Текст книги "Обрученная с Розой"

– Но ведь вы-то уцелели? – возразил Филип.

Капитан кивнул.

– Да. Нас спасла близость земли. Мы успели укрыться в бухте и видели, как море одно за другим поглотило несколько судов. А в другой раз из всей команды спасся один я. Меня долго носило по морю на обломке мачты, пока наконец не подобрало торговое судно.

Филип почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он не отрываясь глядел на темное пятнышко на горизонте, которое постепенно увеличивалось.

Через два часа пятно превратилось в огромную черную стену, верхний край которой достигал зенита. Она напоминала чудовище, которое, широко раскинув лапы, пыталось объять весь мир. Налетела волна пронизывающего холода, море вспенилось, в снастях зашумел ветер.

Матросы с суеверным ужасом поглядывали на небо. Их беспокоило и поведение капитана, который остановившимся взглядом уставился на громаду туч. Шквал растрепал его волосы, а улыбка вновь превратилась в жуткий звериный оскал. Казалось, он приветствует надвигающуюся бурю.

Филип мысленно возблагодарил Бога за то, что Анна спит в каюте, не ведая ни о чем. Расталкивая матросов, он бросился к капитану:

– Слушай, ты, Пес! Если сию же минуту ты не придешь в себя, я вышвырну тебя за борт, клянусь честью Майсгрейвов! Пора что-то делать. Разве ты не видишь, что королевские коги подняли паруса и быстро удаляются?

Джефрис вздрогнул, взглянул на уходящие корабли и свирепо выругался, обращаясь к матросам:

– Что встали, как соляные столбы?! Живо за дело! Поднять фок и бизань! Спустить драйперы у нижних парусов!

Сам же метнулся к рулю. Паруса захлопали, принимая порывы ветра.

Филип принялся помогать. За несколько дней он кое-чему научился и теперь мог работать наравне с любым палубным матросом. Краем глаза он видел, как в дверях каюты появилась Анна и, взглянув на настигавшую их тучу, застыла, растерянно ухватившись за поручень.

Капитан Джефрис отдавал все новые приказания. Корабль несся по ветру, подгоняемый могучими воздушными потоками.

Куда они стремились? Разве можно уйти от настигавшей стихии? Об этом никто не размышлял. Ветер налетал с севера, на юге была земля, и люди рвались к ней, невидимой, не ощущаемой, но находившейся где-то за призрачным горизонтом.

Между тем тьма сгущалась. Туча росла, затягивая весь небосвод. Матросы с ужасом смотрели на это иссиня-черное, с лиловыми отсветами чудовище. О маячивших где-то впереди королевских кораблях можно было позабыть. Трудившийся рядом с Майсгрейвом матрос вдруг принялся громко читать молитву, и Филип невольно вторил ему, пока не увидел, как капитан подозвал к себе одного из матросов и что-то сказал ему, указывая на Анну. Матрос немедленно направился к девушке, и Филип услышал слова, которые он прокричал сквозь шум ветра:

– Капитан приказал, чтобы вы спустились под палубу, к основанию грот-мачты. Там меньше качает.

Анна стала послушно пробираться к середине корабля, цепляясь за снасти. Налетевшая волна окатила ее, и девушка покачнулась. Филип успел поддержать Анну, совсем рядом он увидел ее лицо с бледными, крепко сжатыми губами. В глазах ее плескался отчаянный страх. Чтобы подбодрить девушку, он улыбнулся:

– Посмотрите там за Кумиром, миледи. Слышите, как он ржет, бедняга? Ему явно не по душе все это светопреставление.

Анна слегка кивнула и, обдаваемая фонтанами соленых брызг, исчезла в открытом люке.

Почти в тот же миг померк последний проблеск солнца. Корабль летел вперед, и верхушки мачт описывали в небе неистовые зигзаги. Море катило длинные пенистые валы, и «Летучий» прыгал с гребня на гребень, словно взбесившийся скакун.

Неожиданно ветер стих. Паруса обвисли, воздух замер, и лишь откуда-то из поднебесья доносился низкий глухой гул. За бортом плескалось море, казавшееся сплошь черным, лишь разводы пены белели на его поверхности. Матросы застыли, жадно хватая ртом разреженный воздух.

