Текст книги "Загадка Багрового источника"

Глава шестая

На следующее утро, едва колокол зазвонил к первому часу[9]9
  Час первый – церковная служба, совершаемая после завтрака в 6-7 часов утра.


[Закрыть], дядюшка Оуэн постучался в дверь «Короны». Ночь, по счастью, выдалась ясной – а Гвинет так боялась, что снегопад сделает дороги непроходимыми и помешает им добраться до Уэллса. Но пришёл рассвет, а небо так и не затянуло. Они с братом вышли во двор и зашагали к повозке. Под ногами похрустывала замёрзшая трава. Наконец, все уселись, дядюшка Оуэн взял вожжи, прищёлкнул языком, и влекомая мулом повозка медленно выкатилась из ворот.

На углу улицы Годфри де Массар беседовал о чём-то с шерифом Торсоном. Ветер донёс до Гвинет обрывок фразы:

«…корзинщик Сим Шот, наверное, мог…»

Финн Торсон с отцом Годфри дружно развернулись и зашагали к болоту, где жил корзинщик.

Гвинет поплотнее запахнула полы плаща, спасаясь от пронизывающего холода.

– Деньги взял? – спросила она у Герварда. – А список покупок для матушки и госпожи ле Февр? А…

Она осеклась и скорчила брату рожу. Гервард должен понять, что при дядюшке Оуэне она не может говорить о пергаменте с арабской вязью.

– Взял, – вздохнул Гервард. – Ты же знаешь, что взял.

Он оттянул ворот и показал сестре спрятанный документ.

– Ты сама видела, как я его туда засунул!

Гвинет уже открыла рот, чтобы ответить, но тут её окликнули. Из ворот дома Торсонов с громкими воплями вылетели рыжеволосые близнецы.

– Эй, Гвинет, Гервард, собрались куда-то? – крикнула Амабель. – А мы как раз к вам идём!

– Мы в Уэллс, – ответила Гвинет.

– Везёт же некоторым! – буркнул Айво, но тут же улыбнулся, чтобы показать, что вовсе не злится.

– А, ладно! Все равно нам нужны были ваши родители, а не вы!

– Нас отец послал, – объяснила Амабель, труся рядом с повозкой. – Хочет выяснить лондонский адрес мастера де Бира. Надо написать родным, чтоб забрали тело и похоронили.

– Отец, наверное, знает, – кивнул Гервард. – А известно уже, как умер мастер де Бир?

– Его ударили по голове заступом, – пропыхтел Айво. Повозка катилась довольно быстро, и они с сестрой начали отставать. – Знать бы ещё, кто это сделал!

Двойняшки, наконец, остановились и оживлённо замахали руками вслед удалявшейся повозке.

– Какое страшное злодеяние, – вздохнул дядюшка Оуэн. – В наших краях всегда было так тихо и спокойно… А теперь я спрашиваю себя: можно ли достроить храм, когда вокруг столько зла! Но в одном мы можем быть уверены. Мастер де Бир привёз свою беду с собой.

Гвинет и Гервард переглянулись. Они в отличие от дядюшки, вовсе не были в этом уверены. Вполне возможно, что беда поджидала мастера де Бира именно в Гластонбери.

Солнце поднялось уже высоко, когда впереди показались высокие башни Уэллского собора. На дороге начали попадаться другие путешественники, и чем ближе к городским воротам, тем больше их становилось. Прошагал бард с закинутой за спину арфой в холщовом чехле. Прокатила тележку репы дородная фермерша. Вскоре повозка загромыхала по городской улице, и Гвинет откинула капюшон, чтобы лучше видеть. Кругом кипела жизнь. Какие-то дети погнались за собакой и загнали её прямо под копыта мула дядюшки Оуэна, едва не сбив с ног толстого священника. На углу улицы нищий в лохмотьях, тяжело навалившись на посох, тянул руку за подаянием. Лай собак, призывные крики уличных торговцев и громкий перезвон колоколов в соборе яснее всяких слов говорили Гвинет, что Уэллс – это совсем не Гластонбери.

