Текст книги "Все бабы – … Книга о любви и ненависти"

Совсем маленькая сказка

Некий прынц, странствуя по свету, набрёл на заброшенную пещеру, где в хрустальном гробу, висящем на золотых цепях, спала вечным сном заколдованная красавица. Она была настолько качественно заколдована, что случайные прохожие, забредавшие в пещеру пописать, вылетали оттуда с воплями, забывая о своих естественных намерениях. Однако прынц увидел в серых кудряшках и маленьком личике, сморщенном, как печёное яблоко, неземную красоту. Недолго думая, он разбил мечом гроб и поцеловал красавицу в её сильно усохшие уста. Девушка открыла глаза, они оказались большими и серыми. С кудрей слетела пыль, и стало видно, что они потрясающего апельсинового цвета. А когда прынц, потрясённый эффектом своего поцелуя, жадно обнял красавицу за худенькие плечи, она проснулась окончательно и улыбнулась ему…

Вот только беда: там, где сказки заканчиваются, жизнь имеет сволочное обыкновение продолжаться, и наш прынц, снова вскочив на коня, помчался в дальние края, где гнусные сарацины нахально притесняли беззащитных людей. А что же ему оставалось делать? – ведь он был воин и мужчина. А что же оставалось делать ей? – красавица была теперь жива и слишком любопытна для того, чтобы целыми днями глядеть из своей светёлки на дорогу да писать своему возлюбленному романтические послания.

Она была молода, она хотела простых радостей и для сказок совсем не годилась. Это только в длинных и очень волшебных историях можно ждать человека и год и другой, не говоря уже о десятилетии. В нашей же совсем маленькой сказочке красавица решила поискать прынцу временного заместителя, принялась составлять брачные объявления и носить их по редакциям газет – авось и пропечатают, авось и прискачет ещё кто на взмыленном коне, пусть не прынц даже, а генералишко какой. Опасения девушки нам вполне понятны: сарацины – народишко вредный, возьмут да и кокнут почём зря возлюбленного, или набредёт он по пути с войны ещё на какую-нибудь прикемарившую дурочку. Вон сколько пещер по свету, а жизнь-то идёт…

И вот так красавица блуждала и блуждала по редакциям со своими резюме, пока все редакторы не начали издалека узнавать её в окно по траченному молью меховому беретику и стали приказывать своим швейцарам гнать её взашей. Бедная, бедная красавица… А недавно, говорят, её заметили у придорожного кафе, где она предлагала свои услуги дальнобойщикам.

Может, лучше всё-таки прынцу было бы видеть её в гробу?

Самое длинное поздравление для самой любимой ляди моей

Грустная участь бляди —

платить за минутные удовольствия

огромными потерями и постоянными унижениями…

Братья Вайнеры,

«Петля и камень на зелёной траве»

Как я потерял интернет-невинность

В ту осень я пинал балду в одном из учебно-деловых центров, который занимался организацией бизнес-семинаров и разнообразных краткосрочных курсов. Моей же задачей было рекламировать всю эту байду в газетах и на радио, а также время от времени пропихивать в СМИ пресс-релизы и статейки. Труд был не пыльным, но и оплачивался не по перебору.

Впрочем, на сей раз счастье моё крылось не в деньгах. На этом тёплом месте я без проблем пережил под крышей зиму, вращался в дружном и весёлом коллективе, по преимуществу женском, но самое главное, что в моём распоряжении оказался доступ в Интернет, тогда ещё не шибко распространённый в нашем Кикиморове.

В этот год по весне окончательно и бесповоротно рухнула моя семейная жизнь, и мы с женой существовали обособленно – в разных комнатах большой квартиры. Если бы не возможность ежедневно видеть дочь и общаться с нею – такое подвешенное состояние было бы совершенно невыносимым для меня. Я был тотально одинок, и спорадические бездушные поебушки с женскими телами лишь усугубляли это одиночество. Спасался от него я только в Инете: задерживался на работе часов до десяти вечера, чтобы вернуться домой лишь для ночёвки, и в пустом кабинете дёргал за ниточки всемирной паутины, блуждая с сайта на сайт. Русскоязычные ресурсы были тогда не особенно велики, но мне вполне хватало их.

