Текст книги "Недоверчивые любовники"

– Это зависит… – начал Клэнси и сделал долгую паузу. Перевел наглый взгляд с Остина на Джека, потом снова на Остина. Два стаканчика спиртного явно прибавили ему храбрости. – Зависит от того, кто больше предложит.

Джек вскочил.

– Как вы можете поступать подобным образом со своей дочерью? – выкрикнул он голосом, полным возмущения и гадливости.

– Падчерицей, – поправил его Клэнси. – Она перестала помогать мне с тех пор, как ее благоверный откинул копыта.

Указуя на него обвиняющим перстом, Джек вскричал:

– Вы же только что утверждали, что воспитывали ее! Или для вас это ничего не значит?

Остин мысленно аплодировал смелым вопросам брата. Такое случалось не часто, но, если Джек был в чем-то твердо убежден, он превращался в маленький, но опасный смерч.

– Это шантаж, Клэнси! Самый обыкновенный шантаж, и если вы хоть на минуту поверили, что мой брат пойдет на…

– Довольно, Джек.

Остину не было нужды кричать, чтобы привлечь внимание брата. Джек уставился на него с таким изумлением, словно у Остина внезапно выросли рога и хвост.

– По ты же не допустишь, чтобы это пресмыкающееся тебя шантажировало? Остин, я не забыл, что в прошлом нередко высмеивал тебя за твою проклятую правильность во всем, но на самом деле я всегда восхищался этим качеством. Ты не можешь допустить такое!

Остин подавил вспышку восставшей гордости. Джек выбрал неудачный момент для проповеди на тему о неподкупной совести, потому что Остину было ясно, что в данном случае выбора нет. Клэнси завладел чересчур ценными сведениями, и такой низкий человек, как он, не станет держать их при себе.

А Остину весьма не по душе было существование с занесенным над головой дамокловым мечом. Не сводя глаз с отчима Кэндис, он сказал:

– Почему бы вам, Клэнси, не сообщить Джеку, что произойдет, если я не сделаю вам предложения?

Клэнси облизал губы, явно чувствуя себя крайне неуютно из-за откровенной враждебности Остина.

– Сначала я обращусь к газетчикам. Если они мне откажут, пойду к сыновьям Вансдейла. – Голос его сделался омерзительно ноющим, когда он добавил: – Мне нужны деньги, чтобы начать новую жизнь.

В комнате наступила тяжелая, почти физически ощутимая тишина. Джек сжал кулаки и подступил к Клэнси. Тот в страхе перед этой яростью вжался в диванные подушки.

– Я считаю, что мы просто обязаны убить его! – злобно прорычал доктор Круз. – Мир станет лучше без этого мерзавца, который шастает повсюду и портит людям жизнь.

В другое время и в другом месте Остин не преминул бы напомнить Джеку о его собственном умении осложнять людям жизнь. Только не в присутствии Клэнси.

– Согласен, Джек, но меня отнюдь не прельщает перспектива сгнить в тюрьме из-за этой сволочи. – Он немного помолчал и спросил мягко: – А тебя?

Джек побледнел при этом напоминании. То, что он сделал, подменив сперму Вансдейла спермой Остина, сочли бы вульгарным мошенничеством. Узнав о нем, Кэндис могла бы выдвинуть против него обвинение и упечь в тюрьму. Могла бы, образно говоря, раздеть его догола за преступную цель и причиненные страдания.

Вполне вероятно, что, придя в бешенство, она поступила бы именно так, подумал Остин. И он не стал бы ее осуждать. Так есть ли у него иной выбор, кроме как выполнить требование Клэнси и надеяться, что спившийся негодяй возьмет деньги и уберется подальше? Остин не хотел причинять боль Кэндис, как не хотел упускать единственный шанс расположить ее к себе. И, как бы он ни злился на Джека за то, что тот впутал его в эту невероятную историю, Остин не хотел, чтобы младший брат угодил в тюрьму.

