Текст книги "Ловец снов"

15

В «хамви» не было телефона – две рации и ни одного телефона. Тем не менее тишину расколол оглушительный звонок, разорвав сотканную Генри нить воспоминаний и до смерти испугав обоих.

Оуэн дернулся, как человек, которого грубо вырвали из крепкого сна, и «хамви» потерял неверную власть над дорогой, сначала забуксовав, а потом пойдя юзом, как танцующий динозавр.

Мать твою…

Оуэн попытался выправить ситуацию, но колеса беспомощно крутились, проворачиваясь с тошнотворной легкостью, словно корабль без руля и без ветрил. «Хамви» медленно сползал назад по предательской колее и наконец застрял боком в сугробе на осевой, бесполезно освещая снежную дорогу в той стороне, откуда они выехали.

Дзинь! Дзин-н-нь! Дзи-и-и-и-инь!

Непонятно откуда. Просто из воздуха.

Это у меня в голове, подумал Оуэн. Глюки начались, фокусы проклятой телепа…

На сиденье между ними лежал «глок». Генри поднял его, и звонки тут же прекратились. Генри поднес дуло пистолета к уху.

Ну конечно! Что тут странного? Ему звонят на «глок», только и всего. Обычная вещь, подумал Оуэн.

– Алло, – сказал Генри. Ответа Оуэн не слышал, но усталое лицо его спутника осветилось улыбкой. – Джоунси! Я знал, что это ты.

Кто же еще! Опра Уинфри[71]71
  Ведущая популярного ежедневного ток-шоу, первая негритянка на телевидении. – Примеч. пер.


[Закрыть]? – усмехнулся Оуэн.

– Где…

Пауза.

– Ему нужен Даддитс, Джоунси? Поэтому…

Генри снова слушает.

– Водонапорная башня? Почему? Джоунси! Джоунси!

Подержав пистолет еще немного, Генри посмотрел на него, словно не понимая, что это такое, и медленно положил на место. Улыбки как не бывало.

– Повесил трубку. Наверное, тот, другой, вернулся. Он зовет его «мистер Грей».

– Твой приятель жив, а ты, кажется, не слишком счастлив.

Мысли Генри действительно были не очень радостными, но говорить об этом не требовалось. Сначала он был в восторге – и как не быть, когда кто-то, кого ты любишь, болтает с тобой по старому «глоку»? – но теперь, похоже, расстроился. Почему?

– Он… они к югу от Дерри. Остановились поесть в «Дайзерте», придорожной забегаловке для водителей, только Джоунси зовет ее «Пердайзерт», как в детстве. Не думал, что он ее помнит. Похоже, он сильно боится.

– За себя? За нас?

Генри безрадостно поглядел на Оуэна.

– Говорит, опасается, что мистер Грей хочет убить патрульного и забрать машину. Думаю, дело в этом. Дьявол! – Генри ударил кулаком по ноге.

– Но он жив.

– Да, – ответил Генри без всякого энтузиазма. – Иммунитет против грибка. Даддитс… ты понял теперь насчет Даддитса?

Нет. Сомневаюсь, что и ты до конца понял, Генри… но может, кое-что прояснилось.

Генри снова перешел на мысленное общение, так было легче.

Даддитс изменил нас, общение с ним изменило нас. Когда Джоунси сбила та машина в Кембридже, он снова изменился. Электроэнцефалограммы людей, переживших клиническую смерть, часто претерпевают невероятные метаморфозы, в прошлом году я читал статью в «Ланцете» на эту тему. Для Джоунси это, вероятно, означает, что мистер Грей, даже захватив его, тем не менее не может заразить грибком или полностью завладеть сознанием. Его нельзя поглотить, по крайней мере пока.

– Поглотить?

Растворить в другом организме. Короче говоря, сожрать. – И он добавил вслух: – Ты не можешь вытащить машину из этого заноса?

– Вероятно, могу.

– Этого я и боялся, – мрачно бросил Генри.

Оуэн повернул к нему освещенное зеленоватым светом приборной доски лицо.

