Текст книги "Детектив Бестужев. Болтун находка для шпиона"

Каааааак?

Как же так? Кто это? Что они хотят?

Я в растерянности, даже не знаю с чего начать.

Звонить!

– Алло! Игорь?

– Да Макс! Что случилось?

– Игорь… Аврору похитили!

– Как? Кто?

– Не знаю. Письмо под дверь подсунули…

– Я сейчас буду!

– Не надо Игорь, Сразу к машине. Поедем к ребятам, на месте всё и обговорим.

Я посидел ещё пять минут, успокаиваясь. Потом сунул пистолет за пазуху, прихватил на всякий случай диктофон, и вышел из квартиры.

У машины меня уже ждал Игорь

– Ну что, рассказывай? Что в письме написано?

– Практически ничего полезного. Меня ждут в 19.00 на 26 километре Московского шоссе. И предупреждение, чтобы в милицию не ходил, а то они её убьют!

– Ты пока не переживай, они всегда так пишут, чтобы испугать. Будем надеяться, что это просто беспредельщики хотят выкуп. А в этом случае, они её не тронут.

– Слышишь, Макс?

– А давай, как прошлый раз, винтовку и в засаду? Я их перещёлкаю за минуту!

– Нет, Игорь! Они мне нужны живые. Я намерен нарушить конвенцию о гуманном отношении к гражданским лицам! Поэтому, вдвоём мы не поедем.

Мы поедем всей группой. И поедем заранее, определимся, займём позицию, после чего я отъеду куда-нибудь и приеду точно ко времени. Вы к этому времени должны быть в готовности взять этих говнюков живыми, – я успокоился, но теперь во мне кипела злость.

Месть! Но месть должна быть холодной, расчётливой и не чрезмерной, иначе, чем я отличаюсь от них?

Я маялся на квартире ребят в ожидании времени выезда. Группа готовилась к операции захвата. Готовила оружие, разбирала документы прикрытия, подбирала подобающую одежду.

– Макс, надень бронежилет.

– Зачем? Я в нем буду как клоун на арене.

– Не будешь, он тонкий, австрийский, под рубашку. Только чуть полнит, но зато безопасно.

– А если будут стрелять в голову? Чем отбиваться, сковородой?

– «Если» будет, когда будут стрелять. А пока вот, бронежилет, давай, натягивай и не зуди. Ты сейчас в расстроенных чувствах, потому тебе кажется, что всё плохо. На самом деле ничего ещё не произошло. Вот если бы её украли, и ты бы суток двое-трое с ума сходил, вот тогда было бы плохо. – Степан, протянул мне скрытый бронежилет серого цвета.

Я надел бронник и сверху натянул свободный свитер, который мне дал Игорь.

– Так практически не будет видно, что ты в броннике.

– Спасибо, дружище.

– Проставишься, когда вернёмся, – серьёзно выговорил он.

– Тебе коньяк или водку? – неважно, что сказать, лишь бы отвлечься.

– Коньяк.

– Хорошо. Ящик коньяка и закуску, если всё пройдёт нормально и Аврора будет жива.

– Замётано, и эти…, трюфели в шоколаде, – виновато улыбнулся Степан.

– Нахрена? – удивился Игорь?

– Не знаю. Много раз слышал, трюфели, трюфели, а ни разу не пробовал, вот, захотелось.

– Ладно, будут тебе трюфели, – я знал, где их можно купить, потому что в свободной продаже их не было. – Ну что, готовы?

– Да.

– Поехали.

Мы приехали на место и сразу поняли, почему встреча именно здесь. Здесь от шоссе шла грунтовка, по которой можно было куда-то отъехать. Я послал Игоря на машине разведать, куда она ведёт, а сам с ребятами выбирал позиции для засады.

Вернулся Игорь.

– Дорога петляет по лесочку и выходит через два километра на параллельную шоссейную дорогу, в сторону того же Киева.

– Понятно, значит, они выбрали это место просто потому, что здесь есть резервный вариант сбежать, в случае, если приедут милиционеры. Ну что ж, надеюсь, мы правильно всё интерпретировали. Теперь, надо занять позиции, потому что чую я, скоро приедет первая группа для проверки места. Не такие же они придурки, чтобы приехать на встречу, не проверив назначенное место заранее! Всё ребята, по местам.

