Текст книги "Искусство управлять людьми"

Глава 18

Утро после взятия Бастилии, в смысле, закрытия велосезона, у Вереина началось с не самых приятных ощущений. Вечерняя партия анальгетиков закончила свое действие, и Андрей еле дополз по стене до туалета. Травма, полученная на «дистанции», скорее всего, была простеньким растяжением, но он же герой, мля, он же ее сверху футболом «залакировал»… Теперь нога отказывалась сгибаться и на попытки наступить реагировала острой болью. Со времен «Х», о которых хотелось забыть вовсе, это было первое серьёзное напоминание травмы о себе. Пожалуй, придется обшарить дальние углы гардеробной в поисках трости, с тоской подумал Андрей и мысленно задался вопросом, чем же он так прогневал небеса. Увы, внутренний голос не поддержал позицию «оскорбленной невинности». Вечерний разговор с Игорьком дал совершенно неожиданный результат: пробудил совесть. Родители Вереина не могли похвастаться чистотой происхождения и высшим образованием, зато жили по простым коммунистическим принципам, на удивление созвучным христианским заповедям. Андрей с детства усвоил, что чужое брать нехорошо. А вчера он возжелал невесту ближнего своего, и ради того, чтобы ее поиметь, был готов практически на всё.

Если у Вереина когда-то имелись сомнения в словах Игорька о месте Марии Петровны в жизни Залесского, то вчерашнее шоу на велодроме их без следа развеяло. Он видел, ощущал ревность препода и, как мужик мужика, прекрасно того понимал, более того, разделял его чувства. Вереин мог поклясться, что поцелуй экономиста с Верочкой имел единственную цель – вызвать ответную ревность Черной Герцогини.

Что, впрочем, не снимало вины с Верочки.

Но это уже детали.

Преступление и наказание ходят неразлучной парой, как Тамара с подружкой-санитаркой. Неважно, что выступит орудием возмездия: органы правосудия, случайный попутчик, собственное тело – вселенская справедливость (ошибочно принимаемая за закон подлости) свершится. Сегодняшнее состояние нестояния (и нехождения) – наглядный тому пример. Для удовлетворения сексуальных аппетитов у Андрея существовали доступные и совершенно бесплатные верочки. Ломать перепихона ради устоявшуюся, практически семейную жизнь было… не по-людски.

Осознав вину и решив завязать хотелки на узелок, Вереин вернулся к более насущным потребностям – лечению.

Ко вторнику в его состоянии наметилось некоторое улучшение. Опухоль спала, резкая боль сменилась ноющей, и Андрей уже мог более-менее свободно перемещаться, опираясь на трость. По мере выздоровления Вереин всё чаще вспоминал бородатый анекдот про «падал всего-ничего, а сколько понаобещать успел», поскольку соскучился по Горской. Теперь, из-за ноги, он пропускал последнюю пару по менеджменту организации в этом семестре. Точнее, Андрей в принципе мог бы прийти – вызвать такси и доковылять до аудитории. Но тут вмешались гордость и самолюбие – ему категорически не хотелось, чтобы Черная Герцогиня видела в нем инвалида.

Вечером позвонила староста группы. Она, заикаясь и рассыпаясь в извинениях за беспокойство, поинтересовалась, будет ли Вереин завтра на занятиях. Услышав в ответ «нет», дама продолжила:

– Андрей Александрович, до завтра нужно написать заявление по курсовику. Вы платник, можете писать на кого угодно.

– В смысле? – Вереин не понял, что и кому заявлять.

– Ну в смысле, на любого преподавателя кафедры.

– Зачем? – у Андрея возникла гипотеза, что лекарства отрицательно сказываются на его мыслительной деятельности.

Староста смутилась:

– Не знаю. Так принято. Они могут по-своему раскидать, но платники могут сами выбирать.

– Что? – терпение Андрея начало иссякать.

– Руководителя курсового проекта! – гаркнула в ответ староста.

Наконец Вереин вспомнил слова Марии Петровны о курсовике по дисциплине. Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай. Я люблю, конечно, всех…

– Наверное, все к Горской ломанулись, – поинтересовался Андрей на всякий случай.

– Шутите? Кто же к ней добровольно пойдет? Говорят, она и сама неохотно с заочниками работает.

– Не политкорректно с ее стороны, – заметил Вереин. – Дискриминация. С этим нужно бороться.

– Хотите вдохновить антидискриминационную кампанию собственным примером? – фыркнула староста.

