Текст книги "Счастье будет!"

Глава двадцать шестая, или Просто очень хороший день

Однажды прекрасным субботним утром одинокая двадцатишестилетняя женщина просыпается в своей кровати на свежих простынях, выпивает чашку прекрасного колумбийского кофе, который сама же себе сварила на уютной кухне с голубыми занавесками. Потом она включает телевизор. И выключает его. Бродит по квартире, разглядывая свое отражение во всех зеркалах, которые попадаются на пути. «Красота вернулась», – отмечает она. Делает небольшую (справедливости ради, совсем небольшую) разминку на полусдутом гимнастическом шаре. И неожиданно понимает – ее жизнь абсолютно прекрасна!

В самом деле, с того злополучного вечера, когда мысли о возвращении злого гения покинули меня, все, казалось, совершенно наладилось. Неожиданно в повседневной жизни нашлось множество вещей, которые почему-то были мной забыты: вечеринки с друзьями, театры, новые фильмы и, наконец, шопинг. Несколько зарплат (и еще какое-то количество денег, взятых в долг) помогли мне полностью обновить гардероб и по большому счету – превратиться в другого человека.

Жалкая, страдающая Алиса, которая влачила скорбные дни, наказывая себя за свои грехи, куда-то исчезла. И мне не очень-то хотелось выяснять куда. На ее место пришла совершенно иная девушка – сдержанная, веселая и невероятно счастливая. Кроме того, одетая по последней моде. Не хватает лишь свежего макияжа!

И все же это прекрасно, ведь для того, чтобы изменить свою жизнь, иногда достаточно всего лишь купить красивое новое платье или, к примеру, выбросить старую косметичку со всем содержимым! Я неспешно шагала по ЦУМу, держа в руках пестрый ворох пакетов. Мы только что вынырнули из косметического магазина, где под руководством Нины я скупила полстенда декоративной косметики от Vivienne Sabo. Мысли о тюбиках в горошек, бархатистых тенях и великолепных новых румянах, которые притаились в пакете, делали меня абсолютно счастливой. Вокруг порхала Нина, увлеченно хватавшая с вешалок и полок все самое яркое и блестящее.

– Дорогая, если ты купишь хотя бы половину из того, что примеряешь, я отправлю тебя разнорабочей в цирк шапито, – шипела я.

– Цирк! Арена! Это мое второе призвание. – Нина и не думала сдаваться. Она только что отволокла в примерочную целую кучу шелковых платьев в стразах и пайетках и теперь хищно косилась в сторону бесформенной майки с огромным вышитым черепом.

– Черепа – это позапрошлогодний тренд, – осторожно предупредила я. – Сколько бы она ни стоила, все будут уверены, что ты отхватила ее в секонд-хенде.

– А я люблю ретро! И секонд-хенды! – Протестный дух Нины сегодня был силен, как никогда.

– Ну тогда и пойдем в секонд-хенд, – парировала я. – Зачем покупать майку, которая стоит шесть тысяч, а выглядит на сто рублей? Лучше сразу купить такую же за сто рублей, а на разницу заказать себе коктейлей.

– Жмотина, – донеслось до меня из примерочной, – и алкоголик!

Через несколько минут, в течение которых я слышала только чертыханья, кряхтенье и звуки какой-то неописуемой возни, занавеска отдернулась, и в проеме возникла Нина.

Хотя нет, это была не совсем Нина. От моей спортивной, резвой подруги не осталось и следа. Стоявшая передо мной дама являла собой тревожный сон художника по историческому костюму. Платье радикального малинового цвета с корсетом до неузнаваемости изменило ее фигуру, лицо же скрывало боа в тон.

– Чихать хочется, – сказала дама и чихнула, – перья в нос лезут.

– Кто-то еще потешался над моей шляпкой с вуалью, – только и смогла произнести я.

– Как я тебе? – Нина начала уморительно вышагивать по квадрату, как бы репетируя некие одной ей ведомые па.

– Гламурненько, – фыркнула я. – Снимите это немедленно!

– Нет, ну почему? – Нина, казалось, вошла в роль. – Я могла бы это куда-нибудь надеть. Единожды. Или, скажем, даже дважды.

– Даже трижды. – Я перевернула ценник и ужаснулась: – По двадцать тысяч за раз!

