Текст книги "Армен"

Армен надеялся сразу выйти на дорогу, ведущую в город. Умывшись, он почувствовал себя лучше, бодро пересек поляну и вошел в лес. Откуда-то из-за деревьев, издалека, терзая слух, накатывал на него глухой, монотонный шум, напоминавший бешеный рев огромной толпы, заглушавший дыхание Армена, и ему казалось, что время мчится так стремительно, что он даже не успевает дышать. И что сам он тоже превратился в сплошной шум: шум издавали его голова, руки, ноги, ступни. Когда лес остался позади, Армен остановился и, закрыв глаза и сосредоточившись, стал с усилием мысленно собирать воедино как бы разбегающиеся части тела, пока снова не услышал свое частое дыхание. Тогда он открыл глаза и обнаружил себя напротив большого перекрестка, где кипела жизнь. Но это был уже другой мир – грохочущий, закованный в металл.

В тумане, тающем под лучами встающего солнца, звенели дороги в бескрайней степи, и из клубящихся облаков пыли слышался веселый крик пробуждающегося дня новым обещанием тем, кто разочарован жизнью. «Дерзай, – внушало утро, – дерзай – и ты добьешься». Бесчисленные потоки машин, проносившихся с головокружительной скоростью, неутомимо и беспрерывно питали кровью огромное сердце. Скрытое от глаз, оно билось повсеместно, и казалось, все, что лежит под этим небом, приближается и удаляется одновременно. Армен почувствовал, что этот ритм уже властно захватил его и наполнил ясной, почти ощутимой надеждой, что здесь он наконец добьется своей цели.

Он поискал глазами и слева от себя не без труда нашел невысокий указатель, спрятавшийся под кроной дерева. Отодвинул ветки и увидел выцветшую дощечку, на которой стыдливо значилось «Центр», а рядом была пририсована стрелка. И только теперь Армен убедился, что в мире действительно существует такое место – Китак…

Позади указателя лес редел и отступал. По всей длине трассы деревья в три ряда были вырублены, и на их месте на равном расстоянии друг от друга, закрепленные на высоких металлических столбах, тянулись яркие металлические щиты. Первый из них представлял текст, выполненный крупными буквами на синем фоне: «Новый закон – в действии». Буквы были выписаны волнообразно, и это создавало иллюзию непрерывного движения. Плакат был исполнен очарования таинственности, как любая новинка, что не могло не пробудить в Армене надежду: а вдруг новый закон и в самом деле откроет какие-то новые перспективы. Следующий щит обещал гораздо больше: «Новый закон – новый человек – новый мир», а за ним следовала уже целая программа: «Свобода и счастье: окончательное завоевание Вселенной – всего лишь вопрос времени». Армен улыбнулся и, миновав щиты, испытал такое чувство, точно вошел в ворота Китака и уже слышит дыхание города. Впереди едва заметный на большом расстоянии оживленный перекресток так и кишел машинами и пешеходами, сновавшими в разные стороны с деловитостью муравьев. С левой стороны вдали виднелся целый лес строящихся высотных домов, терявшихся в дымке горизонта, точно призрак грядущего. Армен ощутил прилив сил: Китак в самом деле крупный город, так неужели в этом большом мире не найдется маленького уголка, в котором уместилась бы мечта его жизни, такая незатейливая и такая страстная?..

На пути к перекрестку Армен встретил старика в поношенной одежде; сидя в дряхлой двуколке, он медленно катил по дороге. Покачиваясь в такт движения скрежещущей двуколки, он то и дело понукал лошаденку, которая шла неспешным шагом, время от времени фырча и раздувая ноздри. Старик внимательно выслушал Армена, при слове «архитектура» беспомощно улыбнулся, однако сказал, что слышал о Скорпе и знает, где он «обитается». Повернувшись на своем облучке, он объяснял пространно, со всеми подробностями, но когда отъехал, в памяти Армена осталось лишь общее направление, указанное кнутом старика. Армен поймал себя на том, что невольно связывает свои надежды с архитектором Китака, следуя тем путем, на который его направила Сара. Эта мысль окончательно утвердилась в нем после того, как уже на перекрестке спешившая за покупками женщина, услышав имя Скорпа, сразу оживилась, сказав, что «это изумительный человек», однако указала совершенно иное направление. Миновав перекресток, Армен спросил на сей раз нервного на вид мужчину средних лет. Тот, не останавливаясь, бросил, что «с ворами и разбойниками знаться не желает», намекая не только на Скорпа, но вроде бы и на самого Армена. Что-то раздраженно бормоча, он быстро удалился, подергивая плечом. Армен свернул на первую же улицу и был вынужден обратился к девочке, которая, сидя на грязном и бугристом асфальте тротуара, пыталась что-то нарисовать на нем огрызком мела. К удивлению Армена, девочка не только указала, как найти место работы Скорпа, но и назвала адрес.