Между делом я набрёл на сайт Германия.Ru – для русскоязычных немцев, сваливших за бугор. Он показался мне любопытным, и я долго перелистывал странички сайта. Крайне удивил меня раздел знакомств, увиденный впервые в жизни (какая там в жопу Mamba – её тогда ещё и в проекте не существовало!). Ух ты, думаю, это же ведь можно взять и найти себе родственную душу на другом краю географии – одним кликом мышки. Вот до чего техника дошла: вашу маму – и тут, и там.

О своей находке по простоте душевной я рассказал тёткам, работавшим вместе со мной. Эх, какого же джинна я нечаянно выпустил из компа! Ко мне началось форменное паломничество, как ко гробу святого: дамы тащили свои фотки и накарябанные на каких-то подтирках завлекательные (по их мнению) тексты, чтобы я разместил их в Инете и нашёл каждой из бесхозных фемин какого-нибудь обеспеченного потомка фашистов. Ежели бы мне пришла в голову идея стричь на этом купоны, я бухал бы не просыхая. Однако битлы завещали, что любовь нельзя купить, и потому свои обязанности интернет-сводника я исполнял совершенно бескорыстно – для души.

Самой преданной моей клиенткой была Алексевна. Её жизнь клонилась к полтиннику, дочь вышла за немчика советского розлива и укатила вслед за ним на историческую родину мужа – в дойчландский Франкфурт. Алексевна мечтала – пока её товарный вид ещё окончательно не потерян – выскочить замуж за какого-нибудь – пусть даже поношенного – немца и поселиться ближе к дочке с внучкой. И какие только фоты Алексевны я не вывешивал на досках, и какими только изысканными призывами не подманивал немчуру – всё было напрасно.

В один из вечеров, заколачивая на сайт очередной портрет Алексевны с обнажённым пожухлым плечиком, я вдруг подумал: бля, а что же это я мух-то ебалом ловлю? Как это так – сидеть у воды и не напиться? Отчего бы и мне не испробовать свой шанец в виртуальном разврате? Я забил в поисковик на германском сайте параметр «Кикиморово», и инет выплюнул мне с десяток-другой моих землячек, пытавших судьбинушку в виртуальных безднах. Бегло просмотрев фотографии, я скривился: пытаться с такими рожами продать себя на экспорт было для тёток верхом нахальства.

Но одно фото зацепило меня, хотя ничего особенного в нём и не было: какая-то мутная любительская фотка, к тому же вырезанная из группового снимка. Молодая телушка в чёрной маечке смотрела в объектив слегка иронично. Была она рыженькой и явно тощей, но что-то в её простеньком личике – какая-то беззащитность, что ли – вызвало во мне желание обнять девчонку, взять её на руки, закрыть собой и защитить от мира. «А окажется дурой – так просто выебу», – с присущим мне прагматизмом подумал я.

На следующий вечер тщательно продуманное письмо было отправлено мной по электронному адресу девчонки, указанному на сайте. И как же я офигел, когда она ответила мне! Признаюсь, до тех пор я считал интернет дорогой с односторонним движением: ты шаришь в этой массе информации, но она – неживая и не может ответить тебе. А тут вдруг мыслящий океан Соляриса вспенился и выбросил на берег – прямо к твоим ногам – женщину, о которой ты мечтал долгими одинокими месяцами.

Впрочем, в полной мере я понял это лишь потом, через пару месяцев, когда мы встретились в реале и действительно выеблись в первый же вечер, но секс оказался не самым главным: я понял каким-то звериным чутьём, что нашёл свою женщину, такую, какая даётся мужчине всего один раз в жизни. С этой девчонкой за несколько лет я пережил многое, познал самое настоящее счастье и самое неподдельное отчаяние. А ещё она оказалась пустоголовой сукой, не единожды предавшей меня. Но это уже – сейчас скажу пошлость – совсем другая история.

Собственно, мораль-то сей басни какова? Просто я впервые в жизни познакомился с женщиной в Интернете, потеряв тем самым свою виртуальную невинность в сорок лет. А иначе зачем, как бы вы думали, я городил тут всю эту херь?

Жизнь до грехопадения

 
Прости меня именно
За то, что я выменял
Тебя на одну минуту прошлого.
За что на мою свалилась голову
Внезапная эта ностальгия?
 

