Текст книги "Обрученная с Розой"
Автор книги: Симона Вилар
Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Невольный крик вырвался у всех присутствующих, когда барон тяжело рухнул с коня. Майсгрейв, задыхаясь, почти упал на холку Кумира. Мышцы его ныли, в голове стоял гул. Но люди барона, едва пал их хозяин, утратили воинственный пыл. Посовещавшись между собой, они подняли его тело и повернули коней.
Ратники Майсгрейва спешились. Обнажив головы, они постояли в том месте, где погибли оба Тома.
– Они всегда были неразлучны, – сказал Филип, – и в жизни, и в смерти. Мир их праху.
Анна, опустившись на колени, молитвенно сложила руки.
– Requiem aeternam, Domine. Et lux perpetua luceat[53]53
Даруй вечный покой, Господи. И да воссияет вечный свет (лат.).
[Закрыть].
Все были измучены, окровавлены. Но, перевязывая плечо Филипа, Анна вдруг поймала себя на том, что душа ее ликует. Ликует оттого, что этот человек жив, он рядом с ней и опасность миновала. Она испытывала жгучее желание прильнуть к нему, запустить пальцы в его кудри. Испугавшись самой себя, Анна поспешила отойти и даже сцепила за спиной руки, будто на самом деле опасалась не совладать с этим желанием. Она все оглядывалась на сидящего на кочке Филипа, и душа ее пела. И только сейчас девушка заметила, что над болотом засияло солнце и в его ослепительном блеске закружили насекомые, а воздух зазвенел от птичьего пения.
Филип обсуждал с воинами дальнейший путь. Они могли двигаться вперед, могли и повернуть назад. Но никто не мог быть уверен, что люди Шенли, отказавшись продолжать бой среди болот, не нападут на горстку храбрецов, осмелившихся вернуться во владения убитого ими барона. Дорога же круто поворачивала на запад, что тоже не входило в их планы.
17. Уорвикшир
Болота окончились, дорога стала сухой, и путники продолжили путь по незнакомой зеленой долине среди призрачно-зеленых рощ, мимо кладбища с ушедшими в землю каменными плитами. Щебетали птицы. Костлявый старик с бельмом на глазу возился возле одной из могил, что-то мурлыча себе под нос, но, едва завидев вооруженных всадников, подхватил клюку и заспешил прочь.
– Не бойся нас, добрый человек, – окликнул его Филип. – Скажи лучше, чья это земля, ибо мы сбились с пути и не знаем, где находимся.
Старик уставился на них с изумлением.
– Как же, сэр? Да это Уорвикшир, земля самого прославленного Делателя Королей!
У Анны бешено забилось сердце, к щекам прилила кровь. Ее земля! Владения отца, наследницей которых она является, житница в сердце Англии! Девушка еле удержалась от радостного возгласа.
Однако Филип Майсгрейв и его спутники явно не разделяли ее восторга.
– Этого еще не хватало, – пробормотал рыцарь. – Оказаться в самом логове врагов Белой Розы! Сейчас здесь правит брат Уорвика Монтегю. А он в ссоре с королем, и неизвестно, чего от него ожидать.
– Дядя Джон!.. – невольно вырвалось у Анны.
Все взоры обратились на нее. Девушка замялась.
– Как тебя понимать, Алан? – недоуменно спросил Филип.
Анна коротко вздохнула.
– Я думаю, мы сможем ехать через Уорвикшир. Мой дядя Джон Деббич служит в отряде маркиза Монтегю и не откажется помочь, если я попрошу его… Все будет хорошо, клянусь небом!
Но Филип покачал головой:
– Нет, Алан, ты не понимаешь, о чем просишь. Маркиз Монтегю хоть и не примкнул к Уорвику, но зол на короля за то, что тот лишил его титула герцога Нортумберлендского. Мы же тайные посланцы его величества, и нам небезопасно встречаться с человеком, который, по сути, сейчас в оппозиции к Йоркам.
– Но я… – Анна запнулась. Она не знала, что сказать, и была растеряна. Находиться рядом с домом и миновать его… Неожиданно она решилась: – Я хорошо знаю графство, ведь я из этих мест. И хотя я давно не был здесь, однако помню все тропы и мог бы провести вас самым безопасным путем. К тому же мое имя – Деббич – послужило бы прикрытием. Решайтесь, сэр!
