Текст книги "Путешествие «Лунной тени»"

Пехотинцы пришли в ужас, внезапно осознав, что шхуна тонет. В отличие от экипажа «Лунной тени» они были в тяжелых доспехах. В отчаянии они бросились перерезать ремни, удерживавшие шлемы и нагрудники, но моряки не прекращали битву. Корабль быстро погружался. Мрачный свет горевших в порту кораблей и наземных строений озарял последние мгновения пребывания «Лунной тени» над поверхностью. А затем шхуна скрылась под водой, к большой радости окружавших ее боевых судов.

К полуночи остров находился в руках Варсоврана, но только на рассвете император ступил на берег, чтобы оценить нанесенный порту ущерб. Примерно две сотни торейцев пережили бойню, а остальное население состояло из разношерстного сброда со всех краев Плацидийского океана. Одиннадцать кораблей затонуло, примерно четверть строений порта Дорожного сгорело. В качестве трофеев победителям досталось немало добра.

– Элитный отряд штурмовиков, первым спустившийся на берег, еще до начала основной атаки, перебил всех дозорных на вышках, – гордо пояснил Варсоврану адмирал Гриффа. – Местных жителей никто не предупредил, так что о нападении они узнали, когда мы уже вошли в гавань.

– Все это как-то чересчур просто, – с сомнением покачал головой Варсовран. – Послы на борту наших кораблей получили информацию, что мы справились с превосходящими силами противника. Позаботьтесь о том, чтобы они увидели остатки вражеского флота и получили представление о грандиозности битвы.

– Будет сделано.

– Вы нашли регента?

– Один из тех, кто сидел в тюрьме, сообщил, что Банзало погиб у побережья Тореи, вероятно от потери крови. Новый регент убит в схватке сегодня ночью.

– А что Метрологи?

– Согласно вашим указаниям, храм не трогали. Разведчики доложили, что пара десятков наемников забаррикадировалась внутри здания, причем оказались отличными лучниками. Одного разведчика убили, другой вернулся со стрелой в плече.

– Жаль. Я надеялся получить хотя бы одного живого лидера для сегодняшнего утреннего представления.

– О ваше величество, у нас есть священник. Собственно говоря, мы поймали юношу, который носит перстень ордена Метрологов. Несколько островитян заявили, что все священники мертвы, возможно, он просто украл кольцо, но сам настаивает на том, что является единственным выжившим членом ордена.

– Приведите его ко мне.

Ларона доставили к императору в цепях; кольцо Терикель блестело на его пальце. Фальшивую бороду смыло морской водой, но магический венец и сферу-оракул, которые он взял с собой, были установлены на невидимый режим.

– Для священника ты слишком молод, – сказал Варсовран.

– Жизнь на острове идет на пользу моему здоровью, – ответил Ларон.

– Ты заявил, что являешься единственным Метрологом, уцелевшим на Гелионе.

– Да.

– А где священницы?

– Они пытались спастись на шхуне, но ее атаковали ваши корабли. Шхуна затонула в гавани, никто не выжил.

– Капитан «Водарена» доложил о том, что небольшая шхуна сделала попытку прорыва и пошла ко дну, ваше величество, – подтвердил Фортерон.

– Ваше величество, не нужно больше смертей, – начал Ларон. – Те, кто остался в храме, – всего лишь слуги и наемные охранники. Я могу убедить их сдаться, если вы пообещаете сохранить им жизнь.

– Но я поклялся вымести все следы существования ордена Метрологов, – усмехнулся Варсовран, в глазах его мелькнула неприкрытая злоба.

– В таком случае, убейте меня после окончания переговоров с осажденными.

– Что же, Гриффа, похоже, перед нами человек, способный продумывать план действий, – отозвался Варсовран. – Хорошо, постарайся, чтобы это место выглядело настоящим полем боя, затем доставь на берег послов. Я полагаю, наш юный священник может избавить нас от серьезных затруднений.

