Текст книги "Майнеры"

Глава 56

Ларин выскользнул из приемной, предварительно заперев дверь кабинета директора. В дверях он столкнулся с учительницей музыки, она напевала знакомый мотив популярной американской певицы, у которой вроде бы проблемы с наркотиками. Она и сама была на нее похожа, Ларин попытался вспомнить, как зовут певицу, но не смог. Черные с отблеском волосы, точеный профиль, соответствующий макияж. Элина Витальевна испугала его, Ларин дернулся, прижался к двери, пропуская напевающую училку внутрь.

– О-ой, – прервала она на высокой ноте, – а где же Анна, Дмитрий Сергеевич? Я хотела уточнить по поводу настройки пианино. Обещали сегодня настройщика, я же не могу фальшивить на уроке. – Она моргнула длинными приклеенными ресницами. Ларин знал, что половина одиннадцатых классов равняется на нее, вернее, на ту певицу, но Элине завидовали, потому что она умела попадать в ноты и больше всех в школе похожа на знаменитость.

– У нее дома пожар, – сказал Ларин. – Так что вряд ли.

– Боже правый, – Элина снова моргнула, и ветер от ее накладных ресниц, кажется, долетел до его щеки. – Правда, что ли? А Надежда Петровна? – Она в одно мгновение оказалась у двери кабинета и нажала на ручку.

– Ее тоже нет, сам хотел попасть.

– Как это нет? – не поняла Элина Витальевна. – Утром я ее видела.

– Уехала в РОНО. Это мне Анна сказала, прежде чем…

– Значит, это надолго, – с сожалением протянула она. – Как же мне урок вести?

– Поиграйте на ксилофоне, – посоветовал Ларин.

Она хотела было сказать ему что-то резкое, но он не стал дожидаться и быстрым шагом направился на второй этаж, в свой класс. Через пару минут прозвенит звонок. Кивнув охраннику на входе, он удостоверился, что тот пока стоит на месте. Значит, посторонние в школу не попадут, и он может быть спокоен хотя бы ближайшие сорок пять минут.

– Какие-то типы крутились возле дверей, – сказал он как бы между делом. Охранник повел носом, словно гончая, взявшая след. Сидячая работа, однообразие, полное отсутствие профессиональных развлечений – ни дубинкой помахать, ни мускулы размять, Ларин часто видел его смертельно скучающее лицо.

Стул под стокилограммовой тушей шаркнул по плитке, отодвинулся. Поднимаясь по лестнице, Ларин успел заметить настороженно-заинтересованное лицо и здоровенную кисть, поглаживающую дубинку.

Он вошел в класс, и в тот же миг грянул звон над дверью. Ларин дернулся. Черт! Зараза, выругался он.

11 «Б». Что же там у них по программе? Со всеми этими событиями он совершенно не подготовился к уроку. Класс был на удивление тих. Он дошел до своего стола, поставил на него портфель, выудил оттуда классный журнал, потом привычно вскинул голову, чтобы…

Сначала Ларин оторопел, потом понял, почему класс сидит в полной тишине. С 11 «Б» обычно такого не случалось. С первой же секунды самолетик в лоб, гогот, обсуждение вчерашних новостей шоу-бизнеса, длины юбки Бузовой, кто с кем, когда и сколько… но сейчас в классе стояла зловещая тишина.

На месте Скокова, за самой дальней левой партой, сидел… да, зрение не обманывало, он даже сощурился, подумал, что волнение и излишняя нервотрепка последних дней, да еще труп директора… могли сыграть с ним злую шутку. Но нет, все было на самом деле, он не обманывался. На месте Скокова, водрузив ноги на парту, сидел Успенский.

Его наглая улыбающаяся рожа, казалось, была готова лопнуть от собственного превосходства. Небрежно зачесанные волосы растрепались, глаза были налиты кровью, то ли от выпивки, то ли от дозы, лоб блестел от капелек пота, он то и дело вытирал его рукой. В другой руке он держал зажженную сигарету. После каждой затяжки Успенский стряхивал пепел на пол, сдувая кольца сизого дыма в сторону класса.

