Текст книги "Забавы негодяев (сборник)"

«Эти ребята знают толк в коктейльчиках… буфетчица недаром… Что они мне туда намешали? У меня напрочь отшибло страх… Можно было бы и в космос и на луну без скафандра».

Петр куда-то долго смотрел, фактически не мигая, словно наблюдал захватывающий фильм по телевизору. Она проследила за его взглядом и даже в своем состоянии поняла, что он смотрит на монитор какого-то прибора.

«Наверняка, там отражается моя бедненькая коленочка во всех ее плохих проявлениях».

Затем Настю накрыли еще каким-то теплым одеялом, до сознания ее дошли слова:

– Скоро выходим, готовьте нить и бинты…

«А мне что-то и все равно…» – зевнула Настя и заснула, сморенная усталостью.

– Ну что, красавица, глаза открываем? Петушок пропел давно, – раздалось над ухом Насти, и она поморщилась.

«Надо же, какой противный голос».

Она протерла глаза и уставилась в зеленовато-серые глаза молодой девушки, которые жутко портили черные, длинные стрелки. Настя сразу же узнала медсестру, таскавшую ее по всем дополнительным исследованиям.

– Выспалась? – спросила ее девушка, на бейджике которой Настя только сейчас заметила имя «Юлия».

– Да могла бы и еще… – зевнула Настя, с интересом глядя на аккуратно-белоснежную повязку на своем колене. – Нога на месте. Где я?

– В палате, и уже девять часов утра, боюсь, что вас ждет не очень приятный разговор со следователем, так что уж подготовьтесь заранее…

– Со следователем? – всполошилась Анастасия. – Чего ради?

– Ну… – вздохнула Юля.

– Меня прооперировали? – заволновалась Настя.

– Конечно! Пять часов.

– Так долго?! – воскликнула Настя.

– Ювелирная работа, а ты что хотела?

– Хоть получилось? – спросила Настя.

– Это лучше спросить у Петра, но их всех повязали и увезли…

– Куда? Кто? – не поняла Настя.

– Не знаю… в тюрьму, наверное… Что тут было! Кто-то все-таки донес об этой несанкционированной операции куда следует. Приехали бойцы ОМОНа в масках, в камуфляже, с оружием… Ужас! Окружили всю больницу, ворвались в операционную… Операцию Петр уже заканчивал под дулом пистолета. А потом тебя перевели в палату под наблюдение нашего хирурга Звягенцева Олега Никифоровича. Между прочим, заведующего отделением, очень хорошего специалиста. Петр Соколов сразу же заявил, что ты обычная пациентка и ничего не знаешь, с тебя и взятки гладки. А вот их всех забрали, – грустно сказала Юля. – Мы все в шоке, наверное, и больницу теперь проверять будут, да и вообще, шумиха начнется…

У Насти мгновенно улетучилось все ее хорошее настроение.

– Какая несправедливость! Я хочу заявить, что я не имею никаких претензий к операции, – заявила Настя, пытаясь встать с кровати.

– А сейчас это никому и неважно. Твое дело – маленькое, ты пациент, а вот те, кто был в операционной, те несут полную уголовную ответственность… Да ты не переживай так, мы сами все в шоке. Мы бы всей больницей пошли отдать свой голос в защиту Петра Соколова, но кто же нас просит? – щебетала девушка.

Настя опустила голову на подушку.

– Я все поняла… а со следователем я поговорю, куда уж деваться? Тем более что за последнее время это не первый раз.

Настя даже не стала приводить себя в порядок, чтобы поговорить со следователем. Она была несказанно зла и огорчена одновременно. А уж когда следователем, жаждущим пообщаться с ней, оказался знакомый ей Борис Всеволодович, ее просто «снесло с катушек».

– Ах, это вы?! Рады?! Добились своего! Арестовали честного человека?! Довольны теперь? Что вы от меня хотите? Я не подпишусь ни под одним вашим словом!

