Текст книги "Искусство управлять людьми"

Глава 52

С чего женщина начинает новую жизнь? Правильно, с новой прически! Вернувшись из офиса, Маша критически оглядела свое отражение. Из такой длины нового можно сделать только «налысо». Зато можно изменить цвет. Имидж «Черной Герцогини» оказался не слишком счастливым. Отражение в зеркале напоминало о тех глупостях, которые она наделала. О тех убеждениях, в которых она жила. В конце концов, он был придуман по требованию мамы «соответствовать». И даже юношеский протест, который Маша вкладывала в этот вычурный образ, теперь скорее вызывал усмешку. Маша вспомнила, как разозлился по поводу «Черной Герцогини», которая тогда еще не получила своего прозвища, Валера. Больше всего его возмущала новая длина волос. «Зато ум нарастила», отвечала ему Маша, на что тот неизменно фыркал. Бедный, бедный Валерик!

Итак, перекрашиваюсь в родной цвет и отращиваю патлы, решила Маша и направилась в парикмахерскую. Все оказалось не так просто. Сначала специальные шампуни, смывки и укрепление. Потом обесцвечивание и новая покраска. Потом постоянные маски. Маша посчитала, во сколько ей обошелся новый имидж, и в очередной раз в душе поблагодарила Залесского за то, что он оказался не таким обидчивым, как Андрей. А ведь мог и послать!

Маша смотрела на себя обновленную и никак не могла привыкнуть, что девушка в зеркале – она. Темно-медовый цвет волос сделал ее «юньше» и тоньше. А может, она просто похудела от переживаний. Хотя куда уже худеть? К черному низу нашелся классический светлый верх. С январской зарплаты Маша позволила себе купить на распродаже блузку в романтическом стиле. И почувствовала себя совершенно другим человеком. Будто ее выковали заново. Прежде всего, она не обнаружила «броневичка» в аудитории. Быть на равных со студентами оказалось непривычно. Но интересно. Оказывается, если не видеть в студентах варваров, которых нужно покорить и просветить, тратить сил и энергии на то же самое нужно меньше. То есть они все равно покоряются и просвещаются, но уже практически добровольно. Умения держать аудиторию и читать лекции Горскую никто не лишил, и при необходимости она могла осадить острым словом, но как-то вдруг в аудиториях стало… уютнее, что ли?

Пережив столько потрясений, – конечно, мелочи по сравнению с мировой революцией, но для Горской январские события казались соотносимы со сменой полюсов для Земли – она по-другому стала воспринимать развод родителей. Маша не могла винить отца, поскольку на своей шкуре знала, что такое жить с мамой. Но и не оправдывала – он сам строил свою жизнь. Она верила, что мама действительно хотела как лучше. Получилось не так, как хотелось? Так разве у самой Маши вышло лучше? Каждый выбирает свой путь сам. И не всегда может предсказать, чем придется заплатить за выбор в итоге. Только незнание цены не освобождает от расплаты. Однако… «кто сам просился на ночлег, скорей поймет другого». Маша очень хорошо понимала, как теперь одиноко маме.

В следующие после разговора с Валерой выходные она позвонила маме.

– Привет! Ты дома?

В трубке что-то прошуршало.

– Да, Маша, – ответила родительница приглушенно.

– Гостей принимаешь?

– Приезжай. Через сколько будешь?

– Где-то через полчаса.

– Жду.

Мама отключилась. Такая лаконичность была не ее характере. Когда Мария поднялась на родительский этаж, дверь в квартиру была приоткрыта. Дочь осторожно вошла. Мама стояла в коридоре.

– Тс-с-с! Асеньку разбудишь. Я ее еле укачала.

О, это была знакомая проблема!

– А Женька где? – полушепотом спросила Горская.

– Им с Лизой по магазинам нужно срочно. Дочку оставить не с кем, – тоном, в котором перемешались негодование, гордость и удовлетворение, ответила ма. В общем, Маша была не одинока в своем желании утешить, и у брата получалось лучше. – Раздевайся и проходи на кухню.

Устроившись за столом, Горская неловко замолчала. Говорить-то было не о чем. О чем ни заговори, сплошные больные темы.

– Ты поменяла прическу, – отметила ма. – Тебе идет.

– Спасибо.

