Текст книги "Неудержимое желание"

Глава 17

Прочь, проклятое пятно! Прочь, говорю я тебе!

У. Шекспир. Макбет. Акт V, сцена 11414
  Перевод Ю. Корнеева.


[Закрыть]

Амелия приказала кучеру наемного экипажа подождать ее в конце квартала и заплатила ему лишних пять шиллингов, чтобы тот никому не проболтался о ее поездке. Надвинув на лицо капюшон, она крадучись прошла сначала по улице и затем по короткой подъездной дорожке к Карроуэй-Хаусу. Она видела этот дом только снаружи, и мысль, что это величественное здание скоро будет принадлежать ей, вызывала у нее приятную дрожь.

У ее родителей был роскошный дом, но он не стоял на Албемарл-стрит. Здесь, в самом фешенебельном районе Мейфэр, дома принадлежали старейшим семьям благородного происхождения. И скоро она вступит в этот избранный круг высшего света, куда не давали доступа даже все деньги ее отца.

До восхода солнца оставалась еще пара часов, и Амелия предполагала, что в доме все еще спят. Она тихонько толкнула входную дверь, которая, к счастью, не была заперта. Вероятно, она не ошиблась. Полная луна еще не скоро зайдет, и в туманном свете, льющемся из окон, она нашла лестницу и поднялась на второй этаж.

Тристан как-то упомянул, что братья занимают спальни в западном крыле дома, и она по коридору направилась туда. Все оказалось так просто, жаль, что она не додумалась до этого раньше. У леди Джорджианы с ее планом мало что получалось, поэтому возникла необходимость все взять в свои руки. Амелия усмехнулась. Конечно, результат будет в ее пользу.

За первой дверью, которую она открыла, было темно и пусто. Она осторожно закрыла дверь и подошла к следующей. Посередине кровати смутно виднелась куча одеял.

Затаив дыхание, она пробралась в комнату и нахмурилась. Лицо, выглядывающее из-под одеял, было слишком молодым и нежным и не могло принадлежать Тристану, значит, это один из его младших братьев.

В следующей комнате она узнала Брэдшо: какой-то там морской офицер Брэдшо был довольно красив, но у него не было ни титула, ни даже надежды на него, если только Тристан не умрет, не оставив наследников. А он не умрет, если это будет зависеть от нее, – она уж постарается.

Слабое тиканье часов в дальнем конце коридора напомнило ей, что остается совсем мало времени до того, как начнут просыпаться слуги. Отворив еще одну дверь, она заглянула в комнату.

А, повезло. Она обрадовалась, что под одеялами, растянувшись на спине, лежал Тристан, а не его средний брат Роберт. Она однажды видела его и чувствовала себя неловко и неуютно от его молчания и проницательного взгляда.

Стараясь двигаться как можно тише, Амелия закрыла за собой дверь и, сбрасывая на ходу накидку, на цыпочках подошла к кровати. Она не смогла сдержать улыбку. Если Тристан хотя бы наполовину соответствовал своей репутации, ночь обещала быть приятной во всех отношениях.

Почувствовав прикосновение нежных пальцев к своей груди, Тристан приоткрыл один глаз. Сначала он подумал, что ему снится Джорджиана, и, не желая просыпаться, он вздохнул и закрыл глаз.

Кто-то лизнул его ухо, а нежные пальцы скользнули под одеяло.

Даже во сне объятия Джорджианы пахли лавандой. Сейчас он чувствовал запах лимона. Что-то тяжелое шевельнулось и опустилось на его бедра. Тристан раскрыл глаза.

– Привет, Тристан, – шепнула Амелия Джонс, наклоняясь, чтобы поцеловать его, ее темные волосы рассыпались по обнаженным плечам и груди.

С проклятием он отшвырнул Амелию и вскочил.

– Какого черта вы здесь делаете? – возмутился он, окончательно просыпаясь.

