Текст книги "Камень огня"

Лорд-канцлер внезапно перешел на шепот, и мужчинам, внимавшим ему с открытыми ртами, пришлось напрячь слух, чтобы разобрать следующие слова.

– Остальные ваши братья и ваша сестра нашли себе занятие, но Дарвиш имел потенциал – он был многообещающим, мой принц. Стань он тем, кем должен был стать, он мог бы захватить все это. Если б ему надоело его ничто, – а кому бы не надоело? – народ Сизали отдал бы ему трон.

– Но Дарвиш бы не…

– Возможно. Но сильный человек без власти опасен. – Лорд-канцлер вздохнул и на какой-то миг показался старым и усталым. – Я служу вашему возвышеннейшему отцу, трону, и я выполнил свой долг. Возможно, народ еще любит его, но уже не последует за ним. Ваше наследство, мой принц, в безопасности. А теперь, – лорд-канцлер выпрямился, опять становясь самоуверенным государственным мужем, – я должен исполнить приказ его возвышеннейшего величества относительно этого. – Его пальцы снова махнули на бойницы.

Словно в ответ на его слова, по стене сторожки застучали камни.

– Что приказал мой возвышеннейший отец? – спросил Шахин, пропуская старика.

– Удвоить стражу перед заграждениями на публичных галереях.

Шахин нахмурился.

– Но это еще больше убедит людей, что Камень пропал.

– Вы подвергаете сомнению приказ его возвышеннейшего величества? – вкрадчиво спросил лорд-канцлер, останавливаясь в дверях. – Если позволите напомнить вам, мой принц, один раз вас уже простили за измену. Я бы не советовал вам снова испытывать терпение вашего отца. – И он ушел.

Привалившись к стене, Шахин потер виски. Таких откровений о Дарвише он не ожидал. Лорд Балин покачал головой.

– Похоже, у лорд-канцлера на все есть ответ, и все, что он говорит, имеет безупречный смысл.

– Да, все, что он говорит, всегда крайне логично, – горько подтвердил Шахин, поворачиваясь к бойнице, чтобы взглянуть на разъяренную толпу. – И я никогда не сомневался в нем, пока он не стал нападать на Язимину. А теперь, по безупречно логичным и совершенно необоснованным причинам, он, пожалуй, единственный, кто имеет доступ к королю.

– Как вы сказали? – задумчиво молвил лорд Балин. – По безупречно логичным причинам? Однако он так и не ответил, почему послал принца Дарвиша вернуть Камень…

– Теперь можешь опустить меня, – прошептала Чандра. – Я в порядке.

– Я опущу тебя на кровать, – заявил принц, поднимаясь на второй лестничный марш, – и не раньше.

Чандра вздохнула, но так как она уже убедилась, что вырываться бесполезно, то снова уронила голову на плечо Дарвиша. Мускулы его играли под ее щекой. Девушка была в сознании только последний отрезок пути, но, похоже, принц нес ее всю дорогу от дворца и не выглядел хоть сколько-нибудь усталым. Через полдюжины ступенек чародейка сказала:

– Ты очень сильный.

Дарвиш улыбнулся:

– Спасибо. Ты очень храбрая.

Чандра приняла это как должное.

– И очень глупая.

– Что? – вскрикнула она и подняла голову, дабы увидеть его лицо, но тотчас пожалела об этом. Когда красная пелена исчезла с глаз, Чандра увидела тревожный взгляд принца.

– Ты могла убить себя.

– Я узнала, где Камень, – оскорбилась девушка.

– Глупое везение. Ты соврала, что открытые заклятия не вызовут боли. – Он немного переместил руки. – Ладно, ты проявила храбрость. Но если б ты умерла или закричала, Аарон оказался бы в ловушке за защищенными стенами, оставленный на милость Четвертого. Не буду распространяться насчет глупости, но как бы, по-твоему, мы чувствовали себя, если б ты умерла?

– Я узнала, где Камень, – обиженно надув губы, повторила Чандра. Принц прав, но все вышло отлично, так на что же он жалуется? – Аарон не попал в ловушку, и я не умерла.

– Спасибо за это Девяти и Одной.

