Текст книги "Счастье будет!"

Глава тридцать седьмая, или Как правильно выйти замуж

Все популярные психологи, специализирующиеся на брачных отношениях, астрологи, гадающие о нашей с вами нелегкой судьбе по переменчивым звездам, единодушно твердят незыблемую истину, которую моя бабушка слышала еще от своей бабушки: в наше время девушке недостаточно просто выйти замуж. Необходимо хотя бы раз в жизни сделать это правильно.

Однако в самом описании того, что есть «правильно выйти замуж», существует множество разночтений. Романтически настроенные особы решат, что «правильно» означает «по любви», и будут правы. Их более практичные оппонентки ухмыльнутся и объяснят, что правильно выйти замуж можно только за обеспеченного, крепко стоящего на ногах мужчину. И тоже не соврут. Если спросить мою бабушку, что значит «правильно выйти замуж», она твердо заявит, что «правильно» – значит, за Геннадия из семьдесят пятой квартиры. Потому что его бабушка – ветеран вой ны и достойная личность. И с этим, согласитесь, также трудно спорить.

Для Нины вопрос, «как правильно выйти замуж», был решен еще в школьные годы. Именно тогда у нее появился первый тайный девчоночий дневник. В него записывались достижения в учебе (примерно две-три страницы), обиды на родителей (страниц семь), а также размышления о вечной любви и матримониальные планы (более семидесяти листов, исписанных с обеих сторон, с иллюстрациями). Там же, в дневничке, Нина в подробностях описала детали своей свадебной церемонии, а также сделала наброски свадебного торта и платья невесты. Нина твердо решила, что выйдет замуж только в платье с длинным клиновидным шлейфом, подол и лиф которого будут расшиты в технике ришелье – с ажурными прорезями.

И если пролетевшие со школьной скамьи года кардинально изменили ее представление об идеальном муже, мечтам об идеальном платье время шло только на пользу. Наша легкая (легенькая) промышленность работала, наращивая обороты, и теперь найти платье, в точности соответствующее взлелеянному идеалу, не представлялось фантастикой.

Конечно, Нина постеснялась сообщить нам, что разыскивает платье из своей детской тетрадки, вот почему свой свадебный наряд она купила сама и спрятала его от нас в глубинах семейного гардероба.

В остальном же концепция праздника звучала как «мы собираем всех, кого хоть раз видели в своей жизни, и кормим до отвала». По масштабам подготовка к свадьбе напоминала великое переселение народов: в зубодробительный процесс включились активные родственники с обеих сторон.

Современная московская свадьба редко проходит в соответствии с какой-либо одной из существующих брачных традиций и напоминает собой пестрое и цветастое полотно в лоскутной технике. Венчание в церкви? Пожалуйста. Подружки невесты и пастор? Да хоть два! Осыпание рисом, деньгами, цветочными лепестками, конфетами (для сладкой жизни), перенос через семь мостов, топтание на медвежьей шкуре, обязательный платок на невесте после первой брачной ночи мирно ужились здесь с закалыванием барана и шаманскими плясками народов Севера. Однако в душах будущих новобрачных мира и согласия не было. Если Нина смотрела на приближающееся торжество с фирменным пофигистическим оптимизмом, Андрей был в настоящем ужасе.

Казалось, его пугает все. Приезд в ЗАГС, толкотня в толпе невест с букетами. Сами невесты, похожие на гигантские ожившие торты со сливками. Но последней каплей стала прогулка в Архангельское, где с приходом тепла под каждым кустом позировали две-три очаровательные и неповторимые невесты в ритуальных белых одеяниях. Этот свадебный флеш-моб окончательно выбил из носков впечатлительного военного.

– Смотри, какая прелесть. – Нина кивнула в сторону моста. Высокий жених в мятом костюме переносил свою будущую жену на другой берег реки.

