Текст книги "Треки смерти"

8

Тело мужика нашли спустя две недели, в канун Нового года.

Говорят, его прибило рано утром к берегу в километре от рыбацкого порта.

В сети писали, что его быстро опознали по ДНК. Это был муж матери Такагаки Саи, которая дней за десять до этого подала заявление о его пропаже.

Тело нашли отец и сын, волонтеры, собиравшие мусор на берегу моря. Сын учился в старшей школе. Случайно оказалось, что в одном классе с моей ученицей. Она рассказала на курсах историю от своего одноклассника о найденном теле, причем рассказывала ее так, как будто сама видела все собственными глазами. Так я оказался в курсе всех подробностей. По ее словам, тело в воде было голым (одежду, вероятно, сняли?), то здесь, то там выглядывали кости, отверстия в теле были забиты моллюсками и креветками.

– Ты на блесну сегодня?

– Да, морской ерш идет. А ты камбалу?

– Да. Я побольше прикорма решил закинуть.

– Тут сразу глубина хорошая, так что далеко и кидать не надо. Улов будет.

Мимо меня прошли два рыбака средних лет, пока я сидел на корточках у волнореза. Их диалог постепенно стих, и когда их совсем перестало быть слышно, они остановились. Поставили складные стулья и начали воодушевленно готовиться к рыбалке. Сегодня воскресенье, наверное, у них выходной. Интересно, чем они обычно занимаются? Наверняка, в отличие от меня, работают в каких-нибудь приличных местах.

Уже шла третья декада марта, ветер с моря заметно смягчился. Полуденное солнце сверкало белыми лучами на поверхности моря, слева покачивались, будто уснули, маленькие суденышки. Если поднять взгляд повыше, увидишь опустевший дом Такагаки Саи.

Почти сразу после того события у учеников начались вступительные экзамены. В феврале стали объявлять списки прошедших по конкурсу абитуриентов, все показали неплохие результаты. Таура поступил в университет в соседней префектуре, в который он стремился больше всего. Это самый сложный в плане поступления вуз в нашем регионе, и он, единственный из моих учеников, поступил туда и оказался в числе студентов.

Такагаки Сая после той ночи ни разу не появлялась на курсах. Через некоторое время директор сказал, что она больше не придет. Я как-то спросил невзначай у Тауры, как дела у Такагаки Саи. Оказалось, что в школу она тоже не ходит.

Мне хотелось узнать, что с ней и как, и вечером того дня в конце февраля, когда стали известны результаты поступления всех учеников курсов, я один раз проехал мимо ее дома на машине. Табличка на воротах и занавески на окнах были сняты, с первого взгляда было понятно, что дом пуст. Я посмотрел на рыбацкий порт, который располагался сбоку от дома, и не увидел суденышка, на котором когда-то ходил тот мужик. Видимо, его продали.

Где и как сейчас живет Такагаки Сая, я не знаю.

Она не проявлялась, да и, наверное, больше никогда и не проявится.

– Здравствуйте.

Я оглянулся на знакомый голос. Передо мной стоял какой-то чужой человек.

– Таура, это ты, что ли?

– Я сегодня в контактных линзах.

– И волосы отпустил.

Он быстро кивнул и сел на корточки рядом со мной.

– Уже скоро в университет, вот я и решил измениться. А у вас, сэнсэй, все без перемен?

Я покачал головой.

– Я ушел с курсов.

– Да-а? Когда?

– Сразу после того, как узнал ваши результаты. Брать меня в штат они не планировали. Сколько можно быть учителем на подработках? Я решил поискать себе настоящую работу.

– И то правда.

Он, как всегда, реагировал весьма противным образом, но почему-то меня перестало это раздражать.

– Кстати, Такагаки Сая поступила в тот университет, в который хотела. – Он внезапно упомянул ее имя.

– Вот как?

– В школе она так и не появилась, но рассказала классному руководителю. А классный руководитель в свою очередь рассказал об этом классу.

– Значит, перестав ходить на курсы, она продолжала заниматься сама.

– А вы не знаете, почему Такагаки бросила курсы?