Рыночная площадь находилась у самых стен собора. Гвинет не смогла сосчитать даже, сколько на ней палаток – что уж говорить о толпившихся вокруг покупателях! И все они торговались, кричали и толкались так, что их повозка с трудом продвигалась вперёд.

Вскоре дядюшка Оуэн остановил мула.

– Оставлю вас здесь, ребята, – сказал он. – Человек, который мне нужен, живёт на этой улице. Встречаемся у ворот, когда прозвонят к шестому часу[10]10
  Час шестый – церковная служба, совершаемая в полдень.


[Закрыть]. Потом перекусим и покатим домой – да смотрите, не опаздывайте! – добавил он, когда Гвинет и Гервард спрыгнули на землю. – Не уходите с площади, и не болтайте ни с кем, кроме торговцев.

– Да, дядюшка, – обещал Гервард вслед уезжающей повозке.

– Ну, а теперь, – сказала Гвинет, – где у нас тут Вазим Хараб?

Она покрутила головой, но не увидела ни мавританца, ни его крытого фургона. Собравшись с духом, брат и сестра нырнули в толпу.

– Береги деньги, – бросила Гвинет через плечо. – Наверняка тут полно воришек. Того и гляди, кошелёк срежут.

Толпа медленно несла их мимо казавшихся бесконечными торговых рядов. Чего тут только не было! Овощи, мёд и имбирные пряники, яйца в больших корзинах и подвешенные за ноги живые куры – у Гвинет уже в глазах рябило. Вот только Вазима Хараба нигде не было видно. Может, Марион ле Февр ошиблась, и мавританца попросту нет сейчас в Уэллсе? А двигаться между тем становилось всё труднее: чем дальше они проталкивались, тем гуще становилась толпа.

– Этак мы до вечера провозимся, – пробормотал Гервард.

И тут Гвинет услышала знакомый звук: где-то неподалёку жалобно пела флейта. Странный дрожащий ритм притягивал и отталкивал одновременно.

– Вазим! – воскликнула Гвинет и двинулась навстречу мелодии. Вскоре они с Гервардом наткнулись на группу людей, взгляды которых были прикованы к чему-то невидимому. Гвинет привстала на цыпочки, а Гервард энергично заработал локтями, стараясь пробиться поближе к источнику звука. Гвинет двинулась за ним, не дожидаясь, пока толпа снова сомкнётся.

В центре круга, на камышовом коврике сидел, скрестив ноги, смуглый человек в белых полотняных одеждах странного покроя. У сидевшего были тёмные глаза, орлиный нос и длинные тонкие пальцы, которыми он извлекал из деревянной дудочки заунывную мелодию. Из стоявшей перед ним корзины поднималось, раскачиваясь, чёрное глянцевитое тело змеи с широким капюшоном, маленькой хищной головкой и трепещущим раздвоенным язычком. При виде змеи у Гвинет, как всегда, что-то ёкнуло внутри. Конечно, Вазим Хараб говорил им, что Ясмин, дескать, совершенно безобидна, и всё же…

Позади купца стоял крытый фургон, на откинутом заднем борту которого он разложил образцы товаров – яркие шелка, мотки ниток для вышивания, бронзовые чаши с пряностями, резные деревянные шкатулки и ещё множество всякой всячины. Воздух был напоён ароматом пряностей и благовоний. Какой-то невысокий, ростом не больше Гвинет, человек, выволок из-за фургона ещё один тяжёлый мешок. Гервард вдруг ахнул и схватил сестру за руку.

– Осберт Теллер! – прошипел он.

Гвинет изумлённо уставилась на карлика. Осберт Теллер раньше был помощником Риса Фримена, но когда вскрылась афёра с фальшивыми святыми мощами, предпочёл покинуть Гластонбери. До сих пор никто не догадывался, куда он подевался.

