Текст книги "Зона Посещения. Шифр отчуждения"

Понятия не имею, откуда во мне взялась эта философия борьбы, но понимаю, что неспроста, и взята за основу. Хотя зачастую разобраться, настоящим был враг или нет, можно лишь, когда противостояние уже завершилось.

Я признал, что шершень и вправду достойный враг, а потому, уходя, отдаю ему честь. Судьба заставила нас биться насмерть, и сегодня мне повезло, но кто знает, может, завтра я тоже покину дорогу навсегда, и где-то, когда-то, где-нибудь в небесных долинах, там, где стираются границы между материальными обличьями, мы с ним выпьем вместе пару кружек небесного эля…

Лесной массив, в который я вступаю, кажется непролазными дебрями. Свидетельство того, что он возник очень и очень давно. Стволы тянутся высоко вверх, ветви переплетаются причудливым орнаментом. Между частыми кронами всё сложнее находить взглядом нужное мне облако, не терять ориентир… Ночь ближе и ближе, а в запасе считаные патроны. Хотя патроны всего лишь последние гвозди в крышку гроба. Ночь означает конец, и я знаю, что, если что-то кардинальным образом не переменится, до утра не доживу.

Тем не менее вопреки страху и назло смерти я просто иду, куда указал голос из сна, предоставив свою дальнейшую судьбу на волю небесных сил.

И они меня не оставили один на один с земными проблемами.

Среди пышной зелени вдруг проступает нечто серое. Я осторожненько приближаюсь, стараясь бесшумно раздвигать ветви, и выхожу прямиком к бетонному колпаку, из узких окошек которого на меня… в упор целятся стволы пулемётов, автоматических пушек и даже жерла ракетомётов, если не ошибаюсь!

Столь грозному альянсу мне с моим арсеналом противопоставить решительно нечего, ну разве что гранатку удастся закинуть вовнутрь, в одну из бойниц.

Но чёрные зрачки дульных створов огнём не полыхают, и я, на всякий случай вскинув руки вверх, подбираюсь вплотную. Тут мой химдетектор подаёт тревожный сигнал, и мне приходится отступить. Вход в колпак заминирован. Поэтому придётся внутрь проникать через бойницу. Они опоясывают сооружение примерно на уровне полутора метров от почвы, а сам колпак высотой не намного выше пары метров. Приземистый такой… заброшенный. При ближайшем рассмотрении стволы оказываются тронутыми ржавчиной.

Благо, мои не такие уж богатырские габариты вполне позволяют осуществить внедрение таким способом. Нахожу бойницу, из которой никакой ствол не торчит. Подтянувшись на руках, взбираюсь вверх и, ухватившись за крышу колпака, наудачу закидываю ноги в проём. Молясь сейчас о том, чтобы ничья пасть мне ступни не откусила!

Не головой же вперёд нырять, голова самый важный орган, я ж ею не только кушаю, но и думаю. Ну, по большей части ею, хотя иногда и задницей случается, да и, как показала практика, изредка тем органом, что в паху расположен, тоже.

А если за бойницей таится локальный участок изменённого пространства? Лишусь ног – при хорошем раскладе; при худом – нижней половины тела. Однако вползаю внутрь, и мои конечности целы и невредимы, судя по ощущениям. Никакого ненормального воздействия вроде нет, и я, протиснувшись, погружаюсь в неизвестность под колпаком.

* * *

Капал небольшой дождик, но домой я сразу не пошёл.

Захотелось побродить, и даже недавняя встреча с бандитами не отбила желание. Правда, допоздна загуливаться не стоило, завтра надо подняться рано, а перед отправлением всё-таки надо будет выспаться, набраться сил. Так что, часок подышав вечерним воздухом, побродив по изученным вдоль и поперёк, таким родным улицам и переулкам, я вернулся к себе.