Я покачал головой. Таура повернул свое круглое лицо без очков ко мне.

– Я вообще-то знаю… Вроде бы у нее были проблемы дома. Ее отец попал в аварию, потерял работу, и у них не было денег. И, кажется, родственников, которые могли бы помочь. Наверное, и курсы она бросила потому, что выплачивать ежемесячный платеж было сложно.

– Да… Вот уж и не знаю даже…

– Помните, девчачья группа на курсах всегда собирала деньги на подарок одной из них? Дурацкая традиция. Так вот, я же знал, какая ситуация у Такагаки, поэтому и сказал об этом девчонкам, когда они на подарки собирали. Что у нее ситуация тяжелая, с деньгами проблема. С тех пор, когда они собирали на подарок, говорили ей не ту сумму, которую сдавали все, а меньше. Хоть немного я пригодился, наверное.

Представляю себе, как бы неловко она себя чувствовала, если бы узнала о такой заботе.

– Я вообще-то думал, что сколько бы Такагаки ни старалась, сколько бы ни занималась, все равно она не смогла бы поступить в универ. Ведь у нее проблемы с деньгами. Поэтому, когда услышал от классного руководителя, что она поступила, я удивился, как она смогла найти на это средства.

Я ждал, когда он продолжит.

Прошло довольно много времени. Один из рыбаков, который постарше, даже успел поймать какую-то тонкую и длинную рыбу.

– И я подумал, может быть, у отца Такагаки была застрахована жизнь? А раз он умер, вот она и смогла пойти учиться. Уж не знаю, случайна ли его смерть.

Я задумался над смыслом его последней фразы.

– А если не случайна, то что?

– Ну, например, Такагаки убила своего отца, – сказал Таура шутливым тоном и затем продолжил, не меняя интонации: – Ее мать была во второй раз замужем. Так что, ее отец – не настоящий отец. В новостях часто говорят о домашнем насилии в таких семьях. Может, и в семье Такагаки было подобное. Что-то такое, с чем она не могла мириться. Она долгое время вела себя странно. Вот она и убила его и выбросила тело в море. Ненавистного человека больше нет, и деньги на университет появились.

Таура сложил пальцы колечком и показал мне.

– То, что ты говоришь, видимо, не твои фантазии.

– Вообще-то это совсем не фантазии, – сказал Таура и показал пальцем на стоявшие в гавани корабли. – Вы знаете, что там поодаль стояло одно судно? На этом судне ходил отец Такагаки. Мы жили не очень далеко друг от друга, так что я знаю. Раньше на палубе судна лежали сети, придавленные камнями. Но оно исчезло неизвестно когда. Наверное, где-то во второй половине декабря. Я заметил, это произошло незадолго до того, как нашли тело отца Такагаки.

– И?

– И я подумал…

Таура повернулся ко мне.

– Например, она убила его, завернула тело в сеть и вместе с грузом опустила под палубу судна. Оставь тело на неделю или две, и оно начнет разлагаться в воде, вокруг него соберутся креветки и моллюски, питающиеся падалью. Благодаря этому, даже если на теле были раны, они и все остальные улики исчезнут. Рассчитав время, когда исчезнут улики, можно подтянуть труп за сеть с помощью, например, резиновой лодки и в каком-нибудь удобном месте распутать сеть и выпустить труп в море. Если это произойдет на приливе, то тело прекрасно выплывет на берег. И если потом его обнаружат, случившееся определят как происшествие на воде, и страховку выплатят.

Я молча смотрел на губы Тауры, который продолжал говорить, гордясь своими догадками.

– Но в таком случае под подозрение попадает и мать Такагаки. Одной ей бы не хватило силенок. Мать и дочь – подельницы… Нет, убила, скорее всего, мать, а Такагаки ей помогла. Такая версия тоже возможна.

Таура задумался, потирая щеку. А я произнес жуткую банальность:

– Может, тебе книги писать?

В ответ на мои слова Таура, засмущавшись, улыбнулся. Никогда не видел у него такой улыбки.

– Я люблю читать. И действительно думал, не попробовать ли мне писать самому. Но я хочу более реальную жизнь. Окончить университет, устроиться в самую большую компанию и сделать там карьеру.

