Текст книги "Окончательная синхронизация"

Алексей без лишних слов вошел в силовой контакт с первым из бандитов. Удар кулаком, неуловимо быстрый взмах ноги и тот отлетает в сторону, согнувшись пополам. Остальная свора отпрыгивает в сторону, не ожидали подобной прыти от казалось бы беззащитной жертвы. Но главное сделано, по облегченному вздоху Эвелины, чувствую, что и она получила ключики к мозгам бандитов.

Неожиданный всплеск страха, гримасы, возгласы дали то, чего нам недоставало. Быстро цепляемся к первым жертвам, через них нащупываем следующих, стараясь отбирать только тех, кто работает сейчас с ними в этом поселке, собираем все цели в аккуратную кучку.

За это время бандиты приняли решение и бросились на Алексея, старательно обходя его со всех сторон. Не слабаки, не вялые китайские крестьяне, тут на выбор кун-фу и карате, насколько я представляю, что это такое. Алексей, словно боевой робот, плетет паутину ударов и блоков, успешно удерживая нападающих на безопасном расстоянии. Но еще несколько мгновений и это ему не поможет. За спинами первой волны нападающих прочие уже достали ножи, короткие дубинки и цепи. Пора!

Мы ударили одновременно, обрушили на подготовленные к атаке слепки синхронизаций всю мощь, какую смогли собрать в своей душе. Выплеснули ненависть, накопленную поколениями добрых людей по отношению к злу и несправедливости. Били, не разбирая типов базисов, просто дубасили ментальными дубинами, как дикари, по сознаниям жертв.

Алексей в первый момент оторопел, увидев, как строй атакующих в один миг превращается в беспорядочное скопище людей воющих, орущих от боли, и катающихся в грязи. Их дикому вою вторили прочие бандиты, невидимые нам за строениями, но знакомые нашим жертвам. Получите, собаки, узнайте на своей шкуре, что значит цапля, бродящая по кочкам! А что? Неплохо звучит! Ничем не хуже китайских «стиль пьяный мастер» или «дракон, танцующий на лезвии меча». Нужно записать, потом книжонку издам: «Краткое руководство по стилю Цапля, шагающая по кочкам»

– Круто! Действительно круто! – восхитился Алексей, глядя на результаты нашего воздействия. – Только бы об этом никто не узнал, уж больно сладкая конфета получается для некоторых любителей завоевывать мир по пятницам.

М-м-да, обломилась книжка, а мог бы деньжат заработать. Практически на халяву. Ну да ладно, зато мы их победили! Спартак, чемпион!

– Знаешь, Сеня, мне кажется, ты рано радуешься! – остудила меня мысленно Эва. Будучи в состоянии победной эйфории, я не сразу заметил неподдельную тревогу в ее голосе.

– Что не так? Еще кого-то из этих подонков не достали? Покажи цель, мы им вставим фитиль! – бодрячком ответил я так же мысленно, – А может лучше вслух, а то неудобно получается перед Алексеем. Он как-то выпадает из общения.

– Алеша, – тотчас же крикнула Эва, – у нас проблема! Нас кто-то зондирует и этот кто-то совсем рядом. Как вам новость?

Зондируют? Зондируют?! Нас зондируют! Вот же лопух, я опять увлекся и пропустил серую рыбку болтающуюся в собственной памяти. А ну-ка брысь! Я соорудил в сознании нечто вроде зубастой акулы и бросил ее в атаку на рыбешку, пытающуюся остаться незаметной. Та заметалась между сплетениями и узлами моих ментальных полей, ускользая от массивной акулы за счет подвижности. Шалишь, не уйдешь, это моя территория, тут я хозяин.

Быстрым движением внутреннего механизма я создал широкую и длинную трубу внутри сознания, сплетя из нитей непроницаемую преграду для рыбки. Попалась? Рыбка заметалась, судорожно стукаясь по пружинящим стенкам трубы в поисках спасения, но напрасно. Взмахнув могучим хвостом, я одним быстрым движением настиг жертву. Ам-м-м-м! Ну-ка маска, откройся! Кто это такой любопытный тут шныряет?

