Текст книги "Детектив Бестужев. Болтун находка для шпиона"

– Превосходно! В таком случае, не могли бы Вы поставить нас в известность о ситуации с господином Ивашко?

– Безусловно. После обозначенного покушения на господина Ивашко, служба охраны усилила контроль как за самим Ивашко, так и за его родными и близкими, его передвижениями, включая рабочие поездки. Так что сейчас к господину Ивашко приковано слишком много внимания специальных служб, и он не смог принять ваше любезное предложение о встрече.

– Я могу ошибаться, но не Вы ли причина этого усиления внимания?

– Видите ли, мистер Уолкер, я не отношусь к привилегированной касте партаппаратчиков, чтобы иметь там достаточный вес! Я вообще к ним никакого отношения не имею.

– Да, но именно Вы помешали нашим людям, исполнить своё задание, когда они были в доме Ивашко.

– Совершенно верно, господин Уолкер! Но, во-первых, ваши люди на меня напали, и я вынужден был защищаться. Во-вторых, я был с дамой и только потом я понял, что это скорее покушение на даму, поскольку она дочь того самого господина, о котором Вы говорите. Я не знаю как в Британии, а у нас, в СССР, принято заступаться за честь дамы, если у неё нет своего кавалера!

Он кивнул головой, внимательно посмотрев мне в глаза. Но я был серьёзен, хотя внутри смеялся бесёнок. Я им противостоял, даже культурно! Это конечно громко сказано, но я почувствовал прилив сил.

– Признаю, это было не слишком гуманно с моей стороны, но я сделал всё, чтобы ваши люди потом смогли свободно ретироваться из этого дома. Надеюсь у них со здоровьем всё в порядке?

– Да, безусловно, можете не переживать! Ну, теперь я надеюсь, Вы понимаете, почему наши люди так отреагировали на Ваше появление?

– Конечно. Я предполагал что-то подобное.

– Ну, теперь, когда первая настороженность развеялась, мне надо задать Вам несколько вопросов по интересующей нас теме.

– Я готов ответить.

– Вы в курсе событий на херсонской АЭС?

– Да.

– Что Вы можете сказать об этой ситуации?

– Пренеприятнейшая ситуация, но она была предопределена!

– Что Вы имеете в виду?

– Этим делом занимался офицер милиции с использованием откровенно криминальных элементов. В этом случае, отработать все элементы на сто процентов, и провести успешную операцию было нереально. Они же друг друга ненавидели. Каждая группировка преследовала свои цели, поэтому, не дождавшись результата, они вступили в борьбу друг с другом.

– Так что там конкретно случилось? – нетерпеливо бросил Уолкер.

– А случилось многое. Груз взрывчатки, который был отправлен в Энергодар на грузовой машине, по неизвестным причинам взорвался сразу по выезду грузовика из Нижних Серогоз!

– А причина?

– Причина неизвестна. Расследование, проведённое милицией, показало, что сначала был пожар, а потом взрыв. Факты показывают, что сопровождающие груз бандиты курили в кузове. Само по себе это вызвать взрыв не могло, но ведь они были вооружены, кто-то из них мог выстрелить, случайно, в результате произошла детонация, и грузовик взлетел на воздух.

– Эксцесс исполнителя, – Уолкер задумчиво покрутил чашку в руках. – А что известно о расследовании этого дела?

– Расследование проводило КГБ и милиция. КГБ провело проверку поверхностно, поскольку ни обысков, ни опросов оно не проводило. Там в основном работали милицейские следователи. По их восстановленной картине, после взрыва, остатки криминальных элементов решили просто захватить склад и забрать оттуда ювелирные украшения. Туда же пришли и новые бандиты, которые должны были зачистить исполнителей и местных участников. В результате интенсивной перестрелки они перестреляли друг друга. В живых, насколько я знаю, остался один единственный свидетель, но он скрылся от следствия куда-то в Сибирь и его до сих пор не могут найти.

Что касается груза, то взорвавшаяся тонна гексагена была не единственной вывезенной со склада!

До этого доверенный исполнитель вывез ещё три тонны взрывчатки для продажи и спрятал её в потайном месте!