Ждали мы недолго, минут через 20, вишнёвая восьмёрка «Жигули» съехала с трассы, свернула на грунтовку и остановилась.

Из машины вышли двое. Спокойно оглянулись вокруг, походили рядом с машиной пару минут и, запрыгнув в машину, уехали. Типа проверили… Идиоты!

Но в данном случае нам же и хорошо! Засада осталась, ничего нас не демаскирует, значит можно уезжать.

– Игорёк. Я поехал. Буду ровно в 19.00. Отъеду недалеко, километрах в семи отсюда есть площадка кемпинга для большегрузов. Там в кустах и замаскирую машину, постою, понаблюдаю.

– Добро!

Я стоял у толстого дерева, из-за которого хорошо было видно шоссе, и наблюдал за дорогой. Проехало несколько автомобилей, но по моим расчётам это были не они. То с автоприцепом, то багажник нагружен, а то, вообще иностранная машина. Кто на такой поедет на стрелку?

Наконец, мимо проехала вишневая восьмерка и за ней белая «Волга». Едут не спеша, явно уверены в себе.

Они! Ну, давайте уроды, я готов!

За десять минут до назначенного времени я завел двигатель и спокойно выехал на дорогу. Давай, Максимилиан Викторович, дави! Сейчас мы получим ответы на все наши вопросы! Метод полевого допроса я ещё не забыл! Сейчас они пожалеют, что вообще ввязались в это дело. Денег они захотели или чего там ещё! Сейчас вы всё сполна получите!

Подъезжая, я увидел стоящую на обочине белую «Волгу», как раз перед поворотом на грунтовку. Вишнёвая восьмерка была уже на грунтовке в сторону леса.

Готовимся удирать…. Ну-ну!

Я остановил машину метрах в пятидесяти от белой «Волги», выключил двигатель и вышел из машины. Там, у поворота, стояло три человека, держа руки в карманах. Наверное, холодно… или в карманах пушки! Скорее второе. Они сейчас на нервяке, внутри всё сжимается. Я пошел в их сторону

Не доходя метров 20, я остановился.

– Ну, вот он я! Что вам надо? Зачем вам девушка?

Стоящий посредине, видимо самый старший, оглянулся и вдруг заговорил на украинском:

– Ти Підійди сюди кацапчик, ми тобі втовкмачимо, що нам треба!

– Бааа! А тут, оказывается, нацики на дело пошли, – с издёвкой сказал я. – Покажите девушку, а то мало ли, вы её убили и закопали?

– Ще ні. Може і не будемо. Вона геть в машині сидить і виходити не хоче. Сподобалося їй з нами. Ми хлопці добрі.

Я понял, что Авроры с ними нет, всё пора кончать этот балаган. Я рванул к ним. Они одновременно вытащили руки с пистолетами из карманов, но выстрелить успел только один. Остальные двое уже лежали на асфальте и их скручивали мои ребята.

Вишнёвая восьмёрка взревела двигателем и попыталась улизнуть по грунтовке, но вдруг, из кустов выехала наша рабочая единичка и перегородила дорогу.

Старший успел сделать один выстрел, пока Степан не огрел его рукоятью пистолета по затылку.

Удар в левое плечо был такой силы, что я сразу почувствовал, как отнялась рука, но остановиться уже не мог. На секунду потемнело в глазах, а когда очнулся, я уже был почти рядом.

– Макс! С тобой всё в порядке?

– Да. Кажется, он в меня попал. Сука!

– Да, в районе левого плеча, – Игорь ткнул пальцем в дырку в пиджаке и я не почувствовал его палец.

– У меня рука отнялась.

– Это от запреградного смещения, просто сядь и посиди в машине, пройдёт. Болеть будет пару дней, синяк будет на пол груди, но зато не ранен. А ты не хотел одевать, – Степан укоризненно посмотрел на меня.

– Прости дружище, виноват, осознал.

– Да ничего, будешь должен, потом как-нибудь отдашь, – улыбнулся он.

Начала возвращаться чувствительность руки, и на меня нахлынула волна боли. Ну, идёна матрёна, как же больно то!

– Игорь?

– Что Макс?