Недавно твой нынешний ёбарь написал мне, что я смешон со своими дневниковыми интернет-излияниями трёхлетней давности. И я подумал: хули, я действительно способен вызывать только хохот окружающих. Благодаря тебе я столько раз за последние восемь лет ставил себя в идиотское положение, что даже начал находить в этом какое-то мазохистское удовольствие. А раз так, неужели я откажу себе ещё в одной маленькой радости – если это невозможно сделать в реальности, так хотя бы виртуально поздравить любимую женщину с днём рождения, тем более, что дата особенная – 33 года: время расцвета женской привлекательности, когда все нормальные тётки уже по десятку лет пребывают замужем и растят ребёнка, а то и не одного. Ты же, родная моя, всё ещё болтаешься по жизни, как цветок в проруби, не в состоянии пристать к какому-либо твёрдому берегу.

Твой очередной ёбарь, очевидно, так и воспринимает тебя – как яркий цветок, нежное создание и практически девственницу. Ему это простительно: он ещё переживает первый, самый романтический период ваших отношений, идеализирует тебя и ебёт при каждом удобном случае. Бедный придурок, он ведь не знает столько лет тебя, сколько знаю я, и ты пока ни разу не успела предать его. У чувачка всё это ещё впереди, и я ему сочувствую.

Ты рассказывала мне, что была целкой до девятнадцати лет. Как ни странно, в этом я тебе верю: у тебя юной ещё имелись в наличии какие-то зачатки совести, идеалы и настоящие чувства. Ты была влюблена в своего одноклассника – хоть и оленевода, но, судя по всему, неглупого парнишку, любимца публики и тёлок. Несколько лет ты вздыхала по нему и была потрясена, когда он всё-таки обратил своё внимание на тебя – гадкого рыжего утёнка. Ваши отношения длились несколько лет, а в свой девятнадцатый день рождения ты запланировала и решилась преподнести самой себе царский подарок – живой хуй любимого мужчины. После романтического вечера вдвоём он и заломал тебе целяк. Какое-то время вы учились в одном институте краевого центра, недолго пытались жить вместе, и в какой-то момент неопытный парнишка даже обрюхатил тебя – впервые в твоей жизни. Вряд ли, подзалетев, ты думала тогда всерьёз о материнстве. Может, и родила бы по залёту, как многие другие дуры, если бы не мамка, которая едва ли не под конвоем погнала тебя на аборт. Возможно, тогда ты и совершила своё первое настоящее предательство? Себя, своего парня, своего нерождённого ребёнка.

О мамке твоей и о семье твоей я должен обязательно сказать здесь пару слов, ибо в моём поздравлении и то, и другое появится не однажды. Ещё на совсем молоденькой, на будущей мамке женился её бывший школьный учитель. Насколько я могу судить (с ним живым встретиться мне, к сожалению, не удалось), отец твой был здравым мужиком, порядочным, добрым, любящим. Я видел толстые пачки писем, которые он писал своей молодой жене из армии все два года – так может поступать только по-настоящему влюблённый мужчина. У них родилась ты, а через несколько лет – сын. И всё было бы прекрасно в этой обычной советской семье, если бы твой отец не любил выпить. Дальше – больше, это переросло в алкоголизм. Зная множество подобных случаев, я уверен: вина за судьбу мужа-алкоголика в немалой степени лежит на твоей мамке. Женщина, которая любит самоотверженно, не даст своему мужчине поддаться болезни, она зубами будет каждодневно вытягивать его из трясины. Твоя же, мамка, судя по всему, занятая текущими заботами и своими фантазиями, которыми всегда была полна её бедная голова, позволила процессу прогрессировать. Более того, она принялась блядовать на стороне, найдя себе женатого коммерсанта. В итоге родители твои развелись. Увести коммерсанта из семьи мамке ума не хватило, но он хотя бы несколько лет подогревал её саму и её детей в материальном плане. Для девяностых годов это было актуально. Отец же твой за десятилетие одинокой жизни деградировал всё больше и больше, пока в один из декабрьских дней его сердце не остановилось в пустой квартире, где он жил, оставленный и забытый бывшей женой и своими детьми.

