Текст книги "Леди-цыганка"

А Джейсон насторожился, почуяв неладное, и переводил взгляд то на бледное испуганное лицо Кэтрин, то на прячущего глаза Харриса.

Наконец он спокойно спросил:

– Вы знакомы друг с другом?

И подозрительно прищурился, когда оба одновременно и горячо произнесли: «Нет!»

Потом Харрис невнятно пробормотал в своей обычной манере:

– В жизни не видел эту девушку! Поговорим после! – И быстро вышел, прямо бросился вон из комнаты.

– Какого дьявола все это значит? – требовательным тоном спросил Джейсон, но Кэтрин спас от ответа Пьер.

– Все упаковано, мсье. Я вам еще нужен? Окинув комнату быстрым взглядом, Джейсон ответил:

– Думаю, это все, Пьер. Ты можешь ехать. Увидимся в Лондоне.

Глава 16

Измученная и вконец усталая, Кэтрин благодарно вздохнула, когда наконец они вошли в лондонскую квартиру Джейсона на Сент-Джеймс-стрит. Слишком многое произошло с ней за последние сутки, она могла только тупо разглядывать маленькую комнату в мансарде после того, как Джейсон накормил ее поздним ужином, снова раздел, запер дверь и ушел.

Такие же голые, как она сама, были все четыре стены комнаты. На полу, в углу, лежал соломенный тюфяк и несколько одеял. Шаткая табуретка, кувшин с водой и тазик на ней составляли всю мебель. В комнате было темно, только узкий луч лунного света пробивался сквозь крохотное оконце над ее головой. В комнате было не только темно, но и холодно – это она быстро почувствовала, забралась на матрас и укутывалась в одеяла. И снова оглядела свою темницу невидящим взглядом.

Потрясение, сожаление, потеря веры в себя, мучительное беспокойство приковали ее к этой комнате прочно, как железные наручники. Кэтрин устало прислонила голову к стене. И зачем только нужно было тратить время на поиски этой карты, спрашивала она себя горестно. Ее на этом поймали, и неизвестно, когда ей представится возможность побега: Джейсон пообещал держать ее столько, сколько пожелает.

Поведение Тома Харриса болезненно прояснило всю непривлекательность ситуации, и она могла только молиться, чтобы он попридержал свой язык. Хотя на самом деле ей бы следовало броситься к его ногам и умолять спасти ее, но куда там! Обычная гордость, надежда, что как-нибудь ей удастся сбежать и сделать вид, что ни прошедшей ночи, ни вообще ничего и не было, запечатали ей рот прежде, чем она вымолвила свою просьбу. А сейчас все рухнуло. Рэйчел, конечно, начнет неистовые поиски пропавшей дочери, а в свете прежнего скандала вторичное исчезновение леди Кэтрин вряд ли останется незамеченным.

В Лестершире никаких следов не обнаружат, потому что она и успела-то съесть ложку за завтраком – Джейсон буквально выволок ее из гостиницы и втолкнул в поджидавшие его парные дрожки. Она опомнилась в нескольких милях от гостиницы, когда он остановил лошадей, быстро связал ей руки под длинной голубой накидкой, пресекая этим и малейший намек на попытку побега. Он все делал быстро, коротко, холодно. Так же, не вдаваясь в подробности, объяснил, что, если она вздумает попросить кого-нибудь о помощи, он скажет, что возвращает свою сумасшедшую сестру в «Бедлам», в лондонский дом умалишенных.

Несмотря на все кошмарные события, ей казалось, что скандала можно избежать, только бы избавиться от Джейсона, но как бежать отсюда, когда она заперта в этой маленькой чердачной комнатке? Как вернуться домой? Отчаявшись, она закрыла лицо ладонями и простонала: «Рейна, Рейна, почему я не послушала тебя? Почему была так уверена, что можно играть с огнем и не обжечься?»