– Ого, какой накал! Какая прыть! Просто любо-дорого посмотреть, Лазарева. Вы изменились с нашей последней встречи. Прямо таки грудью бросаетесь на амбразуру, на защиту этого прохвоста! Что, он и вам голову вскружил? Забыли, чем заканчивают девушки, влюбленные в этого товарища? Неужели красивый мужчина в наше голодное до мужиков время способен настолько запудрить умной женщине мозги? Вы же сами были в шоке от ваших встреч, и вот уже ложитесь к нему под нож в морге! Да это же дикость какая-то! Вы хоть сами понимаете, что делаете?! Ему бы не хирургом быть, а психотерапевтом, вот уже гипнозом на дамочек владеет.

– Полностью отдаю себе отчет во всех своих словах и действиях, – подтвердила Настя. – Мало того, я сама его упросила!

– Дуры вы, бабы… Но вам номер не пройдет, на этот раз за такие противоправные действия ему придется ответить по полной программе. А уж если учесть, что гражданин Соколов уже был судим, пусть судимость у него и погашена, но права заниматься медицинской практикой ему никто не давал!

– Насколько мне известно, Петр и сам не подавал на апелляцию! – возразила Настя.

– А зачем ему? Он и так способен подвергать жизнь других людей смертельной опасности, оперируя их в морге, да еще волоча за собой в эту яму других людей! Нет, на этот раз его посадят!

– Вы явно на своем месте, – покосилась на него Настя. – Вот уж по призванию работаете! Только вместо того, чтобы докопаться до истины, найти виновного, вы с удовольствием вцепляетесь в первого встречного и готовы засадить честного человека в тюрьму! – выпалила Настя.

– Этот честный человек сам себя подвел под статью! – рявкнул побагровевший следователь. – Я понял, что вы не будете свидетельствовать против участников этой криминальной операции? Но мне и без этих показаний хватит доказательств засадить Петра Соколова на все, что он заслужил.

Настя с удивлением посмотрела на Бориса Всеволодовича. Он говорил о Петре с таким раздражением, словно тот был его личным врагом. Именно тогда в голову ей пришла одна неожиданная и такая лежащая на поверхности мысль, но враждебно настроенному следователю она ее сообщать не стала.

Глава 13

Период перед Новым годом Анастасия бы выделила в специальное время года. Да, вот так вот… Есть лето, есть осень, есть зима, естественно, весна, и есть время года, которое так и называется – перед Новым годом. Сама Настя относилась ко всему этому очень спокойно, но навязанный ажиотаж общественности не мог оставить и ее равнодушной. Призывно горящие витрины магазинов, обещающие бешеные скидки именно до Нового года, начинали гореть уже чуть ли не с ноября. Оно и было понятно, состояние кошельков большинства российских граждан после этого стололомящего праздника напоминали спущенные воздушные шарики. Потом хоть скидки, хоть вообще за два рубля будут товар в магазинах отдавать, все равно никто не придет, ведь и двух рублей ни у кого не будет. Не будет и боевого духа хождения по магазинам, весь этот дух люди с лихвой отдают в предновогоднее время и в сам Новый год с большим размахом, добровольно подрывают свое здоровье. Кто-то растягивает удовольствие покупок подарков на месяц, выискивая для своих знакомых и близких презенты по списку. Кто-то сметает все за один раз, толкаясь в очередях и злясь, что уже купили то, что он сам хотел приобрести ранее. Заготовка продуктов вообще превращалась в какую-то нескончаемую оргию. Злые, красные лица в очередях, мужчины с тележками, нагруженными горками. Люди испепеляли друг друга завистливыми и подозрительными взглядами, прорываясь к кассам. Складывалось впечатление, что ко всем этим людям должны были с минуты на минуту приехать толпы родственников и гостей. Только тогда почему же эти гости и родственники не сидели спокойно дома в ожидании своего часа – праздника живота? А тоже толкались на ярмарках, базарах и, в торговых центрах. У Анастасии не было детей, ради которых она тоже бы металась в поисках подарков. По своей бывшей профессиональной деятельности все праздники у нее, наоборот, были более загруженными днями, и вообще у неё никогда не складывалось впечатления, что после Нового года наступит конец света, поэтому она относилась к этому празднику очень спокойно и особо никогда не готовилась. Насчет еды, как уже говорилось, она вообще особо никогда не задумывалось. Ей хватало и грозди винограда с двумя бокалами сухого белого вина на всю новогоднюю ночь. И даже эти истеричные заявления соседки тети Маши: «После Нового года подорожает все в три раза!» – не трогали ее душу.