Уже не первый раз Дарвиш благодарил богов этой ночью. Он постоянно благодарил их с той минуты, когда беспомощное тело чародейки упало со стены ему на руки. Он благодарил их за Чандру. За Аарона. За себя самого.

Аарон открыл дверь. Принц боком пронес девушку в комнату и бережно опустил на кровать. Когда же Чандра попыталась сесть, Дарвиш мягко нажал на ее плечо.

– Лежи, – приказал он, – и отдыхай.

Так как лежать было гораздо предпочтительнее, чем сидеть, девушка не стала сопротивляться.

Убедившись, что она не собирается вставать, Дарвиш протянул руку к Аарону.

Пачка пергамента была объемистой, и принц рассыпал ее в ногах кровати с некоторым недоумением. Большую ее часть составляли правительственные документы.

– Аарон, почему ты не принес только письма из Ишии? Вор поднял брови?

– На них же не стоит королевская печать, и я принес все, что было в столе.

Дарвиш покачал головой, пробегая глазами список торговцев, склонных бунтовать против увеличения налогов.

– Прости. Я забыл, что тебе было не до чтения всего этого мусора.

– Дар?

Принц поднял голову, и Аарон развел руками.

– Я не умею читать.

Чандра сделала вид, будто всегда это знала, а Дарвиш постепенно багровел.

Вор только улыбнулся.

– Это не такое обычное искусство. Ты принц, Дар. Ты получил лучшее образование, чем большинство людей.

– Но ты же умеешь читать на своем языке, – пролепетал Дарвиш. – Я хочу сказать, северном…

– Там, откуда я родом, это искусство священников. – Аарон подал принцу другой листок пергамента. – И не все из них учатся ему. Так здесь есть письма предателя?

– Гм… – Дарвиш торопливо переворошил бумаги. Помрачнел, вытащив какое-то письмо. – Да, – процедил он сквозь сжатые зубы, – по крайней мере одно.

– Ты узнаешь почерк? – Чандра приподнялась на локте, чтобы лучше видеть, и голова сразу заболела. – Хорошо, что для таких писем не используют писца.

Точная, хотя не лестная характеристика Аарона заполняла страницу плавным рукописным шрифтом. Дарвиш раздраженно провел рукой по волосам.

– Он выглядит знакомым, но лично я не знаю. Я не знаю точно! Проклятие! – Он вдруг со злостью скомкал пергамент и бросил на пол. – Давайте благодарить Одну, что ты использовала свой шанс, – жестко сказал он Чандре, шагая к двери. – Похоже, ты достала единственную информацию, которую мы можем использовать. Поспи, мы отправимся за Палатоном на рассвете.

Чандра решила не напоминать, что им пока неизвестно, где живет Палатон. Судя по лицу Дарвиша, эта неизвестность долго не продлится. Чародейка легла на подушки и сосредоточилась на заживлении вновь разодранных каналов силы.

Аарон поднял письмо, разгладил его, сунул за пазуху и, прихватив лампу, молча вышел за Дарвишем из комнаты.

Он догнал принца у нижней ступеньки лестницы. Дарвиш сделал два шага к бару и уставился через весь зал на винные бочки. Неприкрытая жажда исказила его лицо.

– Мне надо выпить, – тихо сказал принц, когда Аарон остановился рядом.

В голове у вора пронеслись сотни, тысячи ответов. Он коснулся голого запястья Дарвиша и ограничился одним:

– Я знаю.

Всего на миг у принца возникло престранное ощущение, что связь их душ вернулась. Что сила Аарона – здесь, с ним, если Дарвиш будет нуждаться в ней.

Лава была всего на пядь ниже золотой чаши. Чародеи терпели неудачу. Скоро все будет кончено.

– Вы даете слово, что спасете меня?

Палатон улыбнулся.

– Вы дарите мне Камень, и я спасу вас так, что для народа вы окажетесь героем. – Взгляд чародея стал задумчивым. – Если кто-нибудь выживет.

– Героем?

– Это намного облегчит вам правление под властью его милостивейшего величества, не правда ли? – Длинные тонкие пальцы переплелись. – Все будет выглядеть так, будто последнее, что успеют сделать чародеи, – это перебросить вас в безопасность.

– Вам хватит на это магической силы?

– С Камнем мне хватит силы на что угодно.

– Тогда вы получите Камень.

