Текст книги "Озорная леди"

Он обнял ее, и на мгновение она успокоилась в его объятиях.

– Пожалуйста, кузен Ричард! – присоединилась к ее мольбам Алисия.

Чентел оглянулась и вдруг с ужасом поняла, что в холле оказалось множество людей, и в первом ряду зрителей стояли родители Алисии, Чед и тетя Беатрис.

– Мы поймали его, милорд, – с гордостью сообщил один из людей в штатском. – Нам пришлось долго ждать, но он-таки проник в библиотеку, как вы и ожидали.

– Мне нужна была бумага, чтобы написать стихи в честь Алисии, – пытался объяснить Тедди. – Я должен был с ней встретиться в библиотеке.

– Он врет, милорд! – сказал второй агент. – Он сразу же нашел конверт с документами, посмотрел на него и спрятал в карман. Проверьте сами.

– Неправда, он ждал в библиотеке встречи со мной, – бросилась Алисия на защиту любимого, что вызвало бурную реакцию зрителей, при этом признании они зашумели. – Честное слово, кузен!

– Алисия, – раздался резкий голос ее матери, – иди сюда и не мешай вершиться правосудию!

– Это тот самый, за кем мы охотились, милорд, – произнес агент. – Он попал в западню, как вы и планировали.

– Ты… Ты заранее это спланировал? – Чентел, потрясенная произошедшим, отшатнулась от Ричарда и посмотрела ему в глаза.

Он не отвел взгляда и ответил:

– Да… Я рассчитывал поймать изменника.

Она отодвинулась от него подальше и покачала головой, не веря своим ушам:

– Но ведь Тедди не изменник, и ты это знаешь! Прикажи своим людям освободить его! – потребовала она.

– Его поймали, когда он забирал документы, и нет смысла это отрицать, – сказал Ричард с непроницаемым выражением лица.

– Но ты не можешь позволить им увести моего брата! – с ужасом в голосе воскликнула Чентел.

Ричард отвернулся от нее и обратился к своим агентам:

– Отведите его в местную тюрьму.

– Слушаюсь, милорд, – ответил первый, очевидно старший.

– Но я ни в чем не виноват! – взвыл Тедди, когда они потащили его к выходу.

– Вы не можете так его увести! – Алисия бросилась к Тедди на грудь.

– Алисия, прекрати это сейчас же! – леди Лиллиан попыталась оторвать ее от Тедди. – Томас, позаботься о нашей дочери!

Появился сэр Томас и, не прикладывая особых усилий, отцепил рыдающую Алисию от Тедди.

– Пойдем, Алисия, – ласково обратился он к дочери, уводя ее прочь. – Ты ничего тут не можешь сделать. Поедем домой. У тебя истерика, дорогая, успокойся.

Чентел молча наблюдала за этой сценой; потом, когда дверь за ними закрылась, она посмотрела на Тедди, и тот попросил ее:

– Позаботься о ней, сестра. – Глаза его блестели, а на побледневшем лице отчетливо проступили веснушки.

– Хорошо, – тихо произнесла она со слезами на глазах.

– Я последую за ними. Не беспокойся, ничего хуже со мной уже не случится. Я только хотел написать сонет… – добавил он, вздохнув.

– Уведите его, – приказал Ричард.

Он стоял позади Чентел, и она отшатнулась от него. Острая боль, словно кинжалом, пронзила ей сердце. Она не могла смотреть на то, как уводят ее брата, и опустила глаза. Неужели это все происходило на самом деле?

Все молчали. Она почувствовала, что кто-то подошел к ней, и подняла глаза, готовясь к бою. Но это был Чед. Он сочувственно посмотрел на нее и сказал, положив руку ей на плечо:

– Чентел, не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.

– Не дотрагивайся до нее, Тейбор! – Голос Ричарда прозвучал резко, как удар хлыста.

Чентел хотелось посмотреть на него с ненавистью, но она не могла. Она любила его, а он ее предал! Он не отводил от нее взгляда, глаза его пылали лихорадочным огнем.

– Если вы действительно хотите помочь, Тейбор, то уберите отсюда всех этих людей. Сейчас не время любезничать, – холодно обратился он к Чеду.