В памяти опять всплывало услышанное. Накануне ночью, во сне…

«Ты подготовлен, выступай. Всё, что понадобится, в тебе есть или прибавится потом. Обучайся по ходу навыкам выживания, каким сможешь, лишним ничего не будет. Но главным ты обладаешь, это талант приспосабливаться к окружающей среде. Вот он-то тебе больше всего пригодится. Так или иначе, мозги у тебя работают как надо, по ситуации ориентироваться сумеешь. Вспомни пару налётчиков. Это был предварительный тест. Не вступительный экзамен, нет… Пролог ходки, тренировочный уровень. Не мрачней и не раздражайся, они не были созданы твоим или чьим-то ещё желанием. Просто удачно подвернувшийся фактор среды был использован, чтобы помочь тебе определиться, как ты себя поведёшь. Урок содержательный, ты кое-что выяснил о том, что дальше будет преобладать. Не забывай и все остальные наставления. Тебе пора. Не поддавайся искушению оставаться, оттянуть уход из-за взаимоотношений с кем-либо, отвергай все подобные порывы, твоя миссия неизмеримо важней. Потом поймёшь и простишь. Когда узнаешь, что у тебя есть оправдание, перед которым меркнет любое обязательство и чувство. Если получится с тобой связаться и там, в нужные моменты получишь информацию. Слушай голос…»

Вот такие пироги. Опять порция инструкций, иначе и не назовёшь, поступающих неведомо откуда. Полезных, надо полагать. Для отправляющегося неведомо куда полезны инструкции, поступающие неведомо откуда.

Неудивительно, что вспоминается поговорка: «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Для меня по крайней мере первая часть справедлива, вторая – пока не знаю…

Про уличных маргиналов я уже и позабыл, и вдруг какое напоминание! Сразу можно и гордость испытать, и неуютно себя почувствовать. С одной стороны, я вроде бы прошёл испытание, не сплоховал в прямом столкновении и психологическую выдержку проявил, значит, я молодец? С другой – нападающих использовали как марионеток. Причём события были подстроены таким образом, что я даже не заподозрил, что стычка не случайна.

Значит, я такая же марионетка, которую используют?

Причём марионетка, вполне согласная быть использованной. Что же в таком случае побуждает меня не протестовать и брыкаться, а совсем наоборот… радоваться? Воодушевлённо предвкушать реализацию предоставленной мне возможности переломить об колено хребет собственной предыдущей жизни…

Хотя, может быть, у меня просто «крыша поехала». Стоит это допустить, принять, и сразу всё становится понятным, легко объясняется и расставляется по своим местам.

Но если всё кажется стоящим на своих полочках – это подозрительно, жди беды… К тому же я не просто «слышал голоса», не просто переживал странные сны и ощущения. Я чувствовал фибрами души, нутром, всем тем, благодаря чему человек остаётся человеком, я предощущал, как сгущаются грозовые тучи. Угроза стремительно нарастала, и это требовало необходимых ответных действий… Я просто не могу равнодушно пройти мимо!

Голоса лишь облекали в словесную форму то, что я чувствовал. Значит, я сам, в здравом уме, решил куда-то ехать, участвовать в преображении среды обитания. Я самостоятельно хочу попытаться найти правильные ответы на вопросы.

Сам.

Точно знаю, что если не желаю, то заставить меня невозможно, зато при желании – способен ради цели горы свернуть или, наоборот, насыпать. Мне сильно повезло, навыка прогибаться в моём арсенале нет. Пусть даже это иллюзия из тех, которые люди себе создают, чтобы оправдать право быть именно такими, какие есть.

Однако я в неё верю. На том и держусь.

…С утра позвонил Марлину. У нас состоялся краткий, но ёмкий диалог.

– Марлин, привет, – сказал я, – тут такое дело, брат. Я уезжаю, какое-то время меня не будет. Вдруг надолго пропаду, не обессудь. Так надо.

Произносил я слова тоном ровным, спокойным, уверенным, не то старый друг почует неладное, начнёт меня разыскивать.

– Так-так-та-ак… – протянул Серёга. – Куда лыжи навострил?!