– Неплохие планы, по-моему.

– У меня старший брат – хикикомори[38]38
  Хикикомори – люди, которые безвылазно сидят дома. У них отсутствует интерес к работе и учебе, но они очень сильно увлекаются мангой, аниме и играми. – Прим. ред.


[Закрыть], из дома не выходит.

Внезапно Таура состроил мину.

Но тотчас же посмотрел в сторону моря, и выражение его лица стало непонятным.

– Ему уже двадцать пять или двадцать шесть. Он не работает, сидит в своей комнате, родители дают ему деньги на расходы. Поэтому мне нужно держать себя в руках.

– Вот оно что, – только и мог ответить я.

Таура некоторое время посидел на корточках рядом со мной, а потом встал и ушел, слегка опустив голову. Я, приподняв руку, некоторое время смотрел ему в спину, а потом опять перевел взгляд на море. Всматривался в воду, поблескивающую на солнце. А в голове у меня возник образ волосатика, которого я видел в детстве. Это существо селится в насекомых и начинает выбрасывать в их тело особое химическое вещество. Это вещество приводит к контролю за поведением насекомого, и оно, помимо своей воли, начинает двигаться к воде. Оно заходит в воду и тонет там, а волосатики выползают из его тела и живут в воде, наслаждаясь свободой.

– Вон там. Видишь? За кораблями.

За моей спиной проходили недавние рыбаки.

– Кажется, это было в последний месяц года. Тогда креветок было-о-о… Хотел бычков наловить, а попадались сплошные креветки.

– Поел?

– Всей семьей наелись. Вкуснятина.

Я достал из кармана USB-адаптер и выбросил его в море. И задался вопросом, кто же действительно был этим паразитом. Вот уж бессмыслица. Адаптер быстро ушел под воду, выпустив пару мелких пузырьков.

Запись 6

https://eksmo.ru/entertaining/parazity-ID15683824/

История последняя
Слух покойника

Запись 7

https://eksmo.ru/entertaining/slukh-mertvetsa-1-ID15683825/

1

– А что было потом, мне совсем непонятно.

Кацураги Михо выключила четырехминутную запись, медленно убрала руки от цифрового диктофона и сложила их в замок на коленях. На ней был черный свитер, и от этого она казалась еще бледнее, руки походили на двух белых зверьков, бьющихся в конвульсиях, они дрожали и сжимались.

– Под конец записи вы сказали: «Позвони мне после того, как поговоришь с полицией». И она…?

В ответ на мой вопрос Кацураги Михо лишь покачала головой.

– Она не позвонила. Я долго ждала ее звонка, но она не позвонила и не прислала сообщение. Я сильно за нее волновалась…

– И вы приехали сюда, да?

– Да. А тут полиция…

Продолжая говорить, глотая окончания предложений, Кацураги Михо пугливо опустила глаза. Допрос полицейским у большинства людей происходит один-единственный раз в жизни, и они в основном ведут себя так же. Но вполне возможно, что она и в обычной ситуации такая же, чувствовалось в ней что-то такое. Ей было тридцать шесть – моложе меня на четыре года. Косметикой она не пользовалась, брови не подводила. У нее были длинные черные волнистые волосы, в районе висков несколько седых волосков. Тонких и коротких, меньше сантиметра. Наверное, волосы она не красит, а седые волоски выдергивает.

Мы находились в квартире многоквартирного дома-башни. Сидели друг напротив друга за низеньким столиком в комнате рядом со входом, где, наверное, принимали гостей. В глубине квартиры работали криминалисты. Они общались известными им одним терминами, их голоса были слышны через коридор.

– А эта запись, получается, была сделана, когда Такидзава Рэна прошла по коридору, зашла в гостиную и обнаружила труп мужа?

Проверка личности еще не закончилась, но, предположительно, на полу комнаты лежал хозяин этой квартиры Такидзава Сёити. А нашла его молодая жена Такидзава Рэна. А находившаяся здесь Кацураги Михо – подруга Рэны со времен старшей школы.

– Получается, что так.