По поручению вашего человека я выехал на место и проверил эту информацию. С большими трудностями, но я нашёл эту взрывчатку. Она действительно спрятана в Херсоне и до сих пор находится в тайнике. Про этот тайник кроме пропавшего хранителя, знаю я и ваш человек!

– А Вы можете представить доказательства существования этого материала?

– Прямо сейчас нет, поскольку я не предполагал, что они понадобятся, но если есть такая потребность, я предоставлю.

– А какие доказательства Вы можете предоставить?

– Могу предоставить фотографии груза. Я полагаю, вы знаете, как он выглядит, и сможете его опознать, могу провезти туда вашего человека с камерой, который всё на месте и снимет.

– Хорошо. Мы подумаем, как это сделать. А сейчас, прошу в курительную комнату, пока здесь накроют стол для обеда, мы можем продолжить беседу там.

– С удовольствием, но я не курю!

– Ведёте здоровый образ жизни?

– В какой-то степени, стараюсь.

– В этом Вы не похожи на местных украинцев, они, как правило, не особо интересуются здоровьем до 50 лет. Сало, водка, веселье.

Я улыбнулся, но подумал о том, что британцы тоже не отличаются особым отношением к своему внешнему виду, уж не говоря о здоровье. Но, пусть воспримут мою улыбку, как некое одобрение.

– Я спортом занимаюсь с малых лет, поэтому с пороками цивилизации не успел даже познакомиться, не то что пристраститься.

– А каким спортом вы занимаетесь?

– Единоборствами, самбо по-русски.

– Оооо! Достойно!

М-да. Беседа не очень содержательна. Хотя, а что я ожидал? Что они примут меня с распростёртыми объятиями, и сразу дадут добро на все планы, которые я пока ещё даже не озвучил?

– Вы понимаете, что мы сейчас в целом не готовы рассматривать какие-нибудь идеи, которые господин Ивашко мог бы предложить? Честно говоря, у нас накопилось определённое к нему недоверие. Было много разговоров и уверений в лояльности, а в результате, как видите, ничего!

– А я вам сегодня и не предлагаю сразу выехать на акцию. Я, можно сказать в инициативном порядке, ради сглаживания возникших недоразумений, просто предлагаю рассмотреть некие варианты.

– Хорошо. И что Вы предлагаете?

– Я предлагаю не замахиваться так круто, де-факто подвергая опасности кучу собственных сотрудников и агентурную сеть доверяющих вам людей. Бог с ней с атомной станцией, ведь важно само действие, а не размах! И в дополнение, то что предлагаю я существенно проще чем, то что было задумано изначально.

– Почему Вы так думаете?

– Потому что охраной атомных станций занимается МВД, но после чернобыльской аварии, обеспечением ядерной безопасности занимается специальное управление КГБ СССР. И они перетрясут всё сверху до низу!

У меня никаких сомнений, что всё вскроют, и тогда это будет международный скандал вселенских масштабов. Ко всему прочему, вы получите и провал агентурной сети в высших кругах республиканского ЦК. То есть, результат сомнительный, а эффект копеечный. После Чернобыля, мир уже не будет так остро воспринимать очередную ядерную аварию в далёком СССР, но с удовольствие посмакует шпионскую сагу.

Я же предлагаю рядовой взрыв в одном из крупных портов юга. Например, в том же Херсоне, почему бы и нет? Взрыв на борту иностранного судна, пожар, а может и потопление. Террористическая опасность в СССР! Вы представляете, как это будет звучать в западной прессе?

Уолкер смотрел задумчиво в пространство, что-то просчитывая в уме. Я видел, что моё предложение его заинтересовало, и не стал ускорять его реакцию. Важно, чтобы он сам! Сам дошёл до того решения, которое нужно нам! И тогда, он сам и продвигать его будет перед своим начальством. И уже не я, а он будет нести этот груз ответственности за организацию, подготовку, проведение. А мне останется только дождаться того самого мгновения, когда кровь из носу нужно будет увидеть резидента…

Да, да господин Уолкер, не Вас, а именно резидента! Вы птичка мелкая, и здесь нахрен никому не нужны. Таких как вы тут пачками можно арестовывать и высылать. А вот господина Даккерса! Ооооо, да! За ним идёт охота! За ним!