Варсовран был единственным из оставшихся в живых, кто знал, что Метрологи на протяжении тысячи лет изучали способы уничтожения Серебряной смерти. Но император понятия не имел, что все члены ордена, хранившие эту информацию, погибли вместе с Тореей, а потому упорно продолжал преследовать и истреблять всех уцелевших. Ему нравилась мрачная ирония событий: орден, посвятивший себя уничтожению Серебряной смерти, сам стал жертвой фантастической машины.

Морские пехотинцы взялись за дело, вкладывая оружие в руки убитым островитянам, меняя позы трупов так, чтобы они казались участниками боя, а не жертвами безжалостной резни. Когда, наконец, послы континентальных государств ступили на берег, они увидели наполовину выжженные, наполовину затонувший флот в гавани и тела, в беспорядке разбросанные на пирсе и по улицам города. Морские пехотинцы, составлявшие эскорт, провели иностранных представителей к месту, где их ждал Варсовран в компании нескольких охранников и одного пленника. Император держал в руках то, что казалось диковинным и невероятно сложным по структуре ювелирным изделием.

– Большинство из вас прибыло из королевств, которые в этот самый момент собирают армии, чтобы напасть на Диомеду, принадлежащую мне по праву завоевателя, – начал Варсовран. – Вот почему я решил провести небольшую демонстрацию моих сил, передав через вас соответствующее предупреждение вашим монархам.

Император вытащил боевой топор и высоко поднял его:

– Юноша, которого вы видите здесь, последний представитель ордена Метрологов. Его взяли в бою, а теперь он ожидает своей участи. И вот мое решение.

С этими словами Варсовран вонзил топор в грудь Ларона. Юноша охнул, когда лезвие раздробило его ребра, схватился за топор, а потом рухнул на землю и закрыл глаза. Он чувствовал, как с него сняли цепи.

– Ордена Метрологов больше не существует, – продолжал Варсовран. – Правильно?

Некоторые из присутствующих согласно кивнули.

– Конечно, это так. Но я повелеваю и жизнью, и смертью. А потому в силах вернуть его к жизни.

Ларона подняли с земли, а Варсовран набросил на него Серебряную смерть. Послы наблюдали за тем, как металл начал плавиться и течь, проникая сквозь одежду и кожу пленника, отливая серебром. Ларон зашевелился, потом встал на ноги.

– Служи мне! – воскликнул Варсовран. – Мое имя – Мелидиан Варсовран.

Серебряная смерть поклонилась ему:

– Твои руки на мне. Повелевай, и я буду служить и защищать тебя.

– Каковы пределы твоих сил сейчас?

– Тело, которое ты мне дал, повреждено. Мне нужно починить его.

– Сколько времени это займет?

– Секунды.

Варсовран развернулся к аудитории:

– Как видите, я могу возвращать мертвых к жизни, но это далеко не все. Неподалеку отсюда находится маленький храм, в котором собрались вооруженные люди, готовые сражаться с моими солдатами. Я могу отдать приказ о штурме, пройдет полчаса, и никто из них не уцелеет. Но я не хочу подвергать бессмысленной опасности своих людей. Я могу заморить их голодом, пока они не сдадутся, но это займет несколько недель.

– Тело приведено в оптимальное состояние, – прозвучал отрешенный голос Серебряной смерти.

– Вместо этого я решил применить наиболее гуманный способ умиротворения храма. Однако сначала я желаю устроить для вас еще одно развлечение. Посол Райхамур из Виндика, возьмите этот топор.

Посол неловко поднял оставленное на земле оружие. В его стране топоры были намного легче, а их искривленные лезвия были острее отточены, иной была и балансировка оружия. И все же топор есть топор.

– А теперь попробуйте поразить меня этим великолепным торейским боевым инструментом, – приказал Варсовран.

Посол растерянно смотрел на него, остальные замерли в ожидании. Варсовран жестом приказал своим охранникам и морским пехотинцам отступить в сторону.

– Давайте, не медлите, – рассмеялся император. – Безусловно ваш король был бы счастлив, если бы вам удалось убить меня.

Посол колебался. В предложении Варсоврана, вне всякого сомнения, крылась очередная уловка, вероятно – еще одна демонстрация его магической силы. В конце концов, Райхамур был послом Виндика – наиболее влиятельного и сильного королевства Акремы и всего Плацидийского океана, чрезвычайно важной персоной. Варсовран не захочет, чтобы послу причинили вред. И он решился – взмахнул топором.

