Текст книги "Маленькие рассказы"

Романтичная особа

До чего же она была хороша, просто не каждый мог пройти мимо, чтобы не оглянуться. Один шутник извинился:

– Вы меня простите, ну, не могу пройти мимо и не потрогать Вас, такая спелая ягодка, а скушать можно? Понял, все сразу понял. Искренне желаю всего самого замечательного!

А у нее, действительно, все было замечательно: отличная учеба в институте, вечером подработка в цирке у Кио, где за приличные деньги она позволяла распиливать себя, сажать в клетку с тигром и множество других симпатичных и не очень трюков. По выходным принимала участие в детских кукольных постановках, где играла роли характерные, запоминающиеся, которые давали повод думать, что в этой очаровательной девушке с красивой фигурой и чудными волосами проглядывает стервозность, которая еще только готовится выйти на старт, а пока…

– Господин, – обратилась она к, стоящему у стойки бара, молодому человеку, – будьте любезны, возьмите мне бокал минеральной воды. И господин, словно под гипнозом, исполнил ее просьбу. Сделав несколько глотков, она вернула ему бокал, не забыв поблагодарить за доброе сердце. А господин еще долго находился в состоянии восхищения и изумления от этой очаровательной выходки молодой и чудной особы. Она же направилась к часовой мастерской, где ей назначил свидание двухметровый красавец. Она познакомилась с ним в парке, где он изнурял себя многочасовой ездой на велосипеде. Она предполагала, что на свидание он примчится на этом же виде транспорта и, надо сказать, не ошиблась. Красавец вынул из рюкзака букетик ромашек и, протянув ей, неожиданно спросил:

– Так, говори сразу, что тебе нужно? Хочешь замуж или тебе нужна прописка?

– Хочу замуж, чтобы иметь столичную прописку, – четко произнесла она, потому что его «выстрел» был снайперским.

Они поженились, она родила дочку, жили легко и непринужденно. Все попытки свекрови устроить маленький скандальчик по поводу небрежного ведения хозяйства и корыстных целей невестки, о которых, по ее словам, говорила вся столица, пресекались в корне. Сын спокойно изрекал:

– Мама, перестань, это все скоро закончится, пусть Ленка окончит институт, бизнес идет неплохо и я куплю ей квартиру, потерпите немного.

И он, действительно, вскоре купил квартиру, в которую переехала Лена с маленькой дочуркой. Когда не было внучки, родители принимали их игру, но когда появилось чудное маленькое существо с белыми волосками и голубыми глазками, по имени Татьяна, они перестали соблюдать правила игры, Им хотелось быть бабушкой и дедушкой для милой и забавной девчушки, Однако оставим их, у них впереди еще много забот и переживаний…

Лена, не меняя курса, шла к осуществлению своей мечты. С отличием закончив институт, она разослала свои великолепные фотографии во все брачные агентства, расположенные в столице и имеющие картотеку с иностранными женихами. Она уже не могла дышать этим холодным воздухом, замерзать зимой, укутавшись в шубу, закрывая перчаткой свой, постоянно краснеющий от мороза, нос, входя в помещение, протирать запотевшие очки. У нее уже не было сил видеть в своем подъезде грязных и полупьяных бомжей. Ей мечталось о красивой жизни, теплом климате, просторном доме с бассейном. Ее длинные ноги, тонкая талия, красивый бюст, чудные пушистые волосы и небесно-голубые глаза, обрамленные густыми ресничками, были созданы не для того, чтобы их укутывать или, тем более, морозить. Все ее существо жаждало тепла, моря, солнца, благополучия и красоты. Красавец-муж, нисколько не изменивший свой образ жизни, с ее появлением и рождением ребенка, продолжал заниматься изнурительными прогулками на велосипеде и бизнесом, приносящим хороший доход…