– Допрос! Прямо сейчас и со всем пристрастием. Жалеть нечего, это нацики! Если бы не вы, они бы меня изрешетили!

Игорь утвердительно кивнул головой и повернулся к лежащим бандитам.

Их увели в лес, и оттуда некоторое время раздавались крики боли. Ребята работали, как в полевых условиях.

Минут через десять Игорь вернулся.

– Макс! Она жива! Находится на квартире в районе Остряков. Вместе с ней главарь проводу. Как они говорят, это тот, кто отдавал им приказ. А приказ, между прочим, был тебя убить.

– О, как! А кому я так люто потребовался в качестве трупа? Где дорогу перешёл, не говорят?

– Нет. Они не знают. Они хотели тебя связать и отвезти поглубже в лес. Там пристрелить, и там же и закопать. Это всё, что они могли сказать.

– Понятно. Они то, хоть живы?

– А что им сделается, – вопросительно посмотрел на меня Игорь? – Мы же им ничего не попортили, просто пальчики нежные, больнючие, так что сломались быстро. А так ничего, живы!

– Ладно. Тогда поехали! Надо предупредить ребят.

– Не надо. Они меня отправили вместе с тобой по адресу. Поехали! Они тут сами разберутся.

Мы подъехали на адрес через тридцать пять минут. Игорь гнал как сумасшедший, и на наше счастье на улицах не было гаишников, иначе точно, где-нибудь застряли. Я был готов махать удостоверением, спорить, драться, да что угодно, но я спешил.

– Что делаем? Звоним как интеллигентные? Или сразу выбиваем дверь? – Игорь вопросительно посмотрел на меня.

– Давай, всё-таки, позвоним. Если будем выбивать, у него будет время применить оружие, а так, эффект неожиданности, – ответил я.

– Хозяин барин! А я бы долбанул!

– Долбанём! Но потом!

Трель электрического звонка была слышна из подъезда. Наконец, раздались шаги, скрипнул замок и дверь приоткрылась. Чёёёрт! Она на цепочке! Я напряг все свои силы и подпрыгнув, лягнул дверь, что есть мочи, не ожидая реакции открывшего.

Дверь треснула и рассыпалась картоном и досками. Мы рванули через валяющегося на полу в коридоре хозяина и, открыв двери, увидели Аврору. Она сидела на диване, руки у неё были связаны сзади, во рту кляп из какого-то старого полотенца.

Меня отпустило. И я упал на диван рядом с ней, обнял за плечи, и у меня из глаз потекли слёзы.

– Звездочка моя. Счастье моё. Жива. Я бы умер, если бы тебя убили.

Наконец, я догадался вытащить кляп изо рта девушки, и увидел её глаза, тоже в слезах.

– Максик. Как я рада, что ты пришел, родной. Я так испугалась!

– Макс! Хозяин пришёл в себя! Надо допрашивать! – Игорь вопросительно посмотрел на меня. Я понял, что надо увести Аврору из квартиры, это не для её глаз и ушей.

– Пойдём, родная! Дай я тебе руки развяжу, – улыбнулся я сквозь слёзы.

Мы спустились вниз и долго ждали Игоря. Наконец, он появился, ведя перед собой хозяина квартиры с завязанными за спину руками и кляпом во рту.

– Ооочень интересная информация! Я думаю, ты захочешь услышать всё сам. Так что поехали на квартиру.

Оставив Аврору на своей квартире, я поехал с задержанным к ребятам. Там повторили допрос, который Игорь провёл на квартире.

– Какова была цель захвата девушки?

– Нам надо было выманить Бсетужева за город. А иначе как за любимой девушкой вариантов не было.

– Вы знакомы с Бестужевым?

– Нет.

– Так зачем он вам был нужен.

– Мы получили приказ ликвидировать его и спрятать тело в лесу!

– Кто отдал такой приказ?

– …

– Ещё раз повторяю, кто отдал такой приказ?

– Мой шеф, Ивашко Алексей Владимирович!

За сегодняшний день, я был поражён два раза. Это много. Это слишком много. Но это произошло.

Зачем?

Что такого он должен был скрыть, что для этого надо меня уничтожить?

– Продолжайте, я потом в записи послушаю. А пока, я позвоню в Центр, они тоже должны это услышать.

