Текст книги "Ночные забавы"

Глава 32

Забер позвонил Сэси в полночь.

– Наконец-то моя сестрица угомонилась, – с тяжелым вздохом сказал он. – Она прохныкала весь вечер. Если хочешь, приезжай ко мне, я буду ждать тебя возле дома. Впрочем, я не обижусь, если ты откажешься, сейчас уже действительно поздно. Кстати, я тебя не разбудил?

– Нет, я не спала, ждала тебя. Приеду через двадцать минут, – ответила Сэси, чувствуя, как гулко бьется ее сердце.

– Хорошо, только оставь машину за углом. Я не хочу, чтобы сестра проснулась от шума или от света фар: еще одной истерики я не перенесу, – глухо сказал Ник.

Дом Забера – нелепое сооружение, которое он возводил собственноручно на протяжении многих лет, – странным образом прекрасно вписывался в окружающий его скалистый ландшафт выдающегося в озеро мыса. Ник поджидал Сэси, нервно расхаживая по дорожке, и заметил ее, как только она вышла из-за угла.

– Я побоялся оставлять сестру ночью в доме одну, – прошептал он, беря Сэси за руку и увлекая ее за собой. – Смотри под ноги! И постарайся не шуметь, она спит очень чутко, даже когда наглотается снотворного. Ее не берут уже никакие таблетки.

Он осторожно открыл дверь черного хода и, приложив палец к губам, пропустил Сэси вперед. Она затаила дыхание и на цыпочках вошла в темный коридор. Ник закрыл за собой дверь и, снова взяв ее за руку, повел в свою спальню.

Они пробирались в кромешном мраке, не произнося ни слова и стараясь производить как можно меньше шума, но их все равно выдавали скрипучие рассохшиеся половицы. Наконец они вошли в комнату, Ник потихоньку затворил дверь и заключил Сэси в объятия.

– Боже, как я по тебе соскучился! – говорил он, покрывая своими горячими поцелуями ее лицо. – Это был самый долгий день в моей жизни! А ты соскучилась по мне, Сэси?

Она не стала тратить время на рассказ о том, что пережила за время их недолгой, но чудовищно томительной разлуки, и стала молча раздеваться.

Забер последовал ее примеру, шумно сопя от обуревавшей его страсти, и повалил ее на кровать, как только они скинули с себя одежду. Сэси тихонько хихикнула.

– Я чувствую себя старшеклассником, который тайком от своих родителей привел к себе девушку, – прошептал он и тотчас же перешел к активным действиям.

Матрац под ними предательски заскрипел, Сэси сдавленно охнула и прильнула к горячему сильному телу Ника, Он крепко сжал руками ее бедра и, забыв об осторожности, дал волю скопившемуся в нем за этот долгий день вожделению. В считанные мгновения страсть, охватившая их обоих, достигла белого каления, и они стремительно унеслись к заоблачным высотам блаженства. Сэси кричала так пронзительно, что Нику пришлось закрыть ей ладонью рот.

– Прости, это вырвалось невольно! – воскликнула она, придя в себя после легкого обморока.

– Не нужно извиняться, – раздался в темноте женский голос. – Он тоже пыхтел как паровоз.

Забер смачно выругался и, отпрянув от Сэси, накрыл их обоих покрывалом. Застывшая в дверном проеме девушка рассмеялась и промолвила:

– Не суетись, братец! Лучше представь меня своей подруге.

Забер тяжело вздохнул и глухо произнес:

– Сэси, это моя сестра Дезире. А теперь, сестрица, убирайся вон из моей спальни!

– Не хами, Ник! Тебе нравится этот грубиян, Сэси? Впрочем, можешь не отвечать, все женщины от него без ума. Разве не так?

– Послушай, Дезире, не выводи меня из терпения, вернись в свою комнату. Пожалуйста, – произнес Ник голосом измученного человека. – Тебе нужно еще немного поспать.

– Ник боится, что у меня снова начнется истерика. Верно, Ник? Ты ведь не хочешь, чтобы я опять стала хныкать? Ответь мне, братец.

– У вас была Люсиль? – спросила Сэси. – Какое она произвела на вас впечатление?

– Более приятное, чем некоторые другие психиатры, пытавшиеся меня лечить, – передернув плечами, ответила девушка. – Так это ты ее к нам прислала? Ты тоже у нее лечишься?

