Текст книги "Путешествие «Лунной тени»"

Через четверть часа он с наслаждением ощущал тяжесть в животе, отодвигая опустевшую тарелку и запивая еду виноградным соком. Возвращение к жизни оставалось для него неприятным испытанием, однако хорошая пища в некотором роде служила компенсацией за понесенные потери. Мысль об Уэнсомер, страдающей от голода, но трудившейся над новым танцем, вызвала у него укол вины, но он утешил себя тем, что она никогда не узнает о съеденном им куске ягненка и пироге с почками.

Поскольку он нервничал из-за того, что его могут увидеть поедающим нечто вкусное, он выбрал самый темный, дальний уголок зала. И когда в таверну вошли Феран и Друскарл, они попросту не заметили юношу, хотя и огляделись – коротко, но довольно настороженно. Ларон опустил голову на руки, чтобы следить за ними сквозь пальцы. Если они сядут неподалеку… Но они не собирались задерживаться. Купили пакет сушеного инжира и два кожаных мешка с виноградным соком, а потом ушли. Ларон не долго колебался, а потом последовал за ними в сторону доков, расположенных на берегу реки Леир.

Там мужчины скрылись в сарае, а снаружи выставили охрану. Ларон боролся с искушением подойти поближе и заглянуть внутрь Он отметил, что, по крайней мере, одна крупная сторожевая собака находится неподалеку. Его сомнения разрешились сами собой, когда раздалось бряцанье цепей со стороны, обращенной к реке. Даже на расстоянии Ларон хорошо видел, как четверо человек несут нечто длинное, узкое и, вероятно, весьма легкое. Они вошли в воду, а двое из них забрались внутрь того, что оказалось вытянутой, хрупкой на вид лодкой.

– Паниор… вернемся до рассвета, – это все, что донеслось до Ларона, прежде чем две пары весел, не короче, чем у «Лунной тени», с тихим плеском опустились в воду. Лодка двинулась по реке со скоростью, которую и вообразить было невозможно, а затем изменила направление и пошла вверх по течению, прочь от моря. Ларон проделал по берегу путь длиной в полумилю, но усталость помешала ему следовать дальше, а плотная еда камнем давила на желудок. Необычная лодка неслась против течения со скоростью хорошего коня, запряженного в легкую повозку! Она направлялась к внутреннему порту – к месту, где обычно разгружали винные баржи, спускавшиеся с популярным грузом от верховий, из горных районов страны. Такой путь баржа проделывала за день, но стремительно удалявшиеся голоса гребцов доказывали, что их удивительной лодке удалось бы подняться до верховий реки и вернуться в порт часов за шесть. Это в четыре раза превышало обычную скорость баржи, если бы та шла не загруженная и без остановки в Паниоре.

Всю дорогу до Академии Ларон размышлял о том, что только что увидел и услышал. Если лодка Ферана ушла к горам на закате и если допустить, что она может развить скорость, превышающую скорость спускающейся по течению баржи в шесть раз, бывший капитан сможет сообщать цены на вино и объемы поставок в Диомеду за полдня – быстрее всадника-гонца, но медленнее магического вестника. Бессмысленно. Зачем еще могла понадобиться такая скоростная лодка? И вдруг озарение раскрыло перед Лароном новую картину. На лодке можно доставлять от виноторговцев образцы молодых вин, новых купажей в малых сосудах, не повредив вино тряской. Этого не может сделать всадник. Таким образом, можно заранее совершать выгодные сделки с капитанами глубоководных, морских судов, которые самостоятельно выберут товар, не переплачивая посредникам и опережая конкурентов.

Ларон вошел в Академию, сообщив нужное слово-заклинание магическому стражу двери, и отправился в библиотеку, чтобы проверить свои соображения. В золотистом свете лампы он рассчитал, что уйдет примерно сезон на создание аналогов этой лодки другими купцами, а целый сезон подобной монополии сделает Ферана одним из богатейших и наиболее влиятельных виноторговцев Диомеды. Однако корабелы и представители торговых домов, без сомнения, следят за тем, что происходит в доках и у причалов, так что Ларон не мог быть единственным, кто увидел лодку. Да в корабельных сараях на Леире, должно быть, уже есть не менее полудюжины копий.