Наступившую тишину прорезал сильный голос капитана:

– Буря дала нам передышку, так живее убирайте паруса! Живее, а не то, клянусь раем и адом, нас перевернет первый же шквал!

Матросы вновь засуетились. В непроницаемой тьме слабо мерцал масляный фонарь на носу корабля, и в его свете люди казались бестелесными призраками.

Капитан Пес подозвал Майсгрейва и велел привязать его к рулю.

– Не все потеряно, пока «Летучий» слушается руля, – проговорил он. – А там – как Господь рассудит.

Он огляделся. Паруса убрали и успели закрепить, на мачты наложили шкало, задраили все люки. Корабль словно стал меньше и в удушливой тьме казался облитым смолой.

Внезапно от неба до гребней волн протянулась кривая, ветвящаяся, ослепительная молния. Все вокруг озарилось мертвенным светом, и, едва он погас, грохнул такой гром, что казалось: его одного достаточно, чтобы расколоть корабль. Люди притихли, крепясь, по коже у них пробежал мороз. Море вздохнуло – и тут же страшный шквал с невиданной силой обрушился на корабль. Вновь загрохотал гром, и потоки дождя, гонимые ветром, смешались с волнами, хлеставшими через борт.

Майсгрейв был сухопутным человеком, и то, что он видел сейчас, вселяло в него такой ужас, какого ему никогда не приходилось испытывать. Огромные волны, превосходящие высотой мачты корабля, катились навстречу, били в борт с силой тарана, швыряли судно из стороны в сторону. В ушах стоял жуткий вой ветра. Воздух поистине стал плотнее воды, и люди задыхались. Вокруг были лишь вода и ветер, обрушивавшиеся с невероятной силой, поднимавшие корабль на дыбы и безжалостно швырявшие его в черные пропасти. На глазах у Майсгрейва несколько человек были смыты за борт исполинской волной. Он сам, наглотавшись соленой воды, удержался лишь чудом.

И всему этому, похоже, не было конца. Море бурлило, как кипящий котел. Филип подумал об Анне. Ему следовало бы спуститься к ней, приободрить. Он попытался сделать это, но потоки воды не позволили ему добраться до люка. Рухнула одна из мачт, перекрыв вход в трюм. Из-под палубы долетело исступленное ржание Кумира.

Уже много часов корабль несся по ветру. Капитан Пес стоял у руля, не ведая, куда направляет корабль, но стараясь удерживать «Летучий» носом к волне. При вспышках молний он видел, что осталось от его некогда великолепной каравеллы. Был начисто снесен фальшборт, море смыло статую Богоматери, ванты были изодраны в клочья. Обе мачты были сломаны и последовали туда же, куда и спасательная шлюпка. От каюты в кормовой надстройке, где ранее размещалась Анна, не осталось и следа. Она была разрушена при падении мачты, и гигантские валы слизнули ее вместе со всем убранством. Но несмотря на это, капитан Пес продолжал вести корабль.

– Господи, спаси и помилуй нас! – бормотал капитан между громовыми раскатами. – Даю обет пожертвовать алмаз королевы на богоугодные дела, если…

Неожиданно он закричал, и глаза его расширились от ужаса. Прямо перед кораблем, упираясь в самое поднебесье, поднялся пенный гребень исполинской волны, которая неслась с ужасающей скоростью.

– Всем лечь на палубу и держаться!.. – успел прокричать Пес.

И тут же бешеные потоки с невероятной силой обрушились на корабль. Казалось, что его окончательно поглотила пучина. Все погрузилось в холодный, непроницаемый мрак. Когда же наконец жалкая скорлупка каким-то чудом выпрыгнула на поверхность, она была почти пуста. Лишь три человека, вцепившись в обрывки снастей, смогли удержаться на палубе, и одним из них был Майсгрейв.

Рыцарь огляделся. Руль, к которому Филип привязал капитана, был вырван с корнем и унесен. Были смыты почти все палубные надстройки, а мачта, которая завалила трюмный люк, рухнула за борт. Майсгрейв стал пробираться к люку и на ходу с изумлением заметил, что корабль качает уже не так сильно. И хотя его продолжало бросать с волны на волну, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что было часом раньше.

