Текст книги "Нравы Мальмезонского дворца"

Глава шестнадцатая. Приближение катастрофы

Последняя встреча Наполеона и Жозефины

А тем временем дела Наполеона шли все хуже и хуже. Кое-как миновал трагический 1812 год, и вслед за ним началось Великое Освобождение Европы…

Наполеон, как известно, был очень суеверным человеком. В начале апреля 1813 года он впервые почувствовал, что судьба ему не благоприятствует, и его потянуло к той, кто четырнадцать лет была его «добрым ангелом».

Он приехал в Мальмезон, где Жозефина встретила его с трогательной радостью.

– Счастье изменило мне в тот день, когда мы расстались с тобой, – сказал Наполеон. – Видно, я не должен был этого делать.

– Зато у тебя есть сын, – с грустной улыбкой заметила она.

– Да, но что станет с ним? Когда генерал Мале[12]12
  Мале, Клод-Франсуа – французский генерал, предпринявший попытку восстания в Париже с целью провозглашения республики. Был расстрелян 30 октября 1812 года.


[Закрыть] распустил слух о моей смерти, никто о нем даже не подумал… Неизвестно, что ждет его в будущем… Похоже, ничего отрадного…

Жозефина никогда не видела Наполеона в таком подавленном настроении. Это опечалило ее, и она решила предложить невероятную вещь.

– Если ты, в самом деле, считаешь, что я была твоим добрым гением, – сказала она, – тогда, может быть, мне стоит встретиться с императрицей Марией-Луизой и передать ей «тайну власти» над твоей судьбой. Я тебя уже просила об этом. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться…

Наполеон знал: она готова, как в свое время королева Марго, жить при дворе в качестве «гостьи», чтобы сблизиться с новой женой императора, давать ей советы и делиться своим опытом.

Тем не менее он отрицательно покачал головой:

– Мария-Луиза никогда на это не пойдет. Она очень ревнует меня к тебе.

– Ревнует? – переспросила с коротким смешком Жозефина.

– Да. Она знает, как я любил тебя и до сих пор продолжаю любить.

– Ну, тогда позволь мне хотя бы один-единственный разок взглянуть на Римского короля и поцеловать его.

Она и раньше просила об этом, но Наполеон, опасаясь реакции Марии-Луизы, всегда отказывал ей.

Заметив, что бывший муж колеблется, Жозефина призналась, что видела другого его сына, Александра Валевского.

– Мадам Валевская, которой, как и мне, ты причинил столько страданий, была у меня в Мальмезоне. Мы с ней подружились. Она привозила с собой маленького Александра, и мне доставило большое удовольствие ласкать его и задаривать игрушками.

Да, так оно и было. Сойдясь вместе, две женщины задушевно беседовали о добродетелях великого человека, с которым они были близки.

– Александр – прелестный мальчик, но я мечтаю увидеть Римского короля, ребенка, которому предстоит продолжить дело, начатое тобой, когда я еще была рядом…

Искренне тронутый, Наполеон, наконец, уступил ее просьбам. Они условились, что встреча будет как бы случайной. И тогда, даже если Марии Луизе это станет известно, она не рассердится.

Устроить встречу не составляло никакого труда. Маленький принц ежедневно со своей гувернанткой, мадам де Монтескью (мамой Кью), выезжал на прогулку в Булонский лес. Достаточно было в назначенный день продлить маршрут до замка Багателль, где «совершенно случайно» окажется Жозефина.

Свидание было намечено на послезавтра. В тот день Наполеон верхом сопровождал сына. Ему хотелось самому представить сына Жозефине. Карета въехала в парк, мадам де Монтескью высадила ребенка и передала императору. Во время предстоящего свидания не должно было быть никаких свидетелей. В гостиной замка Багателль, теребя носовой платочек, ждала Жозефина.

Дверь открылась внезапно – Наполеон был так же бледен, как и Жозефина.

– Я привел к тебе Римского короля, – сказал он и, склонившись к сыну, прошептал:

– Подойди к этой даме и поцелуй ее. Она тебя очень любит.

Бывшая императрица раскрыла объятия навстречу маленькому принцу, который приближался к ней неверными шагами.

– Какой он красивый!