Но после ухода Ларона другой шпион, представлявший иные интересы и иных хозяев, продолжал свою вахту на речном берегу. Он выглядел и пах как бездомный пьянчуга, но донесения его отличались предельной точностью и широтой.

В доках Паниора царила тишина, когда скоростная лодка Ферана возникла из темноты. Оставив Друскарла на страже, Феран медленно потянулся, выпрямился и отправился в лабиринт пустынных улиц речного порта. Он никогда не бывал в доме, который теперь разыскивал, так что приходилось полагаться на указатели и названия улиц, плохо различимые в свете Мираль. Наконец он нашел дверь с зажженным фонарем и постучал.

– Кто там? – раздался приглушенный голос.

– Торейское золото, – ответил Феран.

Ферана впустили, и седельник – хозяин дома – провел его в мастерскую. В одном углу находилось нечто, напоминающее доспехи, изготовленные для горбуна. Позади них стояли сапоги на толстой деревянной подошве, покрытые железными пластинами.

– По-моему, для вас великовато будет, – заметил мастер.

– Потому что эта штука не для меня, – Феран разглядывал произведение оружейного искусства. – Хорошо, толстый прокладочный слой войлока и дополнительное кожаное покрытие внутри. Знаешь, это улучшает вентилирование внутри. Человек может сражаться даже под самым жарким солнцем в течение нескольких часов, если на нем такие доспехи. А сейчас покажи, как это получше упаковать.

– Сначала покажи мне золото.

Феран отсчитал нужную сумму, затем добавил еще несколько монет. Мастер помог ему упаковать доспехи. Феран поднял массивный сверток.

– В какой гостинице ты остановился?

– В таком маленьком городе выбор невелик. А почему ты спрашиваешь?

– Я не видел сегодня, чтобы ты прибыл на какой-либо барже. Стража ворот сказала, что никто не прибывал в город на лошадях или верблюдах.

– Может, я прибыл вчера, а целый день отдыхал.

Но эти слова не убедили мастера.

– Капитан городской стражи очень заинтересовался таким новым типом доспехов. Он хотел знать, сделаны они для Варсоврана или для сторонников прежнего короля Диомеды.

Феран задумался. Теоретически, порт Паниор находился в пределах владений Диомеды, но почти наверняка здесь хранили верность свергнутому правителю, хотя и торговали с Варсовраном.

– Ну, если ему хочется обсудить этот вопрос, он сможет найти меня в заведении Хергона, – сказал Феран, называя гостиницу, мимо которой прошел по дороге из доков.

Прошло меньше получаса, и Феран вынырнул из тени неподалеку от портовых строений. За спиной он нес тяжелый сверток с доспехами. Где-то вдали замелькали огни, зазвучали удары гонга, крики тревоги. Друскарл уже был наготове, отвязал лодку и ждал только, пока Феран прыгнет в лодку.

– Возьми вот это, – прошипел Феран, передавая сверток евнуху. Седельщик выдал нас местной охране. Судя по всему, капитан стражи верен прежнему королю, а я – тореец. Я все это предполагал заранее.

– Весьма логично, но зачем вообще надо было приезжать сюда?

– Здесь нет власти у Варсоврана. И это для нас гораздо безопаснее.

Феран оттолкнул лодку от берега, и оба мужчины взялись за весла.

– Надо грести энергичнее…

– Нет, гребем медленно, пока не минуем городскую стену.

– Но за нами гонится стража!

– Хорошо.

– Хорошо? Стражники с луками и стрелами? И это нам ничем не грозит? Почему надо грести медленно?

– У этой лодки необычная форма, о, маловерный евнух. Во время одного из пробных проходов лодки Доримитий – корабел из Диомеды – сказал, что ее динамика напоминает движения небольшого корабля, идущего вдоль берега, а не обычной лодки. Когда стражники поймут это, мы уже ускользнем.

– Они станут метать копья.

– Копьеметатели будут рассчитывать на низкую скорость. Когда мы пройдем линию городских стен, мы станем грести как одержимые.