– Алло! Отец?

– Да, Макс? Что случилось?

– Здравствуй! Уже случилось, и мы уже справились. Теперь слушай, – и я рассказал ему всё, что произошло сегодня.

– Так. Побудь на связи, я сейчас перезвоню генералу.

Ждать пришлось долго. Видимо, у генерала были вопросы, и они были не ко мне. Наконец трубка щелкнула, и раздался голос отца.

– Только что был отдан приказ о задержании Алексея Ивашко и доставки его в Москву! Я убедил генерала, что операция может быть провалена, если мы его оставим на свободе. Что дальше будет с ним и как там партийные органы отреагируют – не важно! Важно сейчас спасти операцию! Завтра утром курьер фельдъегерской связи будет у тебя, передай ему запись допроса! Задержанных по подозрению в уголовном преступлении граждан, передайте местному управлению КГБ. Им только что отдали прямой приказ: принять, оформить и содержать до приезда следователя по особо важным делам из Москвы! Чтобы вас не раскрывать, мы предупредили, что арестованных доставят до тюрьмы и сдадут на руки оперативникам прямо на месте. Сможете?

– Без проблем.

– Действуйте! У тебя всё?

– Да отец.

– Хорошо. Как Аврора?

– Приходит в себя.

– Надо ей сообщить все эти пусть и неприятные, но касающиеся её известия. Она всё равно узнает, и ты не угадаешь, какая будет реакция. Лучше сообщить сейчас.

– Я уже думал об этом. Наверное, ты прав.

– Крепись сын.

Аврора сидела на кухне закутанная в одеяло и пила чай.

– Звездочка, у меня для тебя плохие новости.

– Что случилось, Макс?

– Твой отец арестован!

– …За что?

– За покушение на меня!

– Что? Макс, это бред! Такого не может быть!

– Может. Исполнители сознались в том, что он лично отдал им приказ ликвидировать меня! А для того, чтобы меня было проще выманить для убийства, инсценировать похищение тебя! Это всё произошло! Есть запись признания.

– Макс. Я не верю. Папа не мог… он….он… он конечно странный, но…

– Ещё как мог! Я ходил на встречу с твоими похитителями, которые вызвали меня на 26 километр Московского шоссе. Смотри сюда, – я снял рубашку и показал ей обширную гематому на левом плече и груди, – это след пули, которая попала в бронежилет. Если бы я не надел его перед встречей, я был бы трупом!

– Ты работаешь в КГБ?

– Нет. Но в данном случае, это операция КГБ и я с ними сотрудничаю.

– Значит…,всё это было понарошку…, любовь, свадьба, планы?

– Нет, Аврора. Всё это правда. И я не отказываюсь от этого.

– Но, как ты предал отца? Почему? Что он тебе сделал плохого?

– Я не предавал твоего отца. Твой отец сам, с полным осознанием и ответственностью вставил свою голову в эту гильотину. Я не втирался к нему в доверие. Он сам меня пригласил к себе домой. Он сам, сделал всё, чтобы мы с тобой познакомились. Он сам, пытался втянуть меня в свою преступную деятельность. Твой отец – преступник! И…, он не твой отец!

Я достал из портфеля кассету с записью, вставил в диктофон и протянул Авроре.

– На, послушай, что он говорит о себе, о тебе, о твоей маме! – я понял, что уже не остановлюсь, но пусть она хотя-бы знает всю правду. Теперь уже не важно, останется она со мной или нет.

Полтора часа записи Аврора слушала с каменным лицом. Когда раздался последний писк диктофона, сообщающий об окончании записи, она встала, оделась и молча ушла.

Я её не останавливал… Я бы её и не остановил. Мне тоже было тяжело осознавать, что её отец… пусть и названый, заказал моё убийство! И главное, я не знал причины!

Следующая неделя была пустой и однообразной. Всё, что меня держало в Киеве, это канал связи и будущая операция, остальное потеряло для меня смысл. Ребята видели, что мне тяжело, но в душу не лезли и я благодарен им за это.

– Макс, может, ты хоть на пару дней домой смотаешься? Москва считай рядом, на автомобиле за день доедешь. А хочешь на поезде, поспишь в дороге, отдохнёшь, – Игорь сочувственно посмотрел на меня.