– Как у вас с Валерой?

– Замечательно. Нам очень хорошо работается на пару, – Маша помолчала. – Я его не люблю. И, думаю, никогда не любила.

– Сердцу не прикажешь, – неожиданно согласилась мама. – Но раз уж ты у нас теперь девушка, не обремененная обязательствами, может, летом съездим куда-нибудь за границу вме…

Из спальни донесся детский вяк. Мама стремглав рванула на голос, дочь отправилась следом. Бабушка бережно, словно вазу династии Мин, взяла Настю на руки. И глядя на выражение ее лица, Маша поверила, что мама действительно любила их с Женькой. И любит. Как умеет, но любит. Почему-то от этого на душе стало теплее.

Общение с Валерой выстраивалось непросто. Горская боялась, что разрыв и обиды встанут между ними, вызывая неловкость. Однако вскоре после выяснения отношений у Маши появилось ощущение, словно всё время знакомства она смотрела на Залесского сквозь пленку, которой в ее детстве оббивали на зиму окна в школе. Теперь она разорвалась. Всё стало видно четче и яснее. И недостатки и достоинства. Теперь, когда между ними не стояла тень постели и угроза свадьбы, Маша осознала, что Валера действительно лучшее, что было в ее жизни. Он вылепил из нее профессионала и женщину, исподволь, незаметно превращая в свой идеал. Горская была ему благодарна. Но замуж за него всё равно не хотела.

Первое время Маша не исключала, что Залесский мог соврать о своей непричастности к проделкам лже-pointa. Но глядя беспристрастно, вынуждена была признать, что мелкие пакости из-за угла – не в его стиле. Как ни парадоксально, он был слишком умен для этого. Вот он, как раз, понимал, что за всё в этой жизни нужно платить, и тщательно взвешивал все «за» и «против». Он не мог не отдавать себе отчет, что всё тайное рано или поздно становится явным, и прекрасно знал, как Маша отреагирует. Нет, Валера не захотел бы рисковать доверием между ними. В этом был он весь: в разумности и осознанности. И от брака он ждал того же: осознанности и разумности. А она хотела другого. Если папе достаточно было тепла, то ей был нужен огонь. Наверное, Горская слишком «намерзлась» в родительской семье и видела слишком много «разумности», чтобы та ее привлекала. Теперь она как никогда четко понимала, что не могла быть счастлива с Валерой. Но человек, который сумел растопить лед у нее внутри, ушел из ее жизни.

Словно пытаясь издали согреться от костра, Горская заходила на Мегадром. Из обсуждений она знала, что у Андрея существенные изменения в жизни. Он был поглощен футболом. В его рассказах сменилась тональность. Любовь к футболу, раньше сквозившая между строк в завистливой ревности, теперь, когда тот вновь раскрыл объятия блудному сыну, лилась бурным потоком. Очень хотелось увидеть его таким – счастливым. Но в его жизни не было места для нее.

Галина порхала, как свежевылупившийся мотылек, вызывая желание прихлопнуть мухобойкой. Выражение блаженства на ее лице было просто неприлично. Нужно хотя бы иногда его снимать, дать отдохнуть мимическим мышцам, что ли…

Как вывести коллегу на чистую воду, Маша не знала. Она рискнула оставить на кафедре ноут, и даже сняла с него пароль на время, чтобы поймать злодейку с поличным. Но point-2 затаился.

А в начале марта кафедральная профсоюзница и активистка Елена Викторовна отозвала Горскую в сторону и таинственным шепотом произнесла:

– Мария Петровна, у нас тут радостное событие. Галочка выходит замуж. Мы деньги на подарок собираем.

Сердце от «радостного события» ухнуло вниз. Как же так?.. Почему?.. Почему так быстро?..

Проигрывать нужно уметь. Морально настроившись и застав коллегу наедине, Маша решилась признать поражение.

– Поздравляю, – сказала она Рябовой. Которая скоро станет Вереиной. Мечты сбываются, нужно только приложить руки. В данном случае, к клавиатуре.

– Спасибо, – поблагодарила сияющая Галя.

– Передавай поздравления жениху, – выдавила Маша. – Андрей, наверное, тоже счастлив?