Девять стрел успели попасть в лодку за то время, пока им удалось пересечь черту городских стен, но, как и рассчитывал Феран, большинство выстрелов ушло в воду. Как только порт остался позади, оба мужчины налегли на весла так, что гоночная лодка полетела вниз по течению с такой скоростью, какой еще не достигало на Леире ни одно плавательное средство. Впрочем, свидетелей не оказалось. По перемещению Мираль Друскарл установил, что прошло около часа, когда в отдалении показались огни факелов – их лодку преследовали.

– Мы покойники, там не меньше тридцати воинов, – простонал евнух.

– Просто греби, мне решать, когда мы станем покойниками, – уверенно отозвался Феран.

Прошло еще немного времени, и огни стали отчетливее. Внезапно Феран снизил темп работы веслами.

– С этого момента – длинные, глубокие, медленные движения, – скомандовал он спокойно.

– Но это замедлит ход лодки.

– Мы только что прошли место, где останавливались на пути в Паниор, о маловерный и исполненный боязни евнух. Помнишь сверток, который я взял с собой на берег?

– Да.

– Там щепки, небольшой топор, полмешка овса, пара сандалий и одна торейская золотая монета. А теперь делай, что я говорю и греби мягче.

Как и надеялся Феран, стражники пришли к выводу, что беглецы разрубили на куски и затопили свою лодку, прежде чем на лошадях ускакать в дюны. Когда огни удалились и исчезли за горизонтом, Друскарл и Феран снова сели на весла. Мираль высоко стояла в небе, и евнух прикинул, сколько прошло времени.

– Пожалуй, мы сумеем попасть в Диомеду еще за час до рассвета, – сообщил он Ферану.

– Отлично, тогда мы успеем вовремя пройти по открытому участку гавани еще до того, как станет светло, – кивнул Феран.

– Что? Вообще, что происходит? – спросил пораженный Друскарл.

– Завтра вечером мы будем измотаны, обгорим на солнце и в таком виде прибудем в маленький порт Солтберри.

– Сортлберри? Это в сотне миль к югу, на морском побережье!

– Да, и на северной границе государства, которое не находится в данный момент в состоянии войны с Варсовраном. Там нас будет ждать корабль, на борт которого мы поднимемся ночью. Примерно в это же время завтра мы выйдем в море. Я очень, очень долго учился двигаться быстрее тех, кто меня преследует, и совершать поступки, которых они от меня не ждут.

Друскарл покачал головой:

– Никогда не думал, что скажу это, но путешествовать с тобой – настоящее удовольствие.

Небо начинало светлеть, когда скоростная лодка миновала Диомеду, вслед ей полетели стрелы, но благодаря течению она буквально промчалась сквозь гавань. Ларон как раз вышел на берег Леира, чтобы увидеть стремительное движение лодки, не собиравшейся ни на мгновение останавливаться в порту. Он пристально следил за тем, как она удаляется. Сперва он попытался следовать за ней, но вскоре понял бесплодность усилий. Все же он прошел дальше, к самому устью, но лодки уже не было видно.

То, что редко представляют себе люди, не занимавшиеся танцами, так это количество тренировок и мужество, необходимое даже для достижения уровня умелого любителя. Интенсивный тренировочный бой на топорах требует не меньшего напряжения, а риск травмы преследует темной тенью как элитных танцоров, так и новичков. Став ученицей Сайрет, Девять вскоре начала понимать это, но ей досталось сильное, подтянутое тело, так что прогресс ее был стремительным. Уэнсомер постоянно нуждалась в новинках, чтобы поражать придворных, и одной из оригинальных идей стало выдыхание огня. Собственно говоря, ничего нового в этом не было, за исключением того, что исполнителями этого трюка обычно были мускулистые, умащенные маслом мужчины. Стать первой женщиной при дворе, умеющей выдыхать огонь, значило поразить воображение всех торейцев.

Первый урок выдыхания огня Девять брала в мраморном дворике на вилле Уэнсомер. Сайрет присутствовала в качестве наблюдателя, но предпочла сесть на безопасном расстоянии. Уэнсомер нетерпеливо следила за тем, как мастер сделал большой глоток прозрачной, обжигающей жидкости, затем выпустил ее тонкой струйкой между языком и зубами. Сквозь эту струйку он пронес факел, и внезапно огромный язык пламени вырвался из его рта. Девять вскрикнула от удивления, хотя и знала, что должно произойти. Мастер выдохнул еще один всплеск огня, на этот раз к ногам ученицы. Она подпрыгнула на месте и тут же шарахнулась назад.

– Не бойся огня, если собираешься выдыхать его, – сурово произнес мастер.

Девять подошла к сосуду из выдолбленной тыквы, наполненному водой, и набрала полный рот жидкости, а затем выпустила между зубов мощную струю.

– Правильно? – с надеждой спросила она.

– Слишком много жидкости за один прием. Если бы это была не вода, пу-ф-ф! Половину дворика спалила бы, включая саму себя.

Девушка сделала еще один глоток. На этот раз струйка получилась тоньше, и полетела она существенно дальше. Девять пробовала снова и снова. После десяти попыток она уже могла выпускать изо рта плотную и тонкую струйку воды.

– Лучше, намного лучше, – подбадривал ее мастер. Девять протянула руку к сосуду, который держал мастер. Она училась гораздо быстрее, чем предполагал наставник. Он вопросительно взглянул на Уэнсомер, но та пожала плечами, а потом коротко кивнула.

– Для начала обходитесь без факела, – распорядилась Сайрет. – Пусть она потренируется со спиртом. Ты сам решишь, когда она сможет поджигать его, не подвергаясь опасности.

Мастер поклонился и передал Девять сосуд. Она сделала глоток, а в следующее мгновение широко открыла рот, отбросив сосуд в сторону. Она покачнулась, отплевываясь, потом закашлялась и стала тереть глаза. Мастер подобрал сосуд, ухмыляясь, но смеяться все же не стал. Сайрет прикрыла губы рукой. Девять прополоскала рот чистой водой, а потом обернулась к мастеру и протянула руку.

Делая совсем маленькие глотки, Девять постепенно приучила себя к отвратительному для нее вкусу спирта. Тогда она перешла к следующему этапу: выбрасыванию тонкой струйки сквозь зубы. Прошло около четверти часа, пока она приспособилась к новой жидкости, хотя от усталости и напряжения девушка заметно побледнела.

– Не позволяй жидкости разбрызгиваться в стороны, следи, чтобы капли спирта не попали тебе на одежду, – серьезно и настойчиво твердил мастер, понимая, что его поразительно бесстрашная ученица решительно настроена выдыхать огонь, причем в самом ближайшем будущем. – Резко обрывай струйку. Плотнее сжимай губы, вот так! И постоянно следи, чтобы на тебя не упала ни одна капля!

Наконец наступил черед факела. Девять в одной руке держала сосуд, а в другой – факел. Она сделала маленький глоток спирта, а мастер приказал ей встать там, где не был разлит спирт при предшествующих упражнениях.

– Держи факел прямо, чтобы пламя тянулось точно кверху, вот так. Выпускай струйку, как уже делала раньше, но направляй ее сквозь огонь. Помни: дуть надо резко, а потом плотно сжимать губы, чтобы остановить вспышку.

Девять выпустила изо рта тонкую струйку спирта, и перед ее лицом полыхнул огонь, зажженный факелом. Внезапно она почувствовала, что ей не хватает дыхания, хотя жидкость еще оставалась во рту. Девять плотно сжала губы, но потом потеряла контроль и проглотила часть спирта. От неожиданности она закашлялась, выплюнув последнюю порцию, и перед ней вспыхнул громкое желтое пламя. Мастер отскочил в сторону, хотя и без того стоял в безопасном месте. Девять замерла, с трудом переводя дыхание, а затем молча передала факел наставнику. После этого она скрестила руки на груди и чуть опустила голову. Уэнсомер и Сайрет горячо зааплодировали.

– Последний шар огня был особенно впечатляющим, – воскликнула Сайрет.

– Эффектный финал, – согласилась Уэнсомер.

Удивленный мастер протянул девушке сосуд с водой, и она прополоскала рот. А потом снова взялась за сосуд со спиртом.

В этот момент во дворике появился дворецкий, который подошел к Уэнсомер и тихо сообщил ей что-то. Она извинилась и поспешила прочь, в свою гостиную. Там ее ждал Ларон.

– Доброе утро, бывший Принц Вампиров, – сказала она, кланяясь и делая реверанс.

Ларон улыбнулся, обнажая два длинных, заостренных клыка. Уэнсомер охнула и невольно шагнула назад. Ларон спокойно снял фальшивые клыки, показав ей нормальные, человеческие зубы.

– Я выточил их из клыков морских драконов, – пояснил он. – Они охладят пыл тех, кто захочет отомстить мне за прошлые деяния.

– Не сомневаюсь.

– А теперь посмотри, что еще у меня есть, – он достал медальон, висевший у него на шее, под туникой. Затем он показал то, что хранилось внутри: кусочек зеленоватого стекла, удерживаемый серебряными когтями. – Стекло из того самого места в Ларментеле, куда упала Серебряная смерть. Мы собирали такие куски, но их украл Феран, когда покидал «Лунную тень» – вместе со сферой-оракулом, показывающей удар огненного круга.

– Черт побери, это весьма печальная потеря.

– Та сфера-оракул была связана с куском стекла из Ларментеля. Судя по тому, что я узнал, у последнего короля Жироналя была склонность к сомнительным играм с девицами определенного поведения.

– В самом деле? – воскликнула Уэнсомер, сжимая руки. – Я что-то такое слышала. Страдающий ожирением король увлекался изящными куртизанками. Так утверждали многие.

– Именно. Я видел это собственными глазами – меня это заинтересовало как материал для исторических исследований.

– Ну конечно. И как это было?

– Жир чудовищный.

– Я тебя ненавижу.

– Но ты Ведь уже не страдаешь… э… избыточным весом.

– Когда я закончу то, чем занимаюсь в Диомеде, я намерена получить максимум удовольствия, возвращая себе потерянные килограммы. Сделав это, я снова обрету интерес к сексуальной жизни богачей. И какова цена, которую ты рассчитываешь получить за этот… за твой оракул?

– Я намерен преподнести его тебе в качестве подарка.

– Правда, Ларон? Это слишком благородно с твоей стороны – ахнула Уэнсомер. – Но почему?

– Я… э-э-э… подвержен духу рыцарства. Хочу искупить провинность.

– Что? Ты о чем?

– Я съел кусок ягнятины и пирог с почками вместо того, чтобы проявить солидарность с тобой.

Уэнсомер приоткрыла рот, потом вздохнула и изобразила крайнее возмущение, но в следующее мгновение медленно вздохнула и обмякла.

«Огонь в ее глазах угас», – подумал Ларон, подняв голову и посмотрев ей в лицо.

– Я… честно говоря, я украла на рынке холодную свиную котлету, тайком принесла ее в дом и украдкой съела, – грустно призналась она. – Прости.

– Но… но ты не обязана была признаваться, – с облегчением отозвался Ларон.

– Ты ведь сказал мне про пирог.

– Я мужчина, на мне лежит долг рыцаря.

Уэнсомер взяла его лицо в ладони и произнесла, глядя Ларону в глаза:

– У женщин тоже есть рыцарский долг. Спасибо за то, что ты мне рассказал.

Некоторое время они прогуливались туда-сюда по гостиной в полном молчании.

– Полагаю, я не слишком-то заслужила такой подарок, – вздохнула Уэнсомер.

– Не будь дурочкой, – буркнул Ларон.

– Это интересно?

– Ну… по крайней мере, интереснее, чем картина огненного круга, уничтожающего все вокруг. Ты получишь этот фрагмент текла через… через месяц. Мне нужно еще поработать над ним. В нем заключена эфирная энергия, постепенно убывающая без всякой видимой причины. Я собираюсь провести тесты и сделать доклад в академии, а потом он будет твоим.

– Ларон! Спасибо! – воскликнула Уэнсомер, бросившись к нему на шею и обхватив его обеими руками. – Когда я исследую его, когда смогу вдосталь наедаться хотя бы месяц подряд, я просто обязана буду пригласить тебя для экспериментальной проверки. Пятнадцать лет! Ты был моим рыцарем еще до того, как я завела первого любовника!

– С тех пор у тебя было девять любовников. И один из них был королем.

– Что? Ах он. Я была пьяна.

Снова повисла пауза.

– Ларон, а ты ревновал, когда я спала с другими мужчинами?

– Я был мертвым, ревность не имела ко мне никакого отношения. А почему ты спрашиваешь?

– Ну, ты убил восьмерых моих бывших любовников и отрезал их головы.

– Они были недостаточно благородны по отношению к тебе.

– Почему ты пощадил Ровала?

– Когда он проснулся, то дал понять, что его намерения были честными.

– Что? Чушь! Когда он проснулся, он сказал: «Боги подлунного мира, что я натворил?» Потом он клялся, что никогда больше не будет пить спирт, полученный путем перегонки картофеля. Ублюдок. А теперь возвратимся к нам…

– Мои экзамены требуют соблюдения девственности.

– Да пропади пропадом вся эта девственность.

– Ну, минут через пять я могу умереть, – засмеялся Ларон.

– Снова?

– А может быть, и ты тоже.

– А вампиры делают подобные вещи?

– Женщины-вампиры – да. У мужчин не встает.

– В самом деле.

– Ну, уж я-то знаю.

– А теперь ты как?

– Не твое дело… Подожди! Почему я пришел сюда!

– Говори.

– Я вспомнил, зачем я сюда пришел. Феран и Друскарл уехали в Паниор прошлой ночью на двухместной лодке.

– Ужасное местечко, прямо посреди пустыни. В минувшем мне пришлось там однажды заночевать.

– Они вернулись еще до рассвета.

__ Значит, они еще не добрались до Паниора?

– Я видел их лодку в деле, – торопливо начал Ларон, испытывая облегчение от того, что секс как тема исчез из их разговора. – Она очень, очень быстрая. На короткой дистанции ее ни одно другое судно не обойдет. И еще она невероятно маневренная.

– Хорошо, это производит впечатление. И что дальше?

– Их лодка была утыкана стрелами, а перед отправлением их не было. Кроме того, они не стали заходить в порт, а стремительно прошли через гавань и скрылись.

– Куда они направились?

__Я не видел. Возможно, к одному из кораблей Варсоврана или к чужеземному торговому судну, или на отдаленный причал, или к северу или югу вдоль морского побережья, или на восток к Гелиону.

– Это резко сужает круг версий, не правда ли?

– Мы исключили внутренние районы континента.

– Да, это настоящий успех. Я думаю, что они разрабатывают собственную схему и мы не увидим их до того, как по Гелиону будет нанесен очередной удар огненного круга.

Веландер следила за разговором из эфирного мира. Какая-то часть ее сознания хотела отпустить тонкую оранжевую нить и поплыть в темноту, раствориться в небытии. Ларон… как он мог? Рыцарственный Ларон обнимал эту женщину! Но ведь она намного старше! Она предложила ему сексуальную связь, основанную на чистой похоти. Но он отказал ей. Что же, по крайней мере он устоял. Очень по-рыцарски. Конечно. Очень похоже на Ларона. Дух Веландер охватили угрызения совести. Он бы не побоялся смотреть в лицо смерти, чтобы защитить женщину, но Веландер видела, как он остановил эту женщину, помешал совершить глупейшую ошибку, позаботившись и о том, чтобы ее чувства не пострадали.

Глупейшая ошибка? Конечно, он заслуживает кое-чего после семи сотен лет. Неужели я действительно так думаю? На что похож секс? Она наблюдала, как ее тело занимается этим с Фераном. Это казалось… возмутительным, внезапным, не поддающимся планированию и контролю, грязным и вовсе не соблазнительным. С другой стороны, иного примера она не видела. А что происходит между Лароном и Уэнсомер? Было бы это чем-то более достойным? Похоже, они знакомы слишком давно и хорошо, и это мешало им перейти границу дружбы, несмотря на то, что Ларон вновь стал живым. Так и должно быть.

Веландер не способна была испытывать сексуальное желание, но печаль оказалась достаточно интеллектуальным чувством, и потому была ей знакома. Даже теперь для ее лишенного тела, полумертвого духа оно не стало чуждым. Очень глупо, Ларон, это могло обернуться неплохим развлечением, решила она, а затем, взглянув сквозь сферу-оракул, увидела, как бывший вампир возвращается в Академию, прокладывая путь сквозь заполненные народом улицы Диомеды.

Сарголанская боевая галера шла под всеми парусами, а Друскарл шагал по палубе в кожаном костюме и при полном вооружении. Костюм закрывал все тело, лицо спрятано под маской, глаза защищены прозрачными пластинками хрусталя, а дышал он через трубку, соединенную с мешком воздуха.

– Уже три часа, – сообщил Феран Друскарлу, который продолжал ходить туда-сюда. – И как ты себя чувствуешь в этой штуке?

– Как? Воняет, сыро, но перенести можно, – ответ прозвучал приглушенно. – Сколько времени мы проверяли его в прошлый раз?

– Меньше, чем сейчас. Думаю, сегодня надо провести еще две проверки.

Наконец они решили, что пора избавиться от костюма. Феран помог Друскарлу снять амуницию, матросы забрали у него шлем. Друскарл умылся.

– Масса кораблей из разных стран соберутся, чтобы посмотреть на второй удар огненных кругов, – сказал капитан, глядя на шиферную табличку для записей, которую держал в руках. – Мы не должны показываться в том месте.

– Мираль зайдет в середине ночи, – заметил Феран. – Мы пойдем к Гелиону на лодке, а затем перевернем ее и опустимся на дно. Когда огонь рухнет на землю, а потом угаснет, Друскарл выйдет на берег. Он будет ориентироваться на место, где раньше находился храм Метрологов. Там он должен найти Серебряную смерть – или ждать, пока она спустится с небес.

– А если я погибну? – спросил Друскарл.

– В таком случае я сам попытаюсь добыть Серебряную смерть но уже в усовершенствованном костюме, – хмыкнул Феран. – В одном мы можем быть уверены: пока существует Серебряная смерть, ее будут использовать снова и снова.

Огороженный стеной внутренний город Баалдера служил центром притяжения всех, кто поселился здесь, на границе Сарголанской империи и княжества Алеар. В этом районе встречались не имеющие централизованного управления кочевые племена, сюда вплотную подходила пустыня, служившая естественной линией обороны вплоть до горной гряды Порткулис. Сарголан не был чересчур заинтересован в защите этой удаленной цитадели, и ни у кого не было причин атаковать унылый город. Если бы ни торговля, Баалдер давно бы исчез с карт.

И хотя рабство в Сарголе было запрещено, часть торговых путей работорговцев проходила через Баалдер. Жители приграничных регионов с готовностью продавали по сходной цене «лишних» детей купцам с севера, среди которых Д'Алик считался одним из самых ловких и умелых. Однако на этот раз его не ждали подобные сделки. Баалдер совершенно преобразился. Через городок потоком шла армия.

– Они идут уже целую неделю, – сообщил ему агент. – Отличная обстановка для торговцев сушеными продуктами и всем прочим, но рынок рабов накрылся. Местные власти моментально вспомнили о законах, запрещающих работорговлю.

– Но… но… почему они так поступают? – удивился Д'Алик, кивая в сторону маршировавшей по улице колонны тяжеловооруженных солдат. – Всего в пятистах милях отсюда прекрасная, зеленая долина реки Леир, по которой идти гораздо легче.

– Именно так они и сделали. Доходят слухи, что район речного порта Паниор занят сарголанцами, которые оккупировали не только наземные строения, но и взяли все баржи и грузы, спускавшиеся с Лиоренских гор. Диомеда блокирована, а вскоре начнется штурм. Когда силы императора присоединятся к армиям Северного альянса, торейские захватчики окажутся перед лицом самого большого войска в истории Акремы.

– Не думаю, что сарголанского императора так сильно волнует судьба свергнутого короля Диомеды.

