Текст книги "Леди-цыганка"

Она лежала на боку, шелковые черные волосы, уже подсохшие, густым облаком клубились вокруг плеч. Одну руку она подсунула под щеку, другая свисала на пол. Глядя на эту прелестную картину, он как-то странно заулыбался – это не была ни его обычная ухмылка, ни улыбка доброты, но что-то среднее. С минуту он смотрел, как вздымается и опускается ее грудь под черным бархатом. Затем, взволнованный и недовольный неожиданным приступом нежности, он решительно подошел к дивану, поднял ее на руки и понес в спальню.

Когда он снял с нее халат и сунул между двумя теплыми простынями на большую кровать, она слегка потянулась и сонно мигнула, словно котенок. Начав просыпаться, взглянула на него сквозь полуоткрытые веки своими немыслимыми фиалковыми глазами. Не выдержав, Джейсон прильнул к ее мягкому рту долгим, ищущим поцелуем, после чего Кэтрин окончательно проснулась, а Джейсон пришел в гневное смущение.

Он не намеревался поцеловать ее таким поцелуем! Он хотел всего лишь чмокнуть ее в губы. Но в этот момент что-то странное взорвалось между ними. Ее рот словно ждал его, губы ее слегка раскрылись, и язык ответил на ласку его языка.

Борясь с желанием оказаться рядом с ней и посмотреть, как далеко зашло неожиданно уступчивое настроение, Джейсон вглядывался в глаза Кэтрин. Так они молча смотрели друг на друга несколько секунд, неподвижно, не желая разорвать это странное очарование. Затем, пробормотав ругательство, он резко повернулся и вышел.

Со сложным чувством, но без радости, Кэтрин глядела ему вслед. Что произошло? Она же ненавидит его! Он ее обесчестил, обращался с ней жестоко, и вот, достаточно было ей поесть досыта, и она все забыла и растаяла в его объятиях, словно уличная девка. Закрыв глаза, она постаралась выкинуть из памяти этот поцелуй, но он тут же вернулся. Как могла она так откликнуться на него! Но еще больше потрясло ее то, что он ушел. Она мрачно напомнила себе, что поклялась отомстить ему, что запретила себе отвечать на ласки, – она уже достаточно погорела на этом. Помни это, ты, маленькая дурочка, когда в следующий раз почувствуешь что-то вроде желания ответить на его объятия.

Некоторые другие неприятные мысли мешали ей еще несколько минут, но, неспособная решить ни одну из насущных проблем и наслаждаясь изумительным ощущением чистой постели после долгого путешествия, она погрузилась в сладостный сон – второй раз за этот вечер.

Этого нельзя было сказать о Джейсоне. Он расхаживал по спальне еще добрый час. Кэтрин было бы приятно узнать, что большую часть его он провел в попытках избавиться от странных, незнакомых эмоций, которые она заставила его испытать. И чем настойчивее искал он объяснение, тем в большее смущение впадал. И заснул он с чувством, что на него навалилась какая-то незаслуженная напасть, вроде зубной боли; глаза бы его никогда не видели проклятую маленькую цыганку! Как смела она внести такое смятение в его мысли!

Глава 18

Настоящий первый их день в Париже обещал быть хорошим. В белой нижней рубашке, в розовом шелковом халате, подпоясанном под маленькой твердой грудью, Кэтрин нежилась на балконе под ярким солнечным светом, когда сзади раздался голос Джейсона. Захваченная своими наблюдениями, она вскрикнула от неожиданности, когда он произнес:

– Рад видеть, что ты уже встала. Прежде чем принимать ванну, я зашел взглянуть на тебя – ты еще спала и выглядела, должен признать, прелестно.

Не поддавшись на провокацию в его голосе, она посмотрела на него с осторожностью, довольная тем, что сейчас одета. Не то что вчера вечером. При этом воспоминании глаза ее сверкнули обидой. Холодно, скрывая, как бьется в груди сердце, она спросила:

– А разве я должна была уже встать? Мне казалось, ты обещал мне сегодня свободный день. Или я должна быть у тебя в услужении и помогать тебе одеваться?