Жаль, ружья нет, подумал Ларин. Значит, прямо сейчас папаша узнает, что Ларин в школе. Что ж. Один – один. Но мяч на его стороне. И разыгрывать ему. Хотя очевидно, что его команда играет в меньшинстве. Да и правила отсутствуют.

Класс ожидал от него реакции, обычно он мог возмутиться, вызвать директора или завуча, топать ногами или даже намекнуть на рукоприкладство.

– Я смотрю… в классе присутствует один… скунс. От которого слишком сильная вонь. – Ларин сморщился. – Некоторые зоологи советуют – как можно быстрее доставлять таких животных в места их естественного обитания. Но если не получается, животное в чуждой ему среде ведет себя агрессивно. – Класс зашумел, раздались смешки, кто-то оглянулся, хотя до этого все сидели явно напуганные. – …В этом случае совет простой – не трогать это животное.

Красные глаза Успенского, и без того выглядящие нездорово, казалось, выпадут из орбит. Он закашлялся, подавившись дымом, хотел что-то сказать, но глотнул новой порции едкой смеси и чуть не упал со стула – Скоков тоже любил так раскачиваться, но он филигранно чувствовал расстояние до задней стены и никогда не терял равновесие. Взмахнув неестественно руками, Успенский стал заваливаться назад. Его ноги, только что лежащие на парте, взлетели кверху, сигарета выскользнула из пальцев и закатилась то ли ему в карман, то ли в отворот майки с огненной надписью «Потри, и я исполню твое желание».

Класс ожил. И страх, сковавший их, – прошел, рассеялся как дым от сигареты ненавистного хейтера. Парни начали подыматься, шум отодвигаемых стульев наполнил кабинет, раздался хохот, потом кто-то крикнул:

– За Скока ответишь!

– Чмо!

– Иди папашке жалуйся, свиное рыло! Зови своих муравьедов, давай встретимся после уроков, посмотрим, кто ты без Житко.

Сидящий на предпоследней парте Хворост подскочил, схватил за ногу брыкающегося Успенского и потащил к выходу. Тут же сорвалось еще несколько человек и, не дав тому даже привстать, подняли его за конечности. Не обошлось без парочки тумаков: Успенский пнул Хвороста, тот съездил ему по физиономии, после чего претендент на золотую медаль смирился. Его выволокли из класса под дружной хохот, после чего захлопнули дверь.

Ларин повернулся к доске и начал писать тему урока. Интересно, откуда они узнали про Скока. И что именно они узнали.

Когда в классе воцарилась тишина, он посмотрел на пустующее место Дениса.

– Я знаю, вы хотите знать, что происходит, – сказал он. – Вероятно, Вадик уже кое-что вам рассказал. Хочу вам сообщить. Чтобы каждый из вас знал. Денис ни в чем не виновен. И Саша Савельева тоже. Сейчас я попрошу вас не предпринимать никаких действий в отношении Успенского. Он опасен. Не нужно ни с кем встречаться. Если хотите увидеть Скокова, сделайте, как я прошу. И… спасибо вам. Что не испугались.

Класс тихо слушал. Ларин видел их глаза и понимал – не сразу, но они поймут. Когда-нибудь. Хотя и не все.

– Тема нашего сегодняшнего урока. – Ларин вдруг вспомнил про учебник, который купил за пять тысяч рублей. Он полез в портфель и вынул старую потрепанную книжку с роботом на обложке. Отыскав сто пятьдесят первую задачу, он опустил глаза. Его кинуло в дрожь.

Класс зашушукался.

– Итак, тема сегодняшнего урока, – повторил Ларин, справившись с волнением, – «Задача византийских генералов».

Наступила тишина. Было слышно, как под Корневым, самым тяжелым учеником класса, поскрипывает стул, за окном щебечут ласточки, в квартале отсюда поворачивает трамвай, а у продовольственного магазина орет грузчик.