– Почему нет? – он подумал минутку. – Но я не смогу завтра заявление привезти. Разве что через Егорова скан переслать. Пойдет?

Оказалось, пойдет.

Андрей прислушался к совести.

Та молчала.

А что? За посмотр денег не берут. Так что не обеднеет Залесский оттого, что на его Марью Петровну другой мужик поглазеет. Брэд Питт же ничего, жив до сих пор. И этот потерпит. Поскольку взглянуть на Горскую хоть одним глазком хотелось просто до безумия.

Андрей включил комп и поставил на слайд-шоу папочку, куда скопировал с форума все фотографии Маши в одиночестве и с ним вместе. После разговора с Игорьком Вереин намекнул модератору раздела, что появление снимков энной персоны на сайте нежелательно, и тот, ссылаясь попеременно то на скромность Босса, то на ревнивость и некоторые иные особенности Верочки, быстро подчистил галерею. Но «Босс» к тому времени уже сохранил всё, что нужно, и теперь упивался изображениями Маши, вспоминая ощущения с велодрома и представляя грядущие индивидуальные встречи по курсовой. «Представления» принимали всё более откровенный характер, но на то уж они и фантазии, чтобы быть эротическими, не так ли? В общем, на заброшенный из-за плохого самочувствия megadrom.ru он заглянул уже в мирном настроении. Разношерстные комменты его не смутили – был бы смысл писать топик, если по нему существовало единое мнение? И даже грызня между Верочкой и воскресшим «pont’ом» его не слишком огорчила. Он просто дотянулся до сотового и нашел в телефонной книжке соответствующий номер.

– Вера, добрый вечер, это Вереин, – начал он, когда по ту сторону эфира послышалось кокетливое «Да-а-а».

– Нога всё еще болит? – с сочувствием в голосе не столько спросила, сколько констатировала девушка.

– Да, но звоню я не поэтому. Ты знаешь правила форума?

– А чё?

– Если с твоей стороны еще раз появится нецензурное слово, будешь забанена на неделю. В профилактических целях. И чисто по-человечески прошу – научись пользоваться проверкой правописания. Смотреть стыдно!

– Значит, спать тебе со мною не стыдно… – Верочка готовила наезд.

– Если честно, то стыдно, – оборвал ее Андрей на полуслове. – Долго боролся с этим чувством, но оно всё же победило. Поэтому, прости, думаю, нам лучше расстаться.

Видимо, сработал эффект неожиданности, и в ответ слышалось только молчание и шорох сгущающихся туч.

– Я рад, что ты не против, – продолжил Вереин. – Надеюсь, тебе было хорошо. Кстати, на фотографии, где ты целуешься с тем мужиком на велодроме, вы выглядите на удивление гармоничной парой. Не теряйся, он работает в твоем же универе, в корпусе экономфака. Ни в чем себе не отказывай! Пока-пока.

Андрей нажал отбой и внес номер в черный список, после чего открыл ворд и набил комментарий. Ругнувшись, он исправил ошибки в четырех словах и доставил запятые. Потом Мегадрон отправил текст и размял пальцы в ожидании предстоящей перепалки. Все-таки ничто не бодрит русского мужика как добрая драка. Палки ли, шпаги ли, кулаки – техника боя значения не имеет.

Долго ждать не пришлось:

point:

Ой, благодетель сирых и убогих, – тьфу! – защитник слабых и угнетенных явились. Кстати о защите: вам за топик пиарщики КриРо заплатили или Вы, вопреки мнению Вашей, с позволения сказать, Vero4kи, питаете слабость к гламурным юношам?

ЗЫ: Когда это мы пили на брудершафт?

ЗЗЫ: А обмен действительно несправедливый – у меня-то интеллекта и темперамента о-го-го сколько!

Egorov:

point, еще и на брудершафт не пили, а уже мериться начали)))))

Megadron:

point, а ты столько времени молчал потому что искал что такое «пиарщик» или как выглядит Роналду?