Вспышка света, вырвавшаяся их глаз Серебряной смерти в долю секунды, отсекла руки Райхамура от тела, а потом пронзила насквозь его грудь. Останки дипломата тяжело повалились на землю. В следующую секунду два других посла, принадлежавших к числу знати Виндика, превратились в кровоточащие, бесформенные груды плоти. Здание за их спиной обратилось в руины, с шумом обрушившись в языках пламени.

Ясное дело, что оставшиеся в живых оцепенели от ужаса. Кто-то крепко закрыл глаза, ожидая скорой и чудовищной смерти. Другие попытались отступить за чужие спины, а двое бросились бежать. Их быстро поймали и вернули назад морские пехотинцы.

– Серебряной смерти не нравится, когда кто-то покушаете на мою жизнь, – пояснил Варсовран. – Потрудитесь, чтобы об этом узнали все. – Он обернулся к Серебряной смерти и указал на храм: – Серебряная смерть, сокруши моих врагов. Используй огненные круги.

– Это действие находится на грани моих возможностей, – предупредил магический защитник.

– Действуй.

Серебряная смерть начала отделяться от Ларона. Поверхность серебристой кожи пришла в движение, покрылась рябью, потом металлическая оболочка приподнялась над телом, сохраняя общие контуры головы, корпуса. Ларон содрогнулся и упал когда магическое оружие окончательно оторвалось от него, превратилось в сферу и поплыло на юг, в направлении храма Метрологов. Варсовран жестом пригласил послов приблизиться к месту, где лежал Ларон. Два солдата подняли юношу и поставили его на ноги, а третий сорвал с него тунику. На тощей, безволосой груди не было никаких следов раны, нанесенной боевым топором.

– Вы видите, я могу исцелять, – заявил Варсовран. – Взгляните на его лицо. Чистая кожа, никаких следов болезненности. Даже старца я могу обратить в юношу. Если ко мне обратится с такой просьбой монарх, я попрошу взамен о небольшом вознаграждении: скажем, о пограничной провинции или о том, чтобы он поставил мне тысячу торговых судов. Запомните также и то, что могу и намерен восстанавливать и возрождать самого себя!

Может быть, он и не вполне убедил послов, но потряс и напугал – безусловно. Ларон испытывал странное ощущение после короткого контакта с Серебряной смертью. Тело вампира могло избавиться от ран и без посторонней помощи, для этого ему понадобилось бы около половины дня. Когда топор вонзился ему в ребра, он просто упал и прикинулся погибшим – ведь именно этого ожидал Варсовран.

А император продолжал свое выступление перед послами. Прошло полчаса. Люди начали беспокоиться, но никто не решался прервать разглагольствования Варсоврана после того, что случилось с послами из Виндика. Мираль уже низко опустилась над западным горизонтом. Вот коснулись видимого предела земли ее кольца, потом и сам диск. Вскоре только верхняя кромка колеи виднелась над горизонтом. Ларон знал, что вскоре снова впадет в оцепенение и будет по всем признакам мертв. Вероятно, это крайне удивит Варсоврана.

– Помните: я могу убивать и исцелять! – торжественно провозгласил Варсовран. – Моя власть равна могуществу богов подлунного мира! Взгляните на храм…

И в этот момент опустился первый огненный круг: колонна ослепительного света с небес мгновенно ударила в храм, от которого прокатилась волна дыма, пепла, раскаленных обломков, обжигающего воздуха. Южная часть Гелиона была выжжена в мгновение ока. Жар на секунду опалил лица собравшихся, а затем до них долетел и грохот громового раската. Сама цель атаки не была видна с этого места, но еще несколько минут на людей падал дождь из пепла, пыли и мелких камней.

– Назовите мне армию, назовите крепость, которая может устоять против такой силы! – прокричал Варсовран, перекрывая шум.

Никто и не пытался ему ответить. А Варсовран уже пустился в подробные разъяснения, что он сделает с державой, осмелившейся выступить против него. К этому моменту Ларона уже тащили прочь два дюжих солдата. Они вели его в единственную тюрьму Гелиона.

