Текст книги "Пророк Темного мира"

– Ну, если в ход пошли цитаты, – пожала плечиками Тамара, – извольте. Вот вам высказывание не менее, как мне кажется, мудрого человека – Платона: «В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все, что угодно, но только не себя самих».

Заглянув в бумажку, нарук улыбнулся самой доброжелательной улыбкой и процитировал в ответ:

– «Согласного судьба ведет, несогласного тащит насильно». Сенека. Опять же, заметьте, судьба ведет и тащит. Человек ничего не может изменить.

– «Случайностей ведь нет. Что кажется подчас лишь случаем слепым, то рождено источником глубоким. Влеченье сердца – это голос рока», – отчеканила Тамара. – Это написал Шиллер. И… господин нарук, давайте оставим этот бессмысленный спор.

– Конечно, конечно, – заулыбался старик, убирая свои выписки обратно в карман. Было заметно, что он очень доволен тем, что первой сдалась его визави.

Отпив глоток вина и заев его наудачу ломтиком чего-то пронзительно-желтого, Тамара переждала чудовищно кислое послевкусие и предложила:

– Поговорим лучше о делах насущных. Мне довелось попутешествовать по… Господи, у меня язык не поворачивается называть Россию Россейщиной! Так вот – я в шоке. То, что произошло с нашей страной, с людьми, с обществом, – это худший вариант развития событий. Массовый деграданс, помноженный на массовую же пассивность. И в этой ситуации мне как человеку разумному, как женщине, как офицеру, наконец, видится необходимым вмешаться. Без движения нет жизни! А у вас в этой Россейщине не то что движения – даже никаких попыток не видно. Мрак. Тьма египетская! Единственная сила, на которую можно опереться и которая, как мне кажется, должна быть остро заинтересована в эволюции, в подвижках, – это вы, итеры.

Согласно опустив веки, нарук сделал знак менесам, и те быстро и умело поменяли сервировку, накрыв стол для десерта.

– Детальный план грядущих преобразований мы разработаем позднее, – вдохновенно рассуждала Тамара. – Сейчас мне важно ваше принципиальное согласие. В истории нашей – и вашей, кстати, – страны не раз были случаи, когда небольшая, но идейно сплоченная и дисциплинированная группа людей меняла ход истории…

Тамара не договорила – прямо перед девушкой возникло, словно по волшебству, блюдо с чем-то розово-белым, восхитительно пахнущим клубникой и корицей. Воспользовавшись паузой, нарук глубокомысленно закатил глаза и произнес лишенным эмоций голосом:

– Если поднять все рода, живущие свободно, послать весть во все лабы, привлечь одиночек, мы сумеем выставить не более десяти тысяч простых итеров, менесов же – половину от этого числа. Огнестрельного оружия у нас хватит едва ли на две тысячи. А тот же можайский князь только в дружине имеет втрое больше. Конечно, дружина его раздроблена на гарнизоны, стоящие в городищах и посадах. И тем не менее…

– При удачном ведении войны можно разбить дружину по частям, – быстро сказала Тамара, с трудом отводя взгляд от клубничного чуда на столе. Нарук грустно усмехнулся и тут же стер улыбку с губ.

– Вы забыли об отношении чистунов к итерам. Мы не возьмем ни одного городища – население поднимется до последнего человека. Ополчение задавит нас.

– Вы боитесь чистунов? По-моему, они вроде амишей, безвредные полудикари…

– Но их в сотни раз больше, чем нас!

– Хорошо, а технологии? – Тамара возбужденно взмахнула рукой. – Вы же итеры! Давайте создавать оружие – пушки, ружья, пулеметы, гранаты… ракеты там, я не знаю, броневики!

Старик устало провел сухой ладонью по лицу.

– Да, мы – итеры. Хранители древних знаний. Хранители! Пушки, ружья… Даже я плохо представляю себе все, что необходимо для их производства. Металл, порох, а стало быть – заводы, рудники. Промышленность, одним словом, ведь так?

Тамара кивнула.

