Текст книги "В поисках шестого океана. Часть третья. Возрождение"

23. Море слез

В обед в дверь постучали, потом повернулся ключ и на пороге возник солдат.

– Прошу прощения, мэм. Ваш обед, мэм.

Он отдал мне объемный бумажный пакет и удалился, опять заперев меня на ключ.

В пакете оказались контейнеры с едой, но есть мне не хотелось. Я окончательно почувствовала себя в тюрьме. Все мысли вращались только вокруг одной темы: «Почему он меня запер?»

На базе я не чувствовала угрозы. Даже тот инцидент с железным фургоном был всего лишь местной разборкой «кто главнее?», ведь на самом деле пропуск все это время лежал на КПП.

Почему же Рико не доверяет мне? И почему я доверяю ему? Я же сама ничего толком о нем не знаю. Его комната безлика, как больничная палата, нет даже фотографий. То есть одно фото присутствует, но без лиц. Кто такой Риккардо Тейлор? Солдат на КПП его хорошо знает и назвал «капитан». Значит, Рико служил здесь как капитан ВВС? Он летчик? Что в этом секретного? От всех этих тревожных раздумий у меня разболелась голова. Я прилегла на кровать и незаметно для себя уснула.

Мне снилась ледяная пустыня. И я – босиком на снегу. Как тогда – в Уналашке. Но мне не холодно, а бесконечно страшно. Рядом стоит Рико, и его глаза – серые, словно задернутые пеленой тумана.

– Ты уверена, что хочешь знать? – спрашивает он, и голос его такой же ледяной.

Внезапно я слышу слабый треск и понимаю, что это трещит лед. Толстые льдины трескаются под нашими ногами и расходятся, обнажая страшную, темную воду. Она такая плотная, что свет не проникает в нее. Я бегу по трескающимся льдинам и не чувствую холода. Из последних сил прыгаю на узкий уступ скалы и застываю на нем. Около моих ног уже плещется темная вода. И тут я снова вижу Рико. Он стоит на огромной льдине, и по ней тоже идут трещины.

– Сюда, Рико! – кричу я ему, но он не слушает. Он сосредоточен и пытается собрать куски льдины вместе. Холодная волна опаливает мои ноги, я чувствую горечь на губах, словно яд этой черной воды проник через кожу.

Я кричу от этой неожиданной боли, от горечи, от дикого, разрывающего внутренности холода. И Рико слышит.

– Сюда, – я протягиваю руку. – Сюда.

Рико колеблется, я не могу прыгнуть к нему. Я знаю, что если мы попадем в эту воду, мы погибнем. Потому что это не просто холодная вода. Когда меня окатило этой отравленной водой, я поняла: это слезы! Целое море слез. Море скорби… И если только погрузиться в них – они увлекут на дно и о спасении можно забыть.

– Рико, – шепчу я тихо, – пожалуйста, иди ко мне!

Рико смотрит на меня, и я впервые вижу страх в его глазах. И глаза у него не серые, а черные, как вода. «Глаза, полные слез…» – понимаю я и уже не цепляюсь за скалу, а протягиваю обе руки.

– Рико! – шепчу я, вложив всю силу желания в этот шепот. – Сюда!

И в тот момент, когда льдина под ним разламывается, Рико прыгает ко мне и с силой припечатывает к скале. Острые камни впиваются мне в спину, я кричу от боли и просыпаюсь.

Я не сразу сообразила, где нахожусь.

«Он не верит мне!» – билось в моей голове, еще затуманенной сном. И от этого начали рождаться собственные сомнения.

«Слишком быстро. Так не бывает», – говорил Сэмми.

«Я не верю. Это не реально», – вторила ему Дороти.

«Разве так бывает?»

Я совсем не знала, как это бывает. Когда я была подростком и мои сверстники влюблялись и пробовали заводить романы, я думала только о родителях. Боль от их потери наполняла сердце и не пускала ничего больше.

Теперь… Я ведь совсем о них не вспоминаю. Словно я одна на свете и родилась уже взрослой. А весеннее буйство любви в моей душе неожиданно накрыли заморозки.

Я начала думать: люблю ли я Рико? Или это только очередное желание плоти? Любила бы я Рико, если бы у нас не было такого потрясающего секса?

А он? Мог бы он обойтись без секса?