Кацураги Михо смотрела на стену в коридоре. Ее взгляд медленно продвигался вглубь квартиры, как будто она пыталась проследить за действиями своей подруги, которые та совершала несколько часов назад. Но когда ее взгляд дошел до гостиной, она внезапно отвернулась, как будто в лицо ей подул холодный ветер.

– Вы всегда пользуетесь диктофоном на работе?

– Да, когда беру интервью. Но интервью вживую у меня не очень хорошо получаются, я не очень часто их…

Она была независимой журналисткой и писала статьи для журналов и интернет-сайтов. Я не знаю, чем она конкретно занималась, но у меня, помимо этого, была целая гора вопросов, которые мне нужно было прояснить.

– Михо, хочу спросить вас еще об одной вещи.

С какой вообще целью записывался этот разговор? Надо было спросить ее об этом, но новый следователь Оцука открыл дверь и заглянул к нам, глядя поверх очков.

– Это самое… криминалисты говорят, что практически закончили свою работу.

Сколько раз говорила ему не начинать рапорт или допрос со слов «это самое» – никакого результата. К тому же он сразу замечал свою привычку и из-за этого спешно закрывал себе рот, отчего раздражал еще сильнее.

– Сейчас приду. Михо, простите, вы не могли бы немного подождать?

Я встала, надела перчатки и вышла в коридор, обогнув Оцуку. Я заметила, что он смотрит прямо на стену комнаты.

– Мы не в музее.

– А, да…

– Ты ведь говорил недавно. Он что, такой известный?

На стене комнаты висело несколько картин маслом в рамах. Как сказал Оцука, все они принадлежали перу одного художника – Такидзавы Сёити.

– Известный. И не только в Японии – во всем мире.

У Оцуки был нестандартный путь в полицию. Сначала он окончил Академию искусств, а потом уже поступил в школу полиции и стал полицейским. Так что он хорошо разбирается в таких вещах. Он рассказал, что Такидзава Сёдзай двадцать четыре года назад из-за заболевания легких ушел в мир иной, а его единственный сын Такидзава Сёити лежит теперь бездыханный в гостиной. Такидзава Сёити когда-то преподавал изобразительное искусство в старшей школе и хотел стать таким же художником, как его отец. Но его мечте не суждено было сбыться. После смерти отца он стал заниматься распространением его произведений и контролем за авторскими правами. Другими словами, эта квартира с дорогой мебелью на верхнем этаже дома-башни в токийском районе Минатоку досталась ему благодаря работе его отца, которой тот отдал всю свою жизнь. С другой стороны, кому какое дело, откуда у человека деньги?

– Оцука, зайди в жилую комнату.

– Но в прихожей…

– Я знаю.

Сначала я направилась в прихожую, пройдя по маршруту Такидзавы Рэны – первой, кто обнаружил труп. Затем вновь пошла в гостиную. Помимо этой гостиной, в квартире были ванная комната, туалет и кабинет, скорее всего, принадлежавший Такидзаве Сёити. Две спальни – видимо, супруги спали отдельно. Пройдя по коридору, справа можно было попасть в кухню. Слева располагалась столовая. А по центру – та самая просторная гостиная. У прямоугольного низкого столика лежал труп мужчины. Худой и высокий для шестидесяти шести лет. Под метр восемьдесят. Он лежал лицом вверх, голова повернута лицом вглубь комнаты. На голове полупрозрачный пластиковый пакет. Вероятно, мусорный, на сорок пять литров. Вокруг шеи пакет закреплен скотчем, со стороны шеи выходит черная резиновая трубка. Конец трубки прикреплен к небольшому газовому баллону, как я только что выяснила, на нем написано «жидкий углекислый газ». С первого взгляда казалось, что произошло самоубийство при помощи углекислого газа.

– Сколько времени проходит до наступления смерти при таком способе убийства или самоубийства? – спросила я у опытного криминалиста Сиро.

– Э-э… Мешок залеплен скотчем, но в районе шеи есть довольно большая щель. С какой скоростью повышалась концентрация углекислого газа после открытия клапана баллона, не знаю. Есть вероятность, что углекислый газ из трубки, циркулируя внутри пакета, выходил сквозь щель в районе шеи. В любом случае летучие вещества сложны в использовании.