– Но этого нет в учебнике, – тихо сказала Ира Филимонова, хорошистка с первой парты.

Ларин посмотрел еще раз на условие задачи, потом поднял взгляд к классу.

– Этого нет в учебнике. Но вы только что решили эту задачу на отлично.

Его мозг напряженно работал. Вряд ли полицейский сможет долго удерживать боевиков Успенского. Нужно выбраться из школы. Как? Наверняка на всех выходах уже стоят охотники. Охота. Дико звучит. Но, кажется, папаша Успенский не шутил. А теперь и подавно его ничего не остановит.

Держа перед собой учебник, Ларин автоматически рассказывал про генералов, про то, как они нашли в своих рядах предателя и изгнали его, как слабое войско сумело выдержать напор превосходящих сил врага и в итоге победить. И есть математическое решение этой задачи, но мы сегодня не будем его рассматривать, оно действительно выходит за рамки школьной программы, поэтому… он не заметил, как стремительно пролетело время, и когда раздался звонок с урока, жуткая трель снова заставила его подпрыгнуть.

Класс сорвался со своих мест. Внутри заныла тревога. Что-то нужно делать. Он не мог сообразить, что именно.

Внезапно его оглушил звон разбитого стекла, Ларин инстинктивно поднял руку и пригнулся – мелкие и крупные осколки разлетелись по классу, а камень, который кто-то кинул, угодил прямо в бюст Лобачевского, стоявший на шкафу. Покачнувшись, тот свалился, расколовшись на несколько частей. Один глаз Лобачевского уставился на Ларина, как будто что-то хотел сказать.

Ларин почувствовал, как что-то щиплет в руке, и увидел осколок стекла, вонзившийся в предплечье. Осколок был не слишком большим. Сморщившись, он выдернул его резким движением. Кровь окрасила белую рубашку, но он не обратил на это внимания. Стало ясно, что делать дальше. Немедля Ларин достал телефон и набрал скорую.

– Диспетчерская, слушаю.

– Директору школы плохо, – сказал он. – Подозрение на сердечный приступ. Она потеряла сознание. Пришлите срочно машину.

– Какой школы, номер, адрес, – донесся усталый голос.

Ларин продиктовал.

– Хорошо. Вызов принят, ожидайте.

Он опустился на стул, посмотрел на раскрытый журнал с аккуратно закрашенной «корректором» фамилией Скокова. Через пять минут до его слуха донесся вой сирены.

Сквозь разбитое окно в класс задувал приятный майский ветерок, шевелились зеленые листья цветов на подоконнике. Располовиненный Лобачевский следил за ним настороженным взглядом. Были это дружки младшего Успенского или боевики старшего – Ларин не хотел выяснять.

Схватив портфель, в который он закинул классный журнал и старый учебник, он взглянул на рану – она довольно сильно кровоточила, тем не менее он не стал смывать кровь.

По хрустящим осколкам битого стекла Ларин вышел из класса. Когда он спустился на первый этаж, внизу уже стояла бригада скорой помощи. Двое рослых молодцов в синей униформе и с ярко-оранжевыми чемоданчиками о чем-то говорили с полицейским. Рядом сновали дети, привлеченные визитом экстренной службы, у приемной Ларин увидел физрука и еще трех учителей. Все они выглядели крайне обеспокоенно.

Никто ничего не понимал, и тревожное ощущение мигом наполнило гудящий холл.

– Директор там, – сказал Ларин, указывая на приемную. Полицейский уставился на его окровавленную руку.

– Что это с вами? – спросил он.

– Наверху в классе математики камнем разбили стекло только что, меня ранило осколком.

– Что у вас тут творится? – поинтересовался старший в группе медиков. – Ведите к директору.

Охранник, беспомощно оглядываясь (он явно не был готов к чему-либо сложнее проверки удостоверений), поднес рацию ко рту.