Чародей поклонился – легким изящным поклоном.

– А вы получите Сизали. Хоть и без Ишии. Скоро все будет кончено. А потом начнется.

17

– Мы войдем через парадный вход, так?

– Так, – кивнул Дарвиш, глядя, как серый рассвет гасит последние звезды. – И будем идти, пока не доберемся до Камня.

– Не слишком обнадеживающий план. – Аарон закрыл сумку и застегнул пояс. Он провел на ногах почти всю ночь, но не нашел никаких сведений о доме, или землях, или привычках мудрейшего Палатона. Источники, как правило, ведающие, кто владеет каждой порядочной ценностью в городе и насколько легко эти ценности украсть, о чародее ничего не знали и не хотели ничего знать. Они даже не пытались опровергнуть полное отсутствие у них интереса, что для Аарона явилось лучшим подтверждением возможностей мудрейшего Палатона. – Знаешь, мы, вероятно, умрем.

– Я знаю, Ишия точно умрет, если я – мы не вернем Камень.

Последняя звезда погасла, и Дарвиш отвернулся от окна.

– До сих пор я не был хорошим принцем, но если придется выбирать между мною и Ишией… – Он глубоко вдохнул. – Я не могу просить никого из вас идти со мной. Это не ваша борьба.

– Как же, не наша! – огрызнулась Чандра. – Девять чародеев Девяти создавали Камень, чтобы оберегать Ишию, а какой-то негодяй похитил его. Как Чародей Девяти, я считаю, что это касается меня. – Ее тон не допускал никаких возражений.

– Ты можешь умереть, – решительно повторил Дарвиш.

– Я могла умереть сколько угодно раз с тех пор, как взялась за это, это… – девушка нахмурилась в поисках нужного слова. «Приключение» звучало слишком легкомысленно, только певцы и сказители могут говорить о приключениях с невозмутимым видом, – эту спасательную миссию. Если я умру, пытаясь вернуть Камень, по

крайней мере моя смерть будет иметь смысл. – Выпрямившись, она перебросила косу за плечо. – Я умру как Чародей Девяти.

В другое время принц улыбнулся бы или откровенно посмеялся над столь высокопарным заявлением, но он понял, чародейка говорит серьезно, поэтому только наклонил голову и сказал:

– Спасибо. – Дарвиш-принц был рад чародейке, без нее у него не было никаких шансов. Дарвиш-человек, как он ни желал, чтобы Чандра оставалась в безопасности, был рад ее компании.

Он повернулся к Аарону. Серебристо-серые глаза смотрели твердо, на лице вора было ясно написано, что выбор «не идти» не применим к нему. Дарвиш понял, что не применим. И почему. И у него возликовало сердце.

«Девять Наверху, он… Я имею в виду я… мы…»

– Почему не подождать до ночи? – Аарон с нарочито бесстрастным видом наклонился застегнуть пряжку сандалии.

– Это не имеет никакого значения, – вмешалась девушка. Еще один долгий, задушевный взгляд между этими двумя, и Чандра треснет их головами друг о друга. – Палатон владеет Камнем. Я ощутила силу Камня и знаю, что могла бы сделать с ней. – Чародейка осторожно проверила свой фокус: он был чувствительным, но боли больше не было, хотя сила Камня оставалась постоянным фоном. – Ночь, день – для него это не имеет значения.

– Тогда мы не будем ждать. – Дарвиш затянул ремень на маленьком круглом щите. – Мы идем сейчас.

Аарон кивнул.

– Раз мы идем в открытую, предлагаю сделать так…

А там, в центре города, колокол в храмовой башне прозвонил дважды. Наступил официальный рассвет. В каждых из пяти ворот Тиволика стражники велели мускулистым парням крутить лебедку, чтобы открыть город еще на один день.

Старший стражник на Северных Воротах зевнул, почесал подмышку, куда врезалась его короткая кожаная куртка, и подумал: и зачем они утруждают себя? Считая дома богатых, вытянувшиеся вдоль реки, и дома не столь богатых, расположенные вдоль дороги, не говоря уже о новом храме, только что построенном, за стенами города было почти столько же зданий, сколько внутри. Прищурившись, стражник посмотрел на восток, где полоски розового и серого уступали место голубому и солнце огромным золотым шаром сидело посреди оливковых рощ герцога Флоринтина. Затем он перевел взгляд на длинную и пустую Северную Дорогу и вздохнул. Вот на Восточных Воротах он бы стоял хоть каждый день. Там по крайней мере нескончаемый поток рыночного движения не дает сдохнуть от скуки.