Улица, именуемая Круговой, никак не оправдывала своего названия: кривая, неказистая, она тянулась среди деревьев, никуда не сворачивая. Армен отыскал указанный девочкой дом под номером одиннадцать и был немало озадачен, увидев перед собой старое, уродливое деревянное строение. Неужели это обветшалое, напоминающее паука здание может быть местом работы такого важного человека? На доме не было никакой таблички, и Армен колебался: входить или не входить в ворота? Пока он раздумывал, ворота неожиданно открылись и вышел скромно, но элегантно одетый молодой блондин. В руке он держал какую-то бумагу, которую рассматривал с искренним восторгом. Армен спросил у него, здесь ли работает архитектор Китака Скорп.

– Я как раз от него, – живо откликнулся блондин. – Мы всю жизнь добивались этой бумаги. И вот наконец мне это удалось… – он заговорщически улыбнулся, глядя на Армена с нескрываемой гордостью. – Увидят мои родители – с ума сойдут от радости.

– А что это за бумага? – поинтересовался Армен.

– Разрешение на строительство дома.

– Поздравляю, – сказал Армен и подумал: «Это добрый знак».

Он пересек залитый солнцем двор и уже собирался повернуть в сторону тенистого балкона, когда из-за угла навстречу ему неожиданно вышла холеная и дородная старуха, тяжело волоча опухшие ноги и постанывая при каждом шаге.

– Чего тебе? – повелительно спросила она, изучая Армена неприязненно-недоверчивым взглядом.

Армен терпеливо объяснил.

– Нет его, – отрезала старуха. – Покоя нет моему сыну от таких, как ты.

Говоря это, она придирчиво рассматривала одежду Армена.

– Мне только что сказали, что он на месте. И потом… – он хотел добавить «А вам-то что?», но сдержался.

– Пустите, пусть проходит, матушка, пусть проходит, – послышался из глубины строения молодой и приветливый женский голос.

Старуха заворчала и, тяжело ступая, направилась в сторону калитки. И только тут Армен заметил прямо напротив ветхого строения изумительный двухэтажный особняк в окружении большого и хорошо ухоженного сада. По-видимому, подумал он, это и есть дом Скорпа, а старуха – его мать.

Под последней колонной балкона, наполовину в тени, наполовину под солнцем, лежала огромная, окрасом похожая на волка собака, бдительно следя за каждым движением Армена. Ее свирепый облик – блестящие черные глаза навыкате и тяжелая квадратная морда – что-то смутно ему напомнил. Когда он подошел к входной двери, собака угрожающе зарычала и нервно шевельнула хвостом. Армен отвел глаза и постучался, чувствуя за спиной беспокойное дыхание пса.

– Входите! – позвал из-за двери тот же дружелюбный голос.

Открыв дверь, Армен едва не наткнулся на маленькую старушку: засучив по локоть рукава, она мыла полы.

– Отойди в сторону, – не глядя, бросила она грубо.

Армен смешался.

– Сюда, пожалуйста! – послышалось с противоположной стороны.

В глубине комнаты, в льющемся из открытого окна свете, за письменным столом сидела молодая красивая женщина, неторопливо сортировавшая какие-то бумаги. И пока Армен шел к ней, женщина успела окинуть его с ног до головы внимательным взглядом, после чего на лице у нее появилась недовольно-разочарованная гримаса. Очевидно, ей хотелось бы видеть более респектабельного посетителя.

Армен стал обстоятельно излагать ей цель своего визита. Лишь на миг вскинув на него глаза, женщина продолжала раскладывать бумаги. Армен смутился: он видел перед собой существо с изящными чертами лица, изящным телом, изящными движениями, существо словно созданное из хрупкого, прозрачного стекла, коснись пальцем – рассыплется; и только блеск неутолимой чувственности во взгляде выдавал в ней живого человека.