Ты не считаешь, что это было твоё второе предательство? Ты предала человека, который произвёл тебя на свет, который возился с тобой, маленькой пиздюшкой, и внёс в тебя столько хорошего, что я часто поминал его добрым словом. Мёртвый отец твой пролежал в запертой тёплой квартире, самое малое, недели две. Я приезжал вместе с тобой хоронить его синий раздутый полусгнивший труп. Мне было искренне жаль покойного, а мамка твоя брезгливо воротила нос от неприятного запаха.

Интересно, считала ли она, что твой отец воняет, когда шла с ним в загс, ездила отдыхать на моря или кувыркалась в постели? Просто всё это было прочно забыто ею, ведь чувство благодарности за сделанное вам добро никогда не было характерно для членов вашей семьи. Кстати, у сестры твоей мамки история повторилась один в один: она тоже разошлась со своим мужем, который впоследствии запился и умер в полной нищете. Интересно, это ваше родовое проклятие или семейная склонность к предательству, расплачиваются за которую, увы, другие?

Но вернёмся к тебе. Когда твой парень сорвал пломбу на твоей пизде, такое ощущение, что сорвались ограничители и в твоих мозгах. Или тебя понесло уже после аборта? Как-то однажды мамка по турпутёвке за счёт своего коммерсюги отправила тебя отдыхать на Кипр. Там ты познакомилась с обезьяноподобным индонезийцем – в обнимку с ним ты красуешься на своих старых фотографиях. Ты всегда утверждала, что у вас с ним были чисто платонические отношения, но бережно хранила пару золотых вещиц, подаренных этим гориллой. Стал бы мужчина дарить золото не выебанной им девице, а просто так – по доброте широкой индонезийской души? Сомневаюсь. Скорее, это была косвенная предоплата за еблю либо благодарность за неё – после ебли.

С оленеводом твоим у тебя мало-помалу всё пошло наперекосяк. Причины этого мне неведомы, а добиться правды от тебя всегда было дохлым номером. Кто знает, может он первым из твоих мужчин понял твою человеческую ненадёжность, может, прихватил тебя на каком-то предательстве, может, ему просто разонравились твои худосочные прелести. Как бы то ни было, парниша схлестнулся с другой вашей бывшей одноклассницей, обладавшей большими сиськами и мощной жопой, женился на ней и заделал ребёнка. Вот так впервые не ты кого-то, а тебя кинули всерьёз.

 
Вверх да по лестнице – так безмятежно
Плещется небо, да нам не летать.
Знаешь ли, милая, жизнь неизбежна.
Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать.
Вниз под алтарь закатилось колечко.
Милость, немилость, да нам не достать.
Знаешь ли, милая, ты не любила.
Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать.
 

Ты была в полном шоке, тебе было хуёво, у тебя даже опухоль на груди начала расти. И тут ты опробовала сценарий, который потом проигрывала в своей жизни неоднократно – при возникновении всякой сложной проблемы. Ты уговорила мамку, и та отправила тебя завершать высшее образование в Кемерово. Бежать от проблем не только внутренне, но и физически, в пространстве, постепенно стало для тебя привычкой.

Ты окончила институт, устроилась бухгалтером в небольшую контору и сняла крохотную комнатку в общежитии. Однако жить обычной жизнью, какой живут все девчонки, тебе было скучно: хотелось приключений, и манда чесалась. Ты нашла где-то объявление молодого итальянца, желавшего познакомиться с русской девушкой, и какое-то время переписывалась с ним, видимо, памятуя о своём романе с индонезийцем. Я видел у тебя забавную бумажку: готовясь к телефонному разговору с итальяшкой, ты записала кучу своих возможных ответов на английском – в зависимости от того, куда двинется ваша беседа. Однако окучивать иностранцев, находясь во глубине России, было делом утомительным и дорогостоящим, поэтому ты переключилась на соотечественников. Ты размещала свои объявления в газетах и переписывалась с мужчинками из разных городов, переживая эпистолярные романы на бумаге. Быстро ты поняла, что такие отношения не дают ничего реального, и ещё более сузила ареал своих поисков. Вскоре у тебя был уже первый (известный мне, по крайней мере) кемеровский ёбарь – женатый сотрудник КГБ, который время от времени наезжал потаптывать тебя втайне от своей бабы. У меня есть забавная фотка, снятая тобой: наёбшийся довольный кэгэбушник сидит голый в кресле, с хуем наперевес. Потом ты нашла ещё одного урода – усатого врача-гинеколога. Тот то ли окончательно ёбнулся на почве своей профессии, то ли от постоянного созерцания голых баб потерял способность к обычному сексу и промышлял по городу тем, что лизал пизды всем желающим женщинам, находя их по объявлениям. Нашёл и тебя, ведь куннилингус тебе нравился всегда.