Зевая, стражник медленно вернулся под стену и прислонился спиной к прохладному камню. Первые мужчины и женщины уже направлялись за город на дневную службу в поместьях богачей. Скоро они пойдут плотной толпой. Вдруг стражник резко выпрямился и попытался одернуть смятую за ночь тунику.

– М-мудрейшая.

Он лихорадочно замахал своему помощнику. Пусть он уже два года как старший, но оставаться один на один с чародеем Четвертого не собирается. Это была та же чародейка, что стояла на воротах вчера. Но от этого стражнику не стало спокойнее.

Чародейка Четвертого смерила обоих гневным взглядом, в котором читалось едва скрытое презрение, злясь не столько на них, сколько на обстоятельства, вынудившие ее второй день подряд выходить, на рассвете к этим воротам, когда она предпочла бы еще понежиться в постели. Обстоятельства, однако, были недосягаемы, а на стражниках можно срывать злость сколько душе угодно.

– Чем мы можем служить, мудрейшая?

– Не торчите у меня под носом! – Чародейка поправила свою красно-коричневую мантию и одарила кривой усмешкой трех девушек, проходивших ворота. Их щебет стих под ее пристальным взглядом. – Продолжайте караулить чужеземца и его спутника.

Это определенно не был вопрос, но старший решил, что безопаснее ответить.

– Да, мудрейшая. Невысокий мужчина с рыжими волосами и белой кожей и высокий – темнокожий, но с голубыми глазами.

– Я знаю, как они выглядят, идиот! – прорычала чародейка. – Займите свои посты и следите! И не болтайте со слугами! – Это рычание, переходящее в опасное мурлыканье, объединяло с ней стражников. Они сочувствовали ее гневу, понимая, что он направлен вовсе не на них. – Упаси Одна, если этим торговцам-принцам придется ждать, когда им вздуют задницы.

Слуги спешили мимо поодиночке и парами, молодые и старые, мужчины и женщины, и хмурый взгляд чародейки Четвертого никого не пропускал.

– Описание бесполезно. Даже чужеземцу и пьянице хватит ума замаскироваться, раз они знают, что обнаружены. Два других чародея согласно закивали.

– Вы будете искать связанные души, – мягко пояснил лорд Рахман. – Мы знаем, что душевная связь еще действует. Вы сами сказали, будто почувствовали ее, когда выслеживали заклятие.

– С тех пор они могли снять ее, – огрызнулась чародейка.

– Вы трое заверили меня, что в настоящий момент вы – единственные чародеи Четвертого в городе. А так как все вы состоите на службе у его милостивейшего величества, то полагаю, вы бы сообщили мне, если бы к вам обратились враги трона.

Чародейка покосилась на своих собратьев. Никто из них не выглядел виноватым. И говорить, похоже, ни один не собирался.

– На «Грифоне» был чародей, – многозначительно заметила она.

Лорд Рахман хлопнул по столу пергаментом.

– Штормы вызывает чародей Седьмого, а не Четвертого. Если чародейка с «Грифона» уцелела в море и если она все еще путешествует с теми двумя, которых мы ищем, она не сможет снять заклинание душевной связи.

– Зато Палатон смог бы… – Чародейка Четвертого вложила в это имя всю свою ненависть к новому и могущественному лицу. То, что он не включился в борьбу за власть вокруг дворца, почему-то лишь усугубило ненависть.

– Палатон, как вы прекрасно знаете, Чародей Девяти и не имеет отношения к этой дискуссии. – Добродушный сарказм лорда Рахмана сменился холодом. – Довольно спорить, мудрейшая! Если вы желаете оставить службу его милостивейшего величества, скажите об этом сейчас. Если нет, вы будете подстерегать их на воротах, чтобы враги короля не ушли из города, уж коль они ускользнут от наших патрулей.

– Нас трое, а ворот пять, – произнесла она сухо. Чародеи Четвертого никого не боятся, но ей не хотелось искать нового покровителя.