– Ладно… – не дослушав, скучающе-вяло прервала женщина и, встав с места, открыла обитую кожей дверь слева от себя и исчезла за нею.

Приемная была выдержана в традициях сугубо официального учреждения. На противоположной стене в трех одинаковых рамках висела «наглядная агитация», представленная картинками и чертежами: «убогое прошлое», «бурное настоящее» и «светлое будущее» Китака – соответственно в блекло-сумрачных, подчеркнуто густых и ослепительно ярких красках. Чуть дальше бросалась в глаза роскошная табличка, на которой жирными, внушительными буквами была выведена фамилия хозяина кабинета – «Ю. Скорп». Табличка выглядела столь величественно, словно в одном этом имени сосредоточены прошлое, настоящее и будущее города. На миг Армен испытал такое чувство, что он исколесил весь мир и оказался здесь только для того, чтобы увидеть этого человека, будто встреча со Скорпом была единственной целью всех его поисков. Он несколько раз – по буквам – перечитал имя Скорпа, чтобы удостовериться, что не ошибся. Сердце учащенно забилось от мысли, что долгожданная встреча вот-вот состоится.

– Можешь ждать, – выйдя из кабинета, равнодушно бросила женщина, не удостоив Армена даже мимолетным взглядом. Поправив на плече локон, она пошла к входной двери. Старушка уборщица, помрачнев, посторонилась, чтобы дать ей дорогу. Женщина вышла и, пройдя под окном, по-хозяйски решительно направилась в сторону изгороди сада, окружающего двухэтажный особняк, и вскоре скрылась за деревьями.

– Ты на эту Стеллу, на ее смазливый вид не смотри, – вдруг вполголоса заговорила уборщица, опасливо поглядывая по сторонам: не подслушивает ли кто. – Беспутная она девка, шляется только с богатыми мужиками. – С тряпкой в руке старушка сделала шаг навстречу Армену. – Дочку свою маленькую под чужим именем сдала в детдом, а сама гуляет вовсю. Обратил внимание на ее обличье? Точь-в-точь змея, так и норовит ужалить. Знай, она сама выбирает себе мужчин. Не мужики ее выбирают, а наоборот, она их выбирает, выжимает из них все соки, а потом, как змея, в кусты уползает… Я-то знаю, сколько она семей разрушила, ох знаю, – сокрушенно покачала она головой. – Одно тебе скажу: не из нашего она мира, из другого, темного мира сюда пришла…

– Из какого мира? – не понял Армен.

– Из черного мира, – закатив глаза и еще больше понизив голос, ответила старушка. – В этом черном мире, сынок, есть черное бездонное море, а в нем клубками так и кишат скорпионы… Смотрю я на тебя, ты парень молодой и вроде неиспорченный, держись от этого скорпиона подальше, а то беды не оберешься…

– Да ведь я вовсе не богатый, – рассмеялся Армен.

– Тем более, – не смутилась старушка. – Вижу ведь: человек ты безродный и неимущий, горемыка, можно сказать. Счастье свое хочешь найти в чужих краях. Я много чего на шкуре своей испытала, не думай, что по злобе говорю или сплетничаю. Из-за этой распутницы я потеряла единственного сына, – едва сдержала слезы старушка.

– Как так? – поразился Армен.

– Сын влюбился в эту потаскуху, стал пить. Пропадал целыми днями, а однажды его, мертвого, из реки вытащили…

По спине Армена пробежали мурашки.

– Да, – вздохнула старушка. – В бумаге своей написали, что он сам в пьяном виде упал в реку, но я-то знаю: она во всем виновата. Эта стерва отправила моего сына в черный мир – на съедение черным скорпионам. Ох-ох…

Старушка умолкла. Ее рассказ подействовал на Армена как яд.

– Сердце у меня большое, как этот мир, – снова заговорила старушка. – Я никому ничего, кроме добра, не желаю, но чем я заслужила такие несчастья, понять не могу. Одна на свете, ни помощника, ни родной души. Так хочется, чтобы кто-то был рядом, поддержал, – не отводя от Армена глаз, как бы намекала старушка.

– Если дела у меня хорошо сложатся, я тебе помогу, – сказал Армен.

– Э-э, – махнула старуха рукой. – Таким, как мы, сынок, никогда не везет. Как пришли в этот мир никому не нужными, так и уйдем. Хорошо еще, если хуже не будет, останется как есть… – она охнула и вернулась к своим делам.