– А чему тут удивляться? – прошептал Гервард. – Рис Фримен продавал свои фальшивки Вазиму, верно? Вот мастер Теллер и подался к нему – все лучше, чем сидеть в колодках на рыночной площади рядом с прежним хозяином!

Пронзительные трели смолкли, и змея скрылась в корзине, в последний раз мотнув головой. Вазим захлопнул крышку и грациозно поднялся, приветствуя публику. Наградой ему послужили громкие аплодисменты и несколько мелких монеток. Гвинет вспомнила приём, оказанный факиру в её родном Гластонбери, и подумала, что здешние горожане привыкли ещё и не к такому.

Тем временем Осберт Теллер подошёл к Вазиму.

– Я покормил и напоил мулов, господин, – услышала Гвинет. – Думаю, я заслужил глоточек эля в тишине и покое.

– Мой дорогой Осберт, – прищурился Вазим Хараб. – Боюсь, наше с вами внимание принадлежит сейчас нашим добрым покупателям. Время эля придёт потом.

Он снова поклонился аудитории и провозгласил:

– Перед вами, друзья мои, все сокровища Востока! Подходите, смотрите, трогайте – и я уверен, что мы сможем договориться о цене, которая всех устроит.

Толпа зашевелилась и подалась вперёд, а Гвинет и Гервард воспользовались этим, чтобы подобраться поближе к мавританцу. Тот убирал в фургон корзину со змеёй.

– Добрый день, мастер Хараб, – произнёс Гервард отважно.

Гвинет вовсе не чувствовала себя такой храброй. Она слишком хорошо помнила их с Вазимом последнюю встречу. Они с братом были уверены, что именно мавританец похитил из аббатства останки короля Артура и подтверждающий их подлинность крест, и решили обыскать его фургон. А Вазим Хараб неожиданно вернулся и застал их на месте преступления! И хотя он проводил их тогда медоточивейшей из своих улыбок и даже хотел угостить сластями на дорогу, она вовсе не была уверена, что он обрадуется новой встрече.

Но Вазим встретил их белозубой улыбкой.

– Гервард и Гвинет из Гластонбери! Я рад нашей встрече, мои юные друзья!

– Ну уж мне они не друзья! – буркнул Осберт Теллер. – У, сатанинское отродье!

– Ступай, обслужи посетителей, Осберт, – приказал Вазим, мановением руки отсылая слугу. Затем повернулся к Гвинет:

– Вы пришли за покупками, моя юная госпожа? Или вы снова что-то потеряли в моём фургоне?

Гвинет покраснела.

– Мы пришли купить шёлк для госпожи ле Февр и пряности для матушки, – ответила она. – Но… у нас действительно есть к вам одна просьба.

Гервард вытащил списки и протянул их Вазиму.

– О, непревзойдённая госпожа ле Февр! – воскликнул мавританец, внимательно изучая список. – Она истинная леди и прекрасно разбирается в тканях. Я приложу все усилия, чтобы не разочаровать её. Так, теперь посмотрим, что пишет ваша достойная матушка… О, да, я уверен, её стряпня на всю страну прославит ваше заведение.

Он быстро отобрал товары и назвал цену намного ниже той, что казалась Айдони Мэйсон приемлемой.

– А теперь, мои юные друзья, – добавил он, не дожидаясь, пока Гервард закончит отсчитывать деньги, – вот ваша награда за отлично выполненное поручение! Ну-ка, что у нас тут?

Мавританец провёл рукой у Гвинет за ухом и извлёк сладкий липкий кубик, обсыпанный миндальными хлопьями. Гвинет радостно рассмеялась. Несмотря на то, что она уже видела раньше, как Вазим проделывает этот фокус, она не уставала удивляться маленькому чуду. Взяв с узкой тёмной руки конфету, она поблагодарила купца вежливым реверансом.