Девушка присела на край кровати, в полумраке ее глаза горели. Она смерила его взглядом и без особого смущения, которого он мог бы ожидать от невинной дебютантки, разглядывала нижнюю часть его живота. Очевидно, она не была так невинна, как заставляла его думать.

– Я хочу заверить тебя, что с радостью приму твое предложение, – вкрадчиво произнесла она, облизывая верхнюю губу.

Он схватил со спинки стула одеяло и обернул им бедра. Раньше, до того как Джорджиана вернулась в его постель, он бы приветствовал ночное посещение хорошенькой особы женского пола, но теперь все переменилось. Кроме того, он прекрасно знал, как ставят такие ловушки. А это была надежная ловушка: Амелия была совершенно голой, и стоило ей закричать, как он превратился бы в женатого человека.

Истинно мужская часть его существа признавала, что Амелия была хороша и соблазнительна… и, конечно, богата. Он посмотрел ей в лицо.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – тихо сказал Тристан, надеясь, что никто в доме не слышал его крика, несколько удивленный тем, что она еще не позвала свидетелей. – Не могли бы мы поговорить об этом завтра за ленчем, как вы думаете?

Амелия покачала головой.

– Я смогу удовлетворить тебя не хуже любой женщины.

В этом он сомневался, но в данных обстоятельствах было не время спорить.

– Амелия, завтра я поговорю с вами, о чем вам будет угодно, но это просто не… непристойно.

Господи, он повторял то, что говорили женщины, которых он соблазнял. Он надеялся, что у него это выходило лучше, чем у них.

Она надулась.

– Я знаю, что непристойно, но ты не оставил мне никакого выбора. И я знаю, почему в последнее время ты почти не замечал меня.

Ее слова звучали угрожающе, поэтому он должен сделать так, чтобы никто не узнал о них за пределами этих стен.

– Так скажите почему?

– Леди Джорджиана Холли предупредила меня, что ты будешь ужасным мужем.

– Она так и сказала? – «Эта маленькая негодница, сующая нос не в свои дела!»

По правде говоря, он ожидал чего-то подобного.

– О да! Она говорила о тебе ужасные вещи. А потом обещала проучить, чтобы ты больше ценил меня, и пыталась нарочно поставить в глупое положение…

Она встала с постели и направилась к нему. Ее молочно-белая кожа светилась в полумраке комнаты.

Он отступил в сторону, стараясь отойти от нее как можно дальше, на случай если кто-то из членов семьи или слуг застанет их вместе.

– Я могу сказать то же самое и о вас, Амелия.

Она покачала головой, от этого движения сквозь волны каштановых волос стали видны ее полные груди.

– Я не хочу ставить тебя в глупое положение, – сказала она, – я хочу, чтобы ты женился на мне.

Слава Богу, Джорджиана честно рассказала ему о своем уроке хороших манер, иначе он мог не устоять перед соблазном воспользоваться Амелией.

– Очень интересно, – ответил он, поднимая с пола ее платье.

Они кружили по комнате, она – преследуя его, он – отступая.

– Почему бы вам не одеться?

– Я не хочу.

– Но уже очень поздно, и, если ваши родители проснутся и увидят, что вас нет, они с ума сойдут.

Она прислушалась к его словам или сделала вид, что слушает. Воспользовавшись моментом, он протянул ей платье.

– Пожалуйста, – настойчиво попросил он, – вы слишком отвлекаете меня, Амелия.

Еще никогда ему не приходилось так выкручиваться, чтобы избежать секса.

– Такое важное дело требует обсуждения в более подходящих условиях.

– Нет. Я теряю терпение, Тристан. Ты уже давно ухаживаешь за мной. Думаю, тебе следует переспать со мной, и…

– Для этого время еще найдется, – перебил он. Его панталоны висели на спинке стула, и он, бросив ее платье, схватил их. – Сегодня я очень устал.

– Я могу закричать и разбудить весь дом, – сладким голоском сказала она.