Армен был озадачен. Хотел присесть на ближайший стул, но передумал. Положив рюкзак на пол, привалился плечом к стене, но в тот же миг непроизвольно выпрямился. Внезапно дверь кабинета чуть приоткрылась и показалась чья-то рука. Низкий грудной голос из глубины кабинета сказал: «Останься, поболтаем немного. Сейчас Стелла придет, отметим это дело, тогда и уйдешь». Рука снова прикрыла дверь и послышались удаляющиеся шаги. Армен сокрушенно вздохнул.

Он почувствовал, что им вновь овладевает тоска, и, пытаясь уйти от этого, хотел возобновить разговор с уборщицей, но та скрылась в чулане. В это время входная дверь открылась, и вошла Стелла. Своими нежными, изящными руками она держала серебристый поднос, на котором стояли три бокала, бутылка вина и изысканные сласти. Все это очень шло Стелле: слабый отблеск подноса играл на ее точеном лице, придавая ей особую прелесть и делая ее красоту еще более возбуждающей и недоступной. Скорее всего, старушка ничуть не преувеличивала, говоря о гибельных для мужчин чарах Стеллы. Может быть, она в самом деле порождение иного мира и ее любовь опасна, как змеиный яд… Армен чувствовал, что и сам он пленен этой женщиной, подходившей сейчас к двери кабинета мелкими, осторожными шагами.

Не обращая внимания на Армена, Стелла привычным движением толкнула коленкой дверь кабинета, вошла и закрыла ее ногой. Потом оттуда – словно назло Армену – донеслись оживленные голоса, беспечный смех, звон бокалов, поскрипывание стульев. Это был замкнутый мир, занятый собой, не терпящий чужого присутствия. Армен попытался представить свою встречу со Скорпом, но из этого ничего не вышло. Он помрачнел и опустил голову. Может быть, надо просто повернуться и уйти?..

Сердце сжала невыразимая тревога. Ему ни за что не сориентироваться в этом окутанном тьмой лесу, где хозяйничают перемешанные тени деревьев, где ни одна тропинка никуда не ведет, где все и вся поймано в незримые капканы и в конечном счете также становится тенью и еще больше сгущает тьму… Армен потянулся было за рюкзаком, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась и в приемную вышел среднего роста мужчина в безупречном костюме, сухощавый и длинноволосый, с грустными красивыми глазами. Поправив галстук, он чему-то саркастически улыбнулся и, мельком глянув на Армена, манерно направился к выходу, в такт шагам небрежно покачивая сверкающим черным кожаным портфелем. В его мягких жестах, во всем его облике, как будто состоящем из полутонов, было что-то женственное, показавшееся Армену знакомым. Заинтригованный, он подошел к окну и выглянул: выйдя на балкон, человек прищелкнул языком и рядом с ним тут же появился похожий на волка огромный пес; потеревшись о ногу хозяина, он радостно вильнул хвостом, и они вдвоем двинулись в сторону двора. Армен медленно опустил глаза и уставился на свой рюкзак невидящим взглядом, потом вдруг кровь бросилась ему в голову и сердце словно остановилось…

Это был первый человек, которого встретил Армен в чужой стране. Армен стоял на станции и растерянно озирался, когда он подошел к нему вместе со своей собакой и предложил помощь. Выяснилось, что ему нужны рабочие руки: вычистить и привести в порядок старый отцовский дом, за что он пообещал щедрую плату. Армена обрадовало неожиданное приглашение, и он тут же согласился. По дороге, уже в машине, человек подробно расспрашивал его, и Армен рассказал без утайки о родительском доме, пострадавшем от землетрясения, о тяжелейшей ситуации, в которой оказалась его семья, о его намерении восстановить родной дом.

– У нас общая цель, – сказал этот человек своим медоточивым голосом и обворожительно улыбнулся. – Прекрасно, если сын хочет восстановить отчий дом!

– Ты, наверное, художник? – полюбопытствовал Армен, глядя на почти скрытое бородой бледное лицо и печальные черные глаза собеседника.

– Что-то вроде этого, – загадочно улыбнулся тот.

– Армен, – представился Армен и протянул руку.

– А меня зовут Иси, – после минутного колебания ответил человек; не отрывая глаз от дороги и крепко сжимая руль, он уклонился от рукопожатия.