Неожиданный всплеск зеленых глаз дал ей возможность сделать паузу, в которую он тут же устремился, пресекая все ее дальнейшие рассуждения:

– Тебе не следует держать в голове мысли об одевании, моя дорогая. Только о раздевании – в любое время, какое ты предпочтешь, предложив мне свои услуги. Я соглашусь немедленно.

Испытывая дурацкое желание захихикать и досадуя на то, что по собственной неосторожности позволила так уколоть себя, она обрадовалась, когда негромкий стук в дверь отвлек внимание Джейсона.

Слуга в униформе не принадлежал к обслуживающему персоналу отеля, но, как поняла Кэтрин, Джейсон ожидал его. Посыльный вручил Джейсону запечатанный конверт, однако, ответа ждать не стал, а, сунув в карман золотую монету, вежливо поклонился и ушел.

Остро ощущая на своей талии руку Джейсона, которую он так и не убрал, она исподтишка наблюдала за ним; по мере чтения лицо его стало таким серьезным, какого она у него никогда не видела. Собственно, пробежал он записку в один момент, потом быстро взглянул на нее и поймал ее взгляд. В смущении она вспыхнула и освободилась из-под его руки. Улыбнувшись, Джейсон поддразнил ее:

– Играешь в смущение, да? Если, малышка, тебе доставляет удовольствие смотреть на меня, можешь продолжать. В конце концов, я же получаю удовольствие, глядя на тебя.

Кэтрин подавила желание ударить его, чтобы пощечиной согнать эту невыносимую выжидательную ухмылку с его красивого лица. Предоставив ему возможность любоваться своим затылком, она целиком погрузилась в разглядывание своих дрожащих рук, вцепившихся в перила балкона. С минуту он молчал, потом медленно произнес:

– Мне нужно на некоторое время оставить тебя. Прошу прощения, но поразвлекайся сама, пока я не вернусь.

Повернувшись, она спросила тихим напряженным голосом:

– А ты не боишься, что я сбегу.

– Нет. Если бы я думал, что есть хоть малейшая такая возможность, я бы не оставил тебя одну вчера вечером. Я не дурак, а тебе не так уж хочется сбежать от меня, как ты делаешь вид, моя маленькая возлюбленная. К тому же у тебя нет денег.

Он успел поймать ее поднятую руку и с легкостью завел ее за спину, одновременно прижав к себе все ее тело. Упираясь ему в грудь, она смотрела на него в упор, злясь больше на саму себя, чем на него. Он дразнил ее взвешенно – настолько взвешенно, чтобы она вела себя так, как ему надо. И у него получилось. Вызывающе вскинув голову, она выпалила:

– И что же теперь? Теперь будет то, что ты хотел в том, первом месте, да?

– Нет, не совсем. Но ты так легко поддаешься, так легко вспыхиваешь, моя дорогая, что мне трудно удержаться, чтобы не ловить тебя на одну и ту же удочку.

Поддразнивая ее, Джейсон почти касался губами ее рта. Обхватив ее руками так крепко, что их тела почти слились в одно целое, он медленно прошелся губами по ее лицу от лба до кончика носа, потом коснулся ее губ и мягко сказал:

– Мне придется ненадолго оставить тебя. И если у тебя действительно сохранилась идея сбежать отсюда, то можешь забыть ее. Прежде чем покинуть отель прошлым вечером, я имел разговор с консьержем и Жанной. Это было неприятно, но пришлось объяснить им, что, хотя мы недавно поженились и я тебя очень люблю, у тебя бывают приступы безумия, когда ты представляешь себя кем-то другим, думаешь, что я похитил тебя. Так что, видишь, моя дорогая, – почти добродушно добавил он, – не стоит и помышлять о побеге. Слуги просто запрут тебя в этих комнатах. И без денег ты далеко не уйдешь. Развлекай себя сегодня днем сама, а вечером, если будет время, мы, возможно, спланируем что-нибудь более интересное.

Затем она утратила способность связно мыслить, когда его теплые губы прильнули к ней и она снова ощутила жадное, необъяснимое чувство, которое рождали в ней его поцелуи.