– Какого хрена с тобой творится?

О Господи, неужели не понимаешь? Сколько раз тебе объяснять? И какими словами? Он все еще существует там! Джоунси. Он ЕСТЬ!

В третий или четвертый раз с начала пути Оуэну пришлось перескочить через пропасть между эмоциями сердца и холодным рациональным знанием мозга.

– Понятно, – начал он и запнулся. – Он жив. Жив и мыслит. Даже звонит. – Он снова запнулся. – Иисусе!

Оуэн попытался выправить «хаммер», включив первую скорость, и долго мучился, прежде чем завертелись все колеса. Потом сдал назад и влепился в сугроб, но при этом кузов «хаммера» чуть приподнялся над слипшимся снегом, чего и добивался Оуэн. Теперь, когда он снова включит первую скорость, они вылетят из заноса, как пробка из бутылки. Но теперь Оуэн не спешил и, немного подождав, нажал на тормоза. «Хаммер» нетерпеливо затрясся. Мотор рычал, ветер выл, закручивая снежные вихри, гулявшие по пустому шоссе.

– Ты ведь понимаешь, что нам придется это сделать? – спросил Оуэн. – Правда, прежде нужно его поймать. Потому что какими бы ни были детали, в генеральный план почти наверняка входит заражение всей планеты. И матема…

– Я не хуже тебя знаю расчеты, – сказал Генри. – Шесть миллиардов населения Космического корабля Земля против одного Джоунси.

– Против статистики не попрешь.

– Цифры могут лгать, – угрюмо возразил Генри, но крыть было нечем. Такие большие цифры не лгут. Шесть миллиардов – очень большая цифра.

Оуэн отпустил тормоза и налег на акселератор. «Хамви» послушно покатился вперед, на пару футов, завертелся было, потом встал и с рычанием выскочил из заноса, как дикий зверь. Оуэн повернул на юг.

Расскажи, что было после того, как вы вытащили девчонку из сточной трубы.

Но прежде чем Генри успел послать ответ, рация на приборной доске затрещала. Зато голос звучал так громко и ясно, словно владелец сидел с ними в «хаммере».

– Оуэн! Ты здесь, дружище?

Курц.

16

Почти час ушел на то, чтобы одолеть первые шестнадцать миль к югу от Блю-базы (бывшей Блю-базы), но Курц не беспокоился. Господь позаботится о них, никаких сомнений.

Машину вел Фредди Джонсон. На пассажирском сиденье скорчился Арчи Перлмуттер, прикованный наручниками к ручке дверцы. Кембри приковали сзади. Курц сидел позади Фредди, Кембри – за спиной Арчи. Правда, Курц немного тревожился, боясь, что оба пленных общаются посредством телепатии и плетут заговоры. Не много им это даст! Курц и Фредди открыли окна, хотя в «хамви» было холоднее, чем в деревенском нужнике в январе. Никакой обогреватель просто не мог справиться с таким морозом. Но мера была вынужденной: при закрытых окнах атмосфера в грузовике мгновенно становилась невыносимой – серой несло, как в загазованной шахте. Вернее, не серой, а эфиром. Больше всего воняло от Перлмуттера, непрерывно ерзавшего на сиденье и тихо стонавшего. Кембри зарос Рипли, словно поле – пшеницей после весеннего дождя, и Курц, даже сквозь маску, ощущал исходивший от него смрад. Но главным оскорбителем приличий был Перли, пытавшийся пердеть бесшумно (высвобождавший то одну ягодицу, то вторую – «маленький полупук», как говорили в туманные дни Курцева детства). И разумеется, делал вид, что он тут ни при чем. Джин Кембри культивировал Рипли. Курц подозревал, что Перли, храни его Господь, культивирует кое-что другое.

Сам Курц успешно скрывал свои мысли за монотонной мантрой собственного сочинения: Дэвис и Робертс, Дэвис и Робертс, Дэвис и Робертс…

– Не будете так добры прекратить? – раздраженно попросил Кембри. – Вы с ума меня сводите! Я сейчас рехнусь!