– Вы правы. Это будет звучать и даже вибрировать, – он улыбнулся своим мыслям, и я понял что коготок увяз!

Кому он там будет переходить дорогу и за что мстить, не моя забота, главное, чтобы наши интересы на этом этапе совпадали. И тогда он будет работать на меня, в темную. Хотя, скорее всего он думает с точностью до наоборот. Ну, не смею вас разочаровывать, господин Уолкер.

– Хорошо. Мы примем решение, и известим вас об этом. Передайте господину Ивашко наши наилучшие пожелания и скажите что, «кто старое помянет, тому глаз вытащить… или как это по-русски…

– Глаз вон! – добавил я.

– Вот, вот! Пусть обиды оставит за спиной и будем работать.

Мысленно я продолжил, Вы не знаете продолжение этой пословицы, господин Уолкер, иначе бы не использовали её. А звучит она для Вас ооочень зловеще: «А кто забудет – тому оба».

– Ну что ж, господин Бестужев, прошу к столу, и Уолкер показал направление в зал, из которого мы недавно вышли.

Обед в английском стиле проходил практически в молчании. Редкие вопросы о пустяках, и короткие недомолвки на английском, видимо, чтобы я не совсем понял, о чем идёт речь, и наконец, подали десерт!

За десертом мы обсуждали английских скаковых коней, естественно на русском языке. Так сказать, нашли всё же тему для поддержания общей беседы.

– Английская скаковая практически самая благородная лошадь в сегодняшнем конном спорте.

– Я бы с Вами согласился, если бы не существовало арабских скакунов. Но я, всё-таки, сделал бы ставку на ахалтекинцев!

– Потому что они разводятся на вашей территории?

– Ну, нет. Порода «ахалтекинец» достаточно древняя, создавали её не большевики, так что тут Вы неправы. Дело в том, что арабский скакун, английская скаковая и ахалтекинец – единственные чистокровные породы лошадей на планете. И в данном случае, сравнивать их достоинства и недостатки напрасный труд!

– А Вы разбираетесь в лошадях, господин Бестужев. Браво!

– Разбираюсь, громко сказано, господин Уолкер. Я бы сказал, поверхностно знаком с теорией происхождения видов сэра Чарльза Дарвина, – со смехом закончил я предложение на английском.

– Английский у Вас неплох, неплох, Вы не хотели бы побывать в Англии?

– Англия для нас, господин Уолкерс, под запретом?

– Что так? Большевики боятся старую добрую Англию?

Я рассмеялся в ответ.

– У нас в стране уже больше шестидесяти лет нет большевиков! А въезд в Британию запретили нам вы сами. И нет, мы не боимся старой доброй Англии, скорее она нас боится, поэтому мы туда и не ездим.

Теперь настала пора рассмеяться Уолкеру.

– Один – один, так сказать ничья, господин Бестужев. Ну, я могу сказать, что при определённых обстоятельствах, Вы могли бы посетить Англию!

– Но для того, чтобы эти обстоятельства сошлись, необходимо что-то сделать на благо Великобритании?

– Вы догадливы, Максимилиан!

– Ну, давайте, тогда просто Макс, чтобы не мучить язык выговаривая это немецкое имя.

– А у Вас немецкие корни? – удивился Уолкер.

– А у Вас, конечно же, информации об этом нет, – с сарказмом ответил я.

– Что-то, безусловно, есть, но не до такой степени.

– Как видите, я не только граф, но и немецких кровей – пошутил я.

– Зря Вы смеётесь, Макс, на самом деле это очень многое значит.

– Здесь?

– Нет, там, в том другом мире, за границей.

– Ну, за границей телушка полушка – да рубль перевоз!

– Это что было?

– Это народная пословица такая, в которой иносказательно говорится о том, что хорошо там, где нас нет!

– Да, да, именно так! Я тоже чувствую себя неуютно в чужих странах, городах.

– А как же Вы стали карьерным дипломатом!

– Это наследственные традиции в нашей семье.