Когда мальчик, наконец, подошел к ее креслу, она обняла его, посадила к себе на колени и осыпала поцелуями. Ласковый, резвый ребенок стал забавляться драгоценностями Жозефины, дергать за серьги, а потом свернулся калачиком и заснул у нее на руках.

Со слезами на глазах Жозефины молча стала качать мальчика.

Воцарившуюся идиллию через какое-то время нарушил Наполеон. Он разбудил сына и сказал:

– Поцелуй последний раз мадам. Нам пора ехать. Мама Кью ждет нас…

Потом он подошел к Жозефине и поцеловал эту когда-то так страстно любимую им женщину.

Потом дверь закрылась, и она осталась одна.

Это была их последняя встреча…

Кампания 1814 года

23 января 1814 года Наполеон вручил регентство Марии-Луизе, а сам отбыл из Парижа. Он направился навстречу союзникам, которые уже готовы были вторгнуться в восточные провинции Франции. Прощаясь, он сжег все свои тайные бумаги и поцеловал жену и сына… в последний раз.

В конце января начались военные действия. Наполеон, которому удалось собрать лишь сорок семь тысяч человек, напал на пруссаков фельдмаршала Блюхера под Бриенном и после довольно кровопролитного сражения вынудил их отступить. Потом Наполеон отступил в Труа. Союзные армии, насчитывавшие около двухсот тридцати тысяч человек, разделились: армия Блюхера пошла на Париж вдоль Марны, а главная армия должна была направиться туда же через Труа. Положение Наполеона было самое неблагоприятное: с левого крыла и тыла его обходил Блюхер, а справа – главная армия, находившаяся уже в ста километрах от Парижа. Он должен был заботиться о защите своей столицы, которой угрожала явная опасность…

Весь февраль на подступах к Парижу шли ожесточенные бои: Наполеон разбил отряд русских при Шампобере, Блюхер потерпел поражение при Вошане, французы сдали Суассон… Сражения следовали одно за другим: у Сен-Дизье, при Ла Ротьере, при Монмирайле, при Шато-Тьерри, у Краонна, у Лаона, при Арси-сюр-Об, при Фер-Шампенуазе…

После поражения французов при Фер-Шампенуазе дорога на Париж стала открыта. Узнав об этом, Наполеон помчался в Париж, но тут ему вдруг доложили, что столица уже сдана и союзники вот-вот вступят в нее. Эта роковая весть остановила его и вынудила ехать в Фонтенбло.

Бегство Жозефины из Мальмезона

Жозефина в это время находилась в Мальмезоне. Стремительно развивавшиеся события заставили ее нервничать и судорожно искать выход из складывавшегося положения. Что ей было делать? Оставаться в Мальмезоне? Но противник уже почти занял Париж, а у нее не было никакой охраны, если не считать шестнадцати инвалидов, готовых ради нее на все. Но что они могли сделать, эти полусолдаты-полукалеки…

Путь к Парижу загораживали только маршалы Мармон и Мортье. Но после сражения при Фер-Шампенуазе, состоявшегося 25 марта 1814 года, они были отброшены, и стотысячная армия союзников вплотную подошла к французской столице, для защиты которой в наличии осталось лишь около сорока тысяч плохо подготовленных и плохо вооруженных новобранцев. Наполеон со своей главной армией в это время находился далеко на юго-востоке.

Обороной Парижа от реки Марны до высот Бельвилля и Роменвилля руководил маршал Мармон. Мортье была поручена линия обороны, шедшая от этих высот до реки Сены.

Противник с яростью начал атаковать позиции Мармона и Мортье, тесня французов все дальше и дальше на улицы города.

Главным критерием реальной безопасности столицы были императрица Мария-Луиза с наследником. Так вот, они уже давно покинули дворец Тюильри. Очевидцы рассказывают, что малютка долго противился и кричал: «Папенька не велел мне уезжать!» Его увезли почти силой. Большая часть «верноподданных» министров также успела куда-то раствориться.

Оставаться в Мальмезоне становилось не просто опасно, это было чистым безумием.

Утром 29 марта 1814 года Жозефина решилась-таки покинуть свой дом, с которым у нее было связано столько счастливых воспоминаний. Боже, как не хотелось Жозефине оставлять дорогой ее сердцу «райский уголок» на растерзание ужасным бородатым казакам, о бесчинствах которых уже ходило столько слухов, но другого выбора у нее просто не оставалось.