– Пока нет, – ответила Сэси. – Но похоже, мне придется к ней обратиться, если я и дальше буду встречаться с твоим братом.

– Это точно. В нашей семейке все чокнутые, – подтвердила Дезире и разразилась истерическим смехом.

– В наши дни трудно найти семью, в которой не было бы урода, – с улыбкой сказала Сэси. – Уж слишком много сцен насилия показывают по телевизору.

– И уделяют мало времени молитве в школах, – в тон ей съерничала Дезире.

– Вот к чему привела Америку эмансипация женщин! Общество стремительно скатывается в пропасть безнравственности, – заключила Сэси.

– Мужчины вырождаются и скоро вообще вымрут, – добавила Дезире.

– Так молись же за мое здоровье, – огрызнулся Ник. – Если я умру, тебе будет негде приютиться, когда тебя выпустят опять из сумасшедшего дома.

– Он иногда говорит здравые вещи, – сказала, обращаясь к Сэси, Дезире. – Ладно, пусть еще немного поживет!

– Порой мужчины бывают нам полезны, – заметила с улыбкой Сэси.

– Но это случается крайне редко, – с грустью промолвила Дезире.

– Если вы не прекратите нападать на меня вдвоем, я оденусь и пойду за пивом, – с угрозой прорычал Ник и, обмотавшись простыней, вскочил с кровати.

– Ступай, мы тебя не задерживаем. Но только принеси нам кока-колы, – сказала Сэси. – Ты ведь сейчас, как я догадываюсь, временно не пьешь, Дезире?

– Да, временно воздерживаюсь, потому что пью таблетки, – ответила она. – Бутылки в холодильнике, Ник. Не задерживайся на кухне! У меня пересохло в горле. А ты, Сэси, вообще не пьешь?

– Пью, но не в такую же рань! – пожав плечами, сказала Сэси. – Раньше десяти утра я не беру в рот ни капли спиртного.

Когда Забер возвратился в спальню, держа в руках бутылки, женщины сидели на кровати, скрестив по-турецки ноги, и обсуждали различные методики лечения нервных и психических расстройств. А к тому времени, когда он опорожнил первую бутылку пива, Сэси и Дезире вели себя так, словно они были старинными приятельницами. О причинах происшедшей с ними под влиянием кока-колы метаморфозы Забер задумываться не стал, предпочтя продолжать успокаивать собственные нервы, расшатанные холодным пивом.

Поменьше думать об этих странных созданиях было его главным жизненным принципом. И если бы он его не придерживался, то наверняка бы уже давно сыграл в ящик.

Вот почему вторую бутылку он пил долго и с особым удовольствием, смакуя каждый глоток.

Глава 33

Случай свел Тома Шомберга и Брока Уэстленда в Эванстонском загородном клубе, у стойки бара, где они оба расслаблялись после игры в гольф.

– Я недавно видел твою бывшую супругу, старина, – сообщил Том Броку, после того как они выпили по бокалу пива и обсудили погоду и свои успехи на турнире.

– И где же, если не секрет? – невозмутимо спросил Брок.

– В Илае, – ответил Том. – Я был там проездом, по пути на турнир. Ужасная дыра! Меня замучили тамошние комары!

– Да, их там тьма, – глухо подтвердил Брок, помрачнев.

– А не выпить ли нам еще по бокалу? – предложил Том.

– Да, пожалуй, – кивнул Брок. – Ты, наверное, прогулялся по городку в компании Лили? Она, вероятно, показала тебе все живописные уголки? Бьюсь об заклад, что вы с ней искупались в озере и позагорали на пляже.

Том не торопился с ответом. Ему было приятно наблюдать, как стремительно меняется настроение собеседника. Они с Броком знали друг друга много лет, и бракоразводный процесс, в котором они являлись оппонентами, никак не отразился на их добрых приятельских и деловых отношениях. Том отхлебнул из бокала, облизнул губы и промолвил:

– Представь себе, я предпочел от всего этого воздержаться, старина. За Лили закрепилась дурная репутация…

Едва не поперхнувшись пивом, Брок вытаращил на него глаза и спросил, прокашлявшись:

– Как прикажешь тебя понимать?

– Она завела себе молодого любовника. И, как мне показалось, постоянного…

– Откуда тебе это известно? – Брок нахмурил брови.