Они часто звонят ему и его родителям из Флориды. Лена стала женой состоятельного мужчины и родила ему сына, они живут в двухэтажном особняке с бассейном, правда его пришлось обтянуть металлической сеткой, потому что иногда забегают какие-то беспризорные крокодилы. Танюшка с отличием оканчивает школу, стала настоящей американкой с хорошим английским и хорошим ростом для будущей модели – сто восемьдесят пять сантиметров. В мэрии города, где они живут, открылась выставка ее картин, написанных акварелью. Особенно хорошо у нее получаются портреты дедушки и бабушки, которых она любит и очень скучает…

Психология толпы

Ткань лежала даже не на прилавке, а на полке, при этом, на самой верхней полке. Казалось, что она прекрасно понимала свое униженное положение. Рулон, в который была оформлена эта ткань, был таким огромным и напоминал каждой моднице, входящей в магазин, что это залежалая, не пользующаяся спросом, ткань.

Сегодня день начался необычно. Сразу после открытия в магазин вошла женщина. Она отличалась от обычных покупательниц тем, что была одета, смело и изысканно. Подойдя к прилавку, она стала рассматривать лежащие ткани, но не на прилавке, а именно на полках. Рассматривала медленно, вдумчиво, представляя ткань в конкретной модели. После чего переводила взгляд на новый образец ткани. Наконец, она обратила внимание на тот самый, огромный рулон, у которого даже пломба не была снята. Нетрудно было догадаться, что ни один метр этой ткани не был продан. Женщина попросила разрешения рассмотреть ткань ближе. Продавец не рискнула этой модной особе давать какие-либо советы по поводу преимуществ, лежащих на прилавке, тканей и, взяв деревянный метр, она ловко столкнула рулон вниз. Из-за тяжелого веса рулон рухнул на прилавок так, что поднялась пыль, заскрипели все соединения этого нехитрого строения. Было очевидно, что уровень предоставляемых услуг в магазине не повышался со времен Великой Октябрьской революции. Для продавца же – это был каждодневный труд и ничего, из ряда вон выходящего, она в этом не видела, к сожалению. Сняв пломбу, она немного раскатала рулон, однако покупательница попросила показать ей больше. Удивившись, продавец раскатала рулон еще, и сама с интересом стала разглядывать ткань. Покупательница была очарована, она вдохновенно собирала ткань в складки, отходила в сторону и любовалась сюжетом. Затем продавец, по желанию покупательницы забралась на стул, держа в руках ткань, собранную, словно в узел. Женщина, прищурив глаза, отходила и снова приближалась к прилавку, восхищаясь тканевыми волнами, спускающимися из рук взгромоздившегося продавца, на прилавок.

За это время возле прилавка образовалась толпа, которая рассматривала элегантную особу, следя за ее действиями, лишь потом только обратила внимание на ткань. Все, как по команде, стали щупать, дергать, гладить ткань и с нетерпением ждать: сколько же метров и на что, – самое главное, ее приобретет покупательница номер один.

– Будьте добры, мне пять метров, – произнесла наконец-то женщина, обращаясь к продавцу.

– Извините, пожалуйста, а, что можно пошить из нее? – не выдержала дама из толпы.

– Я намереваюсь пошить трэнчкот! – торжественно произнесла первая покупательница.

Толпа оживилась, зашумела, женщины стали выяснять, что такое – трэнчкот. Накал страстей вокруг таинственного рулона был настолько велик, что всем стало жарко. На помощь пришли еще два продавца из соседних отделов.