Филип колебался. Опасность была велика, но если мальчишка говорит правду, то, конечно, лучше двигаться через Уорвикшир, чем снова блуждать среди болот. Рыцарь оглядел своих усталых спутников.
– Ладно. Но все же, думаю, сначала следует найти место, где мы смогли бы передохнуть и подкрепиться. Веди, Алан.
Девушка поскакала вперед, увлекая за собой спутников.
У Анны горели щеки. Она очень устала, так как не отдыхала уже вторые сутки. Она мерзла в сырой одежде и хотела есть, но все же была счастлива. Она ехала по родной земле, где каждый холмик и каждый куст были ее собственностью, и ей хотелось сойти с коня, коснуться этой земли, ощутить ее.
Еще будучи ребенком, она носилась по этим холмам и рощам, охотилась на фазанов, удила в этих прудах рыбу. Порой отец сажал ее перед собой в седло и увозил далеко от всех. Они скакали через дальние деревни, и навстречу им выбегали крестьяне в домотканых одеждах, швыряли в пыль войлочные колпаки, припадали к стремени графа. Женщины протягивали маленькой леди цветы, а сельские священники благословляли отца и дочь. Иной раз они ужинали в какой-нибудь крестьянской лачуге, причем граф всегда щедро платил, оставляя под миской золотой. Они забирались вдвоем глубоко в лес, где отец учил ее стрелять из лука, ловить в силки птиц и печь их в горячих угольях. Тут же они поджаривали на огне лепешки, слегка натерев их чесноком, и заедали все это восхитительной земляникой, от которой поляны казались обрызганными кровью.
Анна вздохнула. Да, это была ее земля, земля пышных лугов и невысоких пологих холмов, на которых стояли древние вязы и лепились крестьянские лачуги из серого известняка, а из-за рощ тянулись к небу легкие колоколенки церквушек, отражавшиеся в тихой глади реки Эйвон, за которой темной стеной вздымался древний Арденнский лес.
Анна невольно улыбнулась, припомнив, сколько хлопот доставляла она своим воспитателям, постоянно убегая из родительского дома, словно дикарка, и шатаясь целыми днями с ватагой босоногих крестьянских детишек. Обычно с утра ее хватало лишь на то, чтобы чинно выслушать мессу, а потом, схватив на кухне кусок вяленого мяса, она исчезала на целый день. О, никогда и нигде Анна больше не чувствовала себя такой свободной, как в те славные времена на этой земле.
Анна узнавала окрестности: вот горбатый каменный мост через ручей, вот старинное аббатство, белеющее в долине. Девушка сознавала, что здесь она в безопасности, что явись она сейчас в Уорвик-Кастл, предстань перед самим надменным Монтегю – и ее скитания окончатся… Эта мысль сладко кружила голову. Ведь тогда она смогла бы достойно наградить своих спутников, не говоря уже о том, что Анне совсем по-детски хотелось удивить их.
Но была и другая сторона… Девушка вздохнула. Да, тогда ее странствиям конец, и ей придется расстаться с Филипом Майсгрейвом, расстаться без надежды на встречу, а она совсем не была уверена, что это доставило бы ей радость.
Они съехали с дороги под сень внушительно шумевшего соснового леса. Но не успели они углубиться в него, как долетевший с дороги звук заставил их укрыться за стволами. Вскоре показался большой отряд латников с длинными пиками, на которых развевались флаги с гербами дома Невилей. Впереди на богато убранном коне скакал рыцарь в отливавших медью латах. На его шлеме колыхался плюмаж из огненно-алых перьев. Оруженосец нес за ним щит с его гербом.
– А вот и сам маркиз Монтегю, – заметил Майсгрейв.
Отряд направлялся по старой дороге, пролегавшей как раз у края леса, в котором укрылись путники. И тут Анна не выдержала:
– О сэр Филип! Ради всего святого, позвольте мне обратиться к маркизу!
Глаза Анны горели. Все ее сомнения отлетели прочь: едва завидев своих, она страстно захотела лишь одного – скорее открыться, вступить хозяйкой в свои владения, вернуться домой после долгих лет отсутствия.
– Увидите, сэр, что все произойдет не так, как вы полагаете, – твердила она, теребя рыцаря за налокотник.