– И каково это – быть последним на свете Метрологом? – рассмеялся один из солдат.

– В следующий раз, когда император убьет тебя, он едва ли станет использовать Серебряную смерть, чтобы вернуть тебя к жизни, – добавил его товарищ.

Улицы были пустынны, и Ларон решил, что ничто не помешает ему. Все уцелевшие жители острова, видимо, бросились посмотреть на последствия огненного удара. Вампир крутанулся в руках пехотинцев, оттолкнул одного из них к кирпичной стене и потянулся к шее второго.

Однако произошло нечто совершенно непредвиденное. От его толчка первый охранник не отлетел к стене и не расшибся насмерть, как ожидал вампир, а второй солдат с невероятной легкостью скрутил Ларона. Юноше едва удалось увернуться от удара копьем в голову – острие рассекло ему ухо.

– Чертов ублюдок укусил меня, – крикнул второй солдат и вновь ударил Ларона по голове – на этот раз древком копья.

Из глаз Ларона посыпались звезды, он упал и не смог подняться. Первый солдат с силой пнул его в ребра. Потом охранники рывком поставили его на ноги. Без их помощи он не мог удержаться в вертикальном положении.

Озадаченный и истекающий кровью Ларон покорно висел в руках солдат всю дорогу до тюрьмы. Он смутно понимал, что Мираль давно зашла, но ему было слишком больно, чтобы всерьез задуматься над этим фактом. Более того, его покинули силы. Солдаты обращались с ним как с ребенком, хотя при нормальных условиях ему ничего не стоило в мгновение ока разорвать их на куски. Наконец его бросили на пол камеры, и дверь захлопнулась.

Из эфирного мира Веландер заметила, как оранжевая ось внезапно вспыхнула в темноте, превращаясь в огромную, холодную белую сферу. Еще один огненный круг, поняла она. И где же теперь?

Сквозь невидимый окуляр, прикрепленный к куску стекла, оставшемуся в сумке Ларона, она слышала и видела все. Ларон подумал, что она умерла! Он никогда не попытается спасти ее. Теперь ее выживание целиком зависело от судьбы. А сейчас Ларон ожил благодаря воздействию Серебряной смерти. И хотя поблизости она заметила несколько более крупных якорей, за которые можно было ухватиться, Веландер решила оставаться с Лароном. Она пришла к выводу, что рыцарственное поведение со стороны мужчины заслуживает особой признательности, даже если это пойдет на пользу Терикель.

Только к вечеру район вокруг храма остыл настолько, что желающие смогли приблизиться. Надев деревянные башмаки на толстой подошве, послы прошли, чтобы осмотреть масштаб разрушений. Затем их провели на борт флагманского корабля, где уже был накрыт стол для пира в честь победы Варсоврана над последними видарианцами.

На следующее утро землемеры были по горло заняты работой: они измеряли расстояния, вбивали колышки. Когда они закончили, Терикель и уцелевшие островитяне взялись за лопаты и мотыги, копали песок, отбрасывали в сторону обломки камней, расчищая узкий перешеек, отделявший южную часть Гелиона от основной части острова, окружавшей двойной пик. Здесь готовилось подводное убежище, в котором они планировали укрыться во время второго огненного круга, о котором ходили упорные слухи. К концу первого дня работы Терикель расписалась в регистрационном перечне и получила норму питания.

– Где мне оставаться? – спросила она у морских пехотинцев. – Ферма, на которой я жила, была сожжена небесным огнем, прошлой ночью мне пришлось спать на пляже.

– Кругом полно домов торейцев, которые вчера были убиты, – отозвался солдат, который вел учет работ. – Выбирай, какой тебе нравится.

Терикель оглядывала окрестности, когда возвращалась в порт Дорожный. Шесть штурмовых галер и двенадцать больших боевых кораблей готовились покинуть Гелион, на их борту должно было находиться не меньше тысячи морских пехотинцев.

