Текст книги "В поисках шестого океана. Часть третья. Возрождение"

46. Возвращение

Кресло было невыносимо мягким, и я с трудом выбиралась из его сонных объятий. Ход времени остановился. Передо мной на цепочке крутились блестящие часы. Их держал на вытянутой руке доктор Кейн.

– Что ты видела теперь, Софи? Что-то особенное? Рассказывай!

Доктор Кейн убрал часы, откинулся в своем кресле и сложил руки, соединив большой и указательный пальцы.

– Что? – я не понимала.

Доктор поморщился.

– Если ты не хочешь больше сотрудничать, Софи, так и скажи. Не увиливай. Это будет разумно. Я сделаю по тебе заключение, независимо от этого. В тюрьму ты больше не вернешься.

– В тюрьму? За что?

Я совершенно не понимала происходящего.

Доктор покачал головой, нахмурился.

– Ты не помнишь? Похоже, в этот раз воздействие было слишком сильным. Надо снова сделать томографию. – Доктор бормотал себе под нос. Потом снова обратился ко мне, повысив голос: – Где ты находишься, Софи? Ты понимаешь?

Внезапно тонкая граница между сном и реальностью стала рушиться. Я цеплялась за обломки.

– Я сижу в самолете, который летит в Хьюстон. У меня руки скованы наручниками, а напротив меня сидит человек, который хочет убить…

Доктор Кейн поморщился.

– Как далеко тебя завели фантазии, Софи! Вспомни, о чем мы с тобой договорились.

– Вы мне что-то кололи и облучали прибором… – еле слышно выговорила я.

Доктор Кейн удивился.

– Прибором? У меня нет никаких приборов, кроме этого.

Он вытащил и продемонстрировал часы на цепочке. У меня заныло сердце.

– Я погружал тебя в гипнотический сон, а ты рассказывала, что с тобой происходит. Это было крайне интересно, пока твои фантазии не стали опасными. Для тебя самой.

Доктор убрал часы.

– Лучше бы продолжила линию миллионеров. Но ты не захотела. Это патология, Софи. Тебе не нравится спокойная жизнь в достатке и роскоши. Шелковое постельное белье, бриллианты, слава, успех… Ты предпочитаешь жить нищенкой, да еще с манией преследования. Ты все время стоишь перед выбором и все время выбираешь не то. Твои фантазии характеризуют тебя как интересную, неординарную личность, но твои детские комплексы и травмы постоянно тянут тебя делать выбор в пользу смерти.

Доктор Кейн вздохнул.

– В общем, ты обречена. Приятно было следить за твоими иллюзиями, кое-что я даже записал, но продолжение невозможно. Я понял это. Тебе грозит потеря контроля, а в дальнейшем – полный распад личности, то есть смерть. Я прекращаю эксперимент. Все. Психиатрическая экспертиза будет через неделю. Ты вполне можешь восстановиться за это время. Впрочем, тебя вряд ли признают вменяемой. Такое тяжелое преступление, да еще эти провалы…

– Какое преступление? – я не понимала. – Провалы?

Доктор Кейн покачал головой.

– Все гораздо хуже, чем я думал. Ты совсем не помнишь, в чем тебя обвиняют?

В моей голове щелкнуло.

– В убийстве Тома Харди, моего отчима?

Доктор Кейн кивнул.

– А также в смерти Виктории Харди, Виктора Харди и малышки Стейси.

– Что? – я захрипела, мне не хватало воздуха.

Нет. Это неправда. Этого не может быть!

– Я никого не убивала. Тома Харди убила Стейси, моей кисточкой, когда он хотел…

Доктор Кейн перебил меня.

– Вытеснение, отрицание – психологическая защита твоего сознания от реальности, Софи. Ты не помнишь, что отравила их газом, а потом взорвала дом.

«Это просто сон. Просто какой-то кошмарный сон!»