– Далеко. Когда вернусь, расскажу, – не ответил я на вопрос прямо. – Ты это… – Я запнулся, подыскивая слова, которые не переполошат Марлина. – Не переживай, всё нормально. Скажем так, дела сердечные.

Пришлось «перевести стрелки» на самое очевидное для мужчины объяснение. «Из-за баб» ещё и не такие глупости совершают, как внезапная «перемена мест».

– Как надолго? – бросил друг.

По его потвердевшему тону я понял, что Серёга скорей всего посуровел лицом и насупился, бывает у него, когда озадачен. Или обижен. Сейчас я его скорей всего именно обидел. Не пожелав поделиться своими «амурными» проблемами.

– На неопределённый период. Ничего не могу поделать, нужно уехать. Твоя помощь не нужна… Только, пожалуйста, с моими связь не теряй. Если обратятся, говори, что у меня всё в порядке, я в секретной командировке. Ещё за Димкой Лютиковым пригляди, ладно? Хотя вы с ним всего пару раз виделись…

– Ладно. Удачной дороги! – оборвал меня Марлин и разъединил коннект.

На этом наш разговор в то утро прекратился.

Целый час после прекращения я старался не думать о том, что только что сделал.

Настало время собираться. К сборам я отнёсся более основательно, многажды прокрутил в голове примерный список вещей, которые буду брать, редактируя и дополняя его. Затем походил по квартире, высматривая, не упустил ли чего-нибудь из виду, и только потом принялся складывать вещи в сумку.

Дорожная сумка у меня имелась всего одна, неизменная, уже несколько лет, серая, экстремальной модели – водонепроницаемая, пожаростойкая и разрывопрочная. Округлый корпус застёгивался по старинке, на «молнию», хотя и усовершенствованную, гарантированно неразъёмную, а вот карманы закрывались иначе. Стоило потянуть за специальный «язычок», и края проёма слипались будто по волшебству, оставалась лишь едва различимая линия, потянешь ещё раз – карман отворится.

Всем сумкам сумка! Это на словах ничего особенного в ней нет, но, довольно часто отправляясь в путешествия, я к ней привязался и по своей воле не менял бы на новую ещё лет десять, наверно. Вместительная, но не громоздкая, без колёсиков, но с удобными ручками и лямками, не бросающаяся в глаза, но и отличить от остальных её легко.

Первым делом брать, конечно, одежду. Запастись резервным комплектом всего, что можно на себя надеть. Даже свитер я взял зачем-то и плотную весенне-зимнюю куртку. Хотя в тот момент ещё оставлял себе путь отступления, думая, что не собираюсь уезжать далеко и надолго… Ну, до осени точно вернусь, думал я. А всё равно взял, на всякий случай.

Неотъемлемая часть любого гардероба, конечно, носки, причём у меня они были в большом количестве и разных цветов, а также трусы. Носки из шерсти и не из шерсти, длинные, достающие при полной натяжке почти до колена, и менее длинные, по щиколотку… Чёрные, белые, полосатые, пятнистые, даже красные… Хотя преобладали чёрные. Выбирай какие хочешь – чистенькие, постиранные, в аккуратных комочках. Ну, по этому поводу я и не парился.

Носки забил в угол, там, где осталось пустое пространство между боком сумки и положенной внутрь более крупной одеждой.

Так же поступил и с трусами. Трусов тоже всяких навалом – в крапинку, с героями комиксов, однотонные, даже, ёптиль-шмоптиль, с рисунками бананов на чёрном фоне были. Этакая моя собственная коллекция. Самоирония, конечно, просто поднакопились разномастные, а коллекционированием белья я, естественно, не страдал.

Хотя, может, для кого-то все эти мелочи вообще не играли роли. А я вот собирался в дорогу, покидал дом и пересматривал попутно свои вещички…

Ещё не обошёл вниманием штаны – без разницы какие, главное, чтоб ноги не оставались непокрытыми. Джинсы всякие, даже те, которые не носил ни разу с момента приобретения, футболки, майки и тенниски. Разве что откровенно парадно-выходные одеяния отставил, мало ли где придётся лазить.