Сиро, чья фамилия была Сирода, всего лишь минуло пятьдесят, но на волосах у него лежала красивая ровная седина и говорил он очень старомодно, из-за чего многие, кто его близко не знал, считали его стариком.

– Если вдыхаемый воздух на десять процентов состоит из углекислого газа, то через несколько минут человек потеряет сознание, если ничего не предпринять, он умрет. В таком случае смерть наступает от десяти с небольшим до нескольких десятков минут. В общем, в зависимости от того, как поступает углекислый газ.

– Я слышала, что это относительно легкая смерть. Это в самом деле так?

Бездомных собак и кошек усыпляют с помощью углекислого газа.

– Все зависит от скорости потока газа. Если он быстро наполняет пакет, то потеря сознания происходит быстро. Если медленно, то и страдания удлиняются. Наверное, покойник догадывался об этом. По крайней мере, если посмотреть сюда и сюда. – Сиро показал пальцем на две точки – на поверхность низкого столика и руки трупа.

На деревянном столике стояли бокал с небольшим количеством жидкости светло-коричневого цвета, бутылка виски с надписью GLENMORANGIE и лежал блистер с белыми таблетками. На блистере было напечатано название лекарства. Известное снотворное, которое, помимо сильного седативного эффекта, обладает еще и миорелаксирующим действием. Из десяти таблеток в блистере не хватало пяти. Я не знала, выпил ли он все пять, но даже если это была одна таблетка – примешь ее вместе с виски, и сразу тело потеряет контроль. Лекарство это без вкуса и запаха, под воздействием алкоголя оно начинает сильно действовать уже спустя короткое время. Его часто используют преступники, когда опаивают и насилуют жертву. В связи с этим в последние годы состав таблеток был изменен. Фармацевтические компании стали подкрашивать таблетки изнутри, так что, будучи растворенными в жидкости, они меняют ее цвет на голубой. Такидзава Сёити выпил эти таблетки сам, сомнений быть не может. Даже если бы кто-то подмешал таблетки в виски, это стало бы понятно по цвету жидкости.

Следующее – руки трупа. В них было много странностей. Обе руки вытянуты над головой, кисти рук скрещены. Между головой и скрещенными кистями рук – прямоугольные ножки низкого столика. То есть кисти рук связаны через ножку. Но веревки, связавшей руки, не было. Их удерживали в связанном положении пуговицы рукавов рубашки. Левый рукав был застегнут на пуговицу правого рукава, а правый – на пуговицу левого. Таким образом кисти рук оказались соединены. Когда только вошла в эту комнату, из-за неестественной позы, в которой лежал труп, я даже подумала, что это убийство, но сейчас убедилась в обратном.

– Другими словами, если мы берем в расчет время, за которое пакет наполнился углекислым газом, то получается, что он сначала выпил снотворное. И чтобы во сне бессознательно не разорвать пакет, он обездвижил руки?

– Вообще-то размышлять о том, что произошло, – это ваша работа. Все отпечатки пальцев мы сняли. А вы посмотрите эти данные и спокойно делайте выводы. Кстати, мы уже можем снять пакет с лица?

– Да, пожалуйста.

Сиро взял ножницы, аккуратно разрезал намотанный вокруг шеи трупа скотч и снял пакет, оборачивавший голову. Показалось оставляющее миловидное впечатление лицо мужчины со слегка отросшими седыми волосами. Я проверила пакет – в тех частях, которые касались рта и носа, скопились капли жидкости. Это означает, что пакет на него надели, пока он еще был жив.

– Это точно сделал сам Такидзава Сёити? Ошибки нет? – спросил Оцука, заглядывая в лицо покойнику и направив в мою сторону смартфон, который он держал в руке.

