Текст книги "Избранные письма"

Нахожу, что описание двух картонов, сделанное Вами, украшает эти картоны многими прекрасными мыслями. Этим описанием приготовляется воображение, приготовляются взоры, чтоб увидеть прекрасные иконы – почти живые, говорящие поучительнейшую проповедь. По крайней мере я получил такое настроение. Но когда перенеслись взоры из чтения на рисунок, мое ожидание не осуществилось: я увидел не иконы нашей Православной Церкви, но карикатуры икон. Словно если б певец с итальянской сцены начал петь на свой лад с излиянием романтического чувства нашу величественную Херувимскую Песнь.

О картоне Б-и.

Прекрасная, возвышенная мысль – неизобразимое изображением Божество изобразить словом Сый, от Которого – лучи!

Для чего же Ангелы отвратили взоры свои от изображенного так превосходно Божества? Они должны бы были учить предстоящих благоговению пред Божеством; в них бы должно показать стремление к Божеству всем сердцем, всею душою, всем помышлением, всею крепостью, как этого требует, этому научает Сам Спаситель. В этом состоянии находятся по самой вещи Ангелы, предстоящие славе Божией, как открывает нам Писание. Напротив – здесь Ангелы оказывают мало внимания и уважения Божеству, ни один не удостаивает взглянуть на Него, все зевают (извините за выражение) по сторонам. И стоит уединенно величественный Сый, отделенный, отсеченный от всей картины! Неужели у художника таилось в душе намерение написать критику на наше время, намекнуть нам, что Бог нами забыт, что по-видимому мы простираем к Нему руки, а по самой вещи отвратились от Него.

Четыре верхних Ангела суть фигуры женские. Этим нарушено предание Православной Церкви, которая всегда изображает Ангелов прекрасными юношами. Нет примера во всем Священном Писании, чтоб Ангел явился в образе женщины. Здесь дамы, и важные дамы. Судя по их физиономиям, в которых нет ничего Божественного, которые слишком обыкновенны, надо предполагать, что натурщицами были не более, как горничные девушки, а натурщицею для верхней фигуры на левой стороне – какая-нибудь кастелянша-немочка, уже, как видно, пожилая, с выражением беззаботного выражения на лице – вероятно того чувства, которое было в ее душе в то время, когда она стояла пред художником. Отымите у фигуры крылья, вместо Сый поставьте люстру и спросите, что представляет картина? – Пляску.

Для нижних трех Ангелов служили образцами мальчики. И на картине – мальчишки. Даже нет усилия произвести их в Ангелов. Средний – смотрит из окошка со всем должным вниманием ребенка на ходящий на улице народ и ездящие экипажи, а два ассистента резвились, играли и на что-то мимоходом взглянули – только не на Бога. До Него им совсем нет дела! В благовоспитанных мальчиках преобладающее чувство – невинность и нежность. А здесь – здоровенького сложения ребятишки, способные пошалить, для которых розга – не лишнее. Как должен быть осмотрителен, строг выбор натурщиков! Их чувства, их характеры, их нравственность, их способности переходят на картины. От недостатка столь нужной священной критики у нас на новейших иконах, в которых искусство живописи достигло неоспоримо высокой степени развития, вместе видны и резкие несообразности. Не намерен я исчислять их, потому что они бесчисленны, но выскажу ту несообразность, которая часто терзала мои взоры, когда они в тех глазах, из которых должна бы сиять Божественная Премудрость, усматривали выражение недостатка умственных способностей. Некоторый кучер, видный, но очень ограниченного ума, поступив ко мне в услугу, сам мне сказывал: «Я был натурщиком в Академии семь лет, в такой-то церкви такая-то икона писана с меня». Он исчислял иконы, для которых служил оригиналом, которых не хочу наименовать, этого не стерпит мое сердце! Но вот причина глупых глаз на иконе: она – верный портрет статного кучера с глупыми глазами.

Иконописец должен твердо знать догматы Православной Церкви и вести жизнь глубоко благочестивую, потому что назначение иконы – наставлять народ изображениями. Посему иконы должны сообщать понятия истинные, чувствования благоговейные, точно – благочестивые. В противном случае икона будет действовать так, как бы действовал с кафедры проповедник, зараженный лжеучением или с одними познаниями литературными без познаний богословских.