Предательские слезы хлынули-таки из глаз, она зарыдала так, что все тело ее содрогалось в конвульсиях, а рыдания разрывали грудь. Она не знала, сколько времени просидела в неподвижности, погруженная в свою беду, но постепенно слезы иссякли, и ее деятельная натура брала свое – она должна найти выход, должна все преодолеть. Фиалковые глаза вновь воинственно засверкали, она гордо вскинула голову и яростно поклялась, что в один прекрасный день накажет Джейсона Сэвиджа. Накажет за все. Заставит его страдать, увидит, как будет посрамлена его наглая гордость. Это будет, она готова потратить на это всю жизнь и дает страшную клятву уничтожить его.

Упиваясь этими мрачными клятвами о возмездии, Кэтрин вдруг почувствовала, как тает у нее в груди тяжелый ком страха и несчастий и как она успокаивается. С чем-то примиренная, она стала устраиваться на ночь, свернулась на матрасе, словно маленький ребенок, чтобы поскорее уснуть, как спят только в детстве, без сновидений.

Проснулась она далеко за полдень, бодрая, деятельная – твердые решения предыдущего вечера обрели свою ясность и определенность. Прежде всего – бегство, свобода. Она обернула себя одним из одеял, словно облачилась в саронг и снова была одета, плеснула на лицо воду из кувшина и попробовала что-нибудь сделать с копной спутанных волос. Затем обследовала комнату, надеясь, что вчерашнее отчаяние помешало ей увидеть какой-то путь к спасению.

К несчастью, ничего утешительного она не обнаружила. Были только дверь и маленькое окошко высоко над головой. Крепкую дубовую дверь надежно заперли с той стороны. По-детски поддавшись вспышке темперамента, она изо всей силы ударила по этому препятствию. Но только сильно ушиблась. Оставалось еще оконце. Она освободила табуретку от кувшина и лохани, подтащила ее под узкое оконце.

Вся в пылу деятельности, она едва не свалилась с табуретки, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Джейсон с большим серебряным подносом. Кэтрин быстро поправила свое платье-одеяло. При виде ветчины, желтого сыра, толстых ломтей хлеба, обильно намазанных маслом, твердые устои принятых решений заколебались. Она мрачно проигнорировала радостное трепетание желудка и презрительно уставилась на Джейсона.

Захлопнув дверь точным ударом ноги, он поставил поднос на матрас и с интересом взглянул на нее.

– Ты полезла туда из-за мышей или боишься наводнения? – спросил он издевательским тоном.

От злости Кэтрин лишь стиснула зубы. Чувствуя себя в дурацком положении, она негодующе взирала на него, сдерживая ругательства, уже готовые сорваться с губ.

Скорее забавляясь, чем сердясь, он пересек комнату, весело и легко, не обращая внимания на ее смятение, снял ее с табуретки. Затем, обхватив тонкую талию, спокойно поцеловал ее.

– Хм-мм, малышка, я скучал по тебе вчера вечером, – коснулся он губами ее нежной шеи, оторвав их от ее безжизненного рта. – Если ты упорствуешь в неестественном желании удрать от меня, я велю Пьеру запирать нас каждый вечер вместе!

Задохнувшись, словно она попала в водоворот, Кэтрин решительно отступила от него, чтобы не допустить опасных эмоций, возникавших помимо ее воли. Разгневанно напомнив себе о его вероломстве, о жестоком пренебрежении к ее чувствам, она подавила теплую, трепетную истому, вызванную его беспокоящим прикосновением. Стараясь держаться ровно и прямо, она оттолкнула его и быстро направилась к матрасу. Присев на корточки, Кэтрин сумела удержать примитивное желание наброситься на пищу и заставила себя есть медленно, тщательно, словно это была ее последняя еда.

Джейсон, задумавшись, прислонился к стене, скрестив руки на груди, его зеленые глаза подозрительно светились. Разжевывая кусочек нежной ветчины, она тоже разглядывала его. Как всегда, он был хорошо одет: темно-желтые нанковые брюки были отлично подогнаны, желтый пикейный жилет с вышивкой, несмотря на традиционный фасон, придавал ему щегольский вид. Она уже не доверяла кажущемуся его ленивому спокойствию, знала, что впечатление добродушного настроения обманчиво, помнила, что внезапно, без всякой видимой причины, он может превратиться в незнакомца с жестким лицом.