– Это не сон, Софи. Ты просто запуталась, девочка, – мягко увещевал доктор Кейн. – Давай мыслить разумно. Ты все еще считаешь, что летишь в самолете? В наручниках? Посмотри на себя. Где у тебя наручники, а?

Я взглянула на свои руки. Они были свободными, хотя и лежали на моих коленях, прижавшись запястьями друг к другу. Я медленно развела их в стороны. Они разошлись легко, хоть и болели в тех местах, где металл натер кожу. Или не натер?… Я начала теряться. Грань сна и реальности разрушилась окончательно.

«Это не может быть правдой! Не может! – лихорадочно думала я. – Должно быть что-то… Какие-то доказательства… И я проснусь!»

Я огляделась. Встала из кресла и подошла к окну. На улице светило солнце. Во внутреннем дворике больницы гуляли пациенты. Я потрогала белую решетку. Холодная. Твердая. Ущипнула себя. Больно.

Доктор Кейн смотрел на меня скептически.

– Что ты ищешь, Софи? Доказательств, что твои грезы – правда?

Я вдруг вспомнила и быстро, не стесняясь доктора, рванула на себе одежду, обнажив левый бок. Розовый, выступающий над кожей рубец был на месте. Он был безобразен и прекрасен одновременно.

– Вот! – Я ликовала. – Этот шрам. Он – реальный, а все вокруг – нелепый сон!

Доктор Кейн вздохнул.

– Софи, какая же ты невменяемая фантазерка, – сказал он.

И щелкнул пальцами.

И шрам исчез.

Внутри меня что-то оборвалось.

– Это галлюцинации, – устало сказал доктор Кейн и потер лоб. – Они постепенно берут власть над твоим разумом, Софи. И ты уже не различаешь реальность и свои фантазии.

Необходимо лечение. Серьезное и длительное. Я гарантирую стабильный результат, но приступить к нему надо немедленно. Кто знает, что ты увидишь снова? Это может оказаться даже смертельным. Смертельным для тебя, здесь, в настоящем мире. В реальности.

Я продолжала ошалело ощупывать свой живот. Шрама не было.

Мое сознание рассыпалось в какие-то обломки и продолжало рушиться. Я цеплялась за эти разрозненные кусочки, стараясь соединить их, слепить обратно.

– А вы уверены в своей реальности, док? Что вы сидите сейчас в кресле, а не являетесь всего лишь частью моего сна?

Я говорила это, а сама истекала слезами. Горячие слезы отчаянья заливали мне щеки, и от их пощипывания становилось страшно. Слишком реальными были они.

Доктор Кейн улыбался.

– Рико… Риккардо Тейлор, – прошептала я, цепляясь за это имя, как утопающий за соломинку.

– Весьма яркий персонаж, – кивнул доктор Кейн, – но его нет в настоящем мире.

– Нет? – переспросила я в ужасе.

– Повторяю, Софи: это все твои фантазии. Мечты, весьма далекие от реальности.

И тут мне показалось, что у меня вырвали сердце. И вместо него плещется целый океан скорби.

– Тогда я не хочу жить в этой реальности! – закричала я. – Я не могу жить в мире, где Рико нет! Мне не нужна жизнь без любви.

– Ты хочешь умереть? – заинтересовался доктор Кейн.

Я плакала.

– Верните меня в мои иллюзии!

Доктор Кейн сложил руки на груди.

– В том, придуманном тобой мире, Риккардо Тейлора тоже нет. Ты сама только что во время последнего нашего сеанса убила его. Своими фантазиями. Я еще раз повторяю: твои выдумки небезопасны, Софи. Они несут разрушение и смерть.

И тогда мне действительно захотелось умереть.

У меня больше ничего не осталось. Зачем мне теперь жизнь? Зачем мне душа?

Доктор Кейн ухмыльнулся, и мне показалось знакомым хищное выражение его лица. Я уже видела его. Однажды.

Внезапно воспоминания в моей голове зазвучали голосами.