Может быть, если бы я был героем какого-нибудь романа, его бы прочитали какие-нибудь «реальные пацаны» и подумали, чего это он так печётся о рубашечках, о нюансах собственной внешности, на чувствах зацикливается… Посчитали бы меня не от мира сего в лучшем случае. Ну, я на звание Самого Лучшего и не претендовал, ибо такой же человек, как и все, со своими особенностями. Да, внимательный ко всякого рода мелочам, рефлексирующий, бывало, чаще, чем нужно, и кто-то этого не поймёт… Однако если бы все люди ничем не отличались друг от друга, что тогда получилось бы? Стадо клонированных копий.

Перешёл к предметам первой необходимости.

Термокружка с крышкой, столовая ложка, чайная ложка (надо же, едва не позабыл я эти названия – «столовая», «чайная», – из старины до нас дошедшие…). Тарелка – гибрид плоской и глубокой, этакий «середнячок», чтобы и суп из неё употребить можно было, и, клюя что-нибудь нежидкое, не чувствовать себя журавлём.

Ножичек-универсал, такой бытует на любой кухне. Даже в самой бедной семье. Только в конкретно бедной он всего один, и других ножей, как правило, не водится. У более обеспеченных, опять же, как правило, выбор ножей расширяется, подобно тому, как нераспространённое предложение, из которого делают распространённое, пополняется второстепенными членами… И помимо ножа-универсала в хозяйстве возникают нож для сыра, нож разделочный, нож для фруктов… Универсальный модифицированный, универсальный укороченный… Разделочный «навороченный»… жуть, одним словом. Мне хватало одного. Им при случае не только на кухне орудовать можно, а и качестве оружия использовать.

Термос взял. Это такая штуковина, которая лишь по традиции зовётся термосом, но сделана по технологиям, позволяющим держать температурный режим долго, около трёх суток. Собственно, он сам может и согреть жидкость, налитую в него, или, наоборот, остудить. Вода в нём может храниться около двух недель, независимо от условий внешней среды, не протухая, не изменяя вкусовых свойств и прочего.

Посуду и приборы я взял и про саму пищу, конечно же, не забыл. Однако продуктами загрузился не так уж сильно, как мог бы. На первое время хватит, а затем я рассчитывал закупиться по пути.

Вытащил аптечку – не отправляться же без неё в продолжительное путешествие? В прямоугольном красном контейнере умещалось солидное количество лекарств, капель, трав, снадобий, пузырьков, мазей… На любые случаи жизни, как говорится. Ну или практически на любые, на многие уж точно.

Я открыл корпус, по-честному проверил, не истекли ли сроки годности препаратов, ничего ли вдруг случайно не разлилось, не рассыпалось. Нечасто я доставал аптечку, ведь не случалось у меня приступов головной боли, проблемы перенапряжения в животе я обычно решал в туалете, а нервы успокаивались сами собой. Так что маловероятны Три Самые Распространённые Причины. Но бывает всякое, мало ли там, поранишься, или обожжёшься, или, в виде исключения, пятак начистят – тогда содержимое очень кстати пригодится.

И, разумеется, куда же я поеду без музыки?.. Я взял с собой две прозрачные ушные «присоски» и миниатюрный капсульный транслятор. В памяти капсулы сохранены все мои любимые композиции, и когда хочу послушать музыку, налепляю «присоски», и капсула транслирует в них музыку.

В принципе я не в отпуск отправлялся, но книгу «дорожную» всё равно с собой взял. Мало ли какие обстоятельства могут приключиться, книга не так уж много места занимает и весит, можно прихватить на всякий случай. Название жизнеутверждающее: «Не сдавайся!». Автор наверняка наш человек. Хотя об этом я рассудил больше не по названию, а по своему внутреннему «локатору» – тому самому, который подсказывал, какие книги мне стоит прочитать и когда… Не всем дано понять это.

Ну вот как-то так.