Когда он ушел, в больших комнатах воцарилась необычная тишина, и разгневанная Кэтрин бросилась на свою кровать. Черт с ним! Он обращается с ней как с куклой, как с игрушкой! Скажите, он намерен планировать какое-нибудь развлечение, если на нее у него останется время! Как бы хотелось, со злостью подумала она, одержать победу в той игре в кошки-мышки, которую они вели.

Джейсон еще ухмылялся, когда вошел в американскую миссию и вручил привратнику свою карточку. Его туг же провели в маленький кабинет, наскоро приготовленный для Джеймса Монро, представителя Джефферсона в Париже. Он должен был помогать Роберту Ливингстону, американскому посланнику во Франции.

Сидя за темным дубовым столом, занимавшим чуть ли не всю комнату, поглощенный чтением, Монро встал, когда Джейсон вошел в кабинет, и положил на стол объемистый документ, который изучал.

– Бумажная работа, – прокомментировал он, – но скажите, молодой человек, что привело вас во Францию? Я думал, что Джефферсон хотел иметь вас в Англии до тех пор, пока Ливингстон не послал бы за вами. Но, насколько мне известно, Роберт этого не делал. Что же тогда стоит за этим настоятельным письмом, которое я получил от вас вчера вечером? Или у вас уже возникли неприятности с французским правительством?

Несмотря на поддразнивающие нотки в его голосе, Джейсон уловил в этом вопросе и скрытую угрозу. Он перестал улыбаться и спокойно ответил:

– Прошу прощения, если записка показалась резкой, но события настоятельно требовали, чтобы я переговорил с вами до того, как будут продолжены переговоры Ливингстона.

Устроившись поудобнее в своем мягком кресле, Монро окинул Джейсона пристальным, изучающим взглядом.

– Я знаю, – мягко произнес он, – что вы пользуетесь доверием Джефферсона, особенно при рассмотрении ряда вопросов в связи с Новым Орлеаном, но, боюсь, что никогда не понимал вашу роль в этом деле. Не соблаговолите ли просветить меня?

С печалью в своих зеленых глазах Джейсон признался:

– Боюсь, что я и сам не понимаю этого до конца. А если я этого не понимаю, то не могу в должной мере обсуждать это и с вами. Не так ли?

Монро не устроил такой уклончивый ответ.

– Я понимаю вас, Сэвидж, – сухо сказал он, – вы ничего мне не скажете. Полагаю, я должен быть доволен тем, что президенту служат личности, умеющие держать рот на замке. Конечно, вы не станете использовать узы личной дружбы для осуществления ваших личных задач?

На этот вежливо поставленный и пробный вопрос последовал утвердительный кивок. Уважая сдержанность Джейсона, хотя это ему и не нравилось, Монро спросил:

– Хорошо, почему же, в таком случае, вы хотели видеть меня?

– Я намерен сделать вам предложение, – осторожно начал Джейсон, – предложение, которое явно затруднит ту задачу, которая возложена на вас и Ливингстона. Но прежде разрешите прояснить несколько моментов. Первое: я не могу объяснить, где и как я узнал то, что узнал. Вы должны будете довериться мне и принять сказанное за истину. Второе: я не буду отвечать ни на какие вопросы, поскольку дал слово, что не раскрою мои источники. – Он в упор взглянул на Монро и добавил:

– Если вы не примете мои условия, продолжать я не могу.

Обеспокоенный и заинтригованный, как это и предвидел Джейсон, Монро стал спешно припоминать, что он знает об этом надменном молодом человеке. Несомненно, Джефферсон доверял ему некоторые жизненно важные секреты внешней политики, а он всегда благоразумен в своем выборе. Сам он был в близких отношениях с Гаем Сэвиджем, но не с его сыном, как бы ему хотелось при данных обстоятельствах, но то, что он о нем знал, ему нравилось, хотя молодой Сэвидж имел репутацию человека себе на уме, пробивного и безжалостного в достижении цели. Порой такие характеристики лучше иных похвал.

Монро согласно кивнул головой, уже тронутой сединой.