Выбрав чистенький и уютный домик с видом на гавань, Терикель села перекусить, размышляя о способах спасения. Солдаты поддерживали на острове порядок, так что дом не был разграблен. Казалось, кровати манили усталую гостью.

– Терикель? – раздался тихий мужской голос.

Терикель испугалась. Она взяла на всякий случай метлу и медленно вышла из спальни. В проеме входной двери ее ждал Феран, внимательно наблюдавший, что происходит в порту.

– Где тебя черти носили? – сердито начал он. – Я уже обыскался. Нам необходимо поднимать «Лунную тень».

Его слова и интонация сказали о многом. Феран даже не упомянул о сексе, он был необычайно взволнован. Вероятно, он точно знал, где лежит судно, а солдаты Варсоврана о нем и понятия не имели.

– Добрый вечер, Феран, ты выглядишь… живым.

– Норриэйв, Хэзлок и Д'Атро выжили. Мы спрятались в сарае, в доках. Я увидел, как ты возвращаешься с работ, но пришлось ждать, пока стемнеет. Сразу после захода мы поднимем корабль и уйдем с приливом. К тому времени когда взойдет Мираль, нас на острове уже не будет. Мы сможем откачать воду, починить мачты и уйти в Саргол.

– Ты приглашаешь меня на борт? – поинтересовалась Терикель.

Феран пристально, даже вызывающе посмотрел на нее, а затем улыбнулся и кивнул:

– Именно так.

– Чтобы составить тебе компанию во время путешествия на запад?

– По-моему, честно, если ты отработаешь свой проезд.

– В таком случае мой ответ: нет. Найди себе другую девушку или спи в одиночестве. Прощай.

– Что? Если ты тут останешься, то сгоришь заживо, от тебя останется лишь пепел, когда ударит следующий огненный круг.

– Может быть, и нет. Если мы закончим убежище до того как…

– Но я предлагаю тебе шанс спастись.

– А я отказываюсь. Прощай.

Феран стоял неподвижно. Затем сделал шаг к ней. Терикель улыбнулась, приоткрыла рот и глубоко вздохнула. Феран остановился. Снаружи мимо дома прошел отряд морских пехотинцев. Феран отступил.

– Ну хорошо, хорошо. Можешь занять каюту Ларона.

– Замечательная идея, я с ней знакома. Дай мне знать, когда корабль будет готов.

– Я… То есть мы нуждаемся в помощи, чтобы поднять «Лунную тень». Но заметь: сперва мы подумали именно о тебе, хотя есть и другие.

Терикель поняла, что была совершенно права. Затонувшая шхуна находилась в гавани на месте, хорошо заметном с любой точки. Если кто-то увидит там ныряльщиков, которые не желают вместе со всеми рыть убежище от огненных кругов, это покажется весьма подозрительным. Они могли действовать только в темноте.

– Ты нуждаешься во мне, Феран. Тебе нужен не простой ныряльщик, а человек, владеющий эфирной магией, способный зажечь в ладонях свет даже под водой. У тебя серьезная проблема, потому что я эвакуировала с острова всех посвященных, способных на это. Но даже если бы и нашлись другие кандидаты, только я точно знаю, где закреплены канаты, удерживающие шлюзы, и какие именно веревки надо перерезать. Я что-то еще упустила из виду?

– Мне нужно упоминать, что это ты соблазнила меня той ночью в Зантрии?

– А мне упоминать, что ты явился сюда, делая вид, что стремишься спасти меня в обмен на право использовать по дороге в Саргол? А на самом деле тебе нужна моя помощь, чтобы поднять корабль.

Ферану нечего было возразить. Он опустил голову, но не от стыда и раскаяния, а потому, что его разоблачили.

– Значит ты отказываешься помочь?

– Нет почему же. Только у меня свои условия. Бесплатный проезд для меня и… других. Да, и не забывай, я буду занимать каюту Ларона на протяжении всего пути.

Лицо Ферана просветлело, затем он снова нахмурился:

– О ком ты говоришь? Какие еще «другие»?

– В частности я имею в виду Ларона.

– Ларона? Ларон сейчас самый охраняемый пленник на всем Гелионе!

