Текст книги "Искусство управлять людьми"

Глава 31

Маша судорожно соображала, как ей поступить. Главную глупость она сделала – увидев Вереина в глазок, открыла дверь. Хотя тысячу раз слышала: с террористами переговоры не ведут. Всё остальное уже мелочи. Прятаться от реальности за компьютером бесконечно ей не дадут. Из вариантов прийти на кухню самой или у Андрея на руках – а в том, что ее отнесут, Горская не сомневалась, – она предпочла первый. Ей и так казалось, что с появлением гостя в квартире резко стало тесно и образовался недостаток кислорода. Маша ощутила, как у нее засосало под ложечкой, хотя не очень представляла, где именно эта ложечка находится. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Волевым усилием она поднялась.

Вереин сидел на обычном Валерином месте. На самом деле, это было Машино место, но Залесский давно и прочно облюбовал его для себя.

– Ну вот, самое главное я пропустила… Что ж вы меня на стриптиз не позвали? – буркнула она, усаживаясь напротив собеседника. Воздуха стало еще меньше. Для такого количества тестостерона пространства ее кухоньки было недостаточно.

– Могу повторить на бис, – не испытывая ни малейшего дискомфорта ответил нахал в процессе поедания торта. Чтоб ты подавился! Взгляд Горской прилип к мышцам груди, которые футболка облегала так, будто ее и не было. – Хотите потрогать? Всё настоящее, – довольно улыбнулся Андрей.

– Спасибо, я уж как-нибудь так… – Маша заставила себя посмотреть в тарелку.

– Ну что ж. Позже – так позже, – согласился Вереин, и у девушки зачесались руки ударить его чем-нибудь тяжелым. Хотя с такой броней на лбу вряд ли он заметит.

Она попробовала торт. Он был свеженький, с воздушным сливочным кремом. Настоящий кулинарный шедевр. Если бы у нее еще откуда-нибудь появился аппетит, было бы просто замечательно. Горская осторожно глотнула горячего чая, смачивая горло.

Андрей молчал, поглощая еду. Что ему, скотине, сделается?

Повисшая тишина давила на плечи.

– Как поживает ваша курсовая? – поинтересовалась хозяйка, пытаясь разрядить обстановку.

– Спасибо, вашими молитвами. Передает пламенный привет, – свел на нет ее попытку сотрапезник.

Девушка осилила еще пару ложечек.

– Далеко ли вам удалось продвинуться? – говорить было совершенно не о чем, но молчать дальше становилось невыносимо.

– К сожалению, меньше, чем хотелось, – в устах спортсмена эти слова приобрели второй смысл, и Маша пожалела о своем вопросе. Она подняла взгляд. Вереин глядел на ее губы, и в этом взгляде не было ни капли насмешки. В нем был… голод.

Девушка инстинктивно свела колени.

Иногда лучше молчать, чем говорить.

Руки стали словно деревянные. Маша потянулась к кружке, но решила вернуться к торту – испачкаться кремом менее травмоопасно, чем облиться кипятком.

– Как дела у Игоря? – она попробовала зайти с другой стороны. Вновь подняв глаза, она поняла, что опять выбрала неудачную тему.

– Думал у вас узнать. Вы же так мило щебетали всю дорогу домой, – с непроницаемым лицом ответил Андрей.

– Вы что, ревнуете? – попыталась отшутиться Горская, но по изменившемуся взгляду, поняла, что шутка не удалась.

Так, где наш торт? Нужно срочно чем-то заткнуть рот. Добив кусочек с максимально возможной без урона хорошим манерам скоростью, Маша встала из-за стола.

– Может, еще? – поинтересовался гость.

– Спасибо, с меня уже хватит.

Она взяла испачканное блюдце и кружку с недопитым чаем и на негнущихся ногах направилась к раковине. Спину и чуть ниже обжигало мужским взглядом. Горская включила воду.

– Я помою, – раздалось над ухом, и от неожиданности кружка выскользнула из рук.