– Нет, как раз Андрей Александрович, – неожиданно уважительно произнесла Галя, – говорит, что мы торопимся. Но в конце концов удалось его уговорить стать у нас с Димочкой свидетелем.

– Каким Димочкой?!

– Ну, помнишь, мы вместе на лыжную базу ездили? Вот там мы и познакомились. Он полузащитник. Я тогда, по глупости, уцепилась за Вереина. Но хотя ты в его отношении очень сильно заблуждаешься, – теперь Маша осознала, насколько, – в одном вы оба были правы – мы с ним не пара.

– И он?..

– Да, он тогда, после поездки, поговорил со мной… не очень приятно. Но он был прав. Потом, когда Вереин вернулся в клуб, Димочка попросил у него мой номер. Вот.

Галя улыбалась, но теперь почему-то мечтательная улыбка коллеги не вызывала желания ее прибить.

– А как его курсовая?

– Чья? А, Вереина? Никак. Он переводится в Академию физкультуры на спортивного менеджера. Говорит, безумно не хватает знаний. А здесь – не его.

Как переводится? Совсем? А как же она?..

– Извини, на свадьбу не приглашаю. Мероприятие только для своих, – Галя особенно подчеркнула это «своих», демонстрируя, что ныне причастна к элитному миру. Но Машу это не задело. Она практически и не услышала последнюю фразу.

Дома она попыталась сосредоточиться. Если не Галка и не Валера, то кто? Горская в очередной раз зашла на форум Мегадрома. Теперь она была здесь частым гостем, в каком-то мазохистском порыве стараясь разглядеть между строк, что происходит в жизни Андрея. Однако нынешний визит имел более конструктивную цель: Маша надеялась обнаружить какие-нибудь пропущенные детали, которые бы указали на злоумышленника. Она открыла архив сообщений и свой ежедневник.

В первый раз альтер-point появился через несколько дней после выезда «на лыжи». Четверг. Что было в тот день? Чем она была занята? У нее было две пары, судя по расписанию. Больше ничего не припоминалось. Зато в памяти всплыла среда, последний, судя по соответствующей отметке, день сдачи отчета по науке. Маша вспомнила разговор с Галей, злость на Вереина, его появление на кафедре… Рябова сказала, что Вереин с ней «неприятно» поговорил. Может, это случилось именно тогда? Судя по теме топика – прощание со спортом – настроение у Андрея было не очень. Мягко говоря. Не похоже, что он в это время зажигал с новой пассией, как тогда казалось Горской. Скорее, он расставил точки над «i» с Рябовой и… скучал по Маше? Это, конечно, смелое предположение. Но хотелось верить.

Второй раз… Маша прокрутила «напоминалки» на соответствующую дату. Ничего не прояснилось. Снова четверг. «Черный четверг», какой-то. Андрей писал про наличие мозга у футболистов. Тут даже сомнений нет – содержание навеяно субботней встречей, после которой Маша заболела. Из горьких, полных яда строк становилось ясно, насколько глубоко уязвили Megadron’а ее слова, брошенные в ресторане. Пока она страдала, что ее не поняли и не оценили, Андрей занимался тем же самым. Какая-то грустная складывалась картина.

Как ни печально признавать, думала Маша, поведение point’а отражало ее настроение на момент написания комментариев. Если бы за нею были замечены симптомы психических расстройств, она бы предположила, что это шизофрения, и лже-point – ее альтернативная личность. Или альтернативная личность Андрея. Его заговорившая совесть, например. Но Вереин, вроде, кроме бурных эмоциональных реакций, других признаков ненормальности не проявлял…

Выходило, кто-то взял на себя эту функцию – функцию совести Вереина или Машиной обиды. Нет, это не могла быть Галя. Да и Залесский это быть не мог. У них обоих был доступ к ее ноуту, но мотивы были другими.

Впрочем, был и еще один человек, который имел возможность написать от имени point’а, даже не имея доступа к ее компьютеру. Непонятно только, как он мог узнать, что она и point – одно лицо? И зачем ему это было надо?

