Текст книги "Альтернативная история Жанны д’Арк"

Приезд Жанны в Шинон

По прибытии в Шинон (это произошло 6 марта 1429 года) Жанну незамедлительно приняла королева Иоланда Арагонская.

Об этой незаурядной женщине стоит, пожалуй, рассказать несколько подробнее. Ей было под пятьдесят, и она была дочерью короля Арагона Хуана I и Иоланды де Бар, внучки французского короля Жана II Доброго. Выйдя замуж за своего дядю Людовика II Анжуйского (тоже внука Жана II Доброго), она стала королевой Сицилии и Неаполя. Как видим, по матери и по мужу она была родственницей Карла VI Безумного и его брата герцога Орлеанского.

После того как Иоланда Арагонская встретилась с королевой Изабеллой Баварской, чтобы сосватать свою старшую дочь Марию за принца Карла, Изабелла поспешила избавиться от нелюбимого сына и быстренько оформила помолвку. Таким образом, Карл был отдан на воспитание Иоланде Арагонской, которую он всю оставшуюся жизнь почитал как родную мать.

В апреле 1417 года после смерти старших сыновей короля Франции и Людовика Анжуйского королева Иоланда попала в сложнейшую ситуацию: владения покойного супруга требовали твердого управления, а королева Франции вдруг потребовала назад своего сына Карла, который теперь (после смерти старших братьев) стал котироваться на место дофина.

С управлением королевством Иоланда справилась самостоятельно, а Изабелле Баварской она ответила письмом в весьма резком тоне:

«Женщине, которая живет с любовниками, ребенок абсолютно не нужен. Не для того я его кормила и воспитывала, чтоб он умер под вашей опекой, как его братья, или вы сделали из него англичанина, как вы сами, или довели до сумасшествия, как его отца. Он останется у меня, а вы, если осмелитесь, попробуйте его у меня отобрать».

Отобрать у нее своего сына Карла Изабелла Баварская не решилась, а мудрая Иоланда Арагонская сумела заключить мир с англичанами, которые обязались не нападать на ее владения. Изабелла Баварская, как мы уже знаем, в мае 1420 года способствовала подписанию договора в Труа, по которому Карл лишался права наследовать французский престол. Свои ставки она сделала на англичан и их сторонников Бургиньонов. Иоланда же Арагонская после совершения «скандального предательства» в Труа стала активно защитить права своего зятя Карла.

С 1422 года ее роль при дофине Карле стала очень значительной, а Королевский совет, в сущности, оказался разделен на ее сторонников (анжуйцев) и противников. Фактически, единственными, кто мог соперничать с ней по степени влияния на Карла, были его советники Реньо де Шартр (Regnault de Chartres) и Жорж де ля Тремуй (Georges de la Tremouille).

Многие историки совершенно справедливо связывают появление Жанны в Шиноне именно с деятельностью Иоланды Арагонской. Анри Гийемен, в частности, пишет о ней так:

«Мы знаем, до какой степени она была вовлечена в государственные дела. Поэтому именно в политику, причем в большую политику, она подразумевала втянуть эту странную девушку».

Вовлечена в политику – это еще слабо сказано: и оборона Орлеана во многом осуществлялась на ее деньги, и последующее подписание столь важного для Франции мира с герцогом Бургундским было организовано ею.

Для расширения сфер своего влияния эта умная женщина не гнушалась использовать проверенные веками методы: она повсюду расставляла своих фрейлин в качестве любовниц, а также использовала широкую шпионскую сеть монахов-францисканцев. По слухам, именно она позаботилась о «продвижении» красотки Агнессы Сорель при дворе короля Карла VII, и это притом, что он был мужем ее родной дочери.

Так вот, именно эта удивительная женщина встретила в Шиноне прибывшую из Вокулера «странную девушку» и подвергла ее «моральному экзамену». Этот красноречивый термин употребляет историк Анри Гийемен. По всей видимости, под этим следует понимать личный «инструктаж», как говорится, с глазу на глаз.

Встреча Жанны с дофином Карлом

Первое свидание Жанны с дофином Карлом состоялось 6 марта 1429 года в парадном зале Шинонского замка в присутствии многочисленных придворных.