– Вторая – для вас, друг мой, – продолжал Вазим, щёлкая пальцами и извлекая прямо из воздуха ещё один сладкий кубик. – Держите.

Он протянул лакомство Герварду, который как раз закончил подсчёт. Тот отдал деньги, взял конфету и с наслаждением запустил в неё зубы.

– Спасибо, мастер Хараб.

– Ну, а теперь, – начал Вазим, поглядывая одним глазом, как Осберт Теллер торгуется с покупательницей за отрез шелка, – Теперь пришёл черёд поговорить о вашем деле. Что именно вы хотели у меня спросить, мои юные друзья?

– Вот, посмотрите.

Гервард вытащил пергамент и протянул его купцу.

– Нам сказали, что тут написано по-арабски. Вы не могли бы прочесть нам это?

Вазим взял пергамент, пробежал глазами начало, и замер, поражённый. Гвинет показалось, что зловещая тишина расползается вокруг них, и сейчас затопит шумную площадь. Когда купец поднял голову, взгляд у него был остекленевший, словно у Ясмин.

– Где вы это взяли? Нет! – Вазим поднял ладонь, запрещая им отвечать. – Подождите. Такие вещи не следует обсуждать открыто.

Он обернулся к помощнику.

– Ты останешься здесь, Осберт. Охраняй лавку. И если я увижу, что ты подслушиваешь, я тебе уши по кусочкам отрежу!

Испуганный взгляд карлика показал Гвинет, что он принял угрозу всерьёз.

Вазим приподнял полотняную стенку, чтобы Гвинет и Гервард могли попасть внутрь, минуя горы товара. И снова Гвинет была потрясена роскошью и необычностью обстановки – а ведь она уже побывала тут раньше и знала, что её ждёт. В тот раз, когда они с Гервардом искали пропавший крест, ей почудилось, будто они попали в другой мир – таким разительным оказался контраст восточной роскоши и обстановки, к которой она привыкла. В «Короне» простая деревянная мебель стояла на голом полу, а здесь всё было устлано узорными коврами. Даже деревянная рама, на которую натягивались полотняные стенки фургона, была покрыта затейливой резьбой с изображением листьев и цветов. Впрочем, стены изнутри вовсе не казались полотняными – их закрывали яркие шёлковые драпировки. С одной из балок на цепочке свисала серебряная лампа – впрочем, сейчас она не горела, и в фургоне царил полумрак. В довершение всего воздух здесь был душным от благовоний, и, когда Вазим опустил полог, Гвинет показалось, что они попали в пещеру.

Вазим Хараб уселся на шёлковую подушку и жестом предложил гостям последовать его примеру.

– Так откуда же у вас этот пергамент? – спросил он.

– Мы нашли его в вещах убитого постояльца, – ответил Гервард и рассказал мавританцу, как они нашли у источника тело покойного мастера де Бира, и как в разбитой фляге обнаружили письмо и пергамент с арабской вязью.

– Надо сказать, меня вовсе не удивляет, что этот пергамент послужил причиной гибели вашего постояльца, – мрачно заключил Вазим.

– Что же там такое написано, мастер Хараб? – взмолилась Гвинет. Пошевельнувшись, она задела корзину и быстро отдёрнула ногу, услышав тихое шипение.

Вазим Хараб надолго задумался.

– Это ключ к тайне бесценного клада, – сказал он, наконец.

– Так вот почему мастер де Бир копал яму возле Источника Чаши! – догадался Гервард.

– Кто-то убил его, чтобы завладеть сокровищем, – закончила Гвинет. – Отец Герберт в письме говорит, что арабский пергамент «драгоценнее всех сокровищ христианского мира». А это, значит, что-то вроде карты?

– Это очень, очень старая запись, друзья мои, – продолжал мавританец, длинными пальцами разглаживая пергамент. – Её сделал спутник самого Иосифа Аримафейского – один из тех, что приехал с ним в Британию из Святой Земли.