А рулону было жарче и веселее всех, ему некогда было лежать, потому что его раскатывали, раскатывали и раскатывали…

Превратности любви…

Это была очень странная пара в геологическом поселке: Серж был красивым и талантливым мужчиной, любимцем женщин, а Люси – молчаливая, совершенно равнодушная к своей внешности, без, даже малой доли кокетства. Однако усталость в ее потухших глазах, отсутствие милой женственности вызывали у коллег и гнев и сострадание одновременно. Серж создал семью, в которой не было взаимной любви, он даже не пытался помочь ей «раскрыться», ведь любимую женщину всегда выдают светящиеся и искрящиеся глаза. Его не заботило ее душевное состояние, и сын у них рос совсем не милым и забавным, как те дети, о которых говорят, что они – плод любви. Люси напряженно, день за днем продолжала на что-то надеяться и, когда сыну исполнилось десять лет, когда она поняла, что не сможет уйти от человека, который обрек ее на страдания и безответную любовь, она решилась забеременеть и родить дочь. Все понимали, что она пыталась спасти этот безнадежный брак. Она плакала по ночам, уткнувшись в подушку, нервничала, – все это спровоцировало угрозу выкидыша, и ее увезли в больницу, где она через месяц родила дочь. За время отсутствия Люси, на глазах у всех геологов, в доме «хозяйничала» молодая женщина, приехавшая из Алма-Аты на полевую практику в их геологическую партию. Позже, то есть через девять месяцев, пришло письмо из далекого Казахстана, извещавшее Сержа о рождении сына.

Люси, не решившаяся в свое время на разрыв, вернулась из больницы с родившейся дочкой. И они прожили с Сержем еще долгих и мучительных двадцать лет…

Однако она так и не смогла пережить нелюбовь Сержа. Она страдала, мучилась оттого, что унижена и оскорблена в своих чувствах, но ничего не могла изменить в этой жизни.

Было раннее зимнее утро, падал густой снег… Она убила себя из охотничьего ружья Сержа.

Несмотря на то, что геологи были невольными свидетелями безответной любви, узнав о трагической гибели Люси, все пережили шок…

Появляется Он вдруг…

Обзвонив друзей и, сообщив о времени начала спектакля, Юля позвонила маме:

– Мамочка, может быть, все-таки сможешь пораньше освободиться? Так ждали приезда Мариинского театра, с таким трудом купили билеты, мама-а?!

– Юлечка, я сама горюю, что именно сегодня я должна задержаться на работе. Ну, все, моя хорошая. Ты хорошо выглядишь? Помни, пожалуйста, появляется ОН вдруг! – повторила мама свое извечное напутствие.

До встречи с друзьями Юля приехала в театр и, не поднимаясь на ступеньки, стала предлагать мамин билет:

– Внимание! Внимание! – дикторским голосом произнесла Юлия и продолжала – На продажу выставляется одни билет на балет!

Люди с интересом разглядывали стройную и обаятельную молодую женщину. Она была явлением: густые волосы величественны, ноги в красивых, на высоких каблуках, туфлях, казались идеальными, белый, свободного покроя, плащ, между распахнутыми полами которого было видно черное маленькое платье, подчеркивающее изящную молодую фигуру. Юля тем временем вошла во вкус, знакомила с репертуаром театра из Санкт-Петербурга. Всем нравилась возникшая ситуация, все шутили, улыбались и, очарованные импровизацией, слушали Юлию.

– Я умоляю, пойдемте с нами на спектакль. Неужели, я должна перечислять заслуги Мариинского театра, который в рекламе совсем не нуждается! Молодой человек! – она обратилась к мужчине с внешностью, типичной для представителя Прибалтики. Он курил трубку и, смущенно улыбаясь, Юлии, все-таки прошел мимо.

– Ну, что это такое?! Неужели у всех есть билеты? Вы просто не осознаете мимо чего вы проходите!

Тем временем мужчина с трубкой шел уже в обратном направлении, он явно ждал обращения в свой адрес, которое не замедлило поступить:

– Я же вижу, что Вы хотите пойти! Что Вам мешает? Пока Вы раздумываете, билет купит другой человек!

– Да, действительно, я хотел бы пойти, но боюсь, что одет несоответственно. И, в подтверждение того, о чем говорит, он оценивающе осмотрел себя.