«Потерять душу страшнее, чем потерять жизнь!» – говорила мне мама.

«Memente anime!«* – вторила ей Анна Смит.

«Я люблю весь мир!» – улыбалась Стейси.

«Понимаешь, Он спасет всех нас! – лепетала я сама из далекого детства. – Только надо, чтобы Он был вот здесь, внутри…»

И вдруг я все поняла. Даже не поняла, а почувствовала первопричину. Зачем все это происходит.

«Здесь дьявол с Богом борются, а поле битвы – сердца людей». Мое сердце. Мой разум.

Погрузившись в свое отчаяние, я забыла о самом существенном. О Нем. Который спасет всех нас.

«По вере вашей будет вам!»

По моей вере.

Она сильна, и я ничего не боюсь.

«Верую», – прошептала я, и словно незримая защита выросла вокруг меня.

Я облегченно вздохнула и улыбнулась.

– Я помню тебя, – сказала я, вытирая слезы. – Ты уже снился мне однажды, в доме Диего, но тогда я не знала, что нужно делать. У меня не было оружия против тебя.

Он изменился. Словно выпрямился, и глаза его сверкали хищным блеском.

– Ты узнала меня? Разумно. Ты освободишься от своих иллюзий…

Я покачала головой.

– Это ты – иллюзия. Тебя нет и не будет никогда. Ты не тьма, ты просто отсутствие света. Ты – ничто.

Его лицо исказилось, на меня повеяло холодом, но мне теперь не было страшно.

– А тебя не пугает смерть? – спросил он вкрадчивым голосом Оуэна.

– Нет, – сказала я отважно. – Я ничего не боюсь. Потому, что Он – со мной.

Я обрела веру и вдруг почувствовала огромную силу своей души, словно она стала материальна и начала расти. Несказанная радость мощным потоком наполнила меня до краев… Во мне было столько веры и любви, что границы миров перестали существовать для меня.

Я подняла руку, и потолок беззвучно раскололся. На меня хлынул поток света. И я полетела.

«Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». **

* * *

Я лежала на полу. Дэн бил меня по щекам, и моя голова болталась, как на ниточке, но я не чувствовала боли.

– Вколите уже что-нибудь ей! – раздражением Дэн пытался прикрыть свой страх. – Она нужна мне живой.

Мне сделали укол прямо через одежду. И я почувствовала его.

– Ее поднять, шеф? – спросил один из мужчин, что возился со мной.

– Пусть лежит, – отрывисто бросил Дэн. Его прежняя беспечность сменилась тревогой. – Что это было?

Что ему ответил мужчина, я не слышала.

– Сколько она еще протянет? – снова спросил Дэн.

– Трудно сказать, нужен врач.

– А ты здесь на что? – огрызнулся Дэн, вставая.

– Я только парамедик.

– Она должна дотянуть хотя бы до тюрьмы.

Оттенок легкой, едва заметной фальши мелькнул в словах Дэна, но я уже знала, что тюрьма – всего лишь официальная версия и меня везут совсем в другое место. Я не знала куда, но была уверена, что еще несколько часов буду жить, и Дэн приложит к этому все усилия.

И еще я поняла, что это неправда, что Рико больше нет! Кого же тогда боится Дэн? Почему так трясется за мою жизнь? Кому я нужна, кроме Риккардо Тейлора?

Очертания предметов вновь обрели четкость. Я захотела подняться, но неизвестно откуда взявшаяся слабость не давала мне этого сделать.

– Вегетативный параксизм, симпато-адреналовый криз и еще десятка два диагнозов. Почем я знаю, что с ней? – продолжал медик. – У нее были сердечные проблемы?

– Сердечные проблемы? – засмеялся Дэн. – У нее больше нет сердечных проблем.

«Я не верю, – подумала я. – Рико жив!»

Я все-таки села, цепляясь руками за кресла. Несмотря на мое беспомощное состояние, Дэн не снял с меня наручники. Значит в чем-то я сильнее его.