Филип поглядел на нее, а затем через ее плечо небрежно кивнул Фрэнку:
– Попридержи-ка мальчика, пока он не наделал глупостей.
Но едва Фрэнк коснулся Алана, тот отскочил, словно на пружинах. Лицо его перекосилось.
– Ну что ж…
И, прежде чем кто-либо успел опомниться, Алан упруго, без стремян, вскочил в седло. Стоявший рядом Гарри рванулся было к нему, но удар хлыста заставил его отшатнуться. В тот же миг Анна вонзила шпоры в бока лошади. Громко заржав, та взвилась на дыбы и, сделав бешеный скачок, галопом понеслась по склону в сторону уже скрывавшегося отряда Монтегю.
– Да он и впрямь рехнулся!
Шепелявый Джек рванул рычаг арбалета и прицелился. Но Оливер успел толкнуть его под локоть, и стрела, завизжав, унеслась в небо.
– Ты тоже спятил, клянусь обедней! – зло воскликнул юноша. – Алан был с нами, и ты не должен вот так, словно куропатку, лишать его жизни!
– Но это же предатель! Ты гляди, гляди!
Воины увидели, что отряд Монтегю замедляет ход, а Алан, что-то крича на ходу, приближается к ним.
– Уходим не мешкая! – скомандовал Майсгрейв.
И уже в следующий миг они во весь дух неслись между стремительно мелькавших стволов сосен в глубь леса, топча кустарник подлеска.
Они долго не сдерживали лошадей, миновали открытое поле и снова углубились в сосновые чащи. Здесь Филип наконец осадил Кумира. Они находились в глухих дебрях: вокруг царила тишина, и, по всем приметам, погони как будто не было.
Воины двигались не спеша, поминутно оглядываясь, но ничто не вызывало их беспокойства, только лес шумел и шумел верхушками мачтовых сосен, и этот монотонный, напоминавший шум моря звук навевал дремоту. Поскрипывали седла, да временами фыркали, отгоняя мошкару, лошади.
Майсгрейв зорко оглядывал округу. Он твердо решил не показываться из лесу до вечера и сейчас искал укромное место, где отряд мог бы сделать привал. В это время к нему подъехал Оливер.
– Сэр, я все время ломаю голову, отчего это Алан был так уверен в своих словах? Он ведь не настолько глуп, чтобы бахвалиться или рисковать жизнью отряда. По какой-то причине он был убежден, что если замолвит за нас слово, то все обойдется.
Филип криво усмехнулся:
– Мальчишка заносчив и упрям. А скорее всего, еще и дурак. Что может значить какой-то Деббич рядом с любым из надменного рода Невилей?
– И все же, сэр…
– Замолчи! И никогда больше не упоминай при мне о нем.
И все же на душе у рыцаря было скверно. Он успел привыкнуть к смелому, с гордым нравом пареньку, привязался к нему, и вот мальчишка совершил эту смертельно опасную глупость. Филип ощущал острую досаду оттого, что разочаровался в нем.
Они сделали привал за корневищами громадной поваленной сосны, под небольшим песчаным обрывом. Люди тяжело сползли с коней. Они были вконец измотаны; раны и ушибы, полученные во время схватки на болоте, мучительно ныли. Привязав коней и задав им овса, они без сил падали на хвойную подстилку, мгновенно погружаясь в сон…
…Когда Филип пробудился, солнце было уже низко. В лесу воцарился сумрак, и лишь в освещенных багровыми лучами заката верхушках сосен мелькали огненные белки. Рыцарь рывком поднялся и огляделся. Вокруг было спокойно. Похрапывали воины, лошади тоже дремали, положив головы на шеи друг другу и лишь изредка поводя ушами.
«Каким безумием было заснуть, не выставив часовых!» – подумал Филип. Поспешно разбудив людей, он приказал трогаться в путь.
Стояла тишина. Птиц не было слышно вовсе, дичь, казалось, исчезла, да и хвойная подстилка поглощала звук копыт. Чтобы выбраться из лесу, они положились на чутье лошадей. И действительно – вскоре деревья начали редеть, и они выехали на склон, откуда открывался вид на простиравшуюся внизу равнину с темневшими кое-где отдельными группами деревьев.