О картоне Р-а.

Древние воины ни за что бы не остались в касках пред священным изображением Живоначальной Троицы, вынесенным деяниями великого угодника Божия, знаменитого преславными чудотворениями! Древние благочестивые воины преклонили бы колена! Перенеситесь к самому событию: преподобный Сергий благословляет Димитрия Донского на поход против Мамая. При этом обстоятельстве какое было благоговение! Какие серьезные мысли и ощущения должны были наполнять всех и каждого. Шли на кровавую Куликовскую битву, против несметных полчищ татарских, имевших на своей стороне не только превосходство в числе, но нравственную огромную силу – воспоминание двувековых побед и владычества. Россияне – они ясно видели, что победа для них была крайне сомнительна, что следствия побеждения должны быть самые бедственные. Пред очами всех носилась смерть! Она украшалась лишь тем, что с мыслию о ней соединялась мысль о венце мученическом, потому что в походе против Мамая все признавали не только необходимость отечественную, но и необходимость религиозную. И точно! Поход этот был более плодом веры, нежели политических расчетов; поход – благословлен преподобным Сергием! При совершении этого благословения могла ли иметь место легкость и ветреность, которая заметна в других, и даже в некоторых иконах? Здесь воины не могли иметь того чувства, которое имеют наши современные герои, когда они в манеже ожидают развода. Есть картина – поставление в Царя Михаила Феодоровича Романова. Там довольно удовлетворительно выражено на всех лицах и в постановках фигур чувство благоговения и благочестия. Это чувство дает картине единство действия, моральное и религиозное достоинство, достоинство иконы.

Не мое дело судить о самом искусстве, и потому не обращаю внимания на то, что фигура Димитрия Донского кажется мне в неестественном положении. Но должен сказать, что и поныне благочестивые военные люди, намереваясь приложиться к Святыне, снимают с себя и отлагают оружие. К чему Димитрий подносит так близко к иконе меч свой? Не для благословения ли? Для этого мечу довольно лежать повергнутым на землю. Не сходно с чувствами и понятиями проникнутого глубоким благочестием князя, чтоб он дерзнул поднести так близко к Святыне оружие, проливающее кровь человеческую. Вообще картон Р-а, не оживленный благоговением и прочими священными ощущениями, напротив того, изображающий много светскости, далеко отстоит от достоинства иконы, имея, может быть, все достоинство картины.

В Вашем описании Вы похвалили произведения художников, как художников, – и похвалили прекрасно, как литератор. Примите мои слова – это искреннее, прямое выражение чувств моих; я не остановился пред некоторыми выражениями довольно резкими для того, чтобы нисколько не пострадала правда. Пусть лучше немного пострадает ухо и нежный вкус! Согласитесь! Сколько должно страдать сердце, самые глаза истинного сына Православной Восточной Церкви, когда он видит на местах, принадлежащих святым иконам – лишь картины, часто прекрасной кисти, но почти всегда чуждой богословского познания и чувства.

Письма К С. И. С-Вой

Вы нисколько не ошибетесь, добрейшая С. И., если всю жизнь Вашу уподобите продолжительной войне. Каждому из нас предназначено взять у иноплеменников свой Иерусалим и свой Царьград. Слава на Небе ожидает победителя и завоевателя – бесчестие вечное ожидает решительно побежденного, допустившего себе падение, из которого нет восстания. Не желайте, прежде решительной победы, ни мира, ни отдыха. Сражайтесь! Если чувствуете изнеможение, если побеждаетесь в мысли, то снова ободряйте себя, старайтесь не быть побежденною на самом деле и обучиться со временем к победе при столкновении одних мыслей. Доставив Коле земное счастье, постарайтесь доставить ему и Небесное. Вот работа после работы. Ваша добродетель будет привлекать благословение Божие на Вашего сына, а за согрешение Ваше может разразиться над ним гнев Божий. Помните это и укрепляйтесь. Бог, доселе не оставлявший Вас, не оставит и на будущее время. Благословение Его да почиет над Вами. Вам преданнейший

Архимандрит Игнатий,

24 мая 1848

Примите мое усерднейшее поздравление с днем Ангела Вашего. Да хранит он дни Ваши в полном благополучии, какое может быть на земле, и да наставляет душу Вашу на стези правые и святые, ведущие в блаженство вечное. Примите на себя труд передать мое поздравление Софии В.