– Вы… – Маша развернулась и хотела сказать, что Вереин ее напугал, но уткнулась носом в его подбородок. Слова застряли в горле. На ее кисть с легким пожатием легла его ладонь. Девушка подняла глаза. Взгляд мужчины был устремлен на рот, и она осознала неизбежность того, что последует дальше. Нижняя губа Андрея поджалась, будто он извинялся, рука крепче сжала кисть, и девушку словно парализовало. Маша будто со стороны наблюдала, как Андрей склоняется, а потом глаза закрылись, и она ощутила жаркое прикосновение его губ.

Поцелуй был настолько нежным и бережным, что Горская окончательно растерялась. Сладкие губы вкуса взбитых сливок тронули ее почти невесомым касанием. Рука пульсировала под его ладонью. Тела больше нигде не соприкасались, но от мужчины ощущалась волна тепла и сдерживаемой мощи. Хотелось расслабиться и довериться. Его запах, чуть терпкий, мужской, со свежими цитрусовыми нотками туалетной воды, дурманил не хуже вина.

Андрей провел пальцами по ее руке, обрисовал контур плеча, погладил шею и бережным движением поднял голову за подбородок, одновременно углубляя поцелуй, ставший более влажным и требовательным. Маша сама не заметила, когда стала на него отвечать. В ушах шумело, а всё тело стало будто ватным.

Вереин прижался к ней бедрами и, опираясь о мойку второй рукой, медленно потерся выпуклостью в брюках. Ладонь с подбородка переместилась на затылок, поддерживая голову мягко, но уверенно. Когда к поцелую присоединился язык, Маша уже с трудом держалась на ногах. Будто угадав ее состояние, Андрей сжал Горскую в объятиях так крепко, что казалось, она – самое дорогое, что у него есть. Это продолжалось недолго, но Маше почудилось, что сейчас он бы ее никому не отдал даже под страхом смерти.

Ее руки продолжали безвольно свисать, но осознала она это только тогда, когда Андрей переложил их по одной себе на грудь, беззвучно приглашая присоединиться к игре. Под ладонями ощущались твердость мышц и крохотные бугорки напряженных сосков. Его сердце будто пыталась пробиться сквозь грудную клетку, чтобы оказаться у нее в руках.

Удерживая жертву левой ладонью за затылок, Андрей проник правой под ее футболку, медленно, но верно продвигаясь в район бюстгальтера. Он обвел пальцем горошинку соска, тревожа его кружевом. На какой-то момент Вереин оторвался от ее губ и прижался лбом ко лбу, пытаясь отдышаться. А потом легко приподнял ее за бедра и посадил на рифленую поверхность рядом с раковиной. В следующий момент Маша осталась без майки. Опустив лямку, Андрей высвободил из плена бюстгальтера правую грудь, оказавшуюся как раз напротив его рта. Он лизнул вершинку, и касание спазмом отозвалось между ног. Затем соблазнитель охватил сосок влажными губами и пососал, вызывая ноющее беспокойство к югу от пупка. Маша зарылась пальцами в короткие, жестковатые волосы, и Вереин чуть запрокинул голову, подставляясь ласке. Его глаза были закрыты, на лице отражалось блаженство. Девушка провела по волосам, пропуская их сквозь пальцы. Мужчина одобрительно замычал, не отрываясь от своего занятия. Пока одна его рука поддерживала терзаемое полушарие, вторая добралась до застежки и окончательно обнажила верхнюю половину жертвы. Соблазнитель жадно припал ко второй груди. Следом за женской футболкой на пол полетела мужская, и Андрей стянул Машу с мойки, прижимаясь к ней всем телом. Он открыл глаза, улыбнулся и потерся носом об нос, а затем приподнял девушку, поддерживая за пятую точку. Горская послушно обхватила его ногами. Андрей неожиданно сделал шаг назад и крутанулся вокруг оси. От неожиданности девушка вцепилась в него мертвой хваткой. Довольный Вереин запрокинул голову и рассмеялся. Маша с удовольствием воплотила свое давнее желание – заколотила кулаками по его плечам.

