Текст книги "Крылья Победы"

Перед нами Висла

С большой радостью прочли мы в начале июля Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза тринадцати славным бойцам нашей воздушной армии. Среди них были такие известные воины-сталинградцы, как А. Г. Наконечников и М. Г. Скляров. Наши ветераны росли в званиях и должностях и продолжали со все большим рвением и азартом летать на боевые задания. Тот же Наконечников, ставший впоследствии командиром штурмовой дивизии, по-прежнему возглавлял группы «илов», выполняя самые ответственные и опасные задачи.

Отважно воевал и командир истребительного полка П. Ф. Чупиков, удостоенный звания Героя Советского Союза. Он показал свою храбрость и мастерство еще в боях на озере Хасан. В годы Великой Отечественной войны его талант командира и воздушного аса раскрылся в полную силу. Он без страха и промаха разил врага и учил этому мастерству своих подчиненных. В полку, удостоенном многих высоких наград, выросло более десяти Героев Советского Союза. Трудно переоценить значение личного примера командиров для воспитания летной молодежи.

Второй этап Белорусской операции начался 5 июля. Войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов частью сил приступили к ликвидации окруженной в районе Минска вражеской группировки, а основными продвигались на запад. Армии 1-го Белорусского фронта получили задачу нанести главный удар на Брест, овладеть городами Барановичи, Лунинец и не позднее 10 – 12 июля выйти на рубеж Слоним, Пинск. В дальнейшем им предстояло освободить Брест и захватить плацдармы на правом берегу реки Западный Буг. Главной задачей 16 ВА на начальном этапе этого периода являлась поддержка наступающих частей.

6 и 7 июля войска 48, 65 и 28-й армий вели бои за город Барановичи, превращенный противником в мощный узел обороны. 500 бомбардировщиков и штурмовиков действовали по укреплениям врага всей своей мощью. 8 июля гитлеровцы были выбиты из города. Пользуясь тем, что наши авиаторы непрерывно наращивали удары по отступающему противнику, стрелковые части форсировали реку Шара и 16 июля вышли на рубеж город Свислочь (западный), Пружаны.

Об эффективности наших ударов с воздуха свидетельствует отзыв, полученный из штаба 28-й армии. В нем говорилось:

«2-я гвардейская штурмовая Черниговско-Речицкая Краснознаменная ордена Суворова дивизия в период с 4.7.44г. по 15.7.44г. произвела 320 самолето-вылетов на штурмовку и 40 самолето-вылетов на разведку. Бомбардировочно-штурмовыми ударами уничтожено много танков, бронемашин, артиллерии на огневых позициях, автотранспорта и пехоты противника при овладении г. Барановичи и крупными населенными пунктами Тимковичи, Смежево, Клецк, Синявка, Ляховиче, Русиновиче, Кширошин.

Боевые действия экипажей штурмовиков и их взаимодействие с наземными войсками было организовано хорошо»[21]21
  Архив МО СССР,ф. 233, оп. 2374, д. 32, л. 452.


[Закрыть] .

Общевойсковые командиры сообщали о мужестве и мастерстве, проявленном нашими бомбардировщиками, разведчиками, истребителями. Вот что говорилось в одном из донесений:

«7 июля 1944 года в район Десны вылетела группа Ил-2 в сопровождении пяти Як-9 под командованием коммуниста гвардии капитана А. А. Ефремова. В районе цели появилось десять ФВ-190 и десять Ме-109, имевших преимущество в высоте. Несмотря на численное превосходство врага, наши „ястребки“ вступили в воздушный бой и, искусно маневрируя, били фашистов наповал. После двух коротких очередей капитана Ефремова вспыхнул один ФВ-190. Гвардеец-коммунист В. Г. Жилин сжег второй самолет противника. Немцы не унимались, одну за другой повторяли атаки. Вскоре пошел к земле третий сбитый фашистский самолет, расстрелянный почти в упор капитаном Ефремовым. Остальные истребители противника повернули на запад.

Штурмовики и Истребители, выполнив задание, без потерь возвратились на свой аэродром».