В этот день была именинница моя матушка: ее звали Софиею, были именинницами четыре родные сестры (все почившие).

Призывающий на Вас благословение Божие, недостойный

Архимандрит Игнатий,

17 сентября 1849

Нет в моем сердце для Вас укоризны. Есть в нем желание Вам душевной пользы, есть искренность. Принимайте слова мои с простотою и любовью, потому что они говорятся с простотою и любовью. Любовь не подозрительна, исполнена веры, я говорю о любви духовной: плотская любовь всегда растворена ревностью и подозрительностью.

Кумирами называю, или лучше научился называть, научился у святых отцов, в их писаниях, земные предметы и образы их, приковывающие к себе мысль и сердце. Эти кумиры падают, когда произносится в храме душевном всемогущее и спасительное имя Иисуса. Желаю, чтоб это совершилось во мне, а потому и в Вас. Что Вы находите в этом желании жестокого? Правда, оно ведет к тесному и прискорбному пути, совершаемому мыслями и чувствованиями о Господе, но путь сей выводит к блаженству. Не сетую на Вас за равнодушие ко всем; не ищу от Вас пламенной любви к Спасителю. Ищу сердца сокрушенного и смиренного, которого Бог не уничижит. Что значит не уничижит? Значит, что в смиренное сердце, сокрушающееся блаженною печалью о множестве согрешений и недостатков, Бог изливает из Себя любовь к Себе. Свидетель сему св. ап. Павел, который говорит, что в него излилась любовь Божия Духом Святым, данным ему (Рим. 5, 5). Любовь Божия умерщвляет любовь плотскую, душевную. Она – Дух. Она пребывает в тонком хладе, всегда ровная, как в Евангелии, но научает уязвленного ею полагать душу за ближнего своего. Ибо ощущение этой любви сладостнее ощущения жизни. Она поставляет человека в правильное отношение ко всем и ко всему. Она в святом мире, и мир в ней. Она в святой чистоте, и чистота в ней.

В чистоту входим покаянием; покаяние должно нас умалить, привести в состояние детей. Поцелуйте за меня Колю и полюбуйтесь им: нам надо быть такими, как он, чтоб войти в Царство Небесное, которое есть Божественная Любовь.

Вам преданнейший Архимандрит Игнатий,

23 августа 1846

Благодарю Вас за прекрасные стихи: не говоря уже о наружной отделке, которая до мелочности изящна, в них много силы и много логики – того и другого больше, нежели в стихах Майкова. Мне понравились два стихотворения воспитанника дворянского полка Василия Пето: «Молитва» и «Песня», напечатанные в «Инвалиде». Видно дитя, виден подражатель Лермонтова, но виден вместе и истинный талант, видна необыкновенная глубина чувств… какой… какой… нет ни в ком из современных поэтов. Если Вы так добры, что принимаете на себя взять заказанную для меня аптечку, то исполните это. Возьмите к ней руководство, если имеется какое особенное.

Архимандрит Игнатий

«Долг красен платежом», – говорит русская пословица добрая, справедливая пословица. Это мне надо исполнить относительно Вас: отвечать Вам сколько-нибудь порядочно на предоброе письмо Ваше, на премилое письмо.[…] Вместо обширного письма посылаю Вам статью «Чаша Христова». – Таких статей у меня написано 15, назначаются составить книгу – «Мой дар друзьям моим», мою уплату за ту любовь, которую многие имеют ко мне в такой степени. Образ изложения, наружная форма, самый слог – может быть новость в духовной русской литературе. Так мне внушилось – и я действую просто по внушению. Мне хочется, чтоб книга моя была другом, всегда утешительным, никогда не обременительным. Читатель найдет везде начало, везде конец. Захочет прочитать всю статью – найдет общую связь. Хочу, чтоб книга удобоприступна была каждому, как друг – и чтоб гордый ум смиряла высотою истин и глубиною чувств: друг должен быть с характером. […]