– Да, сейчас не время, – ответил тот, убрав руку с плеча кузины. – Мы увидимся завтра, – сказал он Чентел и обратился к собравшейся толпе: – Все уже кончилось. Прошу вас вернуться в бальный зал.

Постепенно холл опустел, Чентел и Ричард остались в нем одни. Они стояли неподвижно, и только их глаза вели бой между собой. Чентел вдруг почувствовала себя очень одинокой.

– Как глупо было с моей стороны поверить тебе, поверить в то, что ты приехал на бал ради меня, – сказала она слабым голосом; слезы душили ее, но она не давала им волю. – Я и подумать не могла, что в твоем представлении это значило поймать в западню моего брата и уничтожить мою семью.

– Я вовсе этого не хотел, – сказал Ричард и сделал шаг по направлению к ней.

– Не смей! – закричала она. – Не подходи ко мне!

Он остановился.

– Чентел, я ставил ловушку не на твоего брата, а на предателя. Тедди просто спустил пружину. Ты должна мне поверить, – тихо сказал он.

– Поверить тебе? Я больше никогда не смогу этого сделать. Я доверилась тебе, но ничего, кроме страданий, не получила взамен, – дрожащим голосом проговорила Чентел.

– Ты не имеешь права так говорить! – воскликнул Ричард, которому изменила его выдержка.

– Я буду говорить то, что хочу, – гордо подняв голову, ответила Чентел. – Ты сделал все, чтобы уничтожить мою семью и разрушить мою жизнь. Но, клянусь, это тебе не удастся! – С этими словами она прошла мимо него и стала подниматься по лестнице.

– Чентел, – позвал ее Ричард.

Она остановилась, но не оглянулась в его сторону.

– Ты не права. Я единственный человек, кому ты можешь доверять. И я вовсе не собираюсь ломать тебе жизнь – напротив, я хочу, чтобы ты всю прожила ее вместе со мной. Когда ты это поймешь, приходи ко мне, – ласково сказал он.

– Прийти к тебе? – Чентел резко развернулась к нему. – Нет, я никогда не совершу такой ошибки, – холодно произнесла она и продолжила свой путь наверх. Ей казалось, что ноги ее налиты свинцом, и она точно знала, что сердце ее стало свинцовым.

До нее снова донеслись слова Ричарда:

– Когда все прояснится, приходи ко мне, Ченти.

Она добралась до двери своей комнаты, слезы хлынули потоком. Ричард Сент-Джеймс, кто он – просто сумасшедший или дьявол во плоти? Наверное, он все-таки дьявол, но она больше не поддастся искушению.

11.

Было позднее утро; двое мужчин пили чай в гостиной. Тишину, царившую в комнате, нарушало лишь ровное тиканье часов, стоящих на камине.

– Она уже спустилась? – спросил Эдвард шепотом.

– Нет, – ответил Ричард, приняв скорбный вид. – Скорее всего она сидит в своей комнате и придумывает самый мучительный способ расправиться со мной.

Эдвард согласился про себя со своим приятелем. Вслух же он произнес:

– Честно говоря, я тоже не понял, почему ты позволил увести Тедди в тюрьму.

– Ну, объяснить это нетрудно. Если истинный предатель увидит, что мы считаем изменником Тедди, то решит, что он в безопасности, и потеряет бдительность.

– Я как-то упустил это из вида, – нахмурился Эдвард. – Мы можем только надеяться, что он снова совершит ошибку, вроде той, с черной шкатулкой.

– Я далеко не уверен, что это была ошибка, может, он нарочно навел нас на ложный след, – предположил Ричард.

– А теперь Тедди Эмберли в тюрьме, – вздохнул Эдвард. – Ну и устроили мы путаницу, и сами запутались.

– Надо выжать из этой ситуации все, что возможно, – пожал плечами Ричард. – В любом случае нельзя было освобождать Тедди вчера вечером. Все подумали бы, что я покрываю предателя из-за того, что он мой родственник. С Тедди необходимо сначала снять подозрения, а потом уже выпустить его из тюрьмы, – произнес Ричард.

– Жаль, конечно, что Чентел не может посмотреть на ситуацию с этой точки зрения. – Эдвард украдкой взглянул на своего приятеля.

– Я надеюсь, что она сможет это сделать, когда успокоится, – вздохнул Ричард.