– Да, да... – рассеянно протянул Андрей. Немного помолчал и нерешительно добавил: – А мы можем без мостов?

– Почему это без мостов? – насторожилась Нина.

– Их... семь, – уточнил Андрей.

– И?..

– Я боюсь опозориться, – хмыкнул Андрей.

Остаток прогулки Нина провела в тяжелых раздумьях, а вернувшись домой, бросилась к зеркальному шкафу.

– Алло, как тебе кажется, я толстая?

– Ммм... – дипломатично промычала я. – Какая разница, ты все равно почти замужем.

– В том-то и дело, что почти! Андрей, кажется, боится, что не сможет меня потянуть.

– Что? Неужели он сказал тебе «Ты слишком хороша для меня»? Вот уж идиотская фраза...

– Да нет. В буквальном смысле! Боится, что опозорится, если ему придется брать меня на руки...

Похоже, теоретический фитнес оказался не самым эффективным средством борьбы с лишними килограммами. В этот раз мне не хотелось расстраивать подругу, и я горячо убедила ее, что это распространенный страх начинающих мужей. Однако тучи над Нининой свадьбой продолжали сгущаться, пока наконец не полило всерьез.

«Срочно приезжай» – такая эсэмэска от драгоценной подруги могла означать только одно: приехать и правда стоило как можно скорее.

Весь день я провела в компании очень худых и высоких девушек на кастинге подиумных моделей, отбираемых на предстоящий показ сезонной коллекции Escada Sport. Тонкие, бесплотные создания собирались по одной – кто-то приходил по приглашению кастинг-менеджера, кого-то отправило модельное агентство, а кто-то заглянул со студенческой скамьи по наводке друзей.

– Ты, ты и ты – выходите вперед! – Стайкой фей в черных джинсах и майках командовал гибкий и подвижный, как ртуть, Дима Ди.

Дима Ди пришел в нашу компанию, чтобы остаться. Название его должности было чистой условностью и зависело от настроения руководства: иногда Дима Ди был представляем как арт-директор, иногда как дизайнер, чаще как промоутер или кастинг-менеджер. Дима Ди являлся универсальным менеджером по всему, к которому можно было обратиться, если тебе срочно понадобилось соорудить сцену три на два метра, пустить над ней живых бабочек и заставить рыжих девушек ростом метр восемьдесят каждая исполнять танго. Дима Ди был вхож во все артистические тусовки столицы, в его гостеприимной квартире постоянно кто-то жил: выпускники «Фабрики звезд», не желающие возвращаться в Уфу и Саранск, брошенные продюсерами мальчики из подтанцовки, начинающие дизайнеры, мастера по пирсингу, флористы и прочий разноцветный народ. Можно сказать, что настоящим проектом Димы была именно его квартира – гламурная ночлежка в стиле семидесятых, самый радушный приют столицы, до краев наполненный надеждами и амбициями.

– А ты, дорогуша, пойдешь у меня, только если пару килограммчиков сбросишь. – Дима адресовал это очаровательной улыбчивой брюнетке, которая тут же поспешно закивала, словно китайский болванчик.

– Дима, – шепнула я, – ее за шваброй спрятать можно. Куда ей худеть?

– Это подиум, детка, тут булками перед клиентом трясти нельзя, – громко и презрительно парировал Дима. – Все слышали?

– Все, все, ага, – благоговейно зашептали модели, сбившись в «худенькую» красивую кучку.

– Ты вроде там собиралась куда-то? Ну и езжай, я закончу и сфотографирую финалистов. Все, целую. – Дима Ди манерно чмокнул воздух около моих щек и сделал царственный жест, означающий «свободна».

Дима Ди – король модных показов. Мы его обожали: его самого, его духи, его жесткий юмор и его яркие, разноцветные шарфики.