– Они приехали в Гластонбери! – выдохнула Гвинет. От восторга у неё перехватило дыхание, а глаза её брата стали круглыми, как полная луна. – В легенде говорится, что они привезли с собой Святой Грааль!

– Так значит…? – Гервард все ещё не верил.

– Да, друзья мои, – торжественно произнёс Вазим Хараб. – Легенды не лгут! Святой Грааль был спрятан в Гластонбери, возле родника, который вы называете Источником Чаши. И этот пергамент содержит сведения о том, как его найти.

– Можно будет поискать, – шёпотом предложила Гвинет. Они с братом восторженно переглянулись. Оба мечтали об одном: найти у источника святую чашу Грааля и преподнести её в дар аббатству. Чтобы взглянуть на святыню, пилигримы съедутся в Гластонбери со всего мира!

Как всегда, Гервард первым очнулся от сладких грёз:

– А что если убийца уже нашёл Грааль? Время-то у него было…

Гвинет в ужасе прижала руку ко рту. Даже представить себе страшно, что может натворить дурной человек, если руки ему попадёт подобная святыня! А вдруг он отдаст Грааль Генриху из Труро? А Генрих, конечно же, продаст его и на полученные деньги вооружит целую армию – и не одну…

– Не думаю, – сказал вдруг Вазим Хараб. – Похоже, я был не слишком внимателен. Ну-ка, ну-ка…

И мавританец снова склонился над пергаментом, пожирая глазами хитрую вязь. Когда он, наконец, поднял голову, на лице его отражалась смесь разочарования и облегчения.

– Указания неполны, – заявил он.

– Как это – неполны? – удивился Гервард.

– Тут написано: «Птица с одним крылом не поднимется в воздух. Не приходи к Источнику Чаши неподготовленным. Изгони из сердца алчность и зависть. Лишь двое чистых смогут обрести Грааль».

Гвинет задумалась.

– Другими словами, здесь сказано, что существует второй пергамент? – спросила она.

– Думаю, да, – кивнул мавританец. – Скорее всего тот, кто сделал эту запись, написал и другое письмо. Каждое из них даёт поискам какое-то направление. И только если найти оба документа, можно определить, где на самом деле спрятан Грааль.

– А где искать второй пергамент? – спросил Гервард.

– Только Всевышний ответит тебе на этот вопрос, мой юный друг, – пожал плечами Вазим. – Я не знаю.

– Тогда почему мастер де Бир вообще стал копать? – удивилась Гвинет.

– Надпись сделана на древнем языке, – объяснил Вазим. – Даже мне трудно прочесть её. А познания мастера де Бира в арабском наверняка были далеки от совершенства. Думаю, он решил, что знает всё, что нужно. Но тот, кто писал пергамент, придумал воистину хитрую уловку. Тут написано, чтобы искатель копал в тени скалы, из которой вытекает источник. Но где должно быть солнце, чтобы тень падала в нужном направлении?

– Так мастеру де Биру пришлось бы перелопатить весь холм! – ухмыльнулся Гервард.

– Да, – кивнул Вазим, – Но возможно, он был готов к этому. Чего не сделаешь ради великого сокровища!

– Мастер де Бир умер из-за него, – сказала Гвинет. Интересно, отец Герберт знал, что посылает шантажисту практически бесполезную вещь? Возможно, священник из Смитфилда оказался хитрее, чем думал его мучитель…

– Мастер Хараб, а таких медальонов вы раньше не видели? – спросил Гервард, извлекая из кошеля алую капельку. – Его прислали мастеру де Биру вместе с пергаментом.

– И он здесь нарисован, – кивнул Вазим, прикасаясь пальцем к изображению медальона. – Нет, я никогда не видел ничего подобного и даже не слышал о нём. Мне неведомо, что это может означать.

Разочарованный Гервард убрал медальон обратно в кошель. Вазим бросил последний взгляд на пергамент, свернул его и отдал мальчику.