– Мы вместе завтракали у Лили, – с многозначительной усмешкой ответил Том.

– У меня такое предчувствие, что ты собираешься назвать его имя, – с легким сарказмом произнес Брок.

– Его зовут Билли Бьянкич, – незамедлительно подтвердил его догадку Том.

Лицо Брока стало белее мела, в глазах вспыхнула ярость.

– Быстро же она подыскала себе утешителя, – пробормотал он.

– Брось, старина! Не быстрее, чем ты, – бархатным голосом заметил Том.

– Заткнись! – огрызнулся Брок.

– Я просто подумал, что тебе все еще небезразлично, как поживает твоя бывшая жена.

– Возможно. Однако меня не интересует, с кем она спит.

– Билли Бьянкич, похоже, всерьез ею увлекся. Это имя очень удивило, поскольку он слывет в Илае завзятым ловеласом. Раньше у него не возникало желания остепениться. Кстати, ты все еще поддерживаешь отношения с Шерри?

– Она меня пока вполне устраивает! – пожав плечами, ответил Брок. – Горячая штучка! Однако, согласись, никогда не помешает обзавестись и запасным якорем.

– Я вижу, у тебя грандиозные планы на амурном фронте, – улыбнувшись, промолвил Том. Он допил свое пиво, встал со стула и сказал: – Приятно было с тобой поболтать, дружище. Еще увидимся!

Проводив его недобрым взглядом, Брок с досадой оттолкнул свой недопитый бокал и наморщил лоб. Новость, преподнесенная ему адвокатом с плохо скрытым злорадством, больно ранила его мужское самолюбие. Этого молодого бычка из Национальной хоккейной лиги следовало хорошенько проучить. Но как? А что, если собрать на него досье компрометирующих материалов и на его основе подготовить сенсационную телевизионную передачу? Время для этого сейчас самое подходящее, летом всегда ощущается нехватка скандальных новостей. Если придать этой любопытной идее заманчивую форму, ею вполне могут заинтересоваться продюсеры. Брок расплатился за пиво с барменом и вышел на свежий воздух. Ему всегда лучше думалось во время прогулки.

Глава 34

Тем временем ничего не подозревающие влюбленные голубки пребывали в состоянии совершенного счастья. Билли поселился в доме Лили и даже перевез к ней некоторые свои вещи. Она же с вдохновением занималась своим садом.

Сэси теперь регулярно бывала в доме Забера, благодаря чему его сестра совсем перестала плакать и заметно повеселела.

А Серена с энтузиазмом наводила порядок в жилище Фрэнки, пытаясь превратить его в уютное семейное гнездышко.

Субботнее утро выдалось чудесным, золотистый восход обещал прекрасную погоду на весь день. Однако даже солнечные лучи не могли растопить робость и тревожные предчувствия, которые испытывала Лили перед предстоящим детским утренником, на который она обещала пойти вместе с Билли.

Ее слабая попытка уклониться от этого мероприятия под предлогом, что ей надо срочно устроить навес над водосбором, чтобы он не засох, разумеется, закончилась неудачей. Услышав этот детский лепет, Билли обозвал ее трусихой и пообещал сделать этот навес, когда они возвратятся с утренника. После этого Лили уже не могла пойти на попятную и скрепя сердце начала выбирать наряд, подходящий для такого случая.

Однако мысль о неминуемой встрече на утреннике с опасной соперницей продолжала грызть ее. И в конце концов она не выдержала и сказала:

– Если я столкнусь там нос к носу с Хитер, может вспыхнуть драка. Я не уверена, что сумею ее одолеть, у меня нет достаточного опыта рукопашных схваток.

– Не беспокойся, я не допущу, чтобы дело дошло до рукоприкладства, – заверил ее Билли.

– Это точно? – на всякий случай спросила Лили, вертя в руках босоножки.

– Разумеется! Не будь ребенком!

– Я боюсь публичных скандалов, у меня от них всегда начинается головокружение, – сказала Лили и, отшвырнув не приглянувшуюся ей пару, начала примерять другие туфельки.

– Послушай, крошка, – решительно сказал Билли, устав смотреть, как она перекладывает с места на место свои вещи, – если ты через пять минут не будешь одета, я увезу тебя на детский утренник в лифчике и трусиках.