– А связь? Вдруг они выйдут и сообщат, что всё готово для встречи?

– Встреча никуда не денется! Теперь уж точно. Сообщи сейчас перед отъездом, что уезжаешь в командировку, например, по служебным делам на неделю, и пусть теперь они, а не ты согласовывают свой график и ждут. В конце концов, это же не солнечное затмение, которое в следующий раз надо ждать через три столетия, – высказался Степан солидарно.

Я кивнул. Наверное, да. Надо ехать домой, встряхнуться, повидать родных. Кажется, по выпуску нам положен отпуск, вот я и отгуляю недельку в счёт летнего отпуска.

– Добро. Подготовьте сообщение для «Почтового ящика», сегодня же и сообщим, – решился я. Там, в Москве, я быстрее узнаю все новости об арестованном Ивашко, и возможно об Авроре.

На следующий день я уехал. Не хотелось крутить руль всю дорогу, и поехал на поезде. Лёг спать рано, благо мерное покачивание вагона и монотонная атмосфера этому способствует. Проснулся уже под Москвой. Пока умывался, готовился, поезд въехал в город.

Киевский вокзал встретил меня цыганским табором, криками носильщиков и запахом чебуреков. Я взял такси и поехал домой. Москва, родной город, но такое впечатление, что приехал в гости. Наверное, так оно и есть, сердце и душа остались в другом городе, там, где моя любовь.

Дома всё было по-старому. Редкие автомобили возле подъездов, пожухлая трава на газонах и первый подтаивающий снег пятнами.

– Мааааксик! – это Верка орёт, увидев меня.

– Ну, здорова сестрёнка! Как ты выросла то! – я сразу почувствовал, что Верка за время моего отсутствия, окончательно превратилась в девушку.

– Верусь, ты меня задушишь!

– Максик, я так по тебе соскучилась, ты бы знал!

– Не на кого свои «чудеса» свалить?

– Да ну тебя. Я ему по чеснаку, а он?

– Ну ладно, ладно, я тоже очень рад тебя видеть. Вот вымахала, скоро меня перегонишь!

– Не перегоню. Мы же родственники, а в семье всегда мужчины крупнее женщин.

Я, наконец, освободился от сестрёнки, и обнял мамочку, мою любимую мамочку.

– Здравствуй, моя родная. Как я по тебе соскучился, мамуль.

– Здравствуй, сыночек. – Мама оглядывала меня любящим взглядом в поисках то ли лишних рук и ног, то ли лишних дырок.

– Мамуль, лишних дырок у меня не появилось, слава Богу цел и невредим, что ищешь на мне?

– Я просто удивляюсь, как ты вырос и возмужал.

– Да прямо. За год, который ты меня не видела, я никак не изменился, разве что поумнел чуток.

– Постой! А где Аврора? Она разве не с тобой?

– …

– Понимаешь мам. Мы расстались.

– Как?

– Так получилось.

– Знаешь сын, она мне понравилась. Я просто подумала…., ладно. Неважно, что я подумала. Давай, снимай куртку, раздевайся. Постой…, ты уже закончил училище?

– Да, мам.

– Как это, в середине выпускного года?

– Да. В связи с особыми обстоятельствами, меня выпустили досрочно, с присвоением воинского звания лейтенант флота.

– Аааааа…

– Папа знал!

– Ааа, забыл, профессиональная деформация сознания. Из-за работы жене забыл сказать, что сын выпустился…, понимаю, понимаю.

– Ну, ты на него особо-то не наезжай, ладно? Он на самом деле мог забыть, там сейчас такое!

– Ничего, вот купит подарок, тогда и прощу, а пока – в список неблагонадёжных.

Я рассмеялся. Когда мама про список вспоминает, это значит, что ей от папы что-то надо, и она не знает, как это сказать. А так, вроде бы папа сам виноват, что ему приходится это делать или что-то покупать, на что в повседневной жизни он бы ни за что не согласился.

– Раз всё это связано со мной, давай мамуль я куплю тебе подарок, я же у вас теперь состоятельный, – улыбнулся я.

– Даавай! Я и так не была уверена, что он согласится, разве что на радостях от твоего приезда.