Отодвинув засов, Филип спустился под палубу. В полумраке он не сразу обнаружил Анну. Она стояла на коленях, держась за обвитый вокруг основания мачты канат, и, видимо, пыталась молиться. Ее глаза светились во мраке.

– Мы погибнем?..

Филип вдруг улыбнулся. Он был несказанно рад, что остался жив и снова видит Анну. Ему хотелось обнять ее, как-то утешить. «Представляю, каково у нее на душе», – подумал он, вслух же сказал:

– Все в руках Божьих. Но, думаю, Господь смилостивился над нами и буря пошла на убыль.

Он прошел за переборку, откуда слышалось жалобное ржание Кумира. Анна взглянула ему вслед и стала взбираться на тюки с шерстью, пока наконец не достигла люка и не выползла на палубу. Море продолжало шуметь, но ливень прекратился. Девушку повергла в ужас картина разрушения. Когда же она поняла, что из всей команды остались двое матросов и Филип, то безудержно разрыдалась.

Анна вспомнила о том, что ей пришлось пережить, когда ее в подпалубной темноте швыряло из стороны в сторону и она ушибалась о какие-то перегородки и балки, когда она слушала, как ураган, словно подземное чудовище, воет и сносит все на своем пути. Ей начинало казаться, что наверху никого не осталось и она единственная, кто выжил. Тогда она принималась кричать и стучать в люк, пока очередной крен не швырял ее обратно на тюки с шерстью.

Теперь все позади. Филип сказал, что буря близится к концу, и они живы. Они оба уцелели… Какое счастье!..

Однако радоваться было рано. Лишенный мачт, парусов и руля, корабль превратился в игрушку ветра и волн. И, едва успев с облегчением вздохнуть после бури, люди на «Летучем» приходили в отчаяние от своей беспомощности перед бескрайним морем и однообразным, вечно пустынным горизонтом.

На четвертый день дрейфа без руля и парусов у них иссякли запасы воды. Дожевывая остатки солонины, они сидели на палубе, до боли в глазах вглядываясь в горизонт, надеясь заметить парус или полоску земли. Но вокруг была только водная равнина, корабль качало, и его разболтанный корпус жалобно скрипел.

К Филипу подошел один из матросов, вечно брюзжащий парень с подбитым глазом.

– Ветер гонит нас неведомо куда, и, как на грех, нету звезд, чтобы определиться, – плаксиво протянул он. – Так и до края света доплыть можно, чтобы свалиться прямо к чертям.

Филип, усмехнувшись, взглянул на него через плечо.

– Не торопись в ад, Том. Или ты уже забыл, чем это кончается?

Он указал на заплывший глаз парня. Тот со злостью плюнул при этом напоминании. Не далее как вчера он вдруг поднял страшный шум: указывая рукой на море, стал вопить, что к ним плывет морское чудовище. Анна, поддавшись панике, так вцепилась в руку Майсгрейва, что у него остались следы на коже. Другой матрос, более пожилой и рассудительный, подошел к борту, какое-то время вглядывался в волны, а затем с размаху влепил Тому такую затрещину, что тот кубарем покатился по палубе.

– Прекрати голосить, щенок! Это лишь обломки какого-то судна.

В самом деле, море несло остов перевернутого корабля. «Летучий» проплыл совсем рядом, всех охватила безмерная грусть, и лишь суетливый Том был удовлетворен. Ведь если в этих водах погибли еще какие-то бедолаги, значит, их вынесло не к краю земли и надежда еще остается.

…Вечерело. Убаюканная шумом волн и легкой качкой, Анна заснула на палубе, и пожилой матрос накрыл ее своей курткой. Филип лег неподалеку и долго смотрел в темное, без единой звезды небо, пока и сам не задремал.

Проснулся он от криков. Опять Том бился и вопил в руках старшего матроса:

– Край света! Я же говорил… Море горит! Господи Иисусе, святые угодники, примите в руки свои грешную душу!

Казалось, он лишился рассудка и готов броситься в океан. Филип вскочил и кинулся помогать пожилому моряку, однако тут же сам застыл, глядя на воду. Море светилось, словно охваченное холодным пожаром. Это было голубовато-зеленое, мертвенное свечение, шедшее откуда-то из глубин. Гребни волн искрились так, что глазам было больно глядеть. Даже рыбы в глубине испускали таинственный свет и были видны через толстый слой воды.