Пока Андрей отправлял комментарий, в правом углу монитора появилась отметка о новом личном сообщении. Послание было от Верочки: «Андрей прасти я ни думала что ты будиш так сильно ривновать». Вереин хмыкнул. Даже такой троечник, как он, знал, что слово «прости» пишется через «о». В целом же всё было ожидаемо. И то, что экс-подружка не воспользуется вордом, и то, что она воспримет его решение как что угодно, только не разрыв. Слишком уж цивилизовано он себя вел. Жизненный опыт Вереина говорил, что красивые «западные» сцены в формате: «Дорогая, мне было с тобой хорошо, вот тебе бриллиантовое колье на память о наших встречах» в российских реалиях хороши только в кино. По крайней мере, он не встречал ни одного подобного удачного примера из жизни. Что в подобных словах убеждало девушку, будто ее по-прежнему жаждут видеть в качестве любовницы и даже будущей жены, оставалось для Андрея загадкой. Была версия, что после слов «мне с тобой было хорошо» и «бриллиантовое колье» женский мозг просто отключается. Но в этом случае пришлось бы признать, что ранее этот самый орган работал, к чему Андрей пока был не готов.

Так или иначе, Вереин знал всего два надежных способа быстро и безболезненно (для себя) расстаться с девушкой. Первый: «Он такой козел! Я его бросила!» и второй: «Он меня бросил! Он такой козел!» Иными словами, хочешь, чтобы тебя оставили в покое – веди себя как вышеупомянутое животное. Так Андрей и намеревался поступить. «Чтобы ревновать женщину нужно испытывать к ней хоть какие-то чувства. А их нет, и никогда не было», – написал он в ответ и вернулся на страничку комментариев.

А там разворачивалось Мамаево побоище.

Vero4ka:

point, ты уже дастал со своими намеками. Тебе сказали руским языком что Андрей не голубой. Иди поплач в сторонке о своей низбыточной мичте.

point:

Vero4ka, Ваши комментарии можно цитировать как анекдоты. Предлагаю закопирайтить словосочетание «низбыточная мичта». Думаю, на этом можно в будущем срубить неплохие бабки.

Vero4ka:

point, засунь свое придложение себе в задницу дибил.

point:

Megadron, Вы для своей б… болонки, в смысле, ошейник с намордником прикупите, а? И выгуливайте на поводке с плакатом на груди: «Осторожно, злая собака».

Egorov:

point, на чьей груди должен висеть плакат?;)

Megadron:

point, она не моя.

point:

Egorov, это очень сложный вопрос. Если на Веро4кину повесить, зачем ее тогда выгуливать, с завешенной грудью? А если на грудь Мегадрона – несколько двусмысленно получается.:(В раздумьях я.

Megadron, приятно, что в остальном наши мнения совпадают.

Vero4ka:

Megadron, ну ты и козел! И твой жопализ Егоров! Идите вы все! Чмо ненавижу!

Вот, собственно, и всё. Клиент доведен до кондиции. Андрей хотел забанить Верочкин IP – чтобы не устраивала публичных истерик, – но обнаружил, что это уже сделал Игорек. Когда тебя понимают с полуслова, это мелочь, а приятно. Даже жаль, что Егоров – не девушка…

Маша с непонятным удовлетворением прочитала последнюю реплику вереинской подружки. Хабалка! Пэтэушница в самом плохом смысле этого слова! В принципе, по поведению Вереина на Закрытии можно было предположить, что он не испытывает к девице пламенных чувств. Но теперь Горской почему-то стало легче на душе. Он заслуживает лучшего, объяснила свои чувства Маша.

Обмануть себя почти получилось. Помешала темная волна протеста, которая поднялась в ее душе от мысли, что рядом с Вереиным будет кто-нибудь лучше. Дабы избавить себя от новых открытий, Маша решила эту мысль не развивать. Еще минут десять попрепиравшись со спортсменом, девушка выключила комп и пошла спать. Всё-таки день прошел не зря, подумала она, ложась в кровать.

Глава 19

Рабочие будни – День Сурка фарева. Утро, будильник, спички в глаза, кофе, знакомый маршрут до университетской парковки, кафедра, калейдоскоп дисциплин, череда лиц… В рабочем угаре Маша даже не могла припомнить, в какой момент завкафедрой сказала, что нужно взять пару курсовых на заочке. Однако, когда спустя несколько дней она обнаружила под дверью кафедры Вереина и Маугли, сам факт разговора в памяти всплыл.

– Здравствуйте, Мария Петровна! – вежливо начал Андрей, окатив таким горячим взглядом, что она почти физически ощутила, как у нее задымилась кожа. – Мы хотели бы получить задание на курсовую работу.

Горская, конечно, могла догадаться, кто будет ее подопечным. Если бы задумалась. Но ей было не до того. Потому Маша оказалась морально не готова к такой новости.

