, так же, как деньги пассажира уходят на керосин, мазут или бензин. А часть будет поступать в доход. Не исключено, что группы туристов будут приниматься с условием самообслуживания и с безусловным требованием соблюдения правил венерианского общежития.

Просто взносы и пожертвования с открытием на Венере стелы с именами жертвователей. Или наименование мест и характерных деталей рельефа в честь жертвователей. Можно организовать аукцион по продаже предлагаемых мест и достопримечательностей.

Распродажа участков. Только реальных, а не тех, что продаются сейчас по радиолокационной карте планеты.

Чем дороже будет всё стоить на Земле, тем реальнее будет космический проект. Когда думаешь, чем его стимулировать, получается, что общий принцип должен быть таким: чем хуже, тем лучше. То есть чем хуже будет жизнь на Земле, тем охотнее люди задумаются о поисках нового местожительства. Чем дороже всё будет стоить здесь, тем легче они раскошелятся на проект. Не обязательно на этот – может, на строительство заводов в космосе или добычу железной руды на астероидах. Это произойдёт, когда контроль за загрязнениями окружающей среды будет столь жёстким, а штрафы – такими большими, что строительство заводов в космосе не будет уже казаться ужасающе дорогим. Не хотелось бы специально устраивать ад на Земле, чтобы людям захотелось в космос. Ад может получиться и самопроизвольно. Лучше не дожидаться этого, тем более что вначале проект не будет дорогим.

Конечно, сначала он не дорогой. Пока всё в привычных, уже опробованных масштабах: автоматы, даже пилотируемый полёт. Большие деньги понадобятся, когда надо будет строить в атмосфере и на орбите. Но и небольших средств никто не вложит без гарантированной прибыли, хотя бы не прямо выраженной в деньгах. Поэтому первоначальная работа по проекту должна заключаться даже не в его разработке, а в популяризации идеи. В создании общественного мнения и поиске спонсоров.

Единственное, что может заставить людей серьёзно раскошелиться, – это инстинкт самосохранения. Как говорит Жванецкий: «Если бы все на мине подорвались, но об этом приходится только мечтать». Как мы знаем из опыта, эффективной бывает гонка под воздействием мощного испуга, как было во Вторую мировую войну, когда народы превзошли себя.

Испуг был так велик, что после сама война была уже не обязательна. Достаточно было её призрака: в годы холодной войны множество людей в западных странах строили семейные убежища. Причём в зависимости от финансовых возможностей будущего владельца порой это были весьма солидные инженерные сооружения. Не знаю цифр, но в сумме, возможно, хватило бы и не на один проект.

А сколько наши газеты издевались над этим атомным психозом трусливых толстобрюхов.

Газеты высмеивали – а отечественные толстобрюхи пролетарского происхождения, все эти партийные бонзы, приказывали строить для себя убежища почище западных. Только, в отличие от Запада, строилось всё не за их деньги, а за государственный счёт армиями советских рабов, не важно, в военной форме, в разнокалиберных телогрейках или в зэковской робе. Это, как всегда у нас, происходило тихо, в обстановке глубокой секретности и под совершенно другими обоснованиями, чем у них.

Тогда на самом деле была вполне реальная опасность. И то, что ядерной войны не произошло, вовсе не закономерно. Вполне хватало с обеих сторон высокопоставленных недоумков, чтобы её затеять. Просто инстинкт самосохранения оказался силён. И наши учёные устами Н. Н. Моисеева, и западные вовремя сказали ключевые для их понимания слова, что победителей не будет. Все помрём. Эта несложная мысль в лаконичной форме проникла даже в туповатые генеральские и цековские лбы и сделала ненужными бомбоубежища.

Здесь аналогичная ситуация: если опасность станет реальной, многие правители и просто богатые люди перестанут жаться и дадут денег на осуществление проекта. А что их беречь, если всё это, того гляди, станет пеплом. Но здесь другая проблема: сколько бы у тебя ни было денег, на них в полном объёме проект не осуществить. А в неполном он никому не нужен.

Сейчас военную истерию организовывать некому, да и не время. Без того с терроризмом полно проблем. Вот если бы появилась угроза природной катастрофы, когда крупный астероид нацелится точнехонько в центр Европы. Шахиды будут молиться, чтобы не промазал, и будут радоваться, даже когда ударная волна докатится до них. Ведь неверные уже погибли, а они – ещё не совсем. А более мирные страны будут прикидывать, доплюнет ли до них.

Мы уже об этом говорили: когда астероид проявится, принимать меры по освоению космоса будет поздно. Тогда своевременной будет организация достойных похорон.

А что, если развернуть соревнование, какое вышло у нас с американцами после удара по их национальному престижу, после наших первых успехов в космосе? Возможно, и здесь пригодится такая тактика – развернуть очередную космическую гонку. Только уже не за освоение космоса, а за вполне реальный приз – новую планету. Скорее это вернёт нас в эпоху великих географических открытий. В гонке тогда приняли участие все ведущие страны. Даже Россия, благо на её потенциальные колонии почти никто и не претендовал. Но теперь Америке попросту не с кем соревноваться. Пока не вышел на арену Великий Китай, других кандидатов не видно.

Можно надеяться, что очередной Римский клуб настолько убедит будущие поколения, что люди сами понесут деньги на счёт международного проекта. Или будущая ООН станет настолько мощной и влиятельной, что сможет финансировать разработку проекта. Особенно если не нужно будет то и дело отстёгивать на ликвидацию последствий локальных конфликтов или стихийных бедствий.

Здесь нет вопросов: только организовав международное сотрудничество, можно решить подобную проблему. Для этого нужно, чтобы все страны договорились, выделили посильную для них и соразмерную их национальному достоинству часть бюджета – и, помолясь, за работу. Но мы знаем, что из этого не выйдет ровным счётом ничего, эксперименты уже были поставлены. Не знаю, что должно произойти, чтобы было достигнуто необходимое согласие.