– Это не удастся сохранить в тайне. Так вот: едва только мы заложим первый завод по производству пушек или ружей, на нас ополчатся ВСЕ жители Россейщины! Все, понимаете? Заветы Всеблагого Отца чтятся свято, за этим пристально следит Человек-Без-Имени. Поднимутся князья, степь, вечевые городища, крепостеграды Опоясного камня. Нас просто вырежут…

Замолчав, старик какое-то время смотрел то ли в пол, то ли в себя. Тонкие фиолетовые губы шевелились, испещренная пятнами голова вздрагивала. Тамара ощутила жалость к этому человеку – владыке гонимых, предводителю немощных, вождю тайного племени, главной заботой которого было лишь выживание его подданных. Итеры декларировали своей главной задачей охранение знаний, но хранить-то, по сути, нечего. Все уничтожено, сожжено, разрушено, перемолото, утоплено, захоронено под слоями земли и времени.

«Он и вправду ничего не станет делать. Чтобы изменить привычный ход вещей, нужны мужество, отвага, а прежде всего – желание. Он не боится, нет, просто… Просто не им началось, не им и кончится. Фатализм. Мир такой, какой он есть, и другим быть не может. Что ему до сотен тысяч, миллионов людей, влачащих жалкое существование в курных избах? Он сидит в бункере, выстроенном, наверное, еще при Сталине, вкусно ест, сладко пьет, решает, кто из его подданных на ком может жениться, на досуге делает выписки из сочинений Плавта и Сенеки. Он ждет преемника. А больных детей тем временем запекают в пирог…»

– Вы хотите разрушить нынешний миропорядок, – не спросил, а констатировал после долгой паузы нарук. – С вашей точки зрения, он несправедлив…

– Да это не то слово! – едва не выкрикнула Тамара. – Он ужасен! Особенно если есть с чем сравнить. А мне, дуре, еще казалось, что наш мир – тот, в котором я жила… прошлое, с вашей точки зрения – устроен криво и косо. Воистину, все познается в сравнении. Был такой поэт в… давно, в общем, его фамилия Некрасов. Так вот он очень верно подметил: «Люди холопского звания – сущие псы иногда. Чем тяжелей наказание, тем им милей господа». Ваш этот Человек-Без-Имени…

– Я не буду вам помогать, – спокойно сказал нарук. – Подождите, погасите эмоции. Нас, итеров, сложившееся статус-кво вполне устраивает. Время перемен еще не пришло. Впрочем, вы получите от нас ту посильную помощь, которая не повлияет на положение вещей. Это – все.

– Что – все? – не поняла Тамара.

– Все – значит все. Последнее слово нарука итеров. – Старик улыбнулся.

Тамара стиснула зубы от злости. Ей захотелось схватить со стола кувшин с вином и врезать по пятнистому черепу Стило Трошсына. С трудом пересилив себя, девушка спросила:

– Каково настоящее имя Человека-Без-Имени? Что вы знаете о нем?

Сказать, что этот вопрос удивил нарука, значит, ничего не сказать. Верховный итер замер, точно громом пораженный, потом через силу выдавил из себя:

– Ты… Вы… почему вас это интересует?

– Это просто. У меня есть все основания предполагать, что именно он – причина всех тех негативных изменений, что произошли за минувшие столетия.

Лицо нарука озарила догадка.

– Вы прочли тексты профа Разгляда!

– Именно, – не стала запираться Тамара. – Ну так как?

– Человек-Без-Имени – сильный чаровник, наместник Всеблагого Отца на Земле, – медленно заговорил верховный итер. – Его твердыня – в полуденных землях, у Светлых гор, между Черноболо-тьем и Рогатой горой.

– То есть он жив?! Он не умер и продолжает жить? – вытаращила от удивления глаза Тамара. – А мне казалось, что все эти эвфемизмы чистунов «мы живем под дланью Человека-Без-Имени» – всего лишь фигуры речи.

– Я же сказал, – несколько раздраженно проскрипел нарук. – Он – сильный чаровник, пожалуй, самый сильный на Земле. И его…

Договорить старик не успел – в дверь ворвался запыхавшийся стражник с факелом в руке.

– Господин нарук, на плеши флот. Пятнадцать боевых коней. Они сворачивают к убежищу. А с полуночи вдоль реки движется войско, около пяти тысяч ратников. Дружины трех княжеств и сыны Всеблагого. Это война, господин!

Нарук вскочил, отбросив массивное кресло, словно складной брезентовый стульчик.