Слишком быстро у нас все случилось.

«Так не бывает»

Да, так не бывает.

– Припомни Шекспира! – твердила мне Дороти. – Мы же недавно с тобой читали: «Мне страшно, как мы скоро сговорились!» – та девочка говорила. «Страшно!» – понимаешь? И чем все закончилось? А ведь она своего парня лучше знала. По крайней мере, в одном городе жили.

Этот разговор я вспоминала, когда Рико увозил меня из Монтерея. Перед моими глазами стояло несчастное лицо Дороти. Мне было стыдно, что я покинула ее, но Рико был так непреклонен.

Теперь я досадовала на Рико: почему он всем навязывает свою волю? И почему я подчиняюсь так покорно? Мне совсем не нравился «контролирующий» Рико. Его фраза «я же знаю, как лучше» больно задевала меня. Он знает все: что мне делать, что надевать, чем заниматься. Как будто меня нет. Словно я его безвольная рабыня без желаний и мыслей.

Он хочет власти. Все больше и больше. Он хочет не только иметь, но и подчинить своей воле. Чтобы я слушалась его, как дрессированная собачка. Это унизительно!

Злые слезы накатили в уголки глаз.

Я так злилась, что не услышала, как открылась дверь и вошел Рико. Он был увешан какими-то пакетами.

– Ты не скучала? – первым делом спросил он.

– Ничуть. Я читала твои книжки.

– Ты читаешь по-испански? Или тебя увлекла аэродинамика? – усмехнулся Рико.

– Нет, я картинки смотрела, – иронично бросила я. – Вот эту, например.

Я указала на фотографию на столе:

– Кто это?

– Это я и мои друзья, – ответил Рико. – Еще в военной школе, в Миссури.

– Почему со спины?

Рико пожал плечами.

– Другой все равно нет. Именно здесь мы вместе.

– А почему нельзя сфотографироваться заново? – спросила я и вдруг сама все поняла. – Их нет больше?

Рико не ответил, только сдержанно кивнул. Потом, помолчав, все же пояснил, показывая на фото:

– Рон погиб еще в школе. Утонул. А Джон, – Рико осторожно провел пальцем по правому солдатику, – пропал три года назад. Не вернулся из полета.

Рико поставил фотографию на место.

– Я обязательно покажу тебе их фото, но только на этой мы все вместе.

Я молчала. Впервые Рико обнаружил и другую свою сторону, словно приоткрыл завесу своей души. И у него там невысказанная боль. Я почувствовала это, еще когда мы говорили первый раз: в саду, после свадьбы Сэма. Потом Рико почему-то закрылся и вот теперь снова. Что еще скрывается в глубинах его души? Что сделало его таким нетерпимым и недоверчивым? Что заставило все контролировать и нести ответственность за всех вокруг?

Рико рассказывал мне о своем детстве, о военной школе, но ни разу не упомянул о том, где он работает и чем занимается сейчас. Он не доверяет мне? Почему же тогда рассказал о том, чего не знали даже близкие друзья: о родителях, о невесте. Ведь даже Сэм сказал: «Это мутная история, подробностей никто не знает…»

Рико захотел меня обнять.

– Чего ты такая злюка?

Я увернулась и отступила к столу.

– Нет, все в порядке. Если не считать, что я чуть не свихнулась в полном одиночестве.

– Меня не было всего… – Рико посмотрел на часы, – десять часов. Прости, Софи, я не думал, что ты так заскучаешь. Смотри, что я тебе принес!

Он вытряхнул все из пакетов. Это была новая одежда.

– Я заказал все по интернету. Очень удобно. Тебе же нужна одежда.

Я обалдела. Машинально потянулась к одной из этикеток. Там стояло: 65С.

– Откуда ты узнал мой размер?

– Я посмотрел на этих маленьких беленьких штучках, пока ты спала.

– Ты рылся в моем белье? – спросила я отрешенно, а в голове вертелось: «Он купил мне бюстгальтер… Какой стыд!»

Внутри меня зарождался ураган. Я давно так не злилась. Рико выбрал мне белье и заплатил. И он знает мой размер. Это было так унизительно, но Рико, казалось, не понимал этого.

Он наткнулся на нетронутый пакет с едой. Подержал его на весу и нахмурился.

– Ты ничего не ела. Я специально для тебя выбрал рыбу и овощи.