– Это правильно, – похвалила она студента тоном «Мусор вынесла? Умница, дочка». В глазах Вереина мелькнула досада, с удовлетворением отметила Горская. – Своевременно полученное задание – первый шаг к его успешному выполнению. Но прямо сейчас я не могу.

– А позже? – поинтересовался футболист, приподняв бровь, будто об ужине договаривался.

– И позже тоже нет. Сегодня у меня день расписан по минутам, – она разблокировала сотовый и принялась водить пальцем по монитору, старательно изображая «деловую колбасу». Краем глаза она отслеживала реакцию Вереина. Тот так же старательно делал вид, что его это ни капли не задевает. – Может, во вторник, на большой перемене?

Будто остальные большие перемены у нее уже ангажированы, мысленно поморщилась Маша от собственному апломбу.

– А вы здесь в качестве группы поддержки? – обратилась она к Маугли. – Боитесь, я вашего кумира авторитетом задавлю?

– Во-первых, Андрей для меня не кумир, а одногруппник, – сдержанно ответил парень. – А во-вторых, я тоже пришел проконсультироваться по поводу курсовой работы.

– Я же так и сказал: «Мы хотели», – практически по слогам произнес Вереин. Для тех, до кого с первого раза не дошло.

Ой, она ду-ура! Рядом с Вереиным тупеют все женщины, догадалась Маша. Такими темпами она скоро деградирует до уровня Верочки. Несмотря на то, что ей было жутко неловко, показывать это Горская не собиралась:

– Может, вы в смысле: «Мы, Андрей»…

– Шизофренией не страдаю, – скривил губы Вереин.

– Наслаждаетесь?

– Не имею чести иметь, – отрапортовал паяц, прищелкнув каблуками. – У меня и справочка имеется. На первом курсе сдавал.

– Мало ли, что и как вы сдавали на первом курсе, – продемонстрировала Маша свою осведомленность. – Справочке я бы тоже верить не рискнула. – Ее несло, но тормоза отказали. У Вереина просто талант бесить. – Как ваша фамилия? – она вновь обратилась к Маугли.

– Егоров. Игорь Егоров.

Горской стоило огромного труда скрыть удивление. Так вот какой ты, северный олень… Бабтист по жизни.

– Хорошо, Игорь Егоров. Вас я тоже жду во вторник, на большой перемене, – Маша кивнула, показывая, что аудиенция окончена.

Горская зашла на кафедру, села в «чайное» кресло и от стыда закрыла лицо руками.

Аудиенция окончена. А всё остальное только начинается, подумала она.

Горская нервничала, Андрей понял с первого взгляда. Ее первого взгляда, брошенного на них с Игорем. Она была растеряна, сбита с толку, не уверена. И, черт подери, Вереину это нравилось. Ничто не возбуждает хищника так, как страх. Внутреннему Зверю уже чудился запах крови, и это предчувствие пьянило. Благородное решение оставить Черную Герцогиню в покое выглядело хорошим дома. А рядом с ней держать Хищника на поводке оказалось нелегкой задачей. Тому было плевать на политесы, он жаждал загнать жертву, завалить и впиться в беззащитное горло.

Ох, Верин бы впился…

– Какая муха ее укусила? – вырвал его из фантазий голос Игоря. Вот уж кто воистину пострадал ни за что. Рикошетом зацепило.

– ПМС? – предложил версию Андрей. – А с чего ты вообще к ней пошел на курсовик?

– Если ты жаждешь завербовать меня в свое антидискриминационное движение, – староста пересказала группе их разговор, и Вереин получил свою долю подначек со стороны сокурсников, – то мимо. Я, в отличие от некоторых, – он выразительно посмотрел, – пришел сюда учиться. А Горская в этой теме сечет лучше других.

– Ботан, – добродушно фыркнул Андрей.

– Поговорим о моих недостатках послезавтра, когда будем сдавать «Финучёт», – Егоров похлопал собеседника по плечу.

Вопрос грядущего экзамена был актуальной темой. Не то чтобы Андрей боялся разборок, в конце концов, он всегда может обратиться за помощью в ректорат, но ему не хотелось упасть лицом в грязь перед… – тут Внутренний Хищник предупреждающе зарычал, – перед женихом Черной Герцогини, мужественно закончил мысль Вереин.