Глаза Тристана сузились. Проклятие!

– И тогда вам придется объяснить, почему вы оказались в моей спальне, а не я в вашей. Будут говорить, что вы распущенная женщина.

Она надула губки.

– Как я могу быть распущенной или слишком нетерпеливой, когда я весь сезон ждала твоего предложения?

Амелия потянулась к его одеялу. Тристан знал, что за этим последует, и, схватив за руку, оттолкнул ее от себя.

– Если вы разозлите меня, – твердым голосом заявил он, – я не женюсь на вас, чья бы репутация ни пострадала. Я это переживу.

– Но твой карман не переживет, потому что после этого никто не захочет выйти за тебя замуж.

– Я рискну. – Пока он мог убедить ее в этом, у него был шанс дожить до утра холостяком.

– Хм. – Топнув ногой, она подобрала платье, которое он бросил к ее ногам. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты влюблен в леди Джорджиану, и когда ты сделаешь ей предложение, она рассмеется тебе в лицо. И тогда ты будешь умолять меня выйти за тебя замуж. А я заставлю тебя просить.

Отвернувшись, он натянул панталоны и отбросил одеяло.

– Я уже сказал, мы можем поговорить об этом завтра. Мы оба успокоимся, будем отдохнувшими.

«И одетыми», – добавил он про себя.

– Ну ладно.

– Где ваши туфли?

– Вон там, возле накидки, – указала она.

Он отошел, чтобы достать их и зажечь лампу. Тем временем Амелия, сердитая и еще более неудовлетворенная после того, как увидела его прекрасную фигуру, натянула на плечи свое платье. Когда неровный желтый свет лампы осветил комнату, она заметила край женского чулка, выглядывавший из ящика ночного столика. Тристан все еще собирал ее разбросанную одежду, и она, подойдя к столику, вытащила чулок. Вместе с ним выпала записка. Она торопливо развернула и прочитала ее.

Ничего удивительного в том, что виконту так не хотелось отказываться от леди Джорджианы Холли. Она спала с ним. И оставила ему на память свой чулок. Взглянув на его голую широкую спину, Амелия вытащила из изящной маленькой шкатулки второй чулок и спрятала их вместе с запиской в свой карман.

Так вот какие уроки леди Джорджиана давала Дэру! С самого начала эта шлюха хотела украсть у нее Тристана, и ее урок был уловкой, чтобы не вызвать подозрения соперниц. Хорошо же, теперь ее ожидает сюрприз.

– Наденьте ваши туфли и накидку и пойдемте, – сердито сказал он.

Она замешкалась, думая о своем первоначальном плане разбудить весь дом и заставить Дэра жениться. Но подруги будут смеяться над ней, узнав, до какого отчаяния она дошла. Амелия все время твердила, что он обязательно сделает предложение.

– Мне это не очень нравится, – проворчала она, надевая туфли.

– Мне тоже. – Он не помог ей надеть накидку, а протянул ее, держа в вытянутой руке, чтобы не приближаться к Амелии.

– У вас есть карета? – спросил он, натягивая сюртук.

– За углом меня ждет наемная карета.

– Я провожу вас.

Его беспокоило, что она может пойти еще на какую-нибудь хитрость. А у нее были письмо и чулки. Придерживая карман, чтобы из него ничего не выпало, она спустилась по лестнице и вышла из дома.

– Не забудьте, мы встречаемся завтра за ленчем, – сказала она, когда они подошли к карете. – Я буду ждать вас в доме моих родителей.

– Я приеду. – Неожиданно он подошел ближе. – Мне это не нравится, Амелия. Я не люблю обмана. И ловушек.

– Я думаю только о нас двоих, – ответила она, попятившись. – Мне нужен титул, а вам мои деньги. Но я получила несколько других предложений, Тристан. Подумайте завтра и над этим.

– Я приеду в час дня.

Она поднялась в карету.

– Я буду ждать.