– Не совсем так. Ларон сейчас единственный пленник на Гелионе. Кроме того, я могу освободить его в течение получаса, если найдется человек, который сумеет его спрятать.

– Не могу сказать, что я горю желанием увидеть Ларона на борту.

– Это понятно. Ларон взял судно под свой контроль. А теперь ты снова хочешь стать капитаном. Я умею произносить заклятия, Ларон тоже. А вот ты не умеешь, Феран.

– Да, но…

– Это не подлежит обсуждению. Я многим обязана Ларону, а он проявил большую верность и преданность, чем все остальные люди на Гелионе, вместе взятые. Я не оставлю его здесь.

– Ты делаешь свой путь с Гелиона гораздо более опасным.

– Нет, это твой путь станет опаснее. Ну и как, мы пришли к соглашению?

Было ясно, что у Ферана нет выбора. Как бы он ни относился к Ларону, на острове, действительно, никто, кроме священницы, помочь ему ни в силах. А значит, Феран вынужден подтвердить свое согласие, причем четко и недвусмысленно.

– Хорошо, пропади все пропадом, я согласен! – мрачно буркнул он после короткого раздумья.

– И что это должно означать? – жестко требовала прямого ответа Терикель.

– Я сказал: да! Да! Да! Я согласен. Помоги мне вывести «Лунную тень» из этой гавани так, чтобы дамарианцы не заметили, и ты получишь бесплатный проезд до Акремы для себя и всех, кого ты захочешь взять с собой!

* * *

Терикель подошла к тюрьме как раз в тот момент, когда только что назначенный охранник сменял двух морских пехотинцев охранявших Ларона. Она ждала в тени, пока они говорили между собой.

– Мы вернемся на рассвете, – твердо сказал один из пехотинцев.

– И тебе следует позаботиться о том, чтобы он был на месте, – добавил второй.

– Иначе сам станешь заключенным, – пригрозил первый.

– Только не здесь, а в одном из сельских домов на юге острова…

– А там, глядишь, и второй огненный круг подоспеет.

После этого морские пехотинцы ушли в сторону базового лагеря. Когда они скрылись из вида, Терикель поспешила к тюрьме. Охранник весь день провел на строительстве убежища и теперь смывал с рук и лица глину, песок и сажу.

– Ровал, это я, – сказала Терикель, входя в комнату.

– Достопочтенная Старейшина! Рад видеть тебя!

– Прошу, не так громко.

– Извини. Честно говоря, я почти ожидал твоего появления. Кстати, теперь меня зовут Пилер.

– Как тебе удалось получить задание охранять Ларона?

– Торейцы подумали, раз Банзало держал меня под замком за предательство, я достаточно надежен и мне можно поручать некоторые дела. Вот и наняли охранником.

– Я могу увидеть Ларона?

– Но не забывай: он должен оставаться там, чтобы моя голова удержалась здесь, – предупредил Ровал, указав сначала на дверь камеры, потом на свою шею.

– Собственно, мне нужно кое-что с тобой обсудить. Несколько минут спустя Ровал раскрыл двери камеры. Ларон лежал на грязной куче сухих водорослей, покрывающих пол. Глаза были закрыты, но он дышал. Вампир не проснулся, когда открывалась дверь, неужели… Терикель вошла в камеру и опустилась на колени. Он открыл глаза, а потом резко вскочил. Терикель невольно отшатнулась. На лице юноши краснели ссадины, под глазами лежали темные тени, он жмурился, пытаясь разобраться, кто перед ним.

– Вампир, ты сегодня сам на себя не похож, – сказала Терикель.

– Достопочтенная Старейшина?

– Это я, и никто иной. Огромное спасибо, что занял мое место. Это было исключительно галантно и благородно с твоей стороны.

– Мое почтение.

– Похоже, Варсовран на этот раз решил разумно применить Серебряную смерть на территории поменьше, чем континент.

Ларон застонал и попытался встать. Терикель помогла ему сесть на скамью, он опустил голову на ладони, опершись локтями о колени.

– И как это, быть облаченным в Серебряную смерть?