Машина наконец остановилась в пустынном месте, где не было ничего, кроме странного треугольного строения, на фасаде которого едва держалась старая покореженная вывеска. Когда они вышли из машины, Армен с трудом прочитал выцветшие буквы: «Мотель».

– Это мне досталось в наследство от отца, – сказал человек. – Надо вычистить его изнутри как следует, сбросить мусор на берегу реки и прикрыть землей. Само собой, сделать это следует ночью – для вящей безопасности, – улыбнулся он. – А бревна надо утопить в болоте, – показал он рукой на густо заросший камышом берег реки. – Ясно?

Армен кивнул.

– Даю три дня сроку, – человек открыл дверцу машины. – Вечером привезу еду и аванс, – небрежно добавил он и, коротко погладив пса, дал ему команду зайти в машину. Тот немедленно запрыгнул в заднюю дверь. Слегка кивнув Армену, человек уехал в своей видавшей виды колымаге…

Три дня и три ночи не разгибая спины Армен вычищал старое здание, от пола до потолка забитое мусором, пылью и грязью, в беспорядке наваленными друг на друга полусгнившими бревнами. Его наниматель так и не появился, и Армену пришлось уповать лишь на скопленные за время жизни в родных горах силу, выносливость и неприхотливость. Он мучился лишь от невыносимой жажды, но и тут нашел выход: пил прямо из реки. Его искусала какая-то мерзкая мошкара, которой ему до сих пор не приходилось видеть. От пыли и грязи лицо и руки у него почернели, он постоянно натыкался на ржавые гвозди и острые как бритва обрезки металла, однако скоро привык ко всему и уже не чувствовал боли от многочисленных ран и ссадин. Он притерпелся и к соленому, разъедающему глаза поту, и к капелькам крови, выступающим то там то сям всякий раз, как он не успевал увернуться от рушившихся кусков окаменевшего мусора или досок. Он трудился точно в долгой, непрекращающейся лихорадке, радостно замечая, как отступают перед его упорством эти горы мусора и грязи. На третий день, ближе к полуночи, он наконец завершил работу – прошел по комнатам, придирчивым хозяйским глазом осмотрел все закутки и сам удивился царящей внутри чистоте. Когда он подошел к выходу и обернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом все здание, перед глазами у него внезапно потемнело, он пошатнулся и рухнул на колени. Казалось, ночной мрак неслышно взорвался в голове, и он понял только то, что проваливается в черную бездну…

Очнулся он на рассвете, когда лица коснулся первый луч солнца. Он тут же сел и ужаснулся: все его тело, лицо, голова, глаза, даже язык опухли и покрылись крупной красной сыпью. От сильного жара язык пересох и едва шевелился во рту. Схватив рюкзак, Армен кинулся к реке и основательно умылся – с головы до ног. Зуд немного утих, но температура не спадала. Вытираясь, он услышал шум подъезжающей машины. Да, это был Иси. Из машины выпорхнули три длинноногие блондинки в легких платьях, за ними появился мужчина гигантского роста. Показывая здание, Иси что-то воодушевленно объяснял, женщины энергично кивали головами, а гигант оглядывал окрестности. Когда Армен попал в поле его зрения, он повернулся к Иси и пальцем указал на Армена. Иси что-то сказал, все прыснули, и даже пес несколько раз весело гавкнул. Армен почуял неладное. Группа исчезла внутри дома, но к тому времени, когда он приблизился, снова вышла и остановилась у главного входа. Увидев Армена рядом с собой, женщины сначала удивились его виду, потом заулыбались. Одна из них даже озорно подмигнула ему и, облизав губы, залилась смехом.

– А, это ты, – как ни в чем не бывало улыбнулся Иси. – Неплохая работа.

Он хотел было похлопать Армена по плечу, но, увидев его опухшее, красное от сыпи лицо, резко отдернул руку. Армен не спуская с него глаз, застыл в ожидании.

– Иди сюда, – снова входя в дом, позвал его Иси, – хочу показать тебе кое-что. Правда, ты хорошо потрудился, но посмотри-ка на это, – нервным движением он провел по стене указательным пальцем и показал Армену. – Видишь, какая пыль? Весь дом просто утопает в грязи.

Армен остолбенел.