Глава 53

В пятницу прошла свадьба Гали и Димы. Андрей мужественно выдержал навязанную роль свидетеля. На намеки про «выкуп» отрезал: никаких выкупов невесты. У нас самих тут товар такой, что с руками-ногами оторвут. Но если хотите зрелищ – их есть у меня. Будет вам зрелище. «Посвящение в футбольные жены». Скооперировавшись с семейными игроками и их супружницами, Вереин придумал забавное шоу, где Галине предстояло ощутить все прелести жития с футболистом. Ей предложили по эмблемам назвать футбольные клубы (помощь зала, звонок другу и 50/50, всё как положено), вспомнить, когда ее жених забил последний гол, самой пробить по «воротам» (что выглядело просто забавно при ее каблуках и длинном платье), придумать кричалку в поддержку команды, сформулировать десять заповедей футбольных жен из стишков типа «вредные советы» и тэдэ, и тэпэ. Напоследок у Рябовой спросили, по-прежнему ли она хочет замуж за этого молодого человека. Та ответила, что еще больше, чем раньше, потому что теперь понимает, в какую дружную и веселую компанию вливается. Андрей был вынужден признать, что подготовка к свадьбе сплотила коллектив. Действо транслировалось онлайн на сайте клуба, болельщики могли помогать (или мешать, кто как хотел) невесте. В понедельник Андрей просмотрел яндекс-статистику. Динамика посещений показывала, что сайт раскачать можно. Это радовало. Кого бы еще женить? Или крестить?

Однако на самой свадьбе Вереин радости не испытал. Среди гостей было несколько свободных девушек из числа близких родственниц «потерпевших», но их внимание не смогло избавить от ощущения одиночества. Почти два месяца работы «отсюда и до заката» при полной эмоциональной выкладке не оставляли сил и времени на женщин. На свадьбе у него было время. И силы, вроде, были. Не было желания. Увы, по той простой причине, что ни одна из этих девушек не была Машей.

Наверное, Черная Герцогиня тоже вот-вот выйдет замуж. Если ещё не вышла. Он мог бы спросить о семейном положении Горской (ли?) у невесты, но это был Галин праздник. Негоже говорить с невестой о других девушках. Да и к чему? Горская недвусмысленно обозначила своё отношение. И письменно, и устно, и неоднократно. Но именно там, на свадьбе, Андрею нестерпимо захотелось ее увидеть.

Неплохо было бы заглянуть в несостоявшуюся «альма-матер», решил Вереин, закрывая браузер. Месяц назад он перевелся курсом младше к физкультурникам и теперь готовился к весенней сессии. Читал методички, выкачивал из интернета учебники, и ему действительно было интересно. Статус академии физкультуры был ниже, зато там учили тому, что ему было нужно. Однако рвать с университетом окончательно Вереин не собирался. У него было несколько идей, как можно использовать старые связи. Для продвижения льготных билетов на матчи, например. Чем не повод для визита?

Сжимая в руках пакет с «гостинцем» и клубными сувенирами, Вереин шел по коридорам универа. Многие аудитории были открыты. К полудню в помещениях с солнечной стороны становилось невыносимо жарко. Но стоило приоткрыть окна, как внутрь врывался холодок ранней весны, неся на своих крыльях эпидемию гриппа. Видимо, поэтому аудитории проветривались через дверь. Вереин понимал, что это глупо, и даже смешно, но всё-таки проложил свой маршрут через этаж ФЭМа. И не поверил своим ушам, услышав голос Черной Герцогини. Удача в который раз улыбнулась ему.

Маша сидела за первым столом и, активно жестикулируя, что-то рассказывала студентам. Те смеялись. Улыбалась и преподавательница. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, она повернула голову. Они встретились взглядами. Улыбка медленно сползла с ее лица…

Мария Петровна кардинально изменилась. Вместо короткого черного ежика на ее голове аккуратно лежали мягкие волны светлых волос, отливавших на солнце золотом. Эту безупречность хотелось взлохматить. Волосы отросли несильно, но достаточно, чтобы внешность изменилась кардинально. Белая блузка подчеркивала нежность кожи. Горская вся словно светилась.

Но погасла, узнав Андрея.

Посмотрев на него еще немного, преподавательница вернула внимание студентам.

Вереин ощутил разочарование. А чего он ожидал? Что Маша рванет к нему с воплями: «Прости, я больше не буду, только вернись»? Конечно, было бы неплохо, но в сказки он не верил. Черная Герцогиня, которую теперь впору было назвать Солнечной Принцессой, казалась тонкой, невинной и безумно сексуальной. Организм напомнил, что у него два месяца не было женщины. И с этим что-то нужно делать.