– Вы будете сторожить на Речных, Северных и Рассветных Воротах.

– Днем и ночью?

– Нет. – Лорд Рахман натянуто улыбнулся – он не выносил чародеев. – Ночью можете отдыхать. В конце концов, ворота тогда заперты.

Это было две ночи назад, и вот уже второе утро она смотрит в эти тупые, бесхитростные лица, спешащие к своей тупой, бесхитростной работе. Чародейка тщательно повторила слова связующего заклинания и развязала узлы на бечевке, которые сопровождали его.

– Пусть они пройдут через эти ворота, – воззвала она к суровому богу, – и заплатят за каждое неудобство, что мне пришлось вытерпеть.

– Это глупо!

– Госпожа, пожалуйста.

– Я не замолчу. Это глупо! Глупо! Глупо! Глупо!

Чародейка Четвертого с любопытством повернула голову.

Какая-то девушка – явно купеческая дочь – приближалась к воротам. Рядом с ней семенил маленький, измотанный человечек в коричневой мантии писаря, которая почти точно соответствовала цвету его волос. Сзади, в положенных двух шагах, следовал личный стражник, прислушиваясь к разговору хозяев с откровенным удовольствием. Чародейка нахмурилась. Маленький мужчина и высокий. Она протянула свою магическую силу. Никакой связи душ.

– Если отец хочет, чтобы его торговлю благословили, почему он не пойдет в храм, в который мы ходим всегда?

– Оракул, госпожа… – тихо напомнил писарь.

Но его успокаивающий голос не оказал никакого эффекта. Когда они подошли ближе, чародейка увидела, что писарь порезался бреясь, и на его узкой челюсти все еще держался крошечный кусочек ткани. Черты его лица говорили об иноземной крови, но в городе, столь зависящем от торговли, это можно было сказать о большей части населения.

– Ну конечно, оракул, – насмешливо процедила девушка. – Жрец заявил отцу, что все знамения указывают на новый храм, а я теперь должна вставать ни свет ни заря и целую вечность тащиться в деревню! Я лично думаю, им просто нужно заполучить туда отцовы денежки, чтобы оплатить его строительство!

Чародейка была склонна согласиться с этим мнением. Из собственного опыта она знала, что деньги руководят большинством предсказаний, прочитанных жрецами. Рослый стражник, будто ощутив интерес чародейки, поймал ее взгляд и подмигнул. «Ну, ему определенно нечего скрывать». Виновные – виновные в чем угодно – не лезут на глаза чародею Четвертого. Женщина оценивающе оглядела его тесные кожаные доспехи. «И он определенно ничего не скрывает». Его глаза – большие, с длинными ресницами – были карими. Мягкими, приглашающими, карими.

– Госпожа, пожалуйста, тише.

– Почему?

– Люди спят.

– И что?

Чародейка снова нахмурилась. Что-то ей не нравилось в этой девушке… Не вполне уверенная – что, она снова протянула силу.

И скользнула прямо в облако чужой силы, которое нависало над городом, оставаясь на краю сознания каждого чародея, уже две девятидневки. Палатон! Да как он посмел мешать ее работе! Ну, ей будет что сказать об этом лорду Рахману.

Кипя от злости, чародейка смотрела в спину девушке и ее спутникам, идущим по Северной Дороге к сверкающей громаде нового храма. Последнее «Это глупо!» донеслось до нее. Теперь чародейка, кажется, поняла, что ей не нравилось в этой девушке.

– Желаю вам повеселиться с ней, – пробормотала она и стала придумывать уничтожающие эпитеты о мудрейшем Палатоне, чтобы затем высказать их лорду Рахману.

– Ты был прав, Аарон.

– Конечно, он был прав, – фыркнула Чандра, пытаясь убедить свое сердце, что теперь оно может биться медленнее. Ей хотелось оглянуться и проверить, не наблюдает ли еще за ними чародейка Четвертого? Девушка сама не понимала, что она сделала чародейке. Каким-то образом Чандра провела ее силу через свои собственные каналы в Камень и сделала это так, что чародейка не заметила. Будучи не в состоянии это объяснить, она решила ничего не рассказывать Аарону и Дарвишу. – Мой отец говорит, если ты нанял специалиста, – она подергала свой яркий кушак из хлопка, дабы чем-то занять руки, – меньшее, что ты можешь сделать, это последовать его совету. Никто бы не поверил, что мы слуги, а если бы даже поверил, ты выглядел бы нелепо со своей саблей.