____________________________________________________

* Помни о душе! (лат.)

* * Библия, Новый Завет, «Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам»

47. Santa Muerte

В Хьюстоне мы оказались глубокой ночью. Я видела черное небо, прожектора и сверкающий город вдали. Аэропорта рядом не было, значит это какой-то тайный аэродром. Из большого самолета мы пересели в вертолет без опознавательных знаков.

Сколько мы летели – не помню. Я впадала в забытье, но засыпать боялась.

Как меня выгружали из вертолета, а потом везли куда-то в машине, я помню смутно. Именно «выгружали», потому что двигаться самой у меня уже не было сил. И только на пристани, когда свежий бриз ударил мне в лицо, я словно бы очнулась. Было то удивительное время суток, когда ночь уже прошла, а солнце еще не позолотило своими лучами неподвижные воды залива. Катер, куда меня погрузили, отчалил от берега, постепенно набирая скорость. Он летел по водной глади так стремительно, что я уже не могла на глаз определить точную скорость. По крайней мере, больше 30 узлов, гораздо быстрее «Ники».

Судя по встающему солнцу, мы двигались на восток – юго-восток. Насколько я помнила, там располагалась Куба. Может быть, в этом дело? Агент Дэн на самом деле коммунист и служит Фиделю Кастро? А может, он не соврал своим фэбээровцам и везет меня в тюрьму? На Кубе есть военная база Гуантанамо, с тюрьмой. Неужели туда? Но там не держат женщин, только террористов. И ее же хотели закрыть. Президент подписал указ о расформировании, а потом конгресс…

«О чем я думаю? Это же Дэн. А в его словах правды нет».

Мужчина, стоявший на палубе, спросил что-то у Дэна по-испански, указывая на меня.

– Non! – насмешливо ответил ему Дэн и добавил что-то смешное, потому что рулевой заржал. Я уловила только слово «la sangre» – кровь.

Действительно, я была вся в крови. В туалете самолета я смыла ее со своего тела, но остатки платья и плащ, казалось, были пропитаны ею.

По разговорам двух моряков я поняла, куда они держат курс. Конечно, я не знала испанского, но не понять слово «Ямайка» может только полная дура.

На одном из мужчин, управляющих катером, я заметила образок с изображением смерти. Это означало, что он приверженец культа Санта Муэрте, распространенного в Мексике. У второго мужчины, судя по всему матроса, изображение смерти красовалось татуировкой на плече.

Когда я искала информацию о наркокартелях, чтобы понять, почему они преследуют меня, я сталкивалась с упоминанием о Санта Муэртэ. Святая Смерть. Считается, что она охраняет от мучительной или преждевременной кончины и особо почитаемая среди представителей мексиканских наркокартелей.

Из всего этого можно было сделать только один вывод: катер принадлежит картелю и меня действительно везут на Ямайку.

Я представила карту. До Ямайки около 500 морских миль. Это почти 16 часов пути. Судя по солнцу, мы будем там только поздно вечером. Если не изменим курс. А почему именно Ямайка? Если Дэн с такой легкостью предал ФБР и свою страну, то и наркокартель ему не указ.

Солнце поднималось все выше, оно слепило глаза, отражаясь от жемчужных вод Карибского моря. После целого дня, проведенного на солнце, мне хотелось пить, а близость прохладных вод только усиливала жажду. Я думала о том, чтобы прыгнуть за борт, но в наручниках у меня не было шансов. Ни единого. Я понимала, что слишком слаба, чтобы плыть со скованными руками, когда берега не видно.

Меня даже особенно не охраняли. Один из мексиканцев присматривал за мной. В его глазах было больше жалости и сочувствия, чем во всех американцах, сотрудниках ФБР, встретившихся мне. Наверное, именно таких туда и отбирают. Чтобы не дрогнули перед террористами, в каком бы обличии те ни предстали. То, что меня объявили им террористкой, я даже не сомневалась. Агенты ФБР – крепкие ребята. А вот мексиканец из картеля, с татуировкой смерти на плече, похоже, нет. Он принес мне воды, и я пила ее жадно, не успевая насладиться прохладой, которую она приносила.