На экране отображалась фотография Такидзавы Сёити, которую Оцука, вероятно, нашел в интернете. Да, конечно, одно и то же лицо. Даже слишком точное совпадение. По прошествии некоторого времени мышцы на лице трупа расслабляются, и оно теряет всяческое выражение. Не важно, умер покойник в муках или же принял легкую смерть. Практически не бывает такого, чтобы при жизни человек имел лицо безо всякого выражения, его фотографии до и после смерти значительно отличаются. Но в случае с Такидзавой Сёити отличие состояло только в том, закрыты у него глаза или открыты. Но это не значит, что лицо трупа, который был у меня перед глазами, выглядело живым. Скорее, наоборот, казалось, что Такидзава Сёити мертв уже очень давно.

Оцука заглянул под низкий столик.

– Это самое, а почему на полу валяется карандаш?

Чуть поодаль от скрещенных рук, в том месте, куда, может быть, и можно дотянуться, лежал карандаш. С плоским кончиком, простой, не цветной. Похоже, им часто пользовались. Наверное, он лежал здесь до того, как умер Такидзава Сёити. Однако в комнате, которая была чистой и выглядела, словно картинка из журнала, это казалось странным. Значит, есть вероятность, что его положил сюда сам Такидзава Сёити перед смертью, но по какой причине – неизвестно.

– Оцука, встань там.

– Где?

– Вон там, в любой точке.

Оцука сделал несколько шагов и замер. Пиджак был ему велик и висел на плечах. «Наверное, он купил его, не меря», – догадалась я и сняла белые перчатки и пиджак.

– Расставь ноги пошире.

– Вот так?

Я хотела проверить действия Такидзавы Сёити. Сначала он выпил снотворное вместе с виски, потом надел на голову пакет. Пакет полупрозрачный, поэтому через него он, должно быть, плохо видел. Я нарочно прищурилась, чтобы видеть все расплывчато. Можно ли в таком состоянии вставить себе трубку, прикрепленную к газовому баллону, и обмотать шею скотчем? Наверное, это не так сложно. Впрочем, как и открыть клапан газового баллона. А скрепить так руки?

– Ай!

Я легла лицом вверх и протянула руки к ногам Оцуки. Тот от удивления вскрикнул. Но довольно быстро сообразил, что его ноги – это ножки стола, и застыл неподвижно. Продолжая прикрывать глаза, я расстегнула пуговицы на рукавах рубашки и просунула руки между ногами Оцуки. Глядя в потолок, я на ощупь застегнула пуговицы в обратном порядке. Правую пуговицу сунула в петлю левого рукава, а левую – в петлю правого.

– Ну как?

– Не так уж сложно, как ни странно.

Я не очень ловкая, но у меня получилось гораздо легче, чем я предполагала. Тем более что голубая рубашка Такидзавы Сёити была более просторной, чем моя офисная. Так что ему, наверное, было еще проще.

– Это самое, госпожа Михама, может, баллон с газом – оттуда?

Оцука показал пальцем в сторону кухни. Я повернула голову, продолжая лежать на полу. В углу чисто убранной кухонной стойки стояло что-то похожее на кофемашину.

– Это агрегат для приготовления газированной воды. У моих родителей есть не точно такой же, но похожий.

Я встала и подошла поближе. Действительно, похоже на автомат для газированной воды. Сама я такой не покупала, но видела рекламу в интернете.

– А как им пользоваться?

– Тот, который у родителей, работает так: нужно налить в специальную пластиковую бутылку воду или сок, выбрать режим и нажать на кнопку. Сестренка делает много газированной воды, говорит, ею хорошо лицо мыть. Наверное, и эта по такому же принципу работает.

Я снова надела белые перчатки и открыла панель позади автомата. Там стоял газовый баллон, такой же, как мы уже видели. Это значит, что Такидзава Сёити не вытащил баллон отсюда, а использовал запасной. Мы нашли запасные баллоны в шкафу на балконе в картонной коробке.

Баллоны были сделаны таким образом, что газ из них не выходит, пока не установишь их в автомат. Но если прикрепить адаптер к клапану, то они будут работать в любых условиях.

– То же самое было прикреплено к тому баллону?

– Да. Моя сестра занимается сайклингом[39]39
  Сайклинг (от английского слова «bicycle», «cycle» – велосипед) – это вид тренировок с применением велосипеда (велотренажера) в качестве основного снаряда для упражнений. – Прим. ред.