Воспоминание о Бородинском монастыре, какое у меня было в душе, такое и вышло на бумагу. В этом заключается все мое оправдание пред справедливым обвинением в краткости. Чад своих не отдаю в ортопедическое заведение – вытягивать члены, рожденные на свет короткими! – Есть у меня некоторые вещи и более обширные, чем «Воспоминание», но не знаю, идут ли они в светский журнал. Пришлю что-нибудь, когда поокрепну и предоставлю благорассмотрению И. И-ча напечатать или нет.

«Чашу» сохраните в тайне с сестрицей Вашей. Пейте вдвоем из нее духовное утешение в скорбях Ваших. […]

Архимандрит Игнатий,

1 декабря

Вам надо пожаловать ко мне прочитать ответ Нахимова, назидательный своим смирением и благочестием. Это отклик на Ваше смирение и благочестие; водимые ими Вы передали мне Ваше желание послать ему икону Святителя Митрофана, привили мне это желание.

Вам преданный

Архимандрит Игнатий,

27 марта 1854

Епископские

Вчера я имел истинное удовольствие получить письмо Ваше через полковника X. Сердечно благодарю Вас за воспоминание Ваше обо мне; я был уверен, что Вы меня забыли, – и надо же было прийти Вашему письму для подтверждения моего убеждения в те именно дни, когда за минуту предстала мне мысль о противном.

Милостивый Господь да благословит Вас и сына Вашего. Будьте утешением друг другу. Слово Божие да будет Вашим руководителем. Оно постоянно вещает страннику земному о его вечном отечестве. Это – песнь Небесная, которая непрестанно напоминает о Небе изгнаннику с Неба. Если мы не будем внимать Слову Божию, то легко можем обмануться, счесть землю вечным жилищем и употребить единственно для земли все силы души и тела, потом внезапно и неожиданно предстать в вечность по призыву Всесильного Бога, между тем как занятые исключительно временным мы ничего не сделали для вечности, т. е. для вечности блаженной. По милости Божией я живу очень спокойно, но лечение водами очень тяжело по застарелости моей болезни. За все слава Богу. Оканчиваю это письмо прекрасною молитвою: «Сами себя, друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим».

Ваш покорнейший слуга Игнатий,

епископ Кавказский и Черноморский,

8 февраля 1860

Что сказать Вам на письмо Ваше от 10 июня? «Молитеся, да не внидите в напасть», – говорил Господь ученикам Своим пред наступлением напасти. Бывает время сеяния; бывает и время жатвы. Непреложен нравственный закон, по которому люди должны неизбежно пожать то, что они посеяли произвольно. Но всемогущество Божие и неограниченная милость Божия могут изменить или смягчить и законную, логичную последовательность твердого нравственного закона.

Благословение Божие да почиет над Вами и над чадом Вашим, а милость Божия да сохранит Вас от всякого зла.

22 июня 1862

Спаси Вас, Господи, за письмо Ваше от 26 ноября. Милосердие Божие да покроет Вас и сына Вашего, как на поприще наступившего Нового года, так и на поприще всей земной жизни. Это поприще самое неверное, изменчивое. Когда с него потребуют, немедленно предает и выдает, сколько бы по-видимому ни ласкало и ни убеждало в верности.

Назначение В. К. на Кавказ очень утешает меня, разумеется по желанию блага краю. Не повлечется ли туда сын Ваш? На этот вопрос скажу опять – милость Божия да будет с Вами. Искренне желал бы, чтоб время Ваше и силы души Вашей употреблялись на что-нибудь не столько богопротивное и враждебное Богу, сколько враждебны Богу новейшие журналы, усиливающиеся истребить в народе проповедью своею веру и нравственность. За это потребуется грозный ответ. – Милосердие Божие да устроит для Вас иное занятие. Вы знаете, как я Вас люблю! В Писании сказано: Веровах, темже возглаголах. А я могу сказать: «Возлюбил, темже возглаголах».