– Мы уже прошли ворота, – язвительно заметил Дарвиш, вытирая влажные ладони о бедра. – Можешь перестать болтать.

– Болтать? Ха, я была великолепна! – Чандра смерила его яростным взглядом. – А все, что пришлось делать тебе, это выглядеть сильным и примитивным.

– Нам повезло. – Аарон был краток. Он понимал, что их натянутым нервам требуется выход, но не мог больше слушать этот спор. Юноша отдал бы правую руку за что угодно, лишь бы оно было похоже на план.

Некоторое время они шли молча, потом Чандра выплюнула кончик косы и сказала:

– Удивляюсь, почему он не пытался остановить нас?

Аарон пожал плечами.

– Мы не представляли угрозы.

– Или он вообще не считает нас угрозой, – нахмурилась Чандра. Она ненавидела, когда ее не принимали всерьез.

– Очко в нашу пользу, – рассудил Дарвиш, расстегивая ножны, так как они уже прибыли на место. – Он чересчур уверен в себе.

– Или прав. – Прищурившись, Аарон посмотрел на двустворчатые ворота. Их изящная филигрань купалась в бледно-золотом свете восходящего солнца. На крепостные двери они явно не походили.

Ворота оказались не заперты – и неудивительно, так как тонкий декоративный металл не устоял бы против решительного штурма. Но, как ни странно, на них отсутствовали и защитные заклятия.

Сад, насколько мог видеть Аарон, был пуст. Бешеный лай собаки разносился по дороге, а за домом чародея бормотала река. Металлические колокольчики плясали на утреннем ветерке, и их какофония звучала почти мелодично. Вдоль дорожек шелестели высокие лилии. Ничто здесь не выглядело угрожающим. Но знание угрозы так точно нависло над поместьем Палатона, что Аарон мог бы провести черту поперек ворот, определяя ее границу. Он ненавидел работать без плана.

– Полезем через стену? – прошептала Чандра. Вор пожал плечами.

– Если он знает, что мы идем, зачем создавать себе лишние трудности?

Проходя меж резных колонн из бледного камня, на которые крепились ворота, Чандра содрогнулась. Сила Камня была теперь такой всевластной, что девушка могла видеть ее, пульсирующую красно-золотым огнем, когда закрывала глаза. Она видела ее и с открытыми глазами. И хотела ее. Это желание возникло столь внезапно и было столь сильным, что на секунду все остальное в мире перестало существовать.

Девяти чародеям Девяти понадобилось девять лет, чтобы создать эту реликвию. «И, ах, что бы я могла сделать с ним!»

– Чандра, тебе плохо?

Тихий вопрос принца возвратил ее в сад. Чуть повернув голову, девушка увидела, что он встревоженно хмурится. Не доверяя своему голосу, Чандра изобразила странную улыбку, чтобы его успокоить. «Разумеется, мне хорошо. И почему мне должно быть плохо? У меня-то проблем нет».

Широкая подъездная аллея, ведущая к двери, слегка изгибалась к северу от ворот, дробленый известняк уже отражал ранний утренний свет. Дарвиш сощурился, прикидывая расстояние, которое они должны пройти. Никаких препятствий. «Даже не верится». Он глубоко вдохнул и сжал правой рукой теплую кожу ножен.

На аллее ловушки не оказалось. Аарон понимал, что ничего необычного в этом нет, даже самые трусливые хозяева вряд ли захотят отправить незваных гостей в яму с остриями, но все равно занервничал. Он страстно желал ночи и теней, которые закутали бы его во мрак. А это слишком напоминало ему отцовские нападения на соседние замки, которые обычно начинались с пробивания любых заграждений, а кончались массовой резней с обеих сторон. Что делает вор здесь, в свете дня?

«Ты слишком хороший вор, Аарон, мой мальчик».

«Даже для этого, Фахарра? – Он согнул влажные пальцы. – Я сомневаюсь».