– Сеня, не надо только и меня также жрать, я тут рядышком, любуюсь твоей добычей. Что будем с ним делать?

– Не знаю, – беззаботно ответил я, с видом охотника только что завалившего слона с первого выстрела, – давай у него и спросим!

Мы вцепились в рыбку с двух сторон, раскачивая ее защиту, пробираясь к сокровенному – сознанию оператора, тому человеку, который поймал нас. Интересно, как ему это удалось? Как он нас нашарил? Это явно не тот гад, что мучил меня на базе. Тут рыбка помельче, но рыбка, знающая нас изнутри. Рыбка, рыбка, ты кто?

Мы вломились в сознание оператора, полностью подавив защиту и овладев его чувствами. Все, рыбка, теперь ты для нас не более чем костюм с карманами, заполненными интересной информацией. Мы можем смотреть твоими глазами, слышать твоими ушами. И…

– Савицкий, ты нашел их? – обратился к нашему оператору человек в форме… МЧС России.

Ничего не понимаю, вы то тут при чем, вас то сюда каким ветром занесло. Хотя про ветер это я зря, ветер тут у всех один – цунами. В появлении нашего родного МЧС тоже нет ничего необычного, так уж у нас принято – сам ходи сирый и убогий, но соседу в беде помоги. Вот и летят самолеты с гордой надписью «МЧС России» в разные стороны света на помощь попавшим в беду странам и городам. Сюда вот прилетели. Ничего необычного, только…

– Сержант Савицкий, отставить играть в дурака! – приказал человек в форме. Назовем его для примера Усатый, за пышные седые усы. – Что видите, опишите ситуацию!

А что может описать бедный сержант Савицкий, с ужасом выглядывающий из-под двух массивных агрессоров? Видит он Усатого, но сказать об этом не может, потому что за дурака его примут. В какую игру они играют не очень понятно, поэтому временно разрешим бедному Савицкому ответить своему коллеге.

Савицкий, ты понял, что с тобой будет, если ты хотя бы пискнешь, что находишься под контролем? Кивает головой, вот идиот! Ты мысленно отвечай, не изображай из себя тупого, а то Усатый обидится. Ага, понял, молодец. Ну, давай, сообщай, можешь не таиться, шпарь как есть, все, что видишь.

– Они с местными столкнулись, товарищ майор, драка у них. Один вроде как обычный мужик, только подготовленный хорошо, руками и ногами дерется, как настоящий китаец. А эти стоят как памятники и глазищами во все стороны зыркают.

– Зыркают, говоришь? Ну, пусть зыркают! Помощь нужна?

– Мне?

– Им! Ты то тут при чем?

– Не, не надо! Эти, которые зыркают, уже ударили по бандюганам!

– Из пистолетов что ли? Выражайся понятнее, Савицкий!

– Не, не из пистолетов, товарищ майор! Они мысленно ударили, это похуже пистолета, враз всех вырубили. Вообще всех, кто в поселке был с этими бандюганами, всю шайку разом.

– Вот с этого места, сержант, помедленнее. Ты так умеешь, вы такое проходили в своих школах подземных? Чтобы как они, разом всех или хотя бы одного?

– Нет, товарищ майор, не могу! Это нам не показывали, такое никто и не видел. Точно не могу!

– Не можешь? Тогда на кой ляд ты мне нужен, сержант? Нам вот они нужны, а тебе место в обозе, Савицкий! Показывай, братец, где они находятся, будем брать голубчиков, пока теплые.

Ах ты сволочь, какие сладкие слова пел поначалу. Я уже подумал было, что нашли мы наконец своих спасителей, с которыми и улетим в страну сладких грез. Получается, что не спасать нас они прибыли, а отлавливать, как экземпляры особо ценной породы сенсов-убийц. У самих не получилось таких уродов, как мы вывести, так решили на готовеньком руки погреть. Получается, что мы сейчас имеем дело как раз с теми, кто идет по нашим следам от самой базы. С теми, кто сбил наш вертолет, направил десант на поимку, стер файл, который мы читали. И кто же вы такие, господа-товарищи?