Эта угроза моментально подействовала на Лили: появиться на публике в нижнем белье она бы не хотела даже в ночном кошмаре.

* * *

Когда Билли вошел в банкетный зал городского культурного центра вместе с Лили, у Хитер едва глаза не вылезли из орбит. Она рассчитывала, что он сядет рядом с ней, и держала для него свободное местечко. Но теперь у нее пропало желание даже помахать ему рукой.

Ее изумленный вздох не остался без внимания ее матери и миссис Бьянкич. Они одновременно взглянули в сторону дверей и разом охнули: Этель – от удивления и досады, мать Билли – от неожиданной радости. Дочь Пегги Каллио, умница и красавица, недавно расставшаяся со своим мужем, ей всегда была симпатична, и раз уж Билли привел ее на утренник, значит, он наконец-то решил остепениться.

В тот самый момент, когда Билли и Лили усаживались за стол, к нему возвратились, держа в руках тарелки с оладьями, мистер Бьянкич и Марки. Их восторженные отзывы о блинчиках, приготовленных по испытанному временем особому рецепту Эдди Халприн, несколько разрядили внезапно возникшую в зале напряженность.

В то же время Хитер воспользовалась этой ситуацией и ловко провела своеобразную рокировку – крикнула сыну, чтобы он взял у нее свободный стул и предложил своему любимому тренеру сесть с ним рядом, напротив нее. Растерявшейся же Лили она сказала приторным голоском:

– Надеюсь, вы не станете возражать, Милли? Ведь мой Марки и Билли такие добрые друзья!

К счастью, многоопытная Марли Бьянкич пришла ошарашенной Лили на помощь и, велев Гарольду принести для нее стул, пригласила пассию своего сына сесть рядом с ним по его другую руку.

– Гарольд, это же дочь Джима Каллио, – сказала она своему супругу, когда он принес для Лили стул. – Она моложе нашей Алисии на два года. Девочки частенько играли в нашем саду, когда были совсем маленькими. Ты ведь помнишь Алисию, Лили?

– Конечно! Мы с ней вместе часто выступали в школьных соревнованиях по плаванию!

– А почему у вас пустая тарелка? Билли, поухаживай за Лили! А ты, Гарольд, отдай свои блинчики Хитер и принеси с кухни еще две порции – для себя и Этель. Я пока не буду их есть, мне нравятся те, что лежат на дне: они потолще. – Марли раздавала свои указания с истинно генеральской расторопностью.

Остальные дамы натянуто улыбались, однако их тщательно скрываемое раздражение могло в любой момент выплеснуться наружу. И только Марки не обращал на взрослых никакого внимания и с аппетитом уплетал оладьи.

– Как долго вы намерены еще пробыть в Илае? – спросила Этель Лили, сверля ее испытующим взглядом.

Она не любила долго ходить вокруг да около, предпочитая брать быка за рога. У Лили ее пристальный взгляд вызвал желание вскочить из-за стола и убежать. Однако она вздохнула и ответила:

– Я пока еще не решила, но, возможно, останусь здесь на год и буду преподавать ботанику в местном колледже.

– Ах вот как! – воскликнула Этель, явно не ожидавшая такого ответа. – И чем же вы собираетесь заниматься после этого?

Лили подмывало ответить, что она решила отправиться в Калькутту, чтобы ухаживать там за больными холерой и черной оспой. Однако на это ей не хватило куража, и она сказала, потупив глаза, что не привыкла строить планы на далекое будущее.

– Извините, – сказала Хитер, резко вскочив со стула. – Мне нужно выпить еще чашку кофе. – Она выбралась из-за стола и направилась прямиком к Билли, стоявшему в очереди за блинчиками.

– Хитер и Билли дружат еще с начальной школы, – с умиленным лицом произнесла Этель, проводив дочь ласковым взглядом.

Лили тоже посмотрела в сторону раздаточной стойки и, к своему величайшему изумлению и негодованию, увидела, как Хитер прижалась к Билли своими пышными грудями и что-то с жаром ему говорит. Несомненно, она унаследовала от своей мамочки привычку всегда идти к цели кратчайшим путем и ошеломлять жертву своей наглостью и напористостью. Усвоив еще с юных лет, что: женские груди повергают юношей в оцепенение, она с успехом пользовалась ими в качестве решающего аргумента на протяжении всей своей жизни. Неординарный бюст с лихвой компенсировал недостаток у нее других качеств, притягательных для мужчин: чувства юмора, находчивости, ума и приятных манер.