– Общая тревога! Стрелков – наверх! Подрывников – в архивные штольни! Профам и хранителям – подготовиться к срочной эвакуации!

И, подпрыгивая на ходу, верховный итер бросился вон из комнаты.

– А я? – крикнула ему в спину Тамара.

– Разыщете Бойшу, он на третьем уровне, в гостевых покоях. Скажете: я приказал сопровождать вас к Лисьей горке, – не поворачивая головы, бросил нарук и нырнул в дверной проем.

Сумрак и тишина, царившие на многочисленных уровнях подземного бункера итеров, моментально взорвались криками и вспышками мятущегося пламени факелов. Тамара пробиралась по коридорам, прижимаясь к стенам, а мимо нее грохотали сапогами закованные в сталь бойцы. Лязгало оружие, скрипели тележки, груженные боеприпасами. Множество людей в едином порыве стремились вверх, к выходам из убежища, готовясь дать бой подступающему врагу.

А навстречу им, в гораздо меньшем числе, двигались другие – старцы в плащах, юные отроки с ящиками и ларцами, наполненными рукописями. Они уходили на нижние ярусы, к глубоко врезанным в тело гор штольням, в которых итеры хранили самое ценное, что у них было, – знания.

Третий уровень встретил Тамару людской толчеей, лишь на первый взгляд кажущейся хаотичной. На самом деле все здесь было подчинено жесткому порядку и каждый из бегущих по тоннелям итеров четко знал, что ему надлежит делать.

Переждав, пока мимо пройдет колонна стражников в касках-сферах, Тамара выскользнула из темной ниши в стене и нос к носу столкнулась с Бойшей. Молодой итер, пожалуй, единственный в бункере, выглядел растерянно. Однако долгие годы скитаний и походов заставили его собрать все вещи и прихватить оружие. Тамара ухватила парня за рукав:

– Стой! Нарук сказал мне…

– А я тебя ищу! – перебил ее Бойша. – Все знаю. Лисья горка. Ии-эх, мне б с нашими, наверх…

– Так, может, я сама доберусь? Где эта горка? Как туда пройти?

Итер округлил глаза:

– Да ты что! Разве я могу не выполнить приказ господина нарука?! И потом… – он понизил голос, – про златую цепочку незнатей помнишь? Кто его знает, может, заклятие-то еще в силе. Все, пошли, нам еще через Горло продираться…

И Бойша повел девушку сперва вниз, на седьмой уровень бункера, а там, набросив на лицо прибор ночного видения, нырнул в какой-то неприметный коридор, узкий и темный («Наверное, это технический тоннель», – решила про себя Тамара). Ухватив девушку за руку, итер потащил ее через кромешный мрак. Они спускались все ниже и ниже.

Гулкий шум растревоженного бункера постепенно затихал за спиной. Под ногами похлюпывала вода, невидимые в темноте стены на ощупь были влажными и покрытыми слоем липкой слизи.

– Может, свет зажжем? – шепотом спросила Тамара.

– Не надо, – лаконично ответил на ходу Бойша.

Коридор закончился неким помещением. Его размеры и предназначение остались для Тамары загадкой, по тихому эху от шагов и движений она поняла только, что помещение это довольно большое. Бойша провел ее через открытую, очень ржавую – девушка случайно коснулась косяка – железную дверь и остановился.

– Сейчас в Горло полезем, – тихо-тихо произнес итер.

– Горло? Подземный ход, что ли? – Голос Тамары прозвучал неожиданно громко, и тотчас тьма вокруг завибрировала от многочисленного трепетания сотен невидимых крыльев – словно стая стрекоз влетела в бункер и теперь бестолково металась в темноте, сталкиваясь друг с другом.

– Ти-ихо! – прошипел Бойша. – Зажалят всмерть! Лезь давай!

– К-куда лезть? – пролепетала перепуганная девушка, крепко вцепившись в руку итера. То, что они в подземелье не одни, что в темноте скрываются какие-то ужасные твари, издающие мерзкие звуки и способные «зажалить всмерть», выбило Тамару из того деловито-спокойного состояния, что владело ею с момента объявления наруком тревоги.

