Текст книги "Все бабы – … Книга о любви и ненависти"

Смерть после жизни

 
Милая моя, взял бы я тебя
В дальние края, когда бы знал,
Что онемеешь, как и я.
Есть лишь два пути меня найти —
Идти за мной, но только молча, или вовсе не идти.
 

В ноябре мы с тобой устроили то, о чём я мечтал долгие годы – настоящее празднование моего дня рождения. Мы пригласили моих родных, и они собрались у нас из разных городов. Несколько лет до этого я праздновал свои днюхи то в одиночку, то вдвоём с тобой, то ездил сам в гости к родителям. А тут мы приняли всех в нашем доме, наготовили всяких вкусностей, и праздник удался как нельзя лучше. Для меня же главным была не сама тусовка – это был знак, символ, демонстрация всем: теперь у меня есть полноценная семья с любимой женщиной, и мы вдвоём – сила, стена, пример для подражания.

Год пролетел по-сказочному быстро, и, наконец, в новогоднюю ночь, которую мы провели с тобой вдвоём у наряженной ёлочки, я исполнил своё обещание. Я сказал тебе, что год испытательного срока ты выдержала достойно, что я, как и прежде, люблю тебя и готов прожить с тобой всю оставшуюся, что я очень хочу от тебя ребёнка, которого мы вырастим вместе. В моих словах не было и грамма лицемерия. Я просто сказал тебе то, что готов был сказать и два, и три года назад, но только сейчас мне показалось, что ты прочувствовала сказанное.

А с начала года я перешёл и к конкретным действиям. Я взялся практически заниматься предпринимательской деятельностью, чтобы зарабатывать много денег для нас, начал мотаться по городу, встречаться с потенциальными партнёрами, и у меня стали появляться первые наметки для будущего успеха. Я относился очень серьёзно к появлению нашего ребёнка: мы выбирали имя ему и читали книги о воспитании детей, мы прошли медицинские обследования, проконсультировались у самого опытного в городе, на мой взгляд, врача-акушера и в феврале приступили к первым попыткам зачатия. Они оказались неудачными, но я не видел в этом никаких препятствий для дальнейшего. Наступивший год был моим годом – годом Тигра. Родившимся в этот год он обещал серьёзные жизненные перемены, и я был готов к тому, чтобы по-настоящему строить нашу большую и дружную семью.

Всё рухнуло вмиг. В начале марта одна из твоих блядских подружаек пригласила нас в гости. Я, как обычно, отправился с тобой безо всякой охоты. После долгого застолья на кухне мы перешли в комнату, чтобы посмотреть фотки в компьютере. И вот тут – то ли преднамеренно, то ли случайно – подруга твоя щёлкнула кнопкой, и я увидел это фото: на диване в своей квартире ты сидишь с каким-то мудаком, и он держит тебя за жопу. Я вопросительно посмотрел на тебя. Ты побледнела, заблеяла что-то невразумительное, и я тут же понял, что это – пиздец.

Я увёз тебя из гостей и дома спросил прямо: что за хуйня? Ты продолжала малоинформативное блеяние: что-то о хорошем знакомом, с которым у тебя была просто дружба – и больше ничего. В последующие несколько дней ты стрёмно торговалась со мной, отказываясь отвечать на прямые вопросы и продолжая врать. По крупицам я извлёк из тебя достоверную информацию: это оказался тот самый новокузнецкий ёбарь, с которым ты снюхалась по интернету. Вскоре после твоего заселения в купленную квартиру он приехал на одно из нескольких новоселий, которые ты устраивала для родных и знакомых, поздравил тебя и наверняка выебал, а одна из твоих подружек-пидорасок щёлкнула вас во время застолья на диване – для истории.