– Вы это таким тоном сказали, как будто сожалеете об этом. Традиции рода – это хорошо! Это культурное наследие, которое передаётся через столетия. Чтобы не быть Джонами, не помнящими родства, традиции надо чтить!

Уолкер кивнул головой, но по его улыбке я понял, что он с этим постулатом не согласен.

Минут через сорок приятной беседы, мы, наконец, простились, но обещали постоянно поддерживать связь как через Ивашко, так и напрямую. Для этого мне вручили конверт с информацией, как куда и каким образом связываться. В общем, использовали в полной мере принцип: «разделяй и властвуй».

– Вас куда привезти Макс?

– Лучше «отвезти», так будет правильней по-русски, – улыбнулся я. – Откуда взяли, туда и отвезите. У меня там автомобиль на стоянке, я просто пересяду в свой и поеду.

– Джимми, отвезите господина Бестужевы на то же место, откуда вы его взяли, – кивнул Уолкер.

Посольская машина давно уехала, а я сижу за рулём своей «Волги» и вспоминаю, оцениваю встречу! Пока, в своих действиях ошибок я не нашел. Есть вероятность, что они примут моё предложение! Высокая вероятность. Ладно, теперь к «господину Ивашко», и доиграть там свою роль до конца.

Неожиданно пошел дождь, и мне захотелось просто постоять под моросящим дождём, вспомнить своё детство в Подмосковье.

Чует моё сердце, сейчас происходят события, которые аукнутся в моей судьбе серьёзными изменениями. Я пока не понимаю, в хорошую или не очень хорошую сторону, но изменения грядут. Последние деньки моей беззаботной жизни закончились у тётушки в Нижних Серогозах, когда меня три раза чуть не убили. Вот такие парадоксы в жизни бывают. А впереди неизвестность!

– Всё, хватит хандрить, Максимилиан Викторович. Ты сам выбрал себе судьбу, и тебе самому с этим разбираться.

Я сел в машину и завел двигатель. Мерное урчание мощного форсированного мотора успокоило меня, и я включил передачу. Поехали Макс, навстречу судьбе!

Там, в дальнем Подмосковье, меня ждёт та, которую я люблю, и вот тебе Макс ещё одна неизвестная – как она воспримет твоё решение? Пойдёт ли за тобой на твою Голгофу? Или выберет свою? Захочет ли посвятить свою жизнь по сути твоей профессии? Или предпочтёт свою? А что гадать! Наступит день – спросим!

К подъезду правительственного дома я подъезжал уже в темноте. Охрана как всегда суетилась на входе, изображая полезную деятельность. Мне кивнули и сказали, что меня уже ждут. Ну что ж, любопытство не порок, а токмо метод получения значимой информации.

– Добрый вечер, Алексей Владимирович, как Вы себя чувствуете? – я немного съехидничал по поводу самочувствия. Он с нетерпением ждёт вестей от меня, его интересует судьба его шкуры, а я тяну резину. Нет, я не наслаждаюсь его страхом, мне просто противно, как он витиевато его прячет.

– Проходи, садись, рассказывай. Не до сантиментов и чувств.

– Ну, хоть кофе предложите? Или сначала стулья, а потом деньги?

– Что?

– Это эпизод из любимого фильма вашего поколения – «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова.

– А. Нет, не смотрел. Наливай себе сам, и рассказывай.

– Ну хорошо, кофе потом, сейчас расскажу. Встретили, как и договаривались у железнодорожной станции. Автомобиль форд синего цвета.

– Да, это их консульский автомобиль, я на нем тоже ездил. А кто встречал?

– Не знаю. Я из них никого не знаю, раньше не встречались, – непонятно, зачем он задал этот вопрос. Ловил на слове? Или просто проверяет меня, не в сговоре ли я с англичанами уже? Нет, дорогой мой, почти тестюшка, не в сговоре, но с такими как ты играть в честную, себе дороже.

– Их было трое. Водитель, сопровождающий и телохранитель. Все вооружены. Я так понимаю, что боялись провокации.