Тристан тихо вошел в дом и закрыл дверь. С глубоким вздохом он прислонился к тяжелой дубовой двери, а затем задвинул засов. Черт побери, он еле ускользнул!

Он улыбнулся, расправил плечи и направился к лестнице. Тристан представлял, что скажет Джорджиана, если он сделает ей завтра предложение. То есть после того, как придет в себя. И они с Джорджианой поженятся. Она может строить новые козни, придумывать новые унижения для него, но в таком случае ему придется перехитрить ее. Как только она произнесет «да», он сумеет справиться со всем остальным.

На верхней площадке лестницы шевельнулась темная фигура, и Тристан замер, сжав кулаки. Если это еще какая-то женщина, кроме Джорджианы, он готов выброситься с балкона.

– Ты на ней женишься? – услышал он спокойный тихий голос Бита.

– Слава Богу, это ты. Нет, я не женюсь, – с облегчением вздохнул Тристан.

– Хорошо. – Бит повернулся и исчез в темноте. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

На Роберта можно положиться, он никому не расскажет о том, что видел. Тристан вернулся в свою комнату, запер дверь и, немного подумав, придвинул к ней тяжелое кресло. Больше никаких визитов до утра. Ему надо о многом подумать.

На следующее утро Тристан появился в Хоторн-Хаусе точно в десять часов. Джорджиана увидела в окно, как он, в синем сюртуке, серых панталонах, блестящих сапогах и с пышным галстуком на шее, подошел к дому и постучал в дверь.

Ей все еще не верилось, что Тристан пришел к ней. Даже когда Джорджиана ненавидела и презирала его, вид этих голубых глаз, вьющихся темных волос, спускавшихся на его воротник, заставлял ее сердце неистово биться. Она убеждала себя, что оно полно гнева, и поэтому пользовалась каждым удобным случаем, чтобы оскорбить и обидеть его.

Почему ее по-прежнему влечет к человеку, который оскорбил и унизил ее? Или она придумала, что он изменился? А может, он изменился на самом деле? Это его появление – еще одна шутка, которая разобьет ее сердце, или он искренен?

– Миледи, к вам лорд Дэр, – объявил появившийся в дверях гостиной Паско.

Она повернулась к дворецкому:

– Спасибо. Я сейчас спущусь.

Натянув перчатки и взяв зонтик, она в последний раз взглянула на себя в зеркало и направилась вниз. Тристан расхаживал по комнате, что он делал всегда, попадая в дом ее тетки.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Он остановился.

Когда они посмотрели друг другу в глаза, знакомый огонь пробежал по ее жилам, и только сила воли не позволила ей подойти к нему и подставить лицо для поцелуя. Такого с ней еще не бывало. Раньше, когда у нее вскипала кровь, ей хотелось подойти и ударить его веером по голове. Возможно, это было вызвано влечением к нему. Хотеть Тристана Карроуэя было опасно, любить его – просто гибельно.

– Как твои… – Он взглянул на стоявшего за ее спиной Паско. – Как ваши ушибы? – поправился он.

– Мне намного лучше. Только трудно сгибаться, да некоторые места очень интересного цвета.

Тристан улыбнулся:

– Рад слышать, что вы чувствуете себя лучше. Вы готовы?

Она кивнула:

– С нами пойдет Мэри.

– Хорошо. А не потребуется ли нам вооруженный охранник?

– Нет, если вы будете хорошо вести себя.

– Тогда вам лучше сейчас же послать за ним, – широко улыбнулся он.

Сердце Джорджианы затрепетало.

– О, перестаньте. Пойдемте.

Мэри ждала их в холле, они вышли из дома и повернули к Гросвенор-стрит.

Джорджиана положила руку на согнутый локоть Тристана, жалея, что приходится носить перчатки и что они не смогут взяться за руки. Ей нравилось касаться его руки, нравился запах его мыла.

– Что? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду под этим «что»?