Этих мужиков тебе, видимо, казалось мало, и ты не оставляла своих поисков. Я нашёл твоё объявление случайно на одном из иностранных сайтов и написал тебе. Так мы познакомились. Кстати, через какое-то время я обнаружил твои анкеты ещё на парочке уже российских ебальных досок, висящих в интернете. Отлов мужиков ты вела массированно, как настоящий артиллерист, хотя, честно говоря, все эти твои лихорадочные и бестолковые поиски новых ёбарей кажутся мне смешными и вызывающими только жалость. Ты не выбирала обычного мужчину из тех, что рядом, ты жила фантазиями: точно так же твоя постаревшая и сморщившаяся, как обезьянья жопа, мамка через десяток лет будет мечтать о поездке в Москву на передачу «Давай поженимся» – в поисках мужа…

 
Я пишу вам письмо, а под каждой строкою – аккорды.
Я расклею его по задворкам вечерних газет.
Вы прочтёте, и, может быть, этот мир, неоправданно твёрдый,
Улыбнётся и вдруг даст нам взлёт на одной полосе.
 

Два месяца мы с тобой переписывались по Интернету, и все два месяца я жил этими письмами. Одичавший от того, что у меня долгое время не было по-настоящему близкой мне женщины, на которую я мог бы выплеснуть всю накопившуюся во мне заботу и ласку, я увидел эту женщину в тебе. Сегодня, когда я перечитываю свои письма того периода, видно, насколько безоглядно искренним и доверчивым по отношению к тебе я был в них.

Мы увиделись в реальности, и всё закрутилось. После первой же ночи с тобой я понял, что случилось чудо: химия, которая, я уверен, определяет 90% любви, сработала, и мне по хую уже были твои жалкие одёжки, грудь минус первого размера и недетская пустоголовость. Я всерьёз влюбился в тебя.

 
Из грязи, из болота я
Тащил тебя, вытаскивал.
Тобой занялся плотно я,
Всё мыл да ополаскивал.
А стала полнокровная,
Как за углом пельменная,
Я думал: ты – любовь моя.
А ты – обыкновенная.
 

Ты в те годы и впрямь была очень забавна: без нескольких зубов во рту, крашеная в дебильный апельсиново-рыжий цвет, безвкусно и бедно одетая, в громоздкой зелёной (!) шубе и вытертых на коленях колготках. При всём том, что ты очень миленькая, красавицей ты никогда не была (ну, разве что сразу после секса). Мыслить какими-то стратегическими категориями на будущее ты была тотально неспособна. Да что там – в твоей голове до сих пор не держатся имена, названия и прочая история с географией. Но для меня ни тогда, ни сейчас это значения не имело: меня с головой накрыла любовь. У меня даже изменился стандарт женской привлекательности. Боюсь, что навсегда: я до сих пор торчу от худых пигалиц с определённым типом лица, похожим на твоё.

Жизнерадостная, лёгкая, добрая, покладистая, хрупкая до беззащитности, – ты внесла в мою жизнь полноту, свет и смысл. Я любил гладить тебя и носить на руках, как маленькую. Я обожал гулять с тобой по улицам, называл тебя дочей и лолиткой, а ты меня – папочкой. Я и заботился о тебе совсем по-отцовски: водил по театрам, приносил книжки, помогал перевозить вещи с одной съёмной квартиры на другую. Мы были голыми и невинными, как Адам и Ева до грехопадения. Так продолжалось около полугода, пока не прозвенел первый звоночек, который я в своём любовном ослеплении проигнорировал.

Жизнь после смерти

 
А в год, когда по пятницам
Опять пошли свидания,
Я думал: всё наладится,
И плакал на прощание.
Любимая, желанная,
Родная моя, верная,
Я думал: ты – жена моя.
А ты – обыкновенная.
 