– Вы непременно должны показать мне свой цветник, – промолвила Марли, заметив на лице Лили тень грусти и озабоченности. – Миртл Карлсон, ваша соседка, сказала мне, что вы волшебным образом преобразили ландшафт.

Не без усилий проглотив нелестный эпитет для Хитер, вертевшийся у нее на кончике языка, Лили глубокомысленно наморщила лобик и медовым голоском произнесла:

– Я пытаюсь вывести новые гибридные сорта орхидей, которые прижились бы в здешнем климате. С удовольствием покажу вам свой садик. И вы, мистер Дроллет, тоже приходите!

Мать Хитер она пригласила, разумеется, исключительно из вежливости, а не потому, что хотела видеть ее как можно чаще. К счастью, Этель ответила, что у нее аллергия на цветы.

– Стоит лишь мне их понюхать, как я начинаю чихать и потом долго не могу остановиться, – с горечью посетовала она.

– А вот я их обожаю! – с восхищением воскликнула мать Билли. – Надеюсь, вы дадите мне несколько полезных советов по садоводству?

– Моя Хитер разводит прекрасные розы! – не утерпела и соврала Этель, на самом деле сама она щедро подкармливала розы в саду своей дочери различными микроэлементами и опрыскивала их медным купоросом и дихлофосом, надев защитную марлевую повязку и специальные очки. – Она с радостью даст вам несколько черенков.

Этот милый разговор был прерван появлением у стола Билли, его отца с тарелками блинов в руках и Хитер с чашечкой остывшего кофе. Воспользовавшись суматохой, возникшей при раздаче блинов, Хитер подсела к Билли и спросила, поглаживая его по руке:

– Как ты считаешь, не попробоваться ли Марки в роли вратаря?

Билли слегка отодвинулся от нее и ответил:

– Поговори об этом лучше в понедельник с Куртом, вратарей тренирует он, а я в этом не силен.

– Но для Марки единственный авторитетный тренер только ты, – с девичьим восторгом проворковала Хитер. – Правда, сынок?

Ее нарочито наивная интонация, возможно, и тронула бы сердце Билли несколько лет назад, но теперь она покоробила его своей фальшивостью. Марки, продолжавший с аппетитом угощаться блинчиками с клубничным джемом, и ухом не повел. Это раздосадовало Хитер, явно рассчитывавшую на его поддержку, и она нервно воскликнула:

– Я ведь к тебе обращаюсь, Марки! Ты что, оглох?

– А что стряслось, мама? – удивленно взглянул на нее мальчик. – Тебе не досталось блинов? Если хочешь, я сбегаю за ними на кухню. А пока можешь доесть мой блинчик.

– Спасибо, дорогой, но дело вовсе не в блинчиках. Я хотела, чтобы ты повторил тренеру Бьянкичу то, что сказал мне о нем вчера вечером, – с приторной улыбкой произнесла Хитер.

Марки открыл рот и недоуменно заморгал, не понимая, чего она от него добивается.

– Разве ты не говорил, милый, что он лучший тренер на свете? – подсказала ему Хитер, отчаянно пытаясь вовлечь мальчика в разговор. Однако Марки снова занялся блинчиком, очевидно, решив покончить с ним, пока он не остыл. – Марки немного замкнут и стеснителен, – пояснила Хитер, тяжело выдохнув. – Он ведь растет без отца, поэтому тренировки в детской спортивной школе для него огромное событие. – На глазах у нее навернулись слезы умиления.

Лили так и подмывало прервать это дешевое шоу, но поразительное внешнее сходство мальчугана и Билли сковывало ее порыв. Червь сомнения продолжал исподволь грызть ее сердце, тревога в котором порождала в ее голове неприятные предположения. Неужели Билли настолько очерствел, что игнорирует собственного сына? И у Хитер имеются-таки веские основания для того, чтобы настойчиво осаждать его? А вдруг она вовсе и не коварная соблазнительница, а мать сына Билли? В таком случае эта интрига обретала совершенно иную окраску. Марли изменила тему разговора и стала говорить ей что-то о бюджетной политике администрации ледовой арены. Но, терзаемая ревностью и подозрением, Лили не слушала ее.