Другое сообщение было не менее красноречиво:

«Группа летчиков-истребителей 176 иап встретила немецкий разведчик ФВ-189 и атаковала его. „Рама“ пыталась уйти в облака. Когда атаки трех летчиков не дали результата, коммунист младший лейтенант Галустян быстро сблизился с фашистским разведчиком и левой плоскостью ударил ему по фюзеляжу. ФВ-189 рассыпался в воздухе. Тов. Галустян выбросился на парашюте»[22]22
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 6476, д. 375—378, л. 32.


[Закрыть] .

Пришла наконец пора показать себя и летчикам, находившимся на ковельском направлении. Наземнье части должны были здесь начать наступать в момент, когда войска, правого крыла фронта выйдут в район Пружаны, Брест. 6-я воздушная армия имела до этого три дивизии. Теперь ее усилили двумя корпусами: 9-м штурмовым генерала Н. С. Виноградова и 13-м истребительным генерала Б. А. Сиднева. Здесь мы и встретились с Борисом Арсеньевичем, с которым летали в одной эскадрилье в 1933 – 1934 годах.

Я был комэском и много занимался тем, как улучшить летную подготовку. Прежде всего решил обеспечить отличное состояние материальной части, отшлифовать технику пилотирования и строго требовать соблюдения дисциплины В эскадрилье стал складываться очень дружный коллектив Но в нем оказались и слабые летчики, а мне хотелось, чтобы были только хорошие. Во всяком случае, в свое командирское звено я искал настоящих асов. Приметил я среди прочих пилота Сиднева с тремя треугольниками в петлицах. Молодой парень, худощавый, улыбчивый, служил в корректировочном отряде. Командовал этим подразделением мой однокашник по школе Ян Пурелис – солидный, умный, рассудительный человек. У нас в училище он пользовался большим авторитетом среди курсантов, был членом партбюро. И стал я к ним обоим «подбирать ключи», чтобы Сиднева забрать к себе.

Бориса Арсеньевича увлек рассказами, как будем летать на пилотаж. И он сам стал просить Пурелиса отпустить его к нам. В конце концов Ян согласился.

Так сложилось у меня звено: справа Сиднее, а слева Митин. В полетах тогда преимущественно применялся левый разворот. Митин хорошо держался внутри на малых скоростях, а Сиднев лучше себя чувствовал на больших. И вот стали мы слетываться. Представил я их обоих на младших летчиков. Они получили это звание, и треугольники на их петлицах сменились квадратами. Им выдали летную форму.

В 1933 году нашу эскадрилью перевели в Харьков. Здесь мы продолжали совершенствовать технику пилотирования, бомбили по-снайперски, метко стреляли. Слетанность звена отрабатывали так: связывали самолеты шпагатом с флажками и одновременно шли на взлет, выполняли виражи, развороты и наконец посадку. Тогда была традиция показывать шефам полеты, и наш пилотаж на связанных самолетах был главным номером каждой встречи с гостями.

В таком полете требуется, чтобы ведомые умели точно выдерживать свое место в строю. Амплитуда колебания недолжна превышать одного-двух метров вверх и вниз. Задача ведущего – сохранять постоянную скорость, не разгонять ее. Вначале у нас нередко рвался шпагат, потом около двух лет мы летали вместе с большим успехом.

Расстались мы не совсем обычно. В то время формировались бригады тяжелых самолетов ТБ-3. Летчиков туда отбирал начальник ВВС Я. И. Алкснис. Особенно строго подходили к назначению командиров кораблей, отрядов, эскадрилий. Туг нужны были наиболее опытные авиаторы.

Вызвали и нас с Сидневым и Митиным. Вначале в Харьков на комиссию, которую возглавлял начальник политуправления округа Хаханьян – крупный военный деятель того времени.

Мне предложили стать командиром эскадрильи тяжелых кораблей. Я поблагодарил за высокое доверие, но попросил оставить меня на старом месте. Хаханьян удивился: «Почему?» Я объяснил, что терпеть не могу летать на тяжелых машинах, люблю летать на легких. Он с кавказским темпераментом как трахнет по столу ладонями.

