Текст книги "Зона Посещения. Шифр отчуждения"

Опасность, возникшую совершенно неожиданно, не абстрактную, а самую что ни на есть материальную!..

Услышав треск ветвей, я рывком опустил взгляд, фактически переведя с небес на землю, и увидел, что ко мне, ломая кусты, бежит какое-то существо. Глазам не поверил. Это был точно не человек и не какой-либо привычный лесной обитатель вроде волка, оленя или медведя. Я до сих пор не встретил в лесу ни единого крупного животного, куда-то они все запропастились, и вот сразу такая страхолюдина пожаловала!

Существо походило на кошмарный продукт какой-нибудь генной инженерии, или на адскую гончую, или, на худой конец, пришельца с иных планет-миров… Что-то подобное разве что в компьютерных играх-стрелялках часто рисуется в качестве противников. Жёсткая серая шерсть покрывала уродливое туловище, представляющее собой коктейль из тел собаки и обезьяны, многолапое, с горбом на спине. Причём шевелило конечностями это чудище очень шустро, раззявив пасть, трещавшую по швам от неимоверного количества зубов, пылая двумя парами глазищ, налитых кровью, смахивающих на спелые вишни.

Сложившаяся ситуация повергла меня в ступор.

Подобный транс со мной случался всего раз в жизни, тот самый. Я оторопел, замер, не зная, как расценивать происходящее: это глюк или настоящий зверь?!.

Да я даже придумать ничего не успел, не то чтобы отреагировать! Секунды две, и ОНО задними лапами оттолкнулось, взмыло в воздух, норовя вцепиться мне в горло передними…

Я посмотрел в глаза нереальному существу, монстру, ожившему порождению чьей-то воспалённой фантазии… Неожиданно спокойно так всмотрелся, отрешённо, и всё вокруг в одночасье словно растворилось, остались только мы с ним. Не знаю, что на меня нашло в эти мгновения… потом темнота… и звон в ушах…

Открыл глаза и обнаружил себя лежащим на голой земле. Сверху что-то давило… выяснилось, нападавшая тварь. Почему-то я был ещё жив, хотя зверь настиг меня и обнял когтистыми лапами, и я был весь залит кровью. Виски сдавило, в голове ужасный шум. Я попытался выбраться из-под зверя. Сделал движение, потом второе и невыносимой боли не ощутил. Больно, конечно, было, я ведь ударился, когда падал, но совсем не так, как должно болеть при смертельных ранениях…

Теперь я обратил внимание, что глаза существа потухли. Да оно мёртвое, дошло до меня. Ого, у него перебита шея! Я освободился от веса туши, выкарабкался из-под неё, кое-как поднялся на ноги и принялся осматриваться. Полноценное восприятие окружающего мира возвращалось ко мне.

Ой, а это кто?! Глаза испуганно остановились на человеческой фигуре, я героическим усилием сфокусировал взгляд и узнал… Макарыча.

Старик неподвижно застыл шагах в десяти от меня, поперёк груди его на ремне висело самое настоящее длинноствольное огнестрельное оружие!

Трясущимися руками я попытался вытереть кровищу с лица, но только размазывал. К глотке подкатывала тошнота. Хотелось подойти к деду, я потянулся к нему, как утопающий к спасательному кругу, боясь, что окажется миражом…

– Стоять! – резкий окрик окончательно вернул меня в действительность.

Я замер на месте, не успев сделать и пары шагов. Между мной и дедом простирался участок «жидкой» земли, грязи, попросту говоря. В этом ничего удивительного для меня не было. Но старик вскинул руки и махал мне, жестикулируя отчаянно, показывая: обойди, не ходи прямо! Поэтому пятно скопления жижи пришлось обогнуть по широкой дуге.

– Ну, чё, посмотрел?! – словно из тумана, приглушённо достигал моих ушей голос деда, хотя сам-то он находился совсем рядом. – Предупреждал же тя, не суйся! Подвезло те, я вслед за тобой крался, дык отделался, почитай, испугом! Быстро валим отсель, парень, и, ежли жить хошь, не отставай ни на шаг. Да смотри мне, не вступи в каку-нить… грязь…

Мы идём, идём обратно, в сторону деревни, и я на ходу беру себя в руки, оцепенение покинуло меня. С ужасом вспоминаю облик монстра, отпечатавшийся в памяти, и решился произнести:

– А то… существо, оно вправду было? Не наваждение какое-то? Макарыч, ты ведь тоже… видел?