Существует известный анекдот о том, что, желая подвергнуть девушку испытанию, дофин спрятался за спинами придворных, а его место занял один из его пажей. В общем, разыграли сцену, более уместную на подмостках самодеятельного театра во время представления фарса с переодеванием, нежели в официальной резиденции государя. Ждали, как поведет себя Жанна. Сумеет ли она опознать истинного дофина, повинуясь лишь внутреннему чувству? Если бы она обманулась, ее непрочная еще репутация «посланницы небес» оказалась бы безнадежно погубленной, и кое-кто из окружения дофина на это рассчитывал.

Но надеждам этих людей не суждено было сбыться. Войдя в зал, освещенный неровным пламенем факелов, Жанна сразу же нашла дофина и приветствовала его низким поклоном:

– Приветствую вас, любезный король!

– Я не король, – настаивал на своем дофин Карл. – Вот король.

При этом он показал на своего пажа, но Жанна уверенно приветствовала именно его.

– Именем Господа, вы – король, а не кто-то другой.

На присутствующих и, прежде всего, на самого Карла, это произвело потрясающее впечатление.

Очень красивая легенда, не правда ли?

Действительно, как деревенская простушка из провинциального Домреми могла узнать короля, которого она никогда до этого не видела и видеть не могла?

Роже Сензиг и Марсель Гэ по этому поводу пишут:

«Не получая удовлетворительных объяснений от «официальных» историков… мы склоняемся к аргументам «батардистов» (batardisants)».

И все же назвать всю эту историю иначе, чем анекдотом, невозможно. На самом деле, все обстояло гораздо проще. Объяснение дает нам Анри Гийемен:

«Невозможно представить, что Жанна продвигалась одна; ее, без сомнения, сопровождали; скорее всего, это была королева Иоланда; и поэтому она направилась туда, куда ее повели, то есть прямо к Его Величеству».

Историк Робер Амбелен считает, что сопровождал Жанну Луи де Бурбон, граф Вандомский, главный церемониймейстер королевского двора, принц крови и кузен дофина Карла.

Судя по поведению Жанны в королевском дворце, версия о ее крестьянском происхождении в очередной раз не выдерживает никакой критики. Прежде всего, удивляла ее образованность. Жанна была знакома с правилами этикета и весьма непростыми обычаями двора, разбиралась в политике, была обучена географии и верховой езде.

Вот лишь одно из свидетельств ее первого появления во дворце. В хронике Жана Шартье, историографа Карла VII, сказано:

«Жанна предстала перед королем, поклонилась и, как подобает в присутствии короля, сделала реверансы, как будто она была воспитана при дворе».

Деревенская пастушка по всем правилам делает реверансы, ну не смешно ли? Странно, что сторонники традиционной версии истории о Жанне д’Арк не придают подобным фактам никакого значения.

Жанну поселили на втором этаже донжона дю Кудрэ, то есть в самом престижном месте Шинонского замка. Сразу по приезде она обзавелась пышным гардеробом, куда входила очень богатая мужская и женская одежда. Внимание привлекали цвета тканей, из которых она была сшита: это были цвета Орлеанской династии. Робер Амбелен утверждает:

«Все было оплачено из Лондона герцогом Карлом, поэтом. Это означало, что он признал ее как члена названной династии. Ее обычным головным убором был голубой капюшон, украшенный золотыми лилиями. Таков был обычный головной убор принцев из французского королевского дома».

Жанне определили личный штат и военную свиту. Историк Поль Руэлль отмечает, что такой чести могли быть удостоены лишь представители домов, способных подтвердить свое дворянское происхождение со времен Крестовых походов!

У «простой пастушки» появилась почетная фрейлина. Ею стала Анна де Беллен (Anne de Bellin), муж которой был советником Карла Орлеанского. Кроме того, у нее появился паж Луи де Конт (Louis de Contes), отец которого был камергером Карла Орлеанского, и оруженосец Жан д’Олон (Jean d’Aulon). А еще в ее свиту вошли капеллан, которым стал монах-августинец брат Жан Пакерель (Jean Pasquerel), дворецкий, два герольда, два секретаря (одним из них стал монах Николя де Вутон, кузен той самой женщины, что официально значилась матерью Жанны) и казначей.

О Жане д’Олоне, пожалуй, стоит сказать несколько слов особо. Писатель Марк Твен в своем романе «Жанна д’Арк», написанном в 1895 году, назвал его «старый воин д’Олон, доблестный офицер, человек весьма надежный и честный». Со всеми этими определениями можно согласиться, кроме слов «старый воин». Ну какой же он старый, если в 1429 году Жану д’Олону было всего 39 лет? Лучше было бы сказать не старый, а опытный или много на своем веку повидавший. Короче говоря, Жанна получила в подчинение очень хорошего оруженосца из числа тех, что не бросают своего «хозяина» в опасности.

