Текст книги "Все бабы – … Книга о любви и ненависти"

Прелесть мордобоя

Первая из моих жён была большой затейницей по части семейных скандалов. При возникновении мало-мальски конфликтной ситуации она устраивала красочные истерики с визгом и обмороками, при этом клялась незамедлительно покончить с собой самыми разнообразными способами – от пошлого отравления до гибели в пучине вод. Удивительно, но она жива до сих пор. Правда, уже в отсутствие меня. И дай ей аллах долгих лет жизни: ведь это именно она впервые показала мне, как скандалить нельзя.

Другая моя жена была не менее забавной. Флегматичная и даже ленивая по натуре, она не относилась к породе скандалисток, так что зачастую ей проще было согласиться с моим мнением, чем доказывать собственную правоту. Но уж если ссоры касались вопросов принципиальных – в квартире надолго повисала гробовая тишина. Как СССР и США в годы холодной войны, мы, поругавшись, переставали разговаривать друг с другом, причём периоды великой немоты порой могли затянуться даже на месяцы. Всё это не мешало семейному быту – за исключением супружеской ебли – развиваться в скорбном молчании своим чередом до тех пор, пока у кого-нибудь первого не сдавали нервы. Он открывал рот и выдавливал любое попавшееся на язык слово (да хоть «фуфайка»), что было равнозначно признанию своего морального поражения в ссоре. Конфликт благополучно рассасывался. И всё бы ничего, но с течением времени такие паузы становились длиннее и длиннее, пока не пришло осознание банальной истины: мы молчим потому, что уже больше и сказать-то друг другу нечего, а наилучшим решением проблемы было бы просто разбежаться в разные стороны.

Два приведённых выше примера – это крайние полюса, между которыми лежит широченный диапазон способов, которыми можно пользоваться во внутрисемейных конфликтах. Вот только имеет ли это смысл? Поговорки «Милые бранятся – только тешатся» и «Бьёт – значит, любит» придумали явные маньяки, всякие там садомазохисты, которым спокойно никак не живётся на свете. С подобной философией недолго и до каннибализма докатиться. Читал я об одном таком случае, когда муж в качестве последнего аргумента в ссоре тюкнул свою жену по темечку и даже успел порядочно отъесть от её трупика, пока стражи порядка не связали ему белы рученьки.

Семейная свара – далеко не лучший способ выяснения отношений, поскольку она базируется на эмоциях и аргументах типа «сам дурак». В таком конфликте стороны и не пытаются установить истину или найти выход из ситуации: просто одному необходимо подмять другого под себя. Кроме того, для натур холерических громкий скандал – это отличный способ отполировать кровушку и поднять в ней уровень адреналина. Правда, такие игры безобидны до поры до времени. Скандал – как наркотик: в какой-то момент наступает привыкание, и, чтобы получить качественную дозу кайфа, надо превысить порог чувствительности. Если же степень драйва не рассчитать – можно нарваться на кулак оппонента и горько сожалеть потом о своей запальчивости.

Единственная, пожалуй, положительная сторона скандала в том, что он представляет собой своеобразный момент истины. Если хорошенько раскочегарить супротивную сторону, можно услышать о себе множество нового и интересного, в том числе – и чистую правду. Только доведя супругу до белого каления ты имеешь шанс заполучить признание в том, что она тихо ненавидит тебя последние три года либо наставляет тебе рога с лучшим твоим врагом. Но ты уверен, что тебе хочется это знать? Услышишь вот такое – и сиди потом, чеши затылок в рассуждении: что же делать-то с полученной информацией?

Наилучшая стратегия в скандалах – выдерживать холодно вежливый тон и не поддаваться эмоциям. Сколько раз я сам видел, как женщина, нарываясь на полнейший похуизм партнёра в отношении предмета ссоры, приходила в недоумение, а потом просто начинала рыдать от собственного бессилия. Таким поведением, брат, ты сохранишь своё душевное равновесие и не дашь втянуть себя в конфликт. Хотя попробуй тут не дай, когда твоя половина, отлично зная географию уязвимых мест твоей психики, точно и дозированно заливает тебе сала под шкуру. Женщины по части медленных моральных убийств – вообще доки: в этом они практикуются на своих подругах ещё со школьных лет.