Но если он действительно в хорошем настроении, может быть, самое время сознаться, кто она? Допустим, он поверит в то, что она леди Кэтрин Тримэйн, но какие опустошительные последствия можно ждать от этого человека? Как встретят эти сокрушительные для света новости ее родственники? Одной этой мысли было достаточно, чтобы кровь у нее застыла, – Кэтрин словно воочию окунулась в водоем злых пересудов и злобных сплетен. А еще была мать – она просто не вынесет, если опозорит Рэйчел. И так ей досталось от Кэтрин-цыганки. Нет, лучше держать язык за зубами и искать, во что бы то ни стало искать любую возможность для побега.

Кроме того, Джейсон мог попросту отбросить ее объяснения, словно бы их не существовало.

Она смотрела на него и горько размышляла, на что бы он решился, зная ее подлинную историю. Он не из тех людей, кто легко относится к тому, что стал жертвой обмана, даже если ошибка произошла по его вине. Он мог бы ее придушить и ей еще повезло, что она до сих пор жива. Думая так, Кэтрин не отводила от него глаз, и Джейсон беспокойно шевельнулся под ее немигающим взглядом.

Признаться, он ожидал встретить слезы, обвинения или угрозы, но такой молчаливый, даже кроткий, прием встревожил его, пробудив гамму подозрений.

Проглотив последний кусочек сыра, она холодно спросила:

– Как долго ты собираешься держать меня здесь?

В ответ он изогнул густую черную бровь.

– До тех пор, пока ты не научишься хорошему поведению, дорогая.

Сжав кулачок, она преодолела желание накинуться на него и вместо этого спросила:

– А разве тебе все равно, что я ненавижу тебя? Что не испытываю никакого желания быть твоей любовницей?

Губы его сузились:

– Боюсь, что это меня не тревожит! Видишь ли, маленькая плутовка, я заинтригован. Ты не укладываешься в обычную схему себе подобных. – Заметив ее недоуменный взгляд, он добавил:

– Ты устроила целый торг на лугу, ты послала в мою постель старую ведьму. Ты выдавала себя за любовницу Клайва Пендлтона, будучи девственницей. Ты обыскала мои вещи, сказав, что ищешь деньги, но не взяла золото, лежавшее на столе. Одних этих несовместимостей достаточно, чтобы с тобой не расставаться, даже если бы я не находил тебя чертовски желанной.

Не в силах больше видеть это насмешливое лицо без того, чтобы не утратить самообладание, она стала разглядывать свои пальцы, бесцельно перебиравшие» кромку одеяла. Потом осторожно спросила:

– А если бы я призналась, что искала, ты бы отпустил меня?

Наступила долгая, напряженная пауза. Джейсон уже готов был солгать, но удержался от утвердительного ответа, который она явно ждала, и жестко отрезал:

– Нет!

И неожиданно, что ее так пугало, отбросил свою ленивую позу, рванул ее с матраса, грубо сжал и безжалостно впился в губы. Она безуспешно пыталась сопротивляться прокатившемуся по ней странному всплеску наслаждения, когда ощутила этот варварский поцелуй, когда его ищущий язык проник в глубь ее рта, впитывая его сладость. Легким движением он сдернул с нее одеяло. Заставляя себя оторваться от него, Кэтрин велела своему телу не отвечать на дикий порыв, не встречать его голодное желание своим собственным.

Не отдавая себе отчета, не видя, что она едва удерживает себя от такого же кипящего желания, Джейсон в ярости пробормотал: «Можешь обойтись и без наслаждения!» Бросив ее на матрас, он раздвинул ей ноги и зверски овладел ею, не думая о том, что ей больно, получая только собственное удовлетворение.

Его большое тело вдавилось ей в живот, она в безумном содрогании попыталась облегчить обжигающую боль между ног. Глядя на нее сверху и не обращая внимания на уродливую кровавую царапину у себя на щеке и на то, что мало получил удовольствия от поверженного, мягкого тела под собой, он быстро взял, что хотел, скатился с нее и прорычал:

– Пока я не перестану видеть в тебе загадку, я намерен удерживать тебя, и тебе лучше смириться с этим!