Мы приехали на консульскую дачу, меня обыскали на предмет оружия и записывающих средств, сначала каким-то сканером, потом вручную. После этого я прошел в гостиную, где ждал минут пять прихода собеседника.

– И кто пришел?

– Пришел некто Эндрю Уолкер – первый секретарь консульства. Во всяком случае, он так представился.

– Знаю. Я с ним часто встречаюсь на разных мероприятиях. Странно, что на разговор послали его. Он к разведке отношения не имеет. Хотя, черт их там разберет, кто имеет, а кто не имеет. Ну и что он хотел узнать?

– Примерно то же самое что и Вы по моему возвращению. Я рассказал то же самое, только в укороченном варианте, опуская ту часть информации, которая их не касается в принципе.

– Ладно, всё это хрень. Как они отреагировали на твои объяснения? – я чувствую его нетерпение и желание освободиться от этого навязчивого липкого страха, который его охватывает каждый раз, когда он думает об англичанах. Ну что ж, сейчас Вы себя почувствуете лучше. Только неокончательно, потому что мне не нужен пришедший в себя шпион. Мне нужно, чтобы Вы, любезный, винили себя постоянно, и боялись постоянно, до определённого момента, иначе вы будете мне мешать.

– Сказали, что Вы обязаны были не исчезать, а поставить в известность их о ситуации на объекте, и провале этого этапа. Они могли отреагировать и помочь чем-нибудь!

– Что, так и сказали?

– Ну, примерно так, я сейчас не скажу дословно на сто процентов, я сам волновался и не всё помню. Разговор же был долгий. Но в конце, он сказал, что надо оставить всё за спиной и продолжать работать. Однако, включил в это предложение народную пословицу: «Кто старое помянет – тому глаз вон». С моей точки зрения, в переводе с дипломатического на русский, это обозначает – считайте, что верим! Но дальше, будем внимательно присматриваться!

– Сссуки!

– Ну, а что Вы хотели? Всё сложилось так, что, если была какая-то вера и доверие с той стороны, то после вашего бегства оно всё разрушилось. Теперь это всё можно восстанавливать только по крупицам и длительное время. У Вас опыт аппаратной войны и создания положительного имиджа большой, так что справитесь.

– Хорошо, а дальше что они предлагают делать?

– А дальше, чтобы отвести от Вас такое тяжкое решение как ядерная авария, я рассказал, что сейчас все ядерные объекты находятся в особом режиме и уже вряд ли получится организовать какую-нибудь, даже простую акцию на них. Я предложил выбрать другую цель и даже назвал её «Херсонский порт»! Насколько смог, попытался убедить их в том, что это более простое задание, но с таким же информационным эффектом, в случае удачи.

– И как отреагировали?

– Вначале отреагировали вяло, честно говоря, но потом, после моих объяснений, воодушевились, и сказали что подумают.

– Подумают они. Уолкер никакого решения принимать не будет, это не в его компетенции, скорее всего он всё это записал и отдаст на откуп резидентуре. Пусть те принимают решение. – Алексей Владимирович налил мне кофе и подвинул блюдо с печеньем. – Ну что, молодец! Как бы то не было, первый шаг сделан. Теперь пока они там будут яйца чесать, думать, сопоставлять, можно вздохнуть спокойно и жить обычной жизнью.

Ну не знаю, не знаю. Кому как. Мне, например, совсем не светит ждать неопределённое количество времени, когда они там отреагируют, примут решение, дадут ответ. Мне бы как можно быстрее! У меня на носу выпуск, диплом, новое место службы.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – я конечно во фрунт с телефонной трубкой не встал, но это подразумевалось.

– Ну вот, повзрослел сын, раньше был всё больше «отец», а теперь иначе как полковником и не кличут, – рассмеялся отец.

– Будешь надо мной подтрунивать, буду тебя как тётушка Аграма называть «полкоооооовник!

– Чур, тебя! Я согласен и на просто «папа».

– Ну, тогда слушай, папа. Встреча состоялась!

– Так. Это уже интересно. И как?

– Сказать слёту как не могу. Разговор был длинный, более полутора часов. Могу сказать только, что моё предложение их заинтересовало!