Чандру подмывало сказать: «Здесь слишком тихо» или что-то еще равно пустое. Подавив это желание, она полезла в карман за горстью риса, прихваченного из кухни «Виселицы». Рис был необычной средой для заклинаний, но кроме него она не нашла ничего похожего на зерно или семя. Бормоча заклинание, чародейка начала пересыпать его из одной руки в другую.

Они дошли до изгиба аллеи, когда шесть фигур возникли из ниоткуда.

Дарвиш выхватил саблю и отбросил ножны вбок.

– Ну-ка, малыш, давай не будем этого делать. – Седеющая ветеранша выступила из шеренги стражников и добродушно улыбнулась, но хищный нос и шрам, обезобразивший щеку, мало что оставили от этого добродушия. – Нас шестеро, а вас только трое. Один, – внесла она поправку, быстро оглядев Аарона и Чандру. – Мы предпочли бы не убивать вас, так почему бы тебе просто не бросить саблю?

– Мы тоже предпочли бы не убивать вас, – ответил Дарвиш, улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой. А мысленно спросил себя, сколько еще времени нужно Чандре для ее заклинания и как долго он продержится, если девушка не будет вскоре готова? Принц и правда не хотел никого убивать, но подозревал, что стражников это не остановит. – Так почему бы вам не пропустить нас, и мы забудем, что когда-то встречались.

Ветеранша покачала головой.

– Сожалею, малыш.

Когда они атаковали, Чандра бросила рис. Четыре стражника упали.

– Двое против одного, – мягко сказал Дарвиш, когда ветеранша и юный стражник, не успев остановиться, вступили с ним в бой.

Первый удар он принял на клинок, второй – на щит. Оба его удара тоже были парированы. Но вот юнец пошатнулся, длинная красная полоса перечеркнула его бедро. Он выругался и резко повернулся кругом, чтобы защитить раненую ногу.

– Спать, – приказала Чандра и бросила ему в лицо остатки риса.

Как и его товарищи, юноша заснул раньше, чем ударился о землю.

Стиснув зубы от напряжения, Чандра оттащила его в сторону.

Аарон увидел, как яростный удар слева врезался в щит Дарвиша. Он должен помочь. Кривые мечи для него бесполезны, но на стражниках в изобилии висели кинжалы. Его отец предпочитал боевой топор, но научил наследника обращаться и с кинжалом.

«У тебя лучший глаз и самая твердая рука в замке, Аарон, мой сын. Я горжусь тобой».

«Я не хочу, чтобы ты гордился мною, отец».

Кинжалы принадлежали прошлому.

Дарвиш, привыкший извлекать выгоду из того, что он левша, обнаружил, что все его удары отражаются с мрачной силой и безрадостной улыбкой. Эта женщина была мастером. Она была настоящим мастером.

Принц замычал от боли и с удивлением посмотрел вниз: ее сабля рассекла доспехи и скользнула по ребрам.

Эта женщина дралась лучше него.

Дарвиш упал от удара и вскочил под ее щитом.

Почти лучше.

Последние четыре дюйма его клинка ловко прошлись поперек ее горла, нарисовав еще одну безрадостную улыбку под первой.

В глазах ветеранши успело промелькнуть недоумение, прежде чем она умерла.

– Дарвиш, ты ранен!

– Знаю. – Принц с содроганием вдохнул и осторожно прикоснулся к ребрам. Крови оказалось меньше, чем он ожидал, но бок болел как все Девять Наверху. – Полагаю, ты не сможешь залечить ее?

Чандра покраснела.

– Нет, я…

– Ерунда. – Дарвиш попытался усмехнуться, но не очень-то получилось. – Ты устранила пятерых стражников. Ты оплатила свой проход.

Аарон молча подошел к принцу. Рана была длинная, однако не глубокая и шла под таким углом, что Дарвиш не потерял способность владеть рукой. Аарон видел раны и похуже, но не на принце, и обнаружил, что это существенно меняет дело.

– Сними кушак! – приказал он Чандре через плечо. Девушка хмуро подчинилась. Аарон был вором, не бойцом, но чародейка по-прежнему считала, что он должен был чем-то помочь. Ведь в прошлый-то раз он помог.