Ко всему прочему, Жанне пожаловали двенадцать строевых лошадей и предоставили право иметь свой боевой стяг, что было привилегией только очень знатных сеньоров, чуть ли ни командующих армиями. В центре этого стяга был вышит герб Франции (три золотых цветка лилии).

Ко всему прочему, дофин Карл предоставил Жанне еще одну привилегию – право помилования. Впервые за всю историю Франции такой исключительной привилегией владела нецарствующая особа и, более того, девушка, которая даже не исполняла обязанностей регента.

И все эти почести были оказаны «простой пастушке» из Домреми? Вопрос этот не требует ответа, все и без того ясно.

Надо сказать, что Жанна сразу начала оправдывать «оказанное ей высокое доверие». Когда во время первой встречи в Шиноне Жанна «узнала» дофина, он отвел ее в сторону и они о чем-то долго и тихо разговаривали. После этого Карл отошел от Жанны, и все заметили, что у него было веселое лицо, а улыбался он редко. Как свидетельствовал бывший в это время в Шиноне председатель Королевской счетной палаты Симон Шарль (Simon Charles), «побеседовав с ней, король выказал радость».

Судя по свидетельствам очевидцев сцены этой первой аудиенции, Жанна во всеуслышание назвала дофина истинным и законным наследником престола.

– Мессир хочет, чтобы дофин был королем, и вопреки всем своим врагам он им будет. Я это сделаю, – сказала Жанна.

– Кто такой этот мессир? – спросили ее.

– Царь небесный, – ответила Жанна.

После этого Жанна попросила Карла сделать ей подарок, и когда тот согласился, потребовала у него французское королевство. Карл очень удивился, но не захотел отречься от своего обещания. Тут же была составлена соответствующая дарственная запись, заверенная четырьмя королевскими нотариусами, и Жанна, указывая на Карла присутствующим, заявила:

– Вот сейчас перед вами беднейший рыцарь во всем королевстве Франции!

А немного погодя такой же дарственной записью она передала полученное в дар королевство Богу, а от Бога – обратно Карлу.

У историка Робера Амбелена по этому поводу читаем:

«На второй день по прибытии в Шинон Жанна потребовала от Карла, чтобы он принес ей в дар свое королевство… Король повелел королевскому нотариусу составить акт о таком даре. Тогда Жанна торжественно вручила королевство Франции «царю небесному», от имени которого она затем передала его Карлу. Эта по меньшей мере удивительная сцена разыгралась в присутствии герцога Алансонского и де ля Тремуйя… Если учесть религиозные верования того времени, Жанна тем самым узаконила положение «Буржского короля»! Отныне Карл располагал своим королевством по «божественному праву», и, даже если он был рожден в прелюбодеянии, его положение стало неоспоримым».

Потрясающе! В течение нескольких минут Жанна фактически являлась королевой Франции!

Но почему она послушно делала все это? Почему она предпочла Карла VII, например, Карлу Орлеанскому, имевшему гораздо больше оснований быть наследником престола, или тому же малолетнему королю Англии? Все объясняется очень просто: Карл Орлеанский был лишь ее сводным братом (по отцу), и мать короля Англии была лишь ее сводной сестрой (по матери). В отличие от них Карл VII был ей братом и по отцу (во всяком случае, Жанна так считала или ей «настоятельно порекомендовали» так считать) и по матери. По словам Робера Амбелена, «комплекс незаконнорожденности породил солидарность тех, кто являлся его жертвами».

Д.С. Мережковский пишет:

«Кто Карл VII – сын ли короля Карла VI или герцога Орлеанского – этого никто не знал, наверное, ни даже он сам. «Так называемый дофин» – позорный титул несчастного Карла в государственных грамотах, подписанных королевой-матерью: «так называемый» значит «ненастоящий». Год рождения Карла, 1403, совпадает с тем годом, когда прелюбодеяние матери его с герцогом Орлеанским было в наибольшем разгаре. Страшное оружие в руках англичан – то, что не только для них, но и для самих французов Карл VII -сомнительный сын короля Франции Карла VI, а колыбельный младенец Генрих VI – несомненный сын английского короля Генриха V и внук французского короля, следовательно, единственный законный наследник обоих соединенных престолов, английского и французского».