[Закрыть] и берет с собой небольшой баллончик с адаптером, чтобы можно было подкачать шины в пути.

Приготовление напитков, уход за лицом, подкачка шин, самоубийство… Видимо, у углекислого газа есть масса способов применения.

– Сиро, а балкон вы посмотрели?

– Взяли отпечатки пальцев в необходимых местах, посмотрели царапины на перилах… Откровенно говоря, не очень понятно.

Из открытого раздвижного окна в пол виднелись несколько криминалистов, которые продолжали работать в свете прожектора. Даже из комнаты был виден пар, выходивший из их ртов. Снежные тучи, из-за которых Токио оказался под двенадцатисантиметровым покровом снега, ушли сегодня в обед, и сейчас в вечернем небе зимним светом поблескивали звезды. Полностью парализованное городское движение по большей части восстановилось, фары автомобилей освещали скоростное платное шоссе.

– Пойдем послушаем, что нам еще расскажет Михо.

Мы с Оцукой вернулись в комнату у входа. Кацураги Михо сидела точно так же, как будто даже ни одним пальцем не пошевелила. Я извинилась за то, что мы заставили ее ждать, и села вместе с Оцукой напротив нее.

– Как вы себя чувствуете?

– Я немного успокоилась.

Я посмотрела на ее руки, лежащие на коленях, скрытых длинной юбкой, и заметила, что они больше не трясутся.

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов о вашей подруге Такидзаве Рэне.

Кацураги Михо подняла глаза где-то до уровня моей груди. С того момента как мы сели напротив нее в этой комнате, взгляд ее блуждал ниже линии горизонта.

– Прежде всего, есть ли у вас какие-либо соображения, почему она выбросилась?

Сегодня в этом доме нашли не только тело Такидзавы Сёити.

Четыре часа назад, в 16:21, на номер полиции 110 поступил звонок. Женщина выбросилась, предположительно, из окна. Сюда сразу же прибыли полицейские в форме, которые оградили место, а мы с Оцукой приехали спустя несколько минут.

Под камфорным деревом[40]40
  Камфорное дерево – название, обозначающее некоторые тропические вечнозеленые деревья. – Прим. ред.


[Закрыть], посаженном на заднем дворе дома, лежал труп женщины. Судя по всему, она сначала зацепилась за тонкие ветки, потом задела ветвь сантиметров десяти в диаметре и сломала ее. Затем, скрутив тело, как будто в танце, упала на спину, задрав голову. Под камфорным деревом, в отличие от остальных мест, не было снега, только круг черной земли, будто луч от прожектора. К тому же на снегу вокруг не было ни одного следа – казалось, что труп здесь внезапно возник из ниоткуда. Сломанная от удара ветвь висела буквально на клочке коры, наклонившись вниз, как будто пытаясь обнять тело.

Женщина была одета в уличную одежду, но у нее с собой не было ни сумки, ни кошелька, поэтому сразу выяснить, кто она, не удалось. Худенькая, невысокая. Наверное, лет тридцать пять или постарше. Стрижка «боб». На пуховике – лейбл известного всем дорогого бренда. В заднем кармане джинсов – смартфон. Но он раскололся, так что видна была его начинка, и включить его было невозможно.

Над камфорным деревом нависали балконы – мы решили, что она упала с одного из них. Судя по характеру ее травм, упала, предположительно, с высокого этажа. Мы с Оцукой разделились и, начиная с верхних этажей, стали обходить подходящие квартиры. Был рабочий день, и за исключением пяти квартир, никого дома не было. Да и из этих пяти после вопроса «кто там?» выходили люди, которые ничем не могли нам помочь. Мы хотели показать фотографию погибшей женщины консьержке, но она отказала нам, сославшись на то, что не знает ни имен жильцов, ни в каких квартирах они живут. А может, просто не хотела смотреть на фотографию трупа. Но действительно, в доме больше семисот квартир. Вряд ли можно запомнить имена и номер квартиры каждого жильца.