Вывезти все ценное из Мальмезонского замка она конечно же не могла, но все же исхитрилась прихватить бриллианты и украшения, которые были ловко зашиты в подкладку юбки.

Теперь у бывшей императрицы оставалась лишь одна надежда – надежда на Всевышнего!

В своих «Мемуарах о частной жизни Жозефины, ее семьи и ее двора» мадемуазель Аврийон обо всем этом пишет следующее:

«Было решено, что Ее Величество останется в Мальмезоне до тех пор, пока императрица Мария-Луиза и ее сын не покинут Тюильри, и лишь потом она сможет уехать в Наваррский замок…

Посреди всего этого волнения и всеобщей неуверенности, в которой мы находились, мы оставались начеку, и все приготовления к отъезду были сделаны заранее. Всю ночь мы занимались упаковкой вещей, кареты были подготовлены и лишь ждали команды на отъезд. Ее Величество взяла с собой все самое ценное, вроде драгоценностей и бриллиантов. Я зашила их в ватную юбку, которую Ее Величество всегда брала с собой в поездки. Мы все сделали за два дня…

После отъезда первую ночь мы провели в Манте. Во время переезда императрица могла увидеть, насколько она любима: везде, где бы она ни проезжала, на лицах встречавшихся нам людей можно было прочитать лишь нежную и мучительную растерянность. Никто не знал, какая судьба его ждет; у женщин из глаз лились слезы; и даже мужчины не могли удержаться, видя уезжающую императрицу, которая столько лет была матерью всем бедным и несчастным».

Мадемуазель Аврийон была первой горничной Жозефины, она видела все своими глазами, и у нас нет оснований не верить ее воспоминаниям. Она пишет:

«Путешествие из Мальмезона в Наварру было грустным и тяжелым, это неоспоримо, и иначе и быть не могло… Тем не менее я могу утверждать, что Ее Величество, а я не покидала ее ни на минуту, не показала ни малейшего признака отчаяния. Напротив, она была спокойна и молчалива. Конечно, она была глубоко удручена, но никогда прежде она лучшим образом не доказывала того, что страх ей неведом.

Когда мы на второй день прибыли в Наварру, императрица находилась в трансе из-за судьбы императора и своих детей; за все время переезда от них не поступило никаких новостей, никаких известий. Ее Величество легла спать очень поздно, но так и не смогла сомкнуть глаз. В ту ночь я постоянно находилась возле нее, и мы разговаривали: нам было трудно говорить о чем-либо ином, как о наших общих беспокойствах. Они стали еще сильнее, когда на следующее утро мы услышали орудийные выстрелы со стороны Парижа».

Итак, поздно вечером 30 марта 1814 года Жозефина уже была в своем Наваррском «герцогстве». Там, в Нормандии, ей и сообщили о падении Парижа и о низвержении Наполеона. Можно себе представить, что пережила в это время его бывшая жена.

Капитуляция Парижа

Несчастный, многострадальный Париж! На требование сдать оружие его немногочисленные защитники сначала ответили отказом, но затем, когда формальный руководитель обороны Жозеф Бонапарт исчез из города, увезя с собой военного министра и всю свою свиту, войска маршала Мортье отошли на юг в сторону Эссона, а маршалу Мармону ничего уже не оставалось, как начать сдавать численно превосходящему противнику одну заставу за другой. В целом все сходились во мнении, что падение Наполеона было бы единственным средством спасения для истощенной войнами страны.

Господин де Талейран попросил у находившегося в замешательстве Мармона аудиенции и был тут же принят им. В качестве предлога Талейран начал говорить что-то о коммуникациях, спросил, нет ли еще казаков на левом берегу Сены. Потом он долго говорил о несчастьях французского народа. Мармон вроде бы соглашался с ним, но в глубине души мечтал лишь о том, чтобы заниматься своим военным ремеслом и ждать, когда время и сила обстоятельств сами принесут решение, уготовленное Провидением.