– Продолжайте. Вы разожгли мое любопытство, и я постараюсь не задавать вам слишком много вопросов.

Когда Джейсон начал говорить, на лице его не было и следа обычной насмешливости.

– Я обладаю информацией, почему Барби-Марбуа приглашал вас и Ливингстона прошлым вечером, хотя нигде об этом сказано не было. Главной причиной встречи, даже до вашего формального представления правительству, была попытка начать переговоры о продаже всей территории Луизианы.

Монро постарался скрыть выражение крайнего изумления при этих словах Джейсона, лихорадочно прикидывая, где Сэвидж мог получить эту информацию. Он сказал правду. Монро пригласили и с ним поделились ошеломляющей новостью, что Наполеон серьезно рассматривает вопрос о продаже американцам огромных пустующих земель, которые и составляют Луизиану.

Схитрив, Монро ни о чем не спросил, но сказал:

– Вы же знаете, что в конституции нет параграфов о ситуации, подобной этой! – С нескрываемым раздражением он добавил:

– Кто бы мог предположить, когда я отплывал во Францию, что Наполеон не просто поддержит столь фантастическую идею, но и сам предложит ее?

Безразличный к проблеме законности такой покупки, Джейсон сделал первый выстрел:

– Я здесь сегодня как агент британской банковской фирмы «Хоуп и Бэринг». Меня уполномочили информировать вас, что фирма хотела бы предоставить вам как представителю Соединенных Штатов всю ту сумму денег, которая необходима Франции для овладения Луизианой.

На мгновение Монро утратил дар речи. О таком они не смели и мечтать! С откровенной заинтересованностью он спросил:

– И как далеко согласны пойти ваши патроны? Впервые с того момента, как он вошел в эту комнату, Джейсон расслабился, к нему вернулась ею обычная насмешливая улыбка. Ответ был по существу.

– Десять миллионов под шесть процентов.

Джейсон произнес эти цифры с явным удовольствием, но Монро было не до эмоций.

Играя свою роль, Джейсон искусно отвел все наводящие вопросы Монро, заявив, что он много не знает и что теперь очередь за американскими дипломатами. Осознав, что нежданный визитер больше ничего не скажет, Монро был вынужден отступить, но, прежде чем расстаться, он получил от Джейсона осторожное обещание вернуться через несколько дней и держать американскую миссию в курсе своих действий.

Довольный тем, что так удачно увернулся от каверзных вопросов дипломата, Джейсон понимал, что уже следующей их встрече не суждено развиваться по его воле, как это было сегодня. С отвращением он подумал, что всю эту проблему можно решить очень легко, если бы все выложили на стол свои карты. Потом подумал, что он ошибается. Существовала ведь Испания, и, если бы она знала, что Франция распоряжается подвластной ей территорией, она запротестовала бы так энергично, как только могла.

Выполнив политическую миссию, он вернулся к своим проблемам. Конечно, это была Тамара и планы его пребывания во Франции. Данное Монро обещание уже их меняло – нужно было отказаться от прежнего намерения снять дом за городом. Что же, его вполне устраивает и «Крильон».

Неожиданно для себя он остановился у одного из бесчисленных лотков, где продавали цветы, и купил два огромных букета красных гвоздик. Он чувствовал себя несколько странно, когда шествовал через фойе отеля с этим ароматным богатством. Скрытая ухмылка консьержа тоже обеспокоила его – через несколько минут весь персонал будет знать, что мсье и мадам Сэвидж либо поссорились, либо безумно влюблены друг в друга. Ему не улыбалось стать объектом гостиничных пересудов, и он вошел в свои апартаменты с хмурым лицом.

Удовольствие от покупки испарилось, он кинул гвоздики на зеленый парчовый диван в своей комнате, – касторовую шляпу с узкими полями швырнул на стоящий рядом маленький столик. И тут же услышал хихиканье и беззаботные голоса, доносящиеся из комнат Тамары. Неслышными шагами пересек он комнату и рывком отворил дверь, разделявшую их апартаменты.