Гибким движением вскочив на ноги, он стоял и смотрел, как она садится, преодолевая боль.

– Я ненавижу тебя, Джейсон Сэвидж, – выпалила она, не видя его сквозь слезы. – И придет день, пусть на это уйдет хоть сто лет, когда я рассчитаюсь с тобой!

Натянутая улыбка скривила его рот:

– Можешь ненавидеть меня, дорогая, если хочешь. Я не просил, чтобы ты любила меня. Все, что я хочу от тебя, я могу получить в любое время, когда пожелаю.

Ярость сковала ей язык, она смогла лишь высокомерно обернуть вокруг себя одеяло, словно оно было из шелка. Потом встала и с каменным лицом спросила:

– Может быть, теперь ты уберешься? Ты ведь получил то, за чем приходил, так что больше нет причин оставаться со мной.

– Ну, полно! На самом деле я вовсе не имел намерения насиловать тебя, когда вошел в эту комнату.

– Полагаю, ты просто вошел, чтобы посмотреть, как я устроилась в этой уютной обстановке?

Задумчиво теребя кровавую царапину на щеке, он медленно произнес:

– Я склоняюсь к мысли, что вдобавок к хорошим манерам кто-то должен научить тебя придерживать свой язычок.

– А твои манеры восхитительны, да? – спросила она, не разжимая зубы.

Неожиданно он ухмыльнулся.

– Нет! Мои манеры ужасны! Но понимаешь, – добавил он злобно, – я не нахальная девка, поэтому на мои манеры люди смотрят сквозь пальцы, а на твои… – Его голос намекающе понизился.

Ярость затопила ее, заряд, тлевший в ней долгие часы, взорвался, и с гневным воплем она ринулась на него, выставив ногти, готовая в кровь изодрать его наглое лицо. Он насмешливо встретил яростный выпад, легко поймал ее руки, прижал их к бокам, а потом притиснул ее к своему крепкому телу. Извиваясь в его руках, словно дикая кошка, она вскинула голову и случайно нанесла ему болезненный удар в подбородок. От неожиданности он завопил, она же, несмотря на то что у нее искры посыпались из глаз, начала бить в эту точку снова и снова. Но уже не столь эффективно, потому что он просто отвел подбородок в сторону. Потеряв рассудок, Кэтрин колотила его по груди, маленькие острые ее зубы рвали пикейный жилет и добрались даже до полотняной рубашки под ним. С глубоким удовлетворением она слышала его крики, а потом почувствовала, как его пальцы ухватили ее длинные волосы. Даже эта боль, то, как он отбросил от себя ее голову, стоили того, что и она задала ему.

Тяжело дыша, Джейсон угрюмо смотрел на нее сверху. Господи! Вот так маленькая бунтовщица! Он должен бы покончить с ней и выбросить ее в сточную канаву! Но даже думая так, глядя на ее упрямый рот, он ощущал сложное чувство. Большинство женщин находили его весьма привлекательным, так почему же эта худенькая девчонка так сражается с ним? Даже в его руках продолжает отчаянно вертеться, готовая драться и дальше.

Голова Кэтрин трещала от удара, который она нанесла ему в подбородок, он все еще не отпускал ее волосы, отчего боль раздирала ей виски. Несмотря на это, она осталась верна клятве и так яростно бросалась на него, что невольно напомнила ему храброго и несговорчивого котенка. Он улыбнулся этому сходству и ослабил пальцы.

– Может быть, перестанем воевать? Ты расцарапала мне лицо, к тому же потребуется несколько дней, чтобы зажили следы укусов. Мы уже все обсудили, сегодня ты бесспорный победитель, но только на сей раз.

Кэтрин сделала маленький, осторожный кивок. Такой неожиданный обратный ход смутил ее, она хотела, чтобы он либо оставался мужчиной с жестким лицом, который иногда пугал ее, либо тем обманчивым, очаровывающим незнакомцем. Одного из этих мужчин она ненавидела. Но оставался другой! Когда он плутовато улыбался ей, как сейчас, и черный локон беспечно падал ему на бровь, она попадала в плен вероломного возбуждения, трепещущего чувства, что в любой момент произойдет нечто чудесное.