История получилась стрёмная. И дело-то в том, что мне было хуй положить на пидора из Новокузнецка, с которым ты еблась более двух лет назад, – я простил тебе и более страшные предательства того периода. Но меня убило не прошлое, а настоящее. Ты не повинилась честно передо мной за давние события, ты не сказала: хочешь, пойди и убей этого гондона – он мне не нужен, а нужен ты; хочешь, глушани и эту прошмандовку, подсунувшую тебе фотку – мне по хую! И я бы понял: за нашу общую жизнь ты порвёшь любого, кто помешает нам. А ты хроманула и снова предала. Всех – не только меня. Нашего ребёнка, которого мы мечтали родить. Моих родных, которые уже считали тебя моей женой и очень хорошо относились к тебе. Наше будущее – в целом. И ради кого?! Чего?

 
Кому-то жаль душевной тишины.
Кому-то мало скомканного тела.
Ты не сумел, она не захотела. Любовь.
И если жить, то, верно, для неё.
И если быть, то, верно, уж не с телом.
Вы не сумели быть вдвоём. Какая смелость!
 

Я понял, что так будет всегда, что из шкафов, тумбочек и шкапчиков то и дело станут вываливаться древние и совсем свежие скелеты, что ты – глупая, лживая и вероломная блядь, которая снова и снова будет предавать меня, несмотря ни на какие жизненные уроки. Я впал в чёрный стресс, какого не переживал, может быть, за последние лет десять. Я видеть не мог тебя. Я забросил свой бизнес, месяц лежал на диване пластом, снова и снова проворачивая в голове тяжёлые мысли. Для тебя же как будто ничего не изменилось: подумаешь, мелочь какая-то – ничего страшного. Ты порхала по квартире, время от времени предлагала мне поебаться, приглашала в гости очередных подружек-блядёшек, и вы весело распивали на кухне вино. Наконец я принял решение и сказал тебе, что ухожу. Ты не разрыдалась, не бросилась мне в ноги, упрашивая остаться с тобой – ты надела коротенькую юбочку, белые гольфы и полетела на работу: вы тогда как раз весело и корпоративно отмечали День дурака. Мой день.

Ещё месяц мы прожили в одной квартире, пока я собирал свои вещи и начинал постепенный переезд в родительский дом. Мне стало чуть легче, я начал понемногу разговаривать с тобой и даже перебрался с дивана на кровать. Но решение своё я не подвергал сомнению, хотя и сожалел о нём уже в тот момент, когда объявлял его тебе. Я и сейчас считаю, что поступил правильно: мужику нельзя до такой степени позволять вытирать ноги о себя. За несколько дней до окончательного отъезда чаша моего терпения переполнилась ещё раз, когда ты как-то перед сном проболталась мне, что на работу к тебе приходил твой бывший ебарёк-женатик, и ты сообщила ему о нашем с тобой расставании. Ещё не успев расстаться со мной, ты уже подавала сигналы мудаку, который менее двух лет назад предал тебя. Я озверел и отхлестал тебя по щекам. Ты кинулась в истерику, крича, что это было случайной встречей, что не нужны тебе никакие ёбари, и что ты очень сожалеешь о том, что я ухожу от тебя.

Мне стало жалко тебя. Я почувствовал твою искренность. Я простил тебя: сильные должны идти навстречу слабым, а я по-прежнему любил тебя, несмотря ни на что. Накануне отъезда я предложил тебе ещё раз сесть и поговорить о сложившейся ситуации, однако ты встала в позу и начала орать: уходя – уходи. Вот так я и ушёл от тебя этой весной.

 
«Сука» и «блядь» – это больше, чем слова.
В тебе эти слова никак не делятся на два.
Зачем ты врала? Вся жизнь твоя – ложь.
Но меня ты больше не наебёшь!
Ты права в одном, в том, что я – дебил.
Дебил – потому что с тобою жил-был.
Но теперь я ушёл и иду по лужам,
И мне наплевать, что я тебе так нужен.
Мне не нужно никаких, блин, половин:
Я теперь себе сам и янь, и ин.
Как хорошо, что я теперь один, —
Я не видал, таких, как ты, блядин.
Пускай подохну я, пьяный, вот в этой луже:
Как сейчас, всё равно уже не будет хуже.
Я не видал, таких, как ты, блядин.
Как хорошо, что я теперь один.
 