Не считая спичек, полотенца, мыла, туалетной бумаги, зубной щётки, блокнота и прочего. Не стоит удивляться, я взял спички – лично моё мнение, они до сих пор надёжнее любых электрических, бензиновых, газовых, химических и других зажигалок. Любая зажигалка может поломаться, даже с титановым корпусом – что-нибудь внутри собьётся, и всё. В конце концов, заряд исчерпается. Из спички, даже отсыревшей, обычно при желании всё же можно добыть искру, если только не потерялся коробок.

Короче, нагрузил я всяких вещичек под завязку, по туристическому обыкновению. То, что мне теоретически пригодится, поместил в пространство сумки.

Не помешают деньги, и я беру их, правда, не очень много. Обычно пользуюсь электронными и наличных дома не держу. Выгреб я всё, что было, а там посмотрю.

Вроде бы собран.

Эх… Я ещё раз обошёл квартиру, запечатлевая взглядом знакомые с детства виды, и присел на дорожку, прощаясь с домом. Стоит только сделать шаг за порог, и обратный путь может оказаться отрезанным. В прошлое уже не вернуться. Я это понимал и старался сохранить в себе последние минуты пребывания в этой среде обитания. Но перед смертью, совершенно верно подмечено, невозможно надышаться.

Перед самым уходом я через личный терминал скомандовал домашней системе проиграть одну композицию[3]3
  С этой песней группы «ДДТ» можно (и нужно) ознакомиться в Интернете; в финале этой книги добавлены ключевые строки из текста.


[Закрыть].

И когда выходил, мне вслед звучало:

 
Это всё!.. что останется после меня.
Это всё, что возьму я с собой…
 

Я вышел за дверь, и прошлая жизнь унеслась прочь, растаяла в небытии… Осознаю это сразу и бесповоротно. Теперь точно всё – мосты сожжены, швартовы отданы, вызов брошен.

Но я не сразу выдвинулся на вокзал, сначала надо увидеться с мамой. Она живёт далековато, на другом конце города, точнее, в пригороде. Одна живёт, после развода с отцом ни с кем отношений не заводила. Я не так уж часто к ней заезжал, но сегодня должен. Хотя был соблазн связаться по сети и как ни в чём не бывало, этак походя проинформировать, что просто уезжаю в командировку по работе…

– Привет, мам. Как дела?

Когда я появился, она засияла. Провела на кухню, мы с ней посидели немного, попили чайку, поговорили… Правда, о том, что уезжаю, я сказать так и не решился, сумку незаметно поставил в коридоре и чуть не забыл, когда уходил. Замечательно, что я заехал. Это поставило точку перед моим отъездом – отчётливую и недвусмысленную.

– Ну, сын, ты знаешь, будь здоров, – мама напутствовала меня, как обычно, – заглядывай почаще, мы совсем с тобой не видимся… Как тебе пирожки?

– Обалденные! – совершенно честно ответил я.

Мама поистине обладала кулинарным талантом – то, что она готовила, было неповторимо и неизменно супер-вкусно. Пирожки её я так спешил съесть, что всегда обжигал язык горячим смородиновым вареньем, которое было внутри. Давал себе зарок быть осторожней, но в следующий раз забывал и опять обжигал…

– Счастливо, мам!

– Очень рада тебя видеть, сыночек…

Вышел я на улицу и только там глубоко вздохнул, переведя дух. Тяжелее всего было вести себя с мамой как всегда, изображая текущий, будничный визит. Постоянно, будто невзначай, трогать пальцем правый глаз, удерживая предательскую слезу, так и норовившую скатиться по щеке…

Прости, мама! Я не могу иначе.

…Солнце проснулось и постепенно восходило в зенит, город настраивался на новую, дневную волну. Пешеходы плыли мне навстречу плавным, разреженным потоком. Лучи света отражались от стёкол, струились по асфальту, пригревали головы человечкам. Моя голова была необычайно пуста – я обрёл полную независимость, почти выскочил из привычного ритма жизни. Некуда торопиться и, по большому счёту, не о чем из прошлого переживать.