Неожиданно до нее дошло, что она готова улыбнуться ему в ответ, и была потрясена, осознав, что одеяло давно свалилось на пол. Выскользнув из его ослабевших рук, она схватила одеяло. В нем она чувствовала себя как-то безопаснее. Повернувшись, Кэтрин заметила, с каким любопытством он наблюдает за ее скоростным одеванием.

– Ты в самом деле такая стеснительная? Напрасно, у тебя красивое тело. – И громко рассмеялся, когда ее щеки ярко вспыхнули. – Я вижу, что в Париже одежда для тебя обойдется мне в целое состояние. Я не допущу, чтобы моя прелестная любовница куталась в старое одеяло. Убежден, ты с удовольствием захочешь избавиться от него.

Услышав упоминание о Париже, она не поверила своим ушам:

– Париж? Ты действительно собираешься взять меня в Париж?

Широко улыбаясь, не подозревая о том, что от ужаса ее кожа покрылась мурашками, он ответил:

– Да, мой маленький котенок, это именно то, что я хотел тебе сказать, из-за чего и пришел. Я был очень занят прошлым вечером, делал приготовления и прощался со всеми. У Пьера уже готова для тебя ванна и одежда. Мы уедем, как только ты соберешься.

Обманутый растерянным взглядом, он нежно приподнял ее голову длинными пальцами.

– Я понимаю, что тебя измучила эта сумасшедшая поездка через всю Англию. Когда доберемся до Парижа, то там задержимся. Я подумываю о том, чтобы снять замок в его окрестностях. В Париже куплю тебе все наряды и украшения, какие ты пожелаешь.

Она только тупо взглянула на Джейсона, и он, раздраженный отсутствием энтузиазма, упрекнул ее:

– Я ведь сразу обещал тебе путешествие в Париж и думал, что ты будешь счастлива, видя, что я выполняю условия нашей сделки. А теперь пошли и быстрей собирайся.

Он нетерпеливо подталкивал ее к лестнице, ведущей вниз, торопил ее в спальне, где она принимала ванну и одевалась, и втолкнул ее в экипаж.

Стоял чудесный весенний день, до темноты оставалось еще несколько часов, и, по мере того как лоснящиеся вороные лошади мчали их по дороге, Кэтрин обнаружила, что понемногу забывает обстоятельства, окружавшие эту поездку, и наслаждается убывающим солнечным светом. Как если бы Джейсон был ее поклонником, и они вдвоем совершали приятную прогулку. По мере того как бежали часы и начала опускаться ночь, она отталкивала от себя прежние тревоги и мысли, и ее вдруг охватило странное успокаивающее чувство примирения, надежды на то, что найдется выход из создавшегося положения.

Уже в плотных сумерках ступили они на борт судна, которое увозило их из Англии, и тут странное спокойствие покинуло ее. Она испытала чувство дикой паники, ужаса: если она не убежит сейчас, то уже никогда больше не обретет свободу. Но Джейсон, чувствующий такие перемены, мгновенно погасил этот непроизвольный порыв простейшим образом: подхватив ее на руки, он отнес Кэтрин в их каюту, оставил ее тут же одну и вышел, тщательно заперев за собой дверь. Похожая на пойманное в ловушку животное, она оглядывала маленькую каюту, растерянно думая, что, по крайней мере, на этот раз он оставил ее одетой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Горько-сладкая весна

Глава 17

Франция, весна, 1803

Дорога от паромной переправы до Парижа подходила к концу. Они оставили позади бледно-зеленые пологие холмы и необычные на вид белые фермы. Кэтрин не обладала способностью Джейсона спать в тряском экипаже, поэтому с огромным нетерпением ждала, когда покажется город.

В пути они останавливались у придорожных гостиниц лишь для того, чтобы сменить лошадей и наскоро поесть – чаще всего Джейсон заказывал корзинку с сандвичами, чтобы не задерживаться на следующей станции. Лишь однажды они простояли несколько часов, пока меняли сломавшееся колесо Наблюдая, как Джейсон нетерпеливо расхаживает взад-вперед в номере провинциальной гостиницы, Кэтрин осознала тот факт, что его желание поскорей оказаться в Париже никак не связано с ней. Она напрасно боялась, что все путешествие ей придется отбиваться от его попыток заняться любовью. Он вообще едва замечал ее присутствие в экипаже и, казалось, забыл о ее существовании. Кэтрин обнаружила, что этот недостаток внимания даже задевает ее.