После того как съемка трупа была окончена, его отвезли в полицейский участок. А мы для определения личности скачали фотографию потерпевшей на смартфон и продолжили ходить по квартирам на последних этажах. Время шло, результатов не было. Но после того как стемнело, нам поступила информация от криминалистов, которые убирали голубую пленку, ограждавшую место обнаружения трупа. Появилась женщина, которая спросила, что случилось, и, узнав, что кто-то бросился с балкона, очень бурно отреагировала. Мы с Оцукой поспешили туда. Женщина плакала, опустившись на колени рядом с клумбой. Это была Кацураги Михо.

Наверное, прошло минут десять, прежде чем она успокоилась. Она посмотрела на фотографию, сохраненную на смартфоне, опознала по ней Такидзаву Рэну и сказала номер квартиры, где та проживала. Мы вошли вместе с ней в квартиру номер 3505 где-то около сорока минут назад. О том, что там находится труп покончившего с собой Такидзавы Сёити, Михо сообщила нам еще до того, как мы вошли.

– Рэна погибла из-за меня, – сказала Михо после долгого молчания. – Я сейчас дала вам прослушать запись. В конце нашего телефонного разговора я набросилась на Рэну. Сказала ей, что смерть господина Такидзавы – на ее совести. «Рэна, это твоя вина. Господин Такидзава умер из-за тебя. Ты вместе с Иидой…»

У Михо дрогнул голос. Но я примерно представляла себе, что она дальше скажет. Адюльтер. Измена. Наверное, именно эти слова она собиралась произнести. Но, прежде чем расспросить ее об этом подробнее, я вновь задала вопрос о том, что мне хотелось узнать:

– А как так получилось, что вы сделали запись разговора? Вначале вы обе проверяете, идет ли запись. То есть вы заранее договорились, да?

Михо ответила, что ее попросила Рэна.

– Она часто рассказывала мне, что господин Такидзава склонен к домашнему насилию. Наверное, где-то два месяца назад она поведала мне об этом впервые. И попросила меня помочь ей записать доказательства этого. Сказала, что если она сама будет записывать, то господин Такидзава может это обнаружить, и тогда он отберет у нее диктофон и сотрет запись.

– А если запись сделает другой человек в другом месте, то можно не опасаться, так?

– Да.

– Вы сказали сейчас про домашнее насилие. Не могли бы вы объяснить более конкретно? – спросила я, и Михо достала из своей сумочки смартфон в черном пластиковом чехле.

– Здесь она писала…

Она показала нам экран самого популярного в Японии мессенджера. Справа были сообщения Михо, а слева было написано «Рэна» и стояла маленькая, плохо различимая аватарка, на которой изображена, видимо, Такидзава Рэна, целующая дельфина. Наверное, сфотографировалась на каком-нибудь курорте на фоне лазурного моря. Михо листала экран, а я бегло читала переписку. В сообщениях Такидзавы Рэны были следующие слова: «Он сказал, что мне нет смысла жить», «Он пнул меня в живот», «Ну, вот он и сказал мне сдохнуть», «Он выкинул ужин, который я ему приготовила. И мой ужин тоже. Мне нечего есть», «Он схватил меня за волосы и потянул с такой силой, что вырвал несколько прядей», «Он ударил меня коленом в нос. До сих пор кровь не останавливается», «Он запрещает мне включать отопление, когда я одна. Я тут замерзну до смерти».

Похоже, всякий раз, когда муж применял насилие, она писала об этом Михо. Практически все сообщения были короткими. А Михо, наоборот, всякий раз отвечала очень подробно. Было понятно, что она всячески пытается быть деликатной. Ответы ее по длине иногда были как чеки из магазина.

– Я говорила Рэне, что ей нужно обратиться к специалистам. Предлагала пойти вместе с ней. Точно не знаю, но, по-моему, в мэрии или других учреждениях есть сотрудники, которые могут выслушать. Но Рэна говорила, что ей не хватит смелости и поэтому не остается ничего другого, кроме как отправлять мне сообщения.

Но где-то неделю назад Рэна позвонила Михо.

– Она сказала, что наконец приняла решение обратиться к специалисту. Но она прочитала в интернете, что хорошо бы иметь доказательства насилия. И тогда…