Ларин направился к приемной. Придется объяснять, откуда у него ключи от кабинета директора. Аннушка до сих пор не явилась, учителя обсуждали и это недоразумение.

Открыв дверь в кабинет директора, он пропустил бригаду внутрь. Сзади приглушенно галдели, напирая, учителя – все старались заглянуть в щелку, посмотреть – что же случилось.

– Что-то с директором… кажется, ей плохо, – слышал Ларин. – Господи… не может быть… где же Аннушка?

– Закройте дверь, – послышался властный голос врача скорой, высокого парня в очках.

– А что она под столом делает? – спросил второй парень, очень молодой и крепкий, Ларин видел, как он присел возле директорского стола, вытянув руки.

С трудом затворив дверь, он остался с бригадой в кабинете. Взгляды обратились к нему.

– Вы ее нашли? – спросил старший.

– Мертва, – сказал тот, что опустился на колени за столом.

Ларин молчал. Если ответить им, что он, это может грозить неприятностями, а если не он – откуда у него ключи от кабинета?

– Секретарь оставила ключи, у нее пожар дома. Наверное, она и звонила.

Девушка-фельдшер кивнула. Да, вызов оформлен на секретаря. Но…

– Эй, – вскрикнул молодой доктор. Его голова показалась из-за стола, в ушах болтались трубки стетоскопа. – Да она жива! Гена, скорей сюда!

Старший встрепенулся, подскочил к столу, щелчком распахнул чемоданчик. На ходу оба нацепили резиновые перчатки.

– Держи маску, – старший передал молодому маску, тот надел ее на лицо Надежды Петровны и начал качать воздух, нажимая на грушу.

– Адреналин, гепарин пять тысяч, – бросил Гена девушке. Та уже суетилась возле чемоданчика.

Ларин взмок. Получается, он оставил директора умирать под столом. Надо было сразу вызвать скорую, надо было… глядя на четкие действия бригады, он подумал, что вряд ли простит себе это когда-нибудь. Но… она же послала Скокова в этот гребаный специнтернат, это адское училище для отморозков, она знала, она санкционировала все это, и, даже если представить, что суд на самом деле был… и Скоков виновен… разве она могла так поступить? Как?

– Раз, два, три, четыре, – считал шепотом молодой, надавливая двумя руками на тощую грудину женщины.

– Контроль массажа на сонной артерии, – услышал Ларин откуда-то издалека.

– Есть пульсация.

– Зрачок покажи, – сказал старший.

– Узкий.

Ларин покачнулся. Комарова издала протяжный вздох.

– Забираем. Вряд ли инфаркт, скорее перенервничала. Или давление. Давай носилки.

Они аккуратно положили ее на переносные носилки. Ларин стоял в углу кабинета, не замечая, как по руке стекает струйка крови и капает на светлый паркет.

– Вам лучше тоже проехать с нами, – сказал старший бригады, – нужно осмотреть и обработать рану.

Когда они вышли на крыльцо, здесь уже стояли помимо кареты скорой помощи еще две полицейские машины.

– Вот он, – сказал полицейский, дежуривший в школе, указывая на Ларина.

Мужчина в форме шагнул к Ларину.

– Вы видели, кто это был? Кто кинул камень?

Ларин обвел взглядом двор.

Машины окружали школьники, на ступеньках также столпились учителя: прикрывая рты ладошками, они обсуждали происшедшее – обрывки слов долетали до Ларина, находившегося в легкой прострации.

– Нет, – сказал он, – я закончил урок, когда…

Тут в толпе он увидел того самого… человека без уха. Красный шрам через щеку изгибался в наглой ухмылке. Человек, расталкивая школьников, пробирался к тому месту, где они стояли, и смотрел ему прямо в глаза, так смотрит удав на свою жертву – пустыми, бессмысленными глазами.

– Пойдемте же, – фельдшер взяла его под локоть. – Мы не можем ждать.