– Т-с-с-с! А то сейчас уроню, – сквозь смех, произнес он.

– Отпусти меня, Иванушка, я тебе еще пригожусь, – тоненьким голоском пропела Горская фразу из детской сказки.

– Хм. А это мысль, – согласился «Иванушка» и направился в комнату.

Оказавшись возле дивана, Андрей ослабил хватку, и Маша соскользнула на ноги. Вереин, глядя в глаза, поймал ее руки и положил себе на бедра. Не задумываясь о своих действиях, Маша расстегнула пряжку ремня и застежку мужских джинсов. В открывшееся пространство рванулся член, торчащий, как часовой на посту.

– Фу-у… – выдохнул Андрей и, наклонив голову, продолжил: – Что, приятель, хорошо на воле?

– Ну да, – фыркнула Маша. – Приятно поговорить с равным собеседником.

– Пушкин дописАлся, – с шутливой угрозой в голосе произнес Андрей, – Гагарин долетался, а ты сейчас допрыгаешься!

С этими словами он снова подхватил Машу за бедра и завертел по комнате, пока не свалился на диван, роняя ее сверху. Голова кружилась, не давая возможности сосредоточиться, и Андрей окончательно лишил Горскую рассудка, впиваясь в ее рот. Его руки гладили, ласкали, мяли, сжимали тело, которое вдруг стало жить своей жизнью. Машины бедра терлись о твердый стержень, выступающий из ширинки; ее руки скользили по твердым плечам, рельефным рукам, напряженному прессу… Андрей перевернулся на узком лежбище, уложив Горскую под себя, приподнялся над ней, расстегивая шорты и стягивая их по ногам вместе с трусиками, насколько позволяла рука. Затем он лег рядом и продолжил раздевание стопой, пока одежда не осталась лежать на диване ненужной кучкой. Дальше всё было как в чаду: поцелуи, ласки, стоны… У Маши в руках оказался вскрытый квадратик презерватива, она раскрутила силикон на подставленный член и наконец ощутила Вереина в себе. Крепко сжав Машу локтями с боков, Андрей жестко вонзался в нее, заставляя стонать и двигаться навстречу. А затем перевернулся и усадил ее сверху, уверенными руками задавая ритм. В Горскую словно демон вселился. Никогда ее так не несло, чтобы уносило. Темная волна оргазма накрыла, заставив вскрикнуть и вонзиться ногтями в плечи Андрея. И только когда последние искры исчезли из глаз, до Маши дошло, что она наделала.

– Прости, я в душ, – быстро подскочила Горская, и рысью метнулась под прикрытые ванной комнаты. Заперевшись на щеколду и включив воду, она села в ванну и обхватила голову руками.

Подведем неутешительный итог, думала Маша. Оказалось, ты не просто дура, ты еще и дрянь. Не успел Валера отправиться на защиту, как ты нырнула в постель к первому встречному мужику, даром что эта постель – твой диван. Ладно бы мужик был просто первый встречный, так он еще кобель, каких мало, и более того – твой студент. Мама дорогая!

Маша вспоминала, с какой легкостью относилась к Вереину и его сексуальным поползновениям. Какой опытной и искушенной она себе виделась! И какой банальной идиоткой оказалась. Как было бы здорово, если бы она могла сказать, что у нее было временное помутнение рассудка. Но нет, Горская четко помнила каждую деталь того, что только что произошло. Черт подери, она даже презерватив сама натягивала. Какой позор! Боже, как же стыдно…

Правда, во всем произошедшем есть свой плюс – теперь, получив необходимое, Андрей от нее отстанет.

Почему-то эта мысль не утешила.

– Маш, – послышался голос за дверью, – тебе спинку потереть? – Девушка сильнее зажмурила глаза и вжала голову в колени. – Ну нет – так нет, – разочаровано, как ей показалось, произнес Вереин.