– Снимаем. – Нина мухой метнулась в примерочную.

Я рассеянно разглядывала бесконечные ряды платьев, рубашек и юбок, следила за вылетавшими из примерочной предметами Нининого гардероба (всякий раз они ловко приземлялись, повисая на краю кабинки), и думала – как же я их люблю!

Моих невероятных, сумасшедших, совершенно удивительных подруг.

Катя... внезапно меня кольнуло чувство острой вины. Уже долгое время я была так увлечена собственными, высосанными из пальца трагедиями, что даже не пыталась поговорить с ней! А ведь наверняка я была нужна ей ничуть не меньше, чем она мне.

И стоило мне только так подумать, как тут же зазвонил телефон.

– Привет, дорогая! – В моем голосе была такая радость, что Катя заподозрила неладное.

– Что такое? Магазины сегодня раздают тряпье бесплатно? – поинтересовалась она.

– Нет, но все равно приезжай! Выпьем по чашке какао и съедим лучший в городе гаспачо в «Vogue Café».

Простой, как все гениальное, суп из протертых помидоров стал камнем преткновения столичных кулинаров. Он присутствовал в каждом меню, но есть его можно было только в одном месте. Остальные рестораны, как сговорившись, подсовывали под видом гаспачо нечто водянистое, переперченное, напоминавшее результат неравного брака томатной пасты «Помидорка» и соуса «Табаско».

Через час, выманив отчаянно верещавшую Нину из примерочной, мы подходили к стеклянной двери «Vogue Café».

– Смотри, смотри! – Усевшись, Нина тут же начала отчаянно вертеть головой. – Вон там сама пани Долецкая!

– Она прекрасно выглядит, правда? – Я рассеянно оторвалась от меню.

– Она трескает картошку с мясом! – Возмущению Нины не было предела.

Это была редкая удача – застукать одного из главных поставщиков идеи «90–60–90» и по совместительству бессменного главного редактора журнала «Vogue» за таким криминалом.

– Я сделаю фотографии, – заволновалась Нина, потянувшись за мобильным телефоном. – Опубликую их в блоге и сразу наберу тысячу друзей.

– Прекрати! – Я пыталась хохотать совершенно беззвучно, что получалось из рук вон плохо. – Мы не можем обвинять ее в том, что она – нормальный человек!

– А ты читала ее журнал? – не сдавалась Нина.

– Никогда. – Я посмотрела на подругу взглядом, полным искренней симпатии. – Разве кто-нибудь интересуется этим молодым региональным изданием?! Закажи себе лучше вот... лимонадик.

– И тортик! Два тортика, – оживилась Нина. – После того, что я только что узнала о своем кумире, я могу позволить себе все!

– Вы готовы сделать заказ? – Официант подкрался к Нине с тыла, и она вздрогнула от неожиданности.

– Да. Мне, пожалуйста, то же, что вон той даме в белом. – Нина показала мне язык. – Я фанатично следую советам культового журнала о моде.

Катя появилась прямо к горячему. Она, как и всегда, выглядела превосходно – белая юбка Moschino и туфли с лаковыми вишенками. На лице ее сияла улыбка.

Я обняла Катьку и протянула ей подарок – красиво упакованную коробочку с блеском для губ Vivienne Sabo. Отрывать любимый блеск от сердца было тяжеловато, но я надеялась, что так могу искупить свою вину.

– Спасибо! – просияла Катька. – Что это за блеск?

– Приносит счастье, – засмеялась я. – Мой любимый.

– Нина! Ты ешь картошку с мясом? – отметила Катя.

– О да, детка, это хит сезона. – Давясь и хихикая, Нина поведала Кате о маленьких страстишках большой звезды.

– Как ты, дорогая? Как твои дела? – Иногда эти вопросы задаешь именно для того, чтобы получить ответ, – и это был как раз такой случай.

– Отбой, – улыбнулась Катя, – ложная тревога. Все эти чеки на нижнее белье, странные исчезновения...

– Ну? – заинтересованно протянула Нина.

– Венечка покупал белье маме, – улыбнулась Катя. – Все сходится.

– Ты уже видела эту великую женщину? – спросила я.