У остановки, просигналив, остановился электробус. Я поднялся по ступенькам в просторный параллелепипед салона, уселся в старое зелёное пластмассовое кресло. То, что в этой части мегаполиса курсировали древние «КамАЗы», было не чем иным, как данью старине. Их осталось всего несколько штук, и этот следовал как раз по радиальному маршруту от района, где жила мама, до Западного вокзала. Сюда я добирался по другой дороге, на современном транспорте.

Движок забухтел в другой тональности, и колёсная махина тронулась с места. Салон был довольно длинным, поддерживался в чистоте, стёкла не замызганы, поручни в целости. Много пустых мест, пассажиров за один круг-рейс не так уж много набиралось в этом районе… Я сел неподалёку от середины салона, но ближе к ветровому стеклу, чем к корме. На задних сиденьях раскрепостились элементы вроде тех, что попробовали общипать меня в парке, – к счастью, не те самые. Перед самым отъездом мне только не хватало ещё одной встречи с теми!

Эти, оказавшиеся со мной в одном салоне, в отличие от тех, с коими мне в недавний день рождения довелось повстречаться в парке, и не глядели в мою сторону. Ещё бы, ведь повсюду камеры наблюдения.

За окном мелькали садовые участки, индивидуальные дома – старой постройки и относительно новые. Проехали площадь Лукина, вымощенную булыжником, с мороженщиками и продавцами плюшек, пирожков и слоек. Это был важный перекрёсток, соединявший целую паутину маленьких улочек, поэтому сейчас на нём скопилось полно народу.

Концентрация людей тут всегда была повышенной – куда-то бежали разномастные девицы и дамочки, спешили мужчины в деловых костюмах, по всей площади носилась ребятня. Некоторые дети купались в фонтане, представлявшем собой мраморный таз, посреди которого на постаменте стоял золотой лев. Он тоже купался – в солнечной воде, лившейся с неба, и сам был ослепителен, как настоящее солнце.

Над площадью возносился белый небоскрёб, глыба целиком офисная, какое-то там министерство, на стенке у входа памятная табличка, и лифты в стеклянных колбах бегают, бегают, а на крыше высоченный шпиль.

Вот площадь осталась за поворотом, и электробус прокатился мимо отеля. Этот на ананас был не похож; массивное, пусть и не такое высокое, как соседи-небоскрёбы, зато вытянутое в длину роскошного вида здание. В районе были и другие отели, треть района застроена отелями, так как рядом вокзал, но с этим фешенебельным гостевым домом мало кто мог сравниться.

Казалось, в «Зеркальном» идеально всё: дизайн снаружи, символ эпохи неопостмодернизма полувековой давности, отличительной особенностью которого являлась крыша – частично стеклянная, частично стальная, она то убегала вниз, то устремлялась ввысь, то надувалась куполами башен, то плодоносила всходами флюгеров и шпилей… В ней отражалось летнее небо, неисповедимо-прекрасное и ясно-синее. Интерьер внутри, стилизованный под старину конца прошлого века, обстановка в номерах, оснащённых всем необходимым для комфортного проживания, роботизированный персонал самых передовых моделей. Всяческие бассейны и спорткомплексы – само собой.

«Роботизированный персонал самых передовых моделей» – по слухам, некоторые новейшие роботы-менеджеры даже могли, на основании статистических данных и индивидуальной «начинки», проявлять инициативу, самостоятельно вносить какие-то изменения, коррективы в деятельность младшего персонала.

Вслед за «Миррор Инн» расположена студия «Гордый Синема», построенная относительно недавно, чуть больше двух десятков лет назад. За время её существования в павильонах и цехах снято немало популярных фильмов и сериалов. На меня нахлынули воспоминания о детстве и юности… Помнится, каждую премьеру «нашей студии» мы стремились посмотреть не дома, а в театральном пафосе, но мест на всех не хватало, и чтобы пробраться без билетов, ухитрялись перепрограммировать локальный узел кинозала, был у нас в компании такой Витя-Камбала, тот ещё самородок-хакер. Потом его в крупную корпорацию с руками-ногами утащили.