Когда Андрей открыл экзаменационные вопросы, то осознал, что не показаться полным дебилом перед Залесским будет непросто. Кто вообще составлял эти программы и в расчете на какие выдающиеся умы? Как за полтора месяца и четыре пары можно всё это разобрать? Если с бухгалтерским балансом Вереин по производственной необходимости сталкивался, с дисконтированием кое-как, с горем пополам, разобрался, то слово «аннуитет» у него по-прежнему вызывало неприличные ассоциации. Особенно в сочетании с выражением «текущие пассивы». Наверное, всё дело в длительном воздержании, решил Андрей. Вот всякие пошлости в голову и лезут.

Осознав, что шансы осилить программу хотя бы наполовину равны нулю, спортсмен решил внедрить в обучение современные технологии. А именно: потратил два вечера на то, чтобы для каждого вопроса найти более-менее понятный ответ, закачал «шпоры» в смартфон и стал надеяться, что у него появится возможность списать.

И она появилась.

Залесский с непроницаемо-суровым лицом пригласил в аудиторию сразу всю группу – пятнадцать человек, рассадил по одному, в шахматном порядке, выдал свои листочки, раздал билеты… и тут у него очень кстати зазвонил телефон. Он извинился и вышел за дверь.

Староста сразу вынула из сумки учебник и положила на стол.

– Ты что? – шикнул Павел Васильевич, один из «мушкетеров». – Он же сейчас вернется!

– Не вернется, – успокоила его дама. – Когда у него экзамен на заочке, ему обязательно кто-нибудь «звонит» и «разговаривает» с ним минут двадцать. Так что давайте в темпе.

Такой душевной щедрости Андрей не ожидал, но грех же не воспользоваться. Где-то через полчаса преподаватель действительно вернулся и начал принимать экзамен. Увы, первые же ответы показали, что исписанные листочки гарантировали студентам только «три». Дополнительные вопросы экономиста легко обнаруживали истинный уровень знаний и позволяли выставить справедливые (по крайней мере, на сторонний взгляд) отметки. Вереин сидел на «камчатке», а Залесский начал вызывать студентов с противоположного угла. Глядя, как студенты покидают аудиторию, Андрей осознал, что в конце останется только один, и кто этим оставшимся будет, догадаться несложно. Сейчас будут валить, понял он. Андрей несколько раз перечитал написанное, но в голове яснее не стало. Перед смертью не надышишься, вспомнил он народную студенческую мудрость, и стал ждать своей участи.

– Ну подходите, господин Вереин, – пригласил его Залесский, указав на «лобный» стул сбоку от себя.

Андрей взял листочек, ручку, зачетку, и неторопливо направился к преподавателю. Тот тем временем что-то писал в своих бумагах.

– Присаживайтесь, – он ненадолго поднял взгляд. – Листочек свой давайте. – Наскоро пробежав по нему взглядом, Залесский нарисовал в ведомости «уд». И что, на этом всё? Препод протянул руку. – Вашу зачетку.

Заполнив, он закрыл ее и взял двумя руками. Потом открыл первую страницу, вновь закрыл и заговорил:

– Андрей Александрович, я хотел поговорить с вами как мужчина с мужчиной.

Вереин ухмыльнулся. В его голове раздались выстрелы дуэльных пистолетов. Зверь сделал стойку.

– Я вижу, как вы обхаживаете Машу. И могу вас понять. Но одобрить, как сами понимаете, не могу. – Залесский глядел ему в глаза, и в них тоже просвечивал оскалившийся Хищник. – Может, на первый взгляд этого не скажешь, но Маша очень тонкая и чувствительная натура. Наверное, в силу чрезмерной опеки со стороны матери, она несколько инфантильна и склонна к различным авантюрам и необдуманным поступкам, о которых потом жалеет и очень сильно переживает. Вы – личность харизматичная и, безусловно, способны привлечь женское внимание, – Залесский опустил взгляд на зачетку, и было заметно, с каким трудом ему даются слова. – Но если Маша увлечется вами, ей от этого будет только хуже.

Вот так. Карты открыты. Правда, неизвестно, что в прикупе.

– Боитесь конкуренции? – хмыкнув, спросил Андрей.

– Да какой из тебя конкурент? – Преподаватель швырнул зачетку на стол перед Вереиным. – Ты же бабочка-однодневка. Усиками пошекочешь и улетишь. Или она сама поймет, что ты ей не пара. В любом случае, у вас ничего не получится, кроме неприятностей. Вы же из разных миров. Вам и поговорить-то будет не о чем. Ты же спортсмен, – из уст экономиста это звучало как оскорбление. – А Машуля – умница, каких мало. Из замечательной семьи, эрудированная, интеллигентная.