Вошел и изумленно замер на пороге, почти онемев от предметов женского туалета, роскошных тканей и модных выкроек, разбросанных по всей комнате. На диване громоздились шелка, муслин и парча, вся подходящая мебель стала чем-то вроде вешалки для всей этой бабьей мишуры. Две молодые женщины – видно было, что они приказчицы из магазина – занимались тем, что разворачивали рулоны роскошных узорчатых тканей. Его неожиданное вторжение напугало их, а мрачный взгляд мигом согнал улыбку со счастливых лиц.

Обретя дар речи, Джейсон прогремел:

– Тамара! Что, черт побери, здесь происходит? Журчащая болтовня в другой спальне мгновенно прервалась, и в комнату, словно видение, вплыла Тамара в каком-то газовом облаке, сопровождаемая тучной седовласой женщиной и восторженной Жанной. С невинной улыбкой на губах Кэтрин проворковала:

– Ах, дорогой, ты вернулся так рано. Я думала, тебя не будет еще несколько часов.

Подойдя к его окаменевшей фигуре, она приподнялась на цыпочки и легонько поцеловала его в уголок рта. Прежде чем он оправился от потрясения, она промурлыкала:

– Дорогой Джейсон, ты оставил меня одну на целый день, а я так скучала. Ты не можешь представить, как это ужасно не иметь с собой денег и никого не знать. – Она задушевно взглянула на него, и его глаза понимающе сузились. – Но тут я поговорила с консьержем, и он рекомендовал мне обратиться к мадам Элоизе. – Она томно махнула рукой в сторону седовласой женщины. – Консьерж был так добр, что написал ей записочку, и она тут же пришла. Она самая знаменитая модистка, ты же понимаешь, – невинным тоном закончила Кэтрин.

Джейсон, который однажды уже заплатил за несколько платьев, привезенных из Франции и сшитых знаменитой мадам Элоизой, для одной своей птички в Новом Орлеане, застонал про себя. Это будет стоить ему небольшое состояние!

Не догадываясь в точности об этих его мыслях, но понимая, что он весьма недоволен, и радуясь этому, Кэтрин продолжала болтать:

– Разве это не мило с ее стороны – принести сюда все эти чудесные вещи лишь для того, чтобы я взглянула на них? Я уже сказала, что намерена купить несколько платьев и еще кое-что из одежды. В конце концов, ты же обещал мне новый гардероб.

Дьявольский огонек сверкнул в ее фиалковых глазах. Кэтрин наклонилась к нему и проворковала:

– Ты только подумай, как это ужасно, что твоей жене нечего надеть! Ты же знаешь, мы покинули Англию так внезапно, что у меня даже не было возможности собрать вещи.

Разгневанный, разочарованный, терзаемый непонятными ощущениями, Джейсон остро ощутил прикосновение ее мягкого, податливого тела. В глазах его блеснул мстительный огонек, он привлек ее плотнее, и на глазах четырех замерших женщин сильно и долго поцеловал ее неготовые к отпору губы. Не обращая никакого внимания на возникшее одобрительное молчание, он нагло ласкал ее бедра, позволяя разгораться своему желанию, пока Кэтрин не ощутила восставшую от страсти плоть.

Раздосадованная тем, как легко он обратил все в свою пользу, она вырвалась из его рук, стряхнула наваждение, вызванное ее собственным телом, и с пылающим лицом повернулась к молчащим женщинам.

– Вы… вы не оставите нас на несколько минут? Кажется, Жанна приготовила в холле, чем подкрепиться. Мы продолжим примерки после того, как вы немного отдохнете.

Сгорающие от любопытства женщины вышли, и в комнате повисло предгрозовое молчание. Разозленная Кэтрин резко повернулась к Джейсону:

– Как ты можешь? Или для тебя не существует никаких приличий?

– Ты забываешь, что это мои комнаты, и я буду делать здесь все, что захочу! Что ты вообразила, созвав сюда всех этих женщин? – Не дожидаясь ответа, он прорычал:

– Я как раз собирался купить тебе новую одежду. Ты что, не могла подождать? Боялась, что я выскочу из твоих жадных когтей раньше, чем ты успеешь выдоить меня?