Бойша довольно бесцеремонно облапил свою спутницу, приподнял и толкнул вперед, в круглую дыру. Тамара, закусив губу, чтобы не вскрикнуть, растопырилась лягушкой, полетела и больно стукнулась лбом обо что-то металлическое.

– Лестницу нашла? Поднимайся! Быстрее! – В голосе Бойши девушка тоже услышала страх. Крылья невидимых существ уже не трепетали, а гудели, как эскадрилья бомбардировщиков, заходящих на цель.

Перебирая холодные ступеньки, обросшие мокрым мочалом то ли мха, то ли водорослей, Тамара поднималась все выше и выше. Внизу грохнул металл, и лестница завибрировала.

– Обошлось? – остановившись на секунду, прошептала Тамара.

– Я заслонку опустил, – пропыхтел снизу Бойша. – Теперь не достанут.

– А кто это?

– Белые осы. Вообще-то они крыс, мышей, птиц там всяких жрут, но человека употребят за милую душу. – Итер коротко хохотнул, видимо, подбадривая самого себя после пережитого, но тут же напустил строгости: – Разговоры разговаривать после будем. А ну, живей давай!

Лестница оказалась длинной. Тамара механически перебирала руками и ногами, нащупывая очередную ступеньку и стараясь не думать о высоте. Когда подъем закончился, у нее дрожали пальцы, а ладони онемели от холода. Выбравшись на бетонную площадку, она без сил растянулась на полу.

– Нечего лежать! – напустился на девушку итер. – Мы еще только до Горла долезли. Вперед!

То, что он называл Горлом, на деле оказалось более всего похоже на пищевод исполинского животного. Узкий, круглый в сечении ход ввинчивался в камень, уводя вверх. По нему пришлось ползти на животе, обдирая локти и колени о шершавый бетон.

Когда двигаешься вот так, наобум, не зная, скоро ли доберешься до конца пути, время немыслимо растягивается. Счет минутам теряется, и они превращаются в часы. Тамаре казалось, что из проклятого Горла вовсе нет выхода. Она ползла, ползла, ползла… В довершение всего на девушку обрушилось осознание того, какая толща скальных пород, глины, земли у нее над головой. В голову полезли дурацкие, пугающие мысли: «А если сейчас случится какой-нибудь катаклизм, сдвижка пластов, оползень, и вся эта масса просядет? Чуть-чуть, всего на двадцать – тридцать сантиметров… Меня же раздавит! Размозжит, разотрет в бесформенный блин! Мамочки! Нет, нет!!!»

Она забилась в бетонной норе, дыхание пресеклось, во рту появился неприятный кислый привкус, перед вытаращенными в темноту глазами поплыли радужные пятна.

– Ты чего? – глухо, как из могилы, долетел голос итера.

– Я… не могу… – выстонала Тамара. – Назад! Пожалуйста, давай вернемся!

– Не дури! – крикнул Бойша. – Нет нам назад пути. Уже осталось-то чуть. Ну, лезь, а то ножом колоть буду!

Но Тамара ничего не могла с собой поделать. Страх обессилил ее, прогнал мысли, убил способность рассуждать здраво, превратив в комок корчащейся биомассы, в зверя, в червя, в мышонка…

«Мышонок… Синдром мышонка…» – всплыл откуда-то из подсознания девушки странный термин. И она вспомнила, как в больнице ее навещали парнишка-спелеолог Олег Марьин и юная златея Соня Разумовская, что так помогла их группе в деле Хорста Убеля. И как Олег рассказывал про пещеры, травил спелеологические байки, и помимо прочего упоминал и этот самый «синдром мышонка», который должен быть у каждого настоящего подземника: «Когда идешь через шкуродер, иногда и «старикам» несладко приходится. Если начинается приступ клаустрофобии, если «поймал паникера» – все, можно коньки прямо там отбросить. Тут главное – контроль не потерять. Дышать на «раз-два-три» и думать, фантазировать. То есть ты просто представь, что ты – не человек, а мышь, мышонок, и находишься не в пещере, а в своей надежной, уютной норке. Ляг спокойно, дыши, руки под горло заведи и представляй: наверху зима, ветер свищет, снег лежит, а у тебя в норке тепло и спокойно. К тебе сюда никто не доберется, ни лиса, ни хорек. Можно поспать, отдохнуть… И вот когда ты сам в это поверишь – приступ закончится и можно будет продолжать двигаться».

– Я – м-мышонок… – пересохшими губами прошелестела Тамара. – В м-моей н-норке т-тепло… тепло и уютно… Дышу… Раз-два-три… раз-два-три…

«Зима. Снег, ветер. Гнутся сухие былинки, где-то далеко воют волки. Шумят ели, роняя на землю сухую хвою. Скалится сквозь вату облаков костяной месяц. Скованная льдом река спит. И я сплю. В моей норке тепло и уютно…».

– Клянусь Великим Постулатом, я достаю нож! – просипел сзади Бойша.

– Сейчас, сейчас… – ответила Тамара, и впрямь едва не задремавшая в бетонной трубе. – Еще чуть-чуть… Полминутки…

Когда, мокрые, грязные, с ободранными локтями, они выбрались наконец из узкой щели между камнями на склоне приречной горы, Тамара увидела солнце. Огромный, неправдоподобно багровый шар опускался в алое пожарище заката, четко перечеркнутое снизу густофиолетовой линией горизонта. Редкие облака на небе казались отлитыми из червонного золота. Верхушки деревьев горели, как навершия копий.

– Ну, вот и выбрались, – хрипло проговорил Бойша, откупоривая баклажку с травяным настоем. – На, хлебни.

– С-спасибо, – машинально поблагодарила Тамара, взяла баклажку негнущимися пальцами и выронила на жухлую осеннюю траву. Целебный настой, вытекая, забулькал.

– Раззява! – ругнулся итер. – Что, совсем обессилела? Ну, давай до темноты передохнем, а потом уходить надо. Слышь – шибают? Бой там. А я тут. И-и-эх…

Темнота, до наступления которой Бойша ограничил время отдыха, нахлынула неожиданно быстро. Едва только солнце кануло за горизонт, как небо потухло и все вокруг затопила мгла.

– Вставай! – Итер подал Тамаре руку. – Гору обойдем – глянем издали, что там у наших. Вроде стрельба стихает. Если отбились, к Желтым гольцам двинем, оттуда можно весть в лабу подать. А если нет…

– Тогда что? – повернула испачканное лицо Тамара. – Что мы будем делать?

– Не знаю, – скрипнул зубами Бойша. – Вот выведаем все – тогда и решим…

Лисья горка оказалась одним из утесов, что нависал над круглой поляной у входа в бункер. Подземное Горло, которым они выбрались наружу, когда-то, видимо, было замаскированным вентиляционным колодцем, выходившим на противоположную, восточную сторону утеса. Обойдя вершину кругом, итер и Тамара вышли на покатое скальное плечо. Стояла уже непроглядная ночная темень, но отсюда, с западного склона, в небе еще можно было различить затухающие отблески заката.

На просеке полыхало несколько коней, освещая все вокруг. Остальные древесные корабли нападавших сгрудились далеко в стороне, приспустив тускло помаргивающие пузыри. Там же стоял и «Гиблец» – на крыше метались огоньки факелов. Как на ладони, озаренной пламенем свечи, предстали перед Бойшей и Тамарой отряды чистунов, ощетинившихся копьями, россыпь арбалетчиков по краям дружин, пешие рати сынов Всеблагого в отблескивающих золотом доспехах. Повсюду в траве лежали тела убитых. Парили лужицы растаявшего снега. Вражеское воинство медленно втягивалось в ворота подземной крепости.

– Не устояли наши-то! И-и-эх… – горько вздохнул Бойша. – Числом, видать, взяли.

– Нет, боюсь, не числом, а чарами, – ответила Тамара. – Смотри! Правее лопнувшего пузыря, видишь?

В яростном, мятущемся свете пламени горящих коней Бойша разглядел там, куда указывала девушка, несколько человеческих фигур в доспехах и плащах, а рядом… Рядом стояло с десяток незнатей – пара уже знакомых псеглавцев, трое обросших бородами по самые колени лесовиков, кто-то рогатый, со светящимся зеленым посохом, какие-то темные тени, горящие глаза, оскаленные пасти…

– А ведь это мы навели, – вдруг сказал итер. – А я-то голову ломаю, дурень, – почто такая силища нагрянула?

– Почему ты думаешь, что они за нами? – похолодев, спросила Тамара. – У вас же такая вражда…

– Э-э-э… уж лет сто как до открытых стычек дело не доходило. Нужны мы им, чистунам поганым. А они нам. Мена у нас. Торговля. Вот мы если и щиплем дружка дружку, то легонько, не боле. А тут вона как. Нет, это за текстами профа Разгляда веревочка вьется. И коли так, стало быть, от самых Светлых гор приказ пришел – вот князья и поднялись, а незнати им в подмогу пришли. Где тут одной лабе, пусть и такой большой, как эта, устоять…

Бойша замолчал, усевшись прямо на голый камень. Неожиданно утес вздрогнул – раз, другой, третий. Тяжелый гул прокатился по горам – и вдруг скалы заходили ходуном, заплясали, как живые. Тамару сбило с ног, швырнуло мало что не к обрывистому краю.

И наступила тишина…

– Что это? – уже догадавшись, но еще не веря, прошептала девушка.

– Они взорвали проходы в штольни с архивами. Значит, дело совсем плохо, – со злостью ударил кулаком о гранит Бойша.

– И все… погибли?

– Не знаю. Вообще тут отнорков много, но если незнати искать будут…

– Незнати! – едва не хором выдохнули Тамара и Бойша.

Они вскочили одновременно. Итер закинул за спину мешок и автомат, девушка торопливо перепоясывала куртку, мысленно ругая себя последними словами. Зарекалась же – не верь никому, надейся только на себя! Забылась, расслабилась – прямо на виду у тех, кто наверняка ищет ее, именно ее!

«А ведь к тому же, если нарук погиб, я, возможно, теперь единственный живой человек, который знает, что написано в тетради профа Разгляда», – с мрачной гордостью подумала девушка, устремляясь следом за Бойшей по обрывистому склону утеса обратно на восточную сторону – прочь от захваченного чистунами бункера.

Они шли всю ночь, петляя меж скал, обходя заросшие деревьями овраги, плутая в кустарниковых чащах на косогорах. Избегая открытых мест, Тамара и Бойша все дальше уходили от разгромленной лабы итеров. Погони не было. По крайней мере никаких ее признаков они не замечали – Поворотный камень спал, и только ночные птицы нарушали стылую тишину.

Ближе к утру Бойша заявил, что потерял направление.

– Места тут обманные. Как бы нас не закрутило в обратку, – озабоченно сказал он, когда беглецы остановились передохнуть на опушке сползающей в распадок рощицы. – Давай-ка к реке выходить. На берегу и решим, куда нам дальше путь держать.

Тамара не возражала. Ее охватило отчаяние, все мысли и чувства ушли, исчезли, растворились в этой холодной предзимней ночи. Одиночество и страх гнали девушку, толкали в спину, нашептывали в уши: «Все безнадежно, выхода нет. Тебя все бросили. Ты никому не нужна. Этот человек уже однажды предал, а значит, предаст вновь. Ты слаба и беззащитна, как бабочка, влекомая ураганом в неизвестные дали. Что тебя там ждет? Цветущие луга или заснеженная, вымороженная пустыня? Кругом враги, мир жесток. Чтобы выжить, нужно затаиться, спрятаться, исчезнуть…»

– Затаиться, спрятаться, исчезнуть… – вслух произнесла Тамара.

– Что? – не понял Бойша. – А, ну да. Ухоронку надо искать. По Воле вверх двинем, к Нижнему, а оттуда по Оке-реке до Мурома. Имеются у меня там знакомцы, не дадут пропасть. Отсидимся, пока все не затихнет.

Итер не стал уточнять, что влекла его в Залесские земли не столько возможность пересидеть там черновременье, сколько красавица Талинка. «Сейчас наруку точно не до меня. А может, и сгинул он, нарук-то. Тогда Звану Точиле обскажу так – мол, наказ наруков выполнил, тексты доставил, пора и за свадебку. Тут-то он уж никак не откажет», – размышлял Бойша, улыбаясь в темноте своим мыслям.

– Огонек, – вдруг тихо сказала Тамара, вытянув руку. – Вон там, внизу.

Бойша сбился с шага, взял шибало на изготовку, пригляделся. И верно – сквозь непроглядный ночной мрак помаргивал теплый живой глазок костра.