– Дык видел. Натуральная зверюга. Мы оба не съехали с катушек, – заверил старик. – Придётся те принять, чё увидел. Второй шанс я подарил, парень, ну и судьба, канешна, я ж мог промахнуться или секундой позже стрельнуть. Короче, ты в рубахе, считай, родился. Теперь бы до дома добраться… Доберёмся, бум говорить, а покудова гляди в оба, молись там, уж не знаю, кому ты веришь. Тока не отставай ни на шаг…

Мрачное небо, цветом едва посветлее, чем дым, валящий из трубы киношного паровоза, начало испражняться грязноватым дождём. Противно сыплющие с неба капли действовали на нервы, но, к счастью, дождь не был таким сильным, чтобы создать нам реальные затруднения в пути или вымочить до нитки. Я всё озирался вокруг, готовый к нападению чего-то страшного, и на небо посматривал, будто бы и оттуда могло свалиться опасное…

Свалиться как снег на голову; я уже убедился, что бдительность у меня пока хреновая. Но постепенно пейзаж стал меняться, я почувствовал, что мы почти что выбрались, выплыли из враждебного лесного океана и уже на приближении к острову деревни.

Я облегчённо перевёл дух.

Всё ещё сохранялось ощущение ирреальности происходящего, но мне придётся смириться с необходимостью поверить в факт, что невероятное столкновение случилось взаправду, не понарошку…

Согласиться с тем, что видел и ощутил реальное чудовище. Там, за незримой чертой, отделяющей потустороннюю, ненормальную часть леса от остального мира. Его кровь на мне! Я воочию убедился в существовании доселе невиданной, незнакомой человечеству угрозы, с которой мне… предстоит столкнуться??? Для чего же ещё я прибыл сюда.

Вот только как познать её природу, как бороться с силой, способной порождать такую жуть?

Ответов на эти вопросы я пока не знал. Как и ответа на вопрос, почему именно я? По сути, не подготовленный к боевым условиям человечек, ни разу не вояка-ветеран или профессиональный экстремал какой-нибудь.

Я тщетно попытался опознать «пушку» Макарыча, но ничего даже подобного припомнить не мог. Чёрный ствол, архаичный приклад, простая конструкция… и запах пороховых газов, уж порох я безошибочно определил. Дедуля непрост, неужто оказался спецагентом? Засланным сюда… э-э-э, с той же целью, что и я?

Чтобы бороться какими-то средствами с той мутью, в реальности которой я удостоверился воочию. Прущей наружу из этой глухомани. Или, может, правильнее сказать: сдерживать. Не давать прорваться. Он вроде стража, защищающего границы миров, от…

Демон подери, каких, на фиг, миров?! Разве помимо нашего, пусть не идеального, но подчинённого некоему комплексу представлений, развитого и цивилизованного, модели конца двадцать первого века… существует ещё какой-то мир?

Тёмный, мистический, наполненный алогичной, чужеродной энергией. Страна Чудес не вполне земного образца, нашего, детски-сказочного… а сурово по-взрослому, иномирского «производства», да?

* * *

Пошарив в рюкзаке, я достаю спички и зажигаю одну. Пламя неясно освещает небольшой фрагмент тоннеля.

Узкий ход от метра до полутора в ширину, не прямой, часто виляет. Бегун и Бравый ждут нас впереди на значительном расстоянии. Дойдя до них, мы останавливаемся, и я приступаю к врачеванию Цепкого. Честно говоря, он достаточно неплохо держится, но те медикаменты, которые я могу к нему применить, не исцелят, а лишь помогут дольше протянуть. «Клея» бы сюда, но закончился. В трофеях из дота его не оказалось, тогда ещё не производился.