Поймав машину до Нининой квартиры, я задумалась об услышанном. Конечно же Дима Ди был прав. Подиум, словно драгоценная оправа, многократно преувеличивал достоинства земных женщин. Однако он же беспощадно высвечивал недостатки, одним из которых в свете софитов неожиданно становился... обычный человеческий вес. И если в плане фотографий можно было надеяться на лесть со стороны освещения или на милость фотошопа, то в условиях передовой, на показе, все должно быть идеально.

– Скорей входи, у меня ЧП! – Моя взлохмаченная подруга схватила меня за руку и выдернула из лифта.

– Что случилось? – встревожилась я.

– Обещай, что не расскажешь Катьке! Клянись! – Нина поискала глазами и подсунула мне журнал «Vogue».

– Клянусь. – Я положила руку на журнал, а вторую картинно приложила к сердцу.

Видимо, дело было серьезным.

– Я не влезаю в свадебное платье! И если ты сейчас, слышишь, сейчас же меня в него не затолкаешь – свадьбы не будет! – Нина была вне себя от ярости.

– Погоди... Ты не влезаешь или совсем не влезаешь? Это имеет значение.

– Идем! – Нина протащила меня по коридору к спальне, где на кровати лежало свадебное платье.

Оно было прекрасно.

Я взяла его в руки.

Оно светилось и пахло всеми самыми сладкими розовыми мечтами маленьких девочек, которые когда-либо играли в принцесс.

Увидев его, мне нестерпимо захотелось замуж.

И мы начали его надевать.

– Нуу!!! Поднажмем!!! – Нина до предела втянула живот и задержала дыхание. Она была вся в поту.

– Давай-давай! – орала я, подтягивая края несходящегося платья ближе друг к другу.

– Еще! Еще чуть-чуть! Сейчас... аааап! – не сдавалась Нина.

– Дохлый номер, тут сантиметров десять до молнии. – Я больше не могла мучить подругу. – Выдыхай, бобер.

– ААА!!! – заорала Нинка. – Я не знаю, что делать!!!

– Другое платье? – неуверенно произнесла я.

– Исключено. Только это! – Нина рассказала мне трогательную историю с девичьим дневничком.

– Дорогая, у тебя остается еще два месяца до свадьбы. Диета, спорт... ну или хотя бы просто диета, – поправилась я, увидев изменившееся выражение лица Нинон.

– Да уж! Не избежать ваших этих штучек. Может, шнуровку пустить? – Нинка вертелась перед зеркалом то так, то эдак, пытаясь задрапировать дыру от незастегивающейся молнии. – Ну ладно, давай рассказывай, как там ваши модели худеют...

Через несколько часов я доехала до дома, предварительно выбрав Нине две диеты (на случай, если какая-нибудь не пойдет) и утащив из ее квартиры весь сахар, все печенье и все конфеты, которые мне удалось найти.

Назавтра я позвонила Нине, чтобы выяснить, как проходит диета, и услышала в трубке голос абсолютно счастливой женщины.

Андрей попросил Нину отменить заказанный ресторан, а вместо пышной церемонии оплатил выездную регистрацию на Мальдивских островах.

Так в мгновение ока испарились: злосчастные мосты, стол буквой «П», материнские слезы, заслуженный тамада Григорий Петрович Шпонько и баянист Николай. Вместо них на горизонте замаячили: райский остров размером в два квадратных километра, белоснежный песок, дружелюбные аборигены и купальник размера XL, с которого Нина конечно же срежет порочащие ее девичью честь бирки еще в магазине.

– Так что, дорогая, наряды подружек невесты мы примерим на свадьбе Катьки! – щебетала Нина.

– А как же твое идеальное платье? – спросила я.

– Ну оно от меня никуда не денется. Я заперла его в шкафу!

– Какой же он у тебя молодец! Но как? Как ты выкрутилась?

– Пара пустяков. Приготовила ему на ужин диетический суп из сельдерея!

Кажется, Нинка первая из нас поняла, как выйти замуж совершенно правильно. И она была этого достойна более, чем кто-либо со времен самого первого белого свадебного платья.