Когда президент хоккейной ассоциации встал, чтобы произнести несколько теплых слов о детях и их родителях, активно участвующих в программе развития в стране детского хоккея, Хитер не преминула прильнуть к плечу Билли, изобразив на своем лице безмятежное материнское счастье.

Билли мысленно молился, чтобы напыщенная речь Джо Хортона поскорее закончилась. Лили побледнела и впала в оцепенение. Как только Джо умолк, Билли вскочил, рывком поднял со стула Лили и, пробормотав слова благодарности в адрес всех пришедших на утренник, увлек Лили к выходу из зала. Очутившись в фойе, она ожила и улыбнулась. Он погладил ее по руке и промолвил:

– Мне не следовало приводить тебя сюда. Хитер вела себя просто возмутительно.

– Скажи честно, Билли, Марки – твой сын? – выпалила Лили, более не в силах мучиться сомнениями.

Он помрачнел и спросил:

– А ты как думаешь?

Но Лили было не так-то просто обескуражить этим приемом, она продолжала добиваться своего и повторила вопрос:

– Так он твой сын или нет?

– Нет, – ответил не задумываясь Билли.

– Ты в этом уверен? Ведь внешне вы с ним похожи как две капли воды! – воскликнула она, мысленно проклиная свое упрямство.

– А что в этом удивительного? В Илае многие мужчины немного похожи друг на друга: черные волосы, темные глаза. Короче говоря, здесь полно потомков эмигрантов из Италии и Югославии. Странно, что ты забыла об этом, – невозмутимо сказал Билли.

– В Илае есть еще финны и выходцы из Корнуолла, милый, – язвительно добавила Лили. – Первые предпочитают селиться в лесной глуши, подальше от цивилизации, чтобы никто не указывал им, как нужно жить, а вторые по традиции работают в шахтах. Я могла бы продолжить свой этнографический экскурс, но меня сейчас больше волнует настойчивое обхаживание тебя Хитер. У меня возникло такое чувство, что ты что-то недоговариваешь о ваших с ней отношениях.

– Мне нечего от тебя скрывать. И давай прекратим этот дурацкий разговор, – помрачнев, как грозная туча, прорычал Билли, став похожим на Брока.

– Я тебе не верю! – воскликнула Лили, ослепленная проснувшейся в ней яростью. – Докажи, что я не права!

Билли поджал губы и вскинул свой упрямый подбородок, став похожим на надменного римского императора или древнегреческого бога. Ноздри его прямого носа затрепетали от охватившего его гнева.

– Я не обязан оправдываться! Думай что хочешь, но только я не отец Марки, и точка!

– Но ты мог бы им быть! – выпалила Лили, уже не отдавая себе отчета в своих словах. Разумеется, ей не следовало так вести себя, нужно было сообразить, что прежняя личная жизнь Билли ее не касается. Разве Клеопатру волновал вопрос, девственник ли Юлий Цезарь, когда она распростерлась на ковре у его ног?

– Послушай, наши интимные отношения с Хитер закончились еще девять лет назад. А ее сыну всего шесть! Мы с ней не виделись с тех пор, как после школы я уехал из этого города. Хочешь верь мне, хочешь не верь, но только прекрати меня злить! – в сердцах воскликнул Билли. – Я не могу заткнуть ей рот и заставить ее обходить меня стороной.

– Извини, я немного погорячилась, – смущенно промямлила Лили.

– Давай не будем ругаться из-за происков этой коварной бестии Хитер! – сказал Билли, когда они покинули культурный центр, – Мне жаль ее сына, только из-за него я и терплю ее гнусные интриги. Ну, теперь тебе, надеюсь, все ясно?

И хотя сомнения так и не оставили сердце Лили, разучившейся верить мужчинам после коварного обмана Брока, ее вера в добро оказалось сильнее ревности и подозрений. Она взглянула в лучистые глаза Билли, глубоко вздохнула и промолвила:

– Хорошо, Билли! Я больше не буду спрашивать тебя об этом. Я тебе верю.

– Слава Богу! – с облегчением сказал они нежно поцеловал ее в губы на глазах у изумленных прохожих.

Тая в его жарких объятиях, Лили, при всем ее искреннем желании верить в торжество добра и следуя завету Иисуса Христа прощать своих врагов, все же не смогла отказаться от тайной мысли, что их с Билли сейчас видит Хитер.