– Ух ты мальчишка! Как это терпеть не могу! Ему такое доверие, а он… Ты понимаешь, что ты говоришь? – и начал меня отчитывать.

Я признался честно и откровенно. Иному человеку действительно приятно управлять в воздухе громадной машиной, он чувствует в руках мощь. А на легких самолетах все кажется в непрерывном движении и самому приходится вертеться. Вот это было мне по душе. Хаханьян, не будучи летчиком, этого не понимал. Потому и обозвал меня мальчишкой.

Спросил он мнение командира бригады Бахрушина, тот попросил оставить меня на прежней должности. Хаханьян хмуро сказал:

– Все. Можете идти.

Сиднев тоже отказывался. Вышел из кабинета красный, возбужденный. Он, как и я, сказал, что хотел бы остаться здесь, поскольку любит летать на легких самолетах. Я спросил:

– Не ругали?

– Нет, – говорит.

Значит, думаю, не так я выразился. Не надо было говорить: «Терпеть не могу тяжелых машин», а деликатно: «Люблю летать на легких самолетах». А Митин уже и не отказывался.

Вышел член комиссии и объявил нам:

– Сегодня вечером отправляйтесь в Москву, в штаб ВВС

Значит, решили все-таки посылать.

Поехали мы в столицу. Я все думал, как лучше мотивировать отказ. Два года тому назад только академию кончил, а уже успел послужить в двух эскадрильях. Теперь еще переход.

Вызвали к Алкснису. Докладывал начальник отдела кадров, цитировал рекомендации округа, характеристики. Алкснис сказал:

– Ну что ж, подходит.

И тут же спросил меня:

– А сами вы как?

Тут я решил быть осторожнее в выражениях и ответил Алкснису:

– Благодарен за честь и доверие, но выходит как-то неладно. Я молодой командир эскадрильи, кончил недавно академию и получаю вот уже третье назначение. Только в одном месте привык, втянулся в дела, видны уже некоторые результаты, а меня опять переводят. Просил бы оставить меня на прежнем месте.

Алкснис заметил:

– А вы знаете, пожалуй, он прав.

Кадровик тоже согласился:

– В какой-то степени убедительно. Удовлетворим его просьбу?

– Удовлетворим, – заключает Алкснис. – Идите, командуйте! Правильно рассуждаете.

Я был на верху блаженства, но товарищей моих все-таки назначили. И Сиднее поехал в Запорожье – командиром тяжелого корабля. А Митин – в Кировоград. Вот так мы в 1934 году и расстались.

На войне мы встретились сначала под Сталинградом, а теперь в Белоруссии. Командовал Борис Арсеньев и 13-м истребительным корпусом. Привязанность сердца взяла все-таки верх. Он много летал на боевые задания, лично сбил четыре фашистских самолета

Ковельскую операцию, в ходе которой наши войска должны были выйти к Варшаве, Рокоссовский планировал провести стремительно. Предстояло организовать молниеносный удар танков и авиации. Поэтому мне Константин Константинович поставил задачу перебросить на левое крыло почти половину частей 16 ВА, особенно много перенацеливалось туда бомбардировщиков.

Командующий фронтом со штабом выезжал на ковельское направление. Накануне отъезда он вызвал меня к себе и приказал тоже отправляться с ним. Я спросил: «А что мне там делать? Ведь у шестой воздушной свой командующий. Туда прибыли А. А. Новиков и его заместители».

Константин Константинович заметил, что у него нет времени для «притирания» с новыми людьми.

– Ты знаешь, как все делалось у нас, начиная со Сталинграда, так надо провести и здесь, – закончил он разговор тоном, не оставляющим места для возражений.

Помолчав немного, добавил:

– На левый фланг едут также Казаков, Орел, Прошляков, Антипенко. Кстати говоря, там и войска наши. Армия В. И. Чуйкова вышла туда. Мы эту армию знаем, воевали с ней. Танкисты Богданова с нами были и под Курском, и в других местах Это старые знакомые. Что касается взаимоотношений с командующим воздушной армией, ты сам сумеешь их наладить и себя поставить так, чтобы все было в норме.