Глава тридцать восьмая, в которой тайное неожиданно становится явным

Несмотря на то что жизнь иногда кажется совершенно бесконечной, можно прожить ее достаточно быстро, так ничего и не успев. Можно годами собираться сделать ремонт, съездить на острова, сменить работу, научиться готовить чизкейк или покраситься в рыжий цвет, но так этого и не сделать. Жизнь в большом городе легко заманивает нас в привычное колесо сумасшедшей белки: метро/машина – работа – магазины – и снова машина/метро... И так от рассвета до заката. Огромные возможности и бесконечный выбор на поверку иногда не помогают, а ограничивают, именно поэтому так просто найти жителя Петербурга, который уже лет десять как не бывал в Эрмитаже, или москвича, который прекрасно знает, где находится ГУМ, но затруднится проводить вас к Большому театру.

Однако меня все вышесказанное не касалось. Я-то успевала даже больше, чем хотелось бы: за две с половиной недели, проведенные без Никиты, я успела найти во многомиллионном городе того единственного человека, от которого я никогда не видела ничего, кроме проблем. А теперь я малодушно сбрасывала его звонки.

Я много раз сбрасывала звонки Сергея.

Нет, не так.

Я сбрасывала его звонки всегда.

Однако самые большие проблемы начались, когда Никита вернулся; я помчалась в Шереметьево и повисла у него на шее. Увидеть Никиту, такого большого, доброго и спокойного, было настоящим счастьем. И я с трудом сдерживалась, чтобы не выплакаться на его могучем плече – выплакаться и все рассказать.

– Я так соскучился, – улыбнулся Никита. И поцеловал меня. Моя голова закружилась от счастья.

В тот же момент я решила молчать – молчать, как партизан. Внутренне я решила: к тому, что случилось, любимый Никитос не имеет никакого отношения. Была ли я в ту злополучную ночь под действием какой-то таблетки от местного соховского соблазнителя или просто напилась – мои отношения с прошлым однозначно были значительно сложнее, чем я предполагала. Тем не менее в этом не было вины Никиты, и наказывать его за свои собственные ошибки было бы слишком жестоко.

Подругам я тоже не сказала ни слова. А сами они не спрашивали, да и с чего бы стали? «Ты случайно не переспала с бывшим?» – это было за гранью реальности.

Впрочем, реальность каждый день норовила сверкнуть новой, неожиданной гранью.

Время шло, раны, нанесенные прошлым, постепенно затягивались.

После приключения с роковой женщиной Вениамина Катя ударилась в загул. Она взяла две недели за свой счет и укатила на «Harley» в неизвестном нам направлении. В эту среду она обещала доехать до Нинки и рассказать нам все – в благодарность за то, что всякий раз, когда нам звонил Веня, мы придумывали для нее идиотские алиби.

– Привет! – Катя выдула огромный розовый пузырь из жвачки. Пузырь оглушительно хлопнул. – Меня Васька научил!

На нашей загулявшей подруге красовалась черная кожаная юбка формата «ультрамини». Глаза Екатерины горели, как у таежного лесного кота перед охотой.

– Похудела-то как, – завистливо выдохнула Нинка. – Салат несу. С майонезом!

– Похудеешь тут! – Катя бухнулась в кресло и стащила с головы черную бандану с черепами.

И она рассказала нам все. Про свою камею, и чай, и матрону в красном, и про то, что Вася играет на гитаре и уже год как скрывается от коллекторов, потому что должен банку двадцать пять тысяч. А кредит взял, потому что ему нужно было сменить мотоцикл. И про то, что она жила с Васей на съемной квартире, и про то, что ездила в Васин домик в лесу, где Василий коллекционирует трофейную технику времен Второй мировой. Ну и заодно прячется от банка ВТБ.

– Такая романтика, – вздохнула Катя. Помолчала и добавила: – Ну совершенно не мое.