Мы с Эвелиной в едином порыве ринулись к майору, мысленно конечно, чтобы получить информацию из первых уст, так сказать. И ослабили контроль за оператором, посчитав его слабаком. Только на мгновение выпустили из железных захватов ментальных челюстей.

– Я под контролем, они меня держат! Товарищ майор… – сержант не успел договорить, а мы сообразить, как майор одним смазано-быстрым движением выхватил пистолет и выстрелил Савицкому в голову.

Вас когда-нибудь убивали? Не шутки ради, а наверняка и окончательно? Всаживали вам в голову девять грамм раскаленного свинца, ударяющего с силой в полтонны по черепу? Вы можете себе представить, как кровь, получив мощный удар, взрывает сосуды, разрушает мозг, рвет нервные окончания? И все это происходит в чрезвычайно краткое мгновение, за долю секунды от прикосновения пули к кожному покрову черепа до проникновения ее внутрь через совсем небольшое входное отверстие.

Конечно, не знаете! Потому что любой, получивший пулю в голову, умирает мгновение спустя, унеся с собой в могилу весь ужас своего последнего мгновения. Он умирает, а мы? Мы, сидящие в его сознании, связанные со всеми его чувствами, получили полю в голову вместе с ним. Но выжили, пробкой вылетев на свободу. Остались живыми, но запомнили ужас смерти, забрали его с собой, сделали своим вечным спутником.

Мы свалились в грязь, как подкошенные, пораженные первичным шоком. Потом фантомная боль чужого сознания настигла нас и скрутила в ужасных болевых судорогах. Мы проходили через все круги Ада, погружаясь в пучину страданий умирающего тела. Тела, которое валялось безжизненным трупом перед убившим его майором, но не до конца умершего. Фантом его сознания еще не покинул смертной оболочки, не слился с единым полем вселенского сознания, не расплылся в океане миллиардов сознаний влившихся ранее него в тот же океан. И мы, как два скорбных ангела, крутясь от невыносимой боли и ужаса в грязи у ног ничего не понимающего Алексея, сопровождали его к месту вечного упокоения.

Боже, как же это не хорошо умирать! Может быть есть другая смерть – тихая и спокойная, когда ты засыпаешь, медленно покидая этот мир, и переходя в новый. Неужели умирать нужно так больно и ужасно? Почему нельзя показать всем этим индюкам в погонах и чалмах, как страшно умирать? Как заставить их при жизни, при рождении познать страх смерти и запомнить его до самых смертных дней?

– Эй, вы чего, эй, очнитесь! Эвелина! Сеня! Братцы, вы чего учудили? – сквозь красное марево боли и шум в ушах пробился голос Алексея.

Он тряс нас, орал в уши, пытаясь вернуть к жизни. Мы услышали его голос и рванулись прочь от вселенского разума, бросив на произвол судьбы фантом погибшего сержанта. Рванулись, ориентируясь на вспышки света, порождаемые криками Алексея. Туда, к свету, к жизни! Мы не у-мер-ли-и-и-и! Мы еще жи-вы-е-е-е-е!

– Фу ты ну ты, вы меня напугали до чертиков! – облегченно выдохнул Алексей, увидев наши открытые глаза. – Что за припадки с вами? Это так удар действует? Типа последействие? – с уважительным пониманием спросил он.

– Нет, Алеша, нету никакого последействия, – едва шевеля губами прошептала Эвелина, – убили нас только что!

– Как это? – обеспокоился Алексей, пытаясь отыскать взглядом раны на наших телах.

– Просто очень, – пояснил я, из пистолета. Бац в голову и капут!

– Ничего не понимаю! Чего вы глупости болтаете, какой пистолет, какое в голову? На вас же ни одной царапины!

– Потом, Алеша, все потом. Сейчас нет времени, смываться нужно отсюда. Нас прямо сейчас отлавливать начнут и не эти шакалы китайские, а самые настоящие хищники. Похоже той же породы, что и в тайге.

– Тут то они откуда? Мы же только что, ну буквально несколько часов как сюда попали. Как они про нас узнали?

– Узнали, товарищ куратор, очень даже просто узнали. Как по радиомаячку вычислили, потом на самолет и сюда под видом МЧС. В общем, времени на обсуждения нет, командуй что дальше делать, куда бежать, как прятаться. У тебя это лучше получается, с той стороны твоей породы волки – тебе и карты в руки.