Растопыренная пятерня протянулась из толпы, чтобы схватить Ларина за рукав.

– Куда?! – вскрикнул полицейский, останавливая выставленной дубинкой рвущегося мужчину. – Стоять!

Ларин не стал дожидаться окончания потасовки и юркнул внутрь скорой. Двери закрылись, словно издали послышался вой сирены. Машина резко тронулась.

Он сидел рядом с покачивающейся на кушетке Комаровой. Из ее тонкой, совершенно обескровленной руки торчала трубка, приклеенная лейкопластырем. Ларин покосился на фельдшера. Та держала капельницу, младший врач следил за показателями сердечного ритма на мониторе.

Жуткое, непреодолимое желание схватить директора за горло, сомкнуть руки на ее тонкой шее с едва бьющейся синей жилкой овладело им. Вытряхнуть из нее всю душу. Сжимать до тех пор, пока она не осознает, в какой жуткий ад определила его, подписав нужные бумаги своим аккуратным учительским почерком.

В окошке промелькнуло искаженное злобой лицо охранника Успенского. Он пытался бежать вслед за скорой, но полицейский схватил его за шиворот. К ним направилось еще несколько человек в штатском, кто это был, Ларин разобрать не успел – скорая вынырнула на шоссе и понеслась, стремительно объезжая препятствия.

Он вздохнул, сжимая и разжимая кулаки. Досчитал до десяти, впиваясь глазами в прыгающую зеленую точку кардиомонитора.

Она будет жить. Она будет жить еще очень долго. Ее спасут. Таких всегда спасают.

Ларин почти успокоился. Достал мобильник. Курс биткоина за сутки подскочил почти в два раза.

Глава 57

Сидя в наэлектризованном кабинете (за окном сильно потемнело, с севера несло огромную пунцовую тучу), Кирилл Успенский с ненавистью смотрел на телефон. Обычно он довольно редко бывал на производстве, оно единственное находилось в черте города, но утро, начавшееся здесь, затягивалось. Его уже тошнило от запаха тухлого мяса, свозимого на переработку.

Дверь кабинета распахнулась – головой вперед, распластав впереди руки, влетел какой-то недоумок. Он упал, издав хлюпающий звук. Позади стояли двое парней из службы безопасности, он даже не помнил их имен – здоровые и краснолицые.

– Это упырок, который поставлял товар учителю, – сказал один из них.

Лысоватый парень, трясущийся от страха, попытался приподняться.

– Лежать! – гаркнул охранник.

Успенский достал из ящика стола сигару. Ему не слишком хотелось курить, но… что-то начинало проясняться, а когда он курил, голова работала яснее.

Отрезав щипчиками кончик, он прикурил. Красный огонек в полутьме наступающей бури светился зловеще. Как в кино. Парень хотел приподнять голову и посмотреть вверх вперед, но охранник поставил ногу на его тонкую шею и прижал к полу.

– Лежать! – повторил он.

Парень всхлипнул.

– Я ничего…

– Что ты возил Ларину? – спросил Успенский, не вставая.

– К… кому?

– Ларину. Учителю в школу. На микроавтобусах. Что ты ему поставлял?

Парень дернулся, вспомнив, как Ларин предупреждал, что могут начаться расспросы и нужно молчать. Но в таких условиях он молчать был не намерен. Он расскажет все до последней буквы. И даже больше.

– Я… он заказал запчасти… для сборки компьютеров. Просто запчасти. Ничего запрещенного. Ничего…

– Запчасти? – Успенский посмотрел на охранника, стоящего в дверях. – Ты меня дуришь, Миша? Какие еще запчасти? На трех микроавтобусах? Да еще несколько ходок?

– П…просто… поверьте мне, да, – Михаил Лаврентьев трясся от страха, – запчасти. И… очень дорогие. Самые дорогие. Да. Да! Я тоже удивился, зачем. Видеокарты, которые были на выставке в Токио, геймерские, самые последние. Я даже спросил его, зачем такие, можно было в два раза дешевле, но…

– И что он ответил?