Все то время, пока Катя с удовольствием объезжала кредитный мотоцикл, Вениамин провел, стараясь достучаться до черствого Катиного сердца. Появившись на работе, Катя увидела дизайнерский букет, присланный с курьером. Бухгалтерия была в восторге.

Дома у Кати автоответчик не успевал принимать сообщения.

– И что говорит?

– Разное. В основном просит дать ему возможность все объяснить.

– Это самое тяжелое... – сочувственно протянула Нина. – А теперь мои новости. Минус три кило за неделю!

– Ты приготовила что-то несвежее? – захихикала Катька. – Коктейль «Селедка с молоком»?

– Нет, просто взялась за себя! – высокомерно процедила Нина. – Вот сейчас, к примеру, вы едите салат, а я грызу яблочко.

– Три килограмма за неделю – это слишком, – вмешалась я в разговор. – Так можно ухудшить кожу, потерять блеск волос, желудок себе посадить. Потом, быстрые результаты обычно нестойкие.

– Стойкие – нестойкие... Две недели на Мальдивах пофорсить в открытом можно – а потом разберемся!

– Нина, ну такими темпами легко себе навредить. Скажем, цикл начнет скакать, а то и вовсе замрет, – поддержала меня Катька.

– Ой... – Нина выпустила из рук надкушенное яблоко. – Сейчас какое число?

– Восемнадцатое мая. – Я посмотрела на часы.

– Девки, неделю назад... ну... в общем ... ох, надо бы провериться!

– Мамочки, – побледнела Катя. – Я как-то об этом и забыла!

– Да, это важно... – Я почувствовала, как струйка холодного пота стекает по спине.

Никогда в жизни я не была бы против ребенка. Любого ребенка – своего, чужого, запланированного или нет. Однако заводить малыша вот так, поддавшись минутному искушению... Это было не то, о чем я мечтала в своих девичьих снах. Мне стало неуютно.

– Так. Где-то у меня завалялись тесты... – Нина полезла на верхнюю полку шкафа-купе и вытащила коробку с медикаментами. – Две коробочки... но в одной целых два теста! Итого три. Алька, а тебе надо?

– Давай! – Я схватила тест. – Мало ли что. – Мои щеки вспыхнули.

О волшебное достижение науки и техники, маленький кусочек пластика, расписывающий твою жизнь на много месяцев вперед! Миллионы женщин смотрят на него ежедневно: некоторые – с отчаянием, другие – с надеждой. Держа в руках тест на беременность, я задавала себе вопросы – те, которые никогда бы не осмелилась задать ранее.

Что я хотела увидеть?

К чему я действительно была готова?

Три девушки, как три упорных рыбака, сидели над своими полосками чуть больше, чем четыре минуты, – и для одной из них эти минуты оказались самыми длинными в ее жизни.

Нарочно ли или по велению судеб эта девушка отыскала свое рыбное место.

– Две, – прошептала Катя. – Это чей?

– Я свой придерживала пальцем, – протянула Нина. – А Алька сидит на другом кресле...

– Кать, правда, две? – Я подняла глаза от своего теста, который показывал полный штиль.

– Посмотри... – Катька была ошарашена.

– А у меня ничего, – разочарованно протянула Нинка. – Пойду съем что-нибудь, от этой диеты одни проблемы. Кать, ты как себя чувствуешь?

– Мне надо обо всем хорошенько подумать, – прошептала Катя. – Дайте мартини... то есть сока.

Так неожиданно мы поняли, что были не одни – все наши девичьи тайны, которые мы доверчиво рассказывали друг другу, мог подслушать кто-то четвертый.

– Алло, Вася? – Вернувшись домой, Катя решила набрать номер своего пылкого любовника, чтобы решить, что делать дальше.

– Катюшка! В дверях поймала. Уезжаю с друзьями – готовиться к Казантипу. Обещали подогнать прекрасной травы, так что подгребай, как освободишься!