– Даже если это так и будет, и что? Закупать яйца на год вперед? Так они испортятся! Нет, я не вижу смысла «надышаться перед смертью», – давно решила для себя Настя.

На дворе было двадцать девятое декабря, почти полтора месяца как ей сделали операцию и неделя, как прошло первое слушание дела Петра Соколова. Суд перенесли на начало февраля, по настоянию адвоката Петра – Виктора Васильевича Суржикова. Со слов этого же адвоката, второе рассмотрение этого дела будет окончательным.

– Больше дело не перенесут, и я ничего не смогу сделать, – сказал он Насте на личной встрече.

Она не ходила к Петру в изолятор временного содержания и не собиралась ездить к нему в тюрьму, она не хотела видеть его там, она все время видела его рядом с собой. Анастасия собиралась вытащить его оттуда и для этого была готова на многое. Они сидели в одном из кафе ГУМа вместе с Виктором Васильевичем и грелись горячим кофе. Вся суета новогодней жизни проносилась мимо Анастасии, словно какая-то другая, параллельная ей жизнь, яркая как мишура из дешевой фольги. Виктор Васильевич был представительным мужчиной в теплом, светлом пальто и достаточно ярком, неординарном шарфе для его солидного возраста. Он явно молодился, и у него был маникюр, что Настя на мужчинах терпеть не могла.

– Я очень ценю Петра, но, к сожалению, очень мало могу для него сделать, – запустил он полную ладонь в свою шевелюру «соль с перцем». – Все доказательства, все улики, все досконально собрано против него. А еще очень сильно довлеет его прошлое дело, его ошибка, стоившая жизни тому ученому, вы в курсе. Прокурор от этого и «танцует». Мол, он и в этот раз мог совершить ошибку, а следовательно, убить человека. И всем все равно, что ты – жива! Противно то, что, несмотря на то что его условная судимость погашена, все равно прошлое будут учитывать. – Протер стекла очков адвокат, не смотря Насте в глаза.

– Я не просто жива… я здорова, – прошептала сквозь зубы Настя и поинтересовалась: – И сколько Пете грозит?

– При хорошем для нас раскладе лет пять.

– О, нет! – невольно воскликнула она.

– Боюсь, что да, – щелкнул замками портфеля адвокат, тем самым давая Насте понять, что их встреча завершена. – Ничем помочь не могу… Извините…

– А я что могу? – как-то по-детски спросила Настя, хлопая длинными ресницами.

– В смысле? – кинул он на нее быстрый взгляд.

– Может, я могу что-то сделать, чего не можете вы? – очень наивно спросила Анастасия.

– Боюсь, тоже ничего, – нервно дернулся адвокат.

– Петр, наверное, думает, что вы – хороший адвокат, – сказала Настя.

– А я хороший адвокат! – На мгновение вскинул глаза Виктор Васильевич и снова потупился. – Я сделал все, что мог… а в этом деле… Это первая ошибка Петра при операции…

– Что я могу? – снова прервала его нюни Анастасия, которую переполняло желание действовать во благо любимого.

– Дождаться его… подумаешь, пять лет, – несколько скованно пожал плечами адвокат. – Извините…

Он неуклюже встал и, поклонившись, удалился.