Что подкуп, что шантаж – разница невелика. Клэнси его шантажировал, а он сам готов был подкупить Клэнси, чтобы тот держал рот на замке. Неразборчивость в средствах – не столь большая плата за то, чтобы уберечь Кэндис от ненужных страданий. Не говоря уже о возможности жить вместе с любимой женщиной.

И вместе воспитывать их ребенка.

– Назовите вашу цену, – решительно произнес Остин.

– Остин, но ведь не собираешься же ты…

Огненным взглядом Остин заставил Джека замолчать. Меньше всего он хотел, чтобы Клэнси узнал о наследстве, к которому он отказывался прикасаться – до сих пор.

– Пятьдесят тысяч, – бросил Клэнси камень в настороженную тишину.

– Вы с ума сошли! – крикнул Джек.

Поморщившись от резкого звука голоса брата, Остин тем не менее присоединился к нему:

– Это и в самом деле безумие. Попробуйте еще разок.

Клэнси был непоколебим:

– Газетчики заплатят столько, а может, и больше. И я точно знаю, что Вансдейлы заплатят.

– Откуда мне знать, не пойдете ли вы и к ним после того, как слупите деньги с меня? – спросил Остин, стараясь говорить негромко, в то время как ему хотелось заорать так, чтобы задрожали тонкие стенки его жилища.

– Ниоткуда. Придется поверить мне.

– Ну да, ты как раз тот. тип, которому стоит доверять, – презрительно усмехнулся Джек.

В ответ Клэнси только пожал плечами, давая таким образом понять, что мнение доктора ему безразлично.

Остин потрогал щетину у себя на подбородке. Забыл побриться сегодня утром. Опять.

– Мне понадобится несколько дней, чтобы собрать деньги.

Завтра придется оформить перевод со вклада на чековый счет, потом день или даже два уйдет на получение наличных.

Клэнси поднялся с дивана, опасливо поглядывая на Джека.

– У вас есть время до пятницы. Я свяжусь с вами. Если к тому времени денег не будет…

– Будут! – рявкнул Остин, не дав Клэнси договорить и чувствуя к себе почти такое же отвращение, как к этому подонку. – А теперь убирайся с глаз, пока я не решил, что план Джека нравится мне больше!

Клэнси не заставил себя ждать. Джек следовал за ним до входной двери, точно терьер, который защищает свою территорию. Остин слышал, как захлопнулась дверь, после чего Джек вернулся в комнату.

Прежде чем заговорить, он целую минуту молча смотрел на Остина.

– Надеюсь, ты понимаешь, во что впутываешься, старший брат мой.

– Все имеет свою цену, и в данный момент я покупаю время.

Остин закрыл глаза и подумал о тех беспечных деньках, когда он беспокоился лишь о том, какими красками лучше передать закат. Он подавил тяжелый вздох.

– Очень вероятно, что потом он явится и потребует еще и еще. – Джек опустился на колени и начал руками подбирать с пола рассыпанный поп-корн. – Шантажисты – настоящие вампиры, они высасывают кровь из жертвы досуха.

Остин открыл один глаз.

– Ты смотришь слишком много детективных фильмов. К тому же, когда он истратит пятьдесят тысяч и явится за пополнением, это не будет иметь ровно никакого значения.

Джек прервал уборочные работы и посмотрел на брата.

– Что ты задумал?

– Завоевать сердце прекрасной вдовы.

– А если не получится?

– Полагаю, ты знаешь ответ на этот вопрос. – Остин улыбнулся не без горечи. – Ты потеряешь работу и свободу. А я потеряю… то, что стало для меня самым важным в жизни.

Чертов Джек!

Глава 16

– Какие красивые розы, правда? – заметила миссис Мерриуэзер, переставляя цветы в дорогой хрустальной вазе. Удовлетворившись наконец результатом, она перенесла вазу на маленький столик в кухне. Немного отступила и сложила руки. – Я оставлю их здесь, и будем любоваться. Мы месяцами не пользуемся столовой, и там они простоят зря.

Кэндис уныло кивнула, едва глянув на две дюжины чудесных красных роз, которые обнаружила на заднем крыльце нынче утром. Ей не надо было смотреть на карточку, чтобы узнать, что их оставил Остин, или быть провидицей, чтобы истолковать блеск в глазах экономки. Однако Кэндис сильно подозревала, что миссис Мерриуэзер заблуждается в своей оценке этого подарка.