Я не буду рассказывать тебе о том, как тяжело прожил это лето, каких трудов стоило мне заработать деньги на возвращение в Кемерово. Ещё трижды – по разу в месяц – я приезжал в твою квартиру для того, чтобы вывезти свои вещи. И всякий раз по два дня мы проводили в постели, ебясь, как и прежде. Мне было очень тяжело без тебя. В самых своих чёрных мыслях я представлял себе, что мог бы жить с тобой, несмотря ни на что, периодически сопровождать тебя на встречи с твоими ёбарями и ждать где-нибудь на лавочке у подъезда, пока ты выйдешь расслабленная, наёбшаяся, и мы вместе, вместе вернёмся домой. Понимаю, что такого не было бы никогда, что первому же ёбарю я свернул бы челюсть набок, но в своих отчаянных мечтах я тогда был готов на всё.

Я решился было сделать тебе кардинальное предложение: начать всё в наших отношениях, как с чистого листа, и ни разу – ни словом, ни взглядом – не напоминать тебе о прошлом. Я бы смог сдержать это слово, лишь бы только видел и ощущал: тебе это по-настоящему нужно. Отнюдь: в первый мой приезд ты просто проеблась со мной два дня, и тебя это вполне устроило, во второй раз потащила меня в гости на дачу к одной из своих подружек, так что я понял – ничего-то тебе не надо, и ты рада неожиданно свалившейся на тебя свободе от семейных обязательств. Для чего же тогда мне стоило тогда метать перед тобой бисер, свинья? А потом я и вовсе узнал, что ты сгреблась и утащилась за границу – к своим обосновавшимся за рубежом подругам, пробежаться по Германии и Франции – галопом по европам. Всё у тебя завращалось по знакомому кругу снова и снова: бегство от проблем, завей горе верёвочкой.

В августе я вернулся в Кемерово, снял жильё и начал обосновываться в своей одинокой жизни. Впрочем, не совсем так – какое-то подобие отношений между нами ещё продолжалось: я устранял в твоей квартире недоделки, оставленные строителями после летнего ремонта, и ездил с тобой в магазин – выбирать тебе пуховик к зиме. Когда ты внезапно заболела, я ухаживал за тобой – ставил горчичники и поил тебя горячим молоком. Ещё в конце августа ты сосала мой хуй так, что у тебя за ушами трещало, ещё в начале сентября я ебал тебя в хвост и в гриву. Как вдруг…

 
Знаешь ли ты, о чём молчит она, о чём её мечты?
Знаешь ли ты, что говорит она, когда не рядом ты?
Знаешь ли ты, когда уйдёт она, куда она идёт?
Знаешь ли ты и веришь ли вновь, чтоб удержать её?
 

Проезжая через пару недель вечером мимо твоего дома, я увидел, как на твоём балконе какой-то утырок смолит цигарку. Шекспировский Гамлет стремал свою мать за то, что после смерти мужа та снова вышла замуж, и пары башмаков не износив. Ты притащила к себе в дом очередного ёбаря, не постирав и пары своих грязных трусов после нашей последней ебли. В своих предательствах ты осталась неизменной.

Я не знаю, начала ты отыскивать себе нового ёбаря ещё с весны (как это водится у тебя, по интернету), узнав от меня о нашем предстоящем расставании, либо по скоренькой сыскала его уже в сентябре. И то, и другое – одинаково позорно. В принципе, ты прикольно придумала: найти ёбаря – моего тёзку. Для такого не надо придумывать новый набор ласковых имён и прозвищ – всё уже отработано на мне, и не надо опасаться того, что оговоришься, назвав другого моим именем. Вот только интересно: строишь ли ты и перед ним целку из себя или всё-таки усвоила урок жизни со мной и нашла в себе силы быть честной по отношению к нему? Во второе, к сожалению, мне верится мало.

 
Жизнь устала переплетать нас.
Учить нас безрезультатно
По лицам и по родам.
Мы – не сотканные куплеты,
Без цвета, зимой и летом,
По странам и городам.
 