– Я тоже, – сказал Перлмуттер. Он снова заерзал и издал длинное «пуфффф», словно выпуская воздух из надувной игрушки.

– Господи, Перли, – взвыл Фредди, опуская стекло до конца и высовываясь наружу. «Хамви» рыскнул, и Курц приготовился к худшему, но все обошлось. – Может, это ты попридержишь свой анальный парфюм?

– Прошу прощения, – сухо возразил Перлмуттер, – если ты намекаешь на то, что я испустил газы, должен заметить…

– Ни на что я не намекаю, – рявкнул Фредди. – Просто говорю, чтобы ты перестал вонять, как скунс, иначе…

И поскольку Фредди никоим образом не мог исполнить все высказанные и невысказанные угрозы (пока они не могли обойтись без двух телепатов, главного и запасного), Курцу пришлось вмешаться.

– История Эдварда Дэвиса и Франклина Робертса весьма поучительна, – сказал он, – ибо еще раз доказывает, что нет ничего нового под солнцем. Это случилось в Канзасе, давным-давно, когда еще Канзас действительно был истинным Канзасом…

Курц, в самом деле неплохой рассказчик, увел их во времена корейской войны. Эд Дэвис и Франклин Робертс владели почти одинаковыми небольшими фермами, по соседству с фермой семьи Курца (который тогда звался вовсе не Курцем). Дэвис, у которого шариков в голове не хватало, был почему-то уверен, что сосед, наглец Робертс, так и норовит украсть у него ферму и к тому же распространяет о нем в городе самые гнусные сплетни. Робертс сыпал ядовитый порошок на его поля. Робертс сговорился с «Бэнк оф Эмпориа» отобрать у Дэвиса ферму за долги.

Окончательно спятив, Эд Дэвис поймал бешеного енота и запустил в курятник, собственный курятник. Енот передушил всех кур, и когда не осталось ни одной, хвала Господу, фермер Дэвис разнес из ружья черно-серую полосатую голову зверька.

Сидевшие в «хамви» зачарованно молчали, слушая неторопливое повествование.

Эд Дэвис погрузил мертвых кур и трупик енота в свой комбайн, «Интернешнл Харвестер», подвез к ферме соседа и при свете луны вывалил в оба колодца: тот, из которого поили скот, и тот, что у дома. На следующий вечер, надравшись виски и весело гогоча, Дэвис позвонил своему врагу и сообщил обо всем. «Здорово жарко было сегодня, верно? – надрывался псих, смеясь так громко, что Франклин Робертс еле разбирал слова. – Какую воду пил ты и твои девицы, Робертс? С дохлым енотом или дохлыми курами? Не могу сказать точно, чем какой колодец начинил. Ну, не позор ли! Склероз!»

Губы Джина Кембри слегка дрожали, как у человека, перенесшего серьезный удар. Дыхание шевелило длинные бороды Рипли, свисавшие со лба.

– Что вы хотите сказать? – прошипел он. – Что мы с Перли ничем не лучше парочки бешеных кур?

– Повежливее с боссом, Кембри, – предупредил Фредди. Маска, по-видимому – от возмущения, резво подпрыгивала вверх-вниз.

– Да хрен с ним, с твоим боссом! Миссия закончена!

Фредди вскинул было руку, чтобы размазать Кембри по спинке кресла, но тот придвинул ближе искаженное страхом, изукрашенное грибком лицо.

– Давай, малыш! А может, сначала проверишь свой кулак, убедишься, что на нем нет ран? Крохотный порез – и ты готов.

Рука Фредди нерешительно замерла в воздухе и снова легла на руль.

– Кстати, Фредди, на твоем месте я бы ходил да оглядывался. Если воображаешь, что босс способен оставить свидетелей, значит, совсем тупой. Или рехнулся.

– Рехнулся, именно, – тепло сказал Курц и хмыкнул. – Кстати, многие фермеры кончают в психушке или кончали до Уилли Нельсона[72]72
  Известный певец в стиле «кантри». – Примеч. пер.