Настя осталась сидеть одна за небольшим круглым столиком кафе посреди огромного магазина, горящего огнями перед двумя недопитыми чашками кофе. Она почувствовала себя героиней немого кино, да еще и с замедленной съемкой, а вот все окружающие люди неслись вокруг нее, участвуя в современном сериале. Такая вот не состыковка двух изображений.

– Забрать кофе? – вывел ее из задумчивости голос официантки.

– Что? А… Да-да, можете забрать, – рассеянно ответила Настя, зачем-то промокая сухой бумажной салфеткой сухие крошки из-под мини-кекса и, естественно, не одну из них не собирая.

– Вы будете что-то еще? – тактично поинтересовалась официантка.

– Я? Что? А, нет… – Настя словно потеряла связь с действительностью.

Блестящие елочные шары и другие игрушки на елке слились в какие-то размазанные звезды и искрящиеся ленты от того, что в ее глазах накопились слезы.

– Девушка, извините, можно мне еще минут пять посидеть? – спросила Настя у официантки.

– Конечно, конечно, сидите, хоть двадцать минут… Вам плохо? Может, что-то надо принести? Вам точно ничего не нужно? – забеспокоилась официантка, так как лицо девушки-клиентки сильно побледнело, а на глазах навернулись слезы, и это нельзя было не заметить.

– Нет, нет… все хорошо, сейчас я соберусь с мыслями и пойду, – прошептала Настя, вцепляясь в руку девушки. – Боже мой, как же мне плохо!

Девушка села на стул, на котором несколькими минутами ранее сидел импозантный адвокат, вернее, она просто была втащена Настей на это свободное место.

– Врача? – забеспокоилась девушка.

– Да, мне нужен врач, но только один-единственный специалист, мой врач… – закрыв лицо руками, шептала Настя.

– Вы поссорились с любимым? – догадалась девушка. – Я видела, здесь сидел мужчина, сидел, а потом ушел…

– Нет, это все не то. Вот вы любили когда-нибудь?! Хотя вы еще так молоды… – подняла на нее лицо Настя.

Девушка даже покраснела.

– Я? Ну, почему же… Конечно, любила и люблю… У меня есть парень, с которым мы вместе учимся в институте, и вместе уже два года.

– Вот! А я – такая дура, что только сейчас поняла, что полюбила, только сейчас поняла…

– Так это же прекрасно! – подбодрила ее официантка, озираясь на свою помощницу и незаметно делая ей знак, чтобы та присмотрела и за ее столиками.

– Я задерживаю вас? – спросила Настя, хотя это был очень глупый вопрос, и так было понятно, что задерживает.

– Нет, нет, что вы! У меня есть пять минут, – дежурно улыбнулась девушка, а глаза ее были по-настоящему заинтересованными и сочувствующими.

И тут Настю, несмотря на всю несуразность ситуации, прорвало не на шутку.

– Мне уже хорошо за тридцать, и я знаю, что такие молоденькие девочки, как ты, считают, что в моем возрасте уже пора на пенсию. Мол, великовозрастные тетки!

– Что вы?! Вы прекрасно выглядите, – заверила ее девушка. – Лично я так никогда не думала. Моей маме сорок два года, и она очень красивая и молодая.

– А я знаю, – улыбнулась Настя. – Я еще такие вещи могу творить, что вам, молодежи, и не снилось! Полюбила я только сейчас, когда потеряла…

– Такое бывает, я знаю, – с видом знающего человека кивнула девушка. – У моей подружки Светки парень был – Рома. Вот он все ходил, ходил за ней, а она над ним издевалась. Ну, то трубку не возьмет, то с другим парнем зафлиртует на его глазах. Мы ее осуждали, а она всерьез Рому не принимала. Куда, мол, он денется? А он взял и делся! Стал встречаться с другой девушкой, которая не обращалась с ним так, как Светка, а заботилась и любила его. Вот тогда-то Светка и забегала! Сначала делала вид, что ее это совсем не трогает. Мол, все равно ко мне приползет! А он и не приполз… Дальше – больше! Она явно занервничала, стала ему звонить, сначала скандалить, потом умолять… А Рома просто кремень. Светка чуть ли не вены резать, мол, люблю его, оказывается, жить без него не могу, только сейчас поняла!