«Спасибо, что не бросили меня, – слышится благодарность Цепкого. – Ценю…»

Ментальный голос едва слышен, силы утекают из муравья.

Когда я заканчиваю обихаживать Цепкого, мы подкрепляемся и движемся назад. Проход тянется вглубь, но нам совершенно неинтересно, выведет ли он наружу, заведёт ли в тупик, или заманит в смертельную ловушку. Славно уже то, что мы до сих пор живы. Вот и нечего испытывать судьбу. Сомнительно, что летуны караулят нас у выходов… Хотя им не удалось нас уничтожить, и теперь, так или иначе, монстры держатся начеку.

Когда мы почти добираемся обратно, к проёму выхода, остаются считаные часы до рассвета. По моим прикидкам, один-два. Цепкий хорохорится, заверяет, что прекрасно себя чувствует, и всё благодарит меня и Мастака за то, что мы его не оставили. При этом еле двигается, припадая, кажется, на все лапы… Я прошу раненого не тратить силы на заверения, он утихомиривается, и в ментальном «эфире» на какое-то время устанавливается тишина. Но вскоре её нарушает выразительный возглас Бегуньи, которая, по обыкновению, движется впереди всех:

«Стоять!»

Благодаря тому, что органы чувств моих спутников несколько иначе устроены, и в подземной темноте они не совсем слепы, я тоже могу кое-что «видеть» вокруг – они транслируют. Но чтобы рассмотреть в подробностях, приходится моим глазам помочь.

Когда пламя спички высвечивает полог паутины, заблокировавший проход, мне к горлу подкатывает ком, и тошнотворная горечь разливается во рту. Последние метров десять-пятнадцать тоннеля, остающиеся до выхода, сверху донизу заполнены серой «пряжей».

Преграда представляет собой не классическую симметричную сеть, а очень плотное, сплошное, концентрированное нагромождение нитей, прорех в нём я не успеваю заметить. В паутинную «стену» можно погрузить конечность, как будто в мягкое сено, и Бегунья парой лап увязла в ней с лёту. Отскочив назад, сейчас она отряхивается, с трудом отлепляя с себя клейкие нити. А что, если бы полностью влетела, всем туловищем воткнулась?..

Я пробую паутину ножом – лезвие входит свободно, но прореха, проделанная им, совсем незначительна. Клок паутины налипает на острие клинка. Чтобы пробиться наружу, придётся орудовать им очень долго. Проход как будто закупорен «сахарной ватой».

Почистив лезвие, я отбрасываю вариант с гранатой. Пусть даже нас бы и не задело осколками, слишком велик риск, что взрыв спровоцирует обвал, да и звуковой удар испытать в тесном пространстве – врагу не пожелаешь. Хотя можно попытаться через цепочку прорех затолкнуть гранату поближе к центру «пробки» и отбежать как можно дальше, тогда взрывной волной преграду должно бы вымести, но какой в этом смысл, если потолок непременно обрушится, и выход скорее всего совсем завалит…

Поэтому сперва посмотрим, куда приведёт тоннель в другом направлении, и если там выхода нет, придётся сюда вновь возвращаться и продираться до победного.

А пока разворот, и снова в глубину, посмотреть, а вдруг всё-таки найдётся другой путь наружу? Без разницы: неизвестно, что нас ждёт дальше в тоннеле, и что нас ждёт внутри паутинного облака, неведомо тоже.

Хуже всего факт, что мы в пещере не одни; очевидно, что вход запечатан специально, чтобы отрезать нам путь назад, подобно тому, как маньяк украдкой притворяет дверь за жертвой, вошедшей в его жилище.

Либо это очень много маленьких паучков, либо один большой. Видимо, хозяин или хозяева этой дыры, вернувшись домой и обнаружив следы присутствия посторонних, изолировали своё логово. Или он и был где-то здесь, просто тоннель – заведомая западня? В таком случае от нас ловко сумел спрятаться, когда мы ходили туда и назад. На протяжении той части тоннеля, которую мы протопали, иногда встречались невзрачные боковые ответвления и ниши, но мы по ходу не уделяли им особого внимания…

Однако, если таинственному существу под силу за сравнительно недолгое время наворотить такую закупорку, его стоит всемерно остерегаться. Короткой демонстрации достаточно, чтобы понять.