Розы были не проявлением привязанности Остина, но результатом угрызений совести.

По правде говоря, Кэндис полагала, что Остин заботится о ней, тревожится и, возможно, у него есть основания для этого. Она даже пыталась убедить себя в последние два дня, что неверно истолковала зловещее пророчество, высказанное Остином в разговоре с Джеком Крузом по телефону, но, сколько ни думала, не могла найти хоть какую-то альтернативу.

Мало что побудило бы ее возненавидеть человека, которого она любила все больше, однако предательство могло бы послужить определенным толчком к ненависти.

Стук в дверь прервал ее мрачные размышления. Поскольку визитеров у них с миссис Мерриуэзер было немного, Кэндис решила, что пришел Остин. Сердце у нее трепетало, когда она пошла открывать, напомнив себе, что у нее нет доказательств чего бы то ни было.

Остин появился в дверном проеме, одетый в неизменные драные джинсы, низко спущенные на бедрах, и линялую рубашку, верхние пуговицы которой были не застегнуты, так что постороннему взору открывались курчавые заросли темно-золотистых волос на груди. Кэндис облизала мгновенно пересохшие губы и собрала все силы, чтобы устоять против этого мощного сексуального призыва.

– Доброе утро. – Она заставила себя улыбнуться, чтобы смягчить холодность тона. – Спасибо за розы.

– Не спешите благодарить меня, – произнес Остин без обычной сногсшибательной улыбки. Он запустил руку в свои и без того растрепанные волосы, явно чем-то обеспокоенный, и без всякого предисловия пустился в объяснения: – Понимаете ли, я отправил Джека в приют для животных, чтобы он там выбрал собаку, и…

– Собаку, – повторила Кэндис с нахлынувшим чувством облегчения, потому что на какое-то мгновение подумала, будто Остин собирается каяться в грехах.

Миссис Мерриуэзер подошла и встала рядом с Кэндис. Теперь они вместе ждали продолжения.

– Да, собаку, – с нажимом подтвердил он, словно ожидая, что ему выскажут неодобрение, даже не дослушав до конца. – Видите ли, я решил, что лучше взять животное из приюта, потому что негуманно идти и покупать щенка, когда так много бездомных собак.

– Это просто замечательная мысль, – высказала несомненное одобрение миссис Мерриуэзер.

Кэндис, немного смущенная, молча кивнула и ждала дальнейшего. Ясно, что Остин был чем-то расстроен. Она старалась не смотреть на крохотные капельки пота, выступившие у него на верхней губе.

– Вы, возможно, и не сочтете эту мысль столь уж замечательной, когда я расскажу вам, что сделал этот идиот мой бра… приятель. Я дал ему точные указания. Я сказал: «Выбери собаку среднего размера, коккер-спаниеля или что-то в этом роде». Я, знаете ли, убежден, что в таком доме нужна собака для охраны собственности.

Миссис Мерриуэзер, выслушав это пояснение, необычайно оживилась и проявила кровожадность, замеченную Кэндис в тот день, когда репортер застал их с Остином в бассейне. Потрясая в воздухе сжатым кулаком, экономка заявила:

– Вот именно! Только нужна собака покрупнее, чтобы могла вырвать кусок мяса побольше из какого-нибудь подлого репортеришки! – Экономка повернулась к Кэндис: – Нам необходимо заполучить пса, и как можно скорее!

Но Кэндис ее не слушала, а Остин куда-то исчез. Впрочем, он очень скоро появился снова, ведя на поводке самую большую собаку, какую Кэндис видела в жизни. Датский дог, подумала она и машинально отступила на шаг назад. То же самое сделала и миссис Мерриуэзер, схватившись при этом за руку хозяйки.

Остин перевел взгляд с одной женщины на другую и с громким стоном сказал:

– Теперь вы знаете конец истории. Но, к несчастью, это еще не все.

– Н-не все?

Что же еще их ждет, удивилась Кэндис. Она любила собак, но это? Сделав для храбрости глубокий вдох, она протянула руку, чтобы собака ее обнюхала. Та осторожно ступила вперед и пригнула огромную голову, улавливая ноздрями запах.

– Увы, не все. Есть еще кое-что насчет Тайни, как удивительно удачно назвали эту псину [6]6
  Крошка (англ.).


[Закрыть], чего Джек не знал и о чем люди в приюте забыли упомянуть.

Страх охватил Кэндис, когда десяток возможностей, одна ужаснее другой, промелькнул у нее в голове. Она отдернула руку и прижала к тревожно забившемуся сердцу.

– С доктором Джеком все в порядке?

– В полнейшем. – Остин сообщил это с некоторым разочарованием. – Подержите поводок секундочку, хорошо? Я сейчас вернусь.

Делать нечего, Кэндис осторожно взялась за петлю на конце поводка. Если бы Тайни решила убежать, она бы ее, конечно, не удержала. Однако огромная собака послушно стояла на месте и смотрела на Кэндис умными, кроткими глазами. Мало-помалу Кэндис начала успокаиваться. Да, собака очень большая, но, кажется, ласковая и не агрессивная.

Как Остин.

Однако, как и у Остина, у большущей псины, возможно, есть скрытые качества? Кэндис растерянно заморгала, когда Остин вновь возник перед ней. Он нес плетеную корзину, и лицо у него было красное от смущения.

– Я говорил Джеку, что вы возненавидите меня за это, – забормотал он, отодвигая в сторону одеяло, которым была накрыта корзина. Потом он приподнял корзину повыше, чтобы Кэндис могла увидеть се содержимое.

– Девять щенков. Девять! Джек даже не сообразил, что собака беременна.

– Какие же они милые! – заворковала Кэндис, неохотно посторонившись, чтобы миссис Мерриуэзер тоже взглянула на щенят.

Девять крохотных щенков и, судя по виду, вполне здоровеньких. Кэндис подняла голову и заметила, что Остин тоже в смятении. Она не удержалась от улыбки и вспомнила слова, сказанные им несколько минут назад: «Я говорил Джеку, что вы возненавидите меня за это». Значит, Остин это имел в виду, когда вел с доктором разговор по телефону? Должно быть, так, решила она, испытывая безмерное облегчение. Остин и доктор Джек беседовали о собаке. Об очень большой беременной собаке.

– Я могу отвезти ее назад в приют, – предложил Остин, не зная, как истолковать молчание Кэндис.

– Нет!

Кэндис еще раз посмотрела на щенят, потом на Тайни. Та являла собой воплощение заботливой матери: сунув нос в корзину и убедившись, что ее детям ничто не угрожает, она подняла голову и глянула на новую хозяйку, словно умоляя о защите и покровительстве.

Сердце Кэндис сдалось без борьбы.

– Мы просто пристроим некоторых в хорошие руки, когда они подрастут. – От души радуясь, что загадочное утверждение Остина разъяснилось само собой, она добавила: – Конура, которую вы построили, достаточно велика?

Остин явно успокоился, на лице засияла прежняя мальчишеская улыбка.

– Если и не так, то я построю другую, побольше.

Когда миссис Мерриуэзер отлучилась на минутку проверить, как там духовка, Остин посмотрел на Кэндис горящими глазами и негромко произнес:

– Спасибо.

– За что?

Стал бы он ее благодарить, узнай, что она о нем думала? Вряд ли. Кэндис понимала, насколько Остин чувствителен по отношению к некоторым вещам. Скажем, к доверию.

– За то, что вы такая, – просто ответил он.

С нежностью, от которой Кэндис задрожала всем телом, он наклонился, легко коснулся губами ее губ и шепнул в самое ухо:

– Жди меня в кухне для полуночной трапезы. – Когда он отпрянул, Кэндис заметила в его глазах мягкий свет, которого никогда не видела прежде. – Я собираюсь отыскать зоомагазин и надеюсь, что в продаже есть корм для собак.

– Представляю, как голодна Тайни, ведь ей приходится кормить такую уйму детишек, – улыбнулась Кэндис.