– Он?

– Тутанхамон! – Успенский врезал кулаком по столу, монитор на столе подпрыгнул, чуть не опрокинувшись.

Михаил часто задышал, охранник сильнее припечатал его к полу.

– Знаешь, что с тобой будет, Миша, если ты не ответишь мне правду? Я пущу тебя на кровяную колбасу, и никто никогда тебя не найдет. Вообще. Твоя мама купит колбаски сегодня вечером и скажет – какая вкусная кровянка пошла!

– Я… не надо, прошу. – Михаил готов был разрыдаться. Успенский махнул рукой охраннику, чтобы тот чуть ослабил нажим.

– Он сказал, что делает геймерские клубы в Сколково и… еще много где. Геймерские клубы, вот… и все, я больше ничего, ничего не знаю… отпустите меня… пожалуйста. – И он зарыдал, давясь слезами и сотрясаясь всем телом.

– Геймерские клубы, – тихо повторил Успенский. – Клубы… Это может быть правдой. Для чего еще могут понадобиться мощные компы. Мы же поставили в школу целый класс бесплатно. А он, значит… клубы. – Он посмотрел на охранника: – Сейчас разве кто-то ходит в клубы? Вадик дома играет, насколько я знаю.

Охранник пожал плечами, он посещал совсем другие клубы и не мог ответить.

– Раньше точно ходили. Если техника крутая, думаю, что ходят, – сказал второй. – К тому же Сколково. Может, там бюджетное что-то, а он присосался.

– Он налом платил? – спросил Успенский, растирая веки пальцами правой руки.

– Да, всегда налом, – отозвался Михаил. Его голоса почти не было слышно. – Предупредил, чтобы я никому не рассказывал.

– И какая там была сумма? Сколько он заплатил?

Михаил помолчал.

– Сколько?! – рявкнул Успенский.

– Девять.

– Чего девять, идиот?!

– Девять миллионов рублей, – сказал громче Михаил, но голос его сорвался в хрип.

Успенский всплеснул руками.

– Девять миллионов?! Ты не шутишь? На компьютерный класс?

– Там оборудования на десяток классов, – простонал парень под ногой охранника. – Мы выгружали и носили в школу. Потом он рассчитался. С ним был еще парень, школьник с виду… пронырливый такой.

– И все? Больше никого не было?

– Кажется… да, точно, больше никого. Потом школьник проверил коробки, остальные два раза уже не проверяли.

– Значит, возили три раза?

– Да. Он сказал, что будет заказывать еще, если все пройдет нормально.

– А что могло пройти не нормально? Ты собирался сдать его? Или фуфло толкал?

– Н…нет, что вы. – Чуть разговорившись, Михаил немного успокоился. – Просто я все время думал, где столько найти. Он хотел самое лучшее. Во всей Москве столько не сыщешь.

– А ты нашел?

– Да.

– Хм… похоже, ты говоришь правду. – Успенский приподнялся в кресле, чтобы получше рассмотреть лежащего в полутьме парня. – Поверь, я искренне хочу пустить тебя на колбасу. Эта моя профессия. Но…

Михаил вздрогнул, услышав слова человека за столом, которого он не видел. Здесь, в кондиционируемом кабинете, воняло не так, как на улице, – там стоял густой тошнотворный запах, который проникал в каждую клеточку, каждую пору, каждый вдох, – запах разложения и смерти. И Михаил нисколько не сомневался – стоит щелкнуть пальцами этому мерзкому типу за столом и для него завтрашний день больше никогда не наступит. И его на самом деле никогда не найдут.

– Но, – продолжил Успенский, – вдруг мне тоже понадобятся твои услуги. Если так сложно найти эти штуковины… кстати… ты можешь подробно расписать, что именно он заказывал?

– Да. Конечно. Конечно, смогу. – Михаил воспрял духом, почувствовав, что смерть прошла совсем рядом, коснувшись его своей холодной когтистой лапой.