Ничего, прорвемся. Она найдет благовидный повод отказаться от научного руководства. И несколько пар в следующем семестре перетерпит. А что? Сделает морду кирпичом, и ничего, что словом «морда» ей по статусу пользоваться не полагается. Ничего не было, и пусть Вереин попробует доказать, что это не так. Всё – игра его больного воображения. Или эротический сон. Она же не несет ответственности за чужие эротические сны?

Осталась сущая мелочь – выйти и сообщить об этом Андрею. Играть роль независимой и уверенной в себе женщины без одежды было затруднительно. Маша подумала о корзине для грязного белья, но от мысли надеть на себя что-то оттуда ее передернуло. Хватит с него и полотенца.

Горская решительно встала. Ситуация от того, что она будет сидеть в ванной, сама собой не рассосется. Конечно, хорошо было бы, если бы Маша вышла, а Вереина уже нет. Но она была дурой, а не имбецилкой, чтобы на такое надеяться.

С силой выдохнув через рот, она открыла дверь и вышла.

Разумеется, в комнате ничего не изменилось. Довольный Андрей возлежал на диване, ни капли не стесняясь своей наготы. А чего ему стесняться? Рядом с ним статуя Давида нервно курит в сторонке, поскольку во времена Микеланджело технологий бодибилдинга еще не изобрели. Да и с размером «звезды» ему подфартило. Маша одернула себя и перевела взгляд вверх – точнее, вправо. Расслабленность на лице Вереина сменилась беспокойством. Уже лучше.

– Спасибо, тортик был вкусным. Всё остальное тоже удалось. Ванная свободна, – сообщила Маша и направилась в спальню одеваться.

– Маш, у тебя всё нормально? Ты хорошо себя чувствуешь? – заглянул туда Андрей, и Горская еле успела прикрыться сброшенным полотенцем. Конечно, смешной жест после того, что было минут пятнадцать назад.

– Андрей Александрович, у вас, наверное, дела? Ну, там, велосипеды не проданные по прилавкам стоят. Продавцы не руганные. Счета не плаченные. Так вы не стесняйтесь. Я всё понимаю.

– И что ты понимаешь? – Вереин оперся спиной о дверной косяк и сложил руки на груди. Учитывая его обнаженную натуру, было в этом нечто комичное.

– Андрей, ты же с самого начала приглашал меня на чашечку секса. Вот. – Тут Маша бы развела руками, но полотенце тогда как держать? – Цель достигнута. Высота взята. Вперед, к покорению новых вершин! – Она таки прижала полотенце левой рукой, а правой отсалютовала жестом Че Гевары.

– Маш, ты такая умная, но такая дура.

– Спасибо, мне уже сообщили.

– Почему женщины используют интеллект только для того, чтобы придумать себе лишние проблемы? – Вереин злился.

Действительно. Встретились, перепихнулись к обоюдному удовольствию, разбежались. В чем проблема-то?

– Не знаю. Вы не могли бы покинуть комнату? Мне одеться нужно.

– Не смею мешать, – Андрей откланялся кивком и вышел. А чуть позже – ушел. Маша слышала, как за ним защелкнулся замок.

Всё благополучно закончилось. Теперь можно вернуться к работе.

Но почему-то вместо этого Маша повалилась на кровать и горько заплакала.

Глава 32

…тридцать один, тридцать два, тридцать три…

Андрей качал пресс на наклонной доске, завершая тренировку.

…пятьдесят. Пятьдесят один, пятьдесят два…

Он надеялся, что привычное средство поможет избавиться от мыслей, но воскресные «веселые картинки» упорно лезли в голову.

…семьдесят. Семьдесят один, семьдесят два…

Он далеко не всегда мог найти логичное объяснение женскому поведению и считал себя человеком, в отношении женщин привычным ко всему. Но события трехдневной давности поставили в тупик даже его.

…д-девяносто. Д-девяносто один, д-девяносто два…

Нет, Андрей не мог сказать, что это был лучший секс в его жизни. Он был честен перед собой. Для того чтобы так сказать, нужно помнить остальные. А разве всё упомнишь? В юности близость воспринималась острее, в молодости – азартнее. Теперь…

…с-с-сто. Вереин высвободил стопы из шведской стенки, смахнул полотенцем пот со лба и подпрыгнул, хватаясь за перекладину. Нужно «отвиснуть».