Абсолютная тьма интересно действует на меня. Поначалу обострились слух, осязание, вестибуляция. Потом я вспоминаю, что человек на самом деле видит не только то, что привык видеть, а ещё кучу информации снимает с окружающей среды. Инфракрасные, тепловые волны, которые мозг в автономном режиме отсекает, чтобы не перегружать «графический экран».

Я сосредоточиваюсь и стараюсь смотреть в «скрытых» режимах, сознательно активируя недоступные ранее скиллы. Увлёкшись, даже слегка забываюсь…

В такой темноте я рискую не увидеть смерть, когда она придёт. У муравьёв восприятие устроено по-другому, они различают, что происходит, и даже со мной периодически «картинками» делятся. Потому-то и странно, что пропустили здоровенного паучищу или банду паучков, не засекли и не заприметили. Муравьи же отслеживают обстановку и поставляют её характеристики мне. Доверял я им или не доверял, а в плане зрения, хочешь не хочешь, оставалось полагаться…

Блин, как я мог отправиться в приключение и не взять с собой фонарь?! Неудивительно – в моём мире света было предостаточно везде, и когда я собирался, то и подумать не мог всерьёз, что полезу в такие места, где буду испытывать нужду в освещении, в мрачные пещеры, например. А если полезу, наивно рассуждал я, то перед этим приобрету необходимое снаряжение.

Недолго посовещавшись, мы с Цепким решаем пробираться вглубь, нет смысла торчать истуканами, ожидая неведомо чего. Поглядеть надо, куда ведёт тоннель. Если не наружу, то в тупик, и там может поджидать встреча со здешними, сколько бы их ни было, обитателями. Раз уж снова предстоит игра со смертью, незачем оттягивать её начало! Хотя не удивлюсь, если, отойдя с дюжину шагов, мы обнаружим, что и с противоположной стороны теперь тоже «запечатаны».

И да, палец в том месте, которым я трогал паутину, саднит. Демон подери, не хватало ещё, чтобы эта хреновина оказалась ядовитой!.. Развернувшись, наша группа отправляется обратно по тоннелю и продвигается шагов полсотни в глубину, и путь визуально вроде свободен, но тут в наших головах одновременно шелестят невнятные слова.

Что-то вроде: «Я ждал вас-с-с-с…»

Голос шипящий, типа змеиный, и явно принадлежит хозяину пещеры, способному телепатически общаться по такому же методу, как и мои муравьи.

Одновременно в наши мысли потоком обрушивается шквал непонятных шорохов, теней; мы слышим топот множества лапок, улавливаем, как в каждом уголке пещеры кто-то скребётся и даже попискивает. Проход начинает сужаться, стены уже касаются предплечий, пол ходит ходуном, и вот мы едва протискиваемся, чуть ли не бочком. Я понимаю, что это наведённые галлюцинации, и пытаюсь напрячь своё внутреннее чутьё, чтобы не проморгать появление врага…

Тоннель в конечном итоге разветвляется на несколько коридоров, а каждый из них ещё на несколько. Да, на первой развилке мы пробуем немного углубиться в каждый из коридоров и устанавливаем, что ни один не заканчивается сразу тупиком, а расходится на несколько линий, к тому же они иногда сообщаются между собой поперечными щелями. Лабиринт! Замечательно, что мои муравьи не так подвластны тьме, как я, а то напрягал-напрягал скрытые возможности, но толком и не развиделся.

Командую напарникам возвращаться к стартовой развилке, чтобы не потеряться в нескончаемых переплетениях ходов.

Вообще между мной и муравьями уже установилась прочная ментальная связь. Каждый видит и воспринимает всё, что видят и воспринимают остальные. Поэтому думаю, если бы мы разделились и каждый обследовал бы свою ветвь, то затем без труда воссоединились бы друг с другом. Но терять сплочённость опасно: враг не дремлет и, я чую, вот-вот ударит, стоит только на секунду забыться. Мы и так не в лучшем положении, а поодиночке вовсе станем практически беспомощны.