Вообще причины, побуждающие ввязаться в ссору, совершенно различны для каждого из полов. Женщины, которые подсознательно ощущают собственное физическое и социальное несовершенство (а иначе для чего бы им было выдумывать феминизм?), видят в скандале прежде всего средство одержать верх над самцом, пусть даже на короткое время, и навязать ему свою линию поведения. Ворчливых мужиков на свете немного, а вот сварливыми жёнами, методично проедающими плешь мужьям, переполнены анекдоты, рекламные ролики и эстрадные миниатюры. Мужчина, как правило, в ссоре представляет собой лениво обороняющуюся сторону, поскольку и так убеждён в собственном превосходстве, либо молча признаёт свою вину. А уж если семейную заварушку затевает мужик – так это от стремления навести порядок в мире. Он может внутренне долго возмущаться несовершенством окружающей жизни, молчать и недовольно сопеть, но когда критическая масса полезет через край – настоящий мужик стукнет кулаком по столу и такое скажет! Или залезет в табло своей супружнице, не прибегая к лишним словопрениям.

Сразу оговорюсь: я осуждаю так называемых кухонных боксёров, которые по поводу и без повода ухитряются устраивать ринги на наших крохотных кухнях. Конечно, существуют психанутые мужья, которые отрываются на ближних своих только потому, что их на работе отлаял шеф, или в троллейбусе им на ногу наступили. Там они проглотили обиду и засунули язык в жопу, а приходят домой – и начинают распускать остатки перьев перед своей половиной, раздавая ей зуботычины. Таковых козлов мы обсуждать просто не будем, тем более что в Уголовном кодексе для них давно отведено подобающее место.

Но кто, положа руку на сердце, точно проведёт грань между мужским сволочизмом и законным возмущением оскорблённого самца? Таких маркшейдеров наши вузы не готовят, чем женщины и пользуются: сначала затевают скандалы, провоцируют супругов на асимметричные ответные шаги, а потом сами же пишут на мужей заявления в милицию или создают мужеубежища для тёток, подвергшихся семейному насилию.

Я нисколько не порицаю тех, кто по уважительной причине отвесит волшебного пенделя – не женщине! – бабе (у нас всё-таки равноправие – правда ведь, феминистки?), да и сам посчитаю за святую обязанность – поставить на место зарвавшуюся самку парой хороших оплеух. Мусульмане – так те вообще пользуются в подобных случаях изысканным диалектическим принципом: «Когда бьёшь свою жену – не объясняй, за что. Она сама знает».

Все женщины знают ругательное слово «домострой» и пользуются им, как щитом, в семейных ссорах, а того не знают, что на самом деле «Домострой» – умнейший памятник русской словесности – детально расписывал права и обязанности супругов, в том числе и регулировал поведение сторон во всякого рода спорах. Само собой разумеется, женщине вообще не разрешалось разевать ебало на своего мужа. Удивляет другое: «Домострой» был написан в XVI веке, а насколько добрейшей души люди жили уже в те времена: «За любую вину ни по уху, ни по глазам не бить, ни под дых кулаком, ни пинком, ни палкой не колотить, ничем железным или деревянным не бить». Это сказано о том, каким образом мужу запрещается потчевать жену за проступки. Ну вообще ничего нельзя! Как единственно позволительный физический метод вразумления, «Домострой» предлагает наказание плетью, которое «и вразумительно, и больно, и страшно».

Да и то – постегать супругу дозволяется не потому, что её муж попросту встал утром не с той ноги. Чтобы муж взял в руку плеть, его зарвавшейся половине надо вести себя ну в высшей степени неприлично: «Если жена по мужнину научению и наставлению не живёт и всего, как положено, не исполняет, и сама порядку не знает – тогда должен муж жену свою наказывать и вразумлять наедине страхом, а, наказав, и пожалеть, и приласкать, и с любовью наставить; и всё – по рассуждению, при том мужу на жену не гневаться, а жене – на мужа». Улавливаете императив? Не понимает она человеческого языка – накажи за дело, но после обязательно пожалей – ведь это же твоя родная жена, половинка твоя!