…теперь влечение не атрофировалось, и хорошенькие женщины вызывали желание «вдуть». Но ощущение это стало сродни голоду: перекусил – и прошло. Если долго не есть, голод сильнее. Но как бы ни было желанно блюдо, утолил потребность – и можно на время о нем забыть.

Андрей пару раз подтянулся. Не программы ради, а так, от широты души. Сделал несколько упражнений на растяжку. И направился в душ.

С Машей он не забыл обо всём на свете. Не сошел с ума. Не потерял контроль. Но… Это было по-настоящему. Он чувствовал ее. Ее желание. Ее сопротивление. Ее капитуляцию. Ее наслаждение. Ему не нужно было притворяться. Речь, разумеется, не об имитации оргазма, а об отношении к партнерше. Она в самом деле потрясающе красива. Вся, от безупречных черт ухоженного лица до стройных ножек, округлой попки, небольших грудок безупречной формы и гладко выбритого лобка. В ней не было ничего, к чему бы мог придраться требовательный взгляд Вереина. Идеальна. Она была идеальна. И, что еще очень важно, в сексе Горская оказалась абсолютно открыта. В ней не было искусственности, жеманства, актерства. Андрей погрузился в воспоминания, и член потребовал внимания. Под ласку теплых струй, аккомпанемент капель, стучащих о дно душевой кабинки и фантазии о том, что он еще с Горской не пробовал – а поле было непаханым, практически, – Вереин кончил. Включив напоследок режим контрастного душа, он выбрался из нагретой кабинки в прохладу ванной комнаты.

Андрею в Горской нравилось всё.

Кроме ее необъяснимого демарша в конце.

Спортсмен растерся полотенцем и пошел в спальню одеваться. Надев трусы и футболку, он хотел задвинуть дверку гардеробной, но… опять не удержался. Приподняв стопку чистых маек из сетчатого ящика бельевой этажерки, он вытащил оттуда черные кружевные стринги, украденные из квартиры Маши, и понюхал их. Он так и не мог насытиться этим сладковатым ароматом. Он мог бы вдыхать его бесконечно. Если бы не понимал, что это извращение. Нет, ему всегда нравились запахи женского тела – если оно здоровое и чистое. Но чтобы настолько… Пока Горская сидела в ванной, Андрею было нечем заняться. И на глаза ему попался этот лоскуток. Потом он перекочевал в карман джинсов. Вереин еще раз «затянулся», положил «наркотик» на место и пошел за рабочий стол.

В Интернете было шумно и гамно. Андрей всегда начинал сёрфинг со своих страничек, просматривая последние комментарии, после чего отправлялся в путь по обычным закладкам. Несколько раз по ходу «пролистывания» вступил в полемику, а затем вернулся к себе на сайт, чтобы ответить читателям.

В углу светилось циферка «1», возвещая о новом личном сообщении. Оно оказалось от Верочки.

«Зачем нужно было обманывать. Мог бы и прямо сказать, что у тебя шашни с экономичкой из универа».

Ну вот какое тебе дело, с кем у меня «шашни», возмутился про себя Андрей. Твое какое дело?! И главное, откуда ей это известно? Не то чтобы он стремился скрыть свой интерес к Горской, но и позволять его трепать кому попало не собирался.

«Вера, с чего ты взяла?»

«Лецемер! Посматри фотки в галлереи».

Выдержка изменила бывшей подружке – вот, даже выдержка не может долго хранить ей верность, что говорить о мужике, – и Вера опять забыла о существовании на форуме опции проверки правописания.