Меня посадили. Ещё с середины девяностых в отношении меня тянулось длинное и запутанное уголовное дело, вины своей в котором я не признавал. До этого я уже два года пробыл в тюрьме, потом на пару лет меня выпустили на волю, но судебные процессы всё тянулись и тянулись, выматывая меня. На одном из таких заседаний судья, которому я показал зубы, вспылил и взял меня под стражу. Я сумел сообщить тебе, что меня отправляют в тюрьму. Там я пробыл недели три, и всё это время вдвойне тосковал о свободе, потому что на свободе осталась ты. Мы обменялись с тобой парой писем. Я с удивлением прочёл в твоём письме, что ты со своими подружками-блядёшками весело проводишь время в моё отсутствие: вы пили пивко, любовались фейерверками на городском празднике, а потом поехали к кому-то на дачу – отдыхать в бане. Тогда во мне впервые слабо шевельнулся ужас: я не мог себе представить, что девушка, у которой посадили – хорошо, пусть не любимого, но в чём-то дорогого – человека, способна назавтра отряхнуться, как ни в чём не бывало, и податься на поиски развлечений. Хули, время декабристских жён минуло.

Впрочем, меня быстро выпустили, и я на радостях легко простил тебе твою оплошность, списав это на молодость и неопытность. Всё понеслось дальше: прогулки по городу, купания на летнем пляже, незабываемый для меня секс. Кстати, именно тогда я научил тебя кончать нормальным образом. До того времени ты испытывала лишь клиторальный оргазм, плохо чувствуя вагинальный, но я исправил ситуацию – на радость будущим твоим ёбарям.

Осенью меня посадили опять и осудили уже окончательно. В ожидании рассмотрения кассационной жалобы и отправки в зону я несколько месяцев пробыл в тюрьме. Всё это время ты приезжала ко мне с передачами, и мы очень плотно переписывались с тобой. В этой переписке я честно рассказывал тебе о себе, о своих взглядах на жизнь, на семью, пытался выяснить твои представления обо всём этом. Я уже знал – и писал тебе об этом прямо, – что хочу быть с тобой и, освободившись, обязательно заберу тебя в свою жизнь.

 
Не надо думать, что всё обойдётся.
Не напрягайся, не думай об этом.
Всё будет круто, всё перевернётся.
То, что тебя касается,
То, что меня касается, —
Всё только начинается…
 

Это мне удалось через полгода. Я окончательно вышел на свободу, заехал в свою бывшую квартиру лишь для того, чтобы помыться и переодеться, а потом ушёл к тебе. Жить. Для меня это было естественным продолжением наших отношений – проводить вместе с тобой 25 часов в сутки: есть, спать, гулять, разговаривать, выпивать, ходить по магазинам за покупками. Я мечтал о жизни с любимой женщиной, и я её обрёл. Меня не интересовал карьерный рост, я не стремился заработать кучу бабок, мне не нужны были какие-то кореша, я и думать позабыл о том, что на свете существуют другие женщины, ведь у меня была ты. Правда, для тебя самой не всё было так радужно. Поселившись с тобой, я невольно ущемил твою личную свободу, как ты её понимала, ведь тебе надо было соотносить свою жизнь с моей, в чём-то ограничивать себя, чем-то поступаться. Ты рассказывала потом, что первое время даже бегала поплакать в ванную. Но потом всё наладилось, и несколько месяцев мы жили душа в душу.

 
Любимая! Как, и ты?
За что, скажи, за что же?
Да, я ходил, да, я дарил цветы.
Я же из ящика не выкрал серебряных ложек!
 

А потом из шкафа, точнее, из тумбочки вывалился скелет. Как-то в твоё отсутствие я полез в эту тумбочку и наткнулся там на страшное. Оказывается, пока я парился в тюряжке, ты – параллельно сочиняя тоскующие письма мне – вновь принялась за старое, развешивая свои объявления в интернете и отыскивая себе ебарей. Я нашёл твою переписку с парочкой из них. С одним самцом ты даже встречалась в реале и, возможно, еблась, хотя утверждала обратное. Когда я спросил у тебя, почему ты так подло поступила со мной всего через два месяца после того, как меня посадили, ты невинно ответила: «Но ведь между нами не было никаких серьёзных отношений, и ты ничего конкретного не предлагал мне». Сука ебаная, а что, по-твоему, я каждую выловленную на улице блядёшку вожу знакомиться с моими родителями, как возил к ним тебя?! А не тебе ли я писал открытым текстом, что люблю тебя и хочу быть с тобой? А что реального мог тебе предложить в тот момент я, над которым висел потенциальный срок лишения свободы? Безграничное доверие, которое я испытывал к тебе, дало в тот момент первую серьёзную трещину.