– Ты наклонилась. Я подумал, ты хочешь что-то мне сказать.

Джорджиана, покраснев, выпрямилась.

– Нет.

– А я хочу что-то сказать тебе.

– Просвети меня, – сказала она, надеясь, что Тристан не замечает ее возбуждения.

– Кот Эдвины ведет себя в доме как хозяин. Сегодня утром Дракон расправился с эмблемой на форменной шляпе Брэдшо и принес ее тетушкам с таким гордым видом, словно он убил слона.

– О нет. А что сделал Брэдшо?

– Он еще не знает. Милли отпорола одно из украшений со своей нарядной шляпы со страусовыми перьями, окунула его в чернила, а затем пришила к шляпе Брэдшо.

Джорджиана рассмеялась:

– Ты ему скажешь?

– У него острый взгляд моряка. Если он не заметит, тем хуже для него, я так считаю.

– Ты просто ужасен! А что будет, если заметит кто-нибудь из его начальников?

– Я хорошо знаю Шо, он превратит это в последний крик морской моды, – пожал плечами Тристан. – К осени все будут носить дамские шляпы и побрякушки.

Он посмотрел на проезжавшую мимо карету, и она воспользовалась моментом, чтобы внимательно рассмотреть его профиль.

– Ты об этом хотел рассказать мне? – спросила она.

– Нет. Но ты постоянно слышишь комплименты по поводу своих изумрудных глаз и золотых волос. Я пытаюсь быть более оригинальным. – Он покосился на Мэри, следовавшую в нескольких шагах от них. – Хотя восхищение твоей прелестной грудью, вероятно, не поможет мне достичь моей цели.

Горячая волна пробежала по ее телу.

– И какая же у тебя цель? – так же тихо спросила она.

– Думаю, ты знаешь, но я все же стараюсь добиться у тебя признания, что ты действительно доверяешь мне.

– Я…

– Дэр! – раздался веселый голос.

Лорд Беллефелд вышел из мастерской портного, чтобы пожать Тристану руку.

– До меня дошли невероятные слухи, – громко заговорил толстенький маркиз, кланяясь Джорджиане.

Ей показалось, что у Тристана напряглись мускулы.

– И что же это за слухи? – лениво поинтересовался виконт. – Обо мне ходит так много слухов.

– Ха! Ты прав, приятель. Я слышал о том, что ты ухаживаешь за этой милой молодой леди. Это правда?

Тристан улыбнулся ей, и сердце у нее чуть не выскочило из груди.

– Да, правда.

– Отлично! Побегу поставлю десять фунтов на леди Джорджиану. Прощайте!

Кровь застыла у нее в жилах. Не сознавая, что делает, она вырвала руку из руки Тристана и схватила маркиза за плечо.

– Что… – Голос у нее сорвался, и ей пришлось повторить: – Что значит, вы поставите десять фунтов на меня?

Беллефелд, казалось, нисколько не смутился.

– О, в «Уайтсе» есть доска, на которой записывают пари, на ком в конце концов женится Дэр. Сейчас ставки два к одному, что к концу сезона он женится на девице Амелии Джонс. Ваши ставки пониже, но теперь я получил сведения из первых рук. – Он подмигнул ей.

Джорджиана побледнела и ухватилась за Беллефел-да, чтобы не упасть в глубокий обморок.

– Кто… на кого еще делают ставки? – удалось ей произнести.

– А? Не помню всех имен. Какая-то девица по имени Добнер и какая-то Смитти. Почти полдюжины, если не ошибаюсь. Не так ли, Дэр?

– Не знаю, – после паузы странным безжизненным тоном произнес Тристан. – Мне никто не говорил об этом.

Наконец Беллефелд сообразил, что сказал что-то бестактное. Покраснев, он начал оправдываться:

– Никто не придает этому значения, уверяю вас. Знаете, просто добрая шутка.

– Без сомнения, – сказала Джорджиана, отпуская его.