– Алеша, нужно спешить, это действительно очень опасно.

– Понял я, понял. Получается, что куда мы не кинься, они нас в момент вычислят?

– Не знаю, может у них всего один оператор был при себе. На всякий случай примем, как рабочую гипотезу, что другого нет, а то совсем беспросветно получается.

– Ты Алеша нас тащи куда-нибудь, а мы будем присматривать за тылами. Если еще кого обнаружим, постараемся нейтрализовать.

– Принято. Взвод, слушай мою команду, от меня и до следующего столба бегом марш!

Мы встали, кряхтя из грязи и поплюхали вслед за куратором. Теперь то уж мы совершенно точно походили на жертв стихийного бедствия – в грязи с ног до головы, поцарапанные, побитые. Нам бы первыми добежать до борта самолета, уносящего счастливчиков в волшебную даль столь необходимой нам Франции. Нам бы только успеть.

Фьють-бдзынь!

Что-то горячее пролетело мимо моей головы и разбило вдребезги единственное оставшееся целым после удара волны стекло в доме напротив нас.

– Ложи-и-и-сь! – заорал Алексей, и бросился ничком, успев схватить за руку Эвелину, застывшую неподвижным столбом.

Я плюхнулся рядом. Господи, как мне надоела грязь! Пусть бы уж убили в конце концов, хоть обмоют перед похоронами. За всю свою жизнь я не был столько времени подряд в различных видах грязевых ванн. Хотя лучше быть мокрым и грязным, но живым, чем чистым и сухим, но покойником.

Мы бодренько уползли под прикрытие завалившегося строения и только после этого осмелились высунуть нос, чтобы оглянуться назад. Мама родная, теперь точно конец. Здоровенные лбы в форме родной МЧС неслись нам вслед в сопровождении парочки открытых джипов. Оружия не видно, но в таких балахонах не составит труда скрыть небольшую ракетную установку при необходимости. Только этим ребятам ракетная установка без надобности, они нас голыми руками скрутят, свяжут и упакуют, как сушеные бананы. Ну, с Алексеем немного повозятся, но разве что совсем немного. Это не тощие недокормленные туземцы, этих хорошо кормят и еще лучше готовят, чтобы ловить зверюг гораздо более зубастых, чем мы.

– Какие наши шансы? – спросил Алексей, не обращаясь ни к кому конкретно, – Шансы наши хреновые! – сам же и ответил он на свой вопрос. – Перещелкают нас, как рябчиков, сдаваться нужно!

– А ты уверен, что у них есть приказ брать в плен? – поинтересовался я без всякой надежды получить ответ. Тоска накатывалась от всех этих погонь и перестрелок.

– Вас, по крайней мере, они убивать не станут. Не верю, что им нужны ваши трупы. Живые вы им нужны. Целенькие и невредименькие. А со мной церемониться не будут, это уж точно.

– Мы без тебя не согласные сдаваться! – уперлась Эвелина, – Пусть только попробуют тебя убить, мы их в порошок сотрем! – пригрозила она, помахав сжатыми кулачками в сторону наступающих.

Мы замолчали, напряженно следя, как сокращается расстояние до преследователей. Вы еще не знаете нашей силы, господа вояки. Вы думаете, что жертва это мы? Не-е-е-т, фигушки, сейчас мы вас поставим на место, подходите поближе, касатики!

– Давай! – шепнул я Эве, и тотчас же получил ее ответ.

– Нечего давать, у них прикрытие. Такое же прикрытие, как у тех в тайге. Тут нужна элементарная пушка или пулемет Максим. Сила на силу! У-у-у, гады!

– Не можем мы их атаковать, – пояснил я Алексею, – защищенные они, темные, как ночь в Аду.

– Ну что же, видать придется помирать. – Скрипнув зубами, постановил он. – Вы это, героев из себя не корчите! Вас они будут живыми брать, если и попадут, то не насмерть. А мне резона нет сиднем сидеть, буду прорываться. Получится, не получится, там видно будет.