Мы прилетели на левый фланг. Там нас встретили командиры, в том числе Полынин. Я рассказал ему о решении Рокоссовского, которым он возложил на меня обязанность участвовать в организации и проведении операции на этом направлении, не ущемляя его прав как командующего армией. Федор Петрович правильно понял меня, и, забегая вперед, скажу: мы так распределяли обязанности, что, когда он уезжал на передовой КП управлять боем, я оставался в штабе. И у нас не было никаких недоразумений. К командующему фронтом всегда ездили вместе. Так сработались, что, казалось, иначе и быть не может.

Во время планирования операции начальник тыла 6-й армии попросил меня вызвать наших специалистов, чтобы они рассказали и показали, как лучше организовать обеспечение авиации. Прилетел генерал Кириллов, с ним его помощники. Они поделились опытом с боевыми друзьями.

В ночь на 18 июля на участке прорыва под Ковелем 337 дальних бомбардировщиков разрушили основные опорные пункты вражеской обороны. Утром, перед атакой, над полем боя появились крупные группы Пе-2 и Ил-2 16-й и 6-й воздушных армий. Снарядами и бомбами они обрабатывали позиции противника около полутора часов. Когда наземные войска пошли вперед, наши самолеты, накатываясь волнами по-эскадрильно, непрерывно висели над врагом. За день авиация совершила более 1000 самолето-вылетов.

С момента ввода в прорыв 2-й гвардейской танковой армии основные усилия авиаторов были направлены на то, чтобы обеспечить ее быстрейшее продвижение на варшавском направлении. Летчики 6-го штурмового авиакорпуса генерала Б. К. Токарева подавляли средства противотанковой обороны, громили резервы противника.

Мощные удары с воздуха способствовали успеху Брестско-Люблинской операции. 20 июля наши передовые части форсировали Западный Буг и вступили на территорию Польши. Они с ходу овладели Люблином и вышли к Висле.

В это же время 28-я армия при поддержке 16 ВА выходила к Западному Бугу севернее Бреста, угрожая вражеским войскам окружением. Гитлеровцы предприняли контрудары и несколько замедлили наше продвижение, но 28 июля Брест был освобожден. Наши части продолжали гнать противника на запад.

Несмотря на усталость, связанную с продолжительностью операции и огромным напряжением, неизбежным при поддержке наступающих войск, когда линия боевого соприкосновения постоянно меняется и необходима максимальная внимательность, наши авиаторы действовали очень самоотверженно и безошибочно, какую бы задачу ни выполняли.

Замечательными подвигами прославился летчик-истребитель Герой Советского Союза Иван Козич. Он пользовался всеобщим уважением не только в своем полку, но и в других частях армии. Когда деревня Старые Морги, его родина, была освобождена, Иван Козич поехал навестить свою мать. Но не застал ее в живых. Фашисты на глазах односельчан расстреляли мать летчика Соседи рассказали ему, как это было.

…Мертвая тишина царила тогда в деревне. Ни песен, ни голоса живого. Жизнь будто вымерла. Однажды в избу семьи Козича пришли фашисты.

– Собирайся! – закричали они матери, размахивая автоматами.

Они вывели ее во двор. Потом схватили за нога и поволокли к свежевырытой яме.

– И как только ни издевались над Анной Антоновной, – со слезами на глазах рассказывали односельчане. – Сперва ироды наставили на нее автомат и начали пугать. Затем дали очередь по ногам. Окровавленная, она упала на землю и просила смерти у врага. Но подлые палачи вначале потешились над ней, а затем убили.

На второй день эскадрилья Ивана Козина была в воздухе. У линии фронта она обнаружила несколько «фоккеров». Они на малой высоте шли в сторону своей территории. «Лавочкины» бросились в атаку.

– Это вам за Анну Антоновну Козин! – говорили летчики Семенов и Гуляев, расстреливая фашистские машины. В этот день они уничтожили два самолета противника. А за месяц эскадрилья Козича сбила 13 машин в воздухе и две – на земле.

Советские летчики уже приобрели богатый опыт. Было немало случаев, когда один или два воздушных бойца разгоняли большую группу противника.