– Так, давай по порядку. С кем конкретно ты встречался? Ты узнал кого-нибудь из тех, кто был на встрече?

– Да. Встречался я с секретарём консула – Уолкером Эндрю. На встрече присутствовал и помощник консула Шиллер и соответственно переводчик. Мы общались без переводчика, там все знают русский.

– М-да, ни одного разведчика.

– Ну, это как сказать. По факту они все разведчики. Но в данном контексте, и хорошо, что карьерных разведчиков не было. Теперь дипломаты будут щелкать по носу разведчиков – это они возобновили контакты с потерянной агентурной сетью! А это говорит о том, что разведчики, при всех минусах моего предложения, одобрят его! Им нужна акция! И я им эту акцию принёс на блюдечке с золотой каёмочкой!

– Так-то это так. Но ты забываешь, что сначала они должны подвергать всё сомнению и постараться досконально проверить все будущие этапы работы, чтобы не напороться опять на провал.

– А нам разве нужно что-то другое? Меня устроит и такая доскональная проверка, при которой господин резидент лично прибудет проверить моё предложение, – рассмеялся я.

– По большому счёту да. Но ты забываешь, что арест резидента – это только очередной этап операции. И в зависимости от того, как на этот арест отреагирует сам резидент, операция может закончиться уже без нашего с тобой участия, или…?

– Что или?

– Или сын, наступит следующий этап. Этап работы под прикрытием…

– Отче! Смилуйся и прости раба божьего твоего! Ты случайно не забыл, что я ещё курсант военно-морского училища, и выпуск у меня будет только в июне месяце следующего года. И служу я в другом ведомстве, не имеющем к вашей системе никакого отношения. А судя по постоянным боданиям между ведомствами, договориться у вас шансов нет! Так откуда такая уверенность?

– Ты начал разговор с шутки, значит, ты не отвергаешь такую возможность в принципе. А по поводу договоренности, – с любыми конкурентами можно договориться, если действовать не нахрапом в лоб, а через вышестоящих товарищей. У нас же есть ЦК, есть уровни министров и главков…. Договоримся.

– У меня намедни было озарение по этому поводу, и появиласть стойкая уверенность, что вопрос решится именно так. Говорить тебе не хотелось, поостерёгся твоего острого языка.

– Ну ладно, ладно. Ты думаешь, я не верю тётушке Аграме? Да я, может, самый горячий её поклонник. Только мне, полковнику КГБ, показывать это на людях категорически не рекомендовано. У нас, если хочешь знать, есть целое управление, которое занимается этими методиками.

– Правда?

– Мне что, сказать, вот те зуб?

– Ха-ха-ха-ха! Ну, хотя бы так! Ладно, оставь челюсть себе, верю. В общем, ждём мы ответа на наше предложение. Да, просили фотографии груза. Я сказал, что подготовлю и, как скажут, передам. Так что надо дать задание ребятам, чтобы сфотографировали ящик со всех сторон, штабель, трюм и общую фотографию для подтверждения, и передали мне в Киев.

– Понял, организую.

– И ещё, как там гостья?

– Чего это ты так скромно? Сказал бы невеста, я бы не удивился.

– Папа, с вашими понтами там наверху, неизвестно, доживу я до свадьбы или придётся уехать чёрт знает куда и жить в палатке как Ленин в Разливе.

– Ну, ну, не расходись. Всё у Авроры хорошо. Она устроилась на работу в НИИ теоретической физики научным сотрудником. Насколько я слышу её разговоры с матерью, ей уже хотят передать лабораторию. Живёт она пока у нас, но уже заявила, что хочет снимать, чтобы нас не стеснять. Верка сказала, что это будет кровная обида, и она даже не смела, а то будет вендетта! В общем, жизнь как жизнь. Иногда она тоскует. Не знаю по ком, но вижу её состояние и посылаю мать поговорить. Ты бы позвонил ей, поговорил, может взбодрится?

– Да, пап. Я в командировке не мог, сам понимаешь. Приехал, вроде все срочные дела закончились, вечерком позвоню на домашний, очень хочется всех услышать.

– Добро, сын. Давай тогда, до вечера.