Колесо треснуло, попав в глубокую выбоину на дороге: французские дороги оказались много хуже английских, а английские были ужасны. Экипаж содрогнулся от толчка, а Джейсон так и не проснулся, раскачиваясь в унисон с движущимся экипажем.

Она подолгу изучала его спящее лицо, живое, без суровых морщин – они исчезли, разгладились, – это было лицо молодого человека, не способного похитить и изнасиловать женщину. Но Кэтрин трудно было обмануть. По своему горькому опыту она знала, как мгновенно меняются его желания и намерения. Она попробовала представить, что было бы, если бы он мог предположить, что она хочет вернуться в Англию. Сказать ему правду и рассчитывать на его милостивое разрешение? Она даже не рискнула предположить, что такой вариант возможен, и отказалась от него так же быстро, как и придумала. Время для откровений такого рода упущено, и она со злостью выбранила себя за то, что была такой упрямой дурой.

Погруженная в грустные размышления, Кэтрин безучастно смотрела в окно, а повернув голову, неожиданно столкнулась с изумрудным взглядом проснувшегося Джейсона. Оказывается, он уже проснулся и какое-то время внимательно изучал ее профиль. Взгляд у него был настолько холодно-расчетливым, что на мгновение она испугалась: не прочел ли он ее мысли? Страх заставил ее заговорить первой, чтобы избежать унизительных замечаний.

– Хорошо отдохнул? Должно быть, ты здорово вымогался, если спал так долго.

Джейсон лениво улыбнулся, его зеленые глаза чуть блеснули, когда он медленно протянул:

– Как правильно ты произносишь слова, точь-в-точь как ученица в монастырской школе. – Он помолчал, разглядывая ее с откровенной насмешкой, потом мягко добавил:

– Но мы-то знаем, что это не так, верно?

Кэтрин стоило труда удержаться, чтобы не выпалить резкие слова, уже вертевшиеся на кончике языка; глаза выдали ее негодование, и она колко ответила:

– Можешь думать, что это, если тебе нравится. Я не собираюсь злиться, и если ты намерен позабавиться, изводя меня насмешками, то уверяю – у тебя ничего не получится.

Изумившись ее холодному тону, он привел ее в замешательство, внезапно спросив:

– А почему ты подумала об этом именно сейчас?

– Почему? А какая, собственно, тебе разница, что я думаю? Он бросил на нее острый взгляд и промурлыкал:

– Обычно мне наплевать на то, что думает какая-либо женщина, но шестое чувство мне подсказывает: здесь что-то не так, ты что-то мне не сказала, что-то, что я должен бы знать!

Чтобы преодолеть замешательство и не выдать себя, она не стала отвечать, а сама спросила:

– Откуда ты это знаешь?

– У тебя очень выразительное лицо, дорогая ведьмочка, боюсь, оно выдает твои мысли.

Напуганная до глубины души, она вернула ему мяч их разговора:

– Если я так легко выдаю свои мысли, что же ты спрашиваешь? Почему просто не читаешь их по моему лицу?

– Не люблю подсматривать, мне бы хотелось казаться положительным.

Она едва не поддалась на провокацию, но стерпела и сохранила выразительное молчание.

Несколько минут они ехали в тишине и спокойствии, потом Джейсон начал показывать ей достопримечательности – они въезжали в окрестности Парижа.

Уже стемнело, когда Джейсон провел ее по мраморному фойе отеля «Крильон» к длинной полированной стойке, где их поджидал портье в мрачной, черной с белым, униформе. Кэтрин едва держалась на нотах, платье ее было помято, она чувствовала голоде, мечтала принять ванну и ее совершенно не заботило, что подумают о ней служащие отеля. Но все же она вздрогнула, словно от укола булавкой, когда консьерж промурлыкал:

– Прошу вас, мадам и мсье Сэвидж, следуйте за мной. – И повел их к великолепным апартаментам на третьем этаже.