– Ты прав. Но говорят, что торейцы удерживают принцессу Сентерри, дочь императора. Ты только представь себе: захватчики клянутся, что кочевники взяли ее в плен на дороге, когда она покинула Диомеду…

Голос агента звучал словно откуда-то издалека. Сентерри. Сарголанская принцесса. Взяли в плен кочевники. Эти слова вызвали у Д'Алика самые соблазнительные ассоциации. Перед ним открывались широчайшие перспективы.

– …конечно, девушка давно мертва. Принцы Алеарана пропустили войска через свои земли, так как не имели ни малейшей возможности помешать им…

– Довольно! – рявкнул Д'Алик. – Мне нужна аудиенция у сарголанского губернатора. Немедленно.

– Губернатор! – воскликнул пораженный агент, вставая со стула и подбирая полы длинного одеяния. – О да, конечно, я попытаюсь, но…

– Скажи ему, что у меня есть информация о принцессе Сентерри. Скажи, что я выкупил ее у кочевников. Вместе с двумя служанками. Их зовут Перим и Долвиенн.

Имя Сентерри было известно всем, но кто мог знать имена ее служанок? Поскольку он обладал такими сведениями, Д'Алик уже через час был приглашен к губернатору. Он заявил, что сразу же узнал принцессу и поэтому выкупил всех троих девушек за пятьсот золотых паголов, а потом поместил их в академию госпожи Волдеан, где им не грозили новые опасности.

Губернатор Ройлеан обрадовался известию гораздо меньше, чем на то рассчитывал Д'Алик. Ему уже не раз докладывали о спасении принцессы Сентерри, но на поверку все сообщения оказывались либо откровенным мошенничеством, либо искренним заблуждением. С другой стороны, работорговец знал, что у принцессы Сентерри были две служанки. И это было важной деталью. Он даже назвал их имена, впрочем, губернатор не мог сказать, правильно или нет, так как сам не знал их.

– Я намерен потребовать, чтобы вы доставили девушек сюда за ваш собственный счет, – сказал наконец Ройлеан рабовладельцу, стоявшему перед ним на коленях.

– О достопочтенный и великодушный господин, но рабство на этих землях запрещено, на всей вашей благословенной, прекрасной плодоносной земле Сарголана. Правду они говорят или нет, но все трое – и принцесса, и служанки – или просто три самозванки, назвавшиеся Сентерри, Перим и Долвиенн, – должны прийти сюда свободными.

– Ты что, играть со мной вздумал, человек? – сурово спросил губернатор, решивший не унижаться до того, чтобы произносить вслух имя работорговца.

– Достопочтенный господин, торговля вся построена на игре ума и удачи.

– А ты, естественно, человек торговли. Так что ответ: да. Игра может быть рискованной и изматывающей. Чувство неопределенности, острая, невыносимая боль потери, упоительный триумф. Привези девушек сюда. Если они те, за кого себя выдают, ты станешь богаче на сто тысяч золотых паголов. Но если они всего лишь хитрые лгуньи, ты много потеряешь, а они уйдут отсюда свободными. Что скажешь?

Д'Алик почувствовал, как у него перехватывает дыхание, но все же ему хватило присутствия духа, чтобы сказать:

– Достопочтенный и великодушный господин, ты самый мудрый и проницательный судья, какого я только видел. Я готов вести игру по твоим правилам. Я привезу девушек и ничего не прошу у тебя заранее.

Девять бросилась на Ларона с ножом, рассекла воздух у него перед лицом, а затем попыталась нанести удар в горло. Ларон повернулся на одной ноге всего на четверть круга, одновременно отбивая ее замах тыльной стороной ладони. Потом он схватил ее запястье и резко повернул. Она вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли, и выронила нож.

Ровал объявил перерыв. В большинстве школ боевых искусств любимыми темами для бесед во время перерыва являются мышечные травмы, женщины и политика руководства школы. Но в присутствии Девять вторая тема исключалась, третья вообще не имела смысла, так что оставалось говорить о боли, напряжении, технике массажа, масле для растирания, анатомических особенностях упражнениях на растяжку, советах врачей и прочей скучной материи. Но в этот день настроение у всех было слишком дурным, так что желание болтать не возникало. Ровал уезжал.