31-го Мармон занял позиции в Эссоне, а в ночь с 31 марта на 1 апреля отправился в Фонтенбло повидаться с прибывшим туда Наполеоном и обговорить с ним последние события. Император прекрасно понимал свое положение: он был почти разбит, и ему необходимо было вступать в переговоры. В тот же день из Парижа вернулись офицеры, остававшиеся там для сдачи застав союзникам, и они рассказали о проявлениях радости и восторга, которыми были встречены вражеские войска при вступлении в столицу, а также о заявлении императора Александра I о его нежелании вступать в переговоры. Получалось, что национальная гордость и чувство благородного партиотизма, такие естественные для французов, уступили место ненависти, которую у всех вызывал Наполеон. Все хотели окончания этой нелепой борьбы, начатой два года назад и сопровождавшейся бедствиями, которых еще не знала история. Спасение виделось лишь в свержении человека, амбиции которого привели к таким огромным проблемам.

Вскоре Временное правительство, сформированное 1 апреля и возглавляемое Талейраном, подготовило декрет, провозглашавший отрешение Наполеона и всех членов его семьи от власти.

В сложившихся обстоятельствах Мармон принял решение сохранять перемирие, чтобы дать политикам возможность урегулировать участь его страны. Так называемое общественное мнение считало Наполеона единственным препятствием в этом деле, и Мармон решил признать Временное правительство и присоединиться к нему.

4 апреля Наполеон уступил энергичным уговорам своих маршалов и, признавая невозможность дальнейшего продолжения борьбы, принял решение отказаться от короны в пользу своего трехлетнего сына. Для ведения переговоров с союзниками он назначил полномочными представителями маршалов Нея и Макдональда, а также генерала де Коленкура. Эти трое вместе с примкнувшим к ним маршалом Мармоном приехали в Париж и имели беседу с императором Александром I, всеми силами отстаивая права сына Наполеона и идею регентства. Дискуссия была долгой и очень оживленной, однако русский император закончил ее, объявив, что он не может один решать такой важный вопрос и что ему необходимо посоветоваться со своими союзниками.

Глава семнадцатая. Тайна смерти Жозефины

Возвращение Жозефины в Мальмезон

6 апреля 1814 года рано утром полномочные представители вернулись из Парижа в Фонтенбло. Они доложили императору о том, что союзники в конечном итоге отказались от признания прав династии Бонапартов на престол. Выслушав их рассказ, Наполеон подошел к столу и подписал акт отречения.

Эту новость парализованная страхом Жозефина узнала, находясь в своем Наваррском замке, а через несколько дней адъютант российского императора нанес ей визит и сообщил об августейшем предложении вернуться назад в Мальмезон. Из этого опытная в таких делах Жозефина сделала вывод, что врагов ее бывшего мужа можно не опасаться.

Особенно это относилось к русскому императору Александру, у которого бывшая на четырнадцать лет старше его Жозефина, брошенная ради более молодой и родовитой супруги, вызывала чувство рыцарского сопереживания. Тридцатишестилетнему мужчине приятно было бы стать ее добрым другом и надежным защитником. Кроме того, императору Александру было бы лестно к победе над Наполеоном прибавить маленькую личную победу над его бывшей супругой.

Мадемуазель Аврийон рассказывает:

«Когда в Париже все успокоилось, королева Гортензия, встретившаяся с монархами стран-союзниц, написала матери, что та может возвращаться в Мальмезон. Она была очень обрадована приемом, оказанным ей монархами, особенно императором Александром, который продемонстрировал ей горячее желание увидеться с Ее Величеством.

Через несколько дней мы отправились в путь по направлению к Мальмезону. Приехав, Ее Величество обнаружила отряд русских охранников, обосновавшийся у нее. Едва мы расположились на месте, как был замечен определенный беспорядок. Побили консьержа, разломали кое-какую мебель, но это все, за исключением избитого консьержа, было неважно, так как охрана прибыла очень даже вовремя и предотвратила гораздо большие грабежи, которые вполне могли произойти. Один Бог знает, что могли натворить эти проклятые казаки, ибо события разворачивались так быстро, что не было возможности предпринять никаких мер предосторожности. За исключением драгоценностей, которые Ее Величество забрала с собой, все было брошено: вазы, мебель, картины, статуи, предметы искусства, животные, сады».