Напишите о себе и о милом сыне Вашем. Напишите также, в каком положении печатание моих сочинений. – Прошедший декабрь я очень изнемогал, особенно изнемогал, паче того изнеможения, в котором нахожусь постоянно.

Благословение Божие да почиет над Вами и над чадом Вашим. С чувствами искренней преданности и уважения имею честь быть.

Вам преданный слуга епископ Игнатий,

5 января 1863

Искренне благодарю Вас за воспоминание Ваше обо мне в письме Вашем к П. А. и за труд Ваш по моим сочинениям.

Признаю себя состоящим в долгу перед Вами и перед многими. Я говорил Вам о вере не столько, сколько следовало бы говорить. Думаю уплатить этот долг изданием моих писаний, причем я постараюсь тщательно пересмотреть, исправить и пополнить написанное мною с 1840 г. С этого времени я начал писать о духовных предметах, но более с 1844-го года, на что была своя причина.

Вы знаете, что я всегда особенно любил Вас. Имею любовь и доверенность и к уму, и к сердцу Вашему. Мне всегда желалось, чтоб этот ум и это сердце направились к Богу, усвоились Ему. Теперь приходит мне мысль; не исполняется ли это ныне, по неожиданному стечению обстоятельств, как выражаются светские, – по особому устроению Промысла Божия, как позволю себе выразиться по моему сознанию. Вы, перечитывая мои сочинения, заимствуете из них все мысли и чувствования в Вашу собственность – так понимаю – соединяетесь со мною в одно направление, в один дух. Направление заимствовано мною всецело из учения святых отцов Православной Восточной Церкви. Сердечно радуюсь, что Ивану Ильичу пришла благая мысль издать мои сочинения на свой кредит. Смею думать, что он сделает благодеяние всему отечественному христианскому обществу, доставив духовное чтение не из того образования, которое дает школа, сообщающая одни знания по букве, но которое приобретено монастырскою жизнью. Школа сообщает знания, которые принимаются умом к сведению, и только: монастырская жизнь сообщает деятельные христианские знания, которые непременно производят спасительное влияние на направление, настроение, деятельность читателя. Св. Исаак Сирский уподобил первого рода занятия источником вод и плодам, изображенным на стене живописью, на них можно с приятностью поглядеть, если они хорошо написаны, и только. Познания второго рода этот святой уподобил самым источникам вод, самым плодам, могущим служить к питанию человека. «Сколько выше тела – душа, – говорит Св. Иоанн Лествичник, – столько милостыня душевная выше телесной». Если б мои сочинения могли быть признанными душевною милостынею, то смею думать, что Ив. Ил-ч., напечатав их, сделает не столько дело коммерческое, сколько дело благочестия христианского. Время подумать о христианском благочестии! Я за денежными выгодами не гонюсь, а если какие будут, желаю, по обычаю моему, употребить в пользу человечества и христианства. Моя единственная цель не скрыть то, что может быть полезным для многих. Если не ошибаюсь, то в этом роде у нас почти нет духовных сочинений. Мне и брату моему сделает Иван Ильич также духовное добро, потому что избавит нас от вещественных хлопот о напечатании, даст возможность нам предаться всецело нашим занятиям духовным, с которыми несовместимо развлечение.

Уповаю на милость Божию, что Вы поймете все, сказанное здесь мною: оно довольно глубоко, и, несмотря на простоту и ясность дела, не всякий поймет его. […]

Призываю бл[агодать] Бож[ию] на В[ас] и с[емейство] В[аше]. Уповаю на Бога, а прибегающего к Богу Бог сохранит среди опасностей. С чувствами искр[енней] предан[ности] и уваж[ения] и чистосердечной] [благодарности]

Вам преданный слуга епископ Игнатий,

18 апреля 1863

Сопутствуйте сыну Вашему молитвою Вашею! Бывают скорби и частные, и общественные. Постигают людей те и другие не без попущения Божия. Гордый разум человеческий признает себя правителем мира, потому что не видит Бога, правящего миром: и потому при скорбях, превышающих постижение человеческое, впадает в уныние и безнадежие. Но кто признает Бога правителем мира, тот в затруднительных обстоятельствах обращается к Нему и сверх чаяния получает помощь.

[…]

14 мая 1863