Впереди, как всегда, были коммунисты. Они вели за собой боевых товарищей. Показательны, например, итоги одного дня – 16 июля – в 8-м истребительном авиакорпусе. Летчики корпуса в воздушных схватках сбили одиннадцать вражеских самолетов. Коммунисты Е. А. Жарков и Н. А. Крехов увеличили свой боевой счет на две машины каждый, по одной уничтожили члены партии С. Г. Ловягин, С. Д. Бурак, комсомолец В. Г. Казаков. Парторг эскадрильи старший лейтенант А. Н. Кочерга сбил один Ме-109. (Из политдонесения от 23.7.1944г.)

29 июля при нанесении удара по отходящей автоколонне противника отличились две шестерки штурмовиков, возглавляемые коммунистом майором Б. Е Гребеньковым. Триста автомашин с боеприпасами, артиллерией и живой силой поспешно отступали по дороге Константинув – Корнице Стара. Двумя заходами «илы» уничтожили 45 автомашин, 40 повозок, убили и ранили до сотни солдат и офицеров, повредили два зенитных орудия.

Командир 55-й стрелковой дивизии генерал-майор А. П. Турчинский, наблюдавший за действиями штурмовиков в районе Константинува, дал высокую оценку эффективности их ударов, в результате которых наши части овладели городом, не встретив серьезного сопротивления[23]23
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 142 206, д. 29, л. 1—49.


[Закрыть] .

В боях над Белоруссией подвиг штурманов ночных бомбардировщиков Н. Зотова и И. Разуваева, о которых я уже рассказывал, повторил лейтенант Павел Денисовец. В ночь на 20 июля 1944 года экипаж в составе И. М. Белозерова и П. М. Денисовца вел разведку участка дороги Влодава – Владимир-Волынский, переправы через реку Западный Буг у населенного пункта Дорогуск. Самолет попал в лучи четырех прожекторов и под огонь вражеских зениток. Летчик был тяжело ранен в голову и потерял сознание. У По-2 оказались поврежденными элероны и рули глубины, и он начал беспорядочно падать. Штурман звена лейтенант Денисовец сумел выровнять машину и довести ее до своего аэродрома по маршруту протяженностью 90 километров. Несмотря на малые размеры полосы и сильный боковой ветер, он благополучно произвел посадку.

Только исключительное мужество, сила воли и знание техники помогли лейтенанту Денисовцу стойко перенести все трудности, спасти жизнь командира и самолет. Офицеры И. М. Белозеров и П. М. Денисовец были удостоены правительственных наград.

На войне у человека бывают такие минуты, когда ему одному приходится решать вопросы, от которых зависит его жизнь. Даже не минуты, а мгновения. Было так и у летчика Николая Ивановича Синицына.

…Шестерка «юнкерсов», сопровождаемая четырьмя «мессерами», шла бомбить боевые порядки советских войск. Внезапно в небе появились два наших «яка». Один из них связал боем вражеские истребители, другой атаковал бомбардировщики. Он с ходу сбил ведущего, затем поджег еще один «юнкерс». Этот подвиг совершил Синицын.

В ходе поединка машина Николая Синицына получила серьезные повреждения, и он вынужден был сесть на территории, занятой противником. Но и в такой сложной обстановке советский летчик не растерялся. Он укрылся в густом лесу, а затем глухими тропами вышел к своим. Вскоре летчик снова отправился на боевое задание.

28 июля, после того как одиннадцать «илов», ведомых подполковником Н. К. Лысенко, нанесли удар по войскам противника, окруженным в районе Кжичева, мы получили следующую телеграмму: «Ваша группа Ил-2 действовала отлично. Сообщите должность, звание и фамилию ведущего. Всем экипажам объявить благодарность. Полковник Бойков»[24]24
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 142 206, д. 29, л. 1—49


[Закрыть] .

Штурмовики 299 шад оказали хорошую помощь конно-механизированной группе, действовавшей в районе Седлеца, 30 июля командир дивизии И. В. Крупский получил такую телеграмму. «…Личный состав конно-механизированной группы восхищен отличной работой ваших летчиков в районе Седлеца Бойцы и офицеры выносят глубокую благодарность за поддержку в бою. Командующий КМГ гв. генерал-лейтенант Крюков»[25]25
  Там же.


[Закрыть] .

В начале августа освобождение Белоруссии от оккупантов было завершено. Одержанные победы ярко свидетельствовали о высоких морально-боевых качествах советских воинов, их беспредельной преданности Родине и Коммунистической партии. Большую роль в мобилизации их на героические подвиги сыграло обращение правительства Белорусской ССР, зачитанное перед началом наступления. В письме говорилось о страданиях народа под немецко-фашистским игом, звучал призыв к скорейшему изгнанию ненавистных гитлеровских захватчиков.

Летчики и штурманы 16-й воздушной армии ответили письмом-клятвой. Вот оно: «Мы слышим тебя, наша родная многострадальная Белоруссия. Твой зов для нас дороже жизни. Твой зов для нас – это мольба и надежды наших братьев и сестер, это голос нашей совести и чести.

Сотни километров прошли мы с жестокими и кровопролитными боями, пока вступили на твою священную землю. Но мы всегда думали о тебе, Беларусь! Эта мысль всегда вдохновляла нас в бою и укрепляла нашу волю к победе. Мы видели и слышали тебя сквозь густые сталинградские метели, сквозь дым и развалины Курска, Ливен, сквозь руины и пожарища Чернигова И наши сердца рвались вперед. И наш напор возрастал с каждым днем.

Мы клянемся тебе, родная Беларусь, что не уцелеет броня фашистских «тигров» и «фердинандов» от огня наших пушек и взрывов бомб. Они будут гореть еще чаще. Ни один дот и дзот не устоит против нашего мощного штурмового удара…

За муки и слезы, за кровь и смерть лучших твоих сынов и дочерей противник жестоко поплатится»[26]26
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 15054, д. 21, л. 339.


[Закрыть] .

Воздушные бойцы с честью сдержали свою клятву. На землю Белоруссии снова пришли счастье и радость. Ее героический народ вновь стал свободным.

К этому времени операция «Багратион» вступила в заключительную фазу. Мы уже вернулись с левого крыла фронта и находились в 16-й воздушной армии. Напряженность боев с каждым днем возрастала, все большее сопротивление оказывала вражеская авиация, усиленная частями, переброшенными сюда с других участков.

8-я гвардейская армия, продолжая гнать гитлеровцев, с ходу форсировала Вислу и захватила магнушевский плацдарм на ее западном берегу. Противник принимал чрезвычайные меры, чтобы сбросить наши части в реку, подтягивал танки, пехоту и артиллерию. Большую активность развила вражеская авиация. А мы, к сожалению, не могли поставить перед ней плотный заслон из истребителей, да и зенитных средств подоспело недостаточно. Аэродромы находились далеко, и пока наши «ястребки» достигали заданного района, у них оставалось горючего на считанные минуты боя. А если противника в воздухе не было, полет вовсе оказывался холостым. При вылетах «по вызову» получалось то же самое: пока наши «ястребки» летели, немцы успевали отбомбиться.

Да, дорого нам обходились растянутость коммуникаций, трудности доставки горючего, боеприпасов, запасных частей, нехватка автотранспорта Самолеты нуждались в ремонте, почти полностью были израсходованы запасы горючего. В 16-й воздушной армии, например, на 23 июля осталось 830 тонн бензина, то есть всего одна заправка. Подвоз материальных средств затрудняло и плохое состояние дорог, которые были пока не восстановлены. Вблизи линии фронта аэродромов у нас насчитывалось еще мало. Инженерные батальоны только приступили к их подготовке. В связи с этим в боях могла участвовать только часть соединений воздушной армии, да и то расположенных далеко от фронта.

В то же время самолеты противника то и дело налетали на переправы через Вислу. Разрушить их – такую цель поставило перед своей авиацией немецко-фашистское командование. Налеты ее отбивали истребители нескольких полков 6-го и 13-го авиакорпусов.

Воздушная обстановка особенно усложнилась в период с 6 по 12 августа. За эту неделю на 1-м Белорусском фронте наши произвели 1500 самолето-вылетов, а противник около 2150[27]27
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 142 206, д. 21, л. 10—27.


[Закрыть] .

Горько и обидно было сознавать, что даже при наличии горючего нашим истребителям из-за нечеткого управления иногда не удавалось перехватить вражеские самолеты. Находясь под впечатлением одного из таких случаев, я телеграфировал командиру 6-го корпуса:

«Вам была поставлена задача на 9.8.44 г. с 13.00 не допустить действий бомбардировщиков противника по нашим войскам в районе иск. Варка, Новая Воля, Михалув, Магнушев, р. Висла.

Имею данные, что противник в течение всего дня группами Ю-87 и Ю-88 бомбил переправы через Вислу и наши войска на плацдарме. А ваши истребители не имели ни одной встречи с бомбардировщиками… Что же они делают? Вывод ясен – не выполняют поставленную боевую задачу»[28]28
  Архив МО СССР,ф. 368, оп. 142 206, д. 41, л. 19.


[Закрыть] .

Действия истребителей затрудняло то, что отстали средства управления и наведения. На следующий день нам все-таки удалось выправить положение. Командир выехал с радиостанцией на плацдарм и организовал твердое, непрерывное управление. Наведение «Яковлевых» и «лавочкиных» на цели стало осуществляться с помощью радиолокационных станций. Все это сразу же сказалось на итогах боевых действий.

В одном из отчетов тех дней говорилось:

«11 августа в 10 воздушных боях было сбито 17 вражеских самолетов. 12 августа в 28 воздушных боях противник потерял 39 бомбардировщиков и истребителей»[29]29
  Архив МО СССР.ф. 368, оп. 88 694, д. 1, л. 384.


[Закрыть] .

Мне запомнилась ожесточенная схватка четверки наших самолетов, ведомых старшим лейтенантом И. Д. Мамоновым, с десятью «юнкерсами» и «фокке-вульфами». Она произошла 12 августа в районе переправы через Вислу. Истребители, возглавляемые коммунистом Мамоновым, врезались в строй немецких самолетов и навязали им бой, в результате которого враг потерял семь машин. Два «фоккера» «перечеркнул» огненной трассой Мамонов, один Ю-87 и один ФВ-190 сбил младший лейтенант С. В. Давыдов, а еще один ФВ – младший лейтенант В. П. Ващилкин. Во время атаки самолет Ващилкина был подбит. Летчик выбросился с парашютом и приземлился вблизи переднего края немецкой обороны. Гитлеровцы открыли по нему огонь. Ващилкин стал уходить к нашему переднему краю. Раненный в правую руку, он, однако, добрался до своих. Прибыл в полк 15 августа, сразу же попросился на боевое задание.

14 августа семерка Ил-2 299 шал, которой командовал подполковник Э. В. Вийк, пролетая над передним краем, сбросила вымпел с двумя ключами и запиской. Вымпел упал в расположении 271-го гвардейского стрелкового полка. Вот что сообщил в донесении начальник политотдела 88-й гвардейской стрелковой дивизии:

«14 августа летчиками штурмовой авиации над расположением 271 гв. сп были сброшены ключи и призыв к нашим бойцам и офицерам. В призыве говорится: „Эти ключи от Варшавы и немецкого логова – Берлина. Надеемся, что вы сумеете открыть ворота этих городов, а мы – ваши друзья – „горбатые“ поддержим вас с воздуха. О получении этого призыва и ключей просим сообщить по указанному адресу“.

Во всех подразделениях полка были проведены беседы. В письме к летчикам бойцы, сержанты и офицеры заверили, что их наказ будет выполнен»[30]30
  Там же.


[Закрыть] .

Командующий 2-й танковой армией на рассвете попросил нас ударить по противнику, занявшему оборону на окраинах Минска-Мазовецкого, и указал цели. После удара войска пойдут в атаку. Я послал большую группу Пе-2. Когда полки вылетели, раздался телефонный звонок от генерала Богданова. Взволнованным голосом он просил остановить бомбардировщики, поскольку наши части уже ворвались в город. Удар может быть нанесен по своим. Я ответил: «Экипажи, очевидно, уже там. Попробую остановить». «Да, Пе-2 над целью», – сообщили мне с КП. Ну, думаю, не успеем ничего сделать. Вот так история!