У муравьёв, я уже знаю, есть такое понятие, как «бесцельный выбор». Оно означает слепой, ничем рационально не обоснованный выбор, который совершается в ситуации, когда присутствует много равнозначных вариантов. То есть куда ноги понесли, туда и пошёл – не задумываясь. А у меня есть старая добрая считалочка. В ней говорится про вареники, и смысла в этих словах не больше, чем в «бесцельном выборе».

Но именно счёт определяет нам ход для дальнейшего движения. По нему мы и скользим. Традиционной уже цепочкой, первым звеном в коей Бегунья.

Вдруг в моей голове раздаётся:

«Ночь долгая! Минутная стрелка совершила один оборот, часовая опустилась на одно деление после двенадцати…»

Тотчас от разведчицы снова доносится оповещение об угрозе. Мы подтягиваемся к ней и обнаруживаем, что дела плохи. На Бегунью откуда ни возьмись свалилась настоящая паучья сеть. Подобная той, которой раньше ловили животных или индейцы усмиряли чужаков; я не уверен, что именно такая структура была у сетей, которыми ловили животных или пользовались индейцы, но суть именно в этом.

Разведчица барахтается, как утопающий в воде. Продолжать движение у неё нет никакой возможности. Конечности надёжно блокированы липкими сплетениями. Решение трудное, но я вынужден его принять… Мы с Цепким и Мастаком уйдём дальше в поисках выхода, а Бравый пока останется с плененной Бегуньей.

Если мы найдём выход, то вернёмся за своими; если же Бравый что-то сообразит и сумеет освободить Бегунью, они догонят нас. Ну и естественно, Бравый будет охранять беззащитную соплеменницу.

Увы, всё-таки нам пришлось разделиться…

Голос продолжает вещать:

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая опустилась на два деления после двенадцати…»

И наконец-то появляются они. Мириады маленьких паучков, тельце у каждого размером не больше спичечной головки, хлынули буквально отовсюду, со стен и из углов пещерного пространства. Кромешный ужас! Вообще-то сейчас выбыть должен был я, но Мастак закрывает меня своим телом. Жестокие членистоногие пролезают к нему в глаза, в рот, вообще во все отверстия, которые есть у муравьёв. Очень быстро воин погибает, и помочь ему некому…

На Цепкого приходится меньшая часть атакующих, и к тому же он сейчас следует в авангарде, так что успевает на сколько-то метров убежать вперёд. В то время как Мастак наскочил на меня, прикрывая собой от внезапно обрушившегося ползучего катаклизма.

Куда там отбиться от массированной напасти при помощи того оружия, которым мы располагаем! С этим сокрушительным потоком, с единой массой нужно бы воевать либо огнемётом, либо распылителем ядохимикатов. Их очень много, и они наваливаются все скопом, не закрыть просто так от них уши, рот или что-то ещё – всё равно просочатся.

На меня успевают забраться лишь несколько тварей. Пытаются лезть в уши, в ноздри, а веки и губы я сразу плотно сомкнул. В полном составе «десант» удаётся остановить, прежде чем он пробрался во внутреннюю среду организма… И вдруг пауки исчезают столь же стремительно, как появились, – бац, и отхлынули, утекли! Отпрянули врассыпную, и вот уже чёрная масса снова тенями ложится на стены, утягивается в щели, дырочки и трещинки.

Я сдвигаю с себя туловище Мастака… А буквально через секунду с тыла подоспевает Бравый. «Бегуньи больше нет, утащили!» – кратко информирует он, и подробности уже не важны. Цепкий подтягивается спереди. Втроём мы стоим над павшим в схватке Мастаком-младшим.

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая опустилась на три деления после двенадцати…»

Да, теперь в нашей группе бойцов осталось наполовину меньше от первоначального состава.

Паузу мы себе позволяем не больше полминуты и вновь устремляемся вперёд. Обдумывать, почему происходит так, а не иначе, нет ни времени, ни необходимости. Пока что. Нам – вперёд, только вперёд, а уж если случится у нас «потом», будем анализировать и делать выводы. Только бы случилось.