– Ты очень любезен, но лучше бы ты прислал конвоира и вывел на прогулку.

– О чем ты, Софи? Я забочусь о твоей безопасности!

– Ты сам слышишь, что говоришь? Если на твоей базе так опасно, зачем ты привез меня сюда?

– Здесь я могу контролировать ситуацию, – Рико упрямо сжал губы. – Когда ты станешь моей женой, ты сможешь проживать на территории базы. Я уже обо всем договорился. Тебе нужен аттестат, я записал тебя в школу. Они уже послали запрос в Портленд, где ты училась. Выпускные тесты начнутся в декабре…

Я почувствовала, что в мой маленький уютный мирок въехал огромный танк и давит, заполняя собой все пространство.

И тут я взорвалась.

– Какого черта ты лезешь в мою жизнь? Почему решаешь, что мне носить и в какой школе учиться?

– Но это же правильно, – попытался вставить Рико, – когда мы поженимся…

– С чего ты решил, что я собираюсь за тебя замуж? – запальчиво крикнула я.

Рико вдруг так переменился в лице, что я тут же поняла, что хватила лишку, и пожалела о своих словах.

– В том смысле, что ты никогда не спрашивал меня об этом, – поспешно добавила я и вдруг снова разозлилась.

– Почему ты не оставляешь мне выбора? Почему решаешь все за меня? Зачем все контролируешь? У тебя проблемы с доверием?

– Ты говоришь, как мой психоаналитик! – разозлился Рико.

– Именно! Тебе давно уже пора промыть мозги от всего дерьма, что там накопилось. – Я была беспощадна. – Почему ты решил, что один в мире знаешь, как правильно? Ты – Бог?

Рико шумно дышал, его серые глаза темнели с каждой минутой.

– Оставь! – кричала я. – Оставь меня в покое! Прекрати контролировать мою жизнь! Ты – как Диего!

Рико больно схватил меня за плечи, привлек к себе и зашипел прямо в лицо:

– Не смей меня сравнивать! Ты – моя. Ты только моя!

Я вырвалась.

– Я не твоя собственность! Ты не покупал меня на невольничьем рынке. Не смей навязывать мне свою волю! Я могу уйти от тебя, когда пожелаю! Мне так и хочется сделать это после всех твоих контролирующих штучек.

Рико вдруг побледнел так сильно, словно загар в одно мгновение сошел с него.

– Ты не станешь… – он взял меня за руку.

– Кто мне помешает? – крикнула я запальчиво и выдернула руку. – Зачем? Зачем ты все контролируешь?

– София… – Рико, казалось, захлебнулся воздухом, и лицо свело судорогой.

И вдруг я словно наяву услышала. Треск ломающегося льда.

24. Невозможность

Рико отступил. Он больше не делал попытки прикоснуться ко мне.

Его глаза, полные нестерпимой боли, смотрели как будто сквозь меня. Неожиданно он охнул и сел на кровать. У меня сжалось сердце. Я вдруг почувствовала его боль, физически, даже не понимая ее причины. Мой гнев уже выплеснулся, отхлынул, а Рико продолжало корежить, словно его душу выдергивали из него по ниточке.

«Что с ним? – в смятении подумала я. – Ему плохо? Это сердечный приступ?»

Я замерла. Еще одно мое слово, и произойдет что-то страшное. Я всей своей похолодевшей кожей ощущала подступающую беду.

Рико заговорил сам.

– Потому что я боюсь, – глухо сказал он и закрыл лицо руками.

– Чего? – чуть слышно спросила я.

– Что все пойдет не так. Что я снова потеряю…

Он судорожно вздохнул и продолжил.

– Если я не могу сохранить то, что мне дорого, зачем я тогда живу?

Я была шокирована. От признания, которого я не ожидала, в моем горле стоял колючий ком. Ситуация перевернулась с ног на голову и теперь балансировала на грани жизни и смерти. Именно так. Я много раз встречалась со смертью и сейчас почувствовала ее незримое присутствие.

Мне стало плохо. Что я наделала? Сама не понимая, я сказала то, что сломило Рико и продолжает ломать его. Как тот лед, во сне…

Лед!

Я вспомнила свой сон. Глаза Рико, полные темноты.

Я поняла, что он вовсе не властный деспот, желающий всех подчинить своей воле, а всего лишь напуганный подросток, ребенок, на глазах которого рушится то, что ему дорого.

Вспомнила фотографию трех мальчишек в военной форме. Рико на ней стоял посередине. Теперь его друзей нет рядом и больше никогда не будет. И эта боль не покинула его. Он винит себя за эту потерю.

И еще, как я могла забыть!? Женщина, которую он любил. Она бросила его так подло, что слово «доверие» можно забыть навсегда.

А теперь и я сказала ему страшные слова… Слова, которые могут убить.

Я подошла и потянула Рико к себе. Он не двигался, словно окаменел. Я прижала его голову к своей груди и тихо-тихо шепнула.

– Прости меня. Я не понимала, что говорю. Я люблю тебя. Я никогда не оставлю тебя.

Рико, не поднимая лица, вдруг обхватил меня и прижался так отчаянно и доверчиво. Лавина невыносимой жалости обрушилась на меня, сдавила сердце, стало трудно дышать.

– Я люблю тебя, – повторила я, задыхаясь.

– Прости меня, – шептал он глухо. – Прости. Я так боюсь потерять тебя…

* * *

Мы стояли, обнявшись, довольно долго. Точнее, стояла я. Наконец я мягко отстранила Рико и опустилась рядом с ним на кровать. Он не поднимал головы, смотрел куда-то в пол. Вдруг он заговорил:

– Он ревновал ее и запирал в доме.

Я поняла, что он говорит об отце.

– Мне было восемь, когда она вылезла в окно и убежала. Мне тогда казалось, что она убежала от меня.

Рико взял мою руку и прижал к своей щеке.

– Однажды он пристегнул ее наручниками к трубам в ванной. Мне было уже четырнадцать. Она позвала меня, достала лезвие бритвы и сказала, что отрежет себе руку. Я выломал трубу, и она ушла. Отец избил меня тогда. Первый раз.

– Избил? – ужаснулась я, – и его не судили за это?

– Я никому не сказал. Мне было стыдно.

Я не знала, что сказать на это. Родители меня никогда даже не шлепали, и мне было дико представить, что отец может ударить своего ребенка. И не просто ударить, а избить.

– Я ненавидел его, много лет. А теперь… Софи, я превратился в такого же монстра!

Я взяла лицо Рико в свои ладони, повернула к себе и заглянула в его глаза.

– Неправда. Ты совсем не такой, как он.

Рико покачал головой и вздохнул.

– Больше всего на свете ей нужны были независимость и внимание.

Я поняла, что Рико заговорил о матери.

– И она так ловко танцевала на нервах окружающих, получая то одно, то другое. Балансируя между любовью и ненавистью. Когда ты сказала… В общем, это были слова моей матери…

Я погладила Рико по голове.

– Пойми, мы – другие. И не повторим их ошибок.

Рико покачал головой.

– Ты очень красивая. Независимая. Ты работала моделью, привыкла к славе…

Я усмехнулась:

– Модель? Да Диего три месяца уговаривал, чтобы я начала сниматься. Убеждал, шантажировал. Поверь, это не самая лучшая работа. А что касается принуждения, мой бывший, Диего, заставлял меня…

Я замолчала на полуслове. Никогда я не смогу рассказать Рико правду. Это стыдно.

Не знаю, что подумал Рико, но он притянул меня к себе и осторожно обнял.

– Прости меня. Я никогда не буду заставлять тебя делать то, что ты не хочешь.

Я перевела дыхание. Как мне хотелось, чтобы это оказалось правдой!

– Ты мне покажешь их?

– Кого?

– Своих родителей. Или у тебя совсем нет фотографий? Ты не любишь вспоминать о них?

– Фотографии? – удивился Рико. – Да их полно в моем ноуте. А что не в рамочках – не люблю. Только пыль собирать.

Рико открыл ноутбук и поставил его на тумбочку, поближе к кровати. Пока ноут загружался, Рико привлек меня к себе, обнял со спины, поцеловал в затылок, вдохнул запах волос и, казалось, совсем успокоился.

Я вспомнила доктора Келли, отсутствие у нее семейных фото и вдруг поняла, что Рико только хорохорится. Что ему до сих пор больно от разрыва родителей. Так и оказалось. Даже в ноутбуке его фотографии были поделены на две папки: «мама» и «отец».

– Смотри, – он открыл папку на рабочем столе, – это моя мама.

Я чуть не потеряла дар речи. Она была потрясающе красива. На многих фото на ней красовалась перевязь с золотыми буквами. Наверное, у меня даже челюсть отвисла, потому что Рико тихо засмеялся и пояснил.

– Это фотосессия после конкурсов. Она была «Мисс мира» 80-го года. А до этого победила у себя в стране. В то время она много снималась, потом вышла замуж и родился я. К тому времени она организовала свое модельное агентство. Потом еще пару бизнесов. Отцу это не нравилось. С этого, пожалуй, и началось.

На последнем фото, спустя тридцать лет, я видела такую же красивую женщину. Только глаза, их выражение, изменилось кардинально. В них не было открытости и наивности 80-х. Взгляд был жестким и казалось, проникал в самую глубину души.

– Она живет у себя на родине, в Каракасе. Вот такая у меня мама, – подытожил Рико и открыл другую папку.

Первые же фото поразили меня не меньше: на черно-белой фотографии был точь-в-точь Рико, в форме офицера ВВС.

– Это… «ты?» – хотелось сказать мне.

– Похож, – усмехнулся Рико. – В Вест-Пойнте у преподавателей в глазах двоилось. Даже шутили насчет клонирования.

Разглядывая фотографии Тейлора-старшего внимательнее, я искала и находила все больше и больше отличий. Взгляд Рико был мягче, фигура – стройнее, волосы – светлее, а черты лица более четкие, словно отретушированные. Рико, определенно, был гораздо красивее своего отца.

Потом были фотографии Тейлора-старшего на фоне суровой северной природы. Еще на одной фотографии отец Рико, уже совсем седой, был снят в обнимку с девочкой лет двенадцати и темноволосой женщиной. Все трое были в свитерах с оленями, и это выглядело забавно.

– Это твоя сестра? – я кивнула на фото.

– Да, это один из последних снимков, в прошлое Рождество.

– А твоя мама так и не вышла замуж? – спросила я.

– Почему ты так решила? – удивился Рико. – У нее после отца было трое мужей, все очень приличные. А последний вообще – золото.

– Почему же она с ними разводилась? – не удержавшись, спросила я.

Рико вздохнул.

– Тяжелый характер.

Он отошел к вытяжке, включил ее и жадно закурил. Потом рассказал мне историю своей семьи.

Кармен Леон Пилос была самой красивой девушкой во всей Латинской Америке, хотя глядя на ее серые глаза и светлые волосы, трудно было принять ее за венесуэлку. Самая красивая девушка квартала, самая красивая в Каракасе, самая красивая в Венесуэле… Она не сомневалась, что и на конкурсе в Америке ей не будет равных. Так и вышло. Она стала «Мисс мира».

Поклонников было так много, что они казались однородной массой, пластичной глиной, из которой можно было лепить что угодно. И в этой безликой толпе появился один. Он оказался таким твердым и неподатливым материалом, что Кармен сразу обратила на него внимание. Американский военный летчик с заурядным именем Джон Тейлор.

Американец шел напролом, он был просто одержим Кармен, и ей нравилось это. Нравилась его страсть, доминирование и сила. К тому же Джон Тейлор был приписан к отряду астронавтов, и это льстило самолюбию Кармен.

Они поженились. Почти сразу же родился ребенок. И все рухнуло. Кармен назвала сына Риккардо, Рико. Джон был настолько против этой «испанской клички», что называл сына Рик.

– Я часто думал, что если бы меня не было, у них все сложилось бы по-другому. Они не могли быть вместе. Приближаясь друг к другу, они просто детонировали. Не знаю, что это было: страсть, ревность, ненависть, может быть, все вместе. И я рос в этом.

Рико закурил еще одну сигарету.

– Я сначала ненавидел их обоих. Потом начал понимать их отношения. Отец здорово ее ревновал, а мама… Она тоже не права. Не надо было подливать масла в огонь. Представляешь, отец даже генетику делал. Все думал: его я сын или нет?

– Вы же так похожи, да тут никаких сомнений.

– То-то и оно, – криво усмехнулся Рико. – Мама умеет запачкать мозги.

Я покачала головой.

– Ты так о них говоришь…

– Да, сейчас я могу о них говорить, – сказал Рико с нажимом. – И мой психолог считает это большим достижением. Теперь я могу общаться и с матерью и с отцом. Почти нормальная семья.

Я ничего не ответила. Мне было дико, что Рико долгое время не общался со своими родителями. Если бы я только знала, где мои мама и папа! Если бы только знала…

Мы еще долго говорили, лежа на постели, а потом одновременно уснули. Не раздеваясь, не размыкая объятий. После всей этой дикой встряски в моей голове было пусто-пусто и, казалось, даже звенело. Я не думала ни о чем, просто растворилась в объятиях Рико и перестала существовать. По крайней мере, на всю ночь.

25. Полоса препятствий

Я проснулась, когда Рико осторожно перекладывал меня со своего плеча на подушку. Глаза разлеплялись с трудом, словно я всю ночь ревела.

– Ты уже уходишь? Работать? – спросила я.

Рико смутился.

– Обычно я бегаю по утрам. Две мили. Ты… не против?

У меня глаза распахнулись от удивления: Рико спрашивал разрешения!

– Нет, не против. Я тоже раньше бегала.

В глазах Рико внезапно вспыхнула надежда, но он быстро опустил глаза и как-то слишком спокойно предложил:

– Побежишь со мной?

Рико хотел, чтобы я согласилась, это чувствовалось, и я хотела сделать ему приятно.

Две мили? Мозг услужливо перевел в километры. Чуть больше трех. Нормально. В Монтерее от нашего трейлера до океана и обратно было чуть больше трех миль. А это гораздо больше, чем три километра.

Я быстро оделась, зашнуровала кроссовки и убрала волосы в два хвостика. Не люблю, когда потные волосы щекочут шею. Впрочем, за две мили я даже вспотеть как следует не успею. Тряхнула головой.

– Побежали.

– Быстрая ты у меня, – сказал Рико и прикрепил к моей футболке знакомый бейдж. – Это так, на всякий случай.

Бежать было легко. Мышцы соскучились по нагрузке и откликались радостным возбуждением.

Главное – не сбить дыхание.

Наверное, километр я пробежала бодро, в таком же темпе, что и Рико, не отставая от него. Потом он оглянулся на меня, улыбнулся и увеличил темп.

Мамочка, я не выдержу! У него такие длинные ноги и он так часто молотит ими по земле! Я тоже ускорилась, стараясь не отставать, но дорога пошла в гору. Наклон был не очень большой, но когда бежишь, чувствуется любое изменение рельефа. «Главное – не сбить дыхание», – повторяла я рефреном.

Вокруг было очень красиво. Вставало солнце, и его нежные оранжевые лучи окрашивали все вокруг мягким светом. Но мне было не до пейзажа. Дыхание все же сбилось в один неровный хрип, в горле царапалась песчаная пустыня.

Когда же на мое счастье показались жилые модули, меня ожидало новое испытание. Дорожка заканчивалась полосой препятствий. Нет, там не было рвов, двухметровых стен и колючей проволоки. Там были барьеры. Обычные невысокие деревянные балясины, имитирующие препятствия. И еще покрышки от колес, лежащие в два ряда. Я остановилась, а Рико побежал дальше, не снижая темпа, высоко поднимая ноги.

Тут я заметила, что мы уже не одни, нас догоняла целая группа парней.

«Боже мой! Если сейчас упаду, то опозорюсь на этой базе навеки», – подумала я и устремилась за Рико. Несколько барьеров я перемахнула на одном энтузиазме, следующие помню плохо, а покрышки от колес, внутрь которых надо было наступать, наполнили мышцы такой болью, что, когда я добралась до комнаты, то упала на постель, не в силах пошевелиться.

Рико ушел в душ, а я провалилась в какое-то забытье с мельканием и кружениями, как на «русских горках».

Когда я проснулась, Рико рядом не было. На его рабочем столе стоял поднос, накрытый полотенцем, и лежала записка:

«Доброе утро, Софи! Это завтрак. Я постараюсь прийти к обеду. Люблю тебя! Рик.»

И от этой подписи у меня забилось сердце. «Рик». Это так созвучно «Ник».

Я сняла полотенце. На подносе стоял уже остывший кофе, две булочки и джем в пластиковом контейнере. Я с удовольствием позавтракала и только после этого приняла душ. Свою одежду я постирала, а одеваться в новое не спешила.