– Интересная история, – улыбнулась Настя. – Давай, я предугадаю конец? Рома вернулся к Светке, и они вместе.

– Откуда вы знаете? – несколько разочарованно протянула девушка, словно не смогла сохранить интригу своего повествования.

– Все просто. Рома оказался хорошим парнем с характером и гордостью, но он любил Свету, какая бы стерва она ни была, а просто так любовь забыть нельзя, – ответила Настя.

– Все так и было, – вздохнула девушка и тут же лукаво посмотрела на Настю из-под своей прямой челки, – так что же вы так убиваетесь? Если любовь настоящая, она вынудит сердце к прощению, и он вернется к вам.

– Он в тюрьме, и ему грозит пять лет, – глухо ответила Настя, и ей стало очень легко. Вот так просто поделиться с человеком, которого видела в первый и последний раз в жизни.

– Ого! Даже не знаю, что вам и сказать…

– Пять лет…

– Если любите… дождитесь, – неопределенно предположила официантка.

Становилось понятно, что такого опыта в ее жизни еще не было, и слава богу.

– А вот у меня такая любовь, что не дождусь! Умру от тоски! Так все несправедливо и ужасно! – почти выкрикнула Настя и отвернулась.

Посреди большого торгового холла с мраморным блестящим полом стояла все та же красавица-елка, убранная огромными и красивыми игрушками и гирляндами, которые приобрели свои очертания, так как слезы в глазах Насти во время душеспасительного разговора высохли. Елка была словно центр праздничного убранства, сосредоточением праздника.

Люди вокруг фотографировались на память, сидели на бортике ограждения и болтали друг с другом по телефонам, дети бегали друг за другом вокруг елки. А один маленький мальчик в ярко-синей шапочке с белой кисточкой осторожно пробрался за ограждение и своими маленькими ладошками аккуратно перекладывал коробки с яркими рисунками и бантами, которые были свалены под елкой исключительно в декоративных целях и полностью покрывали пенопластовое покрытие под елкой. Такая красивая, пышная, устремленная вверх елка с символичными подарками под ней. Непонятны эти бутафорские подарки были только одному любознательному ребенку, не участвующему в играх с другими детьми. И ведь в чем-то он был прав. Подарки не имели права быть бутафорскими, пустыми коробками, пусть хоть и яркими, и праздничными. Они должны были быть волшебством, быть маленьким чудом.

Мальчик переходил от одной коробки к другой, поднимал их своими маленькими крепкими ладошками и тряс, проверяя на слух их содержимое. Зрелище это было очень занимательное. Но вот нерадивая мамаша заметила, чем занят ее отпрыск, всплеснула руками и кинулась под елку.

Вскоре много людей лицезрело маленькое, кричащее, покрасневшее чудовище, машущее руками и ногами и сопротивляющееся всем своим телом. Мальчик негодовал, и его детская логика была права! Новогодний магазин, празднично убранная елка, подарки… и его так жестоко отрывают в самый захватывающий момент, когда он уже был так близок к своему чуду.

– Молодец, мальчик! Он обязательно еще найдет свой подарок и свое чудо, – прокомментировала официантка, тоже наблюдавшая всю эту картину.

– Да, – согласилась Настя, – я тоже верю в чудо, и оно уже произошло! Я хожу, и это для меня чудо! И это чудо сделал он. – Настя встала, оставив на столе «чаевые» и попрощавшись с непонявшей ее девушкой, гордо вскинув голову, прощелкала каблуками к выходу.