Я иду посередине, между Цепким и замыкающим Бравым, они с обеих сторон защищают меня, главное секретное оружие. Ощущаю я себя неважно, мягко выражаясь, по лицу стекают струйки холодного пота, тело подёргивает мелкой дрожью.

Вторую атаку паучьего полчища мы вряд ли переживём. Если не изобретём эффективную защиту, конечно. Отрываю полоску от одежды, тщательно изолирую глаза, уши, рот и ноздри, оставляя лишь крохотный промежуточек для циркуляции воздуха. Шансы повышаются хоть немного. По крайней мере если основная опасность, исходящая от этих мелких бестий, заключается в их возможности залезть в дыхательные и другие пути, ведущие внутрь организма… Такой же «апгрейд» делают и Цепкий с Бравым.

Не хватало ещё оставшихся напарников потерять! Мастаки и Бегунья, половина численности команды, – дорогущая плата за пройденное… И с уменьшением числа бойцов сокращается вероятность выполнения задачи.

Демон раздери, только бы выбраться из пещерной кишки!!!

Мы добираемся до очередной развилки, на этот раз от места соединения уходят три норы. «Вправо!» – повинуясь внутренней уверенности, командую я. Теперь мы ускоряемся и в движении слышим то, чего больше всего сейчас не хотелось бы услышать:

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая опустилась на четыре деления после двенадцати…»

Сзади, прямо за спиной, что-то грохочет. Я рефлекторно прикрываю голову руками, бросаюсь вниз… В голове раздаётся жуткий ментальный вопль.

Бравый…

Прохода сзади больше нет, его перекрывает массивная каменная глыба. Где-то под ней раздавленный муравьиный солдат. Неужели она крепилась к потолку паутиной и по команде врага обрушилась вниз, чтобы вывести из строя ещё одного из нас?..

Цепкий отчаянно кричит:

«Быстрей!!!»

Мы с ним уже не прокрадываемся, а наобум бежим. Кажется, эта нора будет тянуться бесконечно, нам никогда не выбраться из могилы…

Поворот, за ним раздвоение, направо и налево, два прохода тянутся в почти противоположных друг другу направлениях. А в глубине левого из них брезжит свет! Не полноценное свечение, лишь намёк на него, но во мраке очень даже заметно.

И вот на этой самой развилке…

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая стрелка опустилась на…»

Я ору: «Спасайся!!!», – и Цепкий сворачивает туда, к свету.

Я – направо, в темноту. При этом понимая, что следующим должен быть Цепкий, а меня кукловод оставит на закуску. Но вопреки очевидному хочу верить, что единственный мой напарник успеет выскочить, спастись… а я вовремя настигну того, кто прячется в глубинной тьме, куда загнала наш отряд свора летучих тварей.

«З-здравс-ствуй, – слышится шипение хозяина подземелий, – ж-ждал тебя…»

Мне противостоит мохнатый паучище размером со шлем мотоциклиста, очень быстрый и стреляющий пучками паутины, тварь с острыми жвалами, так и норовящими ухватить меня за лицо…

Я понятия не имею, каким образом его вижу, но факт – вижу совершенно отчётливо, словно у меня появилось инфракрасное, ультразвуковое и всякое прочее зрение… Однако положение осложняется тем, что меня мутит не по-детски, появляется желание исторгнуть содержимое желудка наружу. Проблема в том, что я не могу удовлетворить желание, хотя попытался. Галлюцинации бывают не только зрительные, но и «эмоцийные»… А было бы замечательно залить гада кислой массой…

Я не отвечаю, с ходу атакую. Мы сшибаемся в адском столкновении! Жаль, что мой «Викинг» утрачен – для боя в замкнутом пространстве пистолет-пулемёт подошёл бы замечательно. Винтовка мне сейчас разве что в качестве дубинки пособит, а энерган применять здесь самоубийственно, пусть и хватило бы одного меткого выстрела, чтобы накрыть паучару. Я бы не промахнулся, но вместе с поражением цели обрушатся свод и стены…

Мой верный универсальный клинок идёт в ход, я орудую им, не забывая и уклоняться от вражеских выпадов. Увы, особо покромсать противника не удаётся, он тактически отступает в глубь хода, а когда снова кидается на меня, я выхватываю кольты и палю в него с двух рук. До этого я стрелял по-македонски всего один раз, в качестве тренировки, и меткость оставляет желать лучшего, большая часть выпущенных пуль потчует каменные поверхности, но главное чудо свершается – ни одна не рикошетит в меня, бумерангом не поражает лихого безрассудного стрелка.