Я гулял по вечерней Москве, представляя себе, как бы я гулял с Авророй. Душа была не на месте, но в кругу домашних всё же немного оттаяла. Даже сестренка, которая привыкла что у нас вечное противостояние, за неделю не прицепилась ни к чему. Была предупредительна и всё сводила к шутке. Чувствовалась мамина рука, настроила всех щадить моё самолюбие.

С отцом мы разговорились ближе к концу недели.

– Макс, я всё не соберусь поговорить с тобой по вопросу твоей дальнейшей службы. Ты что решил-то?

– Папа, мы с тобой уже не один раз говорили на эту тему! Я не смогу быть структурированной особью в вашей системе. А ты знаешь, что там по-другому нельзя! И я знаю, что это так, и никому никаких преференций не дают не зависимо от социального статуса.

В любом случае, рассматривая социальное поле, как возможность существования в состоянии счастья ценой конкретных обязанностей и возможностей, можно констатировать невозможность чистого и ровного горизонта позитивного предположения течения событий, так как сама пассионарность, своей структурированной перманентной жаждой постоянного драйва и повышения наркотической планки нового свежего впечатления, всегда будет наступать на грабли противодействия себя же самой в виде точечных вкраплений генетического кода неуравновешенного лицедейства, требующего постоянного обновления своей чувственной базы ценой обрушения всей социальной конструкции и выстраивания сверху неё парадигмы нового порядка, чему противодействовать может лишь единоначалие в своём классическом виде.

У отца конечно глаза на лоб полезли.

– Сын, это что было? А ну-ка переведи!

– Перевожу с научного на русский! Отдав меня на откуп системе с детских лет, вы воспитали во мне тот самый бунтарский дух и самостоятельность, которая свойственна людям, перешагнувшим через границы гуманизма и этического самоконтроля, ради целесообразности или высшей цели. Я вырос свободолюбивым бойцом «партизанского движения», как меня воспитали в КУОСе. И жить в жёстких рамках, ограниченных правилами, я не смогу. Я либо буду лицедействовать, а это разведка, и там дозволен экспромт. Либо буду бунтовать, а это прямой путь под трибунал. Ты хочешь своему сыну такой судьбы?

– Типун тебе на язык!

– Тогда не настаивай на своих планах и не требуй моего решения.

– Ты что-то говорил про единоначалие.

– Отец, ты путаешь единоначалие в армии и рабский диктат в системе!

– Ну, уж и рабский.

– Прости, это для красного словца, чтобы ты быстрее понял.

– Нет, так нет. Оставим это. Теперь я хочу затронуть вопросы твоего возможного отъезда.

– А что там затрагивать? Сергей Викторович только обозначил этот вопрос. Его гипотеза зиждется на том, что английский резидент сломается и согласится на вербовку. И в этом случае, ему понадобится связной, которого он хорошо знает и с которым он бы хотел работать. А это по понятным причинам я.

Но это только гипотеза! Никому толком не известно, какое решение примет мистер Даккерс. Вы вот изучали его столько лет, но создать его психологический портрет за все эти годы так и не удосужились. А ведь все сплошь профессионалы.

А представь себе, я знаю, какое решение он примет!

И вот это моё знание, не связано ни с какими научными разработками, ни с анализом его психофизических качеств и психотипом личности, я просто знаю! И в этом смысле я ближе к тётушке Аграме, которая просто знает!

Вот и я, – Знаю!

Я знаю, что он даст согласие на работу и, что это его освободит от какого-то тяжкого бремени, которое гнетёт его много лет. Но ведь вы профессионалы, и в такую чушь не верите! Вам подавай научно обоснованный материал, при этом подтверждённый по правилам, из трёх-четырёх источников. Да и то вы усомнитесь, потому что все марксисты, а он, как известно, сказал «подвергай всё сомнению»!

А я не хочу так работать! Я хочу принимать решение, действовать и отвечать за результаты. Меня не устраивает ситуация, когда ты отрабатываешь только кусок проблемы, а там трава не расти. В результате никто ни за что не отвечает, а какой будет результат, знает только тот, кто компонует все эти знания в единое целое. Но и он не отвечает за результат, потому что оно пришло к нему обрывками, но в готовом виде. Так вот – это всё вы! Вы – это значит контрразведка! Вы замшели отец. И я скажу более того, вы «зазвездились». Вас пора «раскулачивать». И рано или поздно это произойдёт. Я не хочу в этот момент оказаться в ваших рядах.