– Когда на меня наложили Серебряную смерть, все стало удивительно медленным и холодным. Странные голоса и мысли проносились в моем сознании, и хотя я мог видеть абсолютно все, что происходило вокруг, но не контролировал свое тело. Когда Варсовран направил Серебряную смерть на храм Метрологов, я освободился. Я не понимаю, что со мной. Оно избавило меня от раны, нанесенной топором, но я так ужасно ослабел! Что случилось? Что сделала со мной Серебряная смерть?

Терикель коснулась запястья Ларона и ощутила биение пульса, она приложила ладонь к его щеке. Потом прошла к маленькому окошку камеры, глянула наружу и обернулась к юноше.

– Пульс наполненный, температура нормальная, и Мираль давно зашла, – сказала она, отбивая пальцами по ладони каждое утверждение. – Ларон, воспользовавшись твоим телом, Серебряная смерть вернула тебя к жизни.

Ларон сглотнул и с недоверием посмотрел в лицо Терикель:

– К жизни?

Терикель показалось, что он разочарован.

– Ты шутишь? – в его голосе теплилась слабая надежда.

– Нет.

– Скажи мне, что я не живой.

– Ты не живой.

– Ты лжешь.

– Да.

Он дотронулся пальцами до своего лица. Прыщи, упорно державшиеся на коже семь столетий, исчезли.

– Жизнь, – вздохнул он.

– Ты недоволен?

– По правде говоря, нет.

– Ларон, мне трудно поверить в то, что я слышу. Ты исключительно здоровый юноша четырнадцати-пятнадцати лет. У тебя чистая кожа, теплая кровь, твои сердца бьются ритмично, подозреваю, что и зубы у тебя стали обычными, а клыки исчезли.

Ларон провел языком по зубам. Эфирные клыки превратились в нормальные, человеческие зубы. Он проверил пульс.

– Но почему я такой слабый? – возразил он. – Эти солдаты, они меня скрутили за полминуты. Я был беспомощен как новорожденный цыпленок.

– У тебя физические силы обыкновенного подростка, а не сверхъестественная мощь вампира. Средний морской пехотинец способен без труда справиться с четырнадцатилетним мальчиком. Вот почему у тебя разрезано ухо, разбита губа, синяки на груди и ссадины на лице.

– У меня болит живот.

– Это случается, когда человек голоден. Охранник принесет еду, как только сам отмоется от грязи. Может, выпьешь воды?

Она взяла ковш, лежавший возле ведра с водой. Ларон подозрительно покосился на питье, потом осторожно сделал глоток. Затем осушил весь ковш.

– Странно. Она безвкусная, но так освежает.

После пяти ковшей воды Ларон почувствовал себя заметно лучше, но счастливым его бы никто не назвал.

– Лучше бы я оставался мертвым, – проворчал он.

– Но тебя же вернули к жизни! Ты должен радоваться.

– Жизнь? Мне есть с чем сравнивать. У меня нет сил, зато полно людей, готовых со мной рассчитаться.

– Ну, если уж речь зашла о них, я тут говорила о тебе с Фераном. Он предложил нам проезд на «Лунной тени» до Саргола.

– Феран? Нам? Нам – то есть и тебе, и мне? После того, что я с ним сделал?

– Я же не говорила, что он испытывал от этого восторг. Кроме того, ему предстоит спать в одиночестве.

– Тогда почему он нас приглашает?

– Условно говоря, я взяла его за яйца. Без меня он не сможет поднять «Лунную тень».

Глаза Ларона сузились:

– Тогда убедись, что тщательно вымыла руки после этого. И подумай, что помешает Ферану отказаться от обещания, когда мы выйдем в море?

Терикель постучала в дверь. В проеме показался Ровал. Он скрестил руки на груди, за поясом был топор.

– Охранник Пилер, также известный как Высокоученый Ровал прекрасно умеет следить за честным соблюдением условий и договоренностей. Может быть, жизнь не так комфортна, как существование мертвого вампира, молодой человек, но жизнь – единственное, что у тебя теперь осталось. Теперь тебя приведет к полной неподвижности не Мираль. И тебе уже не удастся встать из могилы. Если ты погибнешь, составишь компанию червям. Поэтому самое разумное – убраться отсюда поскорее и прожить еще лет шестьдесят, а то и семьдесят – то, что тебе осталось.

– Но я же теперь для вас представляю обузу…

Терикель положила ладонь на щеку юноши и поцеловала его в губы. Потом встала и протянула ему руку.

– Я в долгу у тебя, Ларон, – сказала она, а он не сдвинулся с места. Только удивленно смотрел на нее. – Прояви рыцарское благородство и позволь мне помочь.

Ларон опустил голову, затем протянул руку и позволил себя поддержать, не глядя никому в глаза. Ровал принес его тунику и сандалии, дал легкий топорик из числа конфискованного оружия. Ларон коснулся пальцами дыры, проделанной в тунике топором Варсоврана.

– Прежде чем отправимся в путь, я хотел бы поставить одно условие. «Лунная тень» оставит меня в Диомеде. Я туда кое-кого послал и должен…

– Диомеда! – воскликнула Терикель. – Ты разве не слышал? Варсовран захватил этот город несколько месяцев назад. Он сделал его столицей своей новой империи. Если я решусь показаться хотя бы в пределах видимости Диомеды, меня отправят на плаху с такой скоростью, что городской магистрат даже не успеет продать билеты на это представление. То же самое касается и тебя. Кроме того, всем известно, что «Лунная тень» стояла на службе у Метрологов.

– Я все знаю про Диомеду. Но тебя считают мертвой, а «Лунную тень» затонувшей.

– Категорически нет! – отрезала Терикель. – Мы не пойдем в Диомеду.

– Это дело чести!

– Нет!

– Чести девушки!

– Защита чести – долг тех, у кого есть для этого силы. Сейчас твоя грудь уже моей талии, а я горжусь хорошей фигурой А что касается твоих бицепсов… Если кто-нибудь вздумал бы выставить тебя на рынке рабов в качестве воина, вокруг все бы смеялись до упада!

Ларону не слишком нравилось то, что он слышал, особенно потому, что это было правдой.

– А как же… – начал он.

– Нет! Мой ответ: нет! Если ты вообще намерен покинуть Гелион, то у тебя есть единственный шанс – идти с нами в Саргол. Затем ты можешь отправиться на север, в Диомеду и добиваться, чтобы тебя убили. Понял?

Дамарианские боевые корабли стояли повсюду, когда «Раши-Харлиф» вошел в гавань Диомеды, и на борт поднялся лоцман с характерным плюмажем солдат Варсоврана. Когда они наконец пришвартовались, тревога капитана начала ослабевать. По словам лоцмана, в порту царили покой и порядок, жизнь кипела, торговля шла бойко и вообще ситуация для моряков и купцов мало изменилась с тех пор, как бывший король заперся в островной цитадели с небольшим отрядом верных ему воинов.

– Кстати, имейте в виду: если вам удастся узнать, где находится сарголанская принцесса Сентерри, вы получите вознаграждение в две тысячи золотых паголов, – добавил лоцман во время разговора с капитаном на юте.

– А что она такого натворила?

– Ничего. Месяц назад она еще жила в Диомеде, а потом решила уехать, переодевшись танцовщицей. Похоже, она была хороша в танцах и ее охранники продали девушку каким-то работорговцам, как только город остался вне поля зрения.

– Мы пришли из Плацидийского океана, а ты спрашиваешь нас о работорговцах, орудующих в пустыне! – выразил свое недоумение капитан.

– Ну, все-таки речь идет о двух тысячах паголов, и пока никому не удалось их заполучить. Я всех об этом спрашиваю.

– Весьма благородно со стороны торейцев предлагать так много за безопасность иноземной принцессы.

– Ты не прав, почтенный и многоуважаемый капитан. Император Саргола считает, что торейцы лгут, а сами держат ее в тюрьме. Он угрожает войной.

– Ага, теперь понятно. Будь я торейцем, я бы сильно беспокоился.

Друскарл и Девять владели языком страны, а евнуху удалось обменять небольшую часть торейского золота и серебра на виндикские монеты еще до прибытия в Диомеду. Теперь они облачились в виндикские одеяния и не привлекали внимания.