На наш взгляд, невозможно со стопроцентной достоверностью утверждать, что Карл был сыном именно Людовика Орлеанского (он с такой же вероятностью мог быть и ребенком Луи де Буа-Бурдона). Конечно же, не могла это доказать и Жанна. Самое смешное, что точно этого не знала и сама Изабелла Баварская, ведь в год рождения Карла она одновременно «общалась» и с Людовиком Орлеанским, и Луи де Буа-Бурдоном. Все это лишний раз доказывает, что легко поддающуюся внушениям Жанну тщательно подготовили к выполнению ее задачи. Как заключает Робер Амбелен, «ей было прекрасно известно, какие взгляды ей надлежало защищать».

Знакомство Жанны с герцогом Алансонским

В Шиноне включившаяся в предложенную ей игру Жанна впервые встретилась с герцогом Жаном Алансонским (Jean d’Alengon). Этот человек – ближайший сподвижник дофина Карла, его кузен и крестный отец его сына Людовика – займет в ее жизни очень важное место.

Об их первой встрече стоит рассказать особо. Когда Жанна появилась в Шиноне, герцог Алансонский находился на охоте в Сен-Флоране близ Сомюра. Узнав о приезде Жанны, он бросил все и примчался в Шинон. О встрече с Жанной он сам рассказывал так:

«Я увидел Жанну, разговаривающую с королем. В тот момент, когда я подошел, Жанна спросила, кто я, и король ответил, что я герцог Алансонский. Тогда Жанна сказала: «Добро пожаловать, чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем будет лучше».

Удивительное свидетельство и не менее удивительная реакция «простой пастушки»!

Трактовать эту вошедшую в историю фразу можно по-разному, но первое, что приходит в голову, это констатация Жанной факта своего королевского происхождения. Вроде бы нас тут было двое, теперь – стало трое. И чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем лучше.

С этого момента Жан Алансонский и Жанна стали близкими друзьями. Жанна называла его не иначе, как «мой милый герцог», а Жан уже на следующий день после знакомства подарил ей красивую лошадь. Известно также, что Жанна неоднократно встречалась с матерью и женой герцога Алансонского.

Отметим, что Жан Алансонский в первом браке был женат на дочери герцога Карла Орлеанского. Карл Орлеанский и Жанна были сводными (по отцу) братом и сестрой, следовательно, Жан Алансонский и Жанна были родственниками (Жанна была сестрой его тестя). Известно также, что однажды Жанна спасла Жану Алансонскому жизнь, попросив его во время боя встать на другое место. Юный герцог перешел на другое место, и в ту же минуту пушечное ядро поразило человека, занявшего его место. Это объясняет если не все, то очень многое.

Экзамен для Жанны в Пуатье

Уже с первых шагов Жанны в Шиноне стало ясно, что для осуществления задуманного плана она является идеальной кандидатурой.

Но, по средневековым представлениям, для осуществления своей воли Господь мог избрать лишь девственницу, и только ее не мог превратить в свое орудие дьявол. Поэтому-то Жанну в Шиноне встретили и подвергли обследованию две дамы, и не кто-нибудь, а две королевы – Мария Анжуйская и ее мать Иоланда Арагонская.

Совершенно очевидно, что сословные различия и предрассудки в средневековой Франции были столь велики, что удостоиться чести стать спасительницей нации и практически святой простая пастушка не могла ни при каких обстоятельствах. Не по силам было незнатной провинциалке добиться свидания с дофином, и уж тем более убедить его предоставить в ее распоряжение войско. Все это – не более, чем легенда, но именно на нее и делалась ставка.

Жанна оправдала оказанное ей доверие и успешно прошла «медосмотр». Как сказано в древней летописи, она была «обследована в самых потайных местах ее тела». «Потайные места» однозначно подтвердили, что она «доподлинно и ненарушимо» девственна. Иного, как мы уже знаем, просто-напросто и быть не могло.