Осенью я уже не искал встреч с тобой, не пробовал как-то восстанавливать наши отношения, не звонил и не писал тебе. Ну, нашла себе какого-то мудака – и живи с ним в своё удовольствие. Тем огорчительней был твой звонок мне во второй половине октября: мамкиным скрипучим голосом ты заверещала, чтобы я забрал свои немногие остававшиеся в твоей квартире вещи (пара горшков с цветами да дорогая мне книжка, которую я дал тебе почитать ещё весной), а то они якобы мешаются у вас под ногами, и твой ёбарь собирается выкинуть их на помойку. Ты была категорична, говорила не «я», а «мы» и устанавливала конкретный день и время, в которые я должен приехать за вещами. Со мной нельзя разговаривать в таком тоне – и ты знаешь это. Чего ты хотела добиться своим нахальным звонком? Может быть, того, что я в бешенстве тут же прилечу в твою квартиру, и мы с новым ебаришкой устроим гладиаторские бои? На хуй, на хуй. Я готов биться за любящую меня женщину, на которую посягает какой-нибудь хер с бугра, но устраивать кулачную потеху лишь ради того, чтобы на минутку от возбуждения увлажнилась твоя сухая пиздёнка – поищите другого лоха, плиз. Я забил на вас, тварей, и не стал забирать ничего.

 
Ветер веет с юга,
И луна взошла.
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?
Не пришла ты ночью,
Не пришла ты днём.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!
 

Я не видел твоего ёбаря ни разу в жизни, не считая того случая с курящим силуэтом на балконе. И не хочу его видеть. Я не ощущаю ни злобы, ни ненависти по отношению к нему. Это просто ещё один бестолковый хуй, по недоразумению временно внедрившийся в твоё тело. Общеизвестно: сучка не захочет – кобелёк не вскочит. Мне достаточно сознавать, что всякий раз, целуя свою голубку в дёсны, он одновременно целует и мой хуй, ведь ты так любила отсасывать у меня.

Для чего ты так оперативно выволокла его из небытия, притащила и поселила в своей квартире? Что это, невъебенная любовь с первого взгляда? Хорошо зная тебя, сомневаюсь. А, может быть, это феномен природы, и у него хуй с двумя залупами? Нет, думаю, всё обстоит значительно проще: чувствуя, что твой репродуктивный период становится опасно коротким, ты уцепилась за первый же попавшийся хуй с ножками, который способен заделать тебе ребёночка. Или, хуже того, после прошлой неудачной беременности ты боишься того, что вовсе не сможешь забрюхатеть, и хочешь побыстрее убедиться в обратном. Ты уже привила текущему ёбарю свою шизу насчёт ребёнка? Ты уже уговорила его повести тебя в загс? Торопись, пока он ещё не разобрался, что к чему.

 
А правда ли, что есть на свете зверь,
Который погибает от разлуки?
А правда, что ты больше не моя?
Что ты Вовкина теперь?
Как жаль, как жаль все эти годы…
 

Ты спросишь, а зачем в своём поздравлении я ещё раз пересказал всю историю наших отношений, которую ты и без того хорошо знаешь? Зачем я вообще пишу всё это? Я перечислю тебе несколько возможных вариантов, а ты – в меру собственной испорченности – выбери наиболее устраивающий тебя.

Недавно я посмотрел фильм «Овсянки», нашумевший на кинофестивалях. Жёсткое и правдивое мужское кино. В нём двое мужиков везут в машине тело умершей жены одного из них, и муж рассказывает попутчику, в сущности, совершенно чужому человеку, о том, как он ебал свою покойную супругу, о том, что все три её дырки были рабочими, и это он самолично распечатал их. А за кадром поясняется: такое неприлично говорить о живом человеке, но рассказывать подобные вещи о покойнице – допустимо. Этим человек как бы очищается от своего прошлого, чтобы жить дальше.

Ты опять умерла для меня. Такое повторялось уже несколько раз, когда ты предавала меня, и я решал больше не впускать тебя в свою жизнь. Но ты возвращалась и стучалась своей пушистой лапкой в моё сердце, и тихой сапой вновь забиралась в него. Помнишь, когда я опять сошёлся с тобой после первого твоего предательства, я назвал это возвращение жизнью после смерти? Я стараюсь никогда не говорить «никогда», в отличие от тебя. Я и сейчас не уверен, что история опять не пойдёт по кругу, и в один чёрный или прекрасный день ты не позвонишь мне снова. И я знаю, что – несмотря на все твои предательства – я, скорее всего, пойду тебе навстречу и прощу тебя в очередной раз.

Может быть, в таком случае это поздравление – попытка отчураться от тебя, начертить круг оберега, чтобы ты не смогла пересилить себя и переступить через выставленную напоказ правду о нашем прошлом? Может быть, таким образом я очищусь от былого, отпущу его и пойду по жизни дальше? Иногда я мечтаю о будущем, когда смогу пройти мимо тебя на улице – и не узнать тебя в чужой прохожей бабе. Слишком уж невыносимо жить с тобой в одном городе, зная, что ты ходишь, дышишь и улыбаешься без меня на одной со мной территории.

А, может быть, это моя изощрённая месть тебе? Ты всегда была очень лицемерна, стремясь предстать в глазах окружающих лучше, чем ты есть на самом деле, и боясь, что кто-то увидит тебя в истинном свете. Я же всегда готов показать окружающим свои недостатки и язвы – да, я такой, и такова жизнь, проживаемая мной. Мне ведь не в чем упрекнуть себя за все годы нашей совместной жизни: я не выеб ни одну левую бабу, я не присовывал втихушку своим бывшим, я не заводил виртуальных шашней в интернете. В минуты наших ссор ты любила упрекать меня в том, что я всегда говорю одно и то же. Ну да, у меня во рту – всего один язык, а не два, и сегодня я могу сказать тебе те же самые слова, что говорил и лет пять назад. Это – мои убеждения. Зато, по другому моему глубочайшему убеждению, блядям счастья в личной жизни не полагается, так что пусть твой новоявленный ёбарь обладает высшим знанием о тебе. Так честнее.

А, может быть, мой рассказ призван всколыхнуть в тебе воспоминания обо всём хорошем, что было у нас ещё так недавно, и придать тебе душевных сил для того, чтобы выгнать очередного ебаришку и попытаться воссоединиться со мной? У нас таких общих воспоминаний – вагон и маленькая тележка. Припоминаются какие-то милые и глупые мелочи: о том, как в томской студенческой гостинице меня приняли за отца, который привёз дочку поступать в институт; о том, как на Томской писанице мы стояли у деревянной церкви над замёрзшей рекой; о том, как в Горно-Алтайске ночевали прямо в машине, и я не сомкнул глаз, охраняя твой покой. Ты была и остаёшься самой любимой женщиной моей жизни. Я по-прежнему люблю тебя так же сильно, как и восемь лет назад, а мой хуй торчит колом при воспоминании о твоём теле так же, как и в первую ночь с тобой. И я очень сильно ненавижу тебя сейчас. Не знаю, как во мне уживаются эти два разнонаправленных вектора, и как они не порвут меня на части, – но это есть.

А, может быть, моё поздравление – это внутренняя потребность рассказать наконец-то всем, как оно было на самом деле? Наверняка твои подружайки считают меня монстром, несправедливо обижающим хорошую девочку. Вон, и моей сестре ты рассказала сказку, будто бы я бросил тебя за то, что приревновал к прошлому. Врёшь, блядь, я бросил тебя за совершённое тобой в настоящем. Если ты станешь утверждать, что я вру в своём поздравлении и пишу о том, чего не бывало никогда, лучше сразу, сука, убей себя об стену. О таком не врут!

Этот мой горький рассказ будет жить долгие годы, и всякий желающий сможет ознакомиться с ним. Может быть, кто-нибудь вынесет из него урок для себя и научится беречь и защищать свои отношения с любимыми на чужом отрицательном примере?