Неподалеку, на берегу тихой речки, виднелось несколько крестьянских хижин, в запруде – водяная мельница. Запах дыма, смешанный с ароматом свежевыпеченных лепешек, щекотал ноздри изголодавшихся путников. Воины с тоской поглядывали в ту сторону.
Майсгрейв же смотрел в глубь долины. Диск солнца уже исчезал в фиолетовой дымке, на землю спускались тихие сумерки. Долина казалась пустынной. Филип внимательно вглядывался, ища признаки присутствия вооруженных людей.
– Нам надо поскорее убираться отсюда, – обращаясь то ли к самому себе, то ли к своим людям, сказал Филип.
Он оглянулся. На лицах его спутников было написано глубокое уныние.
– Но сначала, пожалуй, стоит подкрепиться в этом селении, не так ли?
Крупной рысью они спустились с холма и под любопытными взглядами поселян вступили в деревню. О чем-то толкуя, крестьяне разглядывали их, отнюдь не выказывая дружелюбия.
Филип остановил Кумира возле добротного дома и сообщил хозяину, что им необходима провизия. Тот с подозрением оглядел с ног до головы этого рыцаря в иссеченных латах и его спутников, но, покосившись на их длинные мечи, пригласил-таки войти в дом.
Там стояла полутьма, пахло дымом. У низкого очага хлопотала худая сутулая женщина в высоком чепце, а хромой мальчик-подросток помогал ей вешать над огнем тяжелый котел.
Однако не успел Филип отстегнуть и положить на лавку меч, как в дом стремглав влетел Оливер.
– Сэр! Большой вооруженный отряд галопом спускается из лесу прямо сюда.
Все тотчас бросились к лошадям. И тут случилось непредвиденное. Несколько крестьян, которые до сего времени миролюбиво помогали Оливеру привязывать лошадей, вдруг вытащили откуда-то длинные колья и загородили воинам дорогу.
– Прочь, грязные свиньи! – Филип выхватил меч и описал им такую сверкающую дугу над головой, что крестьяне оторопели.
Однако двое из них успели перерезать поводья лошадей и, вскочив на них, поскакали прочь. Остался только Кумир, который, почувствовав на спине чужого, взметнулся с ржанием на дыбы и сбросил незадачливого седока.
– Поспешите, сэр! – крикнул рыцарю Фрэнк Баттс. – У вас послание короля. Вы обязаны!
Филип вставил было ногу в стремя, но, заметив уже приблизившийся отряд, покачал головой:
– Поздно!
Сжав рукоять меча, он вместе со своими людьми занял позицию спиной к стене.
Между тем отряд, громыхая железом, остановился, но – странное дело! – никто не спешился, не обнажил меч, лишь возглавлявший воинов рыцарь поднял забрало и внимательно оглядел прижавшуюся к стене кучку храбрецов.
– Если не ошибаюсь, передо мной сэр Филип Майсгрейв, рыцарь Бурого Орла, победитель Йоркского турнира?
– Вернее не скажешь.
И тогда рыцарь внезапно улыбнулся. У него было красное обветренное лицо с крупным носом и густыми сросшимися бровями. Он не спеша вытащил ногу из стремени и легко соскочил с седла.
– Позвольте представиться. Я Хьюго Деббич, и мне от имени милорда Джона Невиля поручено пригласить вас в Уорвик-Кастл к вечерней трапезе.
Филип недоуменно переглянулся со своими людьми.
– Простите, сэр Деббич, я не расслышал… Вы, кажется, сказали, что нас приглашают к вечерней трапезе?
– Именно, сэр рыцарь. Благородный Джон Невиль, маркиз Монтегю, приказал проводить вас и остальных господ в замок, где их ждут гостеприимный кров, добрый ужин и мягкая постель. И признаюсь, сэр рыцарь, я и мои люди изрядно утомились, прежде чем нашли вас. Ибо уже по всему Уорвикширу разослан приказ разыскать вас, даже назначена награда тому, кто вас обнаружит. Но эти вилланы, как я погляжу, приняли вас за врагов.
Он усмехнулся, но все же бросил толпящимся поселянам монету.
– А теперь, сэр благородный рыцарь, я провожу вас, ибо милорд, и… Одним словом, клянусь ранами Спасителя, вы не пожалеете, что приняли это приглашение.
Майсгрейв не знал, что и подумать. Стоявший перед ним воин был настроен миролюбиво, в его речах не было и намека на вражду. Однако Майсгрейв охотнее уклонился бы от этого предложения. Впрочем, сила была не на его стороне, не говоря уже о том, что приглашение было передано столь учтиво, что просто нелепо было бы хвататься за меч.
– Я следую за вами, сэр, – сказал Филип.
Он вскочил в седло, а крестьяне поймали и привели лошадей его спутников. Теперь, узнав, что чужаки не враги, они улыбались и были услужливы.
Когда уже тронулись в путь, Филип обратился к Хьюго Деббичу:
– Простите, сэр, но мне говорили, что вы находитесь во Франции при графе Уорвике?
Легкая тень промелькнула по лицу сквайра, но он заставил себя улыбнуться.
– Да, я долгое время был с Делателем Королей. Но вот уже два месяца, как вернулся в Англию, и теперь состою при дворе маркиза Монтегю.
Майсгрейв кивнул.
– Но тогда ваш сын Алан…
Внезапно Хьюго Деббич расхохотался.
– О сэр, моего сына действительно зовут Алан. Однако, ради всех святых, не задавайте больше никаких вопросов. Когда мы прибудем в замок, вы все поймете сами.
И, снова рассмеявшись, он крупной рысью понесся вперед.
18. Леди в белом
Замок Уорвик-Кастл был внушительной крепостью из светлого камня. Он возвышался над зеркально тихими водами реки Эйвон, отражаясь на их поверхности всей своей величественной громадой. Замок окружали высокие стены с мощными куртинами[54]54
Куртина – участок крепостной стены между башнями.
[Закрыть], придавая ему неприступный, но вместе с тем торжественный и благородный вид. Это впечатление еще больше усиливалось благодаря колоссальным монолитам башен замка, каждая из которых была увенчана, словно короной, светлыми зубьями. Башни были воздвигнуты еще при первых королях нормандской династии, а вокруг них теснились постройки, сооруженные при более поздних владельцах, поэтому рядом с суровыми твердынями стояли дома с грифельными крышами, всевозможными резными башенками, легкими флюгерами и построенная совсем недавно стройная галерея с длинными рядами стрельчатых окон. К замку через реку вел мощный каменный мост.
Когда путники миновали его и приблизились к воротам, в Уорвик-Кастле уже горели огни. Все это время Хьюго Деббич скакал бок о бок с Майсгрейвом, был весел, дружелюбен, и Филип не знал, что и подумать обо всем этом. Еще больше он был удивлен, когда они оказались в крепости: их окружила многочисленная толпа придворных и челяди и все они радостно суетились, улыбались и благословляли его. На башнях пылали смоляные бочки, их свет метался по лицам, среди которых не было ни одного хмурого или злорадного.
«Клянусь небом, меня здесь принимают как благодетеля, а не как пленника, привезенного под конвоем», – подумал Майсгрейв.
Он оглянулся на своих людей. Фрэнк Баттс, Шепелявый Джек и Оливер, так же как и он, недоуменно озирались, и лишь никогда не теряющийся Гарри сиял, покровительственно помахивал рукой и даже подмигивал смазливым девицам.
Когда они спешились, к ним торжественно приблизился важного вида дворецкий и, поклонившись, попросил проследовать за ним в отведенные для гостей покои.
– Там вы сможете освежиться и передохнуть, а затем лорд Монтегю ждет вас к ужину и не сядет без вас за стол.
Их провели через лабиринт многолюдных коридоров – и опять-таки на всех лицах были приветливые улыбки, дамы приседали, слуги отвешивали почтительные поклоны.
Наконец их ввели в просторное помещение одной из башен, сводчатый потолок которого опирался по углам на неуклюжие колонны. В камине с навесным колпаком жарко пылали дрова, от них шел приятный смоляной дух. У огня стояла почти полная лохань с теплой водой.
– Располагайтесь, сэр рыцарь, и вы, господа, – сказал дворецкий. – Вот полотенца. А вот здесь, – он подошел к стене и распахнул сундук с резными ланями на крышке, – свежее белье и одежда.
И он выложил перед Филипом наряд из серого вельвета с серебряными застежками, вышивкой и фестонами, а для его людей – штаны и куртки из сукна и замши.
– Маркиз весьма и весьма благоволит к вам, господа, – заметил дворецкий, после чего с поклоном удалился.
Когда он прикрывал дверь, Филип невольно отметил, как она прочна и надежна: дубовая, в ладонь толщиной и вдобавок окована железом.
– Что скажете? – обернулся он к своим людям.
– Чудные дела, – расшнуровывая поножи, ответил Гарри. – Если бы раньше знать, как гостеприимен брат Делателя Королей, не стоило бы нам, голодным, мокрым и измученным, весь день носиться по лесу. Клянусь слитком сарацинского золота, мне здесь так же хорошо, как если бы я оказался в Нейуорте.
Похоже, с этим были согласны все, и лишь Филип, не находя разумного объяснения такому приему, испытывал сомнения и тревогу.
Он осмотрел разложенную перед ним одежду. Все явно было приготовлено загодя и подогнано по размеру. Мало того, в глубине помещения виднелось широкое, покрытое роскошной шкурой черного медведя ложе, предназначавшееся, по всей видимости, для него, а немного в стороне – четыре удобные лежанки для его спутников.
К Майсгрейву подошел Оливер.
– Сэр, нас явно ожидали. О нас знали все и подготовились. Не может быть так, что это дело рук Алана?
– Мне кажется довольно странным, что до сих пор мы не встретили здесь мальчишку. К тому же что означает смех его отца, когда я спросил его о сыне? Что, собственно, такого смешного я сказал? Да, Оливер, слишком много вопросов…
Он взглянул на юношу, который уже успел натянуть новый камзол и выглядел весьма довольным. Остальные же, вволю наплескавшись у бадьи, примеряли одежду, дивились, что все пришлось впору, и торопили Филипа отправляться к столу. Имя Алана было у всех на устах.
Когда все были готовы, Филип пристегнул к поясу меч.
– Сэр, разве мы не в гостях? – изумился Гарри Баттс.
Остальные тоже были озадачены. После бесконечных опасностей и тревог они впервые почувствовали себя легко и забыли о привычной бдительности. Филип лишь окинул спутников взглядом, и все молча взялись за оружие.
Когда они ступили в коридор, тут же явились двое слуг с факелами, чтобы сопровождать их. И снова их встречали приветливыми улыбками и почтительными возгласами. Челядь словно специально сбежалась поглядеть на них.
Но вот, распахнув очередную створчатую дверь, слуги с поклоном пропустили гостей вперед. Здесь царила тишина. Оглядевшись, гости невольно замерли, пораженные окружавшим их богатством и великолепием.
Зал был просторен и высок. Тонкие нервюры свода поддерживались изящными колоннами, увенчанными затейливыми капителями. Стены сверху донизу были покрыты роскошными гобеленами, искусно затканными золотой нитью. Стрельчатые арки высоких окон сияли чистыми красками витражей. Пол был выложен отполированными до глянца плитами. Причудливая резная мебель, статуэтки из слоновой кости, начищенные до блеска доспехи в простенках – все свидетельствовало о богатстве и искрилось яркими бликами от многочисленных факелов. В большом камине из светлого мрамора на раскаленных углях пылала целая сосна.
Филип и его ратники какое-то время стояли, дивясь всему этому великолепию, и не сразу заметили человека, сидевшего неподалеку от камина в кресле под пышным балдахином. Лишь когда тот встал и сделал шаг вперед, они узнали его и поклонились.
Сэр Джон Невиль, маркиз Монтегю, выглядел как настоящий воин, с горделивой осанкой, длинными ловкими руками, да и ширину его груди вряд ли можно было счесть за тучность. Его подбородок резко выдавался вперед, нос был коротким и мясистым, кожа нечистой. Но глаза, как у всех Невилей, были ярко-зеленые, чуть оттянутые к вискам, живые и проницательные.
Одет Монтегю был богато, как для пира или приема важных гостей, – в голубой бархатный камзол, опушенный мехом и расшитый золотыми птицами. Рукава камзола, разрезанные от плеча, ниспадали до земли, открывая узкие шелковые рукава нижнего камзола. Голову лорда покрывала драпированная шляпа-тюрбан с изысканно отброшенными за спину длинными концами.
– Рад приветствовать в Уорвик-Кастле столь прославленного рыцаря, – произнес маркиз.
Филип учтиво поклонился. Он не спешил поддержать разговор и держался настороженно. Монтегю отметил это и слегка улыбнулся.
– Сейчас в Англии неспокойные времена. Вновь начались распри, и каждому приходится решать, какой партии отдать свой меч. Но в вас-то, сэр, Эдуард Йорк может быть уверен. Более преданного воина ему не сыскать. Видимо, поэтому он и выбрал вас, дабы отправить с тайным посланием к графу Уорвику за Ла-Манш.
«Откуда ему это ведомо?» – изумился Майсгрейв, невольно положив руку на широкий пояс, за которым в кожаном футляре хранилось послание короля. Оно всегда было при нем, но сейчас, желая завуалировать свой невольный жест, Филип провел рукой мимо, положив ладонь на рукоять меча. Монтегю заметил это.
– Вам незачем видеть во мне врага, сэр. Более того, после той неоценимой услуги, которую вы оказали Невилям, вы всегда будете самым желанным гостем в Уорвик-Кастле.
– Буду признателен, если ваша милость объяснит, о какой услуге идет речь!
– О, об этом вы узнаете в свое время! Сейчас же, я думаю, настала пора отужинать. Ведь со вчерашнего вечера, насколько мне известно, вы не имели возможности подкрепиться, а путь проделали немалый. Прошу к столу, господа.
Он указал на длинный, ломящийся от яств стол. Изголодавшиеся путники давно поглядывали на него и теперь с удовольствием приняли приглашение. Даже Майсгрейв на какое-то время отбросил свою настороженность и с наслаждением осушил кубок за здоровье маркиза Монтегю.
В Уорвик-Кастле не слишком строго соблюдался наступивший пост: стол украшали огромный жареный каплун с золотистой корочкой, тушенная с гвоздикой и миндальными зернами говядина, пышный пирог с начинкой из гусиной печенки, зажаренная на вертеле мелкая дичь, черный кровяной пудинг и бычий хвост под пряным соусом. В высоких кувшинах плескались тонкие вина всевозможных сортов, которые расторопные виночерпии то и дело наливали в бокалы из зеленоватого венецианского стекла. На десерт подали печенье, орехи и засахаренные зимние груши.
Изголодавшиеся люди с завидным аппетитом поглощали все эти блюда. Монтегю также не отставал от них. Жир обильной пищи стекал по пальцам пирующих, а острый вкус яств заставлял все чаще припадать к бокалам с вином.
Воины Майсгрейва сидели по одну сторону стола, а Монтегю и Филип – по другую. Время от времени маркиз склонялся к соседу и дружески его потчевал:
– Отведайте этого поросенка, сэр. Он вскормлен одними желудями, и мясо его так и тает во рту. К тому же наши повара сдобрили его перцем, шафраном и имбирем, что придает мясу поистине незабываемый вкус. Попробуйте и вон того вина. Это «полиньи», его привозят с Юга Франции, оно отлично утоляет жажду, но не дает тяжелого похмелья.
Майсгрейв медленно выпил бокал розового вина, смакуя его восхитительный вкус. Едва он поставил бокал на стол, как его вновь наполнили до краев.
Филип покосился на Джона Невиля. Тот хоть и ел наравне с гостями, но пил умеренно, лишь порой пригубляя вино, в остальное же время с самым благодушным видом любовался его цветом на фоне пылающего в камине огня.
Между тем все насытились и охмелели. Тут же были поданы тазы для омовения пальцев. Почести, которые оказываются лордам, были отданы и простым латникам, что позабавило последних. Они стали перешучиваться, не стесняясь присутствия высокородного маркиза. Гарри даже осмелился спросить у Монтегю, не ведомо ли его светлости, где находится их славный приятель Алан Деббич, которого им очень недостает. Монтегю заверил гостей, что вскоре они смогут встретиться с ним. И при этом усмехнулся.
Филип оставался молчалив. Ему не нравилось все, чему он не мог найти объяснения, а вопросов накопилось уже предостаточно.
В это время в дальнем конце зала, на некотором возвышении, отворилась узкая дверь и в ее проеме возникла дама в белом одеянии. Света там было недостаточно, и поначалу никто толком не разглядел незнакомку, но, поняв, что перед ними знатная особа, все поднялись.
Медленными скользящими шагами дама преодолела высокие ступени. Шлейф ее платья поддерживали двое пажей, легкая вуаль слегка колыхалась, ниспадая почти до пола с верхушки богатого эннена[55]55
Эннен – высокий головной убор знатной дамы. Имел конусообразную, округлую или раздвоенную посредине форму. Был широко распространен в XV веке.
[Закрыть]. И чем ближе подходило это белоснежное видение, тем сильнее менялись в лице Майсгрейв и его люди. Простое любопытство сменилось легким недоумением, затем растерянностью и, наконец, испугом и потрясением.
Дама подошла ближе. Ее одеяние из белого шелка при каждом движении посвистывало тугими складками. Низ платья и лежащий на плечах воротник из серебряной парчи сверкали узорами из драгоценных камней. Когда она изящно присела в низком реверансе, повеяло нежным ароматом мускуса. Она по-прежнему держалась отрешенно, даже не поднимала глаз. Маркиз Монтегю шагнул вперед и, взяв даму за кончики пальцев, возвестил:
– Сэр благородный рыцарь, и вы, господа, позвольте представить вам мою племянницу, леди Анну Невиль, графиню Уорвик.
Дама подняла лицо – и засияли лучистые изумрудные глаза красивого миндалевидного разреза. Она по очереди взглянула на каждого из присутствующих и закусила губу. Казалось, ей стоило немалых усилий не расхохотаться.
И впрямь, вид воинов был забавен. Они переглянулись между собой и во все глаза уставились на стоявшую перед ними красавицу. Одна и та же мысль вертелась у всех в голове, но никто не решался высказать ее вслух. Алан?
Но не мог же он и в самом деле оказаться этой благородной леди?! Мальчишка с арбалетом, с исцарапанными щеками, шатающийся в седле от усталости, отчаянно рвущийся навстречу опасности, – и эта величественная роскошная дама, от которой так хорошо пахнет, у которой такие изысканные манеры…
В этот миг дама произнесла:
– Рада вновь встретиться с вами, господа, в стенах моего родового поместья. Надеюсь, вас приняли достойно и вы простили мне мое дерзкое бегство там, у леса?
Что она говорит? Не может быть!.. Но голос – такой знакомый, низкий, с мальчишеской хрипотцой!..
Анна больше не могла сдерживаться. Ее словно прорвало. Откинув голову, она звонко рассмеялась. Сомнений больше не было. Так мог смеяться один лишь Алан Деббич!
Оливер залопотал было что-то невнятное и без сил стал оседать. Если бы Фрэнк Баттс не подставил ему плечо, тот и впрямь рухнул бы на пол. Гарри потрогал багровый рубец на щеке, оставшийся от удара хлыстом Алана.
– Ради Бога, не шутите так, миледи! Этого не может быть.
– Может, мой славный Гарри! Это я собственноручно оставила след на твоей щеке. Но ведь ты рискнул преградить дорогу графине Уорвик в ее собственных владениях!
Тут Гарри расплылся в ухмылке:
– Что ж, тогда поделом мне. Зато я горд, что все эти дни имел честь ухаживать за вашей лошадью, миледи.
Шепелявый Джек стоял выпучив глаза. В его голове неотвязно вертелось, как сегодня он вскинул арбалет, целясь в покидавшего их Алана.
– О, простите меня, ради Бога, ваша милость! Умоляю, простите!
– За что ты просишь прощения, Джек? Или ты вспомнил, как едва не подрался со мной на линкольнском заезжем дворе?
В голосе Анны слышалось лукавство. Она не знала о пущенной сегодня в ее сторону стреле. Но ее слова вызвали в памяти воинов целый рой воспоминаний, от которых щеки этих грубых рубак запылали, как у молоденьких девушек. Кто припомнил сальные шуточки, которые частенько сыпались в ее присутствии, кто иное – когда они, не стесняясь, на виду друг у друга справляли нужду, рыгали или издавали неприличные звуки. Оливер глядел на эту прекрасную леди сияющими глазами, и в памяти его вставал тот час, когда душа его разрывалась от горя и он рыдал у нее на плече, а она утешала его, гладя по волосам и вытирая ему слезы.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.