Берроуз Данэм в своей книге «Герои и еретики» отмечает:

«Среди поразительных качеств Жанны ее девственность казалась самым необычайным. Это был сам по себе исключительный факт, так как крестьянские девушки рано выходили замуж или дарили какому-либо первому счастливому любовнику то, что с помощью поэтического эвфемизма именуется бутоном юности. Но девственность Жанны представляла собой нечто большее, чем социальную редкость. Тесно связанная с сознанием высокой миссии, которой Жанна преданно служила, эта девственность сближала ее вопреки ее собственным намерениям (так как Жанна была очень скромна) с богородицей Девой Марией».

Не правда ли, еще один веский довод в пользу непростого происхождения Жанны?

Теперь решающее слово в определении ее дальнейшей судьбы должна была произнести святая церковь. Для этого Жанну отправили в Пуатье, где в то время находились парламент (верховный суд) и университет. Там она предстала перед авторитетной комиссией, составленной из пятнадцати ученых-богословов и юристов. Этой комиссии предстояло определить природу «сверхъестественного вдохновения Жанны» и дать заключение относительно возможности допуска Жанны к войскам.

Около трех недель допрашивали Жанну члены комиссии. Чуть ли ни ежедневно ее подвергали продолжительным допросам, засыпая множеством трудных, подчас каверзных вопросов. Жанна отвечала на них с большим достоинством. Один из участников допроса, дворянин Альбер д’Урш (Albert d’Ourche), отметил впоследствии, что Жанна «говорила очень хорошо», и ему хотелось бы иметь «столь достойную дочь». Адвокат парламента Жан Барбэн (Jean Barbin) пошел в своих оценках Жанны еще дальше. Он сказал, что «отвечала она весьма осмотрительно, как если бы она была хорошим ученым», что ученых-богословов «повергли в изумление ее ответы» и т.д. и т.п.

Трудно поверить, что такое впечатление на экзаменаторов могла произвести 16-летняя деревенская девчонка, приехавшая из далекой провинции. Право же, так бывает только в сказках про Золушку.

Протоколы допросов Жанны в Пуатье сейчас недоступны, но некоторые эпизоды словесных поединков известны из воспоминаний самих членов комиссии.

– Бог хочет помочь французскому народу избавиться от бедствий, – заявил Жанне как-то профессор теологии Гийом Эмери, – но если Францию освободит сам Бог, то зачем же тогда нужны солдаты?

– Солдаты будут сражаться, и Бог пошлет им победу, -последовал быстрый ответ.

Другой богослов, монах-доминиканец брат Сеген (Seguin), стал требовать от Жанны, чтобы она продемонстрировала некое знамение, подтверждающее, что она действительно послана Богом, а не является тривиальной самозванкой, способной лишь погубить доверенных ей солдат. Тут Жанна уже не на шутку рассердилась:

– Я пришла в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения и творить чудеса. Отправьте меня в Орлеан, и я вам покажу там, для чего я послана. Пусть мне дадут любое количество солдат, и я пойду туда.

Если бы комиссия в тот момент захотела признать Жанну еретичкой, то в ее словах она нашла бы для этого сколько угодно поводов. Но люди, которые допрашивали Жанну, были верными слугами дофина. Они отлично понимали, что девушка в это трудное время может оказаться очень полезной Карлу. К тому же они не могли не видеть, как с каждым днем росла популярность Жанны среди простого народа.

О народе, пожалуй, стоит сказать особо. Народ, как известно, любит слушать рассуждения о величии отдельно взятых личностей и дел. Народу нужна надежда. Нужна так называемая национальная идея. Так было всегда и везде.

Еще до того, как комиссия в Пуатье вынесла свое решение, простые французы с готовностью признали в Жанне будущую освободительницу своей страны. Толпами собирались они у дверей ее дома, подолгу ждали ее появления, а когда она показывалась, приветствовали ее радостными криками. Вести о Жанне быстро разнеслись и по другим городам. Народное признание – вот в чем был секрет успехов Жанны. Народное признание, которое очень скоро стало беспокоить самих авторов этого проекта.

Комиссия, работавшая с Жанной в Пуатье, не обнаружила в ней, как и следовало ожидать, ничего такого, что внушало бы подозрения. Члены комиссии написали Карлу:

«Мы считаем, что ввиду крайней необходимости и учитывая грозящую городу Орлеану опасность, Ваше Высочество может воспользоваться помощью этой девушки и послать ее в названный Орлеан».

Короче говоря, это была идеальная кандидатура, в бесспорной девственности которой, на всякий случай, еще раз убедились специально обученные женщины, доверенные лица Иоланды Арагонской.