[Закрыть], благослови Господи его душу, и Программы помощи фермерам. Тяготы жизни, полагаю. Слишком велики стрессы. Бедняга Эд Дэвис кончил дни в закрытом заведении для ветеранов, он воевал на Большой-Два, а вскоре после этой истории с колодцем Франклин Робертс продал ферму, переехал в Уичито и устроился коммивояжером в «Эллис-Чалмерс». Несмотря на то, что, как оказалось, колодцы вовсе не были отравлены. Он попросил окружного санитарного инспектора взять пробы, и тот сказал, что вода пригодна для питья. Бешенство через воду не передается. Интересно, а Рипли?

– Могли бы по крайней мере хоть называть его правильно, – пробурчал Кембри. – Не Рипли, а байрум!

– Байрум или Рипли, все одно, – отмахнулся Курц. – Эти типы пытаются отравить наши колодцы. Загрязнить нашу драгоценную влагу, как сказал кто-то.

– Да плевать вам на это! – взорвался Перли с такой злобой, что Фредди даже подпрыгнул. – Вам бы только Андерхилла сцапать, а остальное хоть провались! – И помолчав, скорбно добавил: – Вы в самом деле тронулись, босс.

– Оуэн! – прочирикал Курц, как канарейка. – Едва не забыл! Где он, парни?

– Впереди, – угрюмо ответил Кембри. – Застрял на хрен в сугробе.

– Потрясающе! – завопил Курц. – Мы у цели!

– Не раскатывайте губу, босс. Он сейчас выберется. И «хаммер» у него такой же, как у нас. Если знаешь, что делаешь, и умеешь держать в руках руль, можно провести эту штуку прямо через ад. А он, похоже, умеет.

– Жаль. У нас есть шансы?

– Не слишком много, – сказал Перли, снова заерзал, поморщился и издал неприличный звук.

– Ма-а-ать, – тихо простонал Фредди.

– Дай микрофон, Фредди. Общий канал. Наш друг, Оуэн, обожает общий канал.

Фредди, не оборачиваясь, протянул микрофон, поколдовал с передатчиком, прикрепленным к приборной доске, и сказал:

– Теперь можно, босс.

Курц нажал кнопку на боку микрофона:

– Оуэн? Ты здесь, дружище?

Молчание, хаос атмосферных помех и монотонный вой ветра. Курц уже собрался еще раз нажать кнопку «передача» и попытаться снова, когда раздался голос Оуэна, спокойный, отчетливый, на фоне умеренных помех, но не искаженный.

– Здесь.

– Приятно слышать тебя, дружище! Так волнительно! Думаю, ты опережаешь нас на пятьдесят миль. Мы только что прошли поворот № 39, так что я почти не ошибся, верно? – На самом деле они миновали поворот № 36, и расстояние между ними было куда меньше. Вероятно, вполовину.

Тишина.

– Глуши мотор, дружище, – посоветовал Курц наидобрейшим, наирассудительнейшим голосом. – Еще не слишком поздно спасти кое-что и выпутаться из этого дерьма. Нашим карьерам конец, можешь не сомневаться, дохлые куры в отравленном колодце, но если у тебя есть цель, позволь мне помочь. Я уже немолод, сынок, и хочу, чтобы мы с честью…

– Не гони фуфло, Курц, – выдали все шесть динамиков «хамви», до того громко и ясно, что Кембри в самом деле имел наглость рассмеяться. Курц полоснул его убийственным взглядом. В обычных обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы черная кожа Кембри посерела от ужаса, но это в других обстоятельствах, другие обстоятельства сняты с повестки, и Курц ощутил совершенно нехарактерный укол страха. Одно дело – понимать умом, что все пошло шиворот-навыворот, и совсем другое, когда правда оседает в твоих внутренностях тяжелым свинцовым слитком.