Ну что, не зря у меня было беспокойство после встречи. Центр уже сейчас планирует продолжение операции и после решения главной задачи. Я себе это смутно представляю, поскольку пока не вижу реакции англичан. И даже эту реакцию сейчас предугадать сложно, а они уже планируют дальнейшие действия. Ну, они там старше, мудрее, учитывают существенно больше факторов, чем я могу знать. Только, я всё равно не представляю, как этот узел условий развязать. Учёба, главное сейчас учёба. Я же не ради чьих-то понтов в училище поступал. Обязательно надо узнать, что там с учёбой, и при необходимости подкорректировать свою работу или договориться, что досдам в процессе все нужные предметы.

Как говорят западенцы: «Нэ було проблэм – купыла баба порося».

Глава 11.

С утра я в училище, сдаю выполненные работы и получаю новые задания на месяц. Пару дней предстоит работа в секретной библиотеке с материалами, которые я не могу взять с собой.

– Макс! Бестужев!

Я обернулся на крик. Ко мне пробирался через толпу курсантов помощник дежурного по КПП.

– Да. Это я. А что случилось?

– Тебя срочно к начальнику училища!

– А зачем? Что случилось то?

– Да никто не знает. Команда была, как только ты появишься, сразу к начальнику училища, ещё с девяти утра. Когда ты проходил через КПП, мы просто промухали, а тут дежурный по КПП вспомнил и послал меня, тебя найти и сообщить.

– Ладно, уже иду.

Кабинет начальника училища на втором этаже центрального учебного корпуса училища. Идти, минут пять.

Интересно, что такого могло случиться, что меня целый начальник училища вызывает?

– Здравия желаю, главный корабельный старшина Бестужев прибыл по вызову к начальнику училища, – женщина секретарь молча окинула меня взглядом снизу доверху и кивнула на стул у стены. Я сел.

Наконец, секретарь встала, взяла какую-то папку и пошла в кабинет начальника. Через минуту она вышла оттуда с той же папкой и кивнула мне:

– Заходите.

Я поправил форму, пилотку на голове и постучал в двери.

– Да, войдите!

И я вошёл.

– Товарищ контр-адмирал. Главный корабельный старшина Бестужев по вашему приказанию прибыл!

Адмирал сидел за своим столом и смотрел в окно.

– Садись сынок, в ногах правды нет.

Я скромно присел на край стула в самом конце длинного стола для совещаний.

– А что, говорят ты отличник учёбы?

– Стараюсь, товарищ контра-адмирал!

– Откуда ты прибыл к нам?

– Из восемьсот десятой бригады морской пехоты, товарищ контр-адмирал.

Он кивнул.

– Пехотинец значит. Читал я твоё личное дело. Кругом отличник, везде положительный, ни одного отрицательного отзыва. Что, и впрямь такой весь положительный?

– Никак нет, товарищ контр-адмирал!

– Ну-ка, ну-ка, рассказывай, какие отрицательные стороны сам за собой замечаешь.

– Есть нарушения воинской дисциплины, ну, лень иногда, упрямство!

– Тааааак! Давай про нарушения поподробнее.

Я не знаю, что со мной случилось в этот момент, что-то меня торкнуло и я брякнул:

– Хожу в самоволку иногда!

– А-ха-ха-ха-ха-ха. – адмирал хохотал искренне.

– Когда я учился в училище, у нас забора вокруг училища не было почти два года, так что все кому не лень бегали в самоход. Я, как и все, делал это с завидным постоянством, благо у меня девушка жила по соседству с училищем. И вот, когда забор поставили, все всё равно продолжали бегать. Только приходилось перепрыгивать через бетонный двухметровый забор. Один раз я возвращался под утро из самоволки и, перепрыгнув через забор, оказался нос к носу с дежурным по училищу. Пока он от неожиданности хватал воздух ртом, я нырнул ему под руку и устремился в казармы. Он спохватился и побежал за мной, но не успел увидеть, в какую роту я нырнул.