Нужно, согласился Андрей. Но чуть позже. Первым делом необходимо выполнить свою миссию и обсудить дела с Владиславом Петровичем. Жаль, что, учитывая январские события, прямой вопрос о Горской задать нельзя. Сложить два и два может любой школьник. Что говорить про проректора по экономике? Не хотелось бы так раскрываться перед посторонним человеком.

Оставался еще один вариант – Егоров, который знает всё. После того как Костя принял пост директора, с Игорем они практически не пересекались. Выйди из университета, Вереин первым делом набрал номер бывшего одногруппника. Но его телефон не отвечал. Как же не вовремя! Именно тогда, когда он так нужен.

Андрей вернулся на работу, где периодически выпадал из реальности, но когда удавалось найти минутку, пытался дозвониться. Ему упорно невезло. А потребность узнать, что скрывается за новым обликом Маши, была, скажем так, настоятельной. И чем безнадежней был голос, утверждавший, что «абонент в настоящее время недоступен», тем сильнее хотелось к нему пробиться. Егоров не перезванивал. Но Андрей уже настроился найти парня любым способом. В конце концов, в договоре должен быть его домашний адрес.

Вереин добрался к дому Игоря уже в девятом часу. Самое время, чтобы застать бывшего однокурсника. Дверь открыла пожилая женщина в домашнем халате, немного полноватая, но очень приятная.

– А я вас знаю, – заявила она, после того, как сообщила, что Игоря нет дома, но он должен скоро прийти. – Вы – Вереин, футболист. Игорь рассказывал, что учится с вами в группе. Если хотите, можете его подождать.

Конечно, Андрей хотел.

Квартирка у Егоровых была скромная, но ухоженная. На стене в деревянных рамочках под стеклом висели дипломы. Разумеется, Игоря. За призовые места в олимпиадах, как любезно объяснила мама.

– Игорёша у меня очень умненький, – расплылась в довольной улыбке хозяйка. – Он даже на России по математике участвовал. Грамоту привез. Вот, – она показала на одну из рамочек, словно Андрей мог не поверить ей на слово. – Жаль только, не общительный. Очень редко приводит к себе гостей. Наверное, меня стесняется, – предположила она. – Да вы проходите, проходите. Чай будете?

– Нет, спасибо, я поужинал недавно.

– Жаль, – искренне огорчилась мама Игоря. Похоже, ей не часто удавалось обсудить с кем-то успехи своего сына. А может, и часто. Но тут-то пропадают совершенно свободные, буквально девственные уши! – Ну что ж. Можете подождать Игоря в его комнате. – Женщина открыла дверь в боковую комнату, и Андрей остолбенел, увидев фотографии, висевшие на стенах. – А это его девушка. Немного постарше, но это не страшно. Красивая, правда?

Правда.

С фотографий на Вереина смотрела Маша. ЕГО Маша, черт возьми!

На некоторых фото Маша была такой, какой он ее не знал: волосы цвета меда, только локоны до плеч. Совсем юная. Были фотографии хорошо знакомой Андрею Черной Герцогини. Казалось, это была совершенно другая женщина. Было несколько кадров новой Маши. Она была разной. Где-то – веселая. Где-то – грустная. Где-то – серьезная. Здесь – язвительная и высокомерная. А здесь в ее глазах светилась тоска. Все фотографии были на удивление естественными. Горская нигде не позировала. Камера словно выхватывала кадры из ее жизни. Вот она пинает осенние листья на аллее. Вот садится в свою машину, улыбаясь ей, как родной. Вот стоит на улице, глядя куда-то вдаль, а по ее щеке стекает слеза. Прибил бы того, кто довел Машу до такого состояния! Платье, кстати, на этой фотографии было знакомо – в клеточку. Припомнил Вереин и дверь ресторана за ее спиной. И хлопья снега на ее волосах.

Андрей был зол. Зол на Машу. Глупая девчонка, какого черта она выбежала на улицу в одном платье? Не мудрено, что заболела. Зол на себя. Драмкружок, блин, «Гордость и Предубеждение». Роль Гордости Андрею удалась на все сто. Маше, правда, о ее роли никто не сообщил, но это мелочи. Воображение Вереина читало нужные слова за обоих. Однако больше всего Андрей злился на Игоря. Как тот посмел подглядывать за их с Машей жизнью?!