Кто она, и кто – ты, звучало в голове несказанное. Щенок не угодил родословной.

Андрей ожидал от себя любой реакции, только не обиды, лавиной обрушившейся на него. Вся его жизнь, все его достижения, вложенные силы, боль, пот, кровь для этого человека не значили ничего. Ведь он не начитан, дурно воспитан и не может похвастаться интеллигентами среди предков в третьем колене. Он вообще ничтожество, не стоящее пальца на левой ноге его драгоценной принцессы.

– Может, спросим у Марии Петровны? – Вереин отошел к барьеру и взвел пистолет.

– Вот этого я и боялся. Теперь вы будете всё делать назло, из принципа. На мгновение забудьте о себе, подумайте о ней. Если она вам небезразлична.

Андрей уже ничего не слышал. В его голове, возвещая о войне, гремел молот Тора.

– Я же спортсмен. Мне думать не положено. – Вереин взял зачетку со стола. – Спасибо за откровенность.

И за то, что освободил мне руки, добавил он про себя. Я давал тебе шанс, ты им не воспользовался.

В голове Андрея раздался торжествующий хохот Зверя. А может, рык. А может – треск разорвавшего поводка. Хищник вырвался на свободу, и теперь уже никто не сможет ему помешать.

За те несколько дней, что разделяли памятную встречу со студентами у двери кафедры и Большую Перемену (под таким кодовым названием в сознании Маши значилась сегодняшняя операция), Горская успокоилась во всех смыслах. Она смирилась с неизбежностью руководства курсовой работой Вереина, хотя целый день малодушно подумывала о том, чтобы отказаться. Уж не краснела удушливой волной, вспоминая, как ошиблась в целях появления Егорова. Она вообще постаралась забыть всю эту… сомнительную с точки зрения преподавательской этики ситуацию и сосредоточилась на будущем.

В результате предварительной подготовки ею было принято решение выглядеть и вести себя максимально профессионально – лучше поздно, чем никогда. Она выбрала деловой брючный костюм с белой водолазкой. Классический офисный вариант «черное на белом». Макияж а-ля натурель – единственная вольность, которую Маша себе позволила помимо минималистического мейкапа – «стрелки» в уголках глаз. Туфли на невысоком каблуке. Идеальное воплощение деловой женщины.

В голове тоже была проведена ревизия. Обнаруженные излишки в лице – или что там у них? – длинноусых мозговых тараканов, были отловлены и преданы анафеме. Впрочем, у Машиных тараканов было именно лицо – лицо Андрея Вереина. Горская решила, что всему виной слишком близкий физический контакт на фоне адреналина и неформальное общение на сайте. Именно этими причинами она объяснила свое непотребное поведение.

Чтобы в следующий раз не скатиться в неадекват, она мысленно составила конспект беседы и даже прорепетировала у зеркала подобающее выражение лица. Она продумала всё.

Но обстоятельства оказались сильнее.

Умная Маша не учла, что большая перемена – это сорок минут свободного времени не только у нее, но и у других тоже.

Они устроились в небольшой пустующей аудитории неподалеку от кафедры. Начала Горская удачно – кратко изложив место и роль учебно-исследовательской работы студента в становлении будущего специалиста. В этот момент в кабинет заглянули очницы-второкурсницы с вопросом по грядущему семинару. Маша даже обрадовалась, поскольку это помогало ей реабилитироваться как преподавателю в глазах Вереина и Егорова. Она пригласила девочек подойти и с чувством, с толком, с расстановкой проконсультировала. Дурынды смущались и стреляли глазками в симпатичных представителей противоположного пола, которые (в лице Вереина) одобрительно оглядывали их по-девичьи тонкие, но вполне оформившиеся фигурки. В итоге Маша едва сдержалась, чтобы не сделать замечание.

Девчонки убежали, и преподавательница приступила к объяснению, что такое научная работа и из каких разделов она состоит. И в аудиторию, озираясь по сторонам, но в большей степени – пялясь на мужчин, заглянули однокурсницы умчавшихся. Ощущая себя словно в глупом шоу вроде «Скрытая камера», Маша повторила то же, что рассказывала две минуты назад. Девушки кивали, но смотрели не на нее.