А я бегом проскакал по коридору, залетел в свой кубрик и разделся за минуту, нырнул под одеяло. Почти час дежурный по училищу вместе с дежурным по роте ходил по кубрикам, в надежде поймать меня на чем-нибудь. Но проскочил. Так что, старшина, и адмиралы в самоволку ходили!

Он встал из-за стола и заходил по кабинету.

– Скажи мне старшина, ты действительно один раскрыл преступление?

– Нууууу, не совсем один, всё-таки были несколько помощников и начальник милиции.

– Ага, и три раза пытались убить тебя вместе с помощниками и начальником милиции?

– Никак нет, меня одного!

– Ладно. Мне позвонили из Москвы и настоятельно попросили выпустить тебя досрочно, в связи с государственной необходимостью. Я в курсе, что ты сейчас участвуешь в мероприятиях госбезопасности, но хотел увидеть тебя сам и спросить тебя, ты готов?

– Если Родине нужно, то я готов, товарищ контр-адмирал!

– Ладно. Рад, что не ошибся в тебе! Служи честно! Как только приказ будет подписан, тебе его доведут. Торжеств извини, не будет. Но я думаю, ты и без них будешь уже при деле. Всё! Беги лейтенант, беги!

– Есть!

Я выскочил из кабинета и помчался по коридору. Эйфория в груди клокотала радостью. Но, надо успокоиться. Показывать свои эмоции остальным сейчас бессмысленно, да и вредно. Я остановился, выдохнул, и уже спокойно пошел по коридору к лестнице, ведущей в холл первого этажа.

Последние дни недели прошли быстро. Я сдал все рабочие тетради, имущество, курсантскую форму. В ожидании пошитой на заказ лейтенантской формы, коротал время либо в рабочем платье, либо в гражданке. Наконец, в пятницу приказ главкома ВМФ о присвоении мне воинского звания «лейтенант» пришёл. Меня вызвали в канцелярию роты и зачитали его. Я получил погоны, сгонял на склад, где мне выдали кортик. На следующий день был готов диплом, который мне вручили так же обыденно, как и всё остальное. Форму я получил ближе к обеду прямо в мастерской. Вот так просто, обыденно, как бы, между прочим, я стал офицером флота!

Я ввалился домой с бутылкой коньяка и большой коробкой еды. Игорь читал лёжа какую-то книгу.

– Ну что партнёр, ты готов пьянствовать во славу Отечества?

– А что, у Отечества сегодня праздник?

– Ну, не то, чтобы прямо праздник, но так событие неординарное.

– И какое?

– А угадай с трёх раз!

– Судя по твоим глазам, праздник не государственный, а личный. Гадать не буду, колись сам.

– Да ладно, что тебе жалко, что ли? Погадал бы, ничего бы с тобой не случилось. Ээээх, хреновый ты товарищ, Игорёк.

– Ну, хорошо. Тебя чем-то наградили, или что-то присвоили?

Я остановился поражённый…

– У меня что, на лбу это написано?

– Да нет. Просто государственных праздников ни вчера, ни сегодня, ни завтра не предвидится. Значит праздник семейный либо личный. А какой может быть личный праздник у военного? День рождения, либо присвоение звания, назначение на должность, награждение чем-нибудь. Когда твой день рождения я знаю. Должность тебе рано, остается звание или награждение.

– Ну, считай, что угадал с первого раза. Мне присвоили первое офицерское звание!

– Да ладно? Серьёзно? Что, прям сейчас, в середине года?

– Ага.

– Ну, наливай. Ради такого праздника, я даже выпью в служебное время.

– Что, прямо допьяна?

– Лейтенант! Офицеры КГБ, никогда не пьянеют!

– Чушь! Пьянеют все. Офицеры КГБ просто запивают или заедают какой-нибудь гадостью, которая им позволяет не пьянеть, – рассмеялся я.

– Ну вот, никто нам не верит! Даже эти пьяницы и дебоширы «флотские», и те нас подозревают во всех смертных грехах. Ладно, открывай, и давай выпьем, а там посмотрим, кто пьянеет, а кто нет!

За разговорами и при хорошей закуске, бутылки коньяка оказалось маловато для двух молодых здоровых парней, но… «продолжения банкету» у нас не получилось, раздался телефонный звонок: