Текст книги "Загадка Багрового источника"

Глава восьмая

– Можете идти, – дрожащим голосом произнесла леди Изабелла. Она сумела как-то справиться с оцепенением, пока Джефри с детьми выносили вещи Марион ле Февр, но голос всё ещё выдавал её.

– И пришлите наверх моего повара – я хочу распорядиться насчёт ужина.

– Да, миледи, – с поклоном произнёс Джефри Мэйсон и вышел из комнаты, увлекая за собой Гвинет и Герварда. Как только дверь закрылась, он вздохнул и стёр со лба пот.

– Святые угодники, ну и характер! – пробормотал он. – С удовольствием выставил бы её за дверь, но – увы! – нам нужно её золото…

– Пойду помогу госпоже ле Февр устроиться на новом месте, – сказала Гвинет.

– Хорошо, – согласился отец, – но сначала скажи матери, чтобы прислала леди Изабелле свежее бельё. А ты, Гервард, ступай в конюшню, проследи, чтобы позаботились о лошади леди Кэрфакс.

Гервард бодро затопал вниз по лестнице. Гвинет тоже спустилась – за бельём. Когда она вернулась с чистыми простынями, леди Изабелла уже сняла тёплый плащ и изучала своё лицо в маленьком серебряном зеркальце.

– Положи бельё здесь, девочка, – приказала она. – Моя горничная постелит. И принеси горячей воды.

Гвинет сделала реверанс и повернулась, чтобы уйти, но леди Изабелла остановила её:

– Писем на моё имя не было?

– Кажется, не было, миледи, – ответила Гвинет. – Но я спрошу у отца, и если будут письма, принесу их вам.

Однако Джефри Мэйсон тоже не знал ни о каких письмах на имя леди Изабеллы Кэрфакс.

Гвинет разыскала горничную леди Изабеллы, помогла Марион ле Февр разложить вещи в новой комнате и спустилась в кухню помочь матери с ужином. Айдони доставала из печи готовый хлеб. У очага Гервард крутил вертел, на котором жарились три жирных гуся. А возле кухонного стола стоял тощий долговязый мужчина с большой лысиной и маленькими тёмными глазками.

– Это мастер Бернард, повар леди Изабеллы, – скучным голосом объяснила Айдони, и Гвинет поняла, что она вне себя от злости. – Будь так добра, помоги ему, если потребуется.

– Да, матушка, – кивнула Гвинет. – Добрый вечер, мастер Бернард.

Повар леди Изабеллы резал свежайшую оленину.

– Подай горшок, девочка, – приказал он, даже не взглянув на Гвинет.

Гвинет посмотрела на Айдони – та молча закатила глаза к потолку и продолжала складывать хлебы в корзину.

«По крайней мере, – подумала Гвинет, – лучше пусть матушка злится, чем трясётся от страха перед убийцами».

Напомнив себе, что с гостями надо быть вежливой, Гвинет сняла горшок с полки и передала мастеру Бернарду. Тот сунул в горшок свой длинный нос, поморщился и отдал его обратно.

– Вымой.

Гвинет понадобилась вся её выдержка, чтобы сделать реверанс и отнести сияющий чистотой горшок в судомойню. Когда она вернулась с перемытым горшком, мастер Бернард произвёл повторную инспекцию и милостиво кивнул. Сложив в горшок оленину, он взялся за лук, но ненадолго отвлёкся, чтобы обругать остывавший на столе матушкин пирог.

– Что это? Пирог с телятиной? Гадость. Я готовил гораздо лучше.

Гвинет отошла к огню помешать бобовую похлёбку.

– Ужасный тип! – прошипела она Герварду, который и так бешено вращал вертел, чтобы дать выход злости. – Лучше матушкиных пирогов во всей Англии не сыскать!

Попробовав суп, она решила добавить петрушки. По счастью на столе уже лежала куча резаной зелени. Гвинет взяла щепотку и добавила в суп.

– Святые угодники! – возмутился вдруг мастер Бернард. – Ты украла мою петрушку, девчонка!

– Ой, простите, мастер Бернард, – сказала Гвинет. Гервард за её спиной сдавленно хихикнул. – Я не знала, что это ваша петрушка.

– Я не привык к подобному обращению, – возмущённо фыркнул повар. Он обращался скорее к Айдони, чем к Гвинет, но та продолжала заниматься своими делами, не обращая на него внимания.

– И на кухне у леди Изабеллы, и у декана Александера ко мне всегда относились с надлежащим уважением.

Гервард перестал вращать вертел и замер, открывши рот.

– У декана Александера? – переспросил он. – Неужели вы работали у самого декана?

– Работал, – надулся от гордости мастер Бернард. – Декан высоко ценил моё искусство. Он держит хороший стол.

– Гервард! – воскликнула Айдони, протискиваясь мимо сына с корзиной тёплого хлеба. – Ты что? Ты же сожжёшь гусей!

Гервард снова принялся вращать вертел, бросая на Гвинет выразительные взгляды. Но Гвинет и сама поняла, о чём речь. Если мастер Бернард работал на кухне декана, он наверняка знает об истории с отравлением, и может навести их на след таинственных личностей из писем мастера де Бира.

– Вы, наверное, готовили для важных персон, – предположила она вслух.

– Важнее не бывает, – ответил повар с самодовольной улыбкой, но тут же подозрительно покосился на Гвинет:

– Займись лучше делом, девчонка. Некогда мне сплетничать.

Он высыпал нарезанный лук в горшок с олениной, добавил щепотку соли и собственноручно повесил горшок над огнём.

– А давно вы работаете у леди Изабеллы? – спросил Гервард.

– Побольше месяца.

Мастер Бернард вытер руки передником и брезгливо рассматривал испечённый Айдони хлеб. Видимо, выбирал экземпляр, достойный леди Кэрфакс.

– Похоже, ей нелегко угодить, – подначивал Гервард.

– Что есть, то есть, – согласился мастер Бернард. – Такого могу про неё порассказать – вы просто не поверите! Да что там далеко ходить – мы должны были прибыть сюда три дня назад, но её белая лошадь по дороге охромела. А разве найдёшь другую, достойную нашей леди? Нет-с, мы три дня ждали, пока эта скотина придёт в себя настолько, чтобы на ней можно было ехать!

Гвинет показалось, что повар расслабился и даже рад возможности побрюзжать в своё удовольствие, но тот уже повернулся к Герварду спиной и снова напустился на неё:

– Принеси масла, девчонка – только смотри, чтобы было свежее! И найди вино, которое могла бы пить леди Изабелла.

Гвинет сделала реверанс и отправилась в кладовую. Жаль, что не удалось разговорить мастера Бернарда. Он наверняка знает об отравлении гораздо больше, чем все деревенские сплетники, вместе взятые. Но, к сожалению, Гвинет не видела способа извлечь эту информацию. Такой недружелюбный тип, как мастер Бернард, ни за что не поделится тем, что знает.

Ночью опять выпал снег, а утро выдалось морозное. Гвинет наслаждалась кухонным теплом, помогая матери с утренним хлебом, и не хотела выходить, когда отец кликнул их с братом во двор.

– Я хочу, чтобы вы с Гервардом проводили леди Изабеллу в аббатство, – объяснил Джефри.

Гервард уже ждал во дворе, притопывая, чтобы не замёрзли ноги. К тому времени, как Гвинет надела плащ, во двор выплыла леди Изабелла в роскошном расшитом жемчугом платье синего бархата и нарядных башмачках из дорогой кожи. Растоптанный снег во дворе заставил её подобрать подол и внимательно смотреть под ноги.

Гвинет и Гервард вежливо пожелали ей доброго утра. Леди Изабелла не ответила, но всё же соизволила прошествовать за ними на улицу и жестом велела показывать дорогу.

На улице было холодно и пустынно. Окна домов закрывали плотные ставни. Пустую рыночную площадь укутало снежное покрывало. Светило солнце, и на белом снегу лежали голубоватые тени. Единственный, кто встретился им на пути, был сборщик хвороста, безуспешно пытавшийся протолкнуть свою тележку через сугробы у монастырских ворот.

Джефри Мэйсон выбрал удачный час для визита – леди Изабелла вошла в аббатство как раз в тот миг, когда в часовне Пресвятой Девы закончилась служба, и монахи гурьбой потянулись к выходу. Годфри де Массар вышел одним из первых. Увидев высокородную гостью, он удивлённо вскинул брови и подошёл поздороваться.

– Доброе утро, леди Изабелла. Не ожидал вас тут встретить.

Отец Годфри поклонился. Выглядел он неважно. Под глазами тёмные круги, лицо прорезали глубокие складки. Гвинет подумала, что священник не спал всю ночь. Интересно…

– Я тоже удивлена нашей встрече, отец Годфри, – ответила леди Изабелла. – Мне казалось, что ваши обязанности не позволяют вам отлучаться из Уэллса.

– В настоящий момент мои обязанности призывают меня сюда, – ответил отец Годфри. – Я расследую убийство человека по имени Натаниэль де Бир.

Гвинет обратила внимание, как напряжённо держится леди Изабелла. Судя по всему, эти двое не испытывали взаимной симпатии. Услыхав про убийство, дама испуганно вскрикнула и прижала трясущуюся руку к груди.

– Убийство? – ахнула она.

– Ему раскроили голову заступом, – любезно объяснил отец Годфри. Похоже, он не считал нужным скрывать от леди Кэрфакс ужасные подробности. – Но я уверен, что скоро найду виновных. Во-первых, у меня все вещи покойного, а во-вторых, я написал в Лондон, чтобы разузнать про его связи.

– В самом деле?

Леди Изабелла кое-как сумела взять себя в руки.

– В таком случае я уверена, что вы преуспеете, отец Годфри. И чем скорее, тем лучше! Я и не знала, что приехала в логово убийц.

– Надеюсь всё же, что убийца только один, – заметил отец Годфри. – И вполне вероятно, что он сейчас далеко отсюда. Мастер де Бир, скорее всего, привёз свою беду с собой.

Гвинет покосилась на брата. Если Годфри де Массар – это М, то он сам убийца и сейчас хладнокровно лжёт. Либо он очень хорошо притворяется, либо не имеет никакого отношения к смерти Натаниэля де Бира.

– Вы не могли бы проводить меня к отцу Генри? – сменила тему леди Изабелла. – Я намереваюсь пожертвовать аббатству крупную сумму, и хотела бы обсудить с ним подробности.

– В таком случае вам нужен брат Барнабас.

Отец Годфри указал на монастырского эконома.

– Он подскажет вам, на что разумнее всего потратить деньги.

– Но я хочу говорить с аббатом! – вознегодовала леди Изабелла. – Речь идёт об очень большой сумме!

– Доброе утро, миледи, – улыбнулся брат Барнабас, кланяясь посетительнице. – Я Барнабас, брат-эконом. Аббат Генри в настоящий момент занят. Если хотите, я могу пока показать вам аббатство. А в скором времени аббат освободится и сможет обсудить с вами всё, что вы захотите.

Леди Изабелла по-прежнему выглядела недовольной, но поделать ничего не могла. Величаво наклонив голову в знак согласия, она жестом отпустила Гвинет и Герварда и проследовала за братом Барнабасом в часовню.

Отец Годфри с озадаченным видом смотрел ей вслед. Гвинет не удивляло, что они с приезжей друг друга знали – в конце концов, леди Изабелла жила в Уэллсе и могла, например, вносить какие-то деньги на нужды собора. Но, похоже, этих двоих связывало не просто светское знакомство.

Гвинет многое отдала бы, чтобы узнать мысли отца Годфри.

Гвинет постучала и, удерживая одной рукой поднос, открыла дверь в спальню леди Изабеллы. Та недавно вернулась из аббатства, и изъявила желание позавтракать. Мастер Бернард приготовил своей хозяйке яйца под сливочным соусом.

Удивительно, но у леди Изабеллы сидела Марион ле Февр. Леди Изабелла писала письмо. Марион показывала ей какие-то эскизы.

– Разумеется, миледи, – услышала Гвинет, – если вы оплатите эти облачения, я включу ваш герб в общий узор.

Вышивальщица вела себя так почтительно, словно больше не сердилась, за то, что её выставили из комнаты.

– Я подумаю, – ответила леди Изабелла и добавила с небрежным кивком в сторону Гвинет:

– Поставь поднос сюда – и не уходи. Ты мне понадобишься.

Она приписала ещё несколько строк, поставила подпись и помахала пергаментом, чтобы высохли чернила. Гвинет скосила глаза на письмо но, как ни старалась, не смогла разглядеть ничего, кроме цветистого росчерка в конце.

– Отнесёшь это в аббатство, – леди Изабелла свернула пергамент и поднесла палочку воска к свече, чтобы размягчить её. – Отдашь лично в руки отцу Годфри де Массару.

Гвинет удивлённо уставилась на неё. Зачем надменной даме писать отцу Годфри, если они виделись всего пару часов назад? К счастью, леди Изабелла не обратила внимания на её неподобающее поведение. Капнув расплавленным воском на свиток, она прижала к нему свой перстень и протянула запечатанное письмо Гвинет.

– Вот, держи. Сию же минуту беги в аббатство, да смотри, не урони!

Выходя из комнаты, Гвинет обратила внимание, с каким сочувствием смотрит на неё Марион ле Февр.

Услышав о поручении леди Кэрфакс, Айдони Мэйсон только языком прищёлкнула:

– У неё что, своих слуг нет, туда-сюда бегать? Ладно, Гвинет, иди, только сразу назад, поняла? Нам с тобой ещё птицу ощипывать.

– Да, матушка, – кивнула Гвинет и, схватив плащ, выскочила во двор.

– Возьми с собой Герварда! – крикнула вслед мать. – И не вздумай болтать с посторонними!

Гервард как раз появился в дверях конюшни.

– Смотри! – позвала его Гвинет. – Леди Изабелла написала письмо отцу Годфри! Как по-твоему, к чему бы это?

Гервард повертел письмо в руках и вдруг замер, поражённый:

– Гляди, Гвинет! Узнаешь?

– Что?

– Ты что, не заметила?

Гервард сунул письмо сестре под нос кверху печатью. Только теперь она обратила внимание на герб: крест с перекладинами в виде цветков лилии.

– Но это же… – ахнула Гвинет.

– Пошли!

Гервард опрометью кинулся в дом. Гвинет за ним. Когда она влетела в комнату, брат уже вытащил из-под её матраса пергаменты Натаниэля де Бира.

– Вот, гляди!

Гервард держал в руках письмо, в котором неизвестный назначал мастеру де Биру встречу в трактире. Остатки печати точно совпадали с оттиском на письме леди Кэрфакс.

– Ты понимаешь, что это значит? – медленно произнёс Гервард. – Получается, что леди Изабелла Кэрфакс была среди отравителей!

Глава девятая

– Значит, мастер де Бир и её шантажировал, – размышляла Гвинет. Они с Гервардом торопились в аббатство, так что говорить приходилось на бегу. – Николас ведь писал про женщину из Уэллса, а леди Изабелла как раз из Уэллса и есть! Отец Герберт отдал письмо про Святой Грааль, чтобы купить молчание Натаниэля. Интересно, чем хотела откупиться леди Изабелла?

– Не знаю, – пропыхтел Гервард. – Её повар работал у декана Александера. Сказал, что ушёл пару месяцев назад – как раз после Михайлова дня. Наверное, он и положил яд в оленину.

Гервард вдруг нахмурился:

– Нет, не может быть. Слишком большой риск. Его могли повесить.

– Спорим, он собирался бежать? – возразила Гвинет. – И леди Изабелла наверняка хорошо ему заплатила!

– Давай по порядку, – решил Гервард. – Брат мастера Натаниэля умер. Натаниэль прочёл его письма, выяснил, кто такая «женщина из Уэллса» и стал её шантажировать. Леди Изабелла назначила ему встречу у нас в «Короне». Но у неё охромела лошадь, и она опоздала на встречу. А когда она всё-таки приехала, мастер де Бир был уже мёртв. Встреча не состоялась.

– Да, теперь понятно, почему леди Изабелла спрашивала про письма, – кивнула Гвинет. – Она собиралась встретиться с Натаниэлем де Биром и ждала от него записки. Помнишь, как она перепугалась, когда отец Годфри сказал, что мастера де Бира убили?

– А должна была бы обрадоваться, – нахмурился Гервард. – Чего пугаться, если шантажист умер?

– Она и раньше пугалась, – вспомнила Гвинет. – Когда в первый раз вошла в спальню Марион.

– Вот это как раз понятно, – заявил Гервард. – Отец бросил на столе счета, помнишь? Наверное, на каком-то из них стояла подпись мастера де Бира. И леди Изабелле стало страшно, что он так близко. Человек, который знает о её участии в заговоре.

Гвинет остановилась как вкопанная под аркой ворот и обернулась, чтобы заглянуть брату в лицо:

– Ты понимаешь, что это значит?

Она помахала письмом перед носом брата.

– Она написала отцу Годфри, потому что он и есть М ! Они оба были заговорщиками!

– Пока не вижу, с чего ты это взяла, – задумался Гервард.

– Леди Изабелла знает, что все пожитки мастера де Бира попали к отцу Годфри, – объяснила Гвинет. – Вот она и хочет убедиться, что он уничтожил все улики, подтверждающие её вину. Им с отцом Годфри вовсе не надо, чтобы кто-нибудь нашёл отравителей!

– Да, – кивнул Гервард. – Правдоподобно. Но не слишком ли рискованно писать М , после того, что случилось с Николасом и Натаниэлем? Ведь несчастный Николас больше всего боялся именно М .

– Ты прав, – поёжилась Гвинет. – Не хотела бы я иметь дело с кем-нибудь вроде М !

Сообразив, что давно уже стоит на месте, она потянула брата за рукав и вошла в ворота аббатства.

Занесённый снегом двор был пуст. Служба шестого часа закончилась, и монахи разошлись по кельям предаваться благочестивым размышлениям. Со стороны нового храма не доносилось ни единого звука – холод заставил каменотёсов прекратить работу.

– Ну и где нам искать отца Годфри? – спросила Гвинет.

В этот момент из поварни вынырнул монах в чёрной рясе и двинулся через глубокий снег к лечебнице. Гервард бросился ему наперерез. Гвинет, движениям которой мешала длинная юбка, намного отстала. Подойдя поближе, она узнала брата Тимоти и услышала конец фразы:

– Нет, Гервард, я не видел отца Годфри после службы. Попробуй поискать в гостевых палатах.

– Спасибо, – поблагодарил Гервард.

– Как здоровье брата Питера? – спросила Гвинет. Ей было немного стыдно, что она подозревала брата Тимоти. Но зато как приятно снова доверять старому другу – ведь теперь-то они с Гервардом точно знают, что М – это отец Годфри!

– Брат Питер все ещё очень плох, – вздохнул брат Тимоти, и по лицу его пробежала тень. – Тяжкий недуг терзает его тело и душу. Все мы глубоко опечалены.

Он поднял руки и показал закрытый крышкой кубок, который сжимал в ладонях.

– Брат Майлз приготовил горячий поссет[11]11
  Поссет – горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином.


[Закрыть]. Пойду отнесу его брату Питеру, пока не остыл.

– Передай брату Питер, что мы желаем ему побыстрее поправиться, – сказал Гервард вслед брату Тимоти. Тот обернулся через плечо:

– Просто помолитесь за него.

Гвинет и Гервард молча смотрели, как юный монах пересекает заснеженный двор и исчезает в двери лечебницы. Но вот дверь закрылась, и они повернули назад к воротам и гостевым палатам. По дороге внимание Гвинет отвлёк растущий в церковном дворе терновник – его корявые ветви снова были покрыты цветами[12]12
  Терновое Древо (Holy Thorn)согласно легенде цветёт дважды в год, причём второй раз – на Рождество.


[Закрыть], белыми, как хлопья падающего снега. Гвинет подумала о святом Иосифе Аримафейском, из посоха которого выросло первое Терновое Древо. Легенда говорит, что именно он привёз в Гластонбери Святой Грааль. Быть может, эти цветы – знак свыше, показывающий, что они с братом всё-таки докопаются до истины? Она вздохнула и отвернулась. Не имело никакого смысла рассказывать Герварду о своих «девчоночьих фантазиях».

– Войдите! – крикнул отец Годфри.

Гервард толкнул дверь. Священник сидел у огня. Рядом с ним были разложены пожитки Натаниэля де Бира. Отец Годфри приподнялся было, но, увидев, кто пришёл, плюхнулся обратно в кресло.

– Вам чего?

Гвинет решительно шагнула в комнату, хотя при мысли о том, что рядом безжалостный убийца, у неё дрожали колени. Краем глаза она видела, как Гервард прижался к двери, защищая путь к отступлению.

– Вам письмо от леди Изабеллы Кэрфакс, сэр, – произнесла она и присела в вежливом поклоне.

Отец Годфри приподнял бровь и протянул руку за письмом. Сломав печать, он развернул пергамент и прежде чем погрузиться в чтение, предупредил:

– Подождите минутку. Может, мне понадобится написать ответ.

Гвинет ещё раз попыталась подглядеть, что написано в письме, но почерк леди Изабеллы было бы трудно разобрать, даже читай она не вверх ногами. В любом случае, письмо настолько заинтересовало отца Годфри, что он прочёл его трижды, причём первый раз лицо его выглядело удивлённым, а после третьего он надолго задумался. Наконец, он поднял глаза и сказал хмуро:

– Ответа не будет. Передайте леди Кэрфакс, что я выполню её просьбу.

Он скомкал письмо и бросил в огонь, так что Гвинет оставалось только гадать, что же в нём было.

– Интересно, чего хочет от него леди Изабелла, – пробормотал Гервард, бредя через заснеженный двор.

– Наверняка ничего хорошего, – поёжилась Гвинет. – Видел, какое у него было выражение лица? Как будто он что-то замышлял! И письмо сжёг. Ясное дело – уничтожил улику.

У ворот аббатства Гвинет остановилась:

– Давай зайдём в часовню, – предложила она. – Я хочу помолиться за брата Питера.

Но стоя перед алтарём, Гвинет поняла, что не в состоянии думать о молитве. В голове у неё роились тревожные мысли. Она пробормотала несколько слов про здоровье брата Питера и замолчала. Слишком много накопилось проблем – непонятно, за что и молиться.

Реакция отца Годфри на письмо леди Изабеллы окончательно показала, что именно он и есть мерзавец и отравитель М . Именно он убил шантажиста Натаниэля де Бира, чтобы тот не выдал заговорщиков. Об этом нужно рассказать Финну Торсону, а тот не поверит, пока ему не предоставят веских доказательств. Можно было бы поделиться своими проблемами с братом Тимоти, но с тех пор, как заболел брат Питер, он сам не свой, и взваливать на него дополнительную ношу было бы бесчеловечно. А Урсус, которому они привыкли доверять с первого дня знакомства, тоже ведёт себя подозрительно! Может, он и не убийца, но определённо что-то скрывает.

Гвинет прикоснулась к древнему дубовому гробу, в котором покоились останки короля Артура и его златокудрой королевы. Рука потеплела, словно древний король благодарил её за спасение его костей из сырого подвала.

«Как жаль, что я не могу поговорить с вами, король Артур, – подумала она. – Уж вы-то подсказали бы нам, что делать».

* * *

Весь день и все следующее утро Гвинет и Гервард были по горло загружены работой. От посетителей отбоя не было. К пилигримам, которых несмотря на непогоду, вовсе не стало меньше, прибавились те, кто специально приехал взглянуть на место убийства.

– Не понимаю, – говорила Айдони Мэйсон, поправляя волосы перед дверью в общий зал. – Они что все, спятили? Тащатся Бог знает куда, чтобы только взглянуть на место, где убили человека! Что им дома не сидится?

– Весь день только и делаю, что объясняю дорогу к Источнику Чаши, – вторил ей Джефри. – В такой снегопад, все идут и идут! Но кто я такой, чтобы возражать?

Вскоре после полуденной трапезы Гвинет и Гервард сидели рядышком на кухне и грелись возле очага. Гвинет штопала чулок, брат её чинил порванную упряжь. У стола матушка толкла в ступке пряности. Хлопнула дверь, из очага потянуло дымом. Гвинет закашлялась. Вошёл отец и остановился у входа, отряхивая снег с башмаков.

– Эй, вы, двое, не хотите за хворостом прогуляться? – спросил он. – У нас скоро весь запас выйдет.

– Леди Изабелла сегодня трижды требовала дров, – недовольно пробурчала Айдони Мэйсон, не прекращая своего занятия. – Дюжину быков зажарить можно! А сама ушла сразу после завтрака! Топим пустую комнату…

Она яростно обрушила пестик на ни в чём не повинную гвоздику.

– Уже идём! – обрадовалась Гвинет. Она рада была ухватиться за любую работу, лишь бы избавиться от ненавистной штопки, от которой болели глаза, а пальцы покрывались мелкими саднящими крапинками, словно она жонглировала живыми ежами.

Гервард, которому вовсе не хотелось покидать тёплую кухню, неохотно поднялся и отправился в конюшню. Взял топорик, навьючил на мула корзины для хвороста и вывел его из ворот трактира. Гвинет шагала рядом.

– Давай не пойдём к реке, – предложила она брату. – Что-то мне не хочется встречаться с Урсусом.

Ей было стыдно смотреть в глаза доброму другу, которого они с братом подозревали в двойной игре.

– Ладно, – кивнул Гервард.

Они свернули с дороги не доходя до реки и углубились в лес неподалёку от Источника Чаши. Снег белым покрывалом укутал пологие склоны Тора и тяжёлой лапой пригнул к земле ветви деревьев. Там и сям белый покров нарушали тёмно-зелёные плети плюща и остролиста. Низкое серое небо предвещало новый снегопад. В морозной тишине даже звук шагов казался приглушённым.

Гервард расчистил от снега небольшую полянку, так чтобы мул мог пощипать редкую зимнюю траву, и они с Гвинет принялись за дело. Гервард рубил ветки, Гвинет их перетаскивала. Вскоре она разогрелась от работы и даже принялась тихонько напевать, но вдруг замерла, с веткой в поднятой руке. Гервард опустил топор и прислушался.

– Что это? – спросил он.

Что-то большое с треском ломилось через густой подлесок.

– Кажется, оно приближается, – сказал Гервард.

– Берегись! – крикнула Гвинет, когда огромный тёмный силуэт вылетел из ежевики прямо на их полянку. Это был чёрный конь без седока, весь в мыле, обезумевший от страха. Поводья его болтались в воздухе – удивительно ещё, что он до сих пор в них не запутался!

Гвинет метнулась в сторону, поскользнулась и упала, больно ободрав локти и колени. Гервард, наоборот, бросился к лошади.

– Осторожней! – крикнула ему сестра, поднимаясь.

Гервард ухватился за повод. Конь с громким ржанием поднялся на дыбы, а когда Гервард повис на поводе, рванулся вперёд, протащив мальчика по земле. К счастью, на пути им попался густой орешник, и Герварду удалось кое-как подняться. То бегом, то скользя по снегу, он заставил коня сделать круг по поляне и остановиться. Бока животного бешено вздымались.

– Матерь божья! – ахнула Гвинет, разглядев, наконец, коня как следует. – Это же чёрный жеребец отца Годфри!