По счастью, командир группы пикировщиков сам обнаружил, что наши танки вошли в город. В воздухе он принял решение бомбить его западную окраину и этим крепко помог наступающим войскам. Вот что значит находчивость и решительность! Нас ведь всегда учили: следить в воздухе за войсками на земле и с учетом их действий принимать решения, выбирать цель, может быть, даже не ту, которую указали перед вылетом. Это качество особенно необходимо, когда обстановка быстро меняется.

Напряженность на магнушевском плацдарме сохранялась. В. И. Чуйков очень остро реагировал на потери от налетов вражеских самолетов. Пришлось поехать к нему и попросить помочь нам построить полевой аэродром на правом берегу Вислы. Когда площадка была готова, мы посадили на нее истребительную дивизию. Теперь войска В. И. Чуйкова стали чувствовать себя гораздо лучше.

Не меньших забот требовал и второй – пулавский плацдарм, который захватила 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи. Сюда противник тоже подбрасывал свежие войска. Отчаянно атаковал он и с воздуха. Мы перебросили за Вислу побольше зенитных средств. Колпакчи попросил усилить прикрытие и истребителями.

– Оградите меня от ударов с воздуха, – сказал он. – А на земле я сам справлюсь с любым врагом. Солдаты окопались так, что им сам черт не страшен.

Построили мы еще один аэродром и посадили на нем истребители.

У предместья Варшавы – Праги наши войска натолкнулись на мощный рубеж вражеской обороны с железобетонными сооружениями. Как ни били мы по ним с земли и с воздуха, сокрушить их не удавалось. Здесь наступали 47-я армия и 1-я армия Войска Польского.

Командующий фронтом поехал на КП к генералу Берлингу – командующему 1-й армией Войска Польского. Выслушав его доклад и оценив обстановку, Константин Константинович Рокоссовский пришел к выводу, что с имеющимися средствами огневой поддержки и разрушения продолжать наступление невозможно. Попусту терять людей незачем. Необходимо подтянуть более мощную артиллерию, покрепче ударить и с воздуха. Командующий тут же поставил задачи мне и В. И. Казакову. Мы с Василием Ивановичем и командармами взялись за разработку плана разрушения укреплений на пути к Варшаве.

За обедом, устроенным генералом Берлингом, царило оживление. Но шутливые разговоры то и дело сменялись серьезными. Когда речь зашла об укреплениях Праги, кто-то сказал Берлингу:

– А ведь это вы построили такую мощную оборону. Теперь вам же приходится брать ее. Вот ведь судьба!

Берлинг нахмурился и задумчиво ответил:

– Видите ли, наши правители всегда смотрели на запад, а не на восток, вот и результат: нашему народу приходится расплачиваться за это кровью.

…Постепенно обстановка в воздухе над плацдармами стала улучшаться. Получив должный отпор, авиация противника резко снизила активность.

В дальнейшем, вплоть до завершения операции, наши летчики надежно прикрывали переправы. Экономно расходуя то небольшое количество горючего, которое имелось в нашем распоряжении, авиаторы мощными концентрированными, ударами обеспечили успешное наступление войск к реке Нарев и взятие Праги – предместья Варшавы.

Начиная со второй половины августа бок о бок с советскими авиаторами сражались польские летчики. 14 августа к нам на фронт прибыли 1-й истребительный авиаполк. «Варшава» и 2-й ночной бомбардировочный «Краков». Первые боевые вылеты польские летчики совершали вместе со своими более опытными советскими коллегами. В последующем они начали выполнять задачи самостоятельно. Помню, что с самого начала хорошо зарекомендовали себя в боях подпоручики В. Калиновский, Ю. Козак, П. Хаусович. Правда, на первых порах им не хватало боевого опыта, но зато отваги, горячего стремления идти в бой против фашистских захватчиков у них было хоть отбавляй.

В самый разгар боев ко мне на командный пункт приехал скульптор Евгений Викторович Вучетич.