– Берег там. – Итер, облизнув губы, большим пальцем скинул предохранительную скобу. – Позади меня держись и мешок возьми. Если что – падай и отползай. Мало ли, дозор какой тут у чистунов. Ну, а вдруг потеряемся… Пробуй до Муромского посада добраться. Звана Мехсына ищи. Он итер, но тайный, посадские его как куплеца знают. Дочка Звана – Талинка. Невеста моя. Поняла?

– Да, – принимая мешок, еле слышно ответила Тамара. У нее опять все сжалось внутри, захотелось упасть на землю, уткнуться головой в мерзлую траву и расплакаться навзрыд.

В темноте тоненько свистнул включенный прибор ночного видения, или филин-глаз, как именовал его итер. Опустив маску на лицо, Бойша мягким охотничьим шагом двинулся вниз по косогору, выставив автоматный ствол. Тамара заковыляла следом, сгибаясь под тяжестью мешка. Огонек медленно приближался. Уже стали различимы голые ветви деревьев, окруживших крохотную полянку, на которой горел костер. Еще ниже склон полого опускался в воду, и рыжие отблески пламени плясали на первых в этом году ледяных забрегах.

У костра сидели двое – степенный мужчина в теплом дорожном армяке и мальчик, закутанный поверх одежды в пуховую шаль. Над огнем висел котелок, поодаль, на границе света и тьмы, виднелось несколько перевязанных веревками тюков.

– Пристали недавно, – прошептал Бойша, прицеливаясь. – Утряню готовят, потом спать будут. Ночью плывут, днем отсыпаются – так надежнее. Не иначе с ярмарки тянутся. Лодка у них или плот. Если лодка – хорошо, нам вверх сподручнее идти будет. Сперва мальчонку…

И в темноте шелково лязгнул хорошо смазанный затвор шибала. «Он сейчас убьет вот этого ни в чем не повинного мальчика», – с ужасом поняла Тамара и содрогнулась, осознав холодную расчетливость итера. Если выстрелить в мужчину, мальчик испугается и убежит – ищи его потом в зарослях. А отец не бросит тело сына – и ляжет рядом чуть погодя.

– Не смей! – взвизгнула девушка, двумя руками хватаясь за ствол автомата. Грохнул выстрел, пуля с воем ушла в небо.

– Дур-ра! – прошипел Бойша, сорвался с места и огромными прыжками бросился к костру, крича на бегу: – Не балуй! Зашибу!

Тамара поспешила следом. Мужик поднялся на ноги, прижал к себе паренька, свободной рукой сжимая топор. Итер выскочил в световой круг, снова крикнул:

– Не балуй! На колени!

Мальчик заплакал.

– Если ты их тронешь – я в реке утоплюсь. Тогда и тебе конец, – запыхавшись от бега, прошипела в спину Бойше Тамара. – Помни о златой цепочке!

– Товар берите, только малого не троньте, – с вызовом сказал мужик. Топор он опустил, но на колени вставать не торопился.

– Госпоже благи дарите. Она у нас, вишь, и впрямь скаженная, – усмехнулся Бойша. – Где лодка?

– Плот у нас, – хмуро ответил мужик.

– С торжища?

– Ну…

– Сами откуда? – продолжал выспрашивать Бойша.

– С Волеграда.

– Далеконько забрались.

Мужик вздохнул, исподлобья разглядывая итера и его спутницу. Топор по-прежнему покачивался в его опущенной руке.

– Мы возьмем плот. Вы себе новый сделаете, – выступив вперед, сказала Тамара. Непонятная решимость вдруг овладела ею, и, полностью отдавшись этому чувству, она начала отдавать приказы, уверенная, что их выполнят: – Их еду – пополам. Бойша, займись. И мешок свой принеси, он там, наверху, остался. Мы идем на юг, в полуденные земли.

– Как – в полуденные? – опешил итер. – Почему? Мне ж в Муромский посад…

– Обойдешься, – жестко сказала Тамара. – На юг – и точка. Корень всего – Человек-Без-Имени. Он мне нужен. Что встали?! Утро скоро. Шевелитесь… – Сделав паузу, девушка неожиданно для себя произнесла еще одно слово, точно плюнула: – Потомки!..