Презрительно выпрямившись, хотя внутренне изрядно струхнув, Кэтрин твердо заявила:

– Если помнишь, оставляя меня здесь утром, ты сказал, чтобы я сама развлекла себя. Я это и сделала! – И она с вызовом взглянула на него.

– Да уж вижу! Ты оказалась точно такая, как все ваши. – Бросив неприязненный взгляд, он насмешливо спросил:

– Учитывая, во что это мне обойдется, пока мадам Элоиза все не закончит, могу я рассчитывать, что, когда в следующий раз попаду в твою постель, ко мне отнесутся иначе, чем в прошлый раз?

Кэтрин уже с болью поняла, что ей следует действовать по-другому, если она хочет согнать насмешливую улыбку с его лица. Поэтому она перешла на холодный и деловой тон:

– Ты ничего не заплатил за мою девственность. Конечно же стоимости гардероба недостаточно, чтобы заплатить за то, что отдано против воли и что невосстановимо.

Джейсон прямо окаменел, словно она ужалила его, ледяная неприязнь была и в его глазах, и в голосе:

– Ладно, ладно, – протянул он, – ты была начинающей в своем ремесле, когда мы впервые встретились, но, похоже, что ты быстро научилась всяким трюкам.

– Конечно, – сладко пропела она, – ведь у меня такой опытный учитель!

Грубый смех одобрил ее находчивость и, еще раз окинув взглядом комнату, он сказал уже более спокойно:

– Можешь позвать своих женщин обратно. Я обещал парижский гардероб, покупай все, что пожелаешь. Скажи мадам, чтобы она зашла ко мне, прежде чем уйдет.

– Зачем?

– Не выгибай спинку, мой котеночек. Я не собираюсь отменять твои заказы. Нужно обсудить самые вульгарные аспекты этого дела – например, стоимость. Я предполагал, что ты мне будешь дорого стоить, но никогда не думал, что получу за свои деньги так мало удовольствия.

Он выжидал, но Кэтрин не клюнула на наживку. Только, подражая ему, подняла насмешливо одну тонкую бровь и спросила невинным тоном:

– Кажется, есть латинская поговорка, которая переводится примерно так: «Пусть покупатель остерегается».

Ответом ей стал треск захлопнутой двери – кинув убийственный взгляд, Джейсон в бешенстве устремился в свою комнату.

С тихой, безрадостной улыбкой Кэтрин бессильно опустилась на голубой диван, руки ее дрожали. Этот раунд она у Джейсона выиграла, но только она знала, ценой каких усилий. Не было желания ни ликовать, ни испытывать приятное ощущение. Она чувствовала себя опустошенной и угнетенной. Джейсон смотрел на нее таким холодным, таким надменным взглядом, что даже сейчас ей было страшно и стыдно. Он видел в ней нечто отвратительное, как будто вытащил что-то из канавы. Стараясь подбодрить себя, она решила: он заслужил то, что она сделала.

Когда женщины вернулись, Кэтрин обнаружила, что ей уже неинтересно то, что только недавно доставляло так много удовольствия. Она вздохнула с облегчением, когда примерки закончились. Отпустив мастериц, Кэтрин прошла в спальню и вяло опустилась на кровать. Казалось бы, она может ликовать. Мадам Элоиза обещала, что по крайней мере два платья к утру будут готовы. Итак, она справилась с Джейсоном и скоро станет обладательницей роскошных и восхитительных вещей, которыми хотела бы обладать каждая модная молодая женщина, тогда почему же мрачное его лицо, глаза, полные разочарования, губы, стиснутые гримасой презрения, так и стоят перед ней?

Должно быть, все это от того, что она еще не пришла в себя после всех сумасшедших событий последних дней. Завтра она почувствует удовольствие от своей победы. Она сжато проанализировала все – свои и его поступки, свой неожиданный интерес к женской одежде. Наступит время, когда покупка новых платьев наскучит ей, но сегодня великолепные ткани и модные выкройки взволновали и взбудоражили ее – ее, которая ныла и громко жаловалась, когда Рэйчел предлагала ей поехать к портнихе!