– Нет, что ты! До тела допускаются лишь избранные. Я даже не знаю, в курсе ли она вообще, что у Венечки со мной серьезно. – Катя отпила холодного малинового лимонада из трубочки.

– Очаровать! Обаять! Обезвредить! – Нина размахивала в воздухе вилкой с наколотой на нее картофелиной.

– Действительно, Кать. Ты его... любишь?

– Я его понимаю. Может быть, это больше, чем... Девочки, я совсем запуталась.

– В любом случае, мне кажется, настал момент, чтобы войти в клетку с тигром.

– Иногда это бывает не так страшно, – уверила Нина. – Вдруг она тебя полюбит?

– Этого-то я и боюсь, у меня и так вечный перерасход по мобильному телефону, – засмеялась Катя. Смешок, впрочем, вышел какой-то нервный – слишком нервный, чтобы сказать, что она не кривит душой.

– Полюбит и начнет просить внуков.

– А тут ты...

– А тут Веня...

– А тут вы, ага!

– Девочки, прекратите! – Катя посмотрела на нас своим особенным взглядом, в котором читалось «стоп». – Вы сейчас напугаете меня до смерти.

Действительно, знакомство с родителями по шкале стресса стояло рядом с... концом календаря майя в 2012-м. Зачастую оно вполне заменяло этот самый конец, которого, кстати, никто не видел. А вот закончить любые отношения, даже самые перспективные, встреча с родителями вполне себе могла. Особенно такая.

– Понимаешь, – Нина поела говядины и была настроена философски, – тут лучше недодержать, чем передержать.

– Что ты имеешь в виду?

Из нас троих только Нина обладала позитивным опытом приручения диких зверей – чужих родителей, поэтому любые ее советы на этот счет были практически единственным доступным нам экспертным мнением. Еще бы! Нине удалось нырнуть в бассейн с аллигаторами и выплыть оттуда абсолютной победительницей. Ее отношения с любимым были досмотрены таможней, взвешены и полностью легализованы. Кроме спокойствия и перспектив долгосрочного сотрудничества, это сулило Нине еще и банку консервированных патиссонов при каждой встрече.

Или, выражаясь юридическим языком, очной ставке.

– Я имею в виду, что лучше всего прорваться к родителям в самом начале отношений. Тогда, во-первых, ты еще не очень волнуешься... – продолжала Нина.

– Это еще почему?

– Не очень волнуешься, потому что еще не очень много вложила. Представь себе – самое начало, ты еще плохо знаешь молодого человека, не успела потратить на подарки к Новому году целое состояние, не строишь планы на совместный отдых на далеких островах, вы еще не взяли кредит на машину, который неизвестно кому оплачивать в случае разрыва. По сути, ты еще не знаешь, нужен ли он тебе вообще. И поэтому встречу с родителями воспринимаешь как... встречу с чужими родителями. Если они тебе не понравятся, это минус молодому человеку, но никак не тебе!

– Логично, – вздохнула я. – Хотя мне-то что, у меня даже на горизонте нет ничьих родителей, кроме собственных.

– Лови момент. – Катя метнула в меня гневный взгляд. – И вообще, мне казалось, что хотя бы сегодня мы не вытираем тебе сопли.

Катя была права. Не сегодня! Сопли пересохли сами собой. Я улыбнулась примирительно.

– Нина, пожалуй, ты права. Но в моем случае момент безнадежно упущен, – развела руками Катя. – Мы уже давно вместе... не могу припомнить сколько... о ужас! Почти год! Как-то странно теперь изображать, что меня все это не касается.

– Да, вечер уже перестал быть томным. Придется переходить к плану Б.

– План Б? Девушка, вы полны сюрпризов, – засмеялась я.

– Ну, план Б еще очень сырой. В целом, ты не должна бросаться на маманю Венечки, как Матросов на вражеские амбразуры.

– Это-то я и сама понимаю, – поникла головой Катя.

– Надо как следует подготовиться... Хотя в принципе это не должно быть сложно.

– Что же сделать?

– Ну во-первых, выяснить, какая участь ждала твоих предшественниц. Наверняка Венечка не девственник? – ехидно поинтересовалась Нина.

– Уже нет, – категорично заверила нас Катя. Почему-то мы не стали сомневаться в том, что она говорит правду.

– Ну вот, стало быть, уже кого-нибудь приводил. Хуже всего, если у мамочки остались какие-нибудь отношения с этим кто-то. Нам страшно осложняют жизнь всякие эти прошлые девушки, особенно те, кто достаточно умен, чтобы звонить родителям наших парней.

– Ну хорошо, а что еще?

– В идеале, конечно, нужно понять, что маму не устраивало в этих самых девушках. Что-то подсказывает мне, она тут главная фигура на общей картине...

– О господи!!! Я не справлюсь! – Катя схватилась за голову.

– Да ну тебя, это довольно просто. Нужно понять, чего мама в принципе может бояться, ведь агрессия – это проявление страха.

– И чего они обычно боятся?

– Потерять своего мальчика. Потерять свое место в его жизни. Потерять свою власть. Плохие матери боятся за себя.

– А хорошие?

– Хорошие – за своего мальчика, – улыбнулась Нина. – Но с ними никогда не бывает проблем, дорогая.

Глава двадцать седьмая, в которой все решает случай

Водном из самых больших городов мира, население которого превышает количество жителей многих полноценных стран, есть все. Здесь есть кинотеатры, отели, стоматологические клиники. Курсы по изучению итальянской кухни, китайских династий и борьбы сумо. Магазины, в которых можно купить редкую обезьяну или распространенный сорт риса. Здесь есть все, кроме одного – мужчины, который был бы способен меня заинтересовать.

Теоретически я понимала – с возрастом мы не становимся моложе, и, как бы хорошо мы ни выглядели, нужно думать о гнездовании и неминуемом потомстве. Но на практике эти благие идеи превращались в нудную вереницу идиотских свиданий, о которых хотелось забыть еще до того, как они заканчивались.

Перспективный рок-музыкант, притащивший меня в звукозаписывающую студию на Арбате, где на стене среди фотографий голых задниц группы «На-на» висела дворянская грамота; британский подданный, выписанный из Сассекса для постройки новых московских небоскребов; парочка клерков, не поддающихся описанию ввиду полного отсутствия отличительных признаков; коллега, предложивший поужинать, – каждый из этих людей, без сомнения, был интересен по-своему и по-своему же достоин прекрасной любовной истории со счастливым концом. Однако мой внутренний предательский опознавательный сигнал «свой – чужой» неизменно загорался красным – они были чужими для меня, чужими в той мере, которая заранее исключала возможность перехода из дипломатических отношений в теплые и доверительные. Я покорно посещала премьеры, смиренно жевала салат и неизменно забывала перезвонить. Во всем происходящем была какая-то странная предопределенность; соглашаясь на очередное свидание, я улыбалась и понимала, что еще один вечер будет потрачен абсолютно впустую. Может быть, мне просто катастрофически не везло и среди моих знакомых не было ни одного отличного, романтичного парня с хорошим чувством юмора? Кого-нибудь, кто мог бы меня удивить или хотя бы насмешить?

Моя холодность, сдержанность и отстраненность тем временем действовали как хороший магнит. Неподходящие мотыльки слетались на не им предназначенное пламя и даже не обжигали крыльев; это был очаг, нарисованный на куске холста в каморке папы Карло, и мало кто понимал, для чего он нужен.

– Может быть, я болею? – Мой вопрос неожиданно прервал процедуру идиллического воскресного бранча в ресторане «Michael’s» на Тверском бульваре.

Нина от неожиданности уронила ножик, которым тщательно намазывала джем на свежий круассан.

– Тебе нездоровится? – заволновалась она. – Что болит?

– В том-то и дело, что ничего. Понимаешь, я совсем ничего не чувствую!

– То есть?

– То есть абсолютно. Я встречаюсь с мужчинами. Разговариваю. Пью кофе. А сама думаю о том, что мне нужно вызвать водопроводчика.

– Он симпатичный? – оживилась Катя. – Всегда хотела с водопроводчиком!

– Да ну тебя! Я не понимаю, что со мной происходит. Скажите, так теперь будет до конца моих дней?

– Тебе нужно просто заняться с кем-нибудь сексом.

– С кем-нибудь?

– С кем-нибудь подходящим. – Катя подлила молока в чашку с кофе. – На фантастический результат не настраивайся, но в целом это должно тебя... расслабить.

– Постой-постой. Что именно ты имеешь в виду? Мне нужно переспать с кем-нибудь, с кем я это уже делала, или с абсолютно новым человеком?

– Боже упаси, никаких бывших! – возопила Нина. – Так ты схлопочешь только абонемент к психоаналитику.

– Я говорю о случайном сексе, приключении на одну ночь, о перепихе, ну о чем-то, что напомнит тебе: ты – молодая, активная, агрессивная самка, которая знает, чего хочет от жизни, и знает, где это взять, – пояснила Катя.

– По-моему, за соседними столиками уже начали придвигать стулья поближе, – пробурчала я.

В целом, случайный секс не входит в число моих увлечений. Более того, секса по чистой случайности со мной до сих пор не случалось. Это волнующее действо почти всегда становится следствием отношений – чаще длительных, но иногда и не очень. Секс начинается сильно позже первого поцелуя, третьего – или сто тридцать третьего – свидания, долгих разговоров. Чаще всего мы даже успеваем посетить театры и несколько раз поужинать в разных местах. Может быть, Катя права и мне стоит хотя бы на время сократить дистанцию до собственной постели? Сломать идиотскую схему?

– Слушай, – я решила, что мне не хватает теоретических знаний, – а как... ну... как это обычно у тебя бывает?

– Ну, нельзя сказать, чтобы это бывало у меня обычно, – уточнила Катя. – Но иногда, понимаешь... мы танцуем в каком-нибудь клубе, то-се, коктейли, и вдруг пробегает такая... искра!

– Искра?

– Ну да, и ты спрашиваешь себя – почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет? Из искры, как нам всем известно, возгорится пламя. Осталось отыскать объект для моей мимолетной страсти, и тут главное – не ошибиться.

Критически оценив всех моих знакомых мужского рода, я пришла к однозначному выводу – для одноразового секса годится только Роберто, экспат-итальянец, с которым у нас уже раз пять или шесть случались парные танцы на грани фола в клубе «Рай». Роберто танцует потрясающе, технично и чувственно, что, несомненно, выдает в нем прекрасного любовника. Кроме того, он просто случайный человек из клуба – не коллега, не друг друзей, то есть персона, от которой в случае осечки легко можно будет скрыться, не привлекая особого внимания. Окончательным плюсом Роберто было то, что он плохо говорит по-русски и неважно – по-английски. Таким образом, если бы вдруг Роберто вздумалось что-нибудь разболтать, мои шансы схлопотать дурную репутацию ограничились бы пределами итальянской общины – а ее мнение, признаться, интересует меня меньше всего.

В следующую пятницу я была во всеоружии – богиня страсти, жрица любви, королева случайного секса в красном белье. Ничего не подозревающий Роберто пил свою обычную текилу с друзьями-итальянцами. Несмотря на то что я была уверена в своей неотразимости, все же я немного нервничала. И наверное, поэтому заказала Long Island Ice Tea.

Через два часа активных прыжков на танцполе и два коктейля я начала ждать очищающей искры. Чего-нибудь, напоминающего ее. Импульса. Удара током. Желудочных колик. Знака свыше.

Роберто уже давно был рядом, только сегодня страстный танец итальянского мачо напоминал мне пляски тетерева на токовище. Искры не было.

То есть совсем.

Даже малюсенькой.

Ни-че-го.

Я заказала еще один коктейль и решила все-таки идти до конца. Может быть, мои дрова были слишком сырыми и у меня заторможенная реакция, а может быть, мой организм просто не успел поверить в свое счастье – наконец-то хозяйка решилась презреть оковы надуманной нравственности и пуститься во все тяжкие?

– Поехали ко мне? – Каждый раз Роберто обязательно говорит это, и прекрасно знает, что я откажусь. Это наша игра, заключительная часть танца, хорошо знакомая обоим.

– А поехали, – бодро отозвалась я и икнула. Третий коктейль, кажется, давал о себе знать.

Роберто был ошарашен не меньше моего. В его глазах отразился священный ужас агнца, предназначенного для заклания. Однако теперь он стал заложником собственного вопроса и давать задний ход было уже поздно.

Нежно придерживая меня за руку, чтобы дама не покатилась по лестнице, итальянский мачо вывел свою нетрезвую добычу из клуба и остановил машину, чтобы довезти меня до остановки «Случайный секс с первым встречным».

– Краснопресненская, – сказал Роберто. Наверное, это было самое длинное слово, которое он знал по-русски.

Все еще ожидая обещанной искры, я ехала на заднем сиденье какой-то машины в некую неизвестную квартиру в крепких объятиях итальянского верноподданного. По мере приближения к Красной Пресне я вспомнила, когда в последний раз испытывала такие же смешанные чувства. Мне было шесть лет, и бабушка тащила меня к парикмахеру, чтобы остричь волосы. С одной стороны, волосы надо было остричь, чтобы пойти в школу (бабушка уверяла, что с длинными туда не берут). С другой стороны, мне совершенно этого не хотелось. Интересно, и на каком светофоре появится искра?

Машина остановилась, и ко мне потянулись влажные руки Роберто. Отступать было поздновато.

Квартира Роберто на восьмом или, может быть, девятом этаже являла собой образчик традиционного жилища одинокого, много работающего холостяка. Беспорядок. Куча визиток, разбросанных по столу. Остатки пиццы и несколько бутылок из-под пива около телевизора. Ряд рубашек в целлофановых пакетах в открытом шкафу – видимо, он только что забрал их из химчистки и даже не успел снять упаковку. Внезапно меня пронзила острая жалость к этому человеку – живет где попало, в чужой стране, питается пиццей, и вот так, запросто, пускает в свою жизнь малознакомую девушку из ночного клуба...

Мачо дипломатично погасил свет и приобнял меня в кромешной темноте. Мы поцеловались и прилегли на диван. Коктейли потихоньку начали выветриваться из моей головы, и, хотя искомая искра так меня и не догнала, валяться на мягком диване рядом с Роберто было приятно. Он был вполне себе теплый и уютный. Мы обнялись и... задремали.

Что это было – усталость от долгой рабочей недели, действие коктейлей или просто отсутствие импульса, о котором говорила Катя, – но той ночью мы мирно проспали с итальянским мачо, обнявшись, как и полагается представителям двух братских народов. Очнувшись через несколько часов, я пришла в ужас. Где я? Что я здесь делаю, почему все тело так затекло и, главное, как отсюда выбраться?

Я извернулась и выскользнула из-под накрывающей меня итальянской тушки. Нужно было срочно линять из этого итальянского притона внезапной страсти. Уже натягивая сапоги в коридоре, я подняла голову вверх и увидела в дверном проеме своего сильно заспанного и слегка пошатывающегося Гарибальди.

– Почему? – В моем случайном любовнике в муках рождались навыки разговорного русского.

– Эээ.. да... мне пора.

– Ты не могу! Теперь ты мой девушка, и я сходить с ума!

«Схожу с ума. Велюров», – мелькнуло у меня в голове.

– Дорогой, мы созвонимся. Мне правда, правда очень пора.

– Но куда? Куда ты идешь? – Мачо стоял в дверном проходе растрепанный, сонный и очень смешной.

– У меня урок польского языка, – ляпнула я первое, что пришло на ум.

Давясь смехом, я катилась по лестницам многоэтажки, на ходу застегивая пальто. Вслед мне несся вопль Роберто:

– Алисааааааа!

Мой случайный секс удался на славу. Лучшего и ожидать было нельзя. Честно говоря, я была чертовски признательна Роберто за то, что все вышло именно так. Вива, Италия, да здравствует Берлускони, тирамису и всякие другие каннеллони!

Растрепанная и помятая, я вышла на дорогу утренней Москвы, чтобы поймать машину.

Через несколько минут ожидания, в течение которых я тревожно посматривала на дверь подъезда – не выбежит ли мачо, чтобы получить то, что теперь, как ему кажется, принадлежит ему по праву, – около меня притормозила машина.

– Вам куда? – спросил незнакомец за рулем и улыбнулся.

– Домой, – искренне улыбнулась ему в ответ я.

Глаза у незнакомца были невероятного цвета – если бы на моем месте оказался сказочник, он бы сказал, что это был цвет изумруда, через который проходит солнечный свет. Это было неожиданно и – прекрасно.

В том, что касается мужчин, я, наверное, патриотка.