Показывая им две спальни, гостиные, туалетные комнаты, он повернулся к Джейсону и произнес извиняющимся тоном:

– В предварительных инструкциях не было сказано, что прибудет и мадам Сэвидж, но мы заверяем, что для горничной мадам будет приготовлена комната возле комнаты вашего слуги. Могу добавить, что, если мадам или мсье нуждаются в услугах служащих отеля «Крильон», пока не прибудут ваши слуги, пожалуйста, сообщите мне, и все будет сделано.

Низко поклонившись, он вышел из комнаты, оставив за собой зловещее молчание.

– Мадам Сэвидж? – гневно взорвалась Кэтрин. Джейсон повернулся к ней, насмешливая улыбка скривила уголки его губ, густая темная бровь поползла вверх:

– А ты предпочитаешь, чтобы я громогласно объявил, что привез с собой любовницу? – спросил он сухо. – «Крильон» очень консервативный и респектабельный отель. Когда дядя послал сюда предварительное уведомление о моем прибытии, он не знал, что я буду не один. Он до сих пор ничего не знает об этом. Если бы знал, я уверен, отдал бы более осторожные распоряжения.

Решительно и зло, сверкая глазами, Кэтрин произнесла с поддельной наивностью:

– Тебя действительно беспокоит, что могут подумать о твоих действиях? Никогда не могла бы себе этого представить. Ладно, наверное, твой дядя – тот человек, которым ты восхищаешься. Я и размышляю, как бы он отнесся к изнасилованию и похищению женщины?

Джейсон равнодушно пожал широкими плечами.

– Взгляды дяди на мою мораль мне достаточно известны, и ты будешь изумлена, как часто его мнение обо мне совпадает с твоим.

Он подошел к тяжелой резной двери, выходящей в покрытый коврами коридор.

– Я распорядился, чтобы тебе приготовили ванну и чтобы прислали горничную разобрать твои вещи, как бы мало пока их ни было. Думаю, что ты сильно устала, так что поужинай в своих комнатах и пораньше ложись спать.

Не дожидаясь ответа, он вышел.

Кэтрин молча смотрела на закрывавшуюся за ним дверь. Он не» мог просто так оставить ее! Но проходили минуты, а Джейсон не возвращался. Ей стало ясно, что он не только мог так поступить, но и поступил! Усталости у нее как не бывало, она пробежала через комнату к двери и распахнула ее. На пороге заколебалась, потом выглянула в широкий, белый с золотом, коридор. Он был совершенно пуст. Она закусила нижнюю губу, не зная, что предпринять дальше.

Потом вернулась в комнату, прикрыв за собой дверь. У нее не было денег, и ей не к «ому было идти. Сейчас придется принять высокомерные действия Джейсона, как бы они ни были противны. Но она не спала уже несколько дней, а пустой желудок торопил ее подвести итог размышлениям – стоит повременить по крайней мере до тех пор, пока она не поест и не смоет дорожную пыль. Тогда и подумает о дальнейших стратегических шагах. Приняв решение, она принялась разглядывать роскошные апартаменты, не в силах перебороть любопытство.

Все комнаты были большими, прекрасно отделанными. Кремовые стены, высокие потолки с хрустальными люстрами, мягкое золото ковров, застилавших натертые полы. Тяжелые занавеси из темно-золотого бархата спускались на высокие окна, и Кэтрин с удовольствием обнаружила пару застекленных дверей, которые вели на маленький балкон.

Стук в дверь прервал ее наблюдения. В комнату вошла крошечная брюнетка с очаровательными карими глазами. Она смущенно улыбнулась Кэтрин и сделала книксен, сказав, что ее послали помочь мадам и что зовут ее Жанна.