– Оуэн… приятель…

– Слушай меня, Курц. Не знаю, осталась ли хоть одна нормальная извилина в твоем чокнутом мозгу, но если все же есть, удели мне чуточку внимания. Рядом со мной человек по имени Генри Девлин. Впереди… возможно, в ста милях от нас – его друг, Гэри Джоунс. Только это уже не он. Им завладел пришелец, инопланетный разум, которого он называет «мистер Грей».

Гэри… Гэри… – думал Курц. По анаграммам их узнаем их…

– Все, что делалось в Джефферсон-трект, не имело смысла, – продолжал голос из динамиков. – Бойня, которую ты задумал, Курц, бессмысленна – умрут ли они сами или от пули, все равно угрозы не представляют.

– Слышали?! – истерически завопил Перлмуттер. – Не представляют! Не…

– Заткнись! – рявкнул Фредди, смазав его по физиономии. Курц едва заметил это. Он вытянулся в струнку, сверкая глазами, навострив уши. Бессмысленна? Оуэн Андерхилл в самом деле утверждает, что самая главная в его жизни операция бессмысленна?

– …среде, понял? Они не способны выжить в нашей экосистеме. Кроме Грея. Потому что ему посчастливилось найти совершенно иного хозяина. Того, который коренным образом отличается от остальных людей. Так вот, Курц, если тебе хоть что-то дорого в этом мире, если у тебя есть хоть какие-то принципы, ты немедленно прекратишь охоту и позволишь нам спокойно позаботиться о деле. Позаботиться о мистере Джоунсе и мистере Грее. Вероятно, тебе удастся поймать нас, но сильно сомневаюсь, что ты сумеешь захватить их. Они слишком далеко к югу. И мы думаем, что у Грея есть план. Что-то такое, что может сработать.

– Оуэн, ты переутомился и возбужден, – спокойно произнес Курц. – Остановись. Что бы там ни было, мы все можем сделать вместе. Мы…

– Если тебе не все равно, ты выйдешь из игры, – холодно перебил Оуэн. – Конец связи. Я отключаюсь.

– Не смей, дружище! – заорал Курц. – Не делай этого! Я запрещаю!

Громкий щелчок, и динамики исторгли невнятное шипение.

– Он отключился, – сказал Перлмуттер. – Отсоединил микрофон. Заткнул приемник. Все.

– Но вы слышали его? – спросил Кембри. – Во всем этом нет ни малейшего смысла. Едем назад.

На лбу Курца забилась жилка.

– Можно подумать, я куплюсь на его уговоры, после всего, что произошло!

– Но он говорил правду, – отчеканил Кембри, впервые поворачиваясь к Курцу всем телом: широко раскрытые глаза, забитые в уголках Рипли или байрумом, или как там он его называл. Брызги слюны испятнали щеки, лоб и маску Курца. – Я слышал его мысли! И Перли тоже! ОН ГОВОРИЛ ЧИСТУЮ ПРАВДУ! ОН…

Курц, двигаясь почти со сверхъестественной быстротой, неуловимым движением выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Отдача в замкнутом пространстве казалась громовой. Фредди, вскрикнув от неожиданности, дернул за руль, и «хамви», потеряв управление, развернулся поперек дороги. Перлмуттер взвизгнул и зажмурился. Смерть была милостива к Кембри: мозги вылетели в окно через дыру в затылке и в одно мгновение рассеялись по ветру. Он и руки поднять не успел.

Не успел сообразить, что надвигается, верно, дружище? – подумал Курц. Вижу, твоя знаменитая телепатия тут бессильна!

– Верно, – скорбно проговорил Перли. – Как быть с человеком, который сам не знает, что сделает в следующий миг? Психи – люди неуправляемые.

Курц навел пистолет на Перлмуттера.

– Назови меня психом еще раз. Я хочу послушать.

– Псих! – немедленно повторил Перли. Губы его растянулись в улыбке, обнажая оставшиеся зубы, между которыми темнели дыры. – Псих-псих-псих. Не станешь ты стрелять. Прикончил моего дублера, но больше такого себе не позволишь!

Он явно взвинчивал себя, и с каждым словом голос его опасно повышался. Труп Кембри бился о дверцу, холодный ветер, врывавшийся в окно, раздувал пряди волос и байрума.