Новоиспеченная будущая мать провела ночь без сна. О чем она думала? Может быть, о разных возрастах юности, которые сегодня были пройдены безвозвратно. Может быть, о том, что теперь все будет немного другим. Может быть, о том, что в действительности не знала, кого именно ей следовало бы обрадовать своей громкой новостью, как и не знала того, кто именно будет ей особенно рад. Так, без сна, в сомнениях и надеждах, чутко прислушиваясь к себе, Катя встретила первый в своей жизни рассвет взрослой и ответственной женщины.

И как только солнце позолотило крыши московских девятиэтажек, на несколько секунд придав спальным районам сходство с историческим центром Парижа, Катя приняла окончательное решение.

Глава тридцать девятая, в которой рассказывается о любви

– И мы могли бы попробовать еще раз. – Веня смотрел в сторону, его глаза предательски блестели.

Глядя на своего мужчину, униженного, расстроенного, Катя чувствовала, как ее сердце переполняется нежностью. Она испытывала чувство, о существовании которого раньше даже и не догадывалась, – сладкую боль в области сердца, которая нахлынула на нее вместе с теплыми, как лепестки согретых майским солнцем роз, воспоминаниями. Она шагала по ступенькам своей памяти все выше и выше, к самому первому моменту, когда она увидела Венечку в шатре на собрании выпускников бизнес-школы – к тому моменту, когда она решила бороться за него.

Неужели теперь ей нужно капитулировать? Катя расчувствовалась до того, что не могла сдержать слез.

– Что это? Ты плачешь? – Веня изумился так, словно перед его очами замирроточило изображение Геннадия Малахова.

– Ну да. Я плачу. Я иногда плачу. Я вообще, живая! – огрызнулась Катя. – Мне тоже бывает страшно, особенно когда натыкаюсь на бабищ в белье из «Дикой орхидеи» в своей квартире, – всхлипнула она.

Веня неловко вскочил из-за стола, перевернув бокал с водой, и рванул к Кате.

– Любимая, – прошептал он, – еди... Единственная моя.

Вокруг столика начался замысловатый композиционный танец – официанты «Варваров» пытались свести нанесенный Веней ущерб к минимуму. Они незаметно убирали все острое, колющее, режущее и стеклянное.

– Я блузку наделаааа, – завывала Катя, – камею купилааа! А тыыыыы!!!

– Я гад, дурак, скотина, сволочь, – уверенно заявлял Вениамин, осыпая Катю неловкими мелкими поцелуями.

– Хотела твоей маме понравиться... книжки читала! – рыдала Катя. Столько слез не выходило из нее со времен средней школы, когда ей дверью прищемили палец.

– Несравненная! – Веня дернулся, сбивая со скатерти графин. – Обожаемая! Королева моя! – Вениамин плюхнулся на колени, толкнув тележку с сыром. Тележка покатилась по залу.

За соседними столиками раздались жидкие неуверенные аплодисменты.

Через полтора часа, оплатив гигантский счет за испорченное имущество и химчистку господину, английский костюм которого был испачкан в ароматном мягком сыре, Вениамин и Катя отправились домой. Еще в такси между ними вспыхнула неудержимая страсть; она же настигла их на лестнице и гналась вверх, достигнув апогея на кухонном столе в Вениной квартире. В процессе примирения стол был сломан, но такие мелочи Катю и Веню уже не волновали.

Среди разбитых чашек и ваз, которые невозможно было склеить, каждый из них понял, что нашел единственное чувство. И оно было воистину нерушимым.

Уже позже, прижав ухо к замочной скважине, Катя стала свидетельницей исторического разговора.

– Алло, мамуля, – лепетал Веня в телефонную трубку. – Я приду не один. Нет, не Лев Карлович. И не Григорий Абрамович, нет. Я приду с очень хорошей девочкой, она тебе обязательно понравится. Нет, что ты, не курит. Катенька. Ага, да, Катенька. Ну все, мне пора бежать.