Он пожал мне руку, пристально посмотрел в глаза, словно прощаясь. Потом погладил Эву по плечу, выдохнул и рванул из-под навеса в сторону, делая странные рваные прыжки. Нападающие как по команде выхватили скрытые до того короткоствольные автоматы и открыли огонь на поражение. Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что они знают, кто именно им нужен живым, а с кем можно не церемониться. Пули взрывали песок у самых ног Алексея, впивались в деревянные стенки ближних лачуг, а он все бежал и бежал, уходя в сторону, уводя за собой нашу смерть. Еще несколько прыжков и его не стало видно за очередным покосившимся строением. Следом за ним, рассыпаясь полукругом в цепь, спешили преследователи. Не уйти ему, тут хоть тушканчиком прыгай, а супротив десятка автоматов далеко не упрыгаешь. Сперва его прикончат, а потом за нас примутся, никуда мы не денемся, как крысы в мышеловке застряли.

Эвелина заерзала, замотала головой и внезапно заплакала. Отчаянно, навзрыд, подскуливая и подвывая, не заботясь о том, как она выглядит, и как звучит ее плач. Заплакала, использовав последнее женское оружие для борьбы со страхом и отчаянием. Слезы текли ручьем по ее замурзанному личику, пробивая себе дорожки в слое глины и песка. Она стирала их грязными ладошками, превращая лицо в живую маску.

Я обнял ее, прижал лицом к груди, гладил по плечам, шептал на ухо всякий успокоительный бред, а на душе словно кошки нагадили. Неужто вот так бесславно закончится наша страстная любовь? Неужели мы встретились, чтобы никогда не стать по-настоящему счастливыми? Господи, я бы все отдал, чтобы оказаться сейчас подальше от этого кошмара, в каком-нибудь тихом селении. В котором стоял бы наш небольшой домик, наш домик – мой, Эвелины и наших детишек.

– Эй, влюбленные, хорош тискаться, я тут нашел кое что интересное. Не первый класс конечно, не пять звездочек, но за плацкарт сойдет, – неожиданно прервал наше грустное прощание жизнерадостный голос Алексея.

Мы оглянулись, не разрывая объятий. Так сложно вырваться из плена грустных мыслей и переживаний. Ты уже мысленно смирился с неизбежностью смерти или позорного плена, а тут врываются в твои чувства безо всякого уважения. В первый момент нам показалось, что это сон или галлюцинация, что мы неожиданно сошли с ума и видим привидение. Полнейшим диссонансом нашей тоске и грусти выглядел счастливо улыбающийся совершенно невредимый Алексей. Он высовывался из-под земли, придерживая одной рукой нечто напоминающее крышку погреба, а другой призывно махая нам.

– Тут лаз какой-то, типа подземный ход. Может, еще со времен войны остался, а может контрабандисты чего тырили через него. Полезем или дальше помирать будем?

Нашел что спрашивать! Мы наперегонки ринулись к нему, на четвереньках правда, но довольно шустро. Без споров, как обычно, Алексей пошел первым, следом Эва. Я осторожно закрыл крышку над головой. Не раздумывая, мы поползли прочь, хоть куда, лишь бы оторваться от преследования. Господи, я надеюсь, что именно ты сотворил чудо! Иначе вся слава достанется куратору, как спасителю наших душ и тел.

– Мы уже решили, что ты помер. А ты из-под земли являешься, подземный ход какой-то раскопал. Ты как его нашел-то? – громким шепотом спросил я у Алексея.

– Случайность. Провалился ногой в дыру, оказалась крышка подземного хода. Смотрю, в вашу сторону вроде идет, решил слазить, все одно другого выхода не было, – пояснил он на ходу.

Строители подземного хода явно делали его с расчетом, что можно будет незаметно перебираться из дома в дом. Цель непонятна, но результат самый отменный. Несмотря на то, что волна должна была заполнить его водой, он остался сух. Возможно строители спрятали под полом дренажные трубы, отводящие воду в сезон муссонных дождей. Нам это сейчас совершенно до лампочки, главное, что сухо и темно. Темно конечно не главное, но, по крайней мере, не видно всяких гадостей.

Я полз вперед, постоянно бодая головой Эву в мягкое место. Не специально, так получается, если не хочешь отстать в темноте и торопишься, – оправдывался я перед самим собой. Тотчас же в голову пришла глупая мысль: если я делаю так, то и Эва…

– Сеня! – мысленно одернула меня подруга дней моих суровых.

Молчу, молчу, молчу. Жаль что это не метро, очень жаль. Коленки в кровь сотрем, пока до Парижа доползем.

– Сеня, какого Парижа? Ты что всерьез собрался ползти на коленках пару тысяч километров? – мысленно рассмеялась Эва.

Вай, какая девушка! Засветила впереди хотя бы туманная надежда на спасение и снова она в хорошем настроении. Вот бы и мне так научиться, а пока остается только ползти и тыкаться носом в… Ну ладно, ладно, молчу.

Топот множества ног постепенно затихал. Погоня явно пошла по неправильному следу. Нету у них второго сенса, плохо подготовились, ребятки. Остались в дураках. Так вам и надо!

***

– Вы уверены, что не потеряли цель?

– Так точно, господин президент, цель держим надежно. Есть маяк, который в любой точке планеты укажет местонахождение нашей группы.

– У них все в порядке, они дойдут до цели?

– В принципе нормально, ребята шустрые, двигаются довольно причудливо, но общее направление, похоже, выдерживают.

– Похоже? Есть сомнения?

– Не то, чтобы сомнения, но есть мешающие факторы. Я подозреваю утечку сведений о нашей группе, слишком быстро наши «друзья» выходят им на хвост. Слишком быстро…

– Меры?

– Пока справляются сами, не будем вмешиваться. Мы не должны светить своего человека.

– Вы уверены, что в последний момент он не переметнется на другую сторону?

– На сто процентов. Эти программы еще ни разу не давали сбоя, пока все развивается согласно утвержденного сценария, плюс минус случайные отклонения.

– Ваш… этот сенс… вы уверены, что он справится с задачей?

– Трудно дать гарантию в таком деле, но он единственный, кто устоял против прямой атаки проектора.

– Остальные?

– Списаны вчистую, полный развал личности. На текущий момент он единственный, кто может реально претендовать на получение доступа к объекту.

– Этот ваш проектор… вы можете с его помощью контролировать вашего сенса? Вдруг он заупрямится или потеряет цель.

– Нет!

– Почему?

– Проектор разрушен. Во время последней атаки он использовал неизвестную нам методику ответного удара. Если сказать кратко, то он собрал всю энергию, которую на него обрушили и бросил ее обратно, полностью разрушив проектор.

– Хорошо. Будем ждать. И помните. Для этого дела не существует дня и ночи, все новости сообщать немедленно и лично!

– Так точно! Разрешите исполнять?

– Не паясничайте, полковник! Идите и работайте! От вашей… точнее от нашей совместной работы зависит судьба Родины!

«И твои выборы на четвертый срок!» подумал, но не сказал вслух полковник, прекрасно понимавший истинную цель всей операции.

***

Мы ползли еще довольно долго, иногда осторожно высовываясь из-под замаскированных крышек. Пейзаж не радовал разнообразием – разрушение и смерть, вот две основных составляющих этого натюрморта. Никогда ранее слово «натюрморт» не звучало для меня так зловеще. Мертвая природа, что может точнее описать окружающее нас?

Как ни долог путь, всегда ему будет конец. Нам повезло, в очередном люке мы увидели нечто напоминающее сборный пункт поисковой команды. Множество людей в налобных повязках с красным крестом заботливо ухаживали за раненными. Периодически подъезжали открытые машины, подвозя новых и новых пострадавших, но оставшихся в живых.

Поодаль, на расстоянии в сотню метров, рядами раскладывали тех, кому не повезло. Понятное дело, что нужно всех опознать и по возможности известить родных.

Наша цель те, кто остался в живых. Мы должны затесаться в их число для успешного продолжения своего путешествия. Присмотревшись, мы не обнаружили поблизости следов родной МЧС. Молодцы ребятки, продолжают усиленные поиски удравших жертв. Работайте, работайте, а мы пока в другую сторону поползем. Нам недосуг вас ждать и брататься, мы временно не русские, мы сейчас больше желеман сис жур, как выражался действительный статский советник Киса Воробьянинов.

Под мудрым руководством Алексея мы быстро втерлись в поток спасенных. Эва работала вдохновенно, жертва в ее исполнении вызывала желание немедленно ей помочь, спасти и отправить на родину. Мы наконец-то оказались под настоящим душем, смыли с себя соль и грязь. Нам выдали незатейливую, но чистую одежду, пахнущую дезинфекцией. Нас НАКОРМИЛИ, именно так большими буквами, именно этого не хватало мне больше всего. Именно это показалось мне самым лучшим из всех подарков полученных нами после неожиданного спасения. Эва, конечно же, на первое место поставила душ, это ее право, но мужчина в любой ситуации выберет поесть. Той воды мы добре видели, а вот горяченького похлебать, это нам в последнее время не часто выпадает.

Нам невероятно повезло попасть на первый рейс в Европу. Алексей, не мудрствуя лукаво, спал, отдыхая, возвращая силы. Молодец мужик, есть дело – прет, как танк, нет дела – спит, как убитый. Не чета интеллигентам, мучающимся бессонницей и душевными волнениями. В его снах все спокойно и тихо, по крайней мере, это не отражается на физиономии. Натурально дрыхнет, словно уплатил все налоги и отдал долги. Ни мучений, ни терзаний, ни мыслей глупых в голове.

Меня же все это время не покидало странное оцепенение, окружающее не казалось интересным, мысли крутились вокруг кровавых сцен в коридорах базы и глаза… эти глаза! Они смотрели на меня, не давая вернуться в мир живых. Раз за разом я прокручивал сцены происшедшего с нами, пытался анализировать, сопоставлять. Но мои попытки не приводили меня к радостным открытиям, хандра и уныние накатывали на меня, подобно цунами. Эвелина пыталась растормошить меня, но даже ей не удавалось подобрать ключик к моей хандре.

В конце концов, она прекратила попытки и уткнулась в журнал, обнаруженный в сетке переднего сидения. В салоне стояла тишина, нарушаемая редкими стонами спящих. После пережитого им совершенно точно снились не самые приятные сны. Пассажиры, замотанные в одеяла, больше походили на паломников, отправившихся в Мекку, чем на некогда счастливых и жизнерадостных туристов. Изредка вдоль салона проходили заботливые стюардессы, предлагая бодрствующим напитки различного рода, кому горячее, кому горячительное. Еще несколько часов и мы прилетим в Париж, господи еще несколько часов блаженства и покоя.

– Никому не двигаться, всем соблюдать спокойствие и с вами ничего не случится, – заорал, внезапно вскочивший молодой парень, явно арабского происхождения. Он вытянул из под одеяла самый натуральный автомат Калашникова, и щелкнул предохранителем.

– Сидеть тихо, свиньи! – передернула затвор хрупкая девушка явно того же происхождения, вставшая из кресла за несколько рядов у нас за спиной.

– Самолет полетит в Палестину! – с улыбкой доброго дедушки, сообщил испуганным пассажирам седовласый мужчина восточного вида, вставший за спиной автоматчика. – Господа, не делайте глупостей, и с вами ничего не случится. Мы прилетим в Палестину, потом власти Израиля выполнят наш ультиматум, и вы спокойно полетите домой.

С его точки зрения в происходящем не было ничего экстраординарного – обычное дело, нужно же как-то вызволять из Израильских тюрем непримиримых палестинских борцов. Подвернулся случай без помех проникнуть на самолет и захватить заложников, грех не воспользоваться. А то, что эти люди только что избежали смерти этим слугам Аллаха по барабану. Мы же по их понятиям неверные, то есть никто, значит с нами можно обращаться просто, как со скотом. Простая и понятная философия. Чем проще, тем быстрее доходит до самых тупых и темных.

Полетали, блин, отоспались, отдохнули! Алексей спит, как убитый, расталкивать его, только привлекать к себе внимание этих уродов. Эва уткнулась в журнал, словно никаких террористов на борту нет. Пассажиры замерли от страха, и ждут новых пакостей от судьбы. А ты должен сидеть и думать, как их всех спасти.

– Сеня, – послышался мысленный голос Эвы, – а тебе в голову не пришло, почему ты понимаешь, о чем они говорят?

– А в чем дело, – опешил я.

– Они, к твоему сведению, шпарят на чистом французском. Не совсем конечно чистом, на троечку с минусом, но французском. Тебе это ни о чем не говорит?

– Ну-у-у говорит… наверное… Может я подцепил у тебя это знание?

– Сеня, Сеня, если бы ты не был таким гением, я бы сказала, что ты полный идиот! – мысленно вздохнула она, – Ты с ними в прямом контакте. Понимаешь, как мы с тобой насобачились под черепушки людям влезать, что уже не замечем, как это происходит?

– Класс! Тогда сейчас мы им вдарим по мозгам, и дальше досыпать будем! – предложил я, довольный оценкой Эвы.

– Окстись! Какое вдарим? А вдруг эти идиоты в судороге на курок нажмут? Мало что кого-то на тот свет отправят, они же могут и самолет продырявить. Ты знаешь, что бывает с пассажирами в случае разгерметизации салона на высоте десять тысяч метров?

– Так что же по-твоему нам лучше сидеть и сопеть в тряпочку, словно нас это не касается?

– Тоньше нужно работать, Сеня, тоньше! Есть у меня одна идейка, – таинственно ухмыльнулась она.

– Поделишься?

– Неа, сама справлюсь! Ты лучше поищи, кто еще в салоне с ними заодно, пока я этих выскочек нейтрализую.

– Подумаешь! – немного обиделся я. Тоже мне спецагент, можно подумать я недостоин с вами в одной шеренге стоять. Ну и бог с тобой, пойду чистить свои конюшни.

Я аккуратно скользнул в память каждого из террористов по очереди, отслеживая их воспоминания, непосредственно предшествующие проникновению на самолет. Ну, кто мог подумать, что эти сволочи решатся использовать в своих целях самую гуманистическую миссию – спасение людей, пострадавших после стихийного бедствия. Вот уж воистину, ничего святого у людей. Пока я выискивал сообщников, с террористами творилось нечто странное.

Первым занервничал седой. Он закрутил головой, словно потерял что-то нужное. Потом что-то шепнул на ухо автоматчику и осторожно, словно боясь расплескать нечто, зашагал в хвост салона. Стюардесса застывшая соляным столбом у кресла что-то ответила на его вопрос и вздрогнула от неразборчивого ругательства. Седой отпихнул ее с дороги и буквально прыжками рванул к туалету. С трудом открыв дверь трясущимися руками, он пропал внутри. Я перевел взгляд на Эвелину – она торжествующе улыбалась, совершенно выбившись из образа испуганной пассажирки. Ее взгляд переместился на араба с автоматом и тот моментально пригнулся, схватившись за живот.

– Фатима, сестра! – сдавленно промычал он теперь уже по-арабски, – Если хоть одна из этих грязных свиней шевельнется, стреляй немедленно! А мне… ой.. я… а-а-а… я сейчас приду-у-у.

Он зажал автомат под мышкой и, держась обеими руками за живот, осторожно поковылял к туалетам в начале салона.

– Ага, интересная задумка! – мысленно похвалил я Эву, – Сейчас и Фатиму прохватит понос?

– Фу, как грубо! – сморщилась Эва, – Попрошу в моем присутствии не употреблять это слова. А вообще ты прав, самое время и ей на горшок сбегать, – ухмыльнулась она.

– Что у вас тут происходит, – приоткрыв еле заметными щелочками глаза, шепотом поинтересовался Алексей. Похоже, он уже давно проснулся, но продолжал делать вид, что спит.

– Террористы. Захват самолета. Эва двоих отправила с поносом в туалет, – еле слышно хохотнул я, – Сейчас вот девицу туда же спровадит. Есть правда загвоздка – с ними есть еще один, у него пояс со взрывчаткой. Ему дан приказ взорвать бомбу, если что-то пойдет неправильно.

– Эва, отбой! Не трогай Фатиму, а то смертник забеспокоится. И вообще, прекратите самодеятельность, пока ваша интересная игра не превратилась в дурацкую драму.