Но Вереина это не волновало. Ему было интереснее, что за фотографии навели Веру на мысль о том, что между ним и Черной Герцогиней что-то есть. Один из молодых футболистов, «осевший» на форуме, выложил фотоотчет о поездке на горнолыжную базу. Андрей отметил качество фоток. У парня явно был вкус и умение видеть удачный кадр. Особенно ему удался снимок, где Андрей распластался на Маше. Композиция в тюбинге. Взглянув на выражение своего лица, Вереин был неприятно удивлен тем, что, во-первых, играть в покер ему не стоит. А во-вторых, он упорно избегал мыслей об отношении к Маше. А на фотографии это отношение стояло печатью на всё Вереинское лицо.

Он втюрился в Черную Герцогиню. Втюрился, как последний пацан.

Нельзя сказать, что это стало для Андрея откровением. Было очевидно, что Горская – не просто очередной эпизод в его сексуальной жизни, который забудется через месяц. Такие женщины в принципе не бывают «очередными». Нет, они – чрезвычайные. Одно слово – Герцогиня.

Другое дело, что теперь для него открылся весь размах бедствия. Андрей прислушался к себе: и впрямь, все симптомы на лицо. Неистребимое желание видеть, слышать, ощущать… Желательно, всем телом и в горизонтальной плоскости. Нет, в вертикальной тоже допустимо, но Вереин был в том возрасте, когда комфорт уже ценится выше сомнительной возможности произвести впечатление скиллами в силе и технике.

Вопроса, что делать дальше, перед ним не стояло. Есть женщина, которая ему нравится. Очень. Этой женщине нравится он. Достаточно, чтобы переспать с ним при наличии якобы жениха. Вывод какой? Хватаем, бьем по голове (чтобы лишнего шума не создавала со своей параллельной логикой) и тащим в пещеру. С этим пунктом всё ясно. Тут главное дать ей отдышаться, но не дать опомниться. А дальше… Дальше – как карта ляжет.

Андрей еще раз полюбовался чувственной картинкой на форуме. Прямо жаль лишать народ возможности лицезреть такую красоту. Но надо. Он воспользовался правами администратора и снес фотку из галереи. Потом позвонил Олегу и попросил провести разъяснительную беседу с подрастающим поколением. И заодно поинтересоваться, нет ли у «поколения» крупных планов Маши. Обоями на рабочий стол поставить. Хотя он бы предпочел ее не в горнолыжном костюме, а «ню», и не на фотографии, а рядом.

Глава 33

Маша думала, что «как в бреду» – это то, что с нею было в воскресенье. Увы, несколько дней спустя оказалось, что то были цветочки. Болезнь прогрессировала. Диагноз – шизофрения. Или маниакально-депрессивный психоз. Она не слишком хорошо разбиралась в психиатрии, но раздел медицины могла определить без ошибки.

Ее бросало то в жар, то в холод, то она зависала в пространстве, то начинала какие-то судорожные действия в надежде прочистить мозги. Увы, зараза по фамилии Вереин и по имени Андрей не желала покидать нагретое местечко. Он не выходил из мыслей, какие бы меры Горская ни предпринимала. Эффект был как от пресловутого «не думай о белой обезьяне».

Казалось бы, что такого произошло? Ну переспала с симпатичным мужиком. Бывает? Редко, но бывает, убеждала себя Маша. Совершила подлость по отношению к Валере. Это бесчестно и гадко. Но чем дальше воскресенье удалялось во времени, тем меньше в ней оставалось чувства вины. И стыда. При воспоминании об этом у нее горели губы и ныла грудь. Маша пыталась вспомнить, как это было у них с Валерой вначале. Она тоже испытывала привязанность, и его тоже хотелось видеть. Но до такого помешательства дело и близко не доходило. В том числе и в сексе. Женщины часто говорят, что мужчины в постели эгоисты. Залесский никогда таким не был. Он был нежным и заботливым. В его руках она чувствовала себя бережно лелеемым цветком. С Андреем ощущала листком в эпицентре урагана.

Маша убеждала себя в том, что Вереин – это даже не журавль в небе. Это обезьяна с гранатой – неизвестно, что в следующий момент выкинет. И куда. А Валера – это надежная синица в руках. Хотя какая же он синица. Он – орел.

Ручной орел.