Помнишь, как поступила в этой ситуации ты? Ты обладаешь замечательным даром: в случае возникновения проблем решать их самым дебильным способом изо всех существующих. В тот раз ты побежала в почтовое отделение и начала по межгороду жаловаться мамке на меня. Та отреагировала оперативно, уже на следующий день прибыв в Кемерово. Она не стала стыдить дочку-блядь, она не попыталась разобраться в проблеме и нащупать точки примирения между нами – она попросту начала выбрасывать мои вещи за дверь, угрожая милицией. Конечно же, я ушёл с баулами в свою бывшую квартиру, встречаемый ироничной улыбкой уже разведённой со мной жены, и устроился спать на отдельное койко-место. Позор был страшный. Вдвойне страшный потому, что меня предали и изгнали. Я решил тогда, что пошлю тебя на хуй и буду прав.

Однако через несколько дней, как только твоя мамка уехала, ты начала звонить мне на работу, предлагать встретиться, говорить, что растерялась, испугалась моей яростной реакции на случившееся и пошла на поводу у своей матери. Действительно, мамка твоя всегда была способна управлять тобой дистанционно, прививая тебе шизу даже по телефону, но ведь не она же вынуждала тебя расклеивать объявления на ебальных интернет-досках?

 
Я помню: белые обои,
Чёрная посуда.
Нас в хрущёвке двое —
Кто мы и откуда?
Задвигаем шторы.
Кофеёк, плюшки стынут…
Объясните теперь нам, вахтёры,
Почему я на ней так сдвинут?
 

Я простил тебя. Я вернулся в твою комнату, и мы снова зажили вместе. Об этих двух годах можно было бы рассказывать долго и подробно. Для меня (надеюсь, и для тебя) это было очень счастливое время. Я не жил – я летал. Я до безумия полюбил наши вечерние посиделки вдвоём, когда мы ужинали, болтали, пили пиво, занимались любовью или просто смотрели по мутному чёрно-белому телевизору всякие дебильные сериалы. И всё это было счастьем. Я везде пишу «я», «я», потому что могу твёрдо утверждать что-либо лишь относительно себя. Ты тоже часто клялась мне в любви, осыпая меня ласковыми именами и прозвищами, но всякий раз, когда от тебя требовалось подтвердить слова конкретным поступком, ты ловко уходила в сторону, прикидываясь дурочкой.

Бывало всякое. Иногда я несправедливо обижал тебя своим тяжёлым характером. Иногда ты выходила из себя и орала свои любимые фразы: «Я всё равно никогда не буду жить с тобой!» или «Собирай свои вещи и уходи!». А у меня и не возникало подобных мыслей: я нашёл свою женщину, с которой мечтал жить и умереть. Меня огорчало лишь то, что, когда я начинал заговаривать с тобой о перспективах дальнейшей жизни, об обустройстве прочного семейного гнезда, о том, что заводить детей в съёмной комнате, – преступление, ты лишь легкомысленно отмахивалась. Тебе нравилось гулять со мной, участвовать в корпоративных и дружеских увеселениях, ездить куда-то в поисках новых впечатлений. Ты была далека от моих занудных разговоров о семейном строительстве. Я помирился с твоей мамкой, и несколько раз мы ездили в гости к тебе на родину. После похорон твоего отца я даже сказал твоей матери, что в ближайшее время хочу жениться на тебе и завести с тобой детей.