Плот оказался совсем маленьким – связанные ивовыми прутьями четыре бревна. Бойша назвал его незнакомым Тамаре словом «салик».

– Шалаш поставить и то негде, – недовольно бурчал итер, отталкиваясь от берега суковатым шестом, – а если дождь, снег? Мокрыми пойдем. Хорошо хоть – от зимы уходить будем. В низовьях сейчас теплынью веет…

Тамара молчала. По-турецки усевшись на носу плота-салика, она всматривалась в ночную тьму, зябко ежась под порывами ветра. В небе дотлевали тусклые звезды. Начинался очередной день и еще один путь, как и прежде – в неизвестность.

Еще школьницей Тамаре довелось с родителями проплыть всю Волгу от Ярославля до Астрахани и обратно на круизном четырехпалубном теплоходе. Она запомнила главную водную артерию России очень широкой, многоводной, густо населенной всевозможными судами, катерами и лодками, обжитой рекой. Теперь все изменилось.

Взошедшее солнце осветило пустынные берега. На водной глади – ни паруса, ни дымка. Да и сама Волга-Воля странно сузилась, ничем не напоминая те неоглядные, почти морские просторы, что видела здесь Тамара.

«Наверное, плотины ГЭС разрушены и уровень воды упал, – решила девушка. – Река вернулась в свое изначальное состояние. Такой она была в средневековье, такой стала и в эти мрачные времена».

Путешествие получилось тяжким. Главной проблемой стал не холод, хотя в первые дни ночами у Тамары зуб на зуб не попадал, а отчуждение, что вновь встало между нею и Бойшей. Итер озлобился, зыркал волком, говорил мало, хотя все, что приказывала девушка, выполнял беспрекословно. День за днем над плывущим по великой реке саликом висела тишина, нарушаемая лишь плеском волн.

За это время лишь несколько раз встретились путникам рыбачьи лодки да однажды увидели они большую баржу, влекомую ватагой бурлаков вверх по течению.

Прибрежные поселения попадались чаще, но Бойша всякий раз старался заранее уйти подальше от берега, пригибаясь, чтобы с земли не разглядели, кто плывет на плоту, или уводил салик за острова в протоки.

Ночевали двое скитальцев чаще всего в укромных заводях, отгораживаясь от реки стеной камыша. Костров старались попусту не жечь, чтобы не привлекать внимания. Ели скудно, только чтобы не оголодать. От холода спасались движением или кутались в меховые полости, найденные в тюках.

Саратов и смотрящий на него через Волгу город-близнец Энгельс встретили их выщербленными набережными и мертвым оскалом полуразрушенных домов. Едва не разбив салик о быки рухнувшего моста, Бойша умудрился все же провести плот через стремнины и бурлящие водовороты, но волнами смыло полости и мешок с едой.

– Привязать не могла?! – окрысился итер на Тамару, едва они выплыли в более-менее спокойное место.

– Не могла, – равнодушно ответила девушка. – А ты вот мог, да не захотел.

И снова потянулись дни пути – теперь уже впроголодь. Правда, стало заметно теплее, по берегам шумели не облетевшие еще рыжие леса. Бойша повеселел, стал больше говорить с девушкой, напевать что-то. Тамаре же, напротив, стало тревожно. Близился конец водного пути. Она планировала по реке добраться до Волгограда, или Волеграда, как теперь назывался этот город, высадиться на берег и вдоль Дона идти на юго-запад. Южнее, насколько Тамара помнила географию, лежали безводные степи, поэтому двигаться к Кавказским, ныне Светлым горам напрямик она опасалась.

Проплыли Камышин. В отличие от многих старых городов, он оказался населен – по берегу тянулись избы, амбары, пристани, над башнями ветер трепал разноцветные флаги. Бойша прижал салик к левому берегу, чтобы быть как можно дальше от людей, но путников заметили, и к ним наперерез рванулась длинная гребная лодка под тремя парами весел.

– Да кол вам в дышло! – выругался итер, расчехляя автомат.

– Сразу не стреляй, узнаем, что им надо, – сказала Тамара. Бойша угрюмо покосился на нее, но спорить не стал.

Когда лодка подошла достаточно близко, Тамара первой подала голос:

– Что хотели?

– Откуда? – раскатился над водой хриплый голос.