– Береги его, друг мой, – сказал он. – Если мне будет позволено дать вам совет, я бы рекомендовал отдать эту вещь кому-нибудь, кто в состоянии защитить её. Например, вашему аббату. Ибо хранить подобные сокровища опасно. Они притягивают дурных людей.

Поблагодарив купца, Гвинет и Гервард распрощались и покинули фургон. Гвинет было не по себе. Точно такой же совет дал им отшельник Урсус! Может, их жизнь действительно в опасности? В христианском мире нет сокровища, более драгоценного, чем Святой Грааль. Многим трудно будет устоять перед искушением. И всё же дороги назад нет. Нельзя позволить, чтобы великая святыня попала в лапы убийце.

Глава седьмая

Солнце уже село за горизонт, и на небе горела бледная заря, когда повозка дядюшки Оуэна остановилась, наконец, у дверей «Короны». Гвинет и Гервард спрыгнули на землю и сняли узлы с покупками для матушки и госпожи ле Февр. Помахав рукой вслед повозке, Гвинет едва сдержала вздох облегчения. Нет, она очень любила своего дядю, но на этот раз дорога из Уэллса показалась ей настоящей пыткой. Она мечтала обсудить с Гервардом всё то, что они узнали от Вазима, а говорить приходилось только о пустяках.

– Надо помочь маме с ужином, – сказала она вслух. – Потом попробуем решить, как быть дальше.

Они уже сворачивали во двор, когда Гвинет заметила на противоположной стороне улицы тёмную долговязую фигуру. Брат Тимоти возвращался в аббатство. Увидев их с Гервардом, он замахал рукой и подошёл поближе.

– Хочу извиниться перед тобой, Гервард. Вчера в лечебнице я повёл себя грубо.

– Не стоит беспокоиться, святой брат, – неуверенно пробормотал Гервард, покрепче прижимая к себе драгоценный пергамент.

– Нет, мне не следовало разговаривать с тобой в таком тоне. Просто я очень переживаю из-за брата Питера.

Костлявое лицо брата Тимоти омрачилось, и Гвинет в который уже раз подумала, что беззаботный друг её детства очень сильно изменился.

– Кашель изнуряет его, – продолжал брат Тимоти печально. – И погода, как на грех, холодная… Боюсь, он недолго протянет.

– Нет! – воскликнула Гвинет. – Брат Патрик наверняка знает, как его вылечить.

Брат Тимоти ответил ей вымученной улыбкой.

– Быть может и так. Но брат Питер очень стар, и говорит, что Господь призывает его к себе. А больше всего меня беспокоит….

Он замолчал, словно не знал, стоит ли ему продолжать.

– Его что-то гнетёт, – сказал он после долгой паузы. – Я знаю, что брат Питер давно не исповедовался. Боюсь, пока он этого не сделает, душа его не обретёт покоя.

Гвинет не знала, что сказать, но брат Тимоти, похоже, и не ждал ответа.

– Все в руце Божьей, – закончил он, тряхнув головой, и быстро зашагал в сторону аббатства. Гвинет смотрела, как его длинная фигура исчезает в воротах.

– Неужели ты думаешь, что М – это он? – шёпотом спросила она у брата. – И что заговор – его рук дело?

– Не знаю, – признался Гервард. – Но его беспокоит не только то, о чём он нам рассказал. Так что не с одним братом Питером творятся странные вещи.

Гвинет задумчиво кивнула и сделала шаг в направлении дома, когда её внимание привлёк стук копыт. К трактиру приближалась целая кавалькада. Впереди ехала дама на красивой белой лошадке, за ней – многочисленные слуги, и завершала шествие запряжённая мулом повозка с поклажей.

– Ух ты! – оживился Гервард. – Как ты думаешь, это к нам?