Одета Настя была в облегающие джинсы, короткую утепленную куртку насыщенного малинового цвета и лаковые сапожки черного цвета, а через плечо висела большая черная сумка с эмблемой фирмы «Шанель». Она была стройна, подтянута и шла очень уверенной походкой с профессиональным выворотом стопы, мужчин на нее обращали внимание, и теперь Настя сама видела это. Она поверила в себя и поверила в то, что и ему, ему одному, самому главному для нее, она тоже могла понравиться. Самым знаменательным для Насти было то, что шла она абсолютно не хромая и не испытывая не то чтобы боли, но даже чувства дискомфорта в пораженном суставе. Она сама до конца не могла поверить в это, но это было правдой, словно он пришил к ней другую, здоровую ногу. Это было предновогодним чудом, ее нежданной радостью. Петр сделал то, что не удавалось до него никому, он избавил ее от боли и вернул легкость движения. Настя была поражена и счастлива. Ее не устраивало только одно, что само это чудо – врач в данный момент сидел в неволе. И теперь, когда после интенсивнейших тренировок и кратчайшего срока восстановления Настя твердо стояла на ногах, она хотела изменить ситуацию в свою с Петром пользу. Месяц она не вылезала из гимнастического зала, который арендовал ее учитель Константин Львович Шелестов. Жила она фактически на три дома, у себя, у бывшего педагога, к которому испытывала родственные чувства, и еще иногда у своего друга Мити, с которым вообще составляла что-то общее, неразделимое. Опасаться за свою честь ей не приходилось в силу возраста и отцовских чувств одного и сексуальной ориентации другого. В деньгах Анастасия тоже не нуждалась. У нее были и сбережения, и пенсия, ела она очень мало, вещи у нее все были, а ее друзья не оставляли ее. Через адвоката Настя знала, что он думает о ней, он влюбился в нее, но не требует ждать его такой большой срок. Но он хотел, чтобы она жила в его доме, чтобы она пользовалась его кредитками и так далее. Характер и воспитание Насти не позволили ей воспользоваться таким предложением, причем весьма заманчивым. Ей нужен был только он, и Настя хотела доказать ему это.

Анастасия скользнула взглядом по одному из маленьких магазинчиков с новогодней атрибутикой и заметила маленького, танцующего лося с красным носом и витыми рогами. Его мордочка, а еще больше смешной танец под веселую музыку просто завораживали. Настя купила его и попросила упаковать в нарядную коробку. Она спустилась по эскалатору и пошла на выход. Где-то уже в дверях она столкнулась с группой детей и женщиной с устало озабоченным лицом. Конечно, ей было не до праздника и не до расслабления, когда под ее ответственность попала группа дошколят. Настя про себя улыбнулась.

«Наверное, привезли из Подмосковья, посмотреть на центральную елку России. Как же все это трогательно и чудно… Это праздник нашего детства… Что это со мной? Я никогда с такой теплотой не думала о детях. Да что там говорить! Я вообще о них не думала… Что же он сделал с моим сердцем? Оно просто кровоточит и истекает любовью. Я стала совсем другим человеком…» Настя приблизилась к группе детей и тут же заметила знакомую синюю шапочку с понуро висящей белой кисточкой. Этот мальчик до сих пор не мог успокоиться от первого обмана в его недолгой жизни и до сих пор плакал, уже без сил вытирая глаза кулаками. Сердце Анастасии сжалось еще сильнее. И тут она услышала разговор двух женщин у себя за спиной.

– Смотри, вон эти детишки… Ну, те, приехавшие на спецавтобусе с пропуском в центр.

– Да… бедные… маленькие совсем.

– Все-таки наш мэр Лужков – молодец и москвичи – молодцы, чтобы про них не говорили. Пригласить на новогодние праздники детей с Украины из семей погибших шахтеров. Это так трогательно! Это так хорошо! Дети и так уже лишены очень важного в жизни – отцов, нет в семьях кормильца, а во многих семьях имеется по нескольку детей. Понятно, что достаток такой, что они сами бы никогда не выбрались бы в Москву, да и живут наверняка не богато. А тут такое для них чудо! Такой праздник!

Настя, выслушав всю эту нечаянно подслушанную речь, поняла, что ею движет какая-то сила свыше. Она сделала то, что раньше никогда бы не сделала. Она осторожно приблизилась к мальчику и присела перед ним на корточки.

– Привет, малыш.

Мальчик убрал кулачки от заплаканных глаз и с чисто детским интересом посмотрел на белокурую симпатичную молодую женщину.

– Привет…

– Как тебя зовут?

– Вова, а мама и Светлана Борисовна не разрешают мне говорить с незнакомыми дядями и… даже тетями.

Малыш выглядел очень расстроенным, для него Новый год уже закончился.

– Тебя правильно учили, и поэтому я сейчас удаляюсь, но сначала я должна выполнить свою миссию… то есть задание.

Глаза мальчика расширились до предела.

– Я – фея, помощница Деда Мороза, – представилась Настя с таким честным видом, словно всю жизнь играла на сцене в ТЮЗе.

У мальчика к круглым глазам добавился еще и открытый рот.

– У Деда Мороза есть Снегурочка…

– Это его внучка, но чтобы встретить Новый год, у Деда Мороза есть много помощников… Ты же уже большой мальчик и понимаешь это? Одних елок сколько нарядить надо!

– Да… – выдохнул малыш.

– Так вот, я одна из его помощниц, – утвердительно кивнула головой Настя.

– А почему вы так одеты и без волшебной палочки? – явно заинтересовался Вова, а его слезы уже давно высохли на пухлых щечках, оставив только еле заметные дорожки на коже.

– Тихо! – приложила палец к губам Анастасия. – Это наш секрет! Я должна быть незаметной, чтобы успеть подготовить столько дел к Новому году. Я видела, что ты искал подарочек под елкой?

Мальчик насупился.

– Мне мама сказала, что в Москве будет большая елка с подарками, вот я и… Я больше не буду!

– А ты разве не знаешь, что подарки появляются под елкой только в полночь с тридцать первого декабря на первое января, в новогоднюю ночь? – спросила Настя, сдерживая улыбку.

– Знаю…

– Чего ж тогда плачешь?

– Я не буду больше… Просто мы были на празднике вчера, и Дед Мороз уже дал нам подарки, вот я и думал, что…

«Какой смышленый мальчик», – усмехнулась Настя, а вслух сказала:

– Дед Мороз поручил мне передать тебе, чтобы ты больше не плакал, слушался маму и в виде исключения передает тебе этот подарок. Их еще не успели разложить в те пустые коробки.

– Ух, ты! – схватил коробку с танцующим лосем мальчик. – Спасибо!

– Будь умницей, – поднялась Настя и пошла дальше, но была остановлена мамой Вовы.

– Спасибо вам. Уж не знаю, как вам удалось успокоить его. Вова – очень сложный ребенок. И этот подарок… не надо было…

– Ерунда! – махнула рукой Настя.

– Я стараюсь их не баловать, потому что в той жизни, куда они вернутся, не будет дорогих подарков и таких добрых теть.

– В жизни будет много хороших людей, ну, а насчет подарков… Есть место и маленькому чуду в нашей жизни, – мягко возразила ей Настя.

– Тетя! Тетя! – закричал ей счастливый ребенок. – Я понял, что вы – настоящая фея! Вам не нужна волшебная палочка, вас и так видно среди простых людей!

– Это почему же? – засмеялась Настя.

– У вас глаза светятся ярче огоньков на елке! – ответил мальчик, и Настя опять чуть не расплакалась от такого комплимента и всепоглощающей любви, поселившейся в ее сердце.