Я так и оставалась в полотенце, когда явился Рико.

– Проголодалась, радость моя? – спросил он, нежно целуя меня, при этом стараясь проникнуть под полотенце.

– Нет, – соврала я.

– А я вот очень, – вздохнул он, убирая руки. – Пойдем, пообедаем.

Я ушам своим не верила: после вчерашнего ареста и последующего скандала он так изменился!

– А мне можно?

– Все в порядке. Они уехали, можешь свободно передвигаться по базе.

– Кто «они»? Или это секрет?

– Не секрет. Президент вчера приезжал.

– Чей? – не поняла я.

– Американский! Дремучая ты моя женщина, – засмеялся Рико. – Одевайся скорее, обед закончится.

Я быстро оделась, выбрав одно из тех платьев, что Рико принес вчера. Платье было удобным и хорошо сидело на мне. Видно, у меня совершенно стандартная фигура. В последний момент, оглядев себя в зеркало, я заметила ярлык и оторвала его.

«Триста долларов! Триста!» – думала я, разглядев ценник. За обычное платье это было очень и очень дорого. Я не покупала себе такой одежды, даже когда была замужем за Диего и могла тратить по тысяче в неделю.

Теперь мне было стыдно за вчерашнюю выходку. Рико действительно заботился обо мне.

Он сиял, как новенькая монета. Угрюмое выражение, печать которого появилась на лице, когда мы подъезжали к базе, развеялось. Теперь словно прежний Рико вернулся ко мне.

В столовой народу было немного, но царило оживление.

Когда мы вошли, все взгляды присутствующих почему-то обратились к нам. Я раньше не боялась внимания, но здесь… Мужчины откровенно разглядывали меня. Женщины… Да, были и женщины. И вот как раз от их взглядов мне становилось не по себе. Одни были просто любопытными, другие – оценивающими. Были и такие, от которых хотелось спрятаться. Так смотрят бывшие любовницы. Сколько же их у Рико? Я вполне допускала, что у него могли быть женщины, и даже на самой базе, но сейчас, столкнувшись с ними лицом к лицу, я смутилась.

Я мельком оглядела зал. Потом еще раз. Не так уж и много. Трое. Две – в штатском, одна – военная. Вроде даже офицер. Я прямо чувствовала ненависть, исходившую от них. Я даже есть не могла – так сдавило мне горло от женских взглядов. И я спросила Рико:

– Здесь много твоих любовниц? Бывших…

Рико поднял бровь, потом быстро обвел взглядом зал.

– Не очень, – сказал он, потом вдруг спохватился. – Да это было сто лет назад!

– Трое? – тихо спросила я.

Рико упрямо жал губы.

– Откуда ты можешь знать? Это провокация!

– Я просто чую их, – сказала я тихо. – Как животные чуют друг друга.

– Ты у меня – единственная, – Рико взял меня за руку.

– Я знаю, – сдержанно улыбнулась я. – Но они все равно будут считать тебя своим…

– Ну, ты здоров, Тейлор! Не было никого и вдруг сразу – невеста! – к нам приблизился какой-то военный. Поздоровался с Рико за руку.

– Это Дилон, – представил Рико.

Я улыбнулась. Слова Дилона о том, что «не было никого», прозвучали явно для меня.

Подошли еще двое, на этот раз штатские. Рико начал знакомить меня, представлять и чем-то напоминал Сэма в день свадьбы. Такой же довольный и взволнованно-радостный.

А я улыбалась и думала, что мне вовсе не надо никакой свадьбы, лишь бы Рико был рядом. Лишь бы Рико был. Я с таким упоением жила настоящим, каждой минуткой его, что совсем не задумывалась о том, что нас ожидает и как мы будем жить дальше. На базе, в крошечной комнатке или в неизвестном мне Лампоке – теперь мне было все равно. Даже если бы Рико сказал, что мы будем жить в пещере, я бы и тогда с радостью пошла за ним.

Возвращаясь из столовой, Рико заговорил об отпуске.

– Знаешь, Софи, две последних недели были очень сложными, много работы…

«Да еще я со своими проблемами и вчерашней бузой», – подумала я и покраснела.