Чтобы хоть как-то отвлечься от обезьяны, гранаты и урагана, Горская решила заняться уборкой. Жертвой ее ярости стала ни в чем неповинная пыль, забившаяся от хозяйки в укромные уголочки квартиры. Но Маша и там ее находила, ожесточенно стирая, будто это были воспоминания.

В воскресенье она тоже наводила порядок: собирала по всему дому одежду. Футболка оказалась на полу возле мойки, лифчик – на кухонном подоконнике, шорты – за диваном. А трусы вообще найти не смогла. Маша перерыла всё. Но, учитывая состояние, она допускала, если несчастные труселя лежат где-нибудь на видном месте, а она их в упор не замечает.

Тьфу! Она же хотела отвлечься от воспоминаний!

Маша, вооруженная тряпкой, добралась до спальни. А с Андреем они до спальни не добрались. Забавно: с Валерой они ни разу не занимались сексом в другом месте. После соития Залесский перебирал ей волосы, затем шел на кухню выбросить в мусорное ведро презерватив, потом в ванную. Потом возвращался и продолжал ее ласкать. Всегда.

А она – скотина неблагодарная! Где еще найти такого мужчину?

Нет, Андрей – он совершенно другой. Сильный, жесткий, стремительный. Быстрота и натиск – душа настоящей войны. Наука побеждать. Александр Васильевич Суворов писал про него.

Ну вот. Вереин победил. И закономерный итог – где он теперь? Нет его. Ни слуху, ни духу. В смысле, не звонит и не появляется. Что и требовалось доказать.

Черт! Она же хотела отвлечься!

Маша выстирала тряпку и решила, что и самой помыться не помешает. Обычно вода ее успокаивала. Она набрала в ванну воды и добавила туда масло для ванн с запахом сливок и ванили. Совсем, как губы Андрея…

Так! Забыли!

Оставив воду небольшой струйкой – для шумового эффекта и поддержания температуры – Горская погрузилась в теплое блаженство. Мысли постепенно стали путаться, и она погрузилась в сон.

Разбудил Машу настойчивый звонок в дверь. Звонили, похоже, уже давно, и терпению визитера подходил конец. Она вылезла из ванной и первым дело глянула на пол – как-то, уснув под шум льющейся воды, она затопила соседей. Пол был сухим. Вырванная из сна, она не очень соображала, но наскоро обтерлась полотенцем и, накинув шелковый халатик-кимоно, поспешила открывать.

Наверное, всё дело в том, что она была спросонья.

Почему еще Горская не посмотрела в глазок?

За дверью стоял Вереин.

– Привет! Я соскучился, – сказал он и вошел в квартиру.

До Маши дошло, что под халатом больше ничего нет. Андрей это тоже отметил, скользнув взглядом по груди. Он бросил шапку на полку в прихожей, расстегнул куртку и шагнул к хозяйке, сжимая ее в объятиях, накрывая губы поцелуем, а попу – руками.

– Только, пожалуйста, не говори ничего, – попросил он, оторвавшись от Маши, чтобы сбросить на пол куртку и на ощупь разуться.

– Андрей, уже ночь на дворе, – когда она отправилась в ванную, было десять. Можно сказать, не соврала.

– Самое время, – согласился поздний гость, который еще и незваный, и неизвестно, что хуже. И шагнул вперед.

– Мне нужно одеться, – хозяйка сложила руки на груди в желании прикрыться и отступила на несколько шагов.

– Зачем? – глаза Вереина зажглись предвкушением охоты, и он подошел ближе.

– Чай будешь? – Маша попыталась перевести разговор на нейтральную тему и, как бы между прочим, продолжила отступление. Неплохо было бы до спальни добраться – переодеться. И забаррикадироваться. В самом идеальном случае.

– Буду. Потом. Я бы – потом, – он выделил последнее слово, – и перекусил, – Андрей сделал еще шаг вперед и клацнул зубами.

– Есть медная проволока. Устроит? – вспомнился Маше старый анекдот. Она еще немного переместилась в пространстве в сторону спальни.