– Грациес, – сказала я ему, возвращая стакан.

Мексиканец обрадовался, что-то затараторил шепотом, указывая глазами на лестницу, ведущую вглубь катера, но я лишь покачала головой. Я не понимала. Мужчина вздохнул и ушел.

Все время, что я оставалась на палубе одна, я пыталась булавкой расстегнуть наручники, но у меня ничего не получалось. Кончик булавки уже два раза обламывался.

На пути у нас лежат Каймановы острова. Это будет около четырех или пяти вечера, если я правильно помню карту, и катер не изменит скорость. Может быть, я даже увижу их на горизонте. Если бы я только была без наручников! Мне казалось, что, прыгнув за борт, я могла бы плыть и плыть многие мили. Я бы достигла берега или меня подобрало бы какое-нибудь судно. Утонуть я почему-то совсем не боялась.

Я все еще надеялась выбраться из затягивающего меня водоворота.

Кошмар начался вдруг.

Разговаривая с кем-то по телефону, Дэн поднялся на палубу. Это был кто-то из картеля, потому что говорил Дэн по-испански и тон был предупредительный и даже заискивающий. Потом он перешел на английский.

– Я могу дать ей трубку, и вы сами поговорите.

По глазам Дэна, которые в это время буравили меня, было ясно, что он блефует. Он никогда бы не дал мне телефон, но невидимый собеседник поверил Дэну.

– Конечно… Ни один волос не упадет… Как скажете, дон Салазар.

Дэн отдал трубку матросу, а сам подошел ко мне.

– Руки, – отрывисто приказал он.

В его собственных руках я увидела ключ от наручников. Я едва успела спрятать булавку в складках плаща и протянула руки Дэну. Тот щелкнул замком, ловко подхватил наручники и спрятал их в карман пиджака.

Мексиканец в это время внимательно смотрел за всеми его действиями и коротко говорил что-то в трубку. Потом почтительно попрощался и протянул телефон Дэну. Тот тоже любезно попрощался, аккуратно спрятал телефон в карман.

Внезапно в другой руке у Дэна оказался пистолет с глушителем, и он в три коротких хлопка уложил мексиканца на палубу. Из головы мужчины все еще продолжала хлестать кровь, когда Дэн закричал что-то по-испански вглубь катера. Как только на лестнице показалась голова капитана, снова раздались хлопки.

Я сидела на палубе, все еще не веря в происходящее. Наручников не было, и я могла сигануть за борт. Но вместо этого я завороженно смотрела, как хладнокровно расправляется Дэн со своими союзниками.

Ничего не изменилось. Катер так же продолжал рассекать морские просторы, видимо, он стоял на автопилоте.

– Помоги мне, – приказал Дэн и, спрятав пистолет, принялся переваливать труп за борт.

Я сидела, оцепенев.

– Никакой от тебя пользы! – разозлился Дэн, сбрасывая труп в море, и полез внутрь катера.

Через минуту катер изменил курс. Теперь мы двигались ровно на запад. Что там? Я никак не могла сообразить. Каймановы острова? Куба?

По моей коже побежали холодные мурашки, хотя видения не было. Но и без видения становилось понятно, что я буду следующей жертвой.

Страх отступил. Я вдруг вспомнила Лору, ее откровенные письма маме. Раньше я не могла понять степени отчаяния этой девочки и то, на что она решилась тогда. Погибнуть, но уничтожить зло. Погубить свою душу, но освободить мир от зловонной заразы, распространяющей наркотики и детское порно. Бедная девочка! Она не видела другого выхода, как обрушить машину с моста в холодные воды залива. Кто же знал, что Том останется жив? Бедная, мужественная девочка! Ей казалось, что у нее нет выбора.