Остин скользнул по ней пылающим взглядом.

– Что касается голода…

Миссис Мерриуэзер внезапно возникла рядом с Кэндис.

– Вы голодны, мистер Хайд? Я приготовила на ужин огромную лазанью со шпинатом. Мы будем рады, если вы поедите с нами.

Стараясь не рассмеяться над тем, с какой поспешностью Остин ретировался, уводя с собой Тайни и унося корзину со щенками, Кэндис закрыла за ним дверь.

– Я что-то не то сказала? – задала вопрос удивленная миссис Мерриуэзер.

– Нет-нет. Думаю, он спешит попасть в магазин до закрытия.

Спасительная ложь не сразу пришла в голову Кэндис, однако она не собиралась объяснять миссис Мерриуэзер, что Остин говорил вовсе не о еде.

– Ах, вот оно что. – Лицо у экономки прояснилось; она вытерла руки о фартук и потянулась развязать завязки за спиной. – Схожу-ка я наверх да заберу оттуда его грязное белье. Там набралась целая куча.

Припомнив жалобы миссис Мерриуэзер на боли в коленях, Кэндис предложила:

– Давайте я это сделаю. Упражнения мне полезны.

– Нет, – возразила миссис Мерриуэзер, – там много, вам будет слишком тяжело.

– Схожу два раза.

– Ладно, только хорошенько смотрите под ноги и не берите больше одной охапки за раз.

– Обешаю.

– И проверьте карманы. Не думаю, чтобы его водительские права выдержали еще одну стирку. Вещи, которые мужчины рассовывают по карманам… – Миссис Мерриуэзер удалилась, что-то продолжая бормотать себе под нос.

Кэндис направилась в комнату для гостей, где Остин держал свои немногочисленные пожитки, принимал душ и переодевался. С тех пор как он сюда перебрался, Кэндис не заходила в эту комнату: ее с детских лет приучили уважать чужую личную жизнь, а при Ховарде это превратилось чуть ли не в религию.

Кэндис еще раз поняла, насколько трудно преодолевать сложившиеся привычки, когда подошла к дверям спальни. Она постояла в коридоре, убеждая себя, что вовсе не шпионит. Миссис Мерриуэзер не колеблясь вошла бы в спальню и собрала белье. Вооруженная этим основательным соображением, она открыла дверь и переступила порог. Сердце у нее бурно забилось при мысли о том, что Остин расхаживает здесь в своей великолепной наготе.

С нервным смешком Кэндис принялась собирать разбросанные как попало вещи.

Старательно обшаривала карманы, удивляясь странному набору обнаруженных предметов: ключ от квартиры над гаражом, старая, стертая пятицентовая монетка с изображением головы бизона, несколько ластиков, два помятых бумажных доллара. Миссис Мерриуэзер не преувеличивала.

Складывая свои находки на комод, Кэндис попутно сортировала рубашки – большей частью хлопчатобумажные и в полоску. В одном из карманов она обнаружила сложенную квитанцию, а в другом – чековую книжку.

Чековая книжка… Кэндис перестала собирать белье и задумалась. Остин собирался купить собачий корм; надо надеяться, он взял с собой наличные. Это она должна была дать ему деньги, ведь собаку он привел для нее. Как же она упустила это из виду? У Остина денег явно немного, и вообще он не обязан содержать ее собаку. К тому же на те деньги, которые она платит ему за работу, вряд ли это возможно…

Кэндис прикусила губу, вспомнив собачью будку, построенную Остином исключительно с целью сделать ей сюрприз. За материалы для этой будки он, конечно, заплатил из своего кармана, а счет ей не представил. В тот день, когда они вдвоем ездили за покупками, он заплатил за смешной ярко-розовый наряд для нее и за теннисные туфли. И за ленч платил тоже он. Траты невелики, но для человека с ограниченным бюджетом могут быть обременительными.

Она совершенно бездумно относилась к тому, что он может сильно нуждаться в деньгах, ей это ни разу не пришло в голову. Остин – настоящий художник, а ведь каждому известно, что художники обычно люди бедные. Остин никогда не намекал на недостаток средств. И скорее всего почувствовал бы себя задетым, если бы об этом упомянула она.

Кэндис в задумчивости похлопала себя чековой книжкой по щеке. Разумеется, ей не следовало в нее заглядывать. Она даже вспыхнула при этой мысли. Такое было бы самым настоящим шпионством.

Но с другой стороны, это позволило бы ей узнать, насколько он нуждается. Если бы она, посмотрев, убедилась, что дела у него плохи, ей было бы просто необходимо найти способ возместить ему понесенные расходы. А если все более или менее терпимо – что ж, она избежит неприятного случая ранить его гордость, предложив ему деньги. Но он ни в коем случае не должен знать о ее недопустимом любопытстве.

Прежде чем Кэндис успела еще раз хорошенько подумать, она уже раскрыла чековую книжку и пробежала глазами колонку торопливо обозначенных поступлений и расходов до самого конца.

И тут ее буквально шатнуло.

Кэндис бросила чековую книжку, словно та вспыхнула огнем в се руке, и в полном ужасе уставилась на нее. Итоговые цифры горели у нее перед глазами, как яркая неоновая надпись на вывеске мотеля. Пятьдесят две тысячи четыреста десять долларов. Кэндис прижала ладонь ко рту. Зачем Остину работа «прислуги за все», если у него такой счет в банке? Это. конечно, капля в море по сравнению с состоянием Вансдейла, но деньги вполне серьезные.

Пугающая мысль пришла Кэндис в голову – пугающая и постыдная. Однако не настолько постыдная, чтобы не позволить ей поднять с пола книжку. Дрожащими пальцами она снова перелистывала книжку до той страницы, где было обозначено последнее поступление. Кэндис посмотрела на дату.

Вчера. Именно вчера Остин Хайд стал богаче на пятьдесят тысяч.

А сегодня он принес ей розы и привел собаку. Она подумала, как утром: все это результат угрызений совести. Кэндис сделалось физически плохо. Если бы Остин продал картину, он сказал бы ей об этом. Она не могла представить, чтобы он утаил такую потрясающую новость. Нет, на сей раз отрицать очевидное было невозможно.

Ему кто-то платил – либо газетчики, либо ее свойственники.

Кэндис очнулась, услышав чьи-то шаги в коридоре. Она быстро бросила чековую книжку на комод, где лежало все извлеченное ею из карманов одежды Остина. Она не хотела, чтобы миссис Мерриуэзер все узнала, нет, только не теперь. Сердце у бедной экономки будет разбито, как и у нее самой.

Убитая, униженная, опустошенная, преданная – Кэндис не нуждалась в толковом словаре, чтобы описать свое состояние. Надо было верить разуму, а не сердцу.

Поздно.

Изобразив на физиономии ясную улыбку, Кэндис приготовилась заверить экономку, что почти закончила. Но улыбка ее застыла. То была не миссис Мерриуэзер.

Вернулся Остин.

Он был точно так же удивлен, застав ее у себя в комнате, как Кэндис удивилась, увидев его в дверях. Не обратив внимания на ее каменное лицо, Остин весело улыбнулся.

– Я вернулся за чековой книжкой. – Он похлопал по пустым карманам. – Нет при себе наличных.

Кэндис не отозвалась на его подкупающую улыбку. Ужасно было сознавать, что этот человек все еще обладает способностью вызывать у нее дрожь в коленях.

– Скажи мне, Остин, – начала она таким ледяным тоном, что, кажется, воздух между ними сделался холодным, – ты предполагаешь рассказать о моих сексуальных предпочтениях в интервью газетчикам? Или это родственники моего покойного супруга сделали тебя на пятьдесят тысяч долларов богаче? Полагаю, ты вел игру, пока цена не стала подходящей.

Несмотря на дрожь, которая теперь сотрясала ее всю, Кэндис не обращала внимания на ошеломленное выражение его лица, испепеляя Остина взглядом, полным презрения. Он оставался спокойным. Очень спокойным. Если бы она не видела собственными глазами его банковский депозит, то могла бы прийти к заключению, что он не понимает, о чем она говорит. С горечью она продолжала:

– Если тебе нужны были деньги, следовало обратиться ко мне. Я заплатила бы вдвое больше, чтобы защитить будущее моего ребенка!

Слава Богу, она не успела сказать ему до сих пор, что деньги просто перестали что-либо значить, что она любит его невероятно.

Остин уже не выглядел удивленным. Лицо его окаменело, а глаза потемнели.

– Если у тебя возникли сомнения, почему ты прямо не спросила меня, а принялась обыскивать мои вещи?

Итак, он намерен сделать из нее обвиняемую? Но она больше не попадется на удочку.

– Так ты это признаешь?

– Никогда в жизни. – Он вошел в комнату и с таким громким щелчком закрыл за собой дверь, что у Кэндис сильнее забилось сердце. – В таком случае я признал бы ложь.

Кэндис не пришлось заставлять себя недоверчиво рассмеяться – это вышло совершенно естественно.

– Хочешь, чтобы я тебе поверила?

– Я хочу, чтобы ты доверяла мне. – Он медленно направился к ней, синее пламя пылало у него в глазах. – Деньги были оставлены мне моим отцом. По причинам, о которых я не стану упоминать сейчас, я не трогал их до вчерашнего дня.

– Ты можешь доказать это?

– Я давал тебе повод не доверять мне? – мягко возразил он.

Еще несколько шагов, и он подойдет совсем близко, прикоснется к ней. За спиной стена, бежать некуда, а когда Остин до нее дотронется, вся ее решительность улетучится. Кэндис искала в его глазах признаки вины или обмана, но находила лишь досаду. На что ему досадовать, если он сказал неправду? И он был прав: он не давал ей повода не доверять ему. Но все же…

– Что вынудило тебя воспользоваться ими теперь?

Слабая улыбка тронула уголки его губ, а в глазах – Кэндис успела это заметить – промелькнуло что-то мрачное, неистовое.

– Это имеет значение?

Имеет ли? – спросила себя Кэндис. Верит ли она ему? Если да, то не ее дело, как он счел нужным использовать собственное наследство. Но все же обидно было сознавать, что он не захотел сказать ей… А если он больше не желает здесь работать или не нуждается в этом? Тогда это имеет очень большое значение.

– Я никогда не предам тебя.

Его ладони легли Кэндис на плечи, и произошло именно то, чего она опасалась, – вся ее решительность улетучилась. Привыкнет ли она когда-нибудь к этой зависимости от него?

– Кажется, я должна принести тебе извинения, – прошептала Кэндис.

Руки Остина соскользнули ей на талию и притянули к себе.

– Принято. А теперь у меня есть для тебя еще один сюрприз.

Кэндис скорее простонала, нежели выговорила:

– И он большой, этот твой сюрприз?

После появления Тайни она почти боялась задавать вопрос.

Остин рассмеялся, глядя на ее испуганное лицо:

– Большой. Очень большой. Идем.

Он потянул ее за собой из комнаты и вниз по лестнице с такой скоростью, что Кэндис запыхалась к тому времени, как они оба ввалились в кухню. Теперь уже Кэндис расхохоталась при виде полного изумления миссис Мерриуэзер.

– Соберитесь с духом, – обратилась Кэндис к экономке, в то время как Остин ташил ее к задней двери. – Он приготовил еще один сюрприз.

– Боже мой! – вскричала миссис Мерриуэзер, отбрасывая в сторону фартук и спеша за ними.

Идти пришлось недалеко: сюрприз был припаркован на дорожке, ведущей к гаражу, и занимал довольно много места. Это не был слон, однако едва Кэндис увидела серебристый, давно устаревшего образца дом-автоприцеп, у нее появилось настойчивое желание именовать его только так и не иначе.

– Ну разве он не прекрасен? – спросил Остин, выжидательно глядя на Кэндис. – К тому же я заполучил его по дешевке. В нем есть полностью оборудованная кухня и ванная тоже. Просто чувствуешь себя как в настоящем доме. – Кэндис оставалась бессловесной, и Остин поторопил ее: – Ну как? Что вы думаете?

Кэндис подыскивала, что бы такое нейтральное сказать об этом последнем сюрпризе. Надо признать, что этот «слон» переплюнул дога весом в двести фунтов.

– Это и в самом деле сюрприз, – произнесла она, – только что вы собираетесь с ним делать?

– Увезу вас на природу. Этот красавец в нашем распоряжении на неделю, потом его надо будет вернуть в бюро проката.

Кэндис не то чтобы не по душе была идея провести какое-то время наедине с Остином, но ей казалось, что трейлер выглядит не слишком надежно.

– Остин, мы не можем оставить миссис Мерриуэзер в одиночестве.

– Она может поехать с нами.

– А как же быть с Тайни и Люси?

– Возьмем и их на борт. Если вы против, то я уверен, что Джек не откажется побыть некоторое время домохозяйкой. Я считаю, кстати, что он у нас в долгу.

– Ладно, – вмешалась в их разговор миссис Мерриуэзер. – Я поехать не смогу. У меня ужасная аллергия на плющ. Но думаю, что вам, миссис Дейл, следует с ним поехать. Свежий воздух будет вам полезен.

– И ребенку тоже, – добавил Остин, невольно пробудив у Кэндис старое, почти забытое чувство ревности.

Кэндис долго, вдумчиво взирала на чудовище, устроившееся на дорожке. Если бы не Остин с его порой диковатыми идеями, она, вероятно, никогда бы не выбиралась из дома.

Остин положил руку ей на плечо; голос его звучал очень-очень убедительно:

– Вы только подумайте: свежий воздух, приветливый костер, жареные сосиски, лепешки, испеченные на костре, и самое лучшее – мое общество. Все это вы получите.

Согретая прикосновением его руки, Кэндис подняла голову и посмотрела в лицо, обращенное к ней с самым простодушным выражением.

– И еще москиты?

– Их нет там, куда мы поедем.

– Змеи?

– Только не ядовитые.

Миссис Мерриуэзер решила включиться в игру:

– А как насчет медведей?

Остин оставался безмятежным.

– Не троньте их, и они вас не тронут. – Он с веселым вызовом приподнял одну бровь. – Еще что-нибудь?

Разыгравшаяся миссис Мерриуэзер махнула рукой в сторону трейлера.

– А если вы потерпите аварию?

– Мне приходилось чинить мотор моего грузовичка бесчисленное количество раз.

– Ну что ж, если вы собрались ехать, мне пора готовить провиант в дорогу. – Миссис Мерриуэзер устремила на Остина строгий взгляд. – Я не могу допустить, чтобы миссис Дейл целую неделю питалась сосисками и лепешками, даже и не думайте об этом.

– Я вам помогу, – предложила Кэндис и последовала за экономкой в дом.

На кухне миссис Мерриуэзер принялась извлекать из шкафов разнообразные припасы.

– Как вы думаете, где он взял деньги, чтобы уплатить за прокат трейлера? Это стоит недешево, я уж знаю.

– Да, такой, как этот, пожалуй, обойдется дорого, – сухо проговорила Кэндис, но тут же улыбнулась, заметив, что миссис Мерриуэзер подняла седеющие брови. – Что касается денег, Остин говорит, что получил их в наследство от отца. По причинам, которые он не захотел назвать, он до сих пор не прикасался к этим деньгам.

Экономка кивнула:

– Это объясняет статья.

– Какая статья?

– Вот.

Миссис Мерриуэзер открыла ящик стола и достала из него пожелтевший от времени номер газеты. Вручила газету Кэндис и ткнула пальцем в заголовок на первой полосе.

– Драммонд Хайд. Судя по тому, что я прочитала, таким отцом мальчик вряд ли смог бы гордиться.

– Так вы считаете, что Драммонд Хайд – отец Остина? – удивленно спросила Кэндис.

Миссис Мерриуэзер пожала плечами, и морщины у нее на лице обозначились резче.

– Я обнаружила кучу газет на заднем сиденье «кадиллака», среди них была и эта. Прочтите статью и судите сами.