– Я не сторонник БДСМ. Но если ты настаиваешь, готов к экспериментам, – он стянул через голову джемпер.

– Андрей Александрович, у меня прохладно, – предупредила Горская, продолжая пятиться. Вот уже зал. До спасительной двери – всего ничего.

– Я знаю отличный способ согреться. – Джемпер точным броском полетел на кресло возле рабочего стола.

– Пробежать десять кругов вокруг дома? – Еще два шага.

– А я-то думаю, куда это ты направляешься? – Андрей неопределенно хмыкнул. – За тобой – хоть на край земли.

– А давай туда, но без меня? – еще два шага.

– Нет, давай туда, – Вереин кивнул в сторону спальни, – и со мной, – и, мгновенно преодолев расстояние между ними, подхватил Машу на руки.

– Андрей! – заверещала она, вырываясь и стуча кулаками по его груди. – Поставь меня сейчас же на место!

Увы, хватка у Вереина была стальная.

– Нет такого блюда в меню, – возразил он, распахивая ногой дверь в спальню. – Есть «положить». Будешь?

– Не буду! Я больше не буду! Дяденька, отпустите меня, пожалуйста! – Маша изобразила простительное выражение на лице и захлопала ресницами.

– Маш, если ты надеешься, что меня сдует, то явно переоцениваешь свои возможности, – Андрей аккуратно опустил ее на кровать, и халатик при этом распахнулся ниже талии.

– А может, ты всё же уйдешь? – Горская быстро одернула полы, но Вереин успел заметить, что под ним. Точнее, что под ним ничего нет.

– Ну ты пошутила. Очень смешно, – он спустил брюки вместе с бельем, оставшись в одной футболке, топорща которую, в бой рвался «приятель».

Андрей опустился одним коленом на постель и начал стягивать носки.

– Андрей, у нас с тобой всё не по-людски. – Маша в жалком подобии Венеры Боттичелли попыталась прикрыть одной рукой грудь, другой – междуножье.

– Нет, Маш. – Футболка полетела к брюкам, и Вереин навис над хозяйкой дома, опираясь на вытянутые руки. – Пока у нас всё было по-людски. Но есть и другие варианты. Например, по-собачьи. Ты как вообще предпочитаешь? – он протиснул горячее колено меж ее холодных ног.

– Я предпочитаю кефир. Вместо.

– Хм, ты, наверное, не знаешь, но секс – лучше кефира. Я тебе покажу, – и Андрей прижался к ней всем телом.

Где-то на самом краю сознания у Маши мелькнула мысль, что, говорят, любовь – еще лучше. Но Горская не очень хорошо представляла, что это такое. И уж тем более не знала, как произносить это слово вслух.

Уже давно утихли страсти, спальня была избавлена от предметов контрацепции, тела – от пота и прочих биологических жидкостей. Андрей похрапывал, раскинув конечности на большей части кровати. А Маше не спалось. Она лежала на боку, сунув ладошки под подушку, и думала о том, как легко было раньше чувствовать себя сильной и независимой… Но – вот что странно – именно теперь ей было по-настоящему легко. Прямо сейчас, когда не нужно принимать судьбоносных решений, бросаться грудью на амбразуру, останавливать скачущих куда попало коней. Почему она должна это делать? Кому должна? Вообще, откуда в русской бабе это стремление ходить по горящим избам? А мужики тогда на что? Встречать героиню с цветами и оркестром на выходе?

Странно. Маша никогда раньше на эту тему не задумывалась. Наверное, потому что времени не было. Нужно было работать, бежать, писать… А теперь она как-то вдруг поняла, что устала от этого темпа. От тонны обязательств, лежащих на плечах.

Остановись мгновенье, ты прекрасно! Пока можно не думать о Валере, о маме, о работе, о том, куда Андрей уйдет и когда придет, и придет ли вообще… Обо всём этом она подумает завтра. А пока, можно, она почувствует себя восхитительно безответственной?

Маша перебралась поближе к Вереину, устроилась головой на плечо, зевнула и потерлась щекой. Талию Маши обвила горячая мужская рука.