– Умоляю Вас, выглядите Вы прекрасно! Вы – самый элегантный! Извините, я слышу легкий акцент, надо полагать, что Вы не местный! Тогда тем более Вам нужно пойти, потому что архитектура нашего театра уникальна!

– Хорошо, хорошо! Уговорили! Только с условием, что сидеть будем рядом!

– Разумеется, я буду Вас опекать, буду Вашим гидом, покажу наш театр, а, кроме того, Вы мне просто симпатичны!

Подошли друзья, узнав историю продажи билета, с интересом осматривали нового знакомого. Чтобы облегчить общение, Юля протянула ему руку, представилась:

– Юлия, – она внимательно посмотрела в его глаза и поняла, что тонет в них…

– Вильгельм, – словно извиняясь, добавил, – я из Потсдама, оператор студии ДЕФА. Я приехал снимать фильм о Байкале.

Гостю из Германии театр очень понравился, правда, за действием на сцене он совершенно не следил, потому что не сводил глаз с Юлии:

– Я не верю, что ты местная и всю жизнь прожила здесь! Откуда ты? Ты такая необыкновенная!

Юлия вдохновенно комментировала происходящее действие, желая увлечь и заинтересовать Вильгельма, чтобы у него не было сожаления о потерянном времени. А у него и могло быть никакого сожаления: по детски, искренне, распахнутыми глазами он наблюдал за Юлией, не переставая удивляться и восхищаться ею. Она же успевала в свой комментарий включать фразы на немецком языке, который знала и обожала еще в школе.

Вот так началось их неожиданное знакомство, которое имело продолжение в несколько этапов: цветы, разговоры и прогулки до рассвета, посещение друзей и знакомство с семьей Юлии, регистрация брака, получение выездной визы, отъезд и, наконец, счастливая семейная жизнь… Все развивалось стремительно и было похоже на сказку, придуманную мамой. Юлина мама всегда говорила и говорит, что с человеком доброжелательным, излучающим хорошее настроение, случаются чудеса!

Каждое утро, просыпаясь от поцелуев Вильгельма, Юлия изумленно провозглашает:

– Какая я счастливая! Как я люблю тебя! Ты самый замечательный! Боже мой, как вовремя ты появился у театра и купил мамин билет!

Почему, Господи?

Я была очень худенькой и очень черненькой, с огромной головой из-за густых кудряшек и с огромными серо-зелеными глазами. Это результат смешений русской, польской, французской, еврейской и эфиопской кровей. Наверное, я была хорошеньким ребенком, потому что росла в окружении любви и радости. Мы жили во Франции, где моя бабушка приняла решение и убедила всех уехать в Израиль. Будучи шестилетней девочкой, пережив ужасы войны, осталась в живых, одна, из всей большой семьи. Эта трагедия научила бабушку очень чутко улавливать антисемитские настроения.

После долгих сборов мы всем семейством перебрались в Ашдод, где нас встретили: солнце, море, пальмы и множество необыкновенно красивых цветов. Бабушка постепенно успокоилась и занялась своими прежними делами: обустраивала дом, высаживала цветы, пекла пироги, булочки. Папа с мамой были врачами-онкологами высшей квалификации и, благодаря прежним международным связям по семинарам, конференциям, были заочно включены в штат Всеизраильского Онкологического Центра. В свободное от школы время я часто гуляла по улицам солнечного города. Душа моя ликовала и была переполнена покоем и счастьем за себя, за своих родных, особенно за бабушку. Как-то раз, остановившись на перекрестке, я любовалась женщиной с тремя детьми: девочка и мальчик были примерно одного возраста, лет десяти, и в коляске лежало существо, похожее на ангелочка. Мне казалось, что эта женщина святая, имея таких чистеньких и хорошеньких детей.