Встряхнув длинный кусок ткани, Аарон быстро обмотал его вокруг ребер Дарвиша, потом вверх, через плечо, и закрепил отделанный бахромой конец.

– Так лучше? – Вор силился унять дрожь в руках при мысли о боли, которую он невольно причинил.

Дарвиш поднял правую руку, как бы отражая удар воображаемого противника.

– Не очень, – зашипел он и поморщился.

Аарон сжал губы, но вовсе не был намерен подавлять деловой настрой Дарвиша.

– По крайней мере ты не истечешь кровью. – Юноша быстро сбросил мантию писаря.

Дарвиш кивнул и вытер саблю предложенной мантией – все его движения были преувеличенно точными.

– Пошли.

Чандра дала им возможность обменяться взглядами. Много времени это не займет, а они оба нуждались в дружеской поддержке.

Входная дверь была заперта, но по какой причине – из-за схватки или столь раннего часа – трудно было сказать. Аарон любил сложные механические замки богачей. С ними справляться гораздо легче, нежели с простой задвижкой или засовом. Юноша извлек из своей сумки длинный гибкий инструмент и согнулся над замочной скважиной.

Через шесть, от силы семь секунд дверь распахнулась.

Внутри царили прохлада и полумрак. Свет проникал сквозь толстую каменную решетку фасада и лежал шахматным узором на плиточном полу.

Палатон улыбнулся зеркалу, которое показывало не его отражение, но троих у двери.

– Я призову девушку к себе, – сказал он своему помощнику, нежно гладя позолоченную раму. – А потом ты уберешь остальных туда, где о них можно будет забыть.

– Куда теперь? – прошептал Дарвиш.

Чандра коснулась красно-золотой пульсирующей завесы, которая плащом обернулась вокруг нее, когда девушка проходила в дверь. Камень ответил.

– Наверх, – вздохнула чародейка. – Мы должны идти наверх.

– Хорошо. – Принц подошел к первой из раздвижных двустворчатых дверей. – Значит, мы ищем лестницу.

Наипристойнейший слуга, собиравшийся открыть двери с другой стороны, был изумлен не меньше Дарвиша, но принц опомнился быстрее. Перебросив саблю в правую руку, он ринулся вперед, рванул к себе слугу и зажал ему ладонью рот, уже готовый к крику ужаса.

– Ну, что будем с ним делать? – пропыхтел Дарвиш, раненая грудь отозвалась болью на резкое движение.

«Перережь ему горло». «Заткнись, отец».

Словно во сне, Чандра шагнула вперед и прикоснулась ко лбу слуги, бешено вращающего глазами.

– Спать, – велела она, не удивившись, когда слуга мгновенно обвис в руках принца, хотя без зерна или семян для превращения силы это заклинание не должно было работать. – Камень. – Девушка перешагнула вялые ноги и направилась в глубь дома.

– Я думал, чародей защитит своих людей от подобных штучек, – пробормотал Дарвиш, опустив уснувшего слугу на пол.

Чандра остановилась, оглянулась.

– Зачем? Чародеи обычно не врываются в дома друг друга. Ты вооружаешь своих слуг против нападения других принцев?

Дарвиша удивил ее оборонительный тон, Аарон настороженно поднял брови. Придвинувшись к принцу, он спросил:

– Мне разведать, что впереди?

– Нет, мы останемся вместе. Здесь и без того слишком опасно, чтобы еще делиться натрое.

Аарон кивнул, для него это имело смысл, но Чандра только пожала плечами и снова пошла на зов Камня. Обменявшись тревожными взглядами, мужчины последовали за ней.

Влекомая Камнем, девушка пересекла комнату и через решетчатые двери в дальнем ее конце попала в следующую. Глядя прямо перед собой, напрочь игнорируя свое окружение, чародейка прошла и эту комнату и оказалась лицом к лицу с большим зеркалом в позолоченной раме. В обеих комнатах тоже висели зеркала, вдруг поняла Чандра. Они имели принципиальное значение, хотя девушка не могла вспомнить – чем именно и почему.

Зеркало висело в широком коридоре, который шел параллельно фасаду дома. Она не сразу сообразила, что ее отражения нет, а есть только одно посеребренное стекло с красно-золотым огнем, горящим в центре. Она подошла ближе. Огонь вырос.