«Как это, нас, нежных и удивительных, плетью – да по розовым попкам?!», – прочитав мои слова, закричат женщины и кинутся долбить меня дамскими сумочками по загривку, что лишний раз указывает, насколько бесповоротно изменилось всё в мире. «О, времена! О, нравы!», – вопил по поводу римских беспорядков Гораций. Послушал бы я, сколько ещё всяческих «О!» смог бы выпалить он, попав в наше время. А монах Сильвестр, автор «Домостроя», так тот вообще с горя обстригся бы наголо и подался в бомжи.

Вон, в Америке сегодня не только что плетью, – по жопе женщину поощряюще хлопнуть не моги – сучка затаскает потом тебя по судам. Да и у нас ситуация не лучше. А всё потому, что мало кто из наших мужиков вообще способен поступить по-мужски, по-домостроевски. Как Маугли, выкормленный волчьей стаей, мог только бегать на четвереньках и рычать, нынешние мужчины, с роддома до женитьбы взращённые в окружении женского пола, перенимают его характер, привычки и образ действий, становятся слизняками, стыдливо именуя свою слабость гуманизмом или толерантностью.

Конечно, по большому счёту, применение физической силы – проявление слабости. Если ты не сумел убедить половину в своей правоте на словах – грош тебе цена. Вон, даже страны садятся за стол переговоров, а люди, когда-то объединившиеся на почве взаимной любви, сделать этого не могут. Просто не слышат друг друга. А виной всему – гипертрофированная гордость каждого, самомнение. И феминизм, само собой.

В некоторых деспотических азиатских странах прелюбодеев наказывали тем, что привязывали друг к другу и оставляли так надолго. Жара, мошкара и запах испарений от плотно прижатых тел доводили былых пылких любовников до такого состояния, что любой из них готов был от ненависти впиться зубами в горло товарищу по несчастью. В память о любви, изошедшей в ссорах на нет, я бы тоже на часок связывал скандалящих супругов в общий штабель, но с иной целью: чтобы у них было время остыть и пообщаться шёпотом в положении «глаза в глаза».

Крёстный отец Дон Корлеоне тем именно и прославился в своих специфических кругах, что в совершенстве владел наукой договариваться с людьми. Потому не валяйте дурака: не дуйтесь, не размахивайте кулаками и тяжёлыми предметами, не вопите, как оглашённые, – на вас смотрят и у вас учатся ваши дети. Просто сядьте рядышком и выясняйте отношения уравновешенно, по-деловому, с уважением к партнёру или хотя бы в память о той любви, которая некогда свела вас вместе.

И уж самое последнее дело, скажу я вам, – прибегать к акту половому в качестве акта примирения. Конечно, поначалу это даже некую пикантность придаёт отношениям, когда, чтобы заключить мирный договор, продираешься к сексу сквозь ожесточённое сопротивление и слёзы. Но человеческий организм очень быстро вырабатывает стереотипы поведения, и где гарантия, что у вас вообще что-либо будет получаться в постели до тех пор, пока вы не перебьёте с десяток тарелок или от души не похлещете друг друга по мордасам?

Делёжка куколок и тряпочек

А всё-таки жаль иногда, что обрядовая сторона развода до сих пор не выработана недальновидным человечеством. Понимаю – раньше как-то и необходимости в этом не было: что аллах соединил, то человек да не разъединит. Обвенчавшись, люди жили в радости и печали, в достатке или нужде, в здравии или болезни, – до тех пор, пока смерть не разлучала их. Существовали, конечно, эксцессы разводов, но обставлены они были таким количеством препятствий и позором этакого масштаба, что право, не стоило и затеваться. Сегодня же в статистических отчётах разводы успешно борются с браками за первенство, а вот как правильно и красиво обставить распад семьи – не ведомо никому.

Представьте себе такую душевную картину: из загса или суда, где только что состоялась процедура развода, к ресторану, в котором нетерпеливо тусуются родные и близкие, подъезжает старый горбатый «Запорожец», знаменующий собой полный развал супружеской жизни. Из него выходят разведённая в чёрном платье, символизирующем молодые годы, загубленные мужем-сволочью, и разведённый в белом костюме, радостно повторяющий на ходу текст надгробной эпитафии негритоса Мартина Лютера Кинга: «Свободен! Наконец-то свободен!».

Возмущённо визжат и рвут на себе волосья подруги и сослуживицы разведёнки; восторженно вопят друзья, собутыльники и любовницы разведённого. Те, кто перестал только что быть мужем и женой, выпивают по гранёному стакану водки и под крики гостей «Сладко!» от души лупят друг друга по морде…

При всей забавности нарисованной картинки, дилемма «Разводиться или нет?» рано или поздно встаёт перед многими из нас, доставляя терзания похлеще, чем у принца Датского. Естественно, что почти никто, торопясь под венец, не тешит себя внутренне гнилыми соображениями насчёт недолговечности своей семейной жизни. Всяк старается вступить в брак один раз и на всю оставшуюся. Чаще же получается, как всегда.

Сейчас скажу совершенно очевидные вещи, о которых почему-то никто (в том числе и я) не вспоминает в самый нужный момент. Институт свах был ликвидирован ещё советской властью за ненадобностью и социальной вредностью. В школах тому, как правильно выбирать себе подругу или спутника жизни, не учат, зато на ура проходят основы половой жизни и методы предохранения. В итоге у молодого человека играют гормоны, и он всегда готов на женитьбу, – лишь бы постоянно иметь рядом свою лучшую в мире трахальщицу. А девушку привлекают цвет волос, форма ушей избранника либо его сходство с Брэдом Питтом, и этого уже достаточно, чтобы волочь полюбившуюся игрушку в загс. Психологическая совместимость характеров и общность взглядов на жизнь просто не берутся в расчёт, заслонённые хоть и привлекательными, но лежащими на поверхности резонами. А когда угар проходит и глаза потрясённо раскрываются – уже поздно пить боржоми, поскольку почки всё равно отвалились, то бишь растут детишки.

Вот я открываю интернет и читаю на сайте знакомств типичное объявление: «Ищу хорошего мужа для себя и заботливого отца – для моего ребёнка». Сука, где же были твои глазоньки раньше?! Почему же ты сперва не нашла достойного мужа и отца, а уж потом рожала бы от него желанное дитя? Перевёрнутый вверх ногами порядок семейного обустройства вызывает в памяти древний анекдот о вырезании гланд автогеном через жопу.

Но вернёмся к насущному. Уйти или остаться? Плюнуть или смириться? Бросить деток сиротами либо мучиться с опостылевшей половиной ещё энное количество лет жизни, данной тебе ненадолго и, увы, в единственном экземпляре? Что лучше: вырастут твои создания в неполной семье или долгие годы будут свидетелями родительских скандалов, откладывая в своих головёнках калечные стандарты семейного поведения? Всяк разрешает сию коллизию в меру собственного разумения и набора моральных принципов.

Как-то недавно за пивом разговорился я со знакомым стариканом Василием Ивановичем. С женой они просуществовали в браке около пятидесяти лет, вырастили детей. Сейчас живут вдвоём в большом доме, но без нужды практически не общаются между собой, а в вопросах стирки белья или походов за продуктами применяют принципы хозрасчёта. При этом супруга ест поедом своего мужа по поводу и без повода на протяжении всей совместной жизни.

Когда тёзка легендарного комдива по ватерлинию залился пивком, и его потянуло на откровения, он вздохнул и выдал изречение, которое я повелел бы выбить на каменных скрижалях в назидание потомкам: «Эх, не учили нас, дураков, всем этим вещам! Я вот недавно только задумался и понял: пожизненная стервозность моей Анки происходит оттого, что она наглухо фригидна и ни разу не осталась удовлетворённой. Пойми я это смолоду – бросил бы её на хуй и нашёл себе другую, нормальную бабу. А сейчас куда уже подаваться – жизнь к финишу идёт…».

Для него прозрение припоздало. Многие же делают подобное открытие чуть раньше: оказывается, самый любимый для меня человек – это я сам, и гробить свою судьбу ради кого-то или чего бы то ни было – слишком дорогостоящее и глупое мероприятие. Вот тогда просветлённый начинает сучить ножонками, прикидывая, как бы это половчее – с моральными и материальными потерями по минимуму – обстряпать официально развал ещё одной ячейки общества и зажить с чистого листа.

За отсутствием обрядовых процедур, как я уже упомянул, процесс развода проходит бурно и скандально, с битьём столовых принадлежностей и выливанием друг на друга сорока мешков грязи. Причин тому множество: от ущемлённого самолюбия бросаемой половины – до её же нежелания менять устоявшийся семейный быт, даже если он ничего, кроме перманентных унижений, давно не приносит. Вот ведь как: и страстям пришёл полный кирдык, и узаконенная государством ебля в лучшем случае вызывает лишь слабое раздражение слизистых оболочек, – а всё как-то жутковато взять и выскочить из колеи.

Но всё-таки рано или поздно решаться надо, потому что первый шаг к разводу делать должна заинтересованная сторона. Однако лучше и не пытаться разрубить узел одним махом и решить все вопросы разом. Представьте себе по аналогии, что будет, если спящему человеку залепить в лоб поварёшкой. Он вскочит, будет хаотично размахивать руками и затейливо материться, но договариваться с ним в этот момент о чём-либо – смысла нет.

Так и с разводом. Как бы хреново ни обстояли дела в семье, сообщение об окончательном разрыве всегда будет шокирующей новостью. Вот им одним и ограничьтесь, потому что дальше на волне эмоций полетят лишь тяжёлые предметы и непарламентские выражения. Не поддавайтесь на провокацию, уклонитесь от дальнейшего разговора, в крайнем случае – на несколько дней уйдите пожить к родным или знакомым. Дайте возможность оставляемой половине выпустить пар, свыкнуться со своим новым статусом и подобрать аргументы для дальнейших переговоров.

А когда почувствуете, что вас уже могут услышать и воспринять головным мозгом, пора переходить к следующему этапу развода, хорошо известному всем ещё по детским играм: «Возьмите ваших куколок – отдайте наши тряпочки!». Поскольку брачные контракты пока приживаются в России слабовато, выбирать приходится между одним из двух зол: поделить барахло полюбовно или потащить друг дружку на утомительный судебный правёж. Первое зло предпочтительнее, хотя бы за счёт меньших потерь времени и нервов. Да и приличнее всё-таки поделить своё грязное бельишко, не потрясая им перед официальными лицами. Так что садитесь и договаривайтесь, соблюдая политес и демонстрируя уважение противной (даже если очень противной) стороне.

Но вот тут всякий мэн сталкивается с парадоксальным женским ожиданием того, что уж ей-то, слабому существу, при разводе должно достаться всё, а супостату – одна только свобода без границ. При дележе имущества эмансипация почему-то не котируется. Тут, как правило, коса и натыкается на камень. Вот раньше, в социалистические-то времена, выглядеть благородным идальго мужчине было куда как просто: да оставь ты себе, сука, наш продавленный диван Мухосранской мебельной фабрики и подслеповатый чёрно-белый телевизор «Изумруд»! Такого-то добра я себе ещё вагоны наживу! А квартира – та и вовсе принадлежала государству. В рыночную же эпоху, когда пролетарию брачных отношений уже есть что терять, окромя цепей Гименея, он начинает требовать материального равноправия и симметричной сатисфакции. Не всякий индивидуум, правда.

Был у меня давным-давно коллега, простецкий мужичок с диковинным именем Альберт. Как-то раз, не то жалуясь, не то похваляясь, он обмолвился о том, что за жизнь собрал три личных библиотеки. Однако заинтриговало меня не количество библиотек, а вопрос: куда же все они девались? Погибли в пожаре, что ли, на манер Александрийского книгохранилища? Я поинтересовался. «Да бабам оставлял, – просто сказал Альберт. – Люблю я книжки читать. И вот живу с очередной женой, прикупаю книги, собираю библиотеку. А кончается семейная жизнь, и мы хлоп жопой об жопу – кто дальше прыгнет. Я собираю носки и трусы в чемоданчик, сажусь в такси и делаю тёте ручкой. Всё им оставлял: квартиры, дачи, мебель. И голова не болит ни о чём. Книг вот только жаль…».

Скажу сразу: я тоже отношусь к породе мужиков, которые уходят из семьи в одних трусах и с зонтиком. Однако мне и в голову не придёт как-то осуждать тех, кто настаивает на справедливом дележе нажитого. Всё-таки можно понять меркантильность былых мужей: они корячились, тащили копейку в дом, методично прикупали барахлишко, что в наши жёсткие времена очень даже непросто. Ну так и пусть имеют свою сиротскую долю! Единственно, при дележе надо соблюдать меру и приличия, не деля поштучно столовые приборы и не распиливая мебель ножовкой.

Однако материальные заморочки – при любой цене вопроса – всё-таки мелочи, сфера презренного металла. Куда серьёзнее, когда речь заходит о живых душах – о наследниках. Они-то, в силу душевной неиспорченности, никак не осознают, насколько достала мама папу вечными претензиями и истериками, не возьмут в толк, чем лучше их папы новый дядя, которого привела мамка. Да и не попилишь детишек по живому ножовкой, как шкаф. Когда-то мудрый царь Соломон так и вычислил истинную мать, предложив двум претенденткам на ребёнка разодрать его пополам за ножки – да и дело с концом.

Современные мамки производят эту жутковатую процедуру на раз-два. Плоды любви – заложники воюющих сторон и шикарный материнский козырь в торге при разводе: не сделаешь так, как хочу я; не оставишь мне то-то и то-то, – забудь, пидор, дорогу к детям и наблюдай за их жизнью лишь издалека. А я за эти годы настрою их против тебя так, что тебе, козлу, в старости корку хлеба никто не пожуёт и воды не подаст! И обалдевшие короеды наблюдают широко раскрытыми глазёнками, как их маменька, на манер камлающего шамана, кружит по квартире и шлёт проклятия отцу-предателю, который – хрестоматийный упрёк казаков Стеньке Разину – «нас на бабу променял!».

Вообще странно как-то повелось в российской бракоразводной практике, что дети всегда остаются со своей мамашкой, независимо от того, способна или нет она прокормить и воспитать их. Чтобы ребятишек передали отцу, надо всего лишь, чтобы бывшая жена являлась бомжихой в последней стадии алкоголизма, предающейся содомскому греху с представителями животного мира.

Справедливости ради надо отметить, что и среди мужчин тоже найдутся лишь единицы уникумов, готовых забрать детишек с собой в новую семью и на манер птицы пеликана питать их собственной плотью. Вот прийти время от времени в гости, покачать своего короеда на коленях и сунуть ему чупа-чупс – это всегда пожалуйста. Мужиков после развода, как правило, больше занимает обустройство своих новых гнёзд, нежели методичный интерес к развитию оставленных ими детей, поэтому термин «воскресный папа» обречён на вековечную актуальность. По выходным дням отцы челночным методом обходят свои семьи: пошёл, скажем, я в свою былую семью повидаться с сыном, а в мою новую семью тем временем заявился и принёс гостинцев своей дочке её папашка. Круговорот отцов в природе – да и только!

Короче, при любом раскладе сил, дети – это вопрос вопросов. Думаю, что степень порядочности бывших супругов можно измерить по тому, насколько мирно смогли они расстаться, учесть все интересы своих отпрысков при разводе и после него.

А в завершение своей не шибко весёлой саги я дам разводящимся несколько декларативных, но вполне актуальных советов.

Во что бы то ни стало сохраняйте душевное равновесие в процессе развода. Защищая собственные интересы, старайтесь понять доводы другой стороны и общайтесь с ней, выказывая максимально возможное в этой ситуации уважение. И не забывайте об ушедшем совместном прошлом: ведь не одно же лишь примитивное желание перепихнуться толкнуло вас друг к другу некоторое время назад.

Вообще исходите из того, что жизнь кончается только со смертью. А развод – это не тупик: это всего лишь одна из станций на жизненной магистрали. Сделайте всё возможное для того, чтобы, встретившись через несколько лет на параллельных путях, вам не стыдно было поглядеть друг другу в глаза. Хреновое забывается, хорошее остаётся. Не допустите, чтобы забылось всё…