Беллефелд зашагал прочь, но она не тронулась с места. Она не могла заставить себя посмотреть в лицо Тристану. Ей хотелось закричать, убежать домой и больше никогда никого не видеть.

– Джорджиана, – спокойно сказал он, и ее лицо исказилось гримасой.

– Не… не смей…

– Пожалуйста, возвращайся с Мэри домой. У меня срочное дело.

Она никогда не слышала, чтобы он говорил таким пугающе мрачным тоном.

Его лицо стало серым, как, вероятно, и у нее самой. Конечно, он расстроен, его разоблачили, раскрыли его планы.

– Спешишь поставить деньги на меня? – с трудом спросила она. – На твоем месте я бы не стала – вот тебе сведения из первых рук. И – нет, я не верю тебе. И никогда, никогда не поверю.

– Иди домой, – повторил он дрогнувшим голосом.

Тристан еще раз посмотрел ей в глаза, затем повернулся и пошел в сторону Пэлл-Мэлл. Вероятно, чтобы сделать ставку на какую-нибудь более покладистую девицу.

– Миледи? – подошла Мэри. – Что-то случилось?

Слеза скатилась по щеке Джорджианы, и она поспешила стереть ее, пока никто не заметил.

– Нет. Пойдем домой.

– Но лорд Дэр?

– Забудь о нем. Я уже забыла.

Она быстрым шагом направилась домой, Мэри с трудом поспевала за ней. Джорджиана чувствовала боль в позвоночнике, но была рада этому, боль отвлекала ее от мрачных мыслей. Он снова так поступил – соблазнил ее и предал. На этот раз ей некого было винить, кроме себя. Слава Богу, она узнала об этом прежде, чем окончательно отдала ему свое сердце.

Когда Паско распахнул перед ней дверь, из ее груди вырвалось рыдание. Нет, он не причинил ей боли, ибо она оставалась равнодушной. Все, что между ними было, – простая похоть. А это она могла легко выкинуть из головы.

– Миледи?

– Я буду в своей комнате, – ответила она, торопливо проходя мимо дворецкого. – Не беспокойте меня! Понятно?

– Д… да, миледи.

В клубе «Уайтс» была не доска, а толстая книга, в которую любой имевший доступ в этот аристократический клуб мог записать ставки о заключенном с кем-то пари.

Тристан, оттолкнув в сторону швейцара, который пытался сказать ему, что ленч будет подан через час, вошел в клуб и направился в центральную комнату, где играли в карты и где на специальной подставке лежала книга. По дороге он израсходовал весь запас проклятий и ругательств, но повторил самые колоритные из них, увидев книгу и столпившихся вокруг нее мужчин.

– Дэр, хитрец, – усмехнулся один из молодых джентльменов, – знаете, нельзя ставить на самого себя. Плохо…

Тристан сжал кулак и нанес ему удар в челюсть.

– Отойди, – несколько запоздало предупредил он, когда молодой человек уже лежал на полу как мокрая тряпка.

Со всех сторон появились лакеи, а остальные джентльмены поспешили уступить Тристану дорогу. Даже не взглянув на них, он повернул к себе книгу. «По поводу предстоящего брака Тристана Карроуэя, лорда Дэра, – читал он про себя. – Список претенденток приводится ниже. Пожалуйста, укажите ставку согласно вашему выбору».

Имена организаторов этого пари не указывались, но список особ женского пола и тех, кто на них поставил, занимал уже две страницы, а записи были сделаны только накануне.

– Кто это сделал? – прорычал Тристан, оглядывая все увеличивающуюся толпу.

– Милорд, пожалуйста, уходите. Прошу вас, пойдемте, выпейте со мной, – пытался успокоить его Фицсиммонз, управляющий клубом.

– Я спросил, кто это сделал, – повторил, пылая гневом, Тристан.