– Выведи его, пускай напишет. Потом. – Успенский задумался. – Ладно, у нас и так сегодня… пусть топает домой. Миша, тебе не нужно говорить, что наша беседа может стать для тебя последней, если ты вдруг решишь рассказать все хоть кому-то. Или еще кому.

– Я никому… никогда. Я все напишу.

Успенский кивнул, охранник рывком поднял его за шиворот.

Когда они вышли, Успенский взял трубку интеркома.

– Маша, дай трубку охране.

– Как напишет, сам знаешь, что делать.

– Понятно, шеф.

Успенский откинулся в кресле и закрыл глаза. На кой черт ему эти? Впрочем, он же математик, что ему еще делать. Нужно найти, где он все это установил или кому продал. Что-то здесь не совсем сходится. Давно никто не ходит играть в клубы, все рубятся дома по Сети. Так зачем же ему столько оборудования? Купил за нал, перепродал в три раза дороже за бюджетные деньги? Тоже может быть. Но много возни, тендеры и прочее. Хотя деньги приличные, учитывая, что он говорил и о будущих поставках.

На столе затарахтел вибросигнал мобильника.

– Мы его потеряли. – Это был Рафик, и голос его звенел от злости. – Он был дома, выпрыгнул из заднего окна, пока дверь долбили. Потом позвонил Вадик, сказал, что учитель в школе, на уроке. Мы подъехали и ждали, пока выйдет. Но… тут приехала скорая, кого-то вынесли, по разговорам, директора, – сердечный приступ, а за ней выкатился и Ларин, руки в крови. Хотели его прямо из толпы выхватить, но там полиция, и много откуда-то. Выяснилось, что кто-то разбил стекло в школе. Короче, он запрыгнул в скорую.

– Взяли бы его в больнице, неужели так сложно?

– Да, – сказал Рафик. – Наш человек в полиции сказал, что повезли в шестьдесят вторую, пока мы выезжали, догнали скорую у самой больницы…

– Везите его сюда! – крикнул Успенский, махнув рукой.

Рафик прочистил горло.

– Только когда тетку выкатили, его там не оказалось. Он куда-то делся. Сбежал. Мы кинулись обратно, но он пропал. Исчез, мать его! Как можно сбежать из скорой, особенно когда вся рука в крови? – Рафик не стал добавлять, что причиной его раны стал камень, брошенный дружками Вадика в отместку.

Успенский смачно выругался. Глянул на карту Москвы, висевшую справа на стене, – понятно, что в таком огромном городе найти его будет сложно. По крайней мере, обычными методами.

– Объявлять охоту? – спросил Рафик.

– Сбор в семь вечера. Найдем его по мобильному.

– Цена билета?

– Сто тысяч баксов. Победитель получает банк.

– Как обычно. – Рафик повесил трубку. Он ощутил, как сердце застучало быстрее. Охота на живого человека, такие показывают только в кино, да-да, это его личное детище, Успенский поначалу был против, но, один раз приняв участие, уже не смог отказаться. Вечер обещал приключения и кровь. Много крови. Он достал мобильный телефон и начал рассылать приглашения.

Заявки на мероприятие подавались за полгода вперед строго по рекомендации, список участников состоял из людей, известных всей стране, и мало кто мог предположить, что улыбающийся с экрана голливудской улыбкой известный шоумен только что отвлекся в прямом эфире, чтобы ответить на входящую СМС с неизвестного номера: «Подтверждение для участника 559. Отправьте ДА для участия, НЕТ для отказа. Инструкции высланы».

– Друзья, – экраны телевизоров всей страны озарились широкой улыбкой ведущего. Сверкая линзами, придававшими его зрачкам голубоватый оттенок, он, казалось, не мог избавиться от распиравшего его волнения и эйфории. – Сегодня вечером состоится грандиозная премьера шоу, о котором мы говорили вам уже давно, но назвать не могли. И вот сегодня, в двадцать один ноль-ноль, на всех телеэкранах страны, в каждом уголке нашей необъятной родины, встречайте! – Он замер, микрофон дрогнул у его рта в нетерпении, скорее, скорее, он выдерживал паузу, накаляя и без того клокочущую атмосферу: – Долгожданное, секретное реалити-шоу!!! Итак… я больше не могу скрывать – это шоу «Армагеддон»!!!