Черная униформа девушки с белым кружевным фартуком и соответствующей шляпкой не могли скрыть девичью свежесть Жанны. Без сомнения, она была хорошенькой, румяные щечки выдавали ее деревенское происхождение. Ей было не более шестнадцати. Глядя, как она вынимает ее платья и раскладывает их в спальне, Кэтрин вдруг подумала, сам ли Джейсон выбрал Жанну и только ли с целью быть горничной при его так называемой жене? Но она тут же устыдилась своих мыслей, оставила Жанну хлопотать с вещами, а сама стала бесцельно расхаживать по пустым комнатам.

Под ее окнами расстилался вечерний Париж. Вдоль вымощенных булыжником улиц горели фонари, и их жеманный желтый свет яркими пятнами проступал в чернильной темноте ночи. Изящные быстрые экипажи развозили модных горожан. Звучно цокали копыта.

Некоторые направлялись в театр, возможно, в тот, который парижане называли «Домом Мольера», некоторые – в игорные дома, предоставлявшие джентльменам разнообразные развлечения, и не только за игорными столами.

Их апартаменты выходили окнами на Площадь Согласия, где десятилетием раньше несчастный Людовик XVI, потеряв трон, потерял и свою голову на гильотине. За площадью медленнотекущая Сена мирно несла свои воды через бурно разрастающийся город.

Но Кэтрин снова охватила усталость, она уже не могла следить за движущимися огнями и почувствовала облегчение, когда Жанна объявила, что ванна готова.

Быстро сняв платье, Кэтрин скользнула в благоухающую розовым ароматом воду, чувствуя, как она охватывает ее усталое тело. Прекрасное мыло, плавающее в воде, тоже пахло розами, и она стала усердно натирать себя от макушки до пальцев ног. Жанна помогала ей, подливая горячую воду из медного кувшина. Когда Кэтрин вымылась и сполоснула свои длинные волосы, латунная ванна была заполнена до краев.

Выйдя из ванны, Кэтрин предоставила себя живому вниманию Жанны, но горничная была столь деловита и деликатна, что Кэтрин даже почувствовала себя неловко, настолько быстро ее обтерли, обсушили, напудрили душистой пудрой, облачили в мягкую ночную рубашку. Она не успела запротестовать, как Жанна уже накинула на нее черный бархатный халат – ровно за секунду до стука в дверь, возвестившего, что доставлен заказанный Джейсоном ужин.

Позже, впав в приятную дремоту от вкусной еды и выпитого вина, Кэтрин прилегла на синий диван; глаза у нее совсем слипались. Усилием воли она их приоткрыла и снова оглядела великолепные комнаты. Ухоженная, умиротворенная, она ни о чем не думала и уже через несколько минут блаженно уснула.

Было очень поздно, когда Джейсон вернулся в отель. Его письмо Ливингстону, в котором он просил о срочной аудиенции у Монро, было отослано, он встретился с французским министром финансов Франсуа де Барби-Марбуа и наметил решение некоторых семейных проблем. Поскольку не все члены клана Бове перебрались в Новый Свет, с одобрения дяди, Джейсон разослал записки всем парижским родственникам. Съев в ресторане отеля свой обед, он был приятно удивлен, обнаружив, что один кузен уже ожидает его в фойе.

Мишель Бове, изящный молодой человек приятной наружности, выбрал на этот вечер известное игорное заведение, когда посыльный принес ему записку от Джейсона. Чрезвычайно любезный малый, Мишель решил немедленно повидаться со своим американским кузеном. Молодые люди мгновенно сошлись, и Джейсон охотно принял предложение кузена показать ему ночную жизнь города. По мере того как они веселились, Мишель пичкал Джейсона сжатыми, порой забавными, характеристиками разных родственников» и определенно дал понять, кого из них следует избегать.

Джейсон пребывал в отменном расположении духа, когда тихонько вошел в комнаты, которые до этого бесцельно разглядывала Кэтрин. Проследовав в самую большую спальню, он бросил свой шарф на спинку стула, освободился от сапог и через тихие комнаты устремился на поиски Тамары.

Он не ожидал найти ее в своей спальне, он был убежден, что она спит у себя. Однако в ее комнате кровать была пуста. Он нахмурился, задумчиво потер отросшую на подбородке черную щетину, пошел дальше, в меньший из двух салонов. Завидев Тамару, спящую на диване, он замер посреди комнаты.