Я чуял, что это мой единственный шанс, и не ошибся!

Когда паук валится на каменный пол, кидаюсь к нему и первым делом отрубаю смертоносные жвала, а за этим, давая выход яростному гневу, наношу удар за ударом, колющие, рубящие, режущие, чуть ли не шинкуя мерзкое тельце и лапки на отдельные кусочки!..

Часовая стрелка опустится на пять после двенадцати, проклятый гад, но без тебя!!

Точно без! Рассвет наступит, окончится ночь.

А вот встречу ли я восход светила один или с Цепким, мне ещё предстоит выяснить. Я допускаю наихудшее, но надежда не оставляет меня, потому спешу возвратиться к крайней развилке.

Паук-телепат, послания которого так пафосно интерпретировало моё восприятие, изобретательно продумал западню. Я не должен был уцелеть. Он выцеплял нас по одному, умело воздействуя, манипулируя нашими сознаниями, просчитывая каждый наш шаг. Это была многоступенчатая игра, к которой хозяин пещеры подготовился. Но в любой игре присутствует фактор неожиданности – даже в такой, где исход заранее предрешён.

На то и игра.

К Бегунье возвращаться бессмысленно, если Бравый сообщил, что её «унесли», значит, разведчицы больше нет в живых. Но на всякий случай позову… Попытка установить ментальный контакт ни к чему не приводит. «Эфир» молчит.

Я выхожу к началу ответвления, где наконец-то столкнулся с режиссёром спектакля, с устроителем игрища. Дальше я направляюсь туда, где брезжил свет. Всё ещё брезжит… Первые шагов тридцать он совсем тусклый, едва заметный, но затем становится всё более явным. И мне почему-то всё трудней поднимать ноги, чтобы ступать… Внезапно возникает подозрение, что галлюцинации, которыми шпиговал нас паук, никуда не пропали и даже не слабеют… А вот я истощаюсь с каждым шагом, будто что-то высасывает из меня жизненную энергию.

Неужели…

«Цепкий!.. – с трудом концентрируясь, зову я. – Эти глюки… их не паук нам внушал телепатически… Это яд… нас успели укусить ещё тогда…»

Сердце уже отчаянно колотится, не выдерживая нагрузки. К горлу снова подступает тошнота. Сознание мечется в поисках ответа на вопрос: «Что делать?!!»

Через «не могу» преодолев ещё шагов пятьдесят, я наконец вижу настоящий свет – и Цепкого. Боевой товарищ лежит неподалёку от выходного проёма пещеры и с виду не живой. Мои ноги подкашиваются, я опускаюсь наземь, вновь испытывая горечь потери, но вместе с нею – желание искупаться в лучах бесконечного света, струящегося с неба, столь приятного и вожделенного, долгожданного… Рассвет! Я дожил… Чувствую, как от радости поднимаюсь, воспаряю и улетаю куда-то ввысь…

И срываюсь, проваливаюсь во тьму. Свет резко схлопнулся, сознание отключилось вместе с ним.

…Осознание себя возвращается точно так же резко, будто после нажатия сенсора «вкл.» в меня хлынул питающий ток.

Вроде бы лежу на тёплых камнях. Неподалёку журчит вода. От неё поднимается пар. Пар и вода с характерным красноватым отливом. Источник, о котором я получил информацию от Цепкого, красный?.. Приподымаюсь на локте и узнаю, что занесло меня очень высоко, я теперь в какой-то пиковой точке самой труднодоступной горы.