Выражение лица Джорджианы, когда она слушала Беллефелда, чуть не убило его. Теперь она ему больше никогда не поверит. Он может клясться небесами, что невиновен, а она все равно будет думать, что он принимал в этом участие или по крайней мере знал о пари. Кто-то заплатит ему за это, и, возможно, ценой собственной крови.

Схватившись за страницы, он вырвал их из книги. Такого никогда еще не случалось. Взглянув на возмутительный документ, он разорвал страницы пополам, затем еще пополам и рвал их до тех пор, пока они, как конфетти, не посыпались из его пальцев.

Лорд Дэр, – снова обратился к нему Фицсиммонз, уже более настойчиво, – пожалуйста, пойдемте со мной.

– К черту! – прорычал Тристан. – Пари окончено. Разве не ясно?

– Я должен пригласить вас на чашку чаю…

– Я вернусь сюда, если вновь услышу, что делают ставки на леди Джорджиану Холли, и сожгу это место дотла, Бог мне свидетель.

Прежде чем кто-то из самых крепких лакеев успел подойти к нему, чтобы вывести его из клуба, Тристан шагнул к Фицсиммонзу и схватил его за галстук.

– А теперь, в последний раз, Фицсиммонз, кто устроил это пари?

– Это… Ваш брат, милорд, Брэдшо.

Тристан замер.

– Брэд…

– Да, милорд. Отпустите же…

Тристан так резко отпустил его галстук, что Фицсиммонз пошатнулся. Тристан вышел из клуба и подозвал первый попавшийся на глаза экипаж.

– Карроуэй-Хаус, – приказал он, захлопнув дверцу.

В этот час на улицах было много экипажей, и карета двигалась медленно, что давало ему время обдумать, какой вред нанес ему поступок Брэдшо.

Карета остановилась, он выскочил и, бросив кучеру шиллинг, поспешил в дом. На этот раз Докинз оказался на своем посту и чуть не поплатился за это разбитым в кровь носом, когда Тристан открыл дверь, опередив дворецкого.

– Где Брэдшо? – грозно спросил он, бросая на пол пальто и шляпу.

– Молодой господин Брэдшо в бильярдной, я…

Докинз не закончил фразу, а Тристан уже поднялся по лестнице. Дверь в бильярдную была полуоткрыта, и он распахнул ее с такой силой, что она ударилась об стену и висевшая на стене картина с грохотом свалилась на пол.

– Брэдшо!

Брат, державший в руке кий, выпрямился и немедленно получил удар. Сцепившись, братья покатились по столу. Первым вскочил на ноги Тристан и кулаком ударил Брэдшо в челюсть.

Брэдшо свалился под стол и выбрался из-под него с другой стороны, успев схватить свой кий.

– Черт побери, что это с тобой? – сердито спросил он, прижимая руку к разбитой губе.

Тристан, от ярости лишившийся дара речи, двинулся вокруг стола. Брэдшо тоже сделал несколько шагов, стараясь, чтобы стол разделял их. Очевидно, Докинз сообщил домочадцам, что в бильярдной что-то творится, потому что в дверях показались Эндрю и Эдвард. Чуть позже появился Роберт.

– Что здесь происходит? – спросил Эндрю, входя в комнату.

– Убирайся, – огрызнулся Тристан. – Это касается только Брэдшо и меня.

– Что «это»?

– Понятия не имею, – тяжело дыша и вытирая кровь, сказал Брэдшо. – Он с ума сошел. Ворвался сюда и набросился на меня!

Тристан через стол кинулся на него и получил скользящий удар кием. Он потерял равновесие и вместо груди ударил Брэдшо в плечо. Виконт не понимал, что делает, и только хотел, чтобы Брэдшо было больно, – как было больно ему самому и как было больно Джорджиане.

– Останови его! – закричал Эдвард, бросаясь вперед.

Роберт, схватив мальчика за шарф, удержал его.

– Пусть этим займутся большие мальчики, – сказал он, передавая Эдварда Эндрю. – Отведи его вниз.