Гвинет не успела ответить, а дама уже свернула во двор «Короны». Слуги и повозка последовали за ней. Гвинет и Гервард кинулись догонять. Во дворе им предстала замечательная в своём роде сцена: дама восседала на лошади, спешившиеся слуги криками призывали хозяев, а под ногами лошадей метались перепуганные куры. Из конюшни выскочил встрёпанный Уот. К нему подошёл слуга в щегольском наряде из тёмно-зелёной шерсти и принялся что-то выговаривать.

– Мы за отцом! – крикнул Уоту Гервард, и они с Гвинет вихрем влетели в дом. К их удивлению, Джефри Мэйсона не оказалось ни кухне, ни в зале. В конце концов они нашли отца в конторе – маленькой комнате в задней части трактира, где они с матушкой просматривали счета. На столе лежали кучки монет, и валялись исписанные пергаменты.

– Сомневаюсь, что долг Натаниэля де Бира кто-нибудь заплатит, – говорил Джефри, бросая на стол ещё один пергамент. – А что делать с лошадью? Прокормить этого мерина стоит дороже, чем всех нас, вместе взятых!

В комнату влетели Гвинет и Гервард. Джефри отвлёкся от своего занятия и поднял голову:

– Ну, наконец-то! Хорошо съездили?

– Нашли Вазима Хараба? – добавила Айдони Мэйсон.

– Да, нашли, и привезли всё, что ты просила!

Гвинет расчистила место на столе и принялась выкладывать покупки:

– В этом узле нитки для госпожи ле Февр, вот тут твои пряности, а…

– А у нас новые гости! – перебил Гервард. – Там, во дворе – знатная леди и куча слуг! И она наверняка богата – на одну лошадь чего стоит посмотреть!

– Это славно!

Джефри Мэйсон поднялся, все ещё сжимая в руке пачку счётов.

– И чего же здесь нужно высокородной леди? – удивилась Айдони Мэйсон. – Она что, не слыхала об убийстве?

За дверью послышались торопливые шаги, и Айдони умолкла. Через минуту в комнату ворвалась сама леди – высокая дама примерно того же возраста, что и Айдони в малиновом бархатном платье с богатой вышивкой у ворота и на запястьях. Бледно-золотые волосы дамы были убраны в модную причёску. Поверх платья она надела тёплый меховой плащ, а на пальцах и в ушах её поблёскивали жемчужины.

«Как же должен выглядеть парадный наряд женщины, которая так одевается в дорогу?» – подумала Гвинет.

– Вы трактирщик? – спросила дама у Джефри.

– Да, миледи, – поклонился тот.

– Значит, именно вы должны исправить эту глупую ошибку. Я леди Изабелла Кэрфакс! А ваш слуга хочет поселить меня в какую-то каморку. Более того, он говорит, что у вас есть комната и получше, но отказывается меня туда вести!

Гвинет заметила в коридоре красного, как рак, Хенкина. Он наверняка показал леди Изабелле комнату покойного мастера Натаниэля – кроме неё, им нечего было предложить такой важной даме. Если, конечно, не считать комнаты Марион ле Февр.

– Простите, миледи, – с поклоном произнёс Джефри Мэйсон. – У нас есть очень хорошая комната, но она, увы, занята.

– Значит, тому, кто её занял, придётся переехать! Немедленно ведите меня туда. И подыщите какое-нибудь жильё моим слугам.

Джефри Мэйсон переглянулся с женой и сказал:

– Хорошо, миледи. Может, согреть вам кубок вина? Вы, наверное, устали с дороги. Хенкин, ступай, разберись с жильём для слуг леди Изабеллы.

Слуга с видимым облегчением ретировался. Гвинет сделала знак Герварду и бегом кинулась к лестнице. Ей хотелось предупредить Марион о предстоящем вторжении прежде, чем отец с новой гостьей явятся к ней.

Вышивальщица убирала со стола работу. Увидев Гвинет, она одарила её сияющей улыбкой.

– Как дела, моя милая? Хорошо провели день?