Хлопнула входная дверь. Через минуту в комнате появился Егоров.

– Как же ты любишь лезть туда, куда тебя не просят, – с досадой произнес он. – Побежишь спасать принцессу от злодея?

– Ты давно знаком с Черной Герцогиней, – Андрей указал головой на фотографии.

– Проницательный, – Игорь встал возле двери, перекрестив руки на груди.

– Выходит, ты втерся ко мне в доверие, чтобы оказаться к ней поближе?

– Андрей, тебе корона, – парень постучал пальцем по темечку, – не жмет? У нас изначально были деловые отношения. К тому же ты, – он сделал акцент на последнем слове, – всячески доказывал, что Маша тебя интересует исключительно в «убийственном плане».

– Но потом-то ты узнал, что я ее… Что я к ней неравнодушен.

– И что? Ты вот тоже узнал, что я к ней «неравнодушен», – саркастически заметил Игорь. – Причем значительно дольше, чем ты. Для тебя что-то изменилось? – Он сделал небольшую паузу, позволяя Андрею ответить. Хотя вопрос был риторический. – Вот и я о том же. Любовь – не война. Здесь коалиций не создают. Каждый – за себя. Тем более что в твоем случае слово «любовь» даже произносить неловко, да? Вот «неравнодушен» – в самый раз.

– А ты у нас всемирно признанный эксперт по любви?

– Любовь измеряется мерой прощенья, привязанность – болью прощанья.

– И пиит к тому же, – не удержался Андрей.

– Это не я, – Игорь презрительно поморщился. – Это Владимир Леви, известный психолог: «Любовь измеряется мерой прощенья, привязанность – болью прощанья. А ненависть – мерой того отвращенья, с которой мы помним свои обещанья». Так что глубина твоей любви потрясает. Любимая, – он изобразил пальцами кавычки, – женщина осмелилась написать о тебе правду. О, это смертельное оскорбление! С-сука! На рею! – Игорь ткнул пальцем в сторону воображаемой мачты.

– У вас тут всё нормально? – заглянула в комнату обеспокоенная женщина.

– Всё нормально, мама, – успокоил ее Егоров. – Прости, увлекся. – И когда хозяйка закрыла за собой дверь, более тихо и еще более едко продолжил: – Не правда ли, наглядный показатель, кто для тебя важнее: она или бережно лелеемое эго?

Игорь прошел в глубь комнаты, сел в крутящееся кресло возле компьютерного стола. Он крутанулся к гостю и, уперев локти в подлокотники, сложил руки «домиком». Андрей посмотрел на диван у противоположной стены, но сесть не смог – энергия, бурлящая внутри, требовала выхода.

– О том, что point-ом была Горская, ты тоже узнал до того, как я тебе об этом сказал?

Игорь кивнул.

– Когда?

– После «Роналду». Стало любопытно, кто тебя так достает. Было очевидно, что за всем этим стоит нечто личное. Пользователь с тобой знаком в реале, и чем-то ты ему досадил. Вот я решил уточнить, кто и чем.

– А как тебе это удалось?

– У клиентов возникают разные проблемы, поэтому в моем бизнесе полезно иметь связи среди поставщиков Интернет-услуг. Увы, из всех наших провайдеров знакомый сисадмин у меня только в одной фирме, так что мне просто повезло.

– А мне почему не сказал?

Богатая мимика Егорова отразила его мнение об интеллекте собеседника.

– Зачем? Я залег в засаде, ожидая следующего явления point’а народу. Когда мне назвали фамилию, я был готов абстену убиться. Она же лично мне предлагала вместе «утешиться». А я сам, добровольно отказался. Увы, больше наша Черная Герцогиня не появлялась.

– С чего ты взял?

– Отслеживал и айпишники, и мак-адреса. Учитывая, что ни в первый, ни во второй раз Мария Петровна даже не попыталась анонимизироваться, вряд ли бы она стала проявлять бдительность потом. Да и уровень Интернет-грамотности у нее не многим выше, чем у младенца.

– Тогда кто писал всё остальное?

Игорь выразительно пожал плечами. Андрей перевел взгляд на фотографию плачущей Маши. Он точно помнил, что сподвигло его обсудить интеллект игроков. Когда личность «тролля» открылась, Вереин еще раз прочитал их форумную переписку и «убедился», что стоило ему задеть Горскую за живое, из нее начинала лезть ее «истинная сущность». Насчёт вещества он оказался прав, а вот с его поставщиком, похоже, промахнулся. Андрей буквально ощущал, как у него удлиняются уши. Он даже откашлялся на всякий случай – чтобы убедиться, что изо рта не вырвется «И-а!».

– Фотографии в университетской группе тоже ты выложил? – дошло до него. – Так это из-за тебя мы поругались с Машей?!

Игорь даже бровью не повел. Он совершенно ровно ответил:

– С Машей ты поругался из-за себя. Ты уже взрослый, Малыш, пора перестать сваливать вину на Карлсона.

Желание врезать подонку стало нестерпимым. Андрея сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Во-первых, он отдавал себе отчет, что если сейчас даст волю кулакам, то пацана покалечит. Разница в весовых категориях и физической подготовке была настолько велика, что драка будет не дракой, а избиением младенцев. Во-вторых, тем самым он подтвердит, что кроме рук и ног у него ничего нет. И в-третьих, Игорь был прав.

– Любовь у него была великая, – продолжал Егоров, покрутив руками-«фонариками». – Где была твоя любовь, когда Маша, бросив из-за тебя Залесского, осталась наедине с автокредитом без гроша в кармане?

– Каким автокредитом?

– За бэху.

– Она что, сама ее покупала?

– Нет, блин, Дед Мороз под елочку принес, – речь Егорова сочилась сарказмом.

– Откуда ты знаешь про кредит?

– В нашей стране, если очень захотеть, можно получить любую информацию. Ты бы и сам знал, если бы задался такой целью.

И тут пацан был прав. Несколько звонков – и Андрею бы выложили всю подноготную Горской. Но зачем? Он же при первом знакомстве с машиной поставил диагноз по юзерпику: «насосала».

– Для девушки без гроша в кармане она выглядит слишком шикарно, – возразил Андрей, пытаясь найти нестыковки в словах Егорова.

– Любовь Залесского оказалась сильнее твоей. Хотя в его случае речь скорее идет о любви к фирме.

– А Залесский чем не прошел тест на «великую любовь»?

– Какая разница?

– А когда Маша имидж сменила? – задал-таки Андрей вопрос, ради которого приехал.

– Думаешь, это она из-за тебя? – губы Игоря скривились. – Корона, Андрей Александрович! Сдвинь корону на бок. На ушах висит. Ее отец развелся с матерью из-за молодой любовницы, которая, судя по слухам, ждет ребенка.

– За ее отцом ты тоже следишь? – не менее едко поинтересовался Вереин.

– В отличие от некоторых, я умею задавать вопросы. И слушать ответы.

– Я ничего об этом не знал.

– Но очень хотел знать, да? Что ты вообще о ней знаешь?! Она для тебя что? Способ удовлетворения статусно-сексуальных потребностей. Найди себе что-нибудь попроще.

– О, да! Только ты достоин быть рядом Марией Петровной! Игорь, посмотрись в зеркало! Ты же, как лук – зеленый и слезу вышибаешь. На сколько ты ее моложе?

– На пять лет. Не так уж много. Молодость – недостаток, который очень быстро проходит.

– Ты всерьез думаешь, что можешь ее заинтересовать?

– Всё меняется. Три месяца назад я мог надеяться только на то, чтобы иногда с нею разговаривать. Сегодня пью кофе у нее на кухне. Как знать, где я окажусь завтра?

Желание врезать, ненадолго прижатое потоком информации, встрепенулось.

– В общем, так, – подвел итог Андрей. – С этого дня ты к Маше ближе ста метров не подойдешь.

– А то что? – Егоров выдержал символическую паузу. – Андрей Александрович, давайте обойдемся без угроз. В некотором смысле, мне тоже есть, чем ответить. Например, напомнить, что ваше финансовое благополучие – как бы – находится в моих руках. Так что давайте по-джентельменски предоставим Маше самой решать, кого она хочет видеть рядом с собой и в каком качестве.