– Господь всемогущий, что же это?

Пожилой матрос какое-то время глядел на воду, потом мрачно усмехнулся:

– Я видел такое однажды. Моряки говорят, что море требует жертв… Оно расстилает свой саван.

И, взглянув прямо в глаза рыцарю, добавил:

– Молитесь, сэр. Снова будет буря.

Том лишь жалобно всхлипывал на его плече. Филип невольно сотворил крестное знамение.

– Раны Господни, но ведь «Летучий» больше не выдержит!

– Потому я и сказал – молитесь.

Филип оглянулся. Анна Невиль стояла в двух шагах от них, руки ее безжизненно висели вдоль тела. В фосфорическом свете моря ее фигура казалась объятой пламенем. Когда же рыцарь приблизился к ней, она обреченно спросила:

– Мы погибнем?

Она подняла к нему осунувшееся лицо, глаза ее при необычном свете были особенно огромными. Филип попытался улыбнуться.

– Помнится, вы уже задавали мне этот вопрос, миледи. Как видите, Провидение было милостиво к нам. Кто знает, может, и на этот раз нам повезет. Где же ваш кураж, мой храбрый Алан, ведь нам приходилось бывать в переделках и похлеще, разве не так?

Улыбка Анны получилась жалкой. Филип взял ее руку.

– Мне будет спокойнее, если вы вновь спуститесь под палубу к основанию мачты.

Анна замотала головой:

– Нет, нет. Я останусь с вами.

Филип положил руки на ее плечи.

– Прошу, будьте покладистой. И, ради всего святого, не связывайте мне руки своим присутствием, иначе я буду вынужден заботиться только о вас, а не о себе.

Какое-то мгновение Анна глядела на него, а затем покорно спустилась в трюм, захлопнув за собой крышку люка. Филип же стал совещаться с матросами о том, что они могут сделать, чтобы хоть как-то укрепить судно перед бурей.

Море погасло так же внезапно, как и вспыхнуло. Занялся рассвет, а с ним явился и ветер, пригнавший тяжелые тучи. Начался шторм. И вновь обезображенный корпус судна швыряло и крутило среди волн, пены и вихрей брызг. «Летучий» стонал и, казалось, готов был развалиться при каждом новом порыве ветра. Море ревело, молнии одна за другой секли небо, и при их свете беснующееся водное пространство выглядело еще более грозным.

Три человеческих существа на палубе не в силах были что-либо предпринять. Они лишь горячо молились, вверив судьбу небесам, да из последних сил цеплялись за обрывки снастей и обломки ограждения.

Филип втиснулся в небольшое углубление у кормы и лишь набирал в легкие побольше воздуха, когда видел, что очередная волна готовится накрыть корабль. Вдруг он замер, заметив, как у обломанного основания грот-мачты откинулась крышка люка и оттуда показалась голова Анны.

– Назад! Назад! – изо всех сил закричал рыцарь.

В этот момент новый вал обрушился на палубу, и у Филипа все оборвалось внутри. Забыв обо всем на свете, он кинулся по скользкой наклонной палубе туда, где только что была Анна, и прыгнул в люк. Хвала небесам! Она была здесь. Ее оглушило и отбросило назад потоками воды. Филип схватил ее за руки.

– Я же просил вас!..

– Трюм наполняется водой, – проговорила девушка. – Я не могла больше оставаться здесь, не сообщив вам.

Майсгрейв похолодел. Они с Анной стояли на груде тюков шерсти, а внизу плескалась вода. Филип медленно спустился и тут же, не устояв, рухнул в воду. Поначалу он погрузился с головой, а когда поднялся, вода была ему по грудь. Снаружи о борт ударяли волны. За переборкой бился Кумир. Когда он на миг притих, рыцарь услышал слабое журчание воды. Он вздрогнул, поняв, что расшатанные качкой доски внутренней обшивки сдали и вода через множество щелей устремляется в трюм. Значит, он не обманулся, заметив наверху, что корабль как бы осел и накренился в сторону кормы. Так оно и было – они погружались, и любая большая волна могла ускорить их гибель, опрокинув отяжелевшее судно.