– А вы правда Андрей Вереин? – решилась одна из них, когда Горская закончила.

Маша закатила глаза.

– Правда, – с обольстительной улыбкой ответил футболист.

– Вы еще автограф возьмите, – съёрничала Маша, но сарказм ее пропал втуне.

Девочка оживилась:

– А что, можно? – спросила она у Горской, а потом перевела взгляд на звезду.

– Есть куда? – сохранила тон преподавательница.

Студентка закивала головой и вынула из сумочки фотографию спортсмена. Ту самую, с которой некогда началось знакомство Маши с ним. Не университет, а фанклуб какой-то, поморщилась она про себя. После того как Андрей поставил свой размашистый росчерк под собственным изображением, Маша строго сказала:

– И девочки, я думаю, вы сможете передать информацию своим однокурсницам, – с нажимом сказала она. – Не отвлекайте нас, пожалуйста.

Студентки понятливо улыбнулись, и в их глазах светилось злорадное «кто не успел, тот опоздал».

Маша облегченно вздохнула про себя и вернулась к вопросу о теме курсовой.

В аудиторию заглянула Галка.

– Маша, тебя можно? – фамильярно позвала она. За дверью коллега возбужденно затараторила: – У тебя что, Вереин курсовую пишет? Отдай его мне.

Горская в момент забыла, что целые сутки всерьез рассматривала такую возможность.

– Галя, он что, кукла резиновая, чтобы его отдавать? – возмутилась она. – Он подал заявление, завкафедрой отписала нагрузку, я начала с ним работать… И что я должна ему сейчас сказать? «Извините, меня тут попросили по-свойски вами поделиться». Или поменяться?

– Лучше, конечно, поменяться, – призналась блондинка, подтверждая гремящую славу себе подобных.

Сегодня не ее день, подумала Маша. Никто не замечает ее английского юмора.

– Галя, давай так, – примиряюще предложила она. – Ты с ним сама переговоришь, и если он не возражает, я его передам. Мне вроде как неудобно такой разговор заводить. – Рябова скисла. Если Горской неудобно заводить такой разговор, то ей – тем более. – Я пошла, меня ждут.

Стоило Маше произнести еще два предложения, как в аудиторию заглянула завкафедрой.

– Ах, вот вы где прячетесь, Марьпетровна. Загляните-ка на минутку на кафедру, у нас очень важный вопрос обсуждается.

На кафедре обсуждался вопрос о том, по сколько сбрасываться на юбилей декану. Маше было всё равно, о чем она сразу заявила.

– Конечно, у некоторых денег куры не клюют, – обиженно подала голос Галка.

Маша в целом была с нею согласна – денег у нее куры не клевали. Во-первых, кто им даст, а во-вторых, не было у нее кур.

– Можно определить разные суммы в зависимости от должности. Я соглашусь с любым вашим решением, – уведомила Горская и выскользнула за дверь.

– Это опять я, – поиграла она в Капитана Очевидность. – Вы тут еще живы?

– Не дождетесь, – ухмыльнулся Андрей.

– Это радует. Так вот, возвращаясь к теме…

Дверь в аудиторию приоткрылась, и в нее заглянул Залесский.

Маша покорно побрела на выход.

– Так вот куда ты подевалась с кафедры, – в голосе Валеры слышались негодующие ноты.

– Залесский, если у тебя приступ ревности, пойди выпей валерьянки. И не мешай мне работать.

– Языком?

– Головой, Валерик, головой. Можно, я уже пойду?

Маша вошла в аудиторию. Залесский проследил за ней, пока она не устроилась за своим преподавательским столом. Что за детство, поморщилась Маша. Можно подумать, она собиралась сесть к Вереину на колени. Однако ревность Валерика была ей забавна. Раньше он никогда так не реагировал. Его собственнические реакции откровенно льстили.

– Итак, возвращаясь к теме курсовой, – устало проговорила Горская, и за дверью задребезжал звонок на пару.

Верин отреагировал на него быстро придушенным смешком.

Егоров, извиняясь, произнес:

– У нас сейчас пара. Зачет. Может, встретимся в другой раз?

– Только в более… приватной обстановке, – влез футболист.

– Например, сегодня после пар, – предложил Егоров.

– Я не могу, – призналась Маша. – Честное слово, не могу. У меня встреча с клиентом, – теперь эти слова ей самой казались притворством, хотя были чистейшей правдой. – Завтра?

Завтра – так завтра, согласились студенты.