Текст книги "Озорная леди"

– Как, Чентел, ты уже отступаешь? – засмеялся Ричард. – А как же знаменитая конвингтоновская любовь к риску?

И он наклонился над ней и снова начал ее целовать, уже с вожделением, так что она почти забыла про свое смущение, потому что ее тоже захлестнули волны желания; она испытывала что-то совершенно необычное, сверхъестественное. Она чувствовала его руку в своем укромном уголке между ногами. Несмотря на ее сопротивление, когда она слегка взбрыкнула, он прижал ее к постели всем телом и прошептал:

– Успокойся, Ченти, я знаю, что делаю. Расслабься. Неужели ты боишься, дорогая?

Чентел немного успокоилась, тем более что ощущение лежащего на ней горячего тела приятно волновало ее. Не отрывая губ от ее уха, он начал покусывать его мочку, а потом стал осыпать поцелуями ее шею, плечи, ямочку между ключицами. Ее снова окутала завеса чувственного тумана, который поглотил все, кроме ощущений – их сплетенных тел и сплетенных душ… Она обняла его за шею и притянула к себе, потому что ей тоже хотелось ощутить вкус его кожи губами. Тем временем его рука продолжала гладить и нежить ее заветное местечко; повинуясь его ласковой настойчивости, она раздвинула ноги, и тут же его пальцы сделали с ней что-то такое, от чего она чуть было не взлетела к небесам. Сердце у нее забилось в бешеном ритме, дыхание прервалось; наконец она застонала и воскликнула:

– О, Ричард!

Сегодня Чентел была не особенно красноречива, но Ричард совершенно не возражал против того, что ее словарь состоял лишь из его имени, произнесенного с разными интонациями.

Он так и оставил там свою руку, но все внимание, свое и ее, переключил на упругие холмики грудей, лаская их языком. Она никогда не думала, что можно творить такие чудеса ртом, а язык его оказался не менее искусным, чем пальцы. Пальцы… его пальцы не ограничивались уже тем, что просто ласкали ее нежные чувствительные лепестки, но и проникали внутрь. Она больше не вырывалась, страх исчез, и она сама мечтала стать с ним единым целым, чтобы удовлетворить какую-то внутреннюю неодолимую потребность. Когда он вдруг приподнялся над ней и слегка потряс ее за плечи, чтобы она открыла глаза, Чентел с неудовольствием вырвалась из чувственного плена.

– Дорогая, я постараюсь быть очень осторожным, но тебе все равно может быть немного больно… Ты готова?

Она вдруг ощутила, что теперь место его руки занял он сам, его мужское естество, очень твердое и горячее; вместо ответа он притянула его к себе как можно ближе, и, когда он сильным толчком вошел в нее, она почувствовала боль, но не слишком сильную. Первое время ей было немного неудобно, потому что он действительно оказался слишком большим для нее, но, как ни странно, это неприятное ощущение скоро прошло – может, они действительно были созданы друг для друга? Но тут он стал двигаться уже внутри ее, в ее лоне, и одновременно завладел ее ртом, и она забылась в его объятиях, пытаясь попасть в его ритм. Ей было приятно, не более того, но ее грел тот непреложный факт, что она теперь действительно принадлежала ему, так же как он – ей. Сознание того, что теперь они едины и душой и плотью, доставляло ей едва ли не большее наслаждение, чем чисто телесные ощущения. Он дошел до пика своей страсти и, содрогнувшись, упал на нее с гортанным возгласом. Она прижала его к себе и не выпускала, пока он не перевернулся на бок, увлекая ее за собой. Уткнувшись лицом в ее влажное плечо, он нежно проговорил:

– Ченти! – и целовал ее уже по-другому, не требовательно, а скорее благодарно. – Я люблю тебя! Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он, отдышавшись.

– Прекрасно! – Чентел погладила его спутавшиеся волосы и вдруг зевнула – ее почему-то потянуло в сон; потом, решив, что выспаться она всегда успеет, она сказала первое, что ей пришло в голову:

– Мне очень хорошо с тобой. Мэрион была права – ты прекрасный любовник, Ричард. Ты к ней никогда больше не пойдешь – и ни к кому другому тоже!

Ричард замер и только через минуту пришел в себя настолько, чтобы ответить:

– Если бы я не лежал, то наверняка бы упал. Впрочем, я и так чуть не свалился с кровати. С самой первой нашей встречи я знал, что с тобой не соскучишься, но такого я не ожидал! Откуда ты знаешь про Мэрион?