Филип стоял не двигаясь, пока очередной удар о борт не повалил его в воду. За перегородкой снова заметался Кумир. Тогда рыцарь вскарабкался на тюки и, стараясь не глядеть на девушку, заговорил:

– Попробуем что-нибудь сделать. Залатаем пробоины… Надо откачивать воду… Завалим щели тюками с шерстью…

– Но ведь щелей слишком много, – возразила Анна. – Кругом течь. Я все осмотрела, прежде чем подняться наверх.

Она говорила совершенно спокойно. Филип повернулся к ней – Анна улыбалась.

– Разве теперь не все равно?.. – негромко проговорила она. – Разве я не была счастлива в этой жизни? И разве ты сейчас не со мной?..

Она шагнула к нему и обняла. Они погибали, и все, что имело значение в их земной жизни, не стоило сейчас ровным счетом ничего. Анна прильнула к Филипу всем телом, ее руки ласкали его шею и плечи, блуждали в жестких от соленой воды кудрях.

Филип также обнял девушку одной рукой, держась другой за кусок каната, обвивавшего основание мачты. Их качало, он с трудом стоял на ногах и удерживал ее. Зеленые, как у кошки, чуть прикрытые глаза Анны были совсем рядом. В них отражались туман и нежность.

– Я так давно люблю тебя, Фил… – шептали ее губы возле самого его рта. – Я люблю тебя и не хочу умереть, не познав, что такое твоя любовь. До смерти еще остается целая вечность, и я хочу принадлежать тебе. Возьми же меня, люби меня, Фил…

Ее голова откинулась, влажные губы блестели. Филип терял голову. Буря, шторм, безысходность – все это куда-то ушло, все, кроме этой улыбки, полной первозданной страсти, кроме безграничной нежности в ее глазах и хрупкого, тесно прильнувшего к нему тела.

Потрясенный и околдованный, он склонился к Анне и приник к ее теплым сладостным устам, раздвинул их в поцелуе, ощутил, как его язык коснулся ее зубов. На какой-то миг они оба застыли, забыв обо всем, упиваясь этим долгим, завораживающим поцелуем.

На корабль внезапно обрушился такой удар, что они непременно упали бы с тюков, если бы Филип отпустил канат. Он удержал Анну, и она изогнулась, запрокинув голову. И в этот миг сверху долетел неистовый вопль:

– Земля! Смотрите, земля! Совсем рядом!

Филип резко выпрямился. Нет, он не ослышался. Кричал Том, и его голос перекрывал шум ветра.

– Земля! Это земля!

Филип, встряхнув головой, хотел было броситься наверх, но руки Анны удержали его.

– Не уходи!

– Пустите… Да успокойтесь вы, леди!..

Он разомкнул обнимавшие его руки и почти отшвырнул девушку на тюки с шерстью. От соленой воды они стали как каменные. Анна слабо застонала, ударившись о них спиной. Филип же, едва не сбитый с ног потоком хлынувшей сверху воды, кое-как вылез на палубу и прикрыл за собой люк.

Сомнений не было. Перед ними была земля – длинная, слегка всхолмленная полоса суши.

– Что это за берег? – спросил он у пожилого матроса.

– Не знаю. Мне не приходилось бывать здесь.

Их неотвратимо несло в сторону берега, но – Боже правый! – как он был еще далек!

Корабль все сильнее кренился, почти ложась набок. Филип сообщил матросам, что трюм наполняется водой.

– Я давно догадался, – сказал старший, указывая на осевшую корму и задравшийся нос корабля. – Долго мы не продержимся.

– Но успеем ли дотянуть до суши?

– Вряд ли. Однако Господь явил нам землю как раз вовремя, и мы можем попытаться рискнуть.

– Что вы имеете в виду?

– Как что? Каждый сам за себя!

Выкрикнув это, он прыгнул в воду и, борясь с волнами, размашисто поплыл к берегу. В тот же миг прыгнул в море и Том.

Филип взбежал по наклонной палубе, откинул крышку люка и торопливо спустился в трюм. При свете крохотного фонарика под потолком он увидел, что Анна безучастно сидит там же, где он ее оставил.

– Вы умеете держаться на воде, миледи?