Это явно не то место, в котором было назначено встретиться… Однако «небесные» тут как тут – изящные, подвижные муравьи багрового цвета с двумя парами прозрачных быстрых крыльев, как у стрекоз. Создания полутораметрового роста выглядят поистине красивыми, чёрные бескрылые муравьи тоже не уроды, но совсем не производили на меня такого же приятного эстетического впечатления…

И как я-то сюда попал? Вот в чём вопрос.

«События отклонились от запланированной очерёдности, – ответом звучит голос в моей голове, он громче и чище, чем все предыдущие голоса больших муравьёв. – Видишь, нас шестеро, по тому количеству, сколько вас должно было быть!»

Я пересчитываю красных муравьёв, стоящих рядом со мной, – трое, а ещё столько же парят над нами в воздухе, их крылышки движутся так быстро, что взглядом не уловить.

«А что с моим напарником?»

Я пробую мысленно говорить, и у меня получается, к счастью, чуточку сил осталось.

«Мы ждали вас в условленном месте, – объясняет вышедший со мной на связь небесный муравей, – на том рубеже, ниже которого не спускаемся, дальше которого не летаем, на восточной горе. Но вас было не видно, и мы решили посмотреть, где вы, сами пошли на сближение. Только двоих из вас удалось обнаружить, вы находились на выходе из пещер с южной стороны горы и поражены тяжёлым недугом. Мы подобрали вас и принесли сюда. Вода источника целебна, но она не возрождает жизнь, только разжигает и укрепляет в уже живом. Поэтому твоему товарищу мы ничем помочь не смогли…»

– Цепкий… – шепчу я вслух, горький ком перехватывает горло, и больше ни слова вслух не удаётся выдавить.

«Где Цепкий?..»

«Его тело предано скалам, как подобает истинному воину по нашим небесным традициям…»

У меня кружится голова. Я высоко, очень высоко. Сверху безбрежная пропасть – и снизу пропасть, равнозначная ей.

В этой пропасти раскинулись долины, озёра, каменистые склоны гор. Её освещает круглое золотистое солнце, зависшее в небе. Само небо с ошеломляющим отливом: синее-пресинее, как просторное море, цвета огранённого сапфира. Ветер рыщет, как охотящийся терьер, по всем закоулкам этого ареала. Очень далеко внизу крылатыми пятнышками летят птицы. Один из самых волшебных пейзажей, который я когда-либо видел. Неудивительно, что чувствую себя девочкой Элли из сказки, которую высшие силы занесли в новую, непостижимую страну.

 
Пройдёшь сквозь рай,
Омоешься водою ада,
Чтобы на рассвете
Отпить из небесного водопада
И увидеть мир таким, каков он есть…
 

Они умеют слагать стихи! Вот в чём их отличие от тех, кто не принял свободы выбора, от тех, кто остался внизу. Небесные оказываются истинно просветлёнными, они могут не только обретать вдохновение, но и способны изливать его, то есть творить по-настоящему! Здесь, наверху, они свободны, и я даже на минуту испытываю порыв – стать одним из них. Ведь мы действительно родственны!..

«Что с задачей? – спрашивает муравей после паузы, дав мне насладиться мгновением. – Ведь у нас всё ещё имеется возможность её выполнить!»

«Запасной план?»

Я вопрошаю без предисловий, строго по сути.

«Ты меня оседлаешь, – информирует небесный, выступающий основным собеседником, – через некоторое время мы образуем практически единое целое, так как взаимопроникновение между нашими сознаниями будет неизбежным. Подлетим к месту, где обитают драконы, явимся сверху. В этом и заключалась наша помощь тебе, ибо прорыв понизу сулит куда больше трудностей, а я донесу тебя по воздуху. Как только окажемся над самым ущельем, ты бросишь туда огненную смерть, которая у тебя есть!»

Что ж, почему нет. Хотя все мои соратники погибли, я всё же добрался сюда. Благодаря им удалось мне выжить! В память о них я обязан довести дело до конца.

Сомневаться в том, что небольшой, по сути, муравей в силах тащить по воздуху меня, мужчину не такого уж тщедушного, мягко выражаясь, я и не пытался. В сказочной стране ещё и не такое способно реализоваться. Надо только правильно желать!