Забвение и тлен – возомнившим себя богами!

– Ты меня ошеломил сын! У меня только одна просьба к тебе, никогда и никому больше об этом не говори!

– Знаю, пап. Я уже давно взрослый мальчик. Ты не заметил, что я уже в окопе рядом с тобой? А кое-где и впереди тебя?

– Вот это меня и беспокоит сын. Я по привычке всё хочу тебя защитить, держать поближе к себе, под своим крылом, в пределах видимости, а ты стремишься ввысь!

– Настала моя очередь, отец!

Отец кивнул, и я увидел слёзы в его глазах.

Я никогда не видел своего отца плачущим, поэтому для меня это тоже было ошеломительным открытием. У меня мелькнула мысль постараться успокоить его. Но, я понял, что этим я сделаю ему ещё больнее. Я сделал вид, что не заметил его слабости. Он любит меня как отец, и ему больно о того, что я где-то там, где отцовская рука не сможет прикрыть, защитить, помочь.

– Ладно, давай пить чай, а то вон, Верка уже третий раз заглядывает в комнату, всё не осмеливается прервать наш разговор. Небось, мать нас там заждалась! – вымолвил я.

– Да, да, давай пить чай. Отец отвернулся, и я заметил, что он вытер глаза.

Прости папа. Я не хотел. Но я – это ты! Я верю, что ты меня поймёшь!

Неделя дома пролетела в миг. Не успел оглянуться, как наступила суббота. Пора в обратный путь.

Суета с моими сборами, началась с утра, и продолжалась весь день, практически до моего поезда, который отходил в 19.30 от К******иевского вокзала. За неделю вокзал понятное дело никак не изменился, разве что цыганский табор куда-то уехал. Пассажиров перестали хватать за рукава «красавицы» цыганки с волнующей грудью и лукавыми глазами. В глазах этих зачастую читалось страстное желание то ли рассказать тебе «по секрету» что тебя ждёт впереди, то ли обчистить твои карманы от «лишних» денег, которые возможно по недоразумению пока ещё твои, но должны стать обязательно их.

– Ну что отец, до связи?

– До связи, сын! И береги себя!

– Последнее время я только и знаю, что берегу себя. Но я постараюсь, пап.

Я сижу в купе и смотрю в окно, за которым мелькают тележки, люди, опаздывающие пассажиры. До свидания Москва! Когда я ещё сюда вернусь. А впереди целая жизнь со многими неизвестными! Поезд тронулся и, медленно набирая ход, унёс меня в эту новую жизнь.

Глава 14.

В Киеве меня уже с нетерпением ждали. Из консульства через «почтовый ящик» прислали запрос на информацию. Требовалось получить ответы на несколько вопросов. Но главный вопрос: Будет ли Горбачёв удалять партию от рычагов власти? И реален ли военный переворот в России?

Я понимаю, что мне эту информацию быстро не собрать и не проанализировать, значит…? Надо просить помощи у Центра!

– Алло! Сергей Викторович, вас беспокоит лейтенант Бестужев?

– Это который крестник? Или который «Граф»?

– Да скорее, как «Граф»! Сергей Викторович, я получил через «тайник» запрос на политическую аналитику. Мне она пока непосильна в силу отсутствия и материалов, и времени. Обращаюсь к Вам за помощью.

– Хм. Всё-таки решили тебя проверить. Ну что ж, мы подготовим для них соответствующе материалы, переработав на твой уровень, чтобы не возникло подозрений.

– Нет, нет! Мы же «продавали» отца на вербовку! Надо сделать так, чтобы это указывало на его уровень, им же надо, чтобы я подводил его к вербовке? Вот пусть верят, что я уже начал работать. Я со своей стороны сделаю сопроводительное письмо, где слегка намекну на обстоятельства и укажу источник. Пусть проверяют.