Услышав эти слова, Эдвард скептически прищурился: он не сомневался, что Чентел никогда не успокоится.

Снова восстановилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Вдруг распахнулась дверь, и в комнату вошла Чентел. У Эдварда перехватило дыхание – она была изумительно хороша; на ней было муаровое платье цвета морской волны, отделанное красно-коричневым бархатом, которое он никогда раньше не видел; оно подчеркивало нежный оттенок ее кожи и оттеняло пламенно-красные блики в волосах. Глаза ее сверкали.

– Тебе очень идет это платье, Чентел, – спокойным тоном заметил Ричард; Эдвард хмыкнул, потому что это было слабо сказано: Чентел в нем была восхитительна. – Я это знал, когда выбирал его.

Эдвард замер. Почему Чентел наконец надела на себя один из тех нарядов, что подарил ей Ричард?

– Благодарю вас, милорд. Я возвращаюсь в Ковингтон-Фолли. Я упаковала все свои вещи и послала записку Чеду; он скоро приедет, чтобы сопровождать меня, – сказала она.

«Как первый залп это очень неплохо», – подумал про себя Эдвард. Теперь он понял, почему она надела это платье – оно было ее боевым знаменем. Чентел не стала дожидаться ответа, а повернулась и исчезла за дверью. Эдвард вдруг услышал странный звук, похожий на грозное рычанье; оказалось, его произвел Сент-Джеймс, этот респектабельнейший джентльмен! Ричард вскочил со стула и направился к двери; он был похож на леопарда, преследующего свою жертву. Эдвард чуть не выронил свою чашку; бросив все, он кинулся за Ричардом, боясь пропустить представление, но остановился у двери и присвистнул: столь необычная картина предстала его взору.

Мраморный пол холла был заставлен всевозможными чемоданами, коробками, сумками и узлами. Повсюду, куда ни кинь глаз, были кожа и пледы, ремни и веревки, медные пряжки и блестящие замки… любой владелец магазина горд был бы выставить такой товар на витрине. Должно быть, Чентел работала всю ночь, чтобы добиться такого эффекта. Посреди этой груды вещей стоял Рид с озабоченным выражением лица; горничная спускалась по лестнице, неся в руке еще один чемодан. И, конечно же, посреди холла стояли главные действующие лица.

– Бетти, остановись, – раздался громкий голос Ричарда. – Отнеси это обратно в комнату своей хозяйки.

Бетти послушно остановилась, повернулась и стала подниматься по лестнице.

– Нет, Бетти, – приказала ей Чентел, – неси этот чемодан вниз. – Она повернулась и гневно посмотрела на Ричарда. – Бетти я беру с собой в Ковингтон-Фолли.

Бетти остановилась.

– Хорошо, миледи. – Она развернулась и начала спускаться.

– Ах так! – Лицо Ричарда потемнело от гнева. Бросив сердитый взгляд на неустрашимую Бетти, он воскликнул:

– Рид, так как вы работаете у меня, то возьмите это и отнесите в комнату миледи. Она остается. – И он подобрал с пола какую-то коробку и бросил ее дворецкому.

Рид, удивленный и раздосадованный, поймал ее на лету; он не стал доказывать Ричарду, что переносить вещи не входит в его обязанности, как того ожидал Эдвард, а величественно начал подниматься по лестнице с коробкой в руках.

– Мерзавец! – обратилась Чентел к Ричарду, подбоченившись. – Я не останусь долее под кровом человека, который засадил за решетку моего бедного невиновного брата!

– Его застали с документами в руках… – возразил ей Ричард.

– Как будто это что-нибудь значит! Тебе прекрасно известно, что он собирался писать стихи, а не продавать правительственные секреты! – кипятилась Чентел.

Рид тем временем поравнялся с Бетти на лестнице.

– Рид, остановитесь! Сейчас же верните мне мою коробку. Я все еще ваша хозяйка, и вы должны мне подчиняться! – потребовала Чентел.

– Бетти, – тут же вмешался Ричард, – вы все еще в моем услужении, а потому отнесите чемодан на место, в комнату миледи.

Дворецкий и горничная замерли на месте, а потом повернулись и пошли в противоположные стороны, как при смене караула.

– Как ты смеешь! Я оставляю этот дом навсегда! Бетти, сейчас же неси этот чемодан вниз! – кричала Чентел.

– Ты остаешься! Рид. Отнесите коробку наверх!

Слуги снова повернулись, взглянули друг на друга и остановились. Эдвард не выдержал и засмеялся, прикрывая рот рукой.

– У меня кружится голова, – заявила Бетти и вопросительно поглядела на Рида, ища у него поддержки.

– А я чересчур стар для всего этого, – отозвался тот, тяжело дыша.

– Бетти, принеси мне чемодан! – сказала Чентел, не сводя глаз с Ричарда.

– Рид, отнесите коробку наверх! – настаивал Ричард с мрачным выражением на лице.

Бетти и Рид одновременно посмотрели вниз, на ругавшихся хозяев, потом – друг на друга и, не сговариваясь, уселись рядышком на ступеньку.

– Когда вы договоритесь между собой, я все сделаю, – вздохнув, сказала Бетти.

– Милорд, я буду рад вам услужить, когда вы придете к соглашению, – произнес Рид слегка снисходительным тоном, какой мог позволить себе только дворецкий-долгожитель.

Эдвард задержал дыхание: что будет дальше? Глаза Чентел от злости превратились в узкие щелочки, у Ричарда лицо было суровое и грозное.

– Прекрасно, – медленно отчеканил Ричард. – В таком случае мне придется перенести все наверх самому.

Он бросил сердитый взгляд на слуг, но те не двинулись с места. Усевшись поудобнее, они всем своим видом показывали, что не собираются ни помогать хозяину, ни мешать ему. Лорд вынужден был сам поднять с пола сумку.

Чентел налетела на него, схватившись за сумку с криком:

– Я здесь ни за что не останусь, отдай!

Они тянули сумку каждый на себя и внезапно застыли как по команде; они стояли совсем близко друг к другу. От них исходила такая энергия, такая страсть чувствовалась в их горящих взглядах, что Эдвард невольно отвернулся. Казалось, между ними происходило что-то очень важное, не терпящее посторонних свидетелей.

– Я уезжаю! – заявила Чентел, казавшаяся совсем маленькой рядом с высокой фигурой Ричарда.

– Нет, ты останешься до тех пор, пока дело не будет улажено. Ты не сбежишь, опозорив свою и мою фамилию, и не поставишь под угрозу шансы Тедди на освобождение. Если ты уедешь, его положение ухудшится, это я тебе гарантирую, – убедительно произнес Ричард.

– Это угроза? – с вызовом спросила Чентел.

– Это факт. Если ты по-настоящему хочешь помочь Тедди и добиться признания нашего брака недействительным, то ты останешься, – взывал Ричард к ее рассудку.

– Я получу эту бумажку и без тебя! – упрямо заявила Чентел.

– Не стоит со мной бороться, дорогая, – перешел на ласковый тон Ричард. – Ты проиграешь.

Чентел издала громкий крик, отпустила сумку и бросилась бежать вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки; Рид и Бетти едва успели освободить ей дорогу.

– Ад и тысяча чертей! – выругался Ричард и бросил злосчастную сумку на пол.

Эдвард поспешил отодвинуться в сторону, чтобы Ричард не сбил его с ног. Влетев в комнату, Ричард тут же направился к бару и налил себе полный бокал бренди. Надо заметить, что обычно он пил очень мало! Эдвард нерешительно вошел в комнату.

– Я хочу, чтобы за Чедом Тейбором установили слежку, – взревел Ричард, угрюмо уставившись в одну точку где-то над головой Эдварда.

– Слежку? Зачем? – в замешательстве спросил тот. – Неужели ты думаешь, что он каким-то образом замешан в этой истории?

– Я не знаю, и, честно говоря, мне сейчас нет до этого дела. – Ричард влил в себя изрядную порцию бренди. – Но он не должен помогать Чентел покинуть мой дом.

– Ты хочешь сказать, что она попытается сделать это еще раз? – спросил Эдвард.

– Конечно, я в этом не сомневаюсь, – уверенно ответил Ричард.

Эдвард удивленно покачал головой. Он не мог себе представить, чтобы какая-нибудь женщина была в состоянии бросить вызов Ричарду Сент-Джеймсу после той сцены, свидетелем которой он был. Ему даже стало жаль Чентел.

– Почему бы тебе не отпустить ее в Ковингтон-Фолли? – вкрадчиво спросил он.

Ричард повернулся к окну и, глядя куда-то вдаль, сказал:

– Потому что она моя жена и нужна мне здесь.

– Но ведь она тебе… гм, как бы это выразиться… не настоящая жена! – не совсем деликатно напомнил ему приятель.

– Будет настоящей, – сказал Ричард, как отрубил; он обернулся к Эдварду, лицо его было непроницаемо. – Ты только проследи, чтобы Чед Тейбор не помог ей бежать.

Эдвард согласно кивнул. Он почувствовал, что за железной уверенностью Ричарда скрывается боль, и теперь сомневался, кого стоит жалеть больше: Чентел или его друга. Он посочувствовал Ричарду всей душой и поклялся выполнить его поручение.

– Знаешь, я думаю, что бренди мне тоже не помешает, – и Эдвард потянулся к графину.

– Он меня не отпускает. – В голосе Чентел звучала боль. Она посмотрела на Чеда, который стоял у камина.

Тот повернулся к ней:

– Как он может тебя не отпускать?

– Он угрожает тем, что наш брак не будет расторгнут. Он страшный человек. Он хочет лишить меня свободы, как и Тедди! – осознавая свое бессилие, воскликнула Чентел.

Чед тут же подошел к ней и обнял за плечи, как будто утешал ребенка; девушка, несчастная и измученная, положила голову ему на плечо.

– Бедная моя Чентел, – ласково сказал Чед.

– Ну зачем, зачем он это делает?

– Потому что он любит власть и не терпит тех, кто смеет ему противостоять, – ответил Чед.

– Но он ведь знает, что Тедди ни в чем не виноват! – негодовала Чентел.

– Это для него ничего не значит! – Чед покачал головой. – Они так долго безуспешно ловили своего предателя, что теперь первого попавшегося человека выдали за него.

– Ты хочешь сказать, что Тедди предназначена роль жертвенного агнца? – со страхом в глазах спросила Чентел.

– Боюсь, что это так. – Чед глубоко вздохнул. – Ричард должен найти предателя, иначе его репутация сильно пострадает.

– Боже мой! Тогда у Тедди нет никаких шансов! – воскликнула она.

– Не говори так, не сдавайся! Ты должна бороться за него! – ободрял ее Чед.

Чентел схватила кузена за руку и крепко ее сжала; ей нужно было ощутить его силу.

– Но как? Как мне бороться? – спросила она.

– Убеги со мной, – просто ответил Чед.

– Что? – Чентел не верила своим ушам. – Но… но как это может помочь?

– Убеги от Сент-Джеймса, – настойчиво повторил Чед. – Ты же знаешь, что я люблю тебя, что хочу жениться на тебе. Я всегда буду заботиться о тебе. Как только ты сбежишь от Сент-Джеймса и окажешься вне его власти, я смогу бороться за то, чтобы снять с Тедди подозрения в измене. Ради тебя я это сделаю, Чентел, – убеждал ее Чед.

– Но каким образом ты этого добьешься? – засомневалась девушка.

– У меня есть деньги, Чентел. У меня также есть связи, о которых ты не знаешь. Сент-Джеймс не единственный могущественный человек в наших кругах, просто свои знакомства и возможности я не выставляю напоказ. Но я ничего не добьюсь, пока ты находишься в его доме. Как ты думаешь, почему он принуждает тебя оставаться здесь? Потому что он хочет иметь тебя в качестве заложницы, – горячо убеждал ее Чед.

– Неужели я для него просто пешка? – Чентел была неприятно поражена.

Ее захватил водоворот эмоций. Убежать с Чедом и никогда больше не видеть Ричарда… Но она совсем не хочет от него убегать! Сердце ее бунтовало при мысли о том, что надо его покинуть. Она не хочет верить в то, что он желает ей зла! Однако Чед прав. Ей необходимо убежать отсюда, остаться значило бы погибнуть от своей любви к нему. Отдать себя в руки человека, которому она безразлична, для которого имеют значение только власть и гордыня, было равносильно погибели не только ее, но и Тедди. В тревоге она посмотрела на Чеда.

– У тебя единственный выход – бежать. Бежать со мной, – настаивал он.

– Но ведь он будет нас преследовать! – в волнении воскликнула Чентел.

– Нет, если мы покинем Англию. В Европе он нас не найдет, мы пересечем Ла-Манш. Он вынужден будет расторгнуть ваш брак на твоих условиях, и тогда мы с тобой поженимся, – заключил Чед.

Внутренний голос Чентел сопротивлялся этому предложению, ведь, приняв его, она никогда больше не увидит Ричарда. Но если она не сбежит с Чедом, то не поможет Тедди… Она закрыла глаза. Боже, какая унылая жизнь ее ожидает! Но у нее нет ни денег, ни связей – и, соответственно, у нее нет выбора. Она металась меж двух огней: либо остаться с человеком, который посадил в тюрьму ее брата, но которого она любит, либо бежать с тем, кто любит ее и хочет ей помочь. Она решилась:

– Что ж, я убегу с тобой. Я верю тебе, – обратилась она к Чеду.

– И я обязательно помогу Тедди, вот увидишь! – радостно отозвался он. – Я использую все свое влияние. И как только мы окажемся в Европе, ты будешь вести такую жизнь, которую заслуживаешь. Я всегда мечтал об этом. Обещаю тебе, ты ни в чем не будешь нуждаться!

Чентел заставила себя улыбнуться.

– И когда же это будет? – спросила она с тайной грустью в душе.

Чед поднялся на ноги, и она тоже встала; он посмотрел ей прямо в глаза, и она не отвела от него взора, хотя ей очень этого хотелось.

– Мы с тобой отправимся в путь через неделю или, в крайнем случае, через две. Мне нужно доделать кое-какие дела. Когда все будет готово, я приеду за тобой, – сказал он.

– Хорошо, – кивнула Чентел. Слава богу, у нее еще есть неделя, а если повезет, то даже две! – Но сейчас ты должен уйти, пока Сент-Джеймс не вернулся.

– Я не боюсь Сент-Джеймса! Но мне действительно надо идти. – Он обнял ее на прощание. Чентел была благодарна кузену за то, что он не попытался ее поцеловать, наверное, понимая, в каком смятении чувств она находилась. – Я скоро вернусь за тобой. Не беспокойся о своих вещах и ничего не бери в дорогу. Я куплю тебе новый гардероб и обо всем позабочусь.

Чентел снова постаралась улыбнуться и кивнула в ответ. Проводив его до двери, она долго смотрела ему вслед. Сердце спрашивало ее, что она делает? Разум отвечал, что этого требует от нее долг. Почему же ей так грустно? Почему болит сердце? Она потрясла головой и закрыла дверь. «Я переживу это все. Так всегда было раньше, так будет и впредь», – сказала она себе.

Чентел вернулась в дом после того, как навестила Тедди в тюрьме, в каком-то оцепенении. Тедди держался хорошо. Он сказал ей, что еда вполне приличная, а тюремщики – хорошие парни, с которыми он даже играет в карты.

«Ковингтоны даже в тюрьме найдут возможность сыграть!» – подумала про себя Чентел. Но когда она упрекнула Тедди, он принял обиженный вид:

– Я ведь не играю на деньги, Чентел. Я же обещал Алисии, что больше не буду этим заниматься, иначе мы никогда не найдем сокровище. Когда я играю без ставок, это ведь не настоящая игра, правда? – спросил он сестру.

Чентел вынуждена была признать, что он прав. Единственное, на что жаловался Тедди, – это на то, что его не навещает Алисия. Чентел мягко намекнула ему, что родители девушки никогда ей этого не позволят. Тедди кивнул в ответ и сказал, что он должен смириться с этим до тех пор, пока не выйдет на свободу. Если бы он только знал, на что шла Чентел, лишь бы его освободили. Она не в силах была рассказать ему об этом шаге: слишком болезненным он был для нее. Придя домой, она поднялась и вошла в свою комнату. В голове у нее стучало; она должна отдохнуть, может быть, после этого ей станет легче.

Во сне она убегала от каких-то бесформенных чудовищ… Они ее вот-вот достанут! В ужасе она закричала – впереди показался просвет. Серые мрачные тени исчезли, и вокруг нее все оказалось окрашенным в яркие, жизнерадостные тона – она очутилась на бале-маскараде. Перед ней стояла тетя Беатрис в своем нелепом костюме викинга.

– Ты выбрала неправильный веер, – твердила она. – Нужно было взять голубой. Веер неправильный, он должен быть голубым, голубым…

Тут все вокруг нее закружилось, и она очутилась в картинной галерее. На стене перед ней висели два портрета леди Дженевьевы. Она подумала, что тетя Беатрис права: на одном портрете леди Дженевьева держала голубой веер, а на другом – розовый.

Вдруг обе леди Дженевьевы закружились на портретах, кокетливо обмахиваясь веерами. Но леди Дженевьева с голубым веером неожиданно исчезла, и на картине остался только фон, а другая леди Дженевьева замерла с раскрытым розовым веером в руках. Чентел переводила взгляд с одной картины на другую и внезапно проснулась.

Что ее разбудило? Она хотела получше изучить приснившиеся ей картины; какая-то деталь не давала ей покоя, но какая именно? Она встала с постели и взяла с туалетного столика розовый веер, раскрыла его и стала внимательно его рассматривать. На нем был изображен пейзаж, в центре которого находилась беседка, окруженная деревьями. Положив веер на место, она подошла к портрету и повернула его к себе лицом.

Закрыв глаза, Чентел снова мысленно представила себе те портреты, которые явились к ней в сновидении. Что-то тут было не так… Вдруг ее осенило, и глаза ее широко раскрылись – фон! Когда леди Дженевьева исчезла с одной из картин, на нем остался только фон – тот же самый сад, те же подстриженные кусты и деревья в вечерних сумерках. Чентел никогда до этого не обращала внимания на фон портрета: фигура леди Дженевьевы сразу же приковывала внимание к себе, а скромный пейзаж, написанный грубыми мазками, вряд ли мог кого-либо заинтересовать. Чентел снова закрыла глаза и представила себе этот пейзаж на закате. Потом, взяв в руки веер, она стала рассматривать рисунок на нем. На розовом веере был изображен тот же сад, что и на портрете, только при свете дня; главное отличие состояло в том, что в центре композиции находилась не фигура дамы, а изящная беседка. Но, без сомнения, это был один и тот же сад. Внимательно изучая очертания кустов и деревьев, их расположение на местности, Чентел вдруг вздрогнула: в ее памяти всплыли картины из ее детства.

– Я же тут играла! – воскликнула она. В детстве это место привлекало ее, потому что деревья и кусты тут росли кругами, а в центре была лужайка. Здесь могла бы расположиться беседка, но почему-то лужайка пустовала.

Чентел нахмурилась припоминая беседку, но в ее памяти не осталось о ней никаких воспоминаний. Мама рассказала ей бесчисленные истории о великолепии Ковингтон-Фолли в былые дни, когда Ковингтоны процветали. Беседка, конечно, была великолепна. Девушка узнала куст шелковицы, стоящий справа, изгиб тропинки, ведущей к центру лужайки, на веере она шла к беседке – на небольшой холмик.

– Да, это так и есть. – Чентел захлопнула веер и прижала его к груди. Она счастливо улыбалась: какой изящный, женственный ключ у нее в руках, какая изумительная карта, не чета тем, что чертили, высунув язык, Тедди и Недди! Поистине, только женщина могла найти сокровище, спрятанное леди Дженевьевой (если оно, конечно, существовало). Ни одному мужчине не пришло бы в голову рассматривать мельчайшие детали на холсте картины, тем более на веере. На портрете он не увидит ничего, кроме блеска драгоценностей, а веер для него – всего лишь женская побрякушка.

– Леди Дженевьева, – засмеялась Чентел, – вы действительно были колдуньей!

На следующее утро Чентел надела старенькое рабочее платье и широкополую шляпку и направилась в сарайчик, где садовник держал свой инструмент. Порывшись в нем, она нашла подходящую лопату, уселась в повозку, запряженную пони, и направилась на поиски сокровища.

Стояла прекрасная солнечная погода, и очень быстро она добралась до Ковингтон-Фолли. Напевая веселую песенку, она принялась копать яму прямо посреди лужайки. Шелковица росла справа от нее, а сильно подросшие со времен леди Дженевьевы деревья окружали ее, как часовые. Оказалось, что копать землю не такое уж приятное занятие, тем более что не слишком умело орудовала лопатой. Скоро она перепачкалась в земле и вспотела. Не обращая внимания на появившиеся мозоли, она продолжала работать, представляя, как распорядится кладом. Она выкупит Тедди! Она предложит принцу-регенту сокровище за освобождение брата. Всем известно, как нужны деньги принцу Уэльскому, который любит возводить в пэры всех подопечных.

Если сокровище действительно так велико, как об этом говорится в семейных легендах, то она сможет не только подкупить принца-регента, но и оставить кое-что для себя. Тогда ей не придется убегать с Чедом! Она будет обеспечена и сможет жить самостоятельно, не связывая себя ни с одним из мужчин. Вот тогда она поиграет с Сент-Джеймсом, как он это делал с ней. Но если она разбогатеет, то его семья не позволит им расторгнуть брак. В глубине души она надеялась, что Ричард останется ее мужем вовсе не из-за сокровища, а будет жить с ней потому, что признает наконец, что она ему ровня и самая подходящая для него жена.

Мозоли на руках начали саднить, и поэтому Чентел стала копать медленнее. Вдруг она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает! Она пыталась успокоить себя тем, что это ей кажется, но сердце ее продолжало тревожно биться.

Отложив лопату, Чентел выпрямилась и осмотрелась вокруг. Не заметив ничего подозрительного, она начала прислушиваться. И все-таки смутное ощущение какой-то угрозы не исчезло. Птичка, перелетевшая с одной ветки на другую, испугала Чентел, и она вздрогнула:

– Кто здесь?

Она схватилась за черенок лопаты, приготовившись обороняться. Отправиться сюда в одиночестве после того, как ее с Алисией заперли в потайном ходе, было очень неосмотрительно. Неужели тот человек в сером плаще, который стрелял в нее, находился где-то поблизости.

Тут до нее донесся чей-то свист, и через мгновение перед ней предстал Ричард Сент-Джеймс на лошади. Он остановился рядом с выкопанной ямой, в которой по колено стояла Чентел, и спросил, улыбаясь:

– Развлекаешься?

– Да, – ответила Чентел, нахмурившись, но мрачное выражение лица ей далось с трудом. По правде говоря, она очень обрадовалась, увидев Ричарда. В душе она возблагодарила бога, что это оказался не человек в плаще, однажды уже стрелявший в нее. – Что ты здесь делаешь? Ты напугал меня!

– Ты хоть понимаешь, как глупо было с твоей стороны прийти сюда одной, без охраны? – спросил он, спрыгивая с лошади.

Чентел молчала, не желая признавать его правоту, хотя она только что сама пришла к этому заключению. Ричард заглянул в яму.

– Ну что, уже нашла? – с ухмылкой спросил он.

Убрав влажный завиток со лба, Чентел притворилась, что не понимает, о чем он говорит:

– Что нашла?

– Китай, конечно. – Он ухмыльнулся во весь рот.

– Я вовсе туда не собираюсь.

– А выглядит именно так, как будто ты собираешься прорыть туннель до противоположной части света. Может быть, ты ищешь клад? Я надеюсь, что это не могила для очередного трупа, – продолжал он поддразнивать ее.

Чентел вернулась к работе, игнорируя его слова. Усиленно налегая на лопату, она ответила:

– Нет, но эта идея мне нравится. Какой у тебя рост?

– Чтобы эта яма подошла для меня, дорогая, – рассмеялся он, – тебе надо еще копать и копать.

Услышав, как Ричард ее назвал, Чентел приостановилась.

– Чего ты хочешь? – спросила она подозрительно.

– Я подумал, что ты уже проголодалась, и захватил с собой кое-что, – с улыбкой сказал он и, подойдя к лошади, снял привязанную к седлу корзинку.

– А откуда ты узнал, что я здесь? – строго спросила она.

– Ну, это не секрет, все слуги пришли к такому заключению. Ты уехала на маленькой повозке, захватив с собой лопату, и на тебе надето старое платье. Всем было ясно, что ты решила отправиться на поиски сокровища. Кстати, кухарка посылает тебе свои лучшие пожелания и кое-что посущественнее, чтобы подкрепить твои силы.