 
Ты Галатею целовал, мальчик.
Ты, девочка, произнесла вот что:
«У нас – любовь, а у него – маски.
Мы живы жизнью, он лишь труд терпит.
Другую девушку – он мэтр, мастер —
Ему нетрудно, он ещё слепит».
 

Мне очень жаль напрасно потраченного на тебя времени. Я ощущаю себя Пигмалионом, которого предало его творение. За восемь лет я вложил в тебя столько сил, нервов, крови и спермы, что из всего этого можно было бы создать ещё одного меня. Ты, возможно, не замечаешь, насколько до сих пор в тебе живут и прорываются наружу мои мысли, идеи, просто словечки. Наверняка ты спишь со своим ёбарем в постели с той же стороны, с какой спала и со мной. Наверняка вы ужинаете не на кухне, а за стеклянным журнальным столиком (купленным, кстати, мной) в комнате – как приучил тебя я. А по утрам ты ещё обливаешься холодной водой, подражая мне, или уже забросила это занятие? А вставляешь ли в свою розовую попку для определения периода овуляции электронный термометр, подаренный тебе мной? Да привести можно ещё массу примеров! Твой бравый ебаришка выбросил на помойку мои комнатные цветы, стремясь под корень извести все следы моего пребывания в твоей жизни и в твоей квартире, так почему бы ему не стащить на свалку и тебя, истыканную моим хуем от макушки до пяточек? Отчего же он не выкинул тот самый журнальный столик или твой портрет в спальне? Возможно, он и не подозревает просто, что этот портрет подарил тебе на прошлый день рождения я? Эту идею я вынашивал месяцами, долго работал над обработкой фотографии, сделанной во время нашей поездки в Горный Алтай, и вложил в подарок всю свою любовь к тебе. Мне мнилось, что твой портрет, как у Дориана Грея, будет стариться, а ты до самой смерти останешься юной и красивой. Сейчас этот портрет, в котором аккумулирована энергия моей любви, висит над твоей кроватью и иронично наблюдает за вашей смехотворной кроличьей еблей.

Бля, какое замечательное получилось у меня поздравление – просто литературно-поэтическая композиция какая-то! И неважно, что все гости прикемарили бы, произноси я его за праздничным столом – главное: я сказал в нём тебе всё, что хотел. В последнее время ты, то ли демонстрируя новому ёбарю свою любовь и лояльность, то ли опасаясь собственных немотивированных поступков, заблокировала свой мобильный номер и скрыла либо удалила свою страничку в «Одноклассниках». Лучше бы ты всё это сделала раньше – ради укрепления наших отношений, а не ради какого-то случайного мудака. Неужели ты всерьёз полагаешь, что я не смогу найти достаточно надёжного способа, чтобы доставить тебе это поздравление? Ты не поздравила меня с моей днюхой – так что ж, это лишний раз свидетельствует о твоём чувстве благодарности ко мне и останется на твоей совести. Хотя о чём это я?

Ну, а теперь перейдём непосредственно к пожеланиям, как это водится в подобных случаях. Говорят, чтобы пожелания сбывались, необходимо произносить их искренне, от всего сердца. Можешь быть уверена – так оно и есть.

Я желаю тебе, чтобы в твоей жизни каждый следующий ёбарь бросал тебя ещё более жестоко и стрёмно, чем предыдущий.

Я желаю тебе, чтобы ты пережила полное одиночество и свою ненужность, воя от тоски, как шелудивая собачонка, которую пинают прохожие.

Я желаю тебе, чтобы в постели ты больше не получила удовлетворения ни с одним мужчиной, а вспоминала добрым словом лишь мой хуй.

Я желаю тебе, чтобы твоя блудливая пизда покрылась коростой снаружи, сгнила заживо изнутри и доставляла тебе при ебле лишь страшные мучения.

Я желаю тебе, чтобы все твои выблядки, зачатые не мной, по-прежнему издыхали в твоей проклятой утробе, не появляясь на свет.

Многократно преданный тобой, я заслужил это право на проклятие.

Будь ты проклята.

С днём рождения тебя, девочка моя!

Я люблю тебя.