Но это всё, как говорится, лирика и ностальгия. Студия осталась позади, «КамАЗ» подъехал к привокзальному рынку. «Оптово-розничный» тянулся не меньше чем на километр, причём почти сто процентов торгующих на нём – живые люди, и при желании здесь можно было отыскать что угодно и за какую угодно цену. Истинная барахолка в классических традициях.

Её специально власти города сохранили – для колорита и привлечения туристов.

К этой минуте глодавшая меня мысль, что надо связаться с отцом и поговорить, окончательно потеряла актуальность. У него давно своя отдельная жизнь, другая семья, дочь и внуки, с которыми я общаться не захотел. Не то чтобы я его обвинял за то, что ушёл из семьи и улетел на другой континент. Верно сказал Ремарк, жизнь слишком длинна для одной любви… Вообще я папе благодарен за то, что из-за него во многом стал таким, какой есть.

Но слёзы мамы простить было очень, очень трудно.

Именно потому, что всё-таки люблю отца, не буду ничего сообщать. Пусть продолжает жить своей жизнью, помня о том, что где-то на этом берегу океана у него успешно здравствует сын.

Как можно дольше, пусть.

Это всё, что могу ему оставить после себя.

* * *

Внутри я осматриваюсь и делаю вывод, что попал в сооружение, которое можно классифицировать как дот. Долговременная огневая точка.

Никто на меня не нападает. Ни одной живой души под колпаком не обнаруживаю, зато на полу распростёрты три человеческих скелета.

Внезапно – облачённые в американскую военную униформу старого образца. Сейчас у «штатников» другая экипировка, современная, а вот такие комплекты обмундирования их военные носили ещё в середине столетия. Насколько я помню, когда-то была и совсем старая, ещё с двадцатого века, если не ошибаюсь.

Итак, люди здесь неоспоримо были. Есть ли сейчас, вопрос, но бывали точно.

Люди из нормального мира… хотя, может, и не из моего, а ещё какого-то, типа параллельного.

Если так, то, судя по останкам, «параллельные» как минимум морфологически и структурно идентичны мне. Обнаружив усопших, я даже несколько успокаиваюсь. Удовлетворение некое испытав. Страха, наоборот, никакого не. За время обучения в меде я бывал и в морге, и на вскрытиях, всякие фобии и предрассудки по этой теме ещё тогда улетучились.

Правда, здесь не институт, и я в любой момент должен быть готов к тому, что безобидный на вид скелет, к примеру, вдруг восстанет и схватит меня костяной рукой за горло. Но вероятность такого рода фокусов я понемногу учусь воспринимать как должное.

Смерть явилась за ними давно. Плоть успела сгнить, трупной вони не осталось. Смрад выветрился через бойницы, рассеялся; следовательно, миновало немало лет.

Армейские встретили смерть по-разному: один распростёрся в неестественной позе спиной кверху, второй полусидит возле стены, будто бы печально наклонив голову, третий валяется, таращась пустыми глазницами в потолок и широко раскинув руки.

Сидевший при жизни был невысоким, широкоплечим мужчиной, ему пуля отшибла половину левой височной кости, пролив кровь на стену и туда же вонзившись. «Раскрепощённый» был самым высоким из них, ему очередью разворотило грудину. Третий же был ширококостным, возможно, при жизни этаким атлетом, у него я только многочисленные переломы констатировал. Однако пули не участвовали в их образовании, это можно было определить по характеру повреждений.

Скорее всего солдаты скончались примерно в одно и то же время. Теперь можно лишь догадываться о том, что произошло в доте.

Принимаюсь выстраивать гипотезу, благо материала масса. Убегая от розовых дисков, я подумал, что может существовать монстр, который влезает в головы к другим живым существам и вызывает у них глюки. Теперь я развиваю эту мысль. Скажем, очень сильный телепат вторгся в сознание «атлета» и заставил его пристрелить своих товарищей, а потом наложить на себя руки.

