Текст книги "Загадка Багрового источника"

Глава четвёртая

Ночью Гервард плохо спал. Ему снилось мёртвое тело Натаниэля де Бира и красная от крови вода источника. Утром, когда они с Гвинет спускались в кухню, ему за каждым поворотом мерещилась зловещая тёмная фигура.

Тем более не готов он оказался к резкой вони, от которой слезились глаза и перехватывало дыхание. Когда Гервард открыл кухонную дверь, вонь чуть не сшибла его с ног. Источником одуряющего запаха служил небольшой горшок, в котором мать что-то деловито помешивала над огнём.

– Вот ты где, Гервард, – улыбнулась Айдони. – А я уж собралась тебя будить. Я почти закончила. Отнесёшь немного в аббатство, хорошо?

– Что это за дрянь? – выговорила Гвинет между приступами кашля.

– Брат Патрик дал мне рецепт мази от ознобышей[6]6
  Ознобыш —синюшное пятно на коже, стёртая форма обморожения.


[Закрыть], – объяснила ей матушка, снимая горшок с огня. – Сама знаешь, как похолодает, они у всех почти появляются. А я обещала приготовить побольше и отдать часть брату Патрику, чтоб ему самому не возиться. Остальное пусть стоит себе здесь, чтобы постояльцам далеко не бегать в случае чего. Если, конечно, после того, что случилось, у нас останутся постояльцы.

Она достала с полки небольшие глиняные горшочки и принялась разливать густую пахучую жидкость. Гервард распахнул дверь во двор, чтобы впустить немного свежего воздуха.

– Я помогу Герварду! – предложила Гвинет, доставая корзину.

– Нет, ты нужна мне здесь, – возразила Айдони. – Да и не пустят тебя в лечебницу, сама знаешь!

Гвинет за её спиной закатила глаза.

– Поразведай там как и что, – шепнула она брату. – Спроси, не останавливался ли у них священник из Лондона.

«Вот уж что легче сказать, чем сделать», – размышлял Гервард, шагая по улице и на ходу откусывая куски тёплого хлеба, который матушка дала ему на дорогу. Какое его дело – кто живёт в монастырских гостевых палатах!

Возле недостроенного храма дядюшка Оуэн беседовал о чём-то с Мэттом Грином. Увидев племянника, он помахал рукой, но поздороваться не подошёл. Никого из монахов снаружи не было. Гервард обошёл стройку, пересёк засыпанный снегом двор, и, подойдя к приземистому зданию лечебницы, заглянул внутрь.

Вдоль стен длинной белой комнаты стояли двумя рядами узкие кровати. В дальнем конце виднелась дверь в кладовую. Брата Патрика в палате не было. На ближайшей ко входу кровати лежал брат Питер – его тщедушное тело содрогалось от кашля. Гервард подумал, что это расплата за вчерашнюю утреннюю пробежку. Рядом со стариком сидел брат Тимоти и вполголоса с ним беседовал.

Гервард вошёл.

– Брат Тимоти, – начал он неуверенно, вспоминая их с Гвинет подозрения в адрес юного монаха.

– Закрой дверь! – рявкнул брат Тимоти. – Ты что, не чувствуешь, как сквозит?

– Простите, святой брат, – пробормотал Гервард, закрывая дверь. А ведь брат Тимоти действительно изменился! На смену свойственному юному монаху дружелюбию явилась раздражительность, достойная самого отца Годфри!

– Чего тебе? – резко спросил брат Тимоти.

– Я ищу брата Патрика…

– В кладовой! – мотнул головой монах.

Гервард вежливо поблагодарил и двинулся к дальней двери, опасливо косясь на юного монаха. Интересно, в чём причина его странного поведения? Ведь они с Гвинет никак не проявили своих подозрений… Может, брат Тимоти действительно в чём-то виноват и стыдится этого?

Его размышления прервал кашель брата Питера.

– Такой страшный грех, – простонал старик. – Мне никогда не очиститься…

– Не говори так, брат, – ласково прошептал в ответ брат Тимоти.

Он говорил что-то ещё, но этого Гервард уже не расслышал, поскольку дверь кладовой распахнулась и оттуда вышли брат Патрик и Годфри де Массар. Отец Годфри был бледен, под глазами у него легли тёмные круги.

– …кипятком, – продолжал объяснять брат Патрик, протягивая отцу Годфри небольшой свёрток. – Потом прочтёте «Патер Ностер» – этого времени будет достаточно, чтобы травы заварились. Выпейте настой, и ваша головная боль обязательно пройдёт.

– Спасибо, брат, – поблагодарил священник, коротко кивнул Герварду и покинул лечебницу.

Брат Патрик, улыбаясь, повернулся к Герварду.

– А тебя что сюда привело?

Гервард протянул ему корзину.

– Матушка велела передать вам это, святой отец. Там мазь от ознобышей.

– Чудесно! – просиял брат Патрик, забирая у Герварда его ношу. – Подожди здесь, я выложу горшочки и верну твоей матушке корзину.

И врачеватель снова скрылся в кладовой. Дожидаясь его возвращения, Гервард безуспешно прислушивался к беседе брата Тимоти и старого монаха. Увы, они говорили слишком тихо, чтобы можно было разобрать хоть слово.

В углу что-то блеснуло. Гервард подошёл посмотреть, что бы это могло быть, наклонился и вскрикнул от удивления. В щели между двумя половицами лежал крохотный медальон-слёзка – такой же, как они с Гвинет нашли возле источника. Сначала Гервард даже подумал, что это тот самый и есть, но, пощупав кошель, убедился, что его слёзка все ещё на месте. Перед ним был второй медальон!

– Что это у тебя, Гервард?

Гервард подпрыгнул, обнаружив у себя за спиной брата Тимоти. Он протянул монаху красную капельку и произнёс как можно более небрежно:

– Вот, глядите! Не знаете, что это?

В глазах брата Тимоти что-то мелькнуло, но Гервард так и не понял, вина это или простое любопытство.

– Ерунда какая-то, – пробормотал монах, вертя в руках медальон. – Вряд ли это имеет какую-то ценность.

– И чьё это вы тоже не знаете? – настаивал Гервард.

– Ну, вряд ли такое может принадлежать кому-то из братии, – заметил брат Тимоти. – Но я постараюсь разузнать.

Он забрал алую каплю и вернулся к постели брата Питера. Гервард был в смятении. Забрать медальон? Но как? А если оставить все как есть, он никогда не сможет доказать, что медальон вообще был… Хорошо ещё, что брат Тимоти не знает о существовании второй капельки!

Вернулся брат Патрик с корзиной. Гервард вежливо попрощался и выскочил на улицу. Ему не терпелось вернуться в «Корону» и рассказать обо всём сестре. Теперь у них есть над чем поломать голову. Что связывает два медальона – тот, что обронил покойный Натаниэль де Бир и тот, что лежал в лечебнице? Кто потерял второй медальон? И какое отношение имеет ко всему этому брат Тимоти?

Столько вопросов – и до сих пор ни одного ответа.

Верхом на мерине покойного мастера де Бира Гервард въехал в ворота трактира. При дыхании изо рта его вырывались облачка пара. Ночью в окрестностях Гластонбери выпал первый снег. В деревне его сразу же растоптали в кашу, но окрестные холмы ещё были покрыты тонким белым покрывалом.

Они с Гвинет уже успели обсудить его утреннюю находку. Осталось решить, что делать дальше. По хорошему надо бы отдать медальон и пергамент отцу Годфри или шерифу. Но без этих улик они с сестрой не смогут провести собственное расследование, а Гвинет твёрдо решила докопаться до истины раньше отца Годфри. Она здорово обиделась на снисходительный тон священника, а Гервард по собственному опыту знал, какой упрямой бывает иногда сестра.

Но, несмотря на все сложности, настроение Герварда оставалось приподнятым. Ему нечасто удавалось прокатиться на таком хорошем коне – а гнедой мерин мастера де Бира был, без сомнения, благородным животным. Конечно, это не чёрный жеребец отца Годфри, но Гервард все равно был счастлив. Верхом до Тора и обратно – когда ещё выпадет такой случай? Вряд ли отец будет долго держать мерина, продаст, скорее всего… Но пока кто-то должен был выгуливать его по утрам, и Гервард с радостью предложил свои услуги.

В конюшне было тепло от дыхания лошадей. Один из прислужников, парень по имени Уот, менял в стойлах солому. Гервард помахал ему рукой и отвёл мерина в дальний конец конюшни, мимо двух рабочих лошадей и мула, принадлежавшего кому-то из паломников.

– Ну вот, – сказал он, поглаживая лоснящуюся шею. – Сейчас я тебя как следует вычищу, а Уот принесёт сена – идёт? Тебе понравится.

Мерин тихонько заржал в ответ. Гервард повесил на крюк седло и взялся за влажный потник – его тоже следовало снять и разложить на солнце подсохнуть. Складывая плотную ткань, он вдруг почувствовал под пальцами что-то твёрдое и хрусткое. Неужели опять письмо? Гервард внимательнейшим образом прощупал края ткани. Так и есть! Один из краёв потника был зашит, а в образовавшийся кармашек чья-то рука вложила кусок пергамента.

Гервард оглянулся – никого. Только Уот фальшиво насвистывал что-то в дальнем углу. Надорвав пальцем неровные стёжки, Гервард вытащил пергамент из тайника. Вот это да! У него в руках был не один, а целых три густо исписанных листка! Гервард перевёл дух и осторожно спрятал драгоценную находку под рубаху – не дай бог, увидит кто… С большим трудом Гервард заставил себя остаться на месте и доделать работу. Только когда шкура мерина заблестела, как каштан, он позволил себе улизнуть, напомнив предварительно Уоту, что мерина надо покормить. Теперь – к Гвинет!

Когда Гервард вылетел из конюшни, колокол в аббатстве звонил к девятому часу.[7]7
  Час девятый – церковная служба, около 3 часов дня.


[Закрыть] Гвинет кормила кур во дворе.

– Заканчивай быстрей и бегом к нам в комнату! – шепнул Гервард на ухо сестре. – Хочу показать тебе, что я нашёл.

– А здесь нельзя? – заинтересовалась Гвинет.

– Нет. Приходи скорей – и никому ни слова!

Гервард поднялся наверх в их с сестрой общую спальню и уселся на кровать, свесив руки между колен. Ему не терпелось как следует рассмотреть свою находку, но он всё же нашёл в себе силы дождаться Гвинет. Наконец на лестнице послышались знакомые шаги.

– Ну? – с порога выпалила сестра, небрежно стряхивая с юбки последние прилипшие зёрнышки.

– Я сейчас выгуливал лошадь мастера де Бира, – начал Гервард. Он рассказал, как нашёл в конском потнике тайник и с торжествующим видом извлёк пергаменты из-под рубахи:

– Вот, смотри! Спорим, это мастер де Бир их спрятал, те – во фляге, а эти – здесь!

– Опять письма?

Гвинет плюхнулась на кровать возле брата и заинтересованно уставилась на новые листки.

– Мастер де Бир словно хочет передать нам что-то с того света!

Гервард поскрёб в затылке. Обычно его не увлекали дикие фантазии сестры, но сейчас даже ему было немного не по себе.

– Ну и что там? – торопила Гвинет. – Хоть эти-то не по-арабски?

Гервард осторожно развернул первый пергамент на коленях, так, чтобы его можно было читать вдвоём. Это была записка, адресованная Натаниэлю де Биру. Крупные корявые буквы совсем не походили на аккуратный почерк отца Герберта.

«Хорошо. Я встречусь с вами в трактире „Корона“ в Гластонбери, в день святого Андрея[8]8
  День святого Андрея – 30 ноября.


[Закрыть]. Если опоздаю – дождитесь меня».

– День святого Андрея? – удивилась Гвинет. – Так это же позавчера! В этот день мастер де Бир как раз приехал. И ни с кем он у нас не встречался!

Она нахмурилась.

– У нас нет, но ведь его могли подкараулить где угодно, – возразил Гервард, опуская письмо, чтобы сестра не видела, как у него дрожат руки. – Слушай, Гвинет ведь это письмо мог написать убийца мастера де Бира! Они договорились встретиться здесь, а на самом деле убийца спрятался неподалёку и ждал своего часа. И если он знал, что мастер де Бир собирается посетить Источник Чаши, он прекрасно мог устроить там засаду.

– Письмо не подписано, – вздохнула Гвинет разочарованно. Она перевернула листок, но на обратной стороне никаких надписей не было. Зато взгляд Герварда привлекла яркая красная точка. Неужели ещё одна слёзка? Нет, остаток печати… От оттиска остался лишь небольшая часть, что-то вроде перекладины креста с цветками лилии на концах.

– Жалко, что так мало осталось, – сказала Гвинет. – Будь у нас вся печать, мы могли бы узнать имя убийцы!

– Не думаю, что убийца стал бы запечатывать письмо своей собственной печатью, – покачал головой Гервард.

– А может, он не собирался никого убивать, когда писал, – возразила Гвинет. – Может, они уже здесь поссорились, этот человек разозлился и ударил мастера де Бира…

Она решительно отложила письмо и добавила:

– Давай-ка лучше посмотрим остальные!

Два оставшихся листка были больше и толще первого – мастеру де Биру пришлось несколько раз согнуть их, чтобы запихнуть в тайник. Почерк на обоих был одинаковый и очень неразборчивый – Гервард с трудом прочёл заголовок на первом листе:

«Последняя воля и распоряжения на случай смерти Николаса де Бира»

– Точно Николаса? – переспросила Гвинет. – Не Натаниэля?

Гервард пожал плечами и принялся разбирать документ. Николас де Бир, как выяснилось, держал аптеку в Лондоне. Своё дело и лавку он оставлял дочери с мужем, а дом с обстановкой и немного денег – жене. Небольшие суммы были завещаны слугам, сумма побольше – Святой Церкви… Только добравшись до последнего пункта, Гервард увидел, наконец, знакомое имя.

– Ага! – обрадовался он. – Вот оно: «Я завещаю сумму в двадцать фунтов своему горячо любимому брату Натаниэлю де Биру в знак благодарности за помощь, которую он согласился мне оказать». Значит, этот Николас – брат мастера де Бира!

– Интересно, о какой помощи идёт речь? – спросила Гвинет.

– Не сказано, – пожал плечами Гервард. – Ты лучше сюда посмотри!

Внизу документа, чуть ниже подписей было другой рукой нацарапано несколько слов:

«Тело моего бедного брата выловили сегодня из Темзы. Упокой, Господи, его душу!»

– Так значит, Николас утонул? – ахнула Гвинет. – Брат мастера де Бира? Сколько же ещё народу погибло?

– Это мог быть несчастный случай, – заметил Гервард.

Гвинет только фыркнула в ответ. Впрочем, брат не стал с ней спорить, а просто отложил второй пергамент в сторону и взялся за третий.

– Ещё одно письмо, – объявил он. – Писал опять Николас. «Мой дорогой брат Натаниэль…»

– Дай сюда!

Гвинет выхватила письмо у брата, не в силах дождаться, пока он разберёт корявый почерк покойного.

«Страх мой возрастает с каждым часом, – читала она. – Лучше бы мне никогда не слышать о Генрихе из Труро, об М, и о подлом заговоре против короля нашего Ричарда».

Гвинет запнулась и подняла глаза на брата.

– Значит, за всем этим стоит Генрих из Труро, – пробормотал Гервард хрипло. – Что ж, отец Годфри будет просто счастлив! Читай дальше.

«Теперь я раскаиваюсь в своём злодеянии – как мог я ввязаться в этот заговор против невинного человека? Но я впал в грех корыстолюбия, ибо посланец М предложил мне золото – много золота. Я признаю, что продал ему яд, зная, что заговорщики хотят отравить отца Эйдана, любимца короля Ричарда, и посадить на его место человека Генриха».

Гвинет так стиснула руки, что у неё побелели костяшки пальцев. Гервард испугался, что она порвёт письмо и протянул руку, чтобы забрать его, но Гвинет уже пришла в себя. Глубоко вдохнув, она заставила себя успокоиться и разжать сведённые судорогой пальцы.

– А ведь мы уже слышали об этом, Гервард. Помнишь, мастер Грин ещё притворялся, будто его самого отравили?

– Пир в Уэллсе! – воскликнул Гервард. – Дядюшка Оуэн говорил, что отец Эйдан тоже там был! Так значит, отравить хотели его, а не декана Александера?

Гвинет пожала плечами и продолжила чтение:

«Кроме меня, в заговоре участвовала ещё женщина из Уэллса, отвечавшая за само отравление, и священник из Смитфилда – он должен был занять место отца Эйдана. Мы трое никогда не встречались и не видели друг друга. Тот, кто задумал это дьявольское дело, связывался с нами и говорил, что надо делать. Мы знали его под именем М ».

– Священник из Смитфилда!

Гервард спрыгнул с кровати, кинулся в дальний угол комнаты и, порывшись под матрасом Гвинет, извлёк спрятанные там пергаменты.

– Всё верно, – кивнул он, протягивая Гвинет письмо отца Герберта. – Он подписался: «Отец Герберт из Смитфилда». Наверное, он и есть тот священник, что должен был занять место отца Эйдана!

Гервард нахмурился. Да, часть головоломки им удалось разгадать. Но за это время задача усложнилась настолько, что было непонятно, с чего теперь вообще начинать. Он вернулся и сел рядом с сестрой на кровать.

– Ещё что-нибудь там написано?

Гвинет кивнула и принялась читать:

«Я не знаю даже имён своих сообщников, но боюсь, что М считает меня слишком осведомлённым и опасается, что я могу выдать заговорщиков. С тех пор, как его дьявольский план провалился, я всё время слышу шаги у себя за спиной и странные звуки под окном. Заклинаю тебя, брат мой Натаниэль, если случится худшее, позаботься о моей вдове и проследи, чтобы моя последняя воля была исполнена. Молись за меня».

Гвинет выпрямилась и отложила письмо в сторону.

– Значит, Николас рассказал брату о заговоре, – размышляла она вслух. – А когда Николас умер, Натаниэль разыскал отца Герберта и угрожал ему разоблачением. Возможно, он разыскал также женщину из Уэллса и этого ужасного М, которого так боялся Николас. Разыскал и шантажировал… И это после того, как его брата нашли в Темзе? Он что – безумец?

– Он был жадный и глупый, – сказал Гервард равнодушно. – Ты вот что послушай: в заговоре участвовало четверо…

– Николас де Бир, который продал яд – это раз, – загибая пальцы, принялась считать Гвинет. – Отец Герберт, который собирался занять место отца Эйдана – это два. Женщина в Уэллсе – это три. Интересно, она что, служила у декана на кухне? И, наконец, М, который все придумал. Один из этих четверых убил мастера де Бира, чтобы заткнуть ему рот.

– Это не Николас, – подхватил Гервард. – К тому времени он был уже мёртв. И я не думаю, чтобы это был отец Герберт. Во-первых, если бы он хотел убить мастера де Бира, он сделал бы это в Лондоне. А во-вторых, насколько мне известно, в аббатство не приезжали посторонние священники.

– И у нас он тем более не останавливался, – кивнула Гвинет.

– Никакой женщины из Уэллса здесь тоже не было, – продолжал Гервард. Похоже, ему всё-таки удалось сложить вместе какие-то части головоломки! – Значит, у нас остаётся только М . Тот самый М, которого так боялся Николас де Бир.

Он снова развернул письмо, в котором кто-то назначал Натаниэлю де Биру встречу в «Короне».

– Возможно, это написал сам М !

– Значит, брат Тимоти теперь вне подозрений! – просияла Гвинет. – И Урсус тоже! Их имена не начинаются с буквы М.

– Я бы пока не исключал их, – нахмурился Гервард. – «М» может означать «монах» – и этим монахом может оказаться кто угодно, в том числе и брат Тимоти. А у Урсуса наверняка есть другое имя. Никогда не слышал, чтобы кого-нибудь окрестили Урсусом!

Гвинет понурилась. Как бы ей ни хотелось защитить друзей, она вынуждена была согласиться с доводами брата.

– Это не… – пробормотала она вяло, а потом вдруг так и подскочила:

– Гервард, а ведь в Гластонбери есть ещё кое-кто, чьё имя начинается на М! Он приехал из Уэллса, и зовут его…

– Годфри де Массар!

Брат с сестрой, потрясённые, уставились друг на друга.

Глава пятая

Гервард сразу вспомнил, как надменный священник предупреждал их, чтобы они не вмешивались в расследование.

– Если это так, то понятно, почему отец Годфри хотел возглавить расследование! – заметила Гвинет, словно услышала мысли брата. – И зачем ему понадобились вещи мастера де Бира. Купец шантажировал его, и отец Годфри хотел найти в его вещах доказательства своей вины и уничтожить их.

– Трудно поверить, чтобы отец Годфри принимал участие в заговоре, за которым стоит Генрих из Труро, – нахмурился Гервард. – Он же во всём ищет козни Генриха и его приспешников.

– Отец Годфри только говорит, что хочет остановить мятежников, – возразила Гвинет. – Ты хоть раз видел, чтобы он действительно поймал человека Генриха?

– Он был в лечебнице с братом Патриком, когда я нашёл второй медальон, – неохотно признал Гервард. Почему-то ему не хотелось искать доказательства вины Годфри де Массара. – Мог и он обронить…

– Какое счастье, что мы не отдали ему пергаменты! – заявила Гвинет. – Но что же теперь делать? Передать все мастеру Торсону?

– Не знаю. Шериф никогда не поверит, что виноват отец Годфри. Надо найти ещё какие-нибудь доказательства, кроме буквы «М» в письме. Давай лучше расследуем все сами и разоблачим его раз и навсегда!

– Точно!

Гвинет собрала документы и положила их обратно в тайник под матрасом. Глаза её горели мрачным огнём.

– Мы ещё заставим отца Годфри выдать себя!

Вечером того же дня Гвинет сидела у огня в уютной спальне Марион ле Февр и разбирала разноцветные нитки в плоской ивовой корзине. Несложная работа не требовала особого внимания, и девочка продолжала напряжённо размышлять обо всём, что узнала днём. Между тем прекрасная вышивальщица вполне оправилась от пережитого накануне ужаса и весело болтала со своей помощницей тётушкой Анной.

Зашуршали шелка – Марион поднялась со своего места и подошла к окну закрыть ставни.

– На сегодня хватит, – заявила она твёрдо. – Поздно уже.

– Скоро уж и Оуэн мой из аббатства вернётся, – согласилась тётушка Анна, зажигая глиняный светильник. – Пора мне бежать, ужин готовить.

Не успела она договорить, как на лестнице послышались тяжёлые шаги, и в дверь кто-то постучал.

– Войдите! – отозвалась Марион.

Дверь отворилась, и в комнату шагнул Оуэн Мэйсон собственной персоной.

– Вот решил проводить тебя домой, – хмуро объяснил он жене. – А то неспокойно как-то нынче.

– Да-да, дорогая Анна, – вздрогнув, подхватила Марион. – Вам не стоит ходить одной потемну!

Дядюшка Оуэн подошёл к огню погреть руки, пока тётя Анна собирает работу. Та аккуратно свернула шёлк, с намеченным для Марион ле Февр узором и взяла с кровати свой плащ.

– Завтра уйдёшь пораньше или попросишь Уота и Хенкина проводить тебя, – сказал Оуэн. – Я, если помнишь, уезжаю в Уэллс.

– В Уэллс?

Гвинет вскочила на ноги, рассыпав по полу яркие мотки шелка.

– Ты едешь в Уэллс, дядя?

– Да, – кивнул дядюшка Оуэн, несколько удивлённый бурной реакцией племянницы. – Надо уладить кое-что с поставками камня.

– Не могли бы вы оказать мне услугу, когда будете в Уэллсе, мастер Мэйсон? – осведомилась Марион ле Февр.

– Конечно, госпожа ле Февр.

– Мне нужно пополнить запасы шелка и ниток, – объяснила вышивальщица. – Я уверена, что Вазим Хараб сейчас в Уэллсе. Вы не могли бы…

– С удовольствием, госпожа, только скажите, что именно вам купить!

– Я напишу, – улыбнулась Марион, усаживаясь за стол и придвигая к себе чернильницу, перо и пергамент.

– Вазим знает, что я обычно выбираю, так что просто скажите ему, что покупаете для меня.

Гвинет собрала рассыпавшиеся мотки ниток и аккуратно сложила их обратно в корзину. Она не переставала ломать голову, как бы им с Гервардом напроситься с дядюшкой в Уэллс. Если Марион права, и Вазим Хараб действительно там, можно будет попросить его прочитать арабский пергамент – он же мавританец, он сможет! А без арабского пергамента – она чувствовала это – им ни за что не собрать все детали головоломки воедино.

Гвинет всё ещё думала, как упросить дядюшку взять их с собой, когда дверь распахнулась и в комнату вплыла Айдони Мэйсон с блюдом медовых коржиков. Следом за ней Гервард тащил большой исходящий паром кувшином.

– Думаю, лёгкая закуска вам не помешает, – улыбнулась Айдони, опуская блюдо на стол. – А Гервард принёс горячей воды, чтобы вы могли умыться перед ужином.

– Вы так обо мне печётесь, мне право неудобно! – всплеснула руками Марион, не выпуская пера. – А мастер Оуэн был так добр, что согласился сделать за меня покупки завтра поутру!

– Ну что вы, госпожа, это совсем нетрудно, – улыбнулся Оуэн. – Я завтра буду в Уэллсе, Айдони. Купить тебе что-нибудь?

– Там будет Вазим Хараб, – добавила Гвинет, бросая на брата красноречивые взгляды. Гервард поставил кувшин и повернулся к дядюшке, донельзя заинтересованный.

– Конечно, купить, – ответила Айдони Мэйсон. – У Вазима Хараба пряности, каких в округе днём с огнём не сыщешь. Ещё мне нужны швейные нитки, и ещё, наверное…

Айдони вдруг заметила, как переглядываются её дети, и улыбнулась:

– Вы только посмотрите на них! Рвутся, как собаки с поводка! Хотите поехать в Уэллс с дядюшкой, верно?

– Да, пожалуйста, матушка! – взмолилась Гвинет, а Гервард отчаянно закивал.

Айдони задумалась, нахмурив брови. Гвинет понимала, как волнуется мать с тех пор, как узнала об убийстве их постояльца, и молила Господа, чтобы та не запретила им с братом ехать. Такая чудесная подвернулась возможность попасть в Уэллс – и так скоро! Да ещё и мавританец там… Гвинет невыносима была сама мысль о том, что удача может от них отвернуться.

– Ну, пожалуйста! – заныла она.

– Гвинет хочет потолкаться на большом базаре, – понимающе улыбнулась Марион. – Там столько всяких разностей!

Айдони Мэйсон ответила ей недоуменным взглядом, но потом вдруг улыбнулась:

– Ладно, можете ехать. Дядюшка о вас позаботится – да и не могу же я держать вас всю зиму взаперти! Возьмёте с собой список покупок – мне действительно много всего надо купить у Вазима. И смотрите, не проторгуйтесь!

– Ну что ты, как можно! – успокоила её Гвинет.

Они с Гервардом обменялись торжествующими взглядами. Теперь у них появился шанс показать таинственный пергамент мавританцу. И если всё пойдёт как надо, уже завтра к полудню они будут знать, зачем мастер де Бир копал землю возле Источника Чаши. А может быть даже сумеют узнать имена женщины-отравительницы и загадочного М.