Я вздрогнула от грубого, резкого крика:

– Ну, что встали, рты разинули? Обезьяну не видели? – кричала на своих старших детей «святая». Испуганно озираясь на меня, дети переходили улицу. Думаю, что они, действительно не видели такой хорошенькой обезьяны.

Мне стало холодно и неуютно, захотелось быстрее оказаться в кругу семьи и я, буквально летела домой, где меня ждали милые сердцу родные евреи из Эфиопии, России, Франции и Польши…

Письмо

Оно было написано красивым мужским почерком, правда, немного ощущалась нервозность написания. В действительности содержание носило оправдательный характер. Письмо вложили в конверт и опустили в уже переполненный ящик. Было опасение, что конверт повредится, однако ничего ужасного не произошло и письмо попало в отдел сортировки писем. Пройдя все этапы большого пути, письмо летело к адресату почтовым рейсом. Поскольку отправитель решил оправдаться, письмо было многословным и размещалось на нескольких листах, вложенное в конверт, оно выглядело надутым и сердитым. Сотрудники почтовых служб на всех этапах обработки, подозрительно брали это конверт в руки и бросали его на весы. Операторам почему-то очень хотелось вернуть отправителю этот недоброжелательный конверт, наказав его тем самым за излишний вес письма. Но, к сожалению, ничего не получалось, потому что лишнего веса не было выявлено. И, наконец-то, письмо прибыло в пункт назначения. Ранним утром почтальон попытался втолкнуть его в один из почтовых ящиков многоквартирного дома. Или письмо, действительно, было нестандартным, или почтальону захотелось взглянуть на адресата. Движимый необъяснимой силой, почтальон поднялся в лифте на шестой этаж и позвонил в дверь с обозначенным номером на конверте. Дверь открыла совсем юная особа, при ней был огромный живот, который выглядел бутафорским и слишком самостоятельным. Особа поблагодарила за доставку и закрыла дверь.

А почтальон не мог уйти и даже отойти от закрытой двери, потому что слышал, как рыдая, рвут на множество частей, принесенное им, непрочитанное письмо…

Перед сном…

Алик, приняв душ, попросил перед сном почитать ему о Мюнхгаузене. Истории барона, хотя и слышанные внуком тысячу сто двадцать восемь раз, настолько захватывают его, что сон отодвигается, глаза начинают светиться любопытством, восторгом и недоверием одновременно. Наступает время вопросов и ответов. Участвую в этом с удовольствием и горда тем обстоятельством, что помогаю Альке «открывать мир»! Однако через каждые пять минут не устаю повторять:

– Алик, закрывай глаза, иначе сон не сможет к тебе прийти.

Восхищенный деяниями Мюнхгаузена, Алик вместе с бароном ищет пути из безвыходных ситуаций.

– Бабуля, все, что написано – это все, правда?

– Если ты хочешь, чтобы это была правда, надо в это просто верить, понимаешь?

– Я верю, бабуля. Мне еще знаешь, почему нравятся эти истории? Они все так замечательно заканчиваются!

– Может быть, твоя вера в эти истории помогает им и они еще, поэтому очень интересны?

– Да, да, бабуля! Я хочу, чтобы это было так!

– Спи, мой хороший! Тебе приснится цветной и красивый сон. Скоро, совсем скоро, ты вырастешь и научишься побеждать. Ты будешь сильным, смелым и красивым и никакие трудности тебе не будут страшны! Если ты полюбил барона Мюнхгаузена и его истории, ты сможешь весело и интересно жить и не расстраиваться по мелочам. Добрые и веселые истории всегда помогали и помогают людям в жизни. Эти слова Алик уже не слышал, потому что к нему пришел сон…

Папа наших девочек

Мамы дома нет, ушла по делам. Папа кормит младшую Сашеньку, ей полтора годика. Старшая Эничка, ей три годика, кушает самостоятельно.

– Девочка! Как зовут твою маму? – обращается папа к старшей дочери.

– Маму зовут Яна!

– А как зовут твоего папу?