Первая часть задания была исполнена без проблем, а вот второй части воля бойца, питаемая инстинктом самосохранения, до последнего противилась. По этой причине монстр убивал его медленно, по крупицам подавляя личность. Процесс из-за этого получился долгим и мучительным, кость за костью в своём организме «атлет» ломал по принуждению извне, бросаясь на углы контейнеров, выступающие оружейные конструкции и на закругляющуюся стену полусферического бункера, накрытого колпаком…

Причём манипулятора в этом помещении могло даже и не быть, это зависело от того, на каком расстоянии его ментальные способности действуют. Некто мог дистанционно дёргать за ниточки, находясь в безопасном отдалении.

Такая версия показалась мне до того правдоподобной, что я в неё поверил, и мне сделалось не по себе. А вдруг управляющее существо до сих пор не оставляет без внимания объект?..

Кстати, если уж на эту тему мыслить, не допустить ли тогда существование настолько «дальнобойных» телепатов, что они могут доставать даже через границу между мирами? Такие способны манипулировать обитателями иных миров, как им вздумается, а марионетки ничего и не заподозрят… Развивая тему – допустимо ли существование целых «марионеточных» миров? И не является ли мой родной мир одним из таких «кукольных театров»?..

А вот этот, окружающий, в который пришлось нежданно-негаданно угодить, следуя зову?!

На этом я свои домыслы в этом направлении резко пресекаю. Не в те дебри меня поток сознания несёт, ой, не в те! Так и до паранойи недалеко. Много думать вредно, пора бы уже усвоить. А то как-нибудь, в очередной раз замыслившись, влечу в изменку или не замечу вовремя явление монстра… Хотя о чём это я в принципе. Я ведь и так ходячий покойник.

Для более точного анализа на идентичность погибших со мной как представителем человечества моего мира потребуются лабораторные условия. Однако начальными данными я располагаю благодаря знанию анатомии.

Далее перехожу к осмотру вещей погибших.

Помимо закреплённых на станках перед бойницами четырёх пулемётов, двух автоматических пушек и двух пусковых установок для ракет в паре шагов от «атлета» лежит изъеденная ржавчиной автоматическая винтовка – американской системы, ясное дело. Глядящий в потолок костяными ладонями сжимает энергетическое оружие. В состоянии не лучшем, чем огнестрельный автомат. Возле невысокого скелета валяются ещё два энергана. Такие «кассетные» излучатели активно использовались вооружёнными силами разных стран, пока на смену им не пришли гораздо более мощные широкополосные лучевики с ёмкостными батареями. Это что касается «стволов».

Так-так, а там что у нас? Тросы, колышки, крюки… Похоже на… да, точно, альпинистский комплект! Только вот на кой хрен он сдался солдатам? Разумный ответ напрашивается лишь один: где-то недалеко есть гористая местность. И бойцы имели специальное снаряжение, чтобы по горам передвигаться.

Иначе зачем ещё? Это нужно, чтобы взбираться по скале или спускаться, куда без верёвок и крюков не попасть. На всякий случай и я прихвачу с собой. Мало ли что! Надеюсь, что снаряжение в порядке и выдержит меня.

Также в полусфере дота присутствуют три здоровенных металлических контейнера, занимающие немалую часть пространства. С виду серьёзно бронированные и блокируются световыми «шпингалетами», взломать которые под силу не каждому опытному хакеру. Похоже, что внутри что-то секретное или важное – или и то, и другое, и бойцы содержимое защищали.

При таком оборонном арсенале – пулемёты и прочее – атаки извне успешно отбивать было можно, но опасность появилась изнутри. Хотя тому, что стало причиной гибели солдат из американской армии, содержимое зелёных ребристых ящиков, похоже, было до лампочки.

Никаких внешних повреждений – их даже не пытались открыть. Или открыли, опустошили, а потом снова закрыли, и такое могло статься. У одного из защитников за пазухой я нашариваю карточку-ключ, с виду подходящую к замкам такого типа, так что остаётся развеять сомнения опытным путём.