Эндрю возмутился:

– Но…

– Сейчас же.

Роберт вошел в комнату и закрыл за собой дверь, чтобы ни слуги и никто другой не видели происходящего.

– Не мешай, – предупредил Тристан, снова бросаясь на Брэдшо.

– Хорошо. Почему ты хочешь убить его?

– Потому, – ответил Тристан, готовясь нанести еще удар, от которого в последний момент Брэдшо удалось увернуться, – что он заключил пари.

– Я все время заключаю пари, – воскликнул Брэдшо. – И ты тоже!

– Ты сделал ставку на Джорджиану, ублюдок!

Брэдшо споткнулся и свалился на пол. Отползая назад, он схватился за стул и поднял его перед собой.

– О чем ты говоришь? Я держал пари, на ком ты в конце концов женишься. Вот и все, Трис. Ради Бога, да что с тобой случилось?

– Она не верит мне – вот что случилось. А теперь благодаря тебе уже никогда не поверит. Я хочу, чтобы ты сегодня же убрался из этого дома. И я не хочу видеть…

– Она обвиняет тебя в этом пари? – вмешатся Роберт, стоявший в дальнем углу комнаты.

– Да, она обвиняет меня.

– Это другое пари? – не отставал Бит.

Тристан резко повернулся к нему:

– Когда это ты решил заговорить? Замолчи и уходи отсюда, – Если ты прогонишь Шо, – скрестив на груди руки, продолжал Роберт, – то он не сможет ничего объяснить. Так чего ты хочешь: чтобы он уехал или чтобы он объяснил все Джорджиане?

Проклятый Бит заставил его призадуматься, посмотреть на себя и охладил его гнев. Брэдшо держал перед собой стул, направив его ножки в сторону Тристана. Он тяжело дышал, не сводя глаз с Тристана.

Тристан ответил ему гневным взглядом.

– Джорджиана, – с горечью сказал он, – думает, что я имею какое-то отношение к этому пари.

Брэдшо опустил стул, но не выпустил его из рук.

– Так я могу рассказать ей, что ты к этому не прича-стен.

– Не так все просто. То, что я знаю об этом, так же плохо, как если бы я заключил это пари. Черт бы тебя побрал, Брэдшо!

– Тогда я скажу ей, что ты не знал и что, узнав о пари, ты чуть не убил меня.

Вероятно, для нее это не будет иметь никакого значения, уже слишком поздно.

– Одевайся, – приказал Тристан и вышел из комнаты. Проходя мимо Бита, он протянул руку, чтобы взять его за плечо, но брат уклонился. Сейчас Тристану было не до Роберта, ему и так хватало неприятностей, но он не мог оставить свершившееся чудо без внимания.

– Объясни, – сказал он Биту, направляясь по коридору в свою спальню.

Он разорвал рукав, ибо на нем должен оставаться след хотя бы от одного удара Брэдшо. Он должен выглядеть почти неприлично, иначе Джорджиана не станет его слушать.

Бит вышел вслед за ним.

– Что объяснять?

– Почему ты стал таким разговорчивым, вот что.

Ответом было молчание. Они вошли в холл, и Тристан с раздражением повернулся к брату:

– Это игра, Бит?

Роберт покачал головой. Он был бледен, губы плотно сжаты. Тристан понял, что это вмешательство дорого обошлось брату. Он отвернулся и пошел дальше.

– Расскажешь, когда захочешь. А пока проследи, чтобы Брэдшо не сбежал.

– Не сбежит.

Глубоко вздохнув, Тристан попытался привести в порядок свои бушующие чувства и призвать на помощь разум и логику. Ему было неприятно признавать, что Бит прав. Он мог надеяться вернуть доверие Джорджианы, но лишь заставив Брэдшо объяснить ей, как все произошло. А затем ему надо сделать то, чего он не делал уже очень давно. Ему надо молиться, обращаясь к любому, кто захочет слушать его.