Вектор жизни в тот момент был для меня ясным и прямым. А вот для тебя – вряд ли. Казалось бы, что ещё нужно девке: есть мужик, который любит тебя до безумия, согревает своим теплом, заботится о тебе, носит на руках, готов жениться и воспитывать ваших будущих детей. Держись за него зубами, сука! Однако, похоже, в то время подобная перспектива мало интересовала тебя, и встречи с подружайками за кружкой пива ты сплошь и рядом предпочитала времени, проводимому со мной. Ещё ты очень любила говорить о том, что тебе надо расти профессионально, и потому то и дело торчала на работе до позднего вечера. А я сидел в пустой комнате, ожидая тебя, тосковал да глушил пивас в одиночку. Чутьё подсказывало мне, что ситуация складывается тревожная, шкурой я ощущал: ты готовишь очередное предательство. И я не ошибся.

 
Но ведь она не твоя, хоть с тобой она даже иногда и бывает,
Она не твоя. Как глоток вина – так тебя она выпивает.
Она не твоя. Ты играешь с ней, а она – с тобой,
Потому что знаешь ли ты, что таит в себе женская любовь?
 

Через пару лет я узнал, что той весной ты активно переписывалась по электронной почте со своим первым мужчиной-оленеводом и договаривалась о встрече с ним в ближайший же твой приезд на родину. Кстати, это тоже одна из твоих характерных черт: уже имея нового мужчину, не оставлять попыток поебаться с теми, с кем ты рассталась.

А тут у твоей мамки приключился юбилей, на который мы собирались отправиться вместе. Но две недели перед этим мы были в ссоре из-за твоих бесконечных задержек на работе, и я сказал, что никуда не поеду. Ты собралась и уехала поездом одна. Я спохватился, что теряю тебя (заметь, о твоих сепаратных переговорах с оленеводом я и понятия тогда не имел), прыгнул в автобус и поехал другим путём, стремясь нагнать тебя. Я приехал даже чуть раньше, чем ты, на исходе ночи, и пришёл в дом твоей матери с огромным букетом роз. Я надеялся, что по-семейному мы обсудим вместе сложившуюся нездоровую ситуацию и сообща придём к примирению. Блядь, ну не дебил ли? Твой текущий ёбарь определённо прав, уссываясь надо мной.

Кто-то из великих сказал, что всё в истории повторяется: сначала в форме трагедии, потом – в виде комедии. У нас с тобой тоже постоянно дублировались одни и те же ситуации, но всякий раз – достаточно трагично. Безмозглая мамка твоя на сей раз не выбрасывала мои шмотки в коридор. Она просто сказала тебе, приехавшей чуть позже, что не хочет видеть меня в своём доме лишь потому, что мы приехали порознь. Сказать, что я охуел, – значит, не сказать ничего. Однако, не говоря ни слова, поднялся и ушёл. А ты наверняка в тот же вечер выеблась со своим оленеводом, хотя, как любят говорить у вас, блядей: трахнуться со своим бывшим – за измену не считается.

Как обосранный, я вернулся в Кемерово и тут же съехал из твоей комнаты в другое жильё. Я надеялся, что, приехав, ты обнаружишь моё отсутствие, ужаснёшься этой потере и кинешься возвращать меня. Да вот хуй-то угадал! Наоборот, ты сочла себя оскорблённой моим уходом, будто это не меня, оплёванного, а тебя выставили за дверь. Зато на сей раз я уже знал, где искать твой след. Через неделю я вошёл на самый известный в интернете сайт знакомств и без труда обнаружил твою анкету – с предложением поебаться. Ты пошла хорошо знакомой тебе тропой интернет-блядства и приглашала ёбарей в постель, которая ещё не успела остыть после моего ухода. Я зарегистрировался от чужого имени и написал тебе. Ты охотно вступила в переписку, и уже через несколько посланий изъявляла малознакомому мужчине готовность приехать к нему в гости – как бы далеко он ни жил. Мне стало очень противно, и я прекратил эту игру. А ещё через пару недель ты взяла отпуск на работе и в компании подружки укатила на море – в Анапу. В народе это называется: завей горе верёвочкой. А, может, никакого горя в нашем расставании для тебя и не было? На некоторых фотках, привезённых тобой с отдыха, ты весело хохочешь на руках какого-то негритоса, занесённого судьбой на Черноморское побережье Кавказа. Нет-нет, это были исключительно дружеские отношения, конечно же. В то же самое время я валялся на драном матрасе в полупустой комнате и не мог никак взять в толк: за что ты опять так стрёмно поступила со мной?