– От мадам Дюрхэм. Ты, оказывается, очень популярен в тех кругах! Но когда я услышала о Мэрион, мне захотелось тебя убить! – призналась Чентел.

– О, любовь моя! – Он расхохотался и крепко сжал ее в объятиях, как будто действительно хотел ее задушить, но потом его захватил поток вновь проснувшейся страсти; он снова жадно поцеловал ее, сгорая от желания, и с сожалением отпустил.

– Значит, ты уже тогда ко мне была неравнодушна? – поинтересовался он.

– Гм… Мне хотелось убить тебя с нашей первой встречи, значит, уже тогда я была к тебе неравнодушна, – глубокомысленно заявила она, играя завитками волос у него на груди; ее сонливость как рукой сняло.

– А мне, наверное, захотелось любить тебя с нашей первой встречи, – вдруг сказал Ричард, поворачивая к себе ее голову так, чтобы видеть ее глаза. – И когда ты упала с лестницы к моим ногам и я увидел твое тело, мне безумно захотелось завладеть тобой. Я был рад предлогу привязать тебя к себе.

– Но ты спасал свою репутацию! – Она удивленно замигала, чувствуя, что тает в его объятиях, как воск. – И мою тоже. Во всяком случае, с сестрами Рэндалл ты бы сладить не смог.

– Неужели ты так плохо обо мне думаешь? Я бы что-нибудь придумал. Например, засадил бы их в Тауэр за государственную измену… или послал с важной правительственной миссией за границу, – пошутил Ричард.

– Это неправда, ты женился на мне только потому, что хотел раздобыть сокровище Ковингтонов! Тедди был прав. – Чентел с радостью подхватила его шутливый тон.

– Единственное сокровище, которое мне нужно, – это ты, Чентел, – очень серьезно сказал он и поцеловал ее в лоб. – И если бы ты не встала с постели раньше, чем позволил тебе врач, я бы доказал тебе это прямо сейчас.

– Я совершенно здорова. Я никогда не чувствовала себя лучше! – встрепенулась Чентел и провела рукой по его телу – в первый раз трепетно, но настойчиво; робко она коснулась той части его тела, которая так манила ее; он был на ощупь теплым, шелковистым и упругим. Очевидно, это возымело действие, потому что Ричард не смог преодолеть искушения и снова дал волю своим рукам и губам.

– Ты будешь чувствовать себя еще лучше, но берегись, а не то я заставлю тебя потерять сознание от избытка чувств! – пообещал он, становясь на колени, увлекая ее за собой и крепко к себе прижимая, так что тела их снова слились в единое целое. Определенно они были созданы друг для друга!

– Я никогда не падала в обморок! Ну, разве только один раз в жизни! – пробормотала Чентел.

Но время слов прошло, и, когда их сплетенные тела наконец насытились друг другом, а сердца – любовью, она была близка к обмороку: Ричард всегда выполнял свои обещания.

На следующее утро горничная Бетти, войдя в спальню своей хозяйки, не застала ее у себя. Постель ее была не тронута, и Бетти, будучи девушкой благоразумной и уравновешенной, не стала поднимать тревогу, а решила проверить еще одно место, где могла находиться ее хозяйка. Она на цыпочках пересекла холл и, приоткрыв дверь в комнату хозяина, заглянула внутрь.

Золотое платье леди Дженевьевы валялось на ковре посреди комнаты, а фижмы от него – на кресле, халат лорда Сент-Джеймса тоже небрежно лежал на полу. На постели глубоким сном спали двое: их тела переплелись, и дыхание было ровным. На лицах спящих было выражение полнейшего удовлетворения.

– Кажется, теперь не будет больше никаких разговоров о расторжении брака, – хихикнула Бетти, тихо закрыв за собой дверь. Так же на цыпочках она ушла. Ей не терпелось побыстрее донести до остальных слуг радостную весть о том, что теперь у них наконец будет постоянная хозяйка. Конечно, большего она им не скажет. Она не так глупа, чтобы рисковать своим местом, болтая налево и направо о том, какой беспорядок царил в комнате хозяина, и о том, что миледи спала совсем голая, если не считать ожерелья на шее! Она в жизни не видела ничего более красивого!

«Леди Чентел достойна этого!» – подумала Бетти, искренне радуясь за свою новую хозяйку.