– Хорошо. Материал мы сделаем, и даже не соврем, потому что эти задачи уже стоят и они не секретные, просто ещё не озвучены официально. Михаил Сергеевич, видимо ждёт подходящего случая, ему нужен наибольший медийный эффект. И главное, мы знаем, через какой источник подсунуть им дублирование информации, чтобы подтвердить твой источник и правдивость. В общем принято. Дай нам неделю для разработки материала. Срок немаленький, но мы сделаем вид, что готовили его второпях, хотя он у нас уже лежит. Жди ответ через несколько дней. Отправим перед католическим Рождеством. Пусть уходят на новогодние праздники с радостными известиями. На радостях не станут затягивать проверку.

– Добро. Тогда я им так и телеграфирую, с примерными сроками?

– Да.

– Тогда всё. Всего доброго, Сергей Викторович!

– До свидания, лейтенант Бестужев, – смеясь, ответил генерал Скворцов.

Беспокойный сон прервался очередным скандалом жильца с шестого этажа, который, как всегда, с удовольствием слушает весь дом, кроме разве что тех, кому рано вставать. Но, как всегда, они засунут голову под подушку в бессильной злобе кроя матом темпераментного соседа, и заснут, привыкнув к этим жизненным эпизодам.

А я уже не могу заснуть. Голова неожиданно заполнилась потоком мыслей и массой вопросов, на которые я прямо сейчас ищу ответа.

Британцы начали процедуру проверки. Но проверяют с умыслом. Им нужно подтверждение, что я действительно могу добывать полезную для них информацию на верхних уровнях политических эшелонов. Я сам дал им этот инструмент в руки, сознательно понимая, что они его проверят и используют. Это была наша легенда, согласованная с Центром. Центр принял решение раскрыть старшего офицера, ради возможности получить канал сбыта дезы.

Понятно, что с самого начала сдавать крупную дезинформацию не будут, это слишком опасно для зарождающегося контакта, да и проверить эту информацию беспроблемно, поскольку она не особо секретна. Это на западе «секрет, который знают двое – знает и свинья». У нас режим секретности тотальный, поэтому, что доступно простому офицеру спецслужбы, обычному гражданину не доступно от слова «совсем»!

Ну, хорошо. Положим, с этим мы справимся. Но следующим шагом будет усложнение задания и соответственно условий выполнения этого задания. Что они могут запросить?

Военные сведения, скорее всего, отпадают, поскольку по легенде, я пока не имею допуска к ним и соответственно давать мне такое задание бесполезно. Тогда что?

Попробуем с другой стороны.

Ивашко в командировке и связи с ним у британцев нет. Следовательно? Следовательно, информация из верхних эшелонов государственной власти им сейчас недоступна. Могут они запросить её?

Нет! Почему? Потому что без Ивашко к этим эшелонам мне добираться долго! Ответ на заданные ими вопросы лежит на поверхности, и они это понимают, но задали их ради дублирования источников.

А может я слишком заморачиваюсь? Может всё существенно проще, и я только усложняю?

Ладно. Сегодня спать. Завтра настанет день, и будет пища.

– Алло, Макс!

– Да, слушаю.

– Макс, только что в здание консульства въехал почтовый консульский автомобиль. В кабине два вновь прибывших лица, по запросу – курьеры МИДа Британии. Полагаю, что сегодня может быть информация в «ящике»! – Степан размеренно докладывает информацию об изменениях в операционном пространстве. С тех пор как «Объект» убыл в командировку, мы сняли наблюдение за его домом и переключились на здание консульства и дачу консула. С дачей консула пришлось повозиться, там уже установлен стационарный пост республиканского КГБ, так что нам предстоит скрывать свои действия и от первых, и от вторых.

– С чего ты взял?

– Прошлый раз, курьеры приезжали тоже за день до установления связи.

– Не факт, но может быть. Давай гипотетически представим, что они действительно по нашу душу. Какое задание они могут готовить? Что им так срочно понадобилось, что они, не дожидаясь выполнения первого поручения, вдруг дают второе?

– На ум приходит самое элементарное – потеря связи! – Степан мыслит категориями не аналитики, а действия.

Я вдруг вспомнил тот день, когда англичане ещё наблюдали за объектом, тогда у кафешки стояло два автомобиля. Один консульский, а второй местный. А возле авто, якобы протирая стекло, стоял явно местный нацик!