В этот день удача благоволила разбитым сердцам и слегка беременным женщинам, впрочем, немного радости осталось и для меня.

– Мы едем за город, – объявил Никита, – надень, пожалуйста, джинсы и прихвати сапоги на низком каблучке.

– Ты же их терпеть не можешь, – улыбнулась я.

– Именно. И решил их убить самым простым способом, – расхохотался Никита.

Мы запрыгнули в машину и всю дорогу орали песни. Нам было хорошо, я с нежностью смотрела на мужественный профиль Никиты, который никак не хотел сознаваться, куда именно мы едем.

Однако если бы я умела читать мысли, я прочитала бы наш маршрут и догадалась, что мы едем чуть дальше Горок-10, где располагаются частные конюшни. И что этим волшебным вечером мне предстоит прогулка верхом рядом с мечтой всех девиц от семи до семидесяти – рядом с принцем на настоящем белом коне.

Орлик. Гонористый ахалтекинский жеребец, отливающий золотом, с прозрачными ресницами. Он был прекрасен, как ангел, но не отличался покладистым нравом.

Я потянулась, чтобы погладить нежную, бархатную морду, а он попытался цапнуть меня за руку большими белыми зубами.

– Ай! – Я отдернула руку. Так и знала, что за всеми этими сказочками с конями скрывается какая-то подстава.

Никита прекрасно держался в седле, я же отчаянно трусила. Запах конюшни, кожи, сена и травы, солнечные пятна на манеже и наши улыбки – я не могла припомнить, когда еще я была так... счастлива. Пусть даже в седле я напоминала не прекрасную амазонку, а плохо завязанный мешок с сушеными грушами.

– Где ты научился так... сидеть в седле? – спросила я своего принца, не сводя с него восхищенных глаз.

– Ты еще так многого обо мне не знаешь, – хитро улыбнулся он.

Как возникает и откуда приходит любовь? Как мы отличаем ее от восторга, восхищения, вожделения, желания? В какой именно момент мы понимаем, что наше сердце больше не принадлежит нам? Может быть, тогда, когда он открывает кошелек, чтобы оплатить нам драгоценное ожерелье, но вернее, сильнее и неотвратимее, когда он наклоняется, чтобы приклеить пластырь на нашу содранную коленку.

И даже в день, как этот, когда кажется, что в мире нет ничего прекраснее, ничего желаннее, чем чистый воздух прозрачного майского вечера и последних лучей солнца, мы понимаем – только человеческое тепло придает смысл каждой минуте жизни.

Редкое, как розовые бриллианты, ценное, как сама жизнь, человеческое тепло, которого никогда не бывает много и никогда не бывает достаточно.

– Знаешь, я не думал, что в моей жизни будет такое, – вдруг задумчиво сказал Никита и погладил меня по волосам.

– Какое? – Я повернулась к нему.

– Я не думал, что настанет момент, когда одна девушка займет место всех остальных. Так, что они будут не важны, – серьезно ответил он.

Я почувствовала сильнейший укол совести.

– Я люблю тебя, – только и смогла произнести я.

Можем ли мы надеяться, что нас полюбят? Полюбят такими, какие мы есть, – с лишним весом и приверженностью к калорийной итальянской кухне, с решительным нравом, толкающим нас в объятия байкеров... такими, какие мы есть, отчаянно борющимися и проигрывающими, постоянно проигрывающими войны с начальством, собственными страхами, ошибками, бывшими мужчинами?..

Сегодня днем об этом задумались сразу две известные мне женщины. Катя, которую вытошнило после ужина. И Нина, которая от ужина отказалась.

Что же касается меня, я знала, что, даже если любовь и вера откажут мне, у меня останется надежда.

Надежда, которой я не дам умереть.