Она молчала, и рыцарь, не дожидаясь ответа, направился туда, где гремел копытами Кумир. Ему с трудом удалось утихомирить коня, затем отвалить боковой люк и по сходням вывести его на палубу. Измученное качкой животное дрожало всем телом и едва держалось на мокром настиле. Оставив его, Филип вернулся в трюм.

– Следуйте за мной.

Анна не пошевелилась. Филипа вдруг охватила злость. Он сгреб ее за шиворот, заставил сойти в воду и поволок за собой. Анна дважды упала, погрузившись с головой. Это возымело действие – девушка начала приходить в себя.

– Вы умеете плавать? – снова спросил Филип.

– Нет.

Тогда он подвел ее к Кумиру и усадил верхом.

– Корабль тонет, и мы будем добираться вплавь. Держитесь за гриву коня. Что бы ни случилось, не разжимайте рук. Кумир вынесет вас. А теперь, моя храбрая девочка, вперед!

Анна сцепила зубы и с силой ударила пятками коня. Тот заржал и бросился в море. Рыцарь замер, когда они скрылись в вихре брызг, но вскоре голова Кумира показалась над водой, а рядом мелькала темная головка Анны. Майсгрейв сбросил куртку и сапоги, проверил, надежно ли закреплен за поясом футляр с письмом, и, зажав зубами цепь с ковчежцем, погрузился в воду.

Он неплохо плавал, но это был навык, приобретенный в тихой воде озер и рек Пограничья. Здесь же, среди бешеной пляски волн, ему приходилось туго. Когда большая волна поднимала его, он успевал увидеть впереди торчащие уши стремящегося к берегу Кумира и Анну, цеплявшуюся за его гриву. Он попытался догнать их, и в конце концов это ему удалось.

– Держитесь, Анна, я с вами! – срывающимся голосом сказал он.

Их накрыло волной, но секунду спустя они вновь оказались на поверхности. Девушка выплевывала соленую морскую воду.

Оглянувшись, Филип краем глаза заметил высоко задранный нос «Летучего», быстро погружающийся в бурлящие воды.

– Ну же, Анна, – уговаривал он девушку. – Смотрите, волны уже меньше, а берег совсем близко.

Волны и в самом деле стали более пологими, подхватывая пловцов, они несли их к суше. Никого из моряков не было видно, но Филипу было не до них. Он видел, что Анна держится из последних сил, да и Кумир совсем изнемог. Конь глухо стонал, глаза его вылезали из орбит, и он норовил опрокинуться на бок.

– Еще немного, дружище, – молил Филип. – Земля, вот она, совсем рядом!

Но измученный конь вконец обессилел. Проплыв несколько ярдов, он ложился на воду так, что его пятнистое брюхо показывалось из воды. Филип рвал недоуздок, поднимая голову коня.

Вновь их накрыло волной. Когда Майсгрейв вынырнул, то обнаружил рядом только Кумира. Рыцарь закричал и тут же заметил барахтавшуюся неподалеку девушку. Когда он подплыл ближе, Анна уже погружалась. Схватив девушку за волосы, он вытащил ее на поверхность и рванулся к берегу.

Впереди по-прежнему плыл Кумир. Казалось, потеря ноши вернула ему частицу сил.

Хлебнув соленой ледяной воды, Майсгрейв сжал зубами золотую цепь своего талисмана. Он взглянул на Анну – девушка не подавала признаков жизни, и все же он старался поддерживать ее голову над водой. Еще сотня ярдов – и руки начали деревенеть, свело ногу… Он и сам дивился, почему до сих пор не пошел ко дну…

Неожиданно на помощь пришло само море. Рыцарь почувствовал, как могучая волна подхватывает их и с огромной скоростью несет к берегу. Он лишь покрепче прижал к себе Анну…

Когда Филип коснулся ногами земли, он не испытал ничего, кроме невыразимого удивления. Волна мощно толкала его к берегу, но уже в следующую минуту стала увлекать назад. На какое-то мгновение он оказался в ее зеленоватой толще и успел зацепиться за подводный выступ. Волна схлынула, и он оказался по пояс в воде. Но тут же новый вал швырнул его к берегу, а когда отступил, рыцарь нашел в себе силы, чтобы сделать несколько шагов, и, задыхаясь, упал на смешанный с водорослями песок.