– Из прошлого отпуска меня выдернули, помнишь? Я не мог отказаться. Коллега получил инфаркт, я его заменял. А сейчас мне положен настоящий отпуск. И я хочу провести его с тобой, Софи. То есть, надеюсь… чтобы ты захотела провести его со мной… Черт…

Рико запутался в речевых оборотах. Он не хотел давить на меня, помня вчерашнюю ссору, но и заискивать, выглядеть просителем ему не нравилось.

– Когда поедем? – просто спросила я.

Рико облегченно вздохнул.

– Выезжаем завтра утром, после пробежки.

Я закатила глаза:

– Второй раз я не переживу эти барьеры!

Рико пожал плечами.

– Ты могла их просто обежать…

После обеда я снова осталась одна, но на этот раз время прошло незаметно: я дочитала книгу, перемерила и аккуратно сложила свою новую одежду.

– Софи, радость моя, для тебя есть подарок, – сразу объявил Рико, когда вернулся. – Закрой глаза.

– Я боюсь, – честно призналась я.

– Чего? – удивился Рико. – Ты мне не доверяешь?

Я напряженно вздохнула:

– Рико, я очень боюсь сюрпризов. Их уже столько было в моей жизни!

Игривое настроение Рико улетучилось. Он молча протянул мне маленькую коробочку с проводками. Плеер с наушниками.

– Спасибо! – я обняла Рико, поцеловала его в щеку. – Ты закачаешь туда музыку?

– Кое-что там уже есть, – Рико смущенно улыбнулся. – Хочешь послушать?

Я кивнула. «Какая же у него чудная улыбка! И глаза. Небесно-голубые…»

Рико расправил проводки и вложил мне в уши маленькие горошинки наушников. Потом с таинственным видом нажал на кнопку.

Внезапно соленый морской бриз обдал меня, закатное солнце и блестящие спины дельфинов мелькнули перед глазами. Шум прибоя и крики чаек… Такие знакомые звуки породили волну памяти, которая на мгновение захлестнула меня.

– Рико… это… Рико…

Я не могла говорить. Это были слезы восторга. И благодарности.

– Да, моя радость, это твои записи. Наши ребята постарались и восстановили файлы.

Я смеялась и плакала, и целовала Рико. А когда совсем успокоилась, он сказал:

– Я думаю, ты должна знать. Там был еще один файл.

По тону голоса я поняла, что это что-то серьезное. Но что такого может быть на моем плеере? Это просто детская забава, подарок родителей…

Родители?

Сердце у меня забилось часто-часто. Рико, вероятно, уловил мое состояние, потому что сказал:

– Ты только не волнуйся, Софи. Твой плеер использовали как флешку. Это текстовый файл.

– Mon papa? – одними губами прошептала я, мгновенно перейдя на французский.

Рико кивнул.

– Похоже на письмо.

Это было больше, чем потрясение. Я была ошарашена этой новостью настолько, что даже мысли в моей голове остановились.

Письмо от папы. И я все эти годы носила его с собой. И ничего не знала.

Рико испугался моей реакции. Обнял. Усадил на кровать.

– Дать тебе воды?

Я покачала головой. Говорить я не могла.

– Хочешь почитать его?

Я кивнула.

– Оно на французском.

Понятное дело! Это папочкин родной язык.

Рико достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок.

– Я распечатал.

Я выхватила листок из рук Рико, развернула его, но буквы вероломно запрыгали у меня перед глазами.

Я прочла письмо несколько раз, но ничего не поняла. Папа писал, чтобы я никому не доверяла, а если будет совсем трудно – обращалась за помощью к дяде Чаку или Нилу Найколайски. Они знают, что надо делать с дискетами и файлами, которые я получу. Остальное, в особенности ключ, я должна беречь и никому не показывать.

«Ты привыкнешь к Аляске, Софи, и больше не будешь бояться высоких широт. Ты станешь хорошим навигатором, bambina, ведь ты у меня гений в математике и легко управляешься с любыми цифрами».

Дальше он снова писал, чтобы я никому не доверяла. Как мама. Что это все может значить? Почему они оба пишут загадками? Что за дискеты и ключи? Что мне делать теперь?

Нил, дядя Чак – они умерли, и мне теперь некого спросить.

Я вздохнула. Рико обнял меня за плечи.

– Ты знаешь французский? – спросила я, кивнув на листок.