– А кроме того, – не глядя на него, Иси снова вышел на порог, – мы должны вычесть плату за ночлег, ты ведь спал здесь три ночи.

– Как это, – еле выговорил пораженный Армен, так и не сумев проглотить застрявший в горле ком. – Да я вообще не спал!

– Пошли, пошли, это еще не все, – почти с угрозой сказал Иси, обогнув дом и выйдя на его тыльную сторону. – Даже с этого места хорошо видно, что тростник безжалостно вытоптан.

– Послушай, – прохрипел Армен, чувствуя, что не может укротить поднимающуюся в груди волну злости, – я тебе вот что скажу… – он не успел договорить, заметив краем глаза, как в его сторону метнулось нечто огромное и черное, и в следующее мгновение его оглушил свирепый лай…

Потом Армен в ужасе бежал по степи, ежесекундно слыша за спиной грозный рык страшной собаки, и ему казалось, что клыки вонзятся в его затылок. В какой-то момент показалось, что собака в самом деле вот-вот дотянется лапой до рюкзака, но Армен вложил все оставшиеся силы в немыслимый рывок и сумел увернуться. Уже сбегая по склону к реке, он услышал, как Иси отозвал собаку своим мягким женственным голосом. Армен ринулся в камыши, а собака остановилась наверху, продолжая рычать и лаять, потом вернулась к хозяину. Тяжело дыша, Армен остановился и обернулся, но ничего не было видно, вокруг стояла тишина. Обливаясь потом, он попытался восстановить дыхание, однако сердце точно разорвалось в груди на мелкие кусочки. Внезапно голова у него закружилась. Как во сне медленно и бесшумно он повалился в камыши и оказался на краю какой-то темной впадины. Казалось, исполинских размеров черный зверь ухватил его зубами за ворот и тащит, чтобы сбросить в эту глубокую яму, а чья-то длинная, похожая на тень, рука силится оттащить его подальше от края.

– Держись, сынок, держись, – коснулся слуха далекий, слабый голос.

Армен медленно, с усилием поднял веки и как сквозь мутный туман увидел склонившегося над ним тщедушного старика.

– Ничего, сынок, – утешал старик, – скоро все пройдет и забудется.

– Где я? – еле слышно прошептал Армен.

– Я на другом берегу пас своих ягнят и все видел, – сказал старик. – Ты должен благодарить судьбу.

– За что?

– Тебя ужалил скорпион, и если бы ты не бежал сломя голову, яд не вышел бы из тела и тебя, скорее всего, уже не было бы.

Пораженный Армен не знал, что сказать.

– Пошли, я вылечу тебя землей и водой, – сказал старик. – На это нужно время, но к вечеру ты будешь здоров.

Он взял Армена за руку и повел за собой в глубь камышовых зарослей. Вскоре они вышли на небольшую поляну, по колено залитую водой. Это походило на удивительно чистый бассейн, над которым клубился пар. Старик раздел и уложил Армена в воду и ловко стал залеплять ему лицо глиной. Чувствуя на себе искусные движения пальцев, Армен невольно улыбнулся: казалось, старик лепит из глины новое тело…

Вне себя Армен рванулся к выходу из приемной. Он не знал, что собирается сделать, но и оставаться на месте не мог. Стремительно пересек балкон и, выйдя во двор, который был уже наполовину в тени, побежал к воротам.

– Эй, подожди, остановись!..

Выбежав из ворот, огляделся: вокруг никого не было.

– Иси! – крикнул он. – Подожди, мне надо тебе кое-что сказать!

Сделал несколько шагов, посмотрел в один конец улицы, затем в другой, но никого не увидел, кроме нескольких игравших на противоположном тротуаре ребятишек. И тут слева от себя он услышал рокот заводимого мотора и кинулся в ту сторону. В верхней части улицы из-под густой кроны дерева выплыла шикарная красная машина, моментально набрала скорость и лихо промчалась мимо. Армен побежал, но успел заметить лишь высунувшуюся из окна квадратную морду огромного пса и его выпученные сверкающие глаза…

– Эй, паренек! – послышался позади голос старушки уборщицы. – Куда же ты делся, иди скорее сюда!

Армен, бессмысленно смотревший вслед машине, вздрогнул и с удивлением обнаружил, что голос старушки моментально его успокоил: гнева и возмущения как не бывало.

– Иду, мамаша, – переведя дух, отозвался он и поспешил к воротам.