Студия взорвалась аплодисментами, на экранах возникли золотые буквы, в лучах прожекторов и огненных залпах салюта они увеличивались, росли, пока один невероятной силы взрыв не разметал их в разные стороны – и тогда в центре появился сжатый кулак, логотип шоу. Заиграла героическая музыка. Выглядело представление более чем грандиозно.

Успенский, глядя на огромный экран телевизора, вмонтированного в стену, улыбнулся. Это был его подарок сыну к окончанию школы. Сама передача была отснята еще весной, Вадик в числе двух других участников выходил в финал. А сегодня с девяти вечера до пяти утра будут показывать самые интересные и зрелищные моменты из отснятого материала.

Прямой эфир тоже был записан неделю назад. В финале Вадик выигрывает в схватке с чемпионом по рукопашному бою, их поединок снимали на одном из заводов Успенского. Чтобы Вадима не убили на съемках, пришлось заказывать каскадеров, но многие вещи он выполнял и сам – особенно там, где требовалось показать характер – орать, прыгать, бежать, стрелять (разумеется, холостыми). И, хотя он умолял в перерыве между съемками зарядить оружие несколькими случайными боевыми, Успенский-старший на это не решился.

Гонки на джипах по набережной Москвы-реки, перехваты, поддержка с воздуха – все это производило впечатление, и за парня дрожала половина девчонок страны. По сценарию он казался слабее, он и был слабее, любой из участников размозжил бы его за пару секунд, но из последних сил он одерживал победу, хотя и ценой ранений, падений, боли, ушибов, потери сознания – всего арсенала приемов, которым играли с публикой сценаристы шоу.

Шоу специально не показывали, нагнетая страсти. Отрывки из него, вроде как украденные некоторыми нечистоплотными участниками и членами команды шоу, то и дело всплывали в Сети. И если поначалу были разговоры о подделке, что все куплено, то потом, путем манипуляций, поддельных видео из больниц, где Успенский-младший залечивал раны, съемок «случайными прохожими», народ постепенно поверил.

«Они не могут это показать в прямом эфире, потому что мало ли что случится, всё по-настоящему». «Только финал покажут в прямом эфире». «Все выпуски – так мне сказал сосед, который сам видел, как участники шоу уходили от полиции, – покажут после финала, когда оплатят все штрафы, половина того, что они делают, незаконно, у них куча неприятностей!» «Если бы не руководство канала, им давно крышка, не знаю, как их до сих пор еще не упрятали в Бутырку». – «Там же школьник, как так можно, куда родители смотрят!» – «Школьник? Ты видела, как он машину водит? Вчера протаранил преследователя, спрыгнул с моста, пробив ограждение, и только съемочный вертолет смог за ним угнаться!» – «Я не верю». – «Не веришь? Я лично знаю парней, которые вылетели в самом начале, могу познакомить».

Такими сообщениями были забиты все форумы и Ютуб с отрезками шоу.

«Сегодня Вадик будет купаться в лучах славы, и ему не нужны неприятности», – размышлял Успенский, поглаживая рукоятку пистолета. Эти тупые одноклассники и одноклассницы – расходный материал, пыль. Которые, однако, если вовремя ими не заняться, могут создать определенные проблемы. Впрочем, с двумя вопрос уже решен, остался Ларин. Вездесущий таинственный Ларин, голый король игровых клубов. Липовый помощник при поступлении в московские вузы. Держатель мертвых душ опустившихся школьников. И, конечно же, обосравшийся кандидат наук.

Вот у кого сегодня ночью случится настоящий Армагеддон.