– Заткнись, Перли, – миролюбиво бросил Курц. Он явно чувствовал себя лучше и успел немного успокоиться. Кембри получил по заслугам. – Держись за свою планшетку и молчи. Фредди!

– Да, босс.

– Ты по-прежнему со мной, Фредди?

– До конца, босс.

– Оуэн Андерхилл – изменник, Фредди, можешь ты вознести благодарение Господу за то, что помог разоблачить его?

– Благодарение Господу! – Фредди сидел прямой как палка и смотрел прямо вперед, на дорогу и световые конусы фар «хамви».

– Оуэн Андерхилл предал страну и своих товарищей. Он…

– Он предал тебя, – прошептал Перлмуттер.

– Верно, Перли, и не стоит переоценивать собственное значение, сынок, это единственное, чего не стоит делать, потому что, как ты сам сказал, псих не знает, что стукнет ему в голову в следующую минуту.

Курц уперся взглядом в широкий затылок Фредди.

– Мы затравим Оуэна Андерхилла, его и этого парня, Девлина, если он все еще с ним. Понятно?

– Так точно, босс.

– Ну а пока сбросим балласт. – Курц вытащил из кармана ключ от наручников, потянулся к трупу, пачкая руки в застывающем желе, не успевшем улететь в окно, и наконец нашел дверную ручку. Еще секунда – и усопший мистер Кембри, благодарение Господу, обрел снежный саван.

Тем временем Фредди остервенело чесал зудевший, как черт, пах. Подмышки тоже чесались, и…

Слегка повернув голову, он заметил, что Перли уставился на него. Огромные потемневшие глаза казались бездонными на бледном, усеянном красными пятнами лице.

– На что это ты пялишься? – осведомился Фредди.

Перлмуттер молча отвернулся к окну.

Глава 19
Погоня продолжается

1

Мистер Грей наслаждался новизной человеческих эмоций, мистер Грей наслаждался человеческой едой, но мистеру Грею определенно не пришелся по душе процесс опорожнения кишечника Джоунси. Он отказался даже взглянуть на то, что выдал, просто подтянул брюки и застегнул слегка дрожащими руками.

О Господи, неужели даже не подотрешься? – возмутился Джоунси. По крайней мере хоть воду спусти!

Но мистер Грей хотел одного: поскорее убраться из кабинки. Хорошо еще, что сполоснул руки, прежде чем ринуться к выходу!

Джоунси не слишком удивился, заметив в дверях патрульного.

– Забыли застегнуть ширинку, друг мой, – заметил тот.

– И правда! Спасибо.

– Едете с севера, верно? По радио передают, там такие дела творятся! Правда, тамошние станции не поймаешь. Чуть ли не инопланетяне, и все такое!

– Я из Дерри, – ответил мистер Грей. – Откуда мне знать?

– Позвольте спросить, что выгнало вас из дома в такую ночь, как эта?

Объясни, что друг заболел, подсказал Джоунси, чувствуя укол отчаяния. Он не хотел видеть это, тем более участвовать, хоть и невольно.

– Больной друг, – коротко бросил мистер Грей.

– Неужели? Что ж, сэр, хотелось бы видеть ваши водительские права и удостоверение…

Но тут глаза патрульного полезли на лоб. Повернувшись, он скованно зашагал к стене, на которой висела табличка: ДУШ ТОЛЬКО ДЛЯ ДАЛЬНОБОЙЩИКОВ. Постоял так немного, вздрагивая всем телом… и стал биться головой о кафель, резкими, ритмичными рывками. От первого удара слетел «стетсон». После третьего потек кларет, сначала собираясь каплями на бежевых плитках, потом растекаясь темными ручейками. Джоунси, бессильный остановить этот ужас, потянулся к телефону. Но в трубке было тихо. Неизвестно когда: поедая ли вторую порцию бекона или впервые продриставшись в человеческом облике, мистер Грей перерезал линию. Джоунси остался один.