– Да, спасибо, всё было чудесно, вот всё, что вы просили, – на одном дыхании выпалила Гвинет, выкладывая на стол список и узел с покупками. – Но, госпожа, у нас…

Снаружи послышались шаги и прежде, чем Гвинет успела объяснить Марион ситуацию, в дверь постучали, и отец впустил в комнату леди Изабеллу Кэрфакс. Очевидно, решительная дама всё-таки отказалась от вина. Остановившись посреди комнаты, леди Изабелла обвела её критическим взглядом.

– И это ваша лучшая комната? Что ж, это, конечно, не то, к чему я привыкла, но придётся довольствоваться малым…

– Простите, госпожа…? – выпрямилась Марион ле Февр.

– Я леди Изабелла Кэрфакс. Вы должны обращаться ко мне «миледи». Вы немедленно заберёте отсюда свои пожитки. Пусть трактирщик подберёт вам какую-нибудь другую комнату, подходящую особе вашего положения.

– Но, мастер Мэйсон… – растерялась Марион.

Красный от смущения Джефри Мэйсон комкал в руках забытые счета.

– Извините, госпожа, вам нетрудно было бы переехать в другую комнату? Я уверен, это всего на несколько дней.

– Но для моей работы нужен свет, – возмутилась Марион. Голос её зазвенел, будто кто-то вытащил из ножен стальной клинок. – А в других комнатах света недостаточно!

– Для работы? – приподняла безупречные брови леди Изабелла. – А, вижу, шитьё.

Она подошла к пяльцам, и бросила критический взгляд на расшитый лилиями шёлк.

– Госпожа ле Февр – вышивальщица, – заявила Гвинет. Вышло громче, чем она собиралась, и девочка постаралась взять себя в руки и не дать вырваться закипавшему гневу. – Она выполняет работу для аббатства. Перед вами алтарный покров для часовни Пресвятой Девы!

Но леди Изабелла, похоже, не слушала. Изучив прекрасную вышивку, она повернулась к Марион и провозгласила:

– Я прибыла с визитом к аббату Генри и намерена сделать щедрое пожертвование на нужды аббатства в память о покойном муже. Несомненно, это даст аббату возможность и в дальнейшем оплачивать ваши услуги.

– Несомненно, миледи, – ледяным тоном ответила Марион ле Февр.

– Так значит, вы не возражаете, госпожа ле Февр?

Отец делал вид, что уверен в согласии Марион, но Гвинет видела, что на самом деле ему очень стыдно. Уронив скомканные счета на стол, он торопливо добавил:

– Я, конечно же, помогу вам перенести вещи.

– Мы тоже поможем, – добавил Гервард и, подхватив один из узлов с шелками, вынес его из комнаты.

Джефри Мэйсон взял тяжёлые пяльцы.

– Мы обо всём позаботимся, госпожа, – пообещал он.

Марион ле Февр ответила ему едва заметным кивком. Она так побледнела, что Гвинет даже испугалась, как бы она не упала в обморок, но потом осознала, что лицо вышивальщицы побелело от ярости. Она так стиснула в руках катушку из слоновой кости, что та с громким треском сломалась, заставив Гвинет подпрыгнуть.

Леди Изабелла уселась за стол и обвела комнату взглядом победительницы.

– Я буду есть здесь, – проинформировала она Джефри, который уже перенёс пяльцы и вернулся за новым грузом. – И готовить мне будет мой собственный повар.

Гвинет плотно сжала губы, чтобы с них не слетело какое-нибудь бранное слово. Значит, матушкина стряпня ей недостаточно хороша? Красная от злости, Гвинет подхватила одну из корзин с нитками и кинулась вон из комнаты. Уже на пороге она вспомнила о забытых на столе покупках и вернулась за ними.

Леди Изабелла Кэрфакс застыла в неудобной позе с поднятой над столом рукой. Взгляд её был прикован к оставленным Джефри счетам – и во взгляде этом был неприкрытый ужас.

У Гвинет глаза на лоб полезли. Что могла увидеть леди Изабелла среди старых счётов?