– Папу зовут Гриша!

– А как зовут тебя! – спрашивает папа, заканчивая кормить маленькую Сашеньку.

– Меня зовут Мышка-Норушка! – серьезно отвечает Эничка.

– А меня зовут Лягушка-Квакушка! – низким голосом произносит маленькая Сашенька.

– Ну, вот и познакомились! Сейчас почитаем книжку и спать! – папа облегченно вздохнул и стал убирать посуду со стола.

Раздается телефонный звонок. Папа берет трубку и извиняется, что не может долго разговаривать, надо купать девочек. Сам же отвлекся, взял газету и «упал» в кресло. Эничка, внимательно следившая за папой, подошла и, взяв за руку, потянула на себя, пытаясь приподнять его с кресла:

– Папа, вставай!

Гриша подчинился и поднялся.

– Выпрями спинку и пойдем купать наших девочек! – торжественно произнесла Эничка.

Прошло время. Папа не выдерживает, звонит:

– Яна, ты где? Скоро придешь?

– Гриша, а почему так шумно? Что, девочки еще не спят?

– Не знаю. Не укладываются, ходят, бродят, песенки поют, – растерянно отвечает папа.

– Гриша, ты смешной такой. Что значит «ходят, бродят»? Они же не могут запрыгнуть в кроватку, высота бортиков которой равна одному метру, ты их должен сам туда положить!!

Ожесточение души

Иногда ему казалось, что его уже нет. Его опустошенное тело передвигалось, принимало утренние процедуры, пищу, лекарства только потому, что этого хотела она. Он смотрел на нее своими мутнеющими и угасающими глазами и не хотел видеть ни ее усталости, ни, редко, но все же посещающей ее, депрессии. Он видел перед собой ту, что когда-то полностью принадлежала ему, была его любимой и единственной. Его посещало и угнетало плохое настроение еще и оттого, что она была относительно молода, а иногда даже слишком хороша собой. Ее энергия, выдумка и желание сделать дом красивым его раздражали, он начинал злиться. Ему хотелось, чтобы она занималась только им и его проблемами. Он не желал и старался не вспоминать то время, когда похоронив жену, сделал предложение этой красивой, доброй и романтичной особе. Она была моложе его на двадцать восемь лет. Получив ее согласие, он пребывал в эйфории. В свои шестьдесят он выглядел прекрасно: умный, красивый, со стройной спортивной фигурой. Он был счастлив, он обрел еще большую уверенность в себе, видя и чувствуя рядом счастливую женщину. Этот брак давал ему новые силы для будущего дня, для претворения в жизнь новых идей и проектов. Его прошлое, отмеченное фашистскими концентрационными лагерями и принудительными работами на стройках коммунизма, спровоцировало огромную страсть к жизни, желание состояться подкреплялось знанием нескольких иностранных языков и прекрасным образованием, полученным за границей.

А сейчас, это все называлось прошлым, которое все реже хотелось вспоминать, глядя на свои трясущиеся руки и чувствуя слабость и неуверенность в ногах. Иногда он замыкался, отгораживался от близких, и оставался один на один со своими мыслями о приближающемся уходе и ему становилось обидно и страшно за свою немощность, которую уже невозможно было скрыть, а тем более, устранить.

Мужество покидало этого некогда сильного человека, его душила ревность к остающимся жить, близким людям. Его покидали жизненные силы, которые помогали ему не сломаться, выстоять и быть самодостаточным. Он анализировал последние годы своей жизни и понимал, что никогда не задумывался о том, как живется его близким рядом с ним. Становясь больным и дряхлеющим, он перестал слышать, чувствовать и ощущать чужие тревоги, боль, радости, требуя от всех внимания и заботы. Он выглядел очень больным и нестерпимо капризным, он не желал смотреть в ее внимательные глаза, боясь осуждения. Он утрачивал щедрость души, становясь на путь мщения жизни…