А у меня выбор есть.

Просто умереть или умереть вместе с Дэном. Я поняла, что золотой кулон, который оказался в банковской ячейке – электронный ключ от счета, на котором деньги наркокартеля. И если Дэн останется жив, то завладеет этими деньгами. Он убил собственными руками уже трех человек, это только за сутки, и теперь вряд ли остановится.

«Господи, ты же все видишь и знаешь! Прости меня! Прости, что я не оценила твой дар и так бесполезно потратила его. Прости, что я попытаюсь отнять чужую жизнь и потеряю свою. Это зло невозможно победить светом, только таким же злом. Прости меня! Прости…»

Я еще разговаривала с Богом, когда на палубе показался Дэн. Он тащил труп капитана. Дэн так утомился наведением порядка на катере, что, выбросив труп за борт, сел на скамейку напротив меня, тяжело дыша.

– Зачем? – спросила я тихо-тихо, указав головой на остатки крови, размазанные по белоснежной палубе.

– Блаженны жаждущие правды, ибо они насытятся! – ухмыльнулся Дэн, и я поняла, что эта полоса откровений закончится моей смертью. Но мне теперь было все равно.

– Дальше… наши пути не совпадали, – сообщил Дэн. – Дон Салазар отправил нам навстречу своих людей. Не терпится capo mafioso… Ему нужна ты. Извини, Софи, ничего личного, но в мои планы это не входит. Ты слишком много могла бы ему рассказать. Кстати, он тоже Чезаре. Или, как там по-итальянски, Чезари? Твой прадед и его дед – родные братья.

Дэн отдышался, снова достал оружие и начал методично перезаряжать его.

– У мистера Чезаре свой пунктик. Он считает, что кровь Цезаря слишком ценна и не должна проливаться зря. Ник чересчур насолил картелю, а тебя дон Салазар отстоял. Он сам хотел жениться на тебе, но остальные боссы воспротивились. Нельзя было подпускать тебя к картелю так близко.

Я мгновенно вспомнила рассказы отца: каким ударом для бабушки Летиции была смерть сыновей. Тяжелее, чем гибель Лауры, мамы Ника.

Их расстреляли в Палермо, но я так никогда и не узнала, что это было: война кланов? Полицейская операция? Или месть самой мафии?

Ника потрясло, когда Летиция плакала, стоя перед ним на коленях, и умоляла его, десятилетнего мальчишку, никогда не вставать на путь мафии. Чем бы ни соблазняли, чем бы ни угрожали. Папа обещал. И сдержал обещание. Он стал единственным потомком Чезари, кто отрекся от cosa nostra.

Теперь только я поняла, что во всей этой затянувшейся игре была еще и третья сторона: дон Салазар. Он фанатично берег мою жизнь только потому, что я – Чезаре. Потомок Цезаря. Так нелепо!

Я осознала и то, что, уходя из Астории, папа с мамой знали, что обречены, картель не оставит их в живых, а у меня одной был шанс. По крайней мере, жить.

Оказалось, что у картеля есть свои законы, и они выполняются. А у федерального агента Дэна законов нет. Алчный зверь, живший в нем долгие годы, вырвался на свободу.

Дэн закончил заряжать пистолет. Я нащупала в складках плаща обломок булавки и зажала его в пальцах. Кроме этого смешного оружия у меня была лишь спокойная уверенность. Я была готова к смерти. Но я хотела умереть только вместе с ним.

– Вставай у борта! – приказал Дэн и добавил снисходительно: – Тебе не будет больно, я стреляю в голову.

– Я могу помолиться? – спросила я.

– Нет. У тебя было два дня, чтобы молиться. Или ты думала, что я тебя отпущу? Я привык вести дела честно: сказал «убью» – исполнил. Вставай!

Я стала медленно подниматься навстречу своей смерти.