Мальмезонские встречи

16 апреля 1814 года в половине второго дня российский император Александр I в сопровождении князя Александра Ивановича Чернышева прибыл в Мальмезонский замок для встречи с бывшей императрицей Франции Жозефиной.

Александр I. Художник Ф. Жерар

Александр был одет в темно-зеленый кавалергардский мундир, украшенный золотым шитьем, алой орденской лентой и тремя крестами: российским Святого Георгия, австрийским Марии-Терезии и прусским Красного Орла. Он заговорил с Жозефиной, как равный с равной, аккуратно перечисляя все ее титулы.

Жозефина познакомилась с русским императором пять с лишним лет тому назад, в сентябре 1808 года, в немецком городе Эрфурте, куда Наполеон пригласил Александра на «дипломатическое совещание». На этом совещании Наполеон всячески обхаживал Александра, демонстрируя ему доказательства самой искренней дружбы и расточая ласковые улыбки в его адрес. Он даже вручил ему высшую награду Франции орден Почетного Легиона, а сам надел на себя русский орден Святого Андрея. Все эти усилия были подчинены одной вполне определенной цели – попытаться склонить российского императора к совместным действиям против Австрии.

Там, в Эрфурте, Жозефина впервые увидела императора Александра, и он произвел на нее неизгладимое впечатление. Он был высок, элегантен и очень красив, но не это больше всего поразило французскую императрицу; самой удивительной была исходившая от него какая-то необыкновенная и весьма притягательная энергия. Она не сводила глаз с этого тридцатилетнего красавца, говорившего на прекрасном французском языке, умело перемежая свою речь утонченными комплиментами и остроумными пассажами в стиле Вольтера.

Как-то после очередного бала, когда все шампанское было уже выпито, а утомленные гости начали расходиться, Александр предложил проводить ее до спальни, находившейся на втором этаже правительственного дворца, выбранного для встречи двух императоров. Перед самой дверью он взял руку Жозефины и приложил ее к сердцу. Сквозь парадный мундир взволнованная женщина почувствовала учащенные удары его сердца. Словно завороженная, Жозефина толкнула дверь, и та неслышно отворилась. Она увлекла Александра за собой…

Жозефина принимает в Мальмезоне императора Александра I. Художник Гектор Виже дю Вино

Российский император пробыл у нее до полуночи. В это время Наполеон, уставший после напряженного дня, спокойно храпел в своей спальне на другом конце длинного коридора. Он и в Эрфурте не нарушал установленного им правила «раздельных спален».

По свидетельству камердинера Наполеона Констана, «после первой интимной встречи Александра и Жозефины, русский царь каждое утро приходил в спальню к императрице, и они подолгу беседовали с ним наедине, как старые знакомые».

После подписания соглашения, 2 октября 1808 года, император Александр уехал из Эрфурта, попрощавшись с Жозефиной, казалось, навсегда. И вот теперь он снова стоял перед ней. Сколько лет прошло, а он был все так же великолепен, как и в 1808 году в Эрфурте. Сколько же разных событий произошло за это время…

Первыми словами Александра были следующие:

– Мадам, я сгорал от нетерпения увидеть вас! С тех пор, как я нахожусь во Франции, эта мысль не оставляла меня ни на минуту.

Жозефина встретила российского императора в картинной галерее замка у камина. Она была очень взволнованна, но, следуя правилам этикета, заявила, что считает для себя огромной честью этот визит главы величайшей из держав мира и вождя «бессмертной коалиции, стяжавшего славу умиротворителя вселенной».

– Я прибыл бы к вам раньше, – непринужденно пошутил Александр, – но меня задержала храбрость ваших солдат.

Жозефина рассмеялась. Она протянула ему руку, он ее любезно поцеловал. Потом, по-видимому, не забыв об их интимных встречах в Эрфурте, порывисто прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы. Жозефина на минуту смутилась и пригласила его на «чашку чая», чтобы поговорить и вспомнить о былом. Они прошли в гостиную. Там Жозефина предложила:

– Ваше Величество, я хотела бы представить вам мою дочь и внуков.

Жозефине было уже за пятьдесят, и несчастья последних лет сделали ее настоящей бабушкой. Два ее внука, Наполеон-Луи, которому было девять лет, и Шарль-Луи-Наполеон, которому 20 апреля должно было исполниться шесть, обожали бабушку, разрешавшую им все, что запрещала мать. Она кормила мальчишек сладостями, бегала с ними по аллеям парка, старательно выполняла упражнения с игрушечными ружьями.

Ее дочери Гортензии совсем недавно исполнился тридцать один год. Она была весьма привлекательна, но ее жизнь с Луи Бонапартом, младшим братом Наполеона, сложилась несчастливо, и это наложило отпечаток на ее характер.

Император Александр поздоровался со старшим мальчиком Гортензии и погладил по головке младшего. Мог ли тогда кто-нибудь из присутствовавших предположить, что этот ребенок через тридцать восемь лет станет императором Франции Наполеоном III?

– Что бы вы хотели, чтобы я сделал для них? – спросил российский император у Гортензии.

– Благодарю, Ваше Величество, я очень тронута вашей заботой, но мне нечего пожелать для моих детей, – холодно ответила Гортензия.

Дочь Жозефины явно не желала показывать благожелательность по отношению к человеку, объявившему себя личным врагом Наполеона.

– Позвольте мне быть поверенным в их делах? – осторожно спросил император Александр, обращаясь уже к Жозефине.

После этого он вновь обратился к Гортензии:

– Я понимаю, мадам, что своим предложением я причиняю вам боль? Поверьте, в Париж я прибыл, враждебно настроенным к семье Бонапартов, но здесь, в Мальмезоне, я нашел нежность и мягкость. И теперь я искренне хочу отплатить за это добром.

Гортензия очень понравилась императору Александру, и ему действительно хотелось сделать что-нибудь доброе для нее и ее детей.

– Сегодня я должен был быть в Париже с другими монархами, – продолжил он, – а я здесь, в Мальмезоне, и ничуть об этом не жалею.

После этого Александр предложил обеим дамам прогуляться по парку, но наблюдательная Жозефина, сославшись на недомогание, которого конечно же не было и в помине, предусмотрительно осталась дома.

С каждой минутой разговор российского императора и Гортензии становился все более и более откровенным. Она призналась ему во всех своих несчастьях с Луи Бонапартом. А еще она сказала, что после смерти первенца все время живет в ожидании еще какой-то беды, что она так одинока…

– Но вы же еще так молоды и у вас столько друзей! – воскликнул российский император. – Вы несправедливы к Провидению!

– А что, Провидение говорит с русским акцентом? – кокетливо спросила его Гортензия.

Александр тоже начал откровенничать с ней, а когда она спросила, почему он расстался с императрицей, ответ не оставил никаких сомнений:

– Ради Бога, не говорите больше о ней. У моей жены нет лучше друга, чем я, но соединиться вновь мы не сможем никогда.

После такого ответа на месте Гортензии ее мать пошла бы дальше. Ковать железо, пока горячо – это всегда было ее жизненным принципом. Но, в отличие от Жозефины, Гортензия была застенчивой и совсем не авантюристкой. Дальше аллей парка они не зашли, но российский император сделал выводы из этой прогулки. Вскоре он добился того, что новоявленный французский король присвоил стыдливой любительнице прогулок титул герцогини де Сен-Лё.

При прощании с Александром в знак большой признательности Жозефина подарила ему великолепную камею, подарок от Папы Римского, преподнесенный ей в день коронования, а также великолепную чашу со своим миниатюрным портретом.

После этого визита, не оставшегося незамеченным, Мальмезон стал местом встреч людей со всей Европы. Прибыл король Пруссии и немецкие принцы. Прибыли великие князья Николай и Михаил, Бернадотт, ставший наследником шведского престола, некоторые из маршалов. Даже англичане, в частности лорд Беверли и два его сына, были замечены в этом паломничестве. Единственный, кто воздержался от визита, был император Австрии. Жозефина принимала всех с достоинством, ведь на какое-то время она снова стала первой дамой Франции. Брошенная за ненадобностью, она стала наслаждаться коротким бабьим летом популярности и в своей роли отверженной жены получала покровительство всех властвующих особ и высокопоставленных офицеров, которые прибывали в Париж, как победители. Она была окружена всеобщим вниманием и после